Текст книги "Мифы и реальность театра «КомедиантЪ»"

Мифы и реальность театра «КомедиантЪ»

Составитель Елена Викторовна Чубарова

Составитель Ирина Юрьевна Егорова

Корректор Елена Викторовна Токмакова-Горбушина

Редактор Ксения Александровна Клюева

Дизайнер обложки Елена Викторовна Чубарова

© Елена Викторовна Чубарова, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0062-6701-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Театральные байки и немного истории

В 2024 году театру 25 лет. Уже четверть века? Или всего каких-то 25… Но мир так стремительно меняется, что ничего откладывать на завтра уже нельзя. История театра настолько «нелинейна», что и тексты, ждущие вашего прочтения, крайне разнообразны, и вся книга похожа скорее на лоскутное одеяло, чем на стройное логичное повествование. Коллаж идей, мозаика эмоций, калейдоскоп творческих взлётов и падений, долгожданных и неожиданных находок, случайных и закономерных встреч, запертых дверей, открытых горизонтов, радости и отчаяния, потерь и приобретений… Впрочем, как и история любого живого организма, жаждущего жизни и любви.

На сегодняшний день часть творческого состава театра живет в Израиле и ставит спектакли там. Можно сказать, театр стал международным. Но страницы истории данного периода будут описаны позже. В этом же сборнике кое-что (но далеко не всё) из жизни театра от рождения в декабре 1999 года до «совершеннолетия», то есть примерно 20+ – возраст, когда «ребёночек» уже может жить без родителей.

Авторы статей в сборнике – режиссеры, актёры, участники творческого процесса, зрители, друзья и критики.

Самым точным эпиграфом к этой книге, да и ко всей деятельности театра «КомедиантЪ» будут строки из стихотворения Ирины Егоровой.

 
Дела ли, обязательства,
Легки или лихи…
На вдохе – обстоятельства,
На выдохе – стихи.
 
 
Судьба злодейкой ря́дится,
Но будет всё – не так.
На вдохе – неурядицы,
На выдохе – спектакль.
 
 
Ещё одно мгновение,
Совсем чуть-чуть, и вот —
На вдохе – вдохновение,
На выдохе – полёт.
 
 
Пусть шатко всё, что начато,
А всё равно – держись.
Не разбудить не иначе-то
Не начатую жизнь!
 

В начале была комедия

О самом первом спектакле нашего театра и о том, как же всё началось, статьи в этом сборнике нет… Может, ещё не время вспоминать о самом начале?

Вера Константинова и Леонид Климов

в самом первом спектакле театра

Или просто в этой точке реальность ещё не дозрела до мифа. Обязательно расскажем об этом во втором издании сборника, к следующей дате, а пока вместо статьи – одна из самых первых фотографий и одна из первых афиш.

Да, мы начинали с комедии, а потом долго-долго пытались быть серьёзными… Чтобы через 25 лет снова вернуться к комедиям.

Одна из самых первых афиш

Happy end для принцессы,
или можно ли подправить Андерсена

Алёна Чубарова

Кто из нас в детстве не плакал над судьбой русалочки, девочки со спичками или оловянного солдатика! Грустный сказочник Ганс Христиан Андерсен – самый любимый и самый загадочный. Наверное, нет ни одного театра, в котором не было бы спектакля по одной из его сказок. Вот и мы не стали исключением. Но если в жизни история не знает сослагательного наклонения, то в театре возможно всё! И детская мечта – сказка Андерсена со счастливым концом показалась достижимой.

На самые лирические образы «рука не поднялась», а вот милая вещица – «Свинопас» на первый взгляд не такая уж и грустная. Капризная принцесса получила по заслугам. А принц, переодевшись свинопасом, чудесным образом её проучил. Всё справедливо. Но… Он ведь хотел на ней жениться, значит, любил (забудем романтики ради, что женятся не только по любви), а раз любил, месть не заменит ему счастья! А она… И без жениха, и без дома, что она будет делать?.. А вдруг она раскаялась? И теперь заслуживает лучшей участи?.. Да! Почему нет?! Так что же откладывать подправленную версию судьбы героев?

И вот появляется пьеса, а потом и спектакль «Сто поцелуев принцессы» – наша инсценировка по мотивам «Свинопаса». Когда возмущённый король выгнал принцессу, она вспомнила о прекрасном принце, который присылал ей настоящие подарки от чистого сердца, и она горько заплакала и поняла, какой была глупой. А тут как раз и свинопас случайно, как рояль в кустах, оказывается рядом, видит её страдания и признаётся, что он и есть тот принц. Она кается, обещает исправиться! Он её прощает! Сказочники спрашивают у зала, поженятся ли принц и принцесса, и дети хором кричат: «Да!». И – вот оно, счастье, huppy end в голливудском стиле с песнями и танцами.

После нашего «Комедианта» «Сто поцелуев принцессы» поставили в Ереване, Уфе, Красноярске… И долгие годы я была уверена, что в этом варианте у сказки действительно счастливый финал. Была уверена, пока…

Сцена из спектакля.

Пока моя подросшая дочь, посмотрев спектакль, не открыла мне глаза на истину…

– Какой же это huppy end? В лучшем случае 50 на 50… – сказал трезвомыслящий отрок.

– Это почему же? Принцесса ведь пообещала исправиться! – не сдаёмся мы с Егоровой.

– Вот именно, пообещала! А сдержит она обещание или нет? Где гарантия? – логика современного подростка.

– Если обещала, как же иначе?!

Прошедшие школу октябрят-пионеров-комсомольцев, мы, дети советского разлива, свято верим в силу данного слова.

– Да она ведь даже договор не подписала, а так, устно, под настроение… Точно обманет!

– Но это же сказка! Тут герои не обманывают!

– А принцесса эта с детства такая, она и не может исправиться. Её воспитали неправильно. Бедный принц! Намучается он с этой дурой…

Никаких возражений дитя ХХI века слушать не хочет.

И вот шансы героев на счастье с 50 процентов начинают падать и стремятся к нулю.

 
Это будет, конечно же, будет,
Запоёт соловей над рекой,
И новая вырастет роза,
И принцесса станет другой.
 

Весёлая финальная песня остаётся будто бы весёлой. Но в ней появляется ранее неслышимый подтекст: «станет другой» – а какой «другой»? Может, ещё хуже, чем была? А? Где гарантии?

Да… Может, не стоило править Андерсена? В грустных сказках своя правда.

Восток – дело тонкое, или
Чудо номер раз, два, три

Афиша спектакля.

Алёна Чубарова

Это случилось в то время, когда спектакли уже были, но театра, по сути, ещё не было. Была группа людей, которые хотели работать, но практически не имели для этого никаких условий. Ведь поставить спектакль полдела, главное – где и для кого его играть. И вот мы получаем предложение. Если сделаем узбекскую сказку, нам дают сцену в небольшом узбекском кафе играть по выходным с оплатой под гарантию. А что ещё надо молодому творческому коллективу? Хоть какая-то стабильность и надёжность в море хаоса постсоветского пространства.

Читаем всё узбекское. Пишем инсценировку по сказке «Бай и батрак», добавляем в неё немного из Хаджи Насреддина, сочиняем стихи к песням… Постановочный процесс идёт, но… Где взять костюмы? На русскую сказку можно сшить из лоскутов, а тут… Восток – дело тонкое, наряды у них особенные, у нас и тканей таких в магазинах нет. Ну где взять? В самом начале нулевых годов интернет ещё не был такой всемогущей силой, способной решить любые проблемы. А у меня лично и компьютера-то ещё не было. Вопрос о костюмах казался неразрешимым. И вот, обзванивая по справочнику магазины тканей и получив очередной отрицательный ответ, я от отчаяния набираю номер… узбекского посольства.

– Мы ставим узбекскую сказку. Подскажите, где можно приобрести ткань с национальным орнаментом? – Я выпалила вопрос, почти уверенная, что мне сейчас ответят: «В Ташкенте» и положат трубку. Но меня вежливо спрашивают, какой театр, что именно ставите, и… предлагают к ним… приехать… Это было чудо номер раз! Совершенно случайно на телефонный звонок ответил не секретарь на справочном номере, а господин Зафар – дипломат высокого уровня, советник посла. Эх, как права народная мудрость, гласящая, что всегда надо идти к первым лицам! Ну, в крайнем случае, ко вторым.

Беседа с господином Зафаром была настоящим испытанием. Меня в посольстве принимали, как принцессу, а я чувствовала себя Золушкой, ещё даже не надеющейся на серебряные туфельки от феи. Кроме имени Золотухина на флаге фонда у меня не было никаких козырей. Предложение от маленького частного кафе нельзя считать серьёзным аргументом для посольства! И я пошла по пути личного, так сказать, человеческого фактора. Моя мама была в эвакуации под Ташкентом, у неё там вторая родина, соответственно, много друзей из Узбекистана (всё это – чистая правда). И сейчас, когда мы стали разными странами, ей, а следовательно, и мне, больно, что мудрость и культура Средней Азии всё дальше от русских людей. И проект нашего театра задуман как акт народной дипломатии, сближающей мир Востока и Запада… А когда я однажды была в Бухаре и Самарканде, я просто влюбилась в эти города… А современная тенденция недооценивать уровень и менталитет древнейшей нации… – вот как-то так, горячо и вдохновенно, я излагала свой «бизнес-план»…

– Хорошо, – сказал господин Зафар. – Напишите список, сколько каких костюмов вам надо. Вам позвонят. Я постараюсь помочь.

По окончании аудиенции меня провели экскурсией по парадным зеркально-мраморным залам посольства (где я снова чувствовала себя Золушкой без туфелек), пожелали творческих удач и отпустили с миром.

Через неделю позвонила женщина от господина Зафара, уточнила размеры… А ещё через неделю сам господин Зафар пригласил приехать… забрать костюмы. Я не поверила своим ушам. А приехав в посольство в указанный день, не поверила уже глазам! Передо мной были пять полноценных театральных костюмов, из них два (для бая и его жены) с богатейшим золотым шитьём. К каждому костюму обувь и головные уборы! Костюмы роскошные и… тяжёлые.

Мне сказали, что могут пропустить в здание посольства моего шофёра, чтобы он донёс их до машины… М-да… Наверное, трудно представить, что руководитель театра ездит на метро, что не только своего водителя, но и машины у него никогда не было. Пришлось срочно вызывать ребят-актёров на помощь, наспех соврав, что как раз сегодня мой водитель попросил отгул в связи с тем, что у него родилась двойня…

На прощание господин Зафар попросил, если театру не трудно, после премьеры сыграть этот спектакль в посольстве для их работников и гостей. Да. Конечно. Разумеется. Сразу после премьеры. Чудо номер два – костюмы у нас!.. Правда, тут же проблема – где их хранить?

Зато такие костюмы сразу повысили статус театра. Хозяин уютного кафе, изначально заказавший сказку, увидев такую роскошь, прислал нам чай в гримёрку.

Поставленную пьесу назвали «Мудрый проказник». Господин Зафар название одобрил. Фразу на афише «совместный проект с посольством Узбекистана в РФ» тоже.

В оговорённый день мы играли спектакль в концертном зале с зеркально-мраморным фойе. Посольские зрители смотрели внимательно, доброжелательно, но хлопали умеренно, дипломатично. После спектакля нас повели в ресторан – не на фуршет, а на настоящий банкет с узбекским пловом и прочими сопутствующими яствами. Тосты произносились за дружбу, культуру, взаимопонимание и сотрудничество. Всё, как полагается, на самом высшем уровне. Но в самом конце праздничного вечера та самая женщина, что уточняла размеры, слегка захмелев, заговорщицки подмигнула мне и сказала:

– А вы ведь поставили совсем не узбекскую сказку!

– Как? Почему?

– Вы поставили русскую сказку. Да, по сюжету узбекской, с узбекскими костюмами, но – совершенно русскую…

Я вспомнила деликатные аплодисменты. И мне вдруг показалось, что зрители, все как один, думали так же!.. А вглядываясь в загадочные восточные глаза Зафара, цвета крепкой чайной заварки, я вдруг будто прозрела… Не могут восточные женщины ТАК ругаться, и восточный мальчик ТАК разговаривать с матерью, и восточная жена ТАК со своим мужем, даже восточный путник ИНАЧЕ будет общаться со своим ослом. Слова будут те же, но – ДРУГИЕ. И русскому человеку, даже если он еврей, это не сыграть… Восток – дело тонкое.

И всё же, чудо номер три – костюмы остались у нас! И работали ещё во множестве других спектаклей и концертов. А Зафар много лет подряд приглашал нас с Ириной Егоровой на национальные праздники в посольство, а позже, работая уже в правительстве Узбекистана в Ташкенте, пытался вывести на гастроли. Может быть, сам спектакль его несколько и разочаровал, но слова песни, написанной для этой постановки, ему точно понравились:

 
Не владей добром, а владей умом,
И само богатство к тебе придёт.
Станет хлебом рожь, виноград – вином,
Если жить с умом, верно повезёт.
Меньше говори – больше думай ты,
Наградит Аллах каждый добрый труд.
Этот щедрый мир – море доброты,
Если люди мудрые в нём живут.
 

Как я был комедиантом

Сцена из спектакля.

Алексей Тиматков

Предложение Алёны Чубаровой попробовать свои силы в театре в качестве актёра я воспринял как провокацию. Провокатором была не Алёна, это был очевидный метафизический вызов. Я с детства не любил театр, всё моё существо протестовало против этой экзальтации взрослых дяденек и тётенек, носящихся по сцене и симулирующих крайнее возбуждение. Условность театра всегда была для меня чрезмерной, я воспринимал его примерно, как Лев Толстой. Однако же, получив от Алёны предложение сыграть в спектакле труппы «КомедиантЪ», я, не раздумывая, согласился. Я подумал, что всё-таки театр – почтенное, древнее искусство, и то, что я его не понимаю, не делает мне чести. И ещё подумал, что, может быть, изнутри мне будет проще его понять, чем снаружи.

Поначалу я воодушевил себя иллюзорной (и, наверное, знакомой каждому дилетанту на этом поприще) теорией, что наверняка смогу сыграть роли какого-то определённого, подходящего мне по темпераменту плана. Алёна тоже, видимо, думала в этом направлении, потому что предложила мне роль «парня с гитарой», которого, вдобавок ко всему, еще и обозвали Лёхой. Но я быстро понял, что дело не в амплуа, не в аутентичной роли, а, напротив, в способности абстрагироваться от себя. Потому что, если думать о соответствии роли, если взыскательно примерять её на себя, то неизбежно вскроются какие-то несовпадения, нестыковки. И в таком случае «аллергия» неминуема, будет тесно и неуютно. Короче говоря, я понял, что играть себя в театральном коллективе в рамках некоей постановки невозможно, даже если этого хочет режиссёр. Память моя с некоторых пор сильно ослабла, поэтому, что и когда было, я восстановить толком не могу. Помню, как я впервые был на спектакле «Комедианта» в музее Маяковского и поразился их профессионализму (грешным делом, я ожидал увидеть что-то откровенно любительское). Помню моё первое посещение театра «Русский дом», где долгое время выступала труппа. Там я впервые поучаствовал в театральном действе – в качестве светотехника. Потом начались и репетиции с моим участием. Одна из первых репетиций проходила в литинституте, т.е. я, наверное, тогда ещё был проректором или только что перестал им быть. Я должен был по ходу спектакля (это было нечто вроде капустника) исполнить три своих песни (которые, на мой взгляд, слабо коррелировали с действием) и произнести несколько реплик. Самым трудным оказалось участие в заключительной сцене – сцене незамысловатого группового танца. Дело в том, что хореография была для меня ещё более чуждой и враждебной стихией, чем театр. Но я убедил себя, что раз уж даже плавать научился (незадолго до того), то и танцевать как-нибудь тоже смогу. Конечно, нужно поблагодарить коллег за доверие и терпение, проявленное ко мне. Кроме того, меня утешала общая бесшабашность постановки. А ещё подбадривало то, что я был не единственным любителем в труппе. В 2000 году театр ещё был полупрофессиональным. Интересно, что поначалу самым сильным актёром мне показался такой же любитель, как и я, – врач, чей приёмный кабинет располагался в том же здании, где проходили наши репетиции. Владислав играл продюсера певицы, которая, по сценарию, уходит от него к простым людям – обитателям коммуналки, где по прихоти этого продюсера снимают её клип. Его харизматические выходы из-за кулис со словами: «Стоп! Стоп! Никуда не годится!» – произвели на меня впечатление.

Ещё одним сторонним рекрутом был Сергей Хачатурьян, человек, которого я сразу узнал. Этот обаятельный тип, похожий на помесь Кисы с Остапом Бендером, а ещё больше – на окосевшего после какой-нибудь автокатастрофы Дмитрия Быкова, в начале 90-ых часто подходил к студентам, пьющим пиво после лекций на Пушкинской площади, с предложением сочинить стихи на заданную тему за умеренную оплату. В нашем спектакле он тоже играл самого себя – полоумного поэта-импровизатора (он действительно оказался недюжинным импровизатором – столь же редкий, сколь и невостребованный в наше время дар).

А вот и основные участники труппы: Саша Огородов, чей замечательный талант я оценил чуть позже; мужественный и обаятельный Лёня Климов; Нелли Ртвеладзе и Надя Александрова (тут я воздержусь от эпитетов, чтобы не ударить в грязь лицом) и, конечно, сиамские демиурги – Ирина Егорова и Алёна Чубарова.

Премьера состоялась в маленьком театре «Русский дом» на Сретенском бульваре. В фойе располагались игровые автоматы и бар (мне даже кажется, что это в первую очередь был зал игровых автоматов – с театром в нагрузку). Как всё прошло – судить не берусь, надеюсь, неплохо. Выходов у меня было немного, поэтому лучше всего я запомнил наше тараканье копошение в закулисном полумраке. А ещё более отчетливо помню финальное застолье. Прямо в зрительном зале, после того как его покинули зрители, было расчищено пространство, сдвинуты столы, и шампанское потекло рекой. Повторно мы играли в ЦДРИ, на той сцене, с которой я уже до этого пару раз читал стихи на поэтических вечерах. Это тоже считалось премьерой. Мы играли «Салон тёти Маши» ещё несколько раз (три? пять? семь?) *.

Хорошо помню выступление в Митино, на котором Хачатурьян своим преждевременным выходом на сцену произвёл потрясающий комический эффект. За кулисами у нас была форменная истерика. Потом была некоторая пауза (для меня), а в это время «КомедиантЪ» родил свою звёздную постановку о Маяковском в музее оного. Действие разворачивается непосредственно в музейных декорациях, публика вслед за актёрами от сцены к сцене перемещается по четырехэтажному зданию, наблюдая за жизнью поэта. Главную роль исполнил Геннадий Новиков – потрясающий актёр, признавшийся как-то, что Маяковским он прежде не интересовался, ему всегда ближе был Лермонтов. Мне показалось, что он сам (кстати, так и назывался спектакль: «Он – Сам») был удивлён неожиданной аутентичностью этой роли и вскрывшейся в нём «маяковскостью». Хотя не исключено, что это всего лишь мой домысел. Эта постановка поразила меня действительным, действенным разрушением границы между «сценой» и «залом», между актёрами и публикой – я ощутил ту первоначальную, площадную театральную стихию, какой она, наверное, была в Средневековье. Оказалось, что это очень близко к моей творческой стратегии «воинствующей беззащитности» – дистанция между актёрами и зрителями отсутствовала, физически отсутствовала, актеры невольно провоцировали зрителей на соучастие, что, вероятно, не раз приводило к импровизационным отклонениям от сценария. Я всегда воспринимал театр как «недо-кино», и этим он мне не нравился, а тут был сделан шаг назад, и дух первобытной, площадной, провоцирующей драматургии, атмосфера взаимозависимости актёра и зрителя оказались мне гораздо более внятны и близки.

Так «КомедиантЪ» нашёл свою нишу – биографические постановки в музейных декорациях. После шумного успеха «Маяковского» труппе предложили сделать нечто подобное в музее Высоцкого. В этом спектакле я вновь был задействован. До сих пор донашиваю реквизиты: на всех участников в соответствии с индивидуальными размерами были куплены одинаковые чёрные штаны и серые свитера. В сценарии я, честно говоря, ничего не понял. Возможно, потому, что он был насквозь ассоциативно-интертекстуальным и апеллировал к малоизвестным произведениям Высоцкого, а также включал в себя аллюзии к Брехту и ещё Бог весть к кому.

Но к этому времени я уже усвоил, что актёру не обязательно знать интеллектуальную подоплёку действа, в котором он участвует; он, как Стаханов, должен «выдавать план» на своём участке, а вдаваться в глобальность «социалистического строительства» ему не обязательно. Спектакль начинается с «гитарной дуэли» меня и Григория Эпштейна (тоже колоритная личность – поэт и скрипач). Наверное, это была своеобразная метафора раздвоенности и противоречивости Высоцкого, впрочем, ни я, ни Григорий ничуть не походили на оригинал. А потом мы все (всемером) носились по сцене, периодически скрываясь за «занавесом» шириной в метр (скрыться за ним было нелегко), а, выбегая, изображали то дельфинов, то питекантропов. В общем, было весело. Один или два раза мы даже играли «Моего Гамлета» на малой сцене Таганки**. Таким образом, я, дилетант и любитель, постоял на одной из самых престижных театральных сцен страны.

Театр я, по большому счёту, так и не полюбил и не понял, но не сильно переживаю по этому поводу. Общение с настоящими, талантливыми людьми – даже если их верования и занятия тебе ничуть не понятней верований и занятий папуасов – всё равно оставляет чувство не напрасно прожитого, наполненного жизнью времени. Короче говоря, спасибо «Комедианту» за яркие эпизоды моего светлого прошлого!

* «Салон тёти Маши» действительно игрался всего 7 раз с февраля по ноябрь 2001 г.

** В первом отделении «Он – Сам», адаптированный к традиционному сценическому пространству, во втором «Мой Гамлет» под общим названием «В запасе вечность» шли в помещении Театра на Таганке.