Текст книги "Случайные встречи. Роман"

– Николаев, что случилось? – Верочка побледнела. Она тоже увидела девчонку, которая стояла под деревом, когда Ваня пел. Подумала, что Машка не ошиблась, сказав, что они знакомы.

– Я догоню вас, друзья, – крикнул Ваня и уселся рядом с незнакомкой.

Вера пошла за ребятами, но любопытство вернуло её обратно. Как юный следопыт она подкралась сзади, устроилась так, чтобы слышать их разговор.

– Привет! Я тебя где-то видел? Не подскажешь, где? – Ваня сел полубоком, положил руку на спинку так, чтобы коснуться её спины. Она сидела прямо, игнорируя его.

– Не расслышал, мы знакомы или нет.

– Нет.

– Тебе понравилось, как я пел?

– Да.

– А что особенно понравилось стихи, музыка, манеры, энергетика, харизма? Что? – не унимался он, поглаживая её по спине.

– Всё.

– Ты не очень-то разговорчивая барышня. Как тебя зовут?

– Вета, – ответила, отвернувшись в сторону.

– Вера, Вета, интересные совпадения имён. А я Ваня, Иван.

– Знаю.

– Хочешь, спою для тебя прямо здесь?

Она пожала плечами. Это могло означать всё, что угодно. Но его мысли устроили такой фейерверк, что разобраться в них не представлялось никакой возможности. Сердце настойчиво кричало:

– Это она, она, она!!!

Ум противился, возражал:

– Очки слишком тёмные, чтобы разглядеть глаза. Кепарик скрывает волосы. Голос забылся. Руки красивые очень.

Ваня сжал её ладонь. Боже, спаси и помилуй! Такого электрического разряда он не испытывал никогда прежде. Да, да, да! Тысячу раз да! Её нельзя отпускать. Если она уйдёт, он погибнет.

– Пойдём со мной, – он так резко потянул её за собой, что она не успела опомниться, побежала за ним. Куда? Потом, потом, молчи, подчиняйся.

Они зашли в подъезд старого дома, пропахшего сырыми досками и старым тряпьём. Поднялись по скрипучей лестнице на второй этаж. Он открыл дверь в квартиру, втянул её внутрь полутемного пространства, прижал к стене и впился губами в губы.

Лана ошеломлённая, оглушённая случившимся, потеряла равновесие. Она парила в безвоздушном пространстве маленькой комнаты, понимая, что происходит нечто незапланированное, недозволенное. Но остановить это безумие невозможно.

Они с Иваном словно вросли друг в друга, превратились в единое существо с громадным сердцем, грохочущим, как Царь-Колокол.

– Молчи, не нужно лишних слов. Потом, потом всё объяснится. И мы с тобою будем жить в объятьях огненной жар-птицы.

– Мы сгорим от страсти, – шепнула она.

– Мы уже сгорели, любовь моя.

– Ты даже не знаешь, кто я.

– Знаю. Ты – леди Гамильтон… – пропел он. – Я люблю тебя с самой первой минуты. Аромат твоих духов, твоего тела, твоих рук я чувствовал всё это время… Я знал, что провидению угодно соединить нас снова. Но я не смел мечтать о том, что всё случится так стремительно. Боже, благодарю Тебя! Я не выпущу тебя из своих объятий. Ты моя пленница. Ты – ангел мой, с которым я не желаю расставаться. Я никому тебя не отдам. Скажи, с тобой происходило нечто похожее? В твоей жизни было такое землетрясение?

– Нет… Благодарю тебя за это чудо, случившееся с нами. Я не знала себя такой. Я даже не представляла, что способна на подобную авантюру, что во мне столько страсти, огня и беспутства… Хорошо, что темно. Хорошо, что ты не видишь моих глаз. Они сияют от стыда и смущения…

– Прекрати ругать себя. Нам умопомрачительно хорошо с тобой. Насладись этим мгновеньем. Забудь обо всём. Отбрось предрассудки. Живи в моменте. Открой новую сторону в своей многомерности. Мы многогранные, Вета. Я буду звать тебя так. Ланой пусть зовёт тебя другой. Я знаю, что ты не свободна, что ты порядочная женщина, мать, хозяйка… А я увидел тебя другой…

– Какой? – она почувствовала сильнейший импульс страсти и лишь потом осознала, что причиной страсти был Иван. Энергия молодости разливалась, выплёскивалась из берегов, захватывала всё на своём пути и уносила в морскую пучину страсти. Сопротивляться стихии было бессмысленно…

– Который час? – спросила она.

– Рассвет стучится в наши окна. Спи…

– Ванечка, я должна…

– Молчи. Не разрушай иллюзию покоя, – он прижал её крепче. – Не отпущу…

Она затихла, задремала. Кто-то тронул её за плечо. Пора. Он спит. Уходи. Она поднялась, оделась и ушла, тихонько закрыв дверь. На улице было зябко. Дворник сметал с тротуара листву.

– Уже осень? – удивилась Лана. – Неужели, я провела в замке принца всё лето?

– Послушайте, любезный, – обратилась она к дворнику. – Подскажите, пожалуйста, ваш адрес.

– Мой? – он отшатнулся. – Такой красывай, а с утра напылася. Нэ харашё, дэвачка.

– Я вообще никогда не пью, – заявила она возмущённо. – Мне нужно узнать адрес, чтобы вызвать такси.

Дворник показал метлой на вывеску, улыбнулся.

– Харашё ночь правёл?

– Прекрасно.

– Вижю. Рубах его надэл, – дворник рассмеялся.

Лана посмотрела на свой наряд, ужаснулась. В темноте она схватила Ванину рубаху. Но возвращаться обратно нельзя. Ваня переживёт утрату. Её рубашка, купленная в магазине «Смешные цены» ничуть не хуже этой. Пусть носит. Вызвала такси. Своему шофёру решила не звонить, чтобы никто не знал, где она провела ночь…

Она вошла в дом через служебный вход. Долго лежала в ванной, наполненной арома-маслами и пеной. Вспоминала каждый миг своего нежданного счастья. В голове созрел гениальный план. Она познакомит Ивана с мужем Джорджио. Они создадут театр ДжорЛана Боттичелли, где она будет ведущей актрисой. Она ведь с раннего детства бредила сценой. Она даже прошла три отборочных тура в Щукинское театральное училище. Со слезами на глазах читала Пушкинское письмо Татьяны к Онегину

 
«Я к вам пишу – чего же боле?
Что я могу ещё сказать?
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня
Вы не оставите меня…»
 

А потом спокойно с достоинством и превосходством отповедь ему:

 
«К моим младенческим мечтам
Тогда имели вы хоть жалость,
Хоть уважение к летам…
А нынче! – что к моим ногам
Вас привело? какая малость!
Как с вашим сердцем и умом
Быть чувства мелкого рабом?»
 

Тогда ей было восемнадцать. Сейчас ей намного больше. Жизнь с Джо многому её научила, закалила сильнее, чем сталь. Она стала другой и забыла о том, как прекрасно быть собой. Быть бабочкой, парящей над цветами…

 
«Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была,
Я полюбила вас; и что же?
Что в сердце вашем я нашла?
 
 
Какой ответ? одну суровость.
Не правда ль? Вам была не новость
Смиренной девочки любовь?
И нынче – Боже! – стынет кровь,
Как только вспомню взгляд холодный
И эту проповедь…
 
 
Но вас я не виню:
В тот страшный час
Вы поступили благородно,
Вы были правы предо мной.
Я благодарна всей душой…»
 

– Ах, дорогой мой Александр Сергеевич Пушкин, как вы всё удивительно прочувствовали и написали для нас, дурочек, на все времена. Мы упрямимся, не желаем сбросить наряд гусеницы и обрести свою индивидуальность, свои крылья счастья…

 
«А счастье было так возможно,
Так близко!.. Но судьба моя
Уж решена. Неосторожно,
Быть может, поступила я:
 
 
Меня с слезами заклинаний
Молила мать; для бедной Тани
Все были жребии равны…
Я вышла замуж. Вы должны,..
 
 
Я вас прошу, меня оставить;
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость, и прямая честь.
Я вас люблю (к чему лукавить?),
Но я другому отдана;
Я буду век ему верна.»
 

Ваня проснулся позже обычного, открыл глаза. Леди Гамильтон исчезла. Неужели ему всё это приснилось? Нет, нет, нет. Он был в здравом уме. Он ведёт здоровый образ жизни: не пьёт, не курит, занимается спортом. Встал. На полу – её рубашка. Поднял, уткнулся в неё лицом. Да, всё было наяву.

– Хорошо, что она ушла. Я бы не смог от неё оторваться. Я бы не позволил ей вышагнуть из моей берлоги. Хорошо, что было темно, и она не видела мой беспорядок. Но… Господи, как я найду её? Где я должен её искать? В каком направлении улетела моя стрекоза? Нет. Она – не стрекоза, а я – не муравей. Я – волшебник, а она… бабочка… ночная, – усмехнулся. – Нет, она – фея счастья. Она – Вета, веточка розмарина… Она не оставила мне никакой весточки, никакого письмеца… Она спешила. Она убегала от меня, не думая ни о чём… Значит…

Он взял лист бумаги и написал крупными буквами: ВСЕЛЕННАЯ ЗНАЕТ, КАК СОЕДИНИТЬ НАС!!!

Джорджио Боттичелли

Он родился и вырос в Италии. Его родной отец – Чезаре Феорони отличался жестоким нравом. Он воспитывал сына с излишней строгостью, колотил за любую оплошность. Мать Джорджио – Синьора Софи не уступала мужу в темпераменте. Они часто ссорились кричали друг на друга до хрипоты, били посуду и даже выбрасывали в окна вещи. Во время таких перебранок, Джорджио забирался в шкаф и потихонечку плакал.

Ему было пять лет, когда синьора Софи собрала вещи и ушла к Франческо Боттичелли. Он был полной противоположностью Чезаре. Высокий, красивый, с великолепно изогнутыми бровями, крепким подбородком, пробором, разделяющим надвое его волосы и сильным глубоким голосом, который не будучи громким, наполнял собой всю комнату. Франческо дал мальчику свою звучную фамилию со словами:

– Джорджио, отныне я твой настоящий отец. Твой Падре! Гордись этим, сынок. Гордись именем нашего далёкого предка Сандро Боттичелли. Он величайший человек, знаменитый художник, его именем назван кратер на Меркурии. Меркурий – это одна из далёких планет. Но теперь и там знают о нашем дорогом и всеми любимом Сандро.

Джорджио во все глаза смотрел на красавца Франческо, затаив дыхание, слушал его рассказы, запоминал каждое слово, гордился своим далёким предком Сандро Боттичелли и мечтал стать знаменитым, как он.

– Нам повезло, малыш. Мы живём в удивительном месте Италии. Флоренция – родина гениальных художников, поэтов и музыкантов. В самом слове Фло-рен-ция – музыка, тайна и любовь… Душа поёт, послушай…

 
Анима – наша душа.
В нас она изначальна.
Мы – души. Мы дети любви.
Мы свет излучаем.
 
 
Помни об этом, живи.
У каждого дар от Бога.
К вершине, где солнце встаёт,
К вершине ведёт нас дорога.
 
 
Туда, где сияет любовь.
Туда, где мир и сердечность.
Анима – наша душа,
Переходящая в Вечность…
 

Джорджио ничего не понимал про вечность, про душу, но прерывать падре не смел. Побаивался. Состояние страха ещё сковывало его. Привычка втягивать голову в плечи, ждать подзатыльника за любую провинность, делала мальчика нелюдимым. От природы добросердечный Франческо жалел малыша, старался показать ему другие отношения, излучал любовь, учил мальчика, развивал в нём качества настоящего мужчины. Франческо не сомневался в том, что малыш, пикколо, как он его нежно называл, искоренит в себе все комплексы неполноценности и станет целостным, целеустремлённым человеком, сильным, мудрым, волевым, надёжным, мужественным. Именно таким он видел Джорджио в будущем.

Сандро Боттичелли автопортрет

– Наш любимый, непревзойдённый Сандро Боттичелли должен стать для тебя примером, малыш. Сандро – ярчайший художник эпохи Возрождения. Он родился 1 марта так же, как и ты. Но это был давным-давно, в 1445 году. Его крестили и назвали пышно: Алессандро ди Мариано ди Ванно Филипеппи. Так было принято в пятнадцатом веке.

– А почему год 1445, а век пятнадцатый? – спросил Джорджио.

– Хороший вопрос, малыш. Объяснение простое. Тебе исполнилось пять лет и пошёл шестой год. Так и с годом. Это просто нужно запомнить. Берём первые две цифры года 14 и прибавляем к ним единицу. Получаем пятнадцатый век. Понял?

– Да, Падре.

– Молодец, – Франческо поцеловал его в макушку. Это ошарашило Джорджио. Даже мать не целовала его, а ведь она была женщиной. Что-то новое зародилось в душе мальчика. Он был счастлив, когда Падре обнимал и целовал его. Такое проявление чувств ему нравилось больше, чем подзатыльники родного отца Чезаре Феорони, которого он ни разу в жизни не назвал падре. А Франческо стал для него кумиром. Слово «Падре» Джорджио выговаривал с придыханием.

– Падре, ты сказал, что Сандро назвали Алессандро ди Мариано ди Ванно Филипеппи. А почему он Боттичелли?

– Боттичелли – это прозвище. Вotticelli – бочонок, толстяк. Это прозвище Сандро получил по наследству от старшего брата Джованни, который заботился о нём после смерти родителей. У Сандро было ещё два брата Антонио – ювелир и Симоне – коммерсант. Ему повезло с братьями. Они опекали Сандро. Он был одарённым ребёнком, с ранних лет интересовался искусством.

Антонио взял его к себе в ювелирную мастерскую. Там Сандро трудился два года. А потом, по рекомендации друга семьи, отправился в город Прато за двадцать километров от Флоренции, чтобы там учиться живописи у прославленного художника Фра Филиппо Липпи. Видишь, как важно быть целеустремлённым. Если у тебя есть цель, ты добьёшься в жизни многого, как Сандро!

Вот, что я скажу тебе, пикколо, – не заглядывай в туманную даль будущего, живи сегодня, сейчас, двигайся в направлении, которое ты видишь! Запомнил.

– Да, Падре!

– Молодец. Наш Сандро двигался вперёд. Через пять лет, став мастером своего дела, он вернулся во Флоренцию и устроился подмастерьем в мастерскую Андре дель Верроккьо. Попасть к этому великому художнику мечтали многие юноши. Верроккьо был величиной. Одним из его выдающихся учеников был в то время Леонардо да Винчи. Когда мы с тобой пойдём в галерею Уффици – самый знаменитый музей мира, я покажу тебе их полотна. Это великие живописцы, малыш, величайшие. Их шедеврами восхищается весь мир. Красота и гармония – вот главные ценности необходимые всем людям. Художники используют тонкие оттенки красок, игру светотени и величественную гармонию в своих полотнах. Это мастерство дано не каждому. Недостаточно только работать руками, нужно еще работать головой и сердцем, чтобы стать настоящим художник в своём деле.

Симонетта Веспуччи Сандро Боттичелли

Слушая Франческо, Джорджио решил стать художником-модельером, создающим красоту и гармонию из тканей. Ткань – это ведь тоже полотно. Он придумает нечто особенное. Создаст своё полотно, которого ещё никогда не было. Он вовсе не заглядывает в будущее, он просто мечтает. А настоящие мечты сбываются. Он в это верит.

В начальной школе Джорджио придумал для своей подружки сногсшибательный наряд, который поразил всех. Франческо его похвалил.

Воодушевлённый успехом Джорджио, утвердился в намерении стать модельером. Мечта воплотилась в реальность довольно быстро. Джорджио придумал собственную марку GEORLANA BOTTICELLI, разработал собственные ткани из сверхлёгкой шерсти и особого кашемира из нитей в четыре кручения. Почти вся шерсть была сдержанного матового цвета без блеска. Пошив осуществлялся вручную. Швейные машинки использовались только для трёх швов: посередине спины и по бокам. Всё остальное делалось руками закройщиков и портных. Джорджио с гордостью заявлял:

– Если всё кроить и шить вручную, изделие лучше садиться по фигуре, носится дольше и со временем становится только лучше. GEORLANA BOTTICELLI – это ощущение невесомости, свободы, красоты в любой ситуации – на важной встрече, в автомобиле и в салоне самолёта.

В кругах ценителей итальянских костюмов марка была признана лучшей. Франческо сделал всё, чтобы Джорджио прославился. Он отправил его в Москву, выбрал ему русскую жену Светлану Мартынову.

Джорджио она не понравилась. Он не увидел в ней того, чем восхищался Падре, но перечить покровителю не стал. Отыгрывался на супруге. Он унижал её, относился к ней, как к дорогой игрушке. Все знали, что Джорджио ведёт двойную жизнь и глупенькая девочка, которая младше супруга на семь лет, отличное прикрытие. Она всегда рядом, милая, скромная, не задаёт лишних вопросов, не суёт нос в мужские разговоры, нравится гостям. Не жена, а находка. Франческо прав, Лана – бриллиант. Она на редкость послушна и вежлива. Она верна ему, а это большая редкость в развращённом обществе. Она его боготворит. А он к ней безразличен. Он снисходит до неё, позволяет ей быть рядом, балует, наряжает. Он к ней безразличен. Хотя иногда ему хочется уличить Лану в каком-нибудь грешке, чтобы пощекотать свои нервы. Он итальянец. Папины гены требуют вендетты. Устроить скандал для развлечения – любимое занятие Джорджио.

– Интересно, что будет, если я узнаю об измене жены? – неожиданная мысль рассмешила Джорджио до слёз. – Лана в постели с другим – нелепая сказочка для бедных. Жена всегда рядом. Всегда… Они живут вместе семь лет. Его всё устраивает. Что чувствует она, его мало интересует. Может, стоит узнать об этом? Нет, не сегодня. Потом…

– Где Лана? – спросил он, войдя в столовую.

– Она ещё не встала, – ответила горничная.

– Это хорошо. Я не расположен к утренним беседам, – уселся за стол, посмотрел на часы, понял, что уже далеко за полдень. Лана никогда так долго не спала. – Жена заболела?

– Нет Просто заспалась.

– Когда встанет, пусть зайдёт ко мне…

Лана пришла к нему в кабинет через два часа. Смущённая, без косметики, в домашней одежде.

– Малыш, что случилось? Уж не влюбилась ли ты?

– Уж, – она уселась в кресло с ногами, уткнула лицо в колени. Заговорила оттуда из своего укрытия. Говорила быстро по-итальянски. Он смотрел на неё с восхищением и страстью. Испугался собственных новых чувств.

– Стоп. Ты меня взвинтила… В хорошем смысле. Я должен всё обдумать. И знаешь, что… – она выпрямилась. – Я люблю тебя, детка…

Она бросилась к нему в объятия. Но он вытянул руку вперёд.

– Стоп. Не сейчас. Через десять минут у меня важная встреча. Ласки твои длятся дольше, чем положено, не сердись, малыш…

Она улыбнулась Ему даже показалось, что она рада. Он хмыкнул. Огонёк ревности вспыхнул где-то в глубине подсознания, но быстро потух. Ему ли быть в печали? У него столько моделей, что голова кругом…

– Ступай к себе, переоденься. У нас сегодня будут гости. Вечеринка в стиле… Людовика XV.

– Хорошо, милый. Я надену платье мадам Помпадур и буду обольщать твоих влиятельных друзей.

– Только попробуй, пристрелю на месте, – он выставил вперёд руку, изобразив пистолет.

– Я тоже могу тебя пристрелить так же, как это сделала жена Гуччи, – она выставила вперёд свой воображаемый пистолет.

– Гуччи была итальянкой, а ты…

– А я живу с итальянцем и многому научилась, пикколо, – парировала она.

– Точно? – он усмехнулся. – Ты становишься непредсказуемой. Это меня настораживает.

– Женщины созданы для того, чтобы ошеломлять и возбуждать. А ещё они нужны для того, чтобы в каждом из вас не погас огонь любви, зажжённый Богом. Вам без нас не прожить – это факт.

– Малыш, я ценю твою эрудицию, но у меня мало времени. Честно…

Она послала Джорджио воздушный поцелуй, ушла. Решила доконать супруга. Вендетта, так вендетта.

Когда Лана вышла к гостям, задержавшись на полчаса, Джорджио чуть не лишился чувств. Даже он такого не ожидал. Мадам Помпадур тоже была бы удивлена, потому что она одевалась скромнее.

– Я недооценивал тебя. Но, по-моему, ты переигрываешь, малыш, – он сжал её руку чуть выше локтя. Лана не подала вида, что ей больно. Проговорила с улыбкой:

– Милый мой, я вовсе не переигрываю, я просто хочу показать тебе, что я могу быть разной. У меня прекрасные актёрские данные. Советую не игнорировать моё предложение создать театр ДжорЛана…

– Ну, – он надул губы.

– Я настаиваю, Джорджио, – она легонько стукнула его веером по щеке и отошла.

– Твоя жена – прелесть, Джо. Бьюсь об заклад, она задумала какую-то авантюру, – сказал партнёр, взяв его под руку. – Если это так, возьми меня в долю. Для такой красотки я не пожалею нескольких миллионов.

– Нескольких? – Джорджио скривился. – Для моей малышки это слишком мелко. Счёт идёт на сотни миллионов, Эдгар.

– Я готов раскошелиться, Джо, – они обменялись рукопожатиями. – Завтра составим договор. У меня чуйка на деньги. Ты мою натуру знаешь.

– Знаю, Эдгар. Ты не прогадаешь, дружище. Это будет круче, чем извержение вулкана, обещаю.

– Не сомневаюсь, Джо.

Лана беседовала с гостями, улыбалась, кокетничала, как подобает хозяйке роскошного дома. Никто не знал, с каким наслаждением она бы сейчас устроила погром, вылила бы шампанское за шиворот этим, разодетым, как павлины, мерзавцам и их подружкам. Гости вызывали у неё приступ тошноты. Она испытывала неимоверную муку от необходимости играть в этом спектакле. Одно желание было для неё главным и неисполнимым: сидеть с Иваном Николаевым на старом, видавшем виды продавленном диване в тёмной комнате, пропахшей прелыми досками, и негромко беседовать о притяжении любви и о непростом пути, предначертанном каждому человеку.

– Я вижу, как вы несчастны, милая, – проговорила дама, взяв Лану под руку. Та нахмурилась. Она впервые видела собеседницу.

– Вы правы. Я никогда прежде не бывала в вашем доме. Меня позвал Степан Семенович. Ему нужна была подруга на вечер, – она показала взглядом на высокого лысеющего мужчину со взглядом хитрой лисицы. – Он мне не очень-то нравится, но… Я, почему-то не смогла отказать ему сегодня. Обычно я придумываю важные, неотложные дела, а сегодня согласилась. И теперь понимаю, почему… Меня Зовут Жанна Васильевна… Я – психолог-соматолог. Но это для вас пока ничего не значит, – она сделала ударение на слове «пока». – Мы с вами встретились сегодня, чтобы вместе идти вперёд к вершине Божественной Мудрости. Я стану вашим проводником. Потом, вы всё поймёте. И давайте уже перейдём на ты, – протянула ей руку. – Жанна.

– Вета.

– О?! Лана, Светлана, Вета, Света, а его, как зовут?

– Иван.

– О?! Мне всегда казалось, что Джорджио ближе к имени Евгений… Постойте, это вовсе не Джо… Не беспокойтесь, я никому не скажу. Я умею хранить тайны, – прижала ладонь к губам.

– Это вовсе не тайна, милая Жанна Васильевна, – Лана карикатурно улыбнулась. – Мой ум сейчас занят музыкальным проектом с музыкантом по имени Иван. Джорджио его полностью поддерживает. Скоро вы услышите о премьере театра ДжорЛана, – взяла гостью под руку. – Надеюсь, это останется нашей маленькой тайной.

– Обещаю, Вета.

Разумеется, к концу вечера о Театре ДжорЛана знали все гости. Это стало главной темой вечеринки. Лана ликовала. Теперь Джорджио никуда не денется. Она будет делать то, что захочет. Одна загвоздка: где найти Ивана?

В Нескучном саду, – подсказала интуиция. Лана решила выдержать паузу. Спасибо Моэму. В своём романе «Театр» он дал много интересных подсказок начинающим актрисам и тем, кто, как главная героиня Джулия Лэмберт, собираются играть главные роли в своём собственном театре…

На Джорджио психолог-соматолог Жанна Васильевна подействовал удручающе. Эта напористая дама разожгла в сердце неуравновешенного итальянца адский огонь. Она вкрадчивым шепотом сообщила Джорджио, что его молоденькая супруга – сундучок с двойным дном. Он должен приглядеться к ней внимательней. Вполне возможно, что у девочки есть любовник музыкант по имени Иван.

Джорджио поблагодарил даму, поцеловал её пухлую руку и впал в депрессию. Его ещё никто никогда не подставлял. Партнёры не в счёт. Это – мужские игры. Джорджио мог позволить себе любые шалости, но Лана… не имела права так обойтись с ним. Он огранил этот алмаз по самым высшим требованиям. Он сделал всё, чтобы Лана стала бриллиантом. Все пятьдесят семь граней сверкают, искрятся. Но получается, что внутри бриллианта чёрная метка. Бриллиант бракованный. Его нужно уничтожить немедленно…

Джорджио призадумался. Он никогда не рубил с плеча. Он решил провести расследование и понять: задушить подстрекательницу и разрушительницу семейной идиллии Жанну Васильевну или нет. Джорджио вспомнил, что эту ведьму привел Степан, которого он не приглашал.

Сладкая парочка явилась незваными чертями из табакерки, чтобы внести диссонанс в безмятежную жизнь семьи Боттичелли. Или… Джорджио вытер пот с лица. Мысли, пришедшие на ум, были омерзительными.

– Их подослали, чтобы выведать мои секреты… Тот, кто их отправил, знает обо всём… У меня одеваются дипломаты, политики, шейхи… я слишком заметен, а я забыл обо всём, расслабился, балбес… Нужно затаиться… Резиденты никогда себя не выдают… Отец не простит меня за провал… Лучше самому провалиться под землю, стать рогоносцем и освободиться от подозрений. Несчастных жалеют все. Счастливым и успешным завидуют. Их ненавидят и стараются погубить. Мир жесток, но… это – наша реальность. Мы её создали сами. Никто, конечно, не мешает нам создать другую реальность, жить в мире любви и радости… Мы сами противимся и капризничаем, впадаем в депрессию, – ухмыльнулся. – Я выбрался из трясины самостоятельно. Сексопатолог свободен. Я счастлив, как прежде. Однако, нужно всё же проследить, чем именно занимается моя верная супруга, когда я создаю свои шедевры…

Джорджио нашёл сыщиков, выложил кругленькую сумму. Когда задета честь, скупиться не нужно. Прошло несколько месяцев, а Лана ничем не выдала себя. Сыщик распрощался с Джорджио и уехал…

На следующий день Лана отправилась в Нескучный сад. Она просто определила себе эту дату. Ей так захотелось. Она не догадывалась о ревности мужа и о том, что за ней неустанно следили всё это время. Она просто выжидала, пыталась понять насколько сильно её влечение к Ивану. Время показало, что она не может жить без этого мальчика. Он ей нужен. Она разговаривает с ним каждую ночь так, как если бы они общались наяву. Она чувствует его объятия, слышит сердцебиение и понимает, дальше так нельзя, невозможно. Она сгорит на костре этой любви. Им необходимо встретиться и посмотреть друг другу в глаза. Мираж исчезнет, а настоящая реальность проявится. Если им суждено быть вместе, никакая сила не сможет им помешать. Если нет, пропасть поглотит все нелепые фантазии…

– Вы снова на прогулку до рассвета, синьора? – спросил Лану шофёр.

– С чего вы взяли, что я буду с вами откровенничать? У нас с Джорджио нет секретов друг от друга. Зарубите это себе на носу, если не хотите лишиться прибыльной работы, – отвернулась к окну. Мысленно выдала другой монолог:

– Мерзавец. Ты даже не скрываешь своего наглого взгляда, раздевающего меня. Ты не прочь наставить рога хозяину. Ты забыл, что я леди, леди Гамильтон. Тебе ничего не известно о притяжении душ, о возвышенной любви. Тебе понятны только животные инстинкты. Влечение тел у таких, как ты всегда на первом месте.

– Остановите здесь, – сказала слишком резко. Ей захотелось поскорее остаться одной.

– Вас подождать?

– Да, – она хлопнула дверцей с такой силой, что Николай выругался. Но тут же спохватился.

– Она права. На чужой каравай рот не разевай, дурила.

Припарковал машину, пошёл в кафе. Через час от неё пришло сообщение, что ждать её больше не нужно. На сегодня он свободен.

– Непредсказуемая тётка, но именно в этом её прелесть, – сел за руль, запел. – «Я свободен…»

Лана издали увидела людей толпящихся вокруг Ивана, замедлила шаг. Она приехала сюда, чтобы обсудить постановку предстоящего спектакля. Джорджио её подгонял, ругал за то, что она не умеет держать язык за зубами. Не следовало болтать про театр раньше времени. Сама заварила кашу, сама и расхлёбывай теперь. Она улыбнулась. Расхлёбывать такую кашу – для неё удовольствие.

Но, чем ближе она подходит к Ивану, тем явственней понимает, что простая задача становится просто невыполнимой. Удар в солнечное сплетение не позволяет думать ни о чём, кроме силы притяжения, влекущей их друг к другу, словно гигантский магнит.

Ваня доиграл последний аккорд, поклонился, шагнул к ней.

– Где ты была? Почему пропала на тысячу световых лет? Что ты делаешь со мной, Ветка?

– Люблю, – выдохнула она еле слышно…

– Я тебя не отпущу…

Всё, происходящее с ними, было похоже на сон, который они уже однажды видели. Душный подъезд с запахом сырости, скрипучие ступени, деревянная дверь, тёмная комната, поцелуй и оглушительный колокольный звон сердец…

– Запиши мой телефон, Ветка. Я буду знать, что между нами есть связующая нить.

– Она есть и без номера телефона, разве ты не чувствуешь?

– Чувствую, но мне этого мало. Я чуть не умер без тебя. Такое со мной впервые.

– И со мной никогда ничего подобного не происходило… Ни-ког-да… Я не представляла, что любовь может быть такой… Я думала, что у нас с тобой лёгкий флирт, мимолётность… Оказалось – вечность. Хотя, я могу ошибаться…

– Ты не ошибаешься, Ветка. Ты чувствуешь сердцем, а оно говорит правду. Мы с тобой из одного созвездия Лебедь. Мы не имеем права разрывать канат, связывающий нас…

– Это не канат, а металлический трос. Его не разорвать, но…

– Боже, неужели нельзя без этого, Лана? Почему это вечное «но» всегда вылезает вперёд и не даёт никому покоя?

 
Слова глупы, пусть сердце говорит.
Ведь только сердце мудростью полно
И потому так бухает оно.
Стучит, тревожится и молит нас:
Любите…
Жизнь на земле любви продлите…
 

Роди мне дочку или сына. Роди мне троих детей… Стань матерью моей Вселенной. Стань музой вечною моей, Свет-лана…

– Романтично, красиво, мой милый поэт. В таком же стиле напиши, пожалуйста, поэму, пьесу для нас двоих, о нас с тобой. Назовём её – История любви… Или нет. Лучше пусть будут Песни июля – Луллио.

– Отличное название, Ветка. Луллио, луллио, лульё… Песни июля, песни любви, сладкие песни июля… Погоди, я сейчас напишу для тебя… – он схватил лист бумаги.

– Ваня милый, прости, но я должна уйти. Не проси меня остаться. Я взрослая, замужняя синьора, я…

– Молчи. Ничего не желаю слушать. Сейчас не желаю. Я слишком страдал и мучился без тебя. Я думал, что потерял тебя навсегда… Не бросай меня, умоляю. Не исчезай из моей жизни, Ветка… Не будь жестокой. Будь нежной, милой, люби меня вечно…

Портрет юноши 1485г. Сандро Боттичелли

– Ванечка милый, ты даже не представляешь, как ты перевернул всё в моём сознании, внутри меня. Я готова бросить всё, жить с тобой в этой берлоге, потому что безумно люблю тебя… Но я не могу, не имею права поддаваться страсти и безрассудству. Безумие – плохой помощник, страсть проходит, а потом начинаются серые будни с чередой взаимных упреков…

– Я никогда не упрекну тебя…

– Молчи, – она прижала ладонь к его губам. – Молчи и слушай. Мы должны сделать спектакль, взяв за основу рассказ Моэма «Жена полковника». Не зря же он связал нас с тобой. Мы сыграем спектакль в театре ДжорЛана, а потом пусть будет, что будет… Провидение, судьба, Божья мудрость направят нас по верному пути. Всё, что должно случиться, случится… Мой супруг итальянец. Я вас скоро познакомлю. Я приехала к тебе по его поручению. Джорджио велел мне уговорить тебя написать сценарий в стихах. Я не посмела перечить ему. Ехала и думала: будь, что будет… Знала, что будет крушение пирамид, землетрясение… Но о том, что наша встреча станет переходом в другое измерение, я не подозревала, – прижалась к нему. – Прости, что говорю тебе про Джорджио, что распаляю огонь ревности, но между нами не должно быть недомолвок… Я позвоню тебе сама.

– Когда? – он поднялся. В глазах слёзы. Ей стало его нестерпимо жалко. Глупый, обиженный малыш. Материнский инстинкт подтолкнул её к нему. Они плакали оба искренне, безутешно, словно прощались навсегда. Рассвет заставил их разжать объятия. Она поспешно оделась и убежала, не дав Ивану опомниться.