Текст книги "Случайные встречи. Роман"

Случайные встречи
Роман
Елена Фёдорова

Художник Анна Дмитриевна Тралкова

Корректор Галина Викторовна Залогина

© Елена Фёдорова, 2023

ISBN 978-5-0059-9524-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

У Елены Фёдоровой много званий и регалий. Но главное, она заслуживает высших наград, как истинно высоко духовная личность.

Случайные встречи…

Случайные ли?

Мечты сбываются

По скверу шла женщина, дама, леди… Леди Гамильтон – промелькнуло у него в мыслях. Он только что прочитал рассказ Моэма «Жена полковника», нарисовал себе образ этой леди, и вот она… собственной персоной проходит мимо. В голове забил шаманский бубен: знакомы мы, ты точно знаешь, что часом позже с нами будет…

Он поднялся, пошёл следом. По всему было видно, что она старше лет на пять – семь. Но что такое возраст – цифры на бумаге. Ему приятно идти следом, вдыхать аромат её дорогого парфюма, придумывать слова для знакомства и разглядывать её наряд. Одета элегантно со вкусом, но не броско. Интеллигентная скромность. А он одет, как подобает нормальным пацанам: рваные джинсы, гитара, рубаха навыпуск… конечно, он ей не пара… улыбнулся.

– Это новые стихи, друзья мои. Потом я переложу их на музыку. Пока мне некогда. Я иду, преследую леди Гамильтон.

Дама чуть замедлила шаг. Он буквально врезался в неё.

– Пардон… Я замечтался…

– Бывает, – она улыбнулась ему так, что он потерял голову. Пропал. Бред, конечно, но… Он потупил взгляд, увидел в её руках книгу. Не просто книгу, а КНИГУ Уильяма Сомерсета Моэма и понял – это судьба!

– Это судьба, – выпалил он, сжав её руку. И не дав опомниться, затараторил. – У вас Моэм и у меня. Я как раз думал о том, что сейчас в век полной интернет-зависимости люди перестали читать книги. И своего собрата можно найти по особенному, отличительному знаку – книге в руке.

– Или в сумочке, – она высвободила руку. – Что вы читали у Моэма?

– Жену полковника.

– И..?

– Давайте присядем. На ходу как-то неловко разговаривать. Если вы, конечно, никуда не спешите.

– Присядем… Чем вы занимаетесь?

– Я – программист, – улыбнулся. – А по совместительству гитарист, поэт…

– Разносторонняя личность, – подсказала она. – Как вас зовут?

– Иван, Иван Николаев. А вас?

– Лана…

– Романтично. Мне сразу песня вспомнилась: «Сыпал снег на землю белой пеной, расступались, как во сне стены и свисала с потолка лампа, ты лежала на руках, Ланка…» Простите, но из песен слов не выкинешь.

– А что-то своё можете исполнить для меня? – улыбнулась улыбкой, сбивающей с ног. Он расчехлил гитару и запел.

 
Лёгкой походкой пантеры
Девчонка идёт по бульвару.
Смотрю на неё с улыбкой.
Конечно, я ей не пара.
 
 
Гитара и рваные джинсы,
Рюкзак и простая футболка.
Мечтать о такой пантере
Нет никакого толка.
 
 
Но, что-то меня толкает
Следом идти за нею.
Наверно, девчонка эта
Даром особым владеет.
 
 
И я забываю, что нужно
На важную встречу ехать.
Охотник во мне разбужен
Он должен добиться успеха,
 
 
Поймать, приручить пантеру,
А дальше, что будет, то будет…
Гитару и рваные джинсы
Девчонка-пантера полюбит…
 

Он пел громко, старался изо всех сил. Люди останавливались. Кто-то бросил деньги в чехол. Оценили. Но ему было важно не это. Он смотрел на Лану, на леди Гамильтон и понимал того молодого субъекта из рассказа Моэма, который увлёкся женой полковника и умер рано. Умер из-за неизбежности расставания. Он не желал отпускать леди Гамильтон, но не мог пересилить обстоятельств. Не смел настаивать на том, чтобы она бросила мужа, не понимал, как создать для неё те условия жизни, к которым она привыкла…

– Благодарю вас, Ванечка, – она поднялась. – Рада была такому нашему неожиданному, случайному знакомству. Мне пора.

– Постойте… – он вскочил. – Давайте обменяемся телефонами.

– Мой мальчик, это ни к чему. Если провидению будет угодно, мы встретимся. А если нет… – пожала плечами. – Благодарю за будущий сонет, который вы напишете, мой свет… быть может, завтра, а быть может через много-много лет…

– Я напишу его сегодня же. Обещаю! Я…

Она развернулась и ушла раньше, чем он закончил фразу. Он оцепенел. Не сразу сообразил, что можно её догнать. А когда понял, Лана уже смешалась с толпой. Бежать за ней бессмысленно. Ему нужно убрать гитару, надеть рюкзак, растолкать зевак, которые требуют песен. Но ему сейчас не до песен. Леди Гамильтон ушла от него в неизвестном направлении. Он ничего о ней не узнал. Распелся… Соловей-разбойник… Балбес… Права была Ольга Фёдоровна, когда ругала его в школе за несобранность… О-о-о-о… Иван стукнул себя по лбу, развернулся побежал в противоположную сторону, бормоча на ходу:

– Я совсем забыл про Машку. Мы с ней договорились встретиться… Она меня, наверное, уже ждёт…

Рассерженную Машку он увидел издали, помахал. Она отвернулась, показывая тем самым своё недовольство. Он обнял её за плечи, чмокнул в щёку.

– Привет, Маха! Прости, задержался.

– Николаев, как тебе не стыдно, – Маша скривилась так, словно съела несколько лимонов.

– В чём я провинился, дорогая?

– Ты меня спрашиваешь в чём? Ну-ну, – она плюхнулась на лавку, приняла позу негодующей жрицы, заговорила с раздражением. – Ты – бессовестный, негодный, никчёмный, необязательный, безответственный, непутёвый баран. Из-за тебя я торчу здесь у всех на виду целых пятнадцать минут.

– Пятнадцать минут не считается, – он сел рядом.

– Николаев, не беси меня, – она поднялась. – Я пришла на встречу на полчаса позже назначенного времени, и… прождала тебя целых пятнадцать минут… Всё, хватит. Надоело. Я разрываю с тобой все связи. Ты свободен, чувак, – воткнула руки в боки, отвернулась, выражая презрение. Но никуда не ушла. Решила посмотреть, как он будет оправдываться на этот раз. Они частенько играли в игру: кто – кого.

Обычно он обнимал её, просил прощения, дарил ей дорогие подарки, которые она сама себе выбирала. Причём скандалы происходили тогда, когда у неё заканчивалась косметика или появлялись новые безделушки у подруг. А она этого пережить не могла. Она должна была оставаться самой лучшей всегда и во всём.

– Николаев, ты пойми, эта юла Юлька ходит в брюликах, а я… Ты считаешь, что твоя любовь, твоя королева может носить бижутерию? Фу-у-у… Я, конечно, понимаю, что драные джинсы – это писк моды. Но я думаю о будущем, о нашем будущем, Ванька. Брюлики – это прекрасное вложение денежных средств. Не скупись, молодой программист…

Обычно Ваня покупал ей то, что она хотела. Но сегодня он поднялся, обнял Машу за плечи, чмокнул в щёку.

– Благодарю вас, моя королева, за такой царский подарок. Вы так легко разорвали со мной все связи, что я не вижу причины их снова восстанавливать. Я с такой же лёгкостью освобождаю вас от всех обязательств, данных мне. Драгоценности можешь оставить себе… Без них ты прожить не сможешь, а без меня – легко… Чао, малыш, – развернулся и пошёл прочь.

Маша остолбенела. Такого финала она не ожидала. Ванька её бросил наглым образом. Бросил так, словно два года, которые они провели вместе, ничего не значат. Словно не было между ними никакой силы притяжения, не было любви…

– Николаев, вернись немедленно, – истошно завопила Маша.

Он поднял руку вверх, показал ей кукиш. Оборачиваться не стал. Много чести. Чувство безграничной свободы наполнило его сердце радостью. Глаза открылись. Машка из красавицы превратилась в дурнушку с наклеенными ресничками, надутыми губками и чувственным ртом, изрыгающим проклятия в его адрес. Он мысленно поставил зеркальный блок всем Машкиным негативным посланиям, спустился в метро, спрятался. Вспомнил улыбку леди Гамильтон, вздохнул:

– Ну почему она не дала мне свой номер телефона? Почему? Почему… Да потому, что он мне не нужен. Зачем он мне? Мне нужно вдохновение. А оно среднего рода, – усмехнулся. – Благодарю за сонет… Почему именно сонет? Может быть, это будет поэма в стиле Моэма… Я её напишу, положу на музыку и устрою показательные выступления на том месте, где мы с ей сидели… Классная идея. За работу, Ванька! Простите за панибратство, господин сочинитель, Иван Николаевич Николаев!!!

Принимаясь за написание поэмы, Ваня не подозревал, что вдохновение захватит его в свой сладкий плен и не отпустит до последнего аккорда, до последнего многоточия и водопада слёз. Мужчины не плачут, но… он – поэт, музыкант, актёр, менестрель, которому позволено всё…

Когда Ваня наконец-то понял, что произведение готово и его можно вывести в люди, зазвонил телефон.

– Привет, ты скучал по мне? – спросили на том конце. Ваня не сразу понял, кто задал вопрос. Ответил сухо:

– Привет…

– Ни-ко-ла-ев, ты бестолочь… Ты разговариваешь так, будто ничего не происходит. А между тем, прошло два месяца. ДВА!!! Ты за это время ни разу не позвонил. Ты лёг на дно, как подводная лодка? Да?

– Нет… Я работал.

– Где?

– Дома.

– Ясно… Много денег заработал, господин программист?

– Маха, я не желаю отвечать на твои вопросы. Я нахожусь в другом измерении.

– Ты болен? – в голосе прозвучала неподдельная тревога. – Я сейчас приеду. Я здесь рядом.

– Ни в коем случае не приезжай, – выпалил он с нажимом. – Я не дома. Я не один. У меня роман с…

– Ясно. Светка была права. Тебя увела Надеждина…

– Плохой сыщик твоя Светка. Надеждина ваша в подмётки не годится моей избраннице, которую зовут леди Гамильтон!

– Фу-у-у, Николаев, с каких это пор тебя привлекает нафталин?

– Вопрос задан некорректно… дождитесь ответа оператора, – сказал он металлическим голосом и выключил телефон. Волна негодования накрыла его с головой.

– Не желаю её больше видеть. Устал. Мне нужна перезагрузка. По словам Машки прошло два месяца. Это повод возгордиться собой. Ведь за короткое время я создал настоящий шедевр. Не побоюсь так назвать своё гениальное творение, – потянулся. – Ладно. Буду скромнее. Я – джентльмен, а это значит… Да ничего это не значит. Пусть главные роли играют мои герои, а я буду сторонним наблюдателем. Так лучше, чтобы не заблудиться, не утонуть в океане страстей, которые бушуют со всех сторон. Да и поработать нужно на своей основной работе. Создам пару сетей, завлеку туда несколько тысяч клиентов и заживу помещиком… – рассмеялся. – Мечты сбываются, сэр. И это прекрасно!

Пусть поэма пока вылёживается, вызревает, как дорогое вино. Премьеру мы назначим чуть позже…

В назначенный день Ваня нарядился. Ему захотелось выделиться из общей массы, чтобы леди Гамильтон сразу его узнала. Он не сомневался, что она придёт. Она не имеет права не прийти… Оказалось, имеет. Он зря старался. Её в толпе зевак не было. Он бы её увидел сразу. Почувствовал бы, но…

Оглушительный успех его не порадовал. Впрочем нет, он его обрадовал не настолько, насколько мог, будь леди Гамильтон рядом. Денег ему набросали в чехол много. Машка была бы в восторге и купила бы себе шикарное бельё. А что бы купила Лана? Цветы… Какие? Розы… Три алые розы. Ваня зашел в цветочный, купил розы.

– У вас хороший вкус, дарите с удовольствием, – продавец подала ему цветы.

– Я купил розы себе в честь премьеры, – сказал он не очень дружелюбно и ушёл, думая о том, что никогда не дарил Машке цветов. Почему? Они её не интересовали. Или это он так решил, а она подыграла? Теперь это уже не имеет никакого значения. На первое место выходит музыкальная история, которую нужно повторить ещё несколько раз. Леди Гамильтон должна её увидеть…

Целый месяц изо дня в день Ваня играл и пел о любви женщины и юноши, ожидая, что та, кому он посвятил свою историю, придёт. Но её не было. Он решил дать объявление, но передумал, вспомнив её слова о провидении, от которого зависит их дальнейшая судьба. Пришёл домой, взял белый лист бумаги, написал крупными буквами: ПРОВИДЕНИЮ БЫЛО УГОДНО, ЧТОБЫ ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ!

Лёг в кровать и заснул…

Леди Гамильтон

Лана стояла у окна и смотрела на облака, подкрашенные яркими красками восхода. Она никогда прежде не видела такой радужной палитры, таких причудливых форм. Картинки менялись на её глазах, словно кто-то вращал гигантский калейдоскоп. Она улыбалась, вспоминала себя маленькой. Они с двоюродным братом Стёпкой дрались за возможность обладать этой волшебной вещицей. Стёпка не желал уступать. Она убегала в слезах, дулась на Стёпку, делала вид, что ей калейдоскоп не нужен. Наконец, она поняла, что Стёпка просто хочет насолить ей, поэтому отнимает калейдоскоп. Она перестала выказывать интерес к чему бы то ни было. Пожимала плечами. Ну и что? Подумаешь…

– Ты – бесчувственная эгоистка, – выпалил как-то Стёпка. – Не буду с тобой дружить.

– И что?

– Узнаешь тогда почём фунт лиха, – огрызнулся он.

С этого дня Стёпка перестал дразнить сестру. Поумнел. Калейдоскоп переместился к Светлане в копилку чудес. Так она называла большую красную коробку, где хранила свои детские драгоценности. Он там до сих пор лежит. А вот гигантский небесный калейдоскоп, на который она сейчас смотрит, спрятать туда не удастся. Интересно, видит ли это чудо Стёпка? Они давно разъехались, живут на разных континентах. Каждый выбрал свой путь. Стёпка богатый и знаменитый, а я… Лана улыбнулась.

– Я стала настоящей леди, леди Гамильтон. Только это мой большой секрет. Скажи я Джорджио о своих фантазиях, высмеет. Я же – талисман, известного итальянского модельера Джорджио Боттичелли, лицо модного дома – GEORLANA BOTTICHELLY.

Как мне наскучило всё это. Хочу снова стать девочкой Светой, нарядиться в драные джинсы, завязать высокий хвост на затылке и пуститься в кругосветное путешествие на кораблике любви. Любовь… ах, как давно я не испытывала этого чувства. Джорджио увлечён не мной. Это нормально. Со мной ему всё понятно. Он считает, что изучил меня досконально, но… В глазах загорелся огонь азарта. Эврика!

В гостиную вошёл Джорджио.

– Ты нынче пробудилась слишком рано, детка, целую твои ножки, – пропел он, наливая воды из серебряного кувшина.

Всё в их доме было дорогим, коллекционным. Он и Лану называл главной ценностью своей коллекции. Так и представляли её гостям:

– А теперь, господа, самый ценный, самый дорогой экспонат моей коллекции – золотая Лана Боттичелли! Если бы был жив мой далёкий предок Сандро Боттичелли, создавший такие шедевры, как «Рождение Венеры», «Весна», «Поклонение Волхвов», «Венера и Марс» и другие шедевры, он одобрил бы мой выбор и сделал бы Лану главной своей моделью. Руками экспонат прошу не трогать. Он не продаётся…

Во время этой пафосной речи Лане нужно было улыбаться, держать спину и высоко нести имя бренда GEORLANA BOTTICHELLY. Порой ей хотелось выплеснуть шампанское в лицо супругу, но природная тактичность не позволяла дать волю чувствам в присутствии дорогих, именитых гостей для которых шились эксклюзивные наряды.

Рождение Венеры 1486г. Сандро Боттичелли

Один раз она все же сорвалась. После того, как гости разошлись, она расколотила несколько ваз. Джорджио плакал долго, безутешно навзрыд, как ребёнок. Она его утешала, словно заботливая матушка. Дала слово, что подобное не повторится больше никогда. Сама собрала осколки и заказала копии разбитых экспонатов. Он всё оплатил. Мир в их доме восстановился. Но червячок обиды нет-нет да и напоминал о себе. Джорджио хмурил брови, надувал губы, говорил противно-слащавым голосом:

– Матушка, не забыла ли ты о своей провинности? Ай, яй, яй…

Она уходила в сад и выплёскивала своё негодование там, с остервенением вырывая сорняки. Садовник сделал для неё специальную зону с сорняками. На удивление, среди них выросли розы. Маленькие алые розочки с большими острыми шипами. Лана их сразу полюбила. Поблагодарила Бога за урок и подсказку. Поняла, что красота должна защищаться…

– Ты не слушаешь меня, дорогая, – в голосе Джорджио послышался металл.

– Слушаю, – она прильнула к нему. – Как спалось?

– Скверно. Опять снились конкуренты. Они создали какой-то новый костюм и держали его в секрете. А я злился… Что мне делать, душа моя?

– Забыть про этот сон. Думай о чём-нибудь приятном. О небе, например. Кстати, сегодня был восхитительный рассвет. Вот, полюбуйся, я сфотографировала.

– Лана, я тебя обожаю. Это – новый рисунок ткани. Да, да, да… Воздушный шифон и… Прости, я должен тебя оставить. Мне нужно зарисовать всё, что я сейчас увидел. Целую…

Джорджио ушёл, а Лана загрустила:

– Как мало нужно ему для счастья. Почему я не могу довольствоваться малым? Мне постоянно требуется встряска, землетрясение или извержение. Но, как разбудить уснувший вулкан? – взяла чашечку кофе, вышла на веранду.

– Доброе утро! – сказал садовник, поставив на стол вазу с цветами.

– Красивые какие. Спасибо, Павел. Очень мило, что ты радуешь меня букетами, но мне всегда жалко цветы, когда ты их срезаешь.

– Я делаю это только тогда, когда время цветения подходит к концу и корневой системе нужно отдохнуть, – сказал Павел.

– Да, нам всем время от времени требуется перезагрузка. Скажи, что нового за пределами нашего королевства?

– Особых изменений нет, но… – он замялся. – Не знаю, будет ли вам интересна история молодых людей живущих обычной жизнью?

– Мне интересно всё, Павел. Я ведь ничего не знаю про ту, поту-стороннюю жизнь, которая протекает за нашим высоченным забором.

– Буду краток. На прошлой неделе я гулял с подружкой в Нескучном саду и услышал, как парень поёт о любви. Поёт недурно. Мы спросили его, кто автор слов и музыки. Он поклонился, ответил: Я – Иван Николаев.

– Иван Николаев… знакомое имя.

– Вам он вряд ли может быть знаком. Ему лет двадцать пять. Обычный. Не из высшего круга. Хотя одет с претензией на…

– Высшее общество, – подсказала Лана.

– Да, типа того. Моя подруга спросила: В чём прикол? Зачем он так нарядился? Он ответил ей, что текст поэтической истории обязывает его носить именно этот костюм.

– Что за историю он разыгрывает? – спросила Лана.

– Он поёт о любви. Мы решили, что он рассказывает свою историю о том, как он познакомился с дамой, которая старше него. Она ответила ему взаимностью. У них завязался роман, но… Дама не решилась бросить мужа, и юноша от горя умер… Узнав о его смерти, дама долго страдала, а потом успокоилась. Она ведь… ой, простите, забыл её имя…

– Леди Гамильтон, – подсказала Лана.

– Да! Точно! Откуда вы знаете?

– Сказала первое, что пришло на ум. Спасибо, Павел. Хорошего вам дня.

– И вам.

Лана пошла к себе. Любопытство подгоняло её. Ей захотелось поехать в Нескучный сад, посмотреть на новоявленного артиста, послушать, что он насочинял. Она вспомнила этого мальчика, рассмеялась.

– «Ох уж эти мальчики с гитарами, где без них увидите перрон. Трудно их представить старыми, медленно входящими в вагон»… Надо успеть, пока он не постарел.

Лана заглянула к супругу в мастерскую, спросила:

– Джорджио, ты не против, если я немного развлекусь?

– Я буду счастлив, детка. Не мешай мне, прошу, – пропел он, даже не повернув головы.

– Благо-дарю… – пропела она в ответ.

Пошла в душ, смыла с лица всю косметику, сделала высокий хвост на затылке, достала из гардероба джинсы и рюкзачок, который Джорджио приказал выкинуть. Нашла самую скромную футболку, повязала на шею платочек, но тут же сорвала его. Сняла золотые украшения. Осталась довольна собой. Вызвала шофера, села на заднее сидение, приказал довезти её до ближайшей станции метро. Он был явно ошеломлён, увидев хозяйку такой преобразившейся, но вопросов задавать не стал. Её, по всей видимости, этот новый образ совершенно не смущал. Глаза у неё так сияли, как не сияли никогда прежде. Он даже решил, что мог бы запросто приударить за такой девчонкой. Этот образ ей подходил больше, чем образ любимой игрушки извращенца Джорджио Боттичелли.

– Когда вас забрать и где?

– Не знаю пока. Я позвоню, – Лана хлопнула дверцей и побежала к метро.

– «Ах, какая женщина, мне б такую…», – сказал он, облизнувшись.

Лана зашла в магазин «Смешные цены», улыбнулась. Знал бы Джорджио, где я покупаю фирменные вещи, упал бы в обморок. Но он занят, поэтому я могу делать все, что захочу. Сана сняла с вешалки клетчатую рубашку, надела, завязала узлом концы, пошла к выходу. Охранник грубо схватил её за руку.

– Кто платить будет?

– Платить? – Лана опешила. Она забыла, что это не выставочный зал мужа, а ма-га-зин с кричащим названием «смешные цены», и здесь за всё нужно платить.

– Ой, простите, – она заговорила по-итальянски. Достала кредитку. Рубашка обошлась ей в пятьсот рублей. Рублей!!! Живут же люди… Очки, купленные за сто рублей в том же магазине, дополнили образ своей девчонки.

Опросом местного населения Лана нашла дорогу к Нескучному саду. Увидела людей, толпящихся вокруг парня с гитарой, ускорила шаг. Протиснуться к исполнителю она не смогла. Встала рядом с татуированными парнями, хотела спросить, зачем им такая боевая раскраска туземцев, не успела, Иван запел. Лана приподнялась на цыпочки, чтобы его получше рассмотреть. Одет элегантно со вкусом. Голос сильный и слова интересные, запоминающиеся.

 
Принцесса живёт в коммуналке,
Ей нравится этот район.
Она наблюдает за миром,
Через оконный проём.
 
 
Она надевает корону
И платье из белого льна.
Принцесса грустит вечерами.
Принцесса моя влюблена.
 
 
Она мне твердит: коммуналка
Похожа на царский дворец.
И верит, что скоро примчится
С посланьем к ней быстрый гонец.
 
 
Я ей не перечу, как можно.
Знаю, пройдёт эта блажь.
Принцесса поймёт, как прекрасен
Услужливый юный паж.
 
 
Наденет одежду пастушки,
Станет обычной, земной
И будет гулять по планете
Под руку вместе со мной.
 

После аплодисментов Иван рассказал, что эта песня появилась после того, как он услышал песню Олега Митяева «принцесса живёт в коммуналке над самым Садовым Кольцом» и решил создать свой шедевр. Толпа дружно закричала: «Ты круче, Ванька!»

– Да, я круче, – без тени смущения заявил он. – И вот почему…

Все притихли. Иван посмотрел на собравшихся, выдержал театральную паузу.

– Сегодня мой сотый спектакль «Леди Гамильтон». Я загадал желание… Какое? Не скажу, чтобы не огорчить провидение. Я уверен, что провидению угодно, чтобы мы встретились.

– Ты и леди? – выкрикнул парень, стоявший рядом с Ланой.

– Да.

– Зачем она тебе? Смотри сколько классных девчонок вокруг. Вот, – он ткнул Лану в бок. Чувиха, что надо. А духи – закачаешься.

Лана почувствовала, как краска залила лицо. Про парфюм она не подумала и выдала себя. Хотя, какое дело этим деткам, кто она и почему так сногсшибателен аромат её духов. Выдохнула, успокоилась. Отошла от татуированной компании подальше. Парни этого не заметили. Они превратились в слух.

– Пока ты качаешься возле прекрасной барышни, я начну вот с таких стихов. Это – экспромт:

 
Она идёт, любуется собой,
Как королева, не иначе.
Какой красивый торс,
Наряд какой…
Реснички, губы,
Бюст в придачу…
 
 
Глаз невозможно отвести.
Ну, хоть сейчас на полотно
Ван Гога,
Чтоб любоваться ею все смогли,
Чтоб поняли, она – не недотрога.
 
 
Нормальная, красивая она,
Любимая, желанная, земная.
Пока не королева, но зато —
Она себе прекрасно цену знает…
 

Толпа закричала, заулюлюкала. Ваня громко ударил по струнам, закрыл глаза, запел: «Она проходила мимо. Обычная с виду, простая…»

Почувствовал толчок в солнечное сплетение. На лбу выступила испарина. Сердце бешено забилось. Чёткая мысль застучала в висках: «Она здесь, здесь, здесь!» Голос зазвучал по особому, для неё…

 
Другая проходит мимо.
Обычная с виду, простая,
Но он заметил,
Стрекозы над ней хороводом летают.
 
 
И тает зачем-то сердце
И голос срываться стал.
Обычная с виду, простая,
А в мыслях – девятый вал.
 
 
Готов он бежать за нею,
Бросив свою любовь.
Мимо проходит девчонка
И закипает кровь.
 
 
А ей он не нужен вовсе.
Смеётся, отстань, пацан.
Я – леди, а ты,
Ты просто бродяга и хулиган.
 
 
Пой песни свои в переходе,
Рубли и копейки сшибай.
Остынь, успокойся, мальчик.
Пока, чао-чао, гудбай.
 

Толпа загудела припев вместе с Ваней:

 
Остынь, пацан, уймись, уймись.
Она всё поймёт потом.
Остынь, пацан. Остынь. Остынь.
Оставь печаль за бортом.
 

Лана улыбнулась, порадовалась за Ивана. Играет хорошо, поёт неплохо, голос сильный. Улица многому учит. Публика его любит. Люди подходят и подходят. Она уже в кольце его почитателей. Нужно как-то выбираться из этого кольца. Она не любит толпу. Она – особенная.

Молодёжь с радостью выпустила её и заняла освободившееся место. А она прижалась к дереву, почувствовала себя под защитой. Здесь тоже хорошо слышно. Видно хуже, но это не главное. Зачем ей смотреть на этого парня? Пусть девочки на него смотрят.

Возле Ланы остановилась компания. Заговорили достаточно громко.

– Николаев сегодня в ударе. Голосит так, что от метро слышно.

– Маха, это он ради тебя так старается. Не теряйся, бери быка за рога.

– Не-е-е-е, – скривилась та, которую назвали Махой. – Он вовсе не бык, а телёнок, молокосос, мямля, нытик… И вааще, он – пройденный этап. Как представлю, что с ним в постель нужно ложиться, тошнит… бе-е-е-е…

– Ты на него злишься, и это написано у тебя на лбу, дурёха… -= сказал один из парней.

Маха машинально вытерла лоб. Парни, а их было больше, рассмеялись. Девчонки надулись.

– Эта Маха себе на уме, Она ему не пара… не пара совсем… – подумала Лана, слушая, как Ваня вдохновенно поёт о любви.

 
Жемчужная нитка бус.
Тонкий красивый стан.
Играют твои каблучки
Румбу далёких стран.
 
 
В сердце моём – пожар.
В мыслях моих кураж.
Я забываю про всё,
Делаю ловкий вираж.
 
 
Казалось бы, что за блажь
Следом идти за тобой
И видеть янтарный пляж,
Лазурный морской прибой.
 
 
Здесь, в городе всё не так.
Мир полон иных услад.
Но каблучки твои
О лете и счастье твердят…
 

– Маха, это же ваша с Николаевым песня! Помнишь, как он за тобой бегал, у метро часами ждал? – подруга дёрнула её за руку. – Помирись с ним.

– Нет. Не уговаривай. Николаев – пройденный этап. Закрытая страница в моём дневнике.

– Ты ведёшь дневник? – один из парней привлёк её к себе. – Покажешь?

– Ни за что, Серый, – Маха показала ему язык. – Упражняйся на… – показала на Лану, хихикнула. – Так поливаются парфюмом только… – беззвучно произнесла нецензурное слово. – А порядочные барышни предпочитают «Miss Dior». Понятно?

– Конечно, детка. Я тебя с одной ноты угадываю. Сейчас пойдём или…

– Сейчас. Николаев мне надоел со своими завываниями. Скучно мне, Серый…

– Кто с нами, друзья? – спросил Серый.

– Мы!!! – дружный хор голосов заглушил слова, которые Иван сказал после песни. Лана на компанию рассердилась. Хотела вступить в перебранку, но одернула себя.

– Этот детский лепет к тебе не имеет никакого отношения. Ты из другого теста, с другой планеты…

 
Две разные планеты – ты и я.
Две разные космические силы.
Два урагана, мчащие к земле.
Природа наших чувств необъяснима.
 
 
Два разных человека – ты и я.
Два разные созданья неземные.
Всё с новой точки, с чистого листа,
Таинственно, восторженно, впервые.
 
 
Хочу узнать твою планету, космос твой.
И усмирить на время силу ветра,
Чтоб, наконец, понять тебя, понять,
Стать спутником твоим, твоей кометой…
 

Ваня запел новую песню, и Лана забыла обо всех. А они о ней не забыли, шли и обсуждали её.

– Видели это чучело у дерева? Чует моё сердце, что она новая подружка Николаева, – сказала Маха.

– Да ну… Она не в его вкусе.

– Ты за него не заступайся. Ты, Серый, за себя говори. Она тебе понравилась?

– Обычная баба, уймись, Маха, – Сергей поцеловал её в щёку.

– Мы так не договаривались, – Маша грубо оттолкнула его. – Поцелуи в общественном месте за дополнительную плату, чувак.

– Какая же ты зараза, Машка. Николаев правильно сделал, что тебя бросил, – огрызнулся Сергей.

– Ещё одно слово и ты полетишь вверх «кармашками», умник.

– Уже лечу, – Сергей развернулся и побежал в обратную сторону, изображая самолёт.

– Зябликов, вернись. Вернись немедленно, или… – он побежал быстрее.

– Тааак. Кто ещё хочет улететь? Свободны все, – выкрикнула Маша.

– Зря ты так. Так одной остаться недолго, – предупредил её один из парней.

– Отваливайте все… Ва-ли-те…

Ребята ушли. Машка осталась одна. Фыркнув: «Подумаешь», зашла в магазин и разревелась. Оплакивала свою горькую судьбину. Свой несносный характер, от которого сама страдает больше всех. После Ваниного ухода что-то в ней надломилось. Но что именно, она понять не могла, как ни старалась. Каждую ночь ей снился Ваня. Они были безмерно счастливыми и беззаботными. Но утро приносило разочарование. Все её попытки к примирению разбивались о глухую стену его нежелания восстанавливать разрушенное. Он растоптал их любовь. Хотя, если быть честным. Он ничего для этого не сделал. Это она так решила. Её больное самолюбие и самомнение стали главными причинами разрыва. Маша не желала мириться с тем, что её бросили. Вспоминала строки Ахматовой: «Брошена, придуманное слово, разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово в потемневшее трюмо»… Николаев меня не бросил, а потерял. По-те-рял…

Машка вытерла слёзы, купила мороженое, пошла по набережной с твёрдым намерением закадрить какого-нибудь бизнесмена и стать королевой острова Маврикий! Да будет так! Так и будет!!!

Друзья догнали Сергея и вернулись в Нескучный сад. Иван своё выступление закончил. Народ расходился лениво. Поклонники требовали ещё песен. Ваня упрямился. Сергей бросил ему в чехол тысячу рублей.

– Это от Машки. Выпей за её здоровье.

– Забери себе, – сказал Ваня.

– О, да у вас серьёзная конфронтация. Ты её насовсем бросил или решил наказать?

– Мы расстались насовсем по обоюдному согласию. Запомни это, и перестань подкалывать меня, иначе…

– Ты вызовешь меня на боксёрский ринг? – Сергей встал в позу. – Я напишу на тебя оперу.

– Вижу, Серёга, она и тебя уморила. Сочувствую искренне, – Ваня улыбнулся, протянул ему руку. – Приветствую друга по несчастью.

– Ты свободен? Пойдем посидим у Петровича, – Сергей помог ему зачехлить гитару.

– Идея хорошая, пойдём, – Ваня посмотрел по сторонам. Поклонников и поклонниц почти не осталось. Сердце перестало выстукивать сигналы SOS. Почудилось, подумал он. Я просто очень хочу увидеть свою леди Гамильтон, поэтому пытаюсь наделить её чертами каждую встречную.

– Пойдём с нами, Ванька, – в хоре голосов прозвучала надежда. Он сдался.

Дружной командой они пошли не туда, куда обычно уходил Ваня, а в другую сторону. Несколько настырных поклонниц последовали за ними, изображая праздно гуляющих по скверу. Ваня слушал сбивчивые рассказы парней и благодарил судьбу за такое неожиданное завершение своего концерта. Денег он заработал много. Настроение с каждым шагом поднималось всё выше и выше. Из трёх Машкиных подружек Верочка нравилась ему больше всех. Словно почувствовав его расположение, она подошла ближе. Задала пару банальных вопросов: не устал ли он, не давит ли на плечи слава?

– Нет. Она идёт справа и давить на плечи не собирается, – отшутился он.

– Люблю тебя за тонкий юмор, – румянец её выдал. Влюбилась, дурёха. Ваня понял стоит ему сказать слово, и она побежит за ним на край света, покорит ради него Эверест.

– Любишь только за юмор, или…

Она не успела ответить. Ваня резко остановился. Водопадом пролилась на него радость. На лавочке он увидел ту самую девчонку, для которой он сегодня пел, вообразив, что она и есть его леди Гамильтон, преобразившаяся до неузнаваемости.