Текст книги "Истории со вкусом интриги. 21 рассказ мастер-курса Юлии Евдокимовой"

Хельга Мидлтон.
РОЗОВЫЙ ЗАПАХ КОРИЦЫ

 
ЧАСТЬ 1
 

20/12/2023

Ольга вошла в кабинет и прислонилась к косяку двери. Ноги вдруг превратились в две переваренные вермишелины – вялые и непослушные. От страха бросило в жар, и по спине меж лопаток пробежала предательская капля холодного пота.

– Заходи-заходи. Да не волнуйся ты так, – Галина Петровна, не поднимая глаз от бумаг, пригласила пациентку. – Раздевайся. Как всегда, до пояса.

Оля послушно ступила за ширму.

– Подними руки вверх.

Мягкие, теплые пальцы врача перебирали лимфы, как пальцы пианиста перебирают клавиши. Ольге стало неловко за мокрые подмышки, и она отвернулась. Взгляд уперся в стену: в таблицу с анатомическими картинками, изображающими женскую грудь в разрезе. Ольга горько усмехнулась – у нее-то все вырезано. Осмотр был коротким.

Галина Петровна уже сидела за столом, внимательно рассматривая лабораторные бланки, а Оля все еще возилась с кофточкой. Пуговицы выскальзывали из влажных пальцев.

– Ну, что ж, голуба моя, поздравляю! Похоже, что мы справились. И лимфы в норме, и онкомаркеры не выявлены. Лейкоцитов еще маловато, и нейтрофилов хотелось бы побольше, но это дело наживное. Главное – маркеры на нуле.

По щекам покатились слезы. Не то от радости, не то от боязни: не ошибка ли. Оля утирала их концом шарфа, уложенного красивой чалмой вокруг лысой головы.

– То, что маркеров нет – это хорошо, но ведь и сил тоже нет. Ни волос, ни вкуса, ни обоняния, – робко жаловалась она.

– Все вернется, уверяю тебя. Терпение и положительные эмоции завершат лечение. – Врач вышла из-за стола и обняла пациентку за плечи. – Поезжай-ка ты, голуба моя, отдохнуть. Тебе куда хотелось бы съездить?

– Я ведь до болезни кулинарным блогером была. Почти весь мир объездила. Смешно сказать, на Кавказе ни разу не была. Ни в Грузии, ни в Армении.

– Так за чем дело стало? Иди, заказывай билеты! И с Богом!

 
ЧАСТЬ 2
 

3/06/1679

Ночью случилось землетрясение. Несильное. Толчок, потом еще один. Медные кувшины, подвешенные над плитой, издали тихий перезвон, и лавка, на которой спал Араик, пару раз качнулась. Подумаешь! Она и без того колченогая и качается каждый раз, когда на нее садятся. Но бабушка Ануш быстро вскочила на ноги, повязала платок концами назад, подхватила на руки одноухого кота по кличке Урод, растолкала внука и велела быстро выходить на улицу…

Землетрясение оказалось ненастоящим. Даже и не рухнуло ничего. Просто под ногами пробежала гулкая волна, как будто тот, кто спал под землей, накрывшись ею как одеялом, глубоко вздохнул.

Вот в прошлом году тряхнуло так тряхнуло. Даже часть горы, на которой стояла слобода Конд в квартале Шахри, самом бедном и самом никчемном районе Эребуни, отвалилась. Хорошо еще, что на том склоне не было жилья, а только кладбище. Часть могил упала в обрыв. С тех пор ночной туман, поднимаясь из него утренними струйками пара, приносил не свежий запах росы, а гнилое зловоние.

Запахи. Вот, что и привлекало, и пугало его. Позже, когда Араик подрос, он понял, что чувствует запахи гораздо острее, чем остальные. Бабушка рассказывала, будто на земле есть люди, которые верят в то, что бессмертная душа, вылетев из мертвеца, находит себе нового хозяина. Им может стать кто угодно – хоть лягушка, хоть корова. Так души переходят из одного живого существа в другое. Араик верил в то, что он, наверное, в прошлой жизни был собакой. Те тоже за версту все унюхать могут.

С бабушкой Ануш хоть и бедно они живут, но дружно. Дядя Ашот, муж ее сестры, – уважаемый человек. Имеет торговое место на базарной площади. Он очень занятой человек, но свой прилавок абы кому не доверяет, потому его жена, тетя Наир, и бабушка торгуют, подменяя друг друга. Араик обожает, когда наступает их черед. По дороге бабушка всегда рассказывает какие-нибудь истории, но главная его радость – это запахи базара.

У самого входа на рынок расположился мясной ряд. Араик старается не смотреть на разложенные на прилавках розовые шматы мяса и свиные головы с закрытыми глазами, как будто те спят и не знают, что им тело отрубили. Тушки молодых барашков, уже проткнутые вдоль хребта шампуром, ждут, когда угли в мангале разгорятся. Между палок, держащих навес над мясным рядом, натянуты веревки, и на них, как белье для просушки, висят сырые овечьи шкуры. Вокруг них роятся полчища мух. «Наверное, для того и вешают их здесь, чтобы отвлекать мух от мяса», – думает Араик. Он не любит ни вида сырого мяса, ни его запаха. А уж когда проходят мимо рыбных лавок, он и подавно затыкает нос, даже зажмуривается. Сухая чешуя скрипит под ногами, как соль, которой товарки присыпают освежеванную рыбу, чтобы не так быстро портилась. Наверное, хозяева мясных и рыбных столов специально позволяют старухам с пряностями сидеть рядом с ними. Запахи сухих приправ забивают смрад засохшей крови и манят к себе покупателей лучше всяких зазывал.

Наконец, пройдя зловонные и душные ряды, они подходят к столам, на которых выложены пирамидками овощи и фрукты. Их верхушки украшены пучками свежей кинзы, базилика и укропа. Тут Араик бросает руку бабушки и радостно подбегает к дяде.

– Ну, наконец-то! Что так долго? Мне ехать надо, а товар оставить не на кого.

– Не ворчи, старый плут. За те копейки, что ты мне даешь, и ботинок-то новых не купишь. Дорога сюда буквально сжирает подметки самых крепких туфель. – Бабушка любит шурина, но поворчать и напомнить ему о деньгах тоже не вредно.

Перед дядей на маленьком прилавке стоят весы-разновесы, а вокруг, прямо на земле, расставлены корзины с клубникой, ведра абрикосов и мешки с черешней. Их запахи сливаются в единое сладкое облако июньского утра.

– Априкос! Кому свежий априкос! Толко-толко з ветки, – Араик знает, что делать. Он уже стоит на перевернутом ведре и кричит изо всех сил своих маленьких легких.

– Эй, горлопан, не так громко, а то, наоборот, всех покупателей распугаешь. – И повернувшись к бабушке. – Ты уж тут присмотри, как следует. Караван с востока пришел. Хочу первым посмотреть, что везут. Поеду им навстречу.

– Ой, дядя, ты за товаром в караван-сарай поедешь? Возьми меня с собой, – мальчик в мольбе сложил ручки и даже запрыгал от нетерпения. Ведро зловеще загромыхало.

– Ну, что с тобой делать, непоседа? Возьму, так и быть. Пора тебя от бабкиной юбки уводить. К делу приучать.

– И то верно, – согласилась Ануш.

 
* * *
 

В арбе у дяди тепло и уютно. На дне набросаны домотканые коврики и мешки для товара. Араик забирается под них, как под одеяло. Сады уже отцвели. Облетевшие лепестки с яблонь и груш клубятся и шуршат в выбоинах дороги. Их аромат истончился и уже не привлекает пчел, но смешивается с запахом пыли и напоминает благоухание женской пудры.

Араик лежит на дне повозки, смотрит сквозь решетку ресниц в синеву неба. Его ноздри подсказывают ему дорогу лучше любых указателей. Вот проехали пекарню. Кислый запах дрожжей смешивается с запахом углей. Араик знает – следующим на пути будет дом кузнеца. Там всегда пахнет горячим железом и лошадиным навозом. Лошади тоже от страха какают – делает заключение мальчик.

Кузница – последнее здание на улице, ведущей из города. Впереди запах предгорных лугов, заросших полынью и дикой лавандой. Они еще не в цвету, но аромат свежести уже здесь, уже поджидает путника. Дорога ведет к перевалу.

Дядя, как и бабушка, любит рассказывать всякие истории и легенды.

– Эх-хе-хе, Арайчик-джан, людям свойственно искать новое. В этом смысле, мы, купцы, своего рода миссионеры. Духовные просветители несут людям новые идеи, а мы – новые товары. Потому они и заботятся о нас – строят убежища и постоялые дворы. Путь далек, да и небезопасен. Сколько на нем опасностей поджидает незащищенного путника? Знаешь?

– Знаю-знаю, – лениво отвечает Араик. – А еще, я так думаю, дядя, что тащить на себе шатры и юрты для ночлега – это лишний вес. Зачем лошадей и верблюдов дурацкими тюками грузить, когда можно на них больше товара увезти. Я, когда вырасту, на всех дорогах гостиницы выстрою.

– Прям на всех? – рассмеялся Ашот.

– Ну, на армянской стороне уж точно.

Араик сел в арбе и огляделся.

– Вижу, вижу! Вон там, внизу, – радостно закричал мальчик.

Дорога повернула, и на фоне горного разлома появилось низкое, вытянутое вдоль дороги, здание из серого камня.

 
ЧАСТЬ 3
 

20/12/2023

Трамвай качнулся, звякнул на стыке рельсов и медленно подкатил к остановке. «Даниловский рынок», – сообщил металлический голос. Шатер в виде морской звезды напомнил рынок в Руайане, городке на западе Франции, – Ольгин последний тур. До дома еще три остановки, но что-то буквально подбросило ее. Она вскочила и заспешила к выходу. Не успела толком ступить на землю, а трамвай уже отъезжал от остановки, словно боялся, что пассажирка передумает.

«Надо купить самых душистых продуктов, – говорила она себе, – обязательно малину, дыню, квашеной капусты и трав. Много-много трав». Ольга еще не придумала, что будет готовить, но понимала, что иначе, как обилием запахов, обоняние не разбудить.

Сумки буквально обрывали еще очень слабые руки, она протиснулась по узкому коридору малогабаритной квартиры и плюхнула поклажу на кухонный столик. От сквозняка на пол упал лист бумаги.

Почерком Костика, размашистым и некрасивым, была написана короткая записка.

Оля,

Не знаю, наверное, это малодушие, но боюсь, что разговор причинит тебе боль. Не хочу причинять больше, чем ты уже испытала, но и сам рядом с этим жить больше не могу. Нет больше сил приходить в дом, который пахнет как аптека. Я нормальный мужчина. Мне нужна женщина и домашний уют. Дом, в котором пахнет борщом и яблочными пирогами, и женщина, которая пахнет лавандовой водой, а не лысая кукла с синюшными губами. Извини. Может грубо, но откровенно.

Твой бывший муж Константин

 
* * *
 

4/06/1679

Верблюды и лошади мирно паслись на пологом лугу перед входом в караван-сарай. Сундуки, тюки, рулоны ковров, снятые со спин животных, высокими кучами лежали невдалеке. Рядом с товаром расположились погонщики и охрана. Курили кальяны. Мальчики-прислужники обносили взрослых тарелками с едой и наливали чай из сосудов с длинными узкими носиками.

В доме у дяди висела картинка, которую тот выменял у китайского купца. На шелковом свитке изображен хан или какой-то вельможа – весь в волнах богатого платья и с усами, очень похожими на носики этих чайников. Араик так и прозвал эту картинку «Чай-хан».

Дядя оставил мальчика распрягать повозку, а сам по-свойски, как старых знакомых, поприветствовал отдыхающих и вошел в низкие двери постоялого двора.

Лошадка бодро направилась в сторону пастбища, а мальчик стал обходить кучи товаров. Интересно, что там в тюках? По очертаниям пытался догадаться: ткани или еще что. Его внимание привлекли высокие узкие корзины, в которых стояли горшки, чем-то напоминающие квеври99
  Имеет форму конуса и используется при изготовлении вина. Квеври бывают разных размеров – от обычного кувшинного до громадных, на несколько тысяч литров.


[Закрыть]. Горлышки сосудов были не только заткнуты пробками, но и обмотаны тонкой муслиновой тканью и залиты жидким воском.

Вдруг боковым зрением он увидел едва уловимое движение в траве. Даже поднял ногу, думая, что это змея. Так, стоя на одной ноге, он услышал нервное ржание животных. И… То, что он увидел у себя под ногами, заставило его подпрыгнуть.

В ужасе он взобрался на вершину кучи с товарами. С ее высоты зрелище предстало еще более страшным и непонятным. Как будто все подземные твари одновременно вылезли из своих нор. Клубки змей, распутываясь и кусая друг друга, спешили к краю плато. Рядом с ними бежали суслики, мыши-полевки и крысы. Кротовые норы шипели, клубились струйками сухой пыли и, как кратеры маленьких вулканов, выплевывали на поверхность буро-черных зверьков.

Небо потемнело. Порывы ветра несли грозный гул. Он нарастал.

Холодная рука страха как бы гладила шею и приподнимала волосы на затылке, лишала способности двигаться.

Погонщики побросали еду и заспешили на помощь обезумевшим от страха животным. Одновременно из караван-сарая начали выбегать более состоятельные постояльцы – купцы и их слуги.

Араик увидел в дверях человека, будто сошедшего с картины в доме дяди. Широкие рукава его одежд развевались, коса расплелась, и длинные усы шевелились на ветру, как те самые змеи, что только что проползли в укрытие. За его спиной, как тень, мелькнула маленькая фигурка. Старик-китаец крепко держал за руку девочку.

Первый подземный толчок ударил прямо у них под ногами. Оба упали, создав преграду в дверях. Еще немного, и десятки ног затопчут несчастных. Кто-то помог им подняться и грубо оттолкнул от двери. Люди выбегали наружу. В сумятице старик выпустил руку девочки. Та бегом пустилась в сторону ущелья, туда, где минуту назад мелкая живность искала спасения. Она бежала так, будто сама была зверюшкой и знала, где природа припасла укромное место.

Земля качнулась. Новый толчок расколол плато пополам ровно в том месте, где люди наслаждались едой и отдыхом. Тюки и баулы с товарами рассыпались и покатились по земле. Араик вместе с ними. Он в страхе прикрывал голову руками, боясь удара. Какофония криков людей и рева животных громыхала в ушах. Мальчик метнулся за юной китаянкой.

Уже у самого обрыва он ухватил ее за талию, она в ужасе вскрикнула, и они покатились вниз по склону ущелья на самое его дно.

Наступила ночь. Растревоженный великан прекратил ворочаться в подземной постели. Земля перестала вздыматься, а небо как ни в чем не бывало расстелило свой шелковый шатер, украшенный серебряной россыпью звезд.

– Кончай трястись как мокрый заяц, – строго сказал Араик. Он вдруг почувствовал себя взрослым мужчиной, протянул к девочке руку и погладил ее по щеке. – Не бойся. Сейчас выберемся отсюда, и все будет хорошо. Найдем что-нибудь съестное. Я умею костер разводить. Согреемся.

Говорил он все это не столько ей, сколько себе. Слова успокаивали сердце, но оно все равно сжималось и стучало так, словно хотело вырваться из груди. Было страшно подниматься: вдруг великан снова проснется. Страшно даже подумать о том, что там случилось наверху. Страшнее всего была тишина ночи.

Когда они, помогая друг другу – то тянули, то подталкивали, выбрались на плато, картина бедствия оказалась страшнее, чем представлялась. Из-под обломков караван-сарая тут и там торчали серые от пепла и каменной крошки руки, ноги, головы убитых людей. Видимо, один из толчков пришелся на середину здания. Угли из очага разлетелись во все стороны, и теперь то там, то тут вспыхивали желтые язычки пламени. Они дожирали останки сожженных людей и утвари.

Запах развороченной земли смешивался с запахом крови, мочи, жареного мяса и паленой шерсти ковров и животных. Девочка старалась не смотреть по сторонам и тихо ступала тенью позади Араика, боясь отстать от него хоть на шаг. Он же решительно шагал, думая только об одном: найти арбу, погрузить на нее все, что еще можно увезти, и бежать отсюда. Надо сообщить людям в городе, собрать спасателей, искать уцелевших и разбежавшихся по склонам гор лошадей и верблюдов.

Вдруг легкое дуновение ветерка погладило его по лицу и сухой, пряно-жгучий, розовый как закат запах защекотал ноздри. Араик остановился, принюхался и с закрытыми глазами, чтобы ничто не отвлекало, побрел на запах. Странный аромат, звучащий громким резонансом запахам отчаяния и смерти, манил теплом и уютом. Мальчик наклонился. На земле валялся расколотый надвое глиняный сосуд. Его горло все еще запечатано, но из разлома выглядывали темно-коричневые палочки, по виду напоминающие скрученные листики сушеной кожи.

– Ròuguì, – девочка наконец-то открыла рот и произнесла первое, непонятное Араику слово.

– Что? Что ты сказала? – удивился он.

Она подняла с земли палочку, потерла ее между пальцами и подставила указательный под нос Араика.

– Ройгуи, – повторила она. Положила этот же пальчик себе на грудь, – Ах-сай1010
  Прекрасная (китайский).


[Закрыть].

– А я – Араик. Наши имена похожи.

Он подобрал с земли обломки сосуда, бережно сложил половинки, осмотрелся – не валяются ли еще где волшебные палочки. Он нежно, как ребенка, донес амфору до арбы, аккуратно уложил благоухающее сокровище на дно, сверху посадил Ах-сай.

Подхватил оглобли и двуногой лошадкой потянул поклажу домой.

 
* * *
 

28/12/2023

Вчерашняя дегустация вин в грузинской винодельне Шуми оказалась той соломинкой, которая сломала спину верблюда. Ольга с трудом разлепила тяжелые веки. Казалось, все тело отекло, и даже кроссовки стали малы. Впереди два дня в Ереване – завершение тура по дорогам Великого Шелкового пути. Кажется, она переоценила свои силы, обрадовалась выздоровлению, а болезнь-то не хочет отпускать.

Ольга опустила тяжелые ноги на пол и подошла к окну. Повернула ручку запора, выглянула на улицу.

Полукружье здания Гранд-отеля элегантно обрамляло южную сторону небольшой площади. В середине ее стояла по-зимнему пустая чаша фонтана, а на северной стороне зеркальным отражением отеля высился такой же полукруглый дом. Стены его были увешаны афишами. «Кинотеатр или концертный зал», – догадалась Ольга.

На первом этаже явно было кафе. Из его глубины нежно тянуло запахами кофе и корицы.

«Не может быть! – Ольга шумно втянула носом холодный предновогодний воздух. – Свершилось! Вернулось!» Она метнулась в ванную комнату, на ходу срывая с себя пижаму.

Через десять минут молодая женщина сидела в уютной подкове плетеного кресла. Официант принес меню. Она даже не заглянула в него. Жестом показала размер чашки.

– Large coffee, – догадался официант.

– И то, что так сладко пахнет.

– Darch’in. По-армянски – корица. Такое же название у нашего кафе.

– Я не смотрела на вывеску. Шла, как собака, по следу запаха.

– У нас все блюда приготовлены с корицей. Это наш La spécialité la maison. Булочки, жаркое, запеченные яблоки. Но наше коронное блюдо – это хапама – фаршированная тыква. Наши считаются лучшими во всем Ереване. Уже в ноябре мы закрываем прием заказов.

– Мне и булочку, и яблоко, и тыкву. Несите все.

Он рассмеялся.

– Леди проголодалась.

– Не то слово.

Она смотрела в спину уходящего на кухню официанта. Опыт, полученный в бытность блогером, подсказал, что это не простой официант и даже не менеджер, а владелец заведения. То, как он, проходя мимо соседнего столика, поправил на нем приборы, приподнял бокал и осмотрел его на просвет – не остались ли пятна от моечной машины, – все выдавало в нем гордого хозяина.

Он быстро вернулся. Пока шел к ее столику, Ольга внимательно рассматривала лицо мужчины. Немолод. Седина чуть коснулась висков. Глаза спокойные, в углах морщинки – гусиные лапки. Женщины с ними борются, а мужчинам они придают зрелости. Терпкости. Как вчерашнее вино.

– Рецепт приготовления хапамы хранится в семье с конца семнадцатого века, когда мой прапрапрапредок Араик Галусян украл из разрушенного землетрясением караван-сарая амфору с корицей.

Ольга слегка вытянула шею в попытке рассмотреть на бейджике его имя.

– Араик? Вы тоже?

– У нас в семье, начиная с того, с первого, старшего сына называют Араиком.

– А если девочка родится? – улыбнулась Ольга.

– Тогда ее назовут в честь его жены и нашей первой прародительницы, китайской принцессы Ах-сай.

– Так уж и принцессы? – Ольга почти развеселилась.

– Да. Ее везли в том караване из Китая в Иран. Она должна была пополнить гарем Султан-Хусейна, сына шаха. Брак с китаянкой давал купцам из Поднебесной послабление ввозных налогов, а иранской стороне, соответственно, возможность снизить цены на импортные товары. Всем, так сказать, выгода.

– Ну, да… Девушку никто не спросил.

Араик аккуратно, не спеша, расставлял перед гостьей тарелки и плошки. Облачко пара, как легкий шарфик, обволакивало горло большой стеклянной кружки. Ольге вдруг захотелось узнать историю этой странной армяно-китайской семьи, и про бизнес, и про самого мужчину. Она украдкой взглянула на его пальцы. На правом безымянном кожа белела тонкой полоской. Обычно такой след оставляет долго не снимаемое обручальное кольцо. Он перехватил ее взгляд, потер палец левой рукой.

– След ушедшей любви. Моя жена умерла год назад от рака.

– Меня сея участь, слава богу, миновала. – Она с готовностью протянула ему руку, – Ольга, можно просто Оля. Присядьте со мной. Я в Ереване в турпоездке. Как раз по маршруту Шелкового пути. Думаю, ваш рассказ заменит самых лучших гидов.

– Конечно, – с готовностью согласился он, – с радостью покажу вам и Ереван, и окрестности. Можем на Севан съездить, – предложил он.

– А как же работа?

– Ай, Оля-джан! Для чего же мы детей рожаем? – лукаво улыбнулся он и крикнул вглубь кафе: – Араик-джан, выйди-ка к нам.

В дверном проеме служебного помещения появился высокий молодой человек. Он, как две капли воды, был похож на хозяина кафе.

– Познакомьтесь, мой старший. Тоже Араик и тоже будущий хозяин «Дарчин». Вы пока покушайте, а я проверю, что у нас на кухне происходит. Хочу познакомить вас с мамой и тетушками. Они сейчас готовят последние заказы. Хапама – это не просто сладкая фаршированная тыква, это еще и символ единства плодов труда прошедшего года и пожелания процветания в будущем. Вот почему хапама – обязательное блюдо новогоднего стола в каждой армянской семье. Пойдем, я вас познакомлю со своей, – он протянул ей руку.

«Не рановато ли с мамой знакомиться?» – подумала Ольга, но послушно, как девочка, вложила в протянутую руку свою ладонь. Ладонь была сухой и теплой.

Ей вдруг отчаянно захотелось держать его руку долго-долго. Не выпускать. Пусть будет рядом. Пусть ведет туда, где пахнет домом, большой дружной семьей и корицей.

 
Рецепт хапамы из тыквы (2 кг)
 

Ингредиенты

Рис – 300 г

Мед – 4 ст. ложки

Курага – 4 ст. ложки

Чернослив – 4 ст. ложки

Изюм – 4 ст. ложки

Масло сливочное или растительное – 100 г

Корица – 1 ст. ложка

Количество порций – 6

Подробнее см:

https://ya.ru/video/preview/4833907534031638531

Приготовление

У тыквы срезать верхнюю треть и с помощью ножа и острой ложки удалить всю мякоть с семенами так, чтобы остались стенки толщиной примерно 1,5 см.

Для начинки: Отварить рис (до полуготовности). Порубить и обжарить орехи. Изюм и остальные сухофрукты замочить в кипятке на 10 минут, затем откинуть на сито. Смешать все приготовленные ингредиенты + корица.

Смазать тыкву изнутри медом. В три приема наполнить тыкву начинкой, перекладывая слои кусочками масла и поливая медом.

Накрыть срезанной верхушкой, обмазать тыкву снаружи растительным маслом, плотно завернуть в фольгу, положить на противень и запекать в разогретой до 170 °С духовке до мягкости, примерно 2 часа.