Текст книги "Тайны Русского каганата"

Византийские источники первых трех третей IX столетия определенно указывают на Северное Причерноморье как на место обитания русов. Также важно, что ни один византиец не указывает на родство русов со славянами. Напротив, этот этнос назван кочевым, что прямо противоречит славянскому земледельческому укладу. Но контакты этого народа с центром империи не были постоянными. Русы в связи с отдаленностью не представляли для Византии большой угрозы или предмета особого стратегического интереса. Поэтому и описания источников весьма скупы. Единственная этнографическая особенность, которая известна по греческим сочинениям, – это «древнее таврическое избиение иностранцев» (ксеноктония) в Житии Георгия Амастридского. К сожалению, этого совершенно недостаточно, чтобы делать выводы о происхождении этноса.

Свидетельства западноевропейских хроник еще более кратки и спорадичны. В средневековой Европе были известны несколько этнических групп с названиями, напоминающими «рус»: в Прибалтике, на Дунае и в степях Восточной Европы. Только у последних можно говорить о наличии государства, названного в Бертинских анналах Русским каганатом. Особенно любопытно, что предварительная локализация каганата и росов греческих источников весьма близка – та же степная полоса юга Восточной Европы. Прояснить ситуацию могут восточные источники, знавшие и русов с хаканом во главе, и русский обычай ксеноктонии.

Глава 2
Взгляд с Востока

Если западноевропейские сведения о Русском каганате носят крайне фрагментарный, случайный характер, то арабо-персидские источники Средневековья, напротив, предоставляют уникальные данные не только о русах, но и соседствующих с ними этносах и государствах. Здесь и координаты территории, и описание этнографических особенностей – обряда погребения, внешнего вида, способа хозяйствования, и перечисление основных городов. Из восточных источников известно и о русах с хаканом во главе, и о трех центрах Руси – Славийи, Куйабе и Арсе. Наиболее полные сведения о племенах под названием «рус» IX в., как и о других народах Восточной Европы того времени, содержатся в памятниках географической литературы, к которой в данном случае можно присоединить и труды комплексного содержания, своеобразные энциклопедии, которые появились в Халифате уже в IX в. Но чтобы понять, где локализовали русов арабо-персидские географы, необходимо исследовать их систему представлений не только о Восточной Европе, но и соседних с нею регионах.

Не только ученых, но и всю образованную часть общества Халифата всегда интересовали диковинные этносы и земли, находившиеся в удалении от главных торговых магистралей или на периферийных путях, куда арабские торговцы попадали редко. К таким территориям относилась и Юго-Восточная Европа. Эти регионы были знакомы ученым, с одной стороны, по древним, прежде всего античным сочинениям, с другой – по изрядно приукрашенным пересказам впечатлений редких путешественников. Даже с развитием торговых отношений с отдаленными районами старые сведения оставались в сочинениях ученых: это одна из особенностей средневековой литературы в целом. Изменение исторических реалий влекло за собой не замену устаревших данных, а лишь наслоение на них новых. Дело в том, что средневековые ученые были убеждены в ограниченности человеческого знания. Поэтому автор видел своей задачей собрать как можно больше сведений по какой-либо проблеме, а суждение об их подлинности уже считалось прерогативой Всевышнего. Такова основная черта любого средневекового труда. Примерная датировка различных фрагментов о Юго-Восточной Европе в сочинениях арабских авторов возможна только исходя из сопоставления текста с этнокультурной археологической картой, а также с данными других письменных памятников. Именно с позиций комплексного подхода к источникам я рассматриваю данные о Юго-Восточной Европе в арабской географии IX в. – эпохи, предшествовавшей становлению Древнерусского государства, когда лишь в арабской традиции предпринимались попытки систематизировать информацию об этом регионе.

Консервативность является основной особенностью арабо-персидских географических сочинений, и описание этнополитической ситуации конца I тыс. н. э. сохраняется и в памятниках XIV–XVI вв., почти без изменений рядом с аутентичными сведениями. Это обстоятельство часто служило для отечественных и западных востоковедов поводом для объявления сведений арабо-персидских географов недостоверными, компилятивными. Причиной был и является ныне европоцентризм нашего научного сознания. Оценивая степень развития славян, Древнерусского государства, средневековой Руси, как правило, сравнивают с Западной Европой. И европейские Баварский географ или Бертинские анналы вызывают у нас гораздо больше доверия, чем какое-нибудь арабское или персидское сочинение. Связана данная ситуация с тем, что мы проецируем наше представление о современном западном мире на средневековье. Между тем, и германские племена V в. н. э., и арабы VII в. оказались почти в одинаковой ситуации. В наследство европейским варварам достались развалины Западной Римской империи со всеми ее научными и культурными достижениями, а арабы в течение 2-й пол. VII в. захватили Сасанидский Иран, византийские владения на Ближнем Востоке, Египет и Ливию. На римских землях сначала образовались небольшие варварские государства, которые в большинстве своем к нач. IX в. были включены в империю Карла Великого. Но синтез римской культуры с варварскими обычаями проходил весьма медленно. Многие достижения были утрачены, к примеру, в столице Франкской империи отсутствовал даже водопровод. Иначе события развивались в Халифате. К середине VIII в. это единое государство включало в себя огромные пространства от Испании и Магриба на западе до Инда и среднего течения Сырдарьи на востоке, от Дербента на севере до Египта и Аравии на юге. Арабы, покорившие значительно более развитые страны, создали условия для плодотворного взаимодействия входивших в Халифат народов. Под их властью оказалось эллинистическое Средиземноморье и иранский мир. В результате сложилась новая уникальная культура, идеологической основой которой стал ислам, а государственным языком – арабский (с 705 г.). Развитие Халифата VIII–X вв. воистину поражает воображение. По проценту урбанизации мусульманские Египет и Месопотамия в то время превосходили страны Европы XIX в. В Багдаде тогда жили около 400 000 человек, строились дома в 7, а то и в 14 этажей. При династии Аббасидов за год в Багдад стекалась сумма более чем в 400 млн. дирхемов (арабских серебряных монет), т. е. около 1160 тонн серебра. Для сравнения, все поступления Российской империи за 1763 г. были в 2,8 раза меньше[20]20
  Сагадеев А. В. Социально-исторические предпосылки возникновения и развития классической арабо-мусульманской культуры // Ценности мусульманской культуры и опыт истории./ Russian Oriental Studies. V.5. N.Y., 1999. C. 15–16.


[Закрыть]. В отличие от христианства ислам изначально создавался как государственная, практическая религия, где нет границ между сакральными и мирскими нормами. И потому одной из важнейших особенностей культуры Халифата по сравнению с Западной Европой того же времени, пронизанной средневековой схоластикой, было широкое распространение светского, в том числе и научного знания. Благодаря таким условиям, мусульманская наука и культура раннего средневековья ушла далеко вперед по сравнению с европейской. Так, персидский поэт Низами Гянджеви, как и все его образованные сограждане, в XII в. не сомневался в шарообразности Земли, как и других планет Солнечной системы, ему было известно о кольце вокруг Сатурна (в Европе это было открыто Галилеем). В своих поэмах «Лейли и Меджнун», «Семь красавиц» Низами профессионально характеризует многие небесные светила, которые европейцам станут известны лишь после открытия телескопа[21]21
  Алиев Р. Низами Гянджеви // Низами. Стихотворения и поэмы. Л., 1981. С.8.


[Закрыть]. Поиск знания считался в этом мире главной ценностью, не было никаких ограничений – ни социальных, ни этнических, ни религиозных – в учении и приобщении к науке. Поэтому и античные достижения, и культуру Ирана мусульмане воспринимали в целостном виде, а не только в той степени, в какой они отвечали интересам теологии (как это было в Западной Европе). Книги в Халифате переписывались от руки, но существовали в невиданном для европейцев количестве. Стремление выйти за пределы привычного знания постулировано в Коране, где записано: «Ищите знания, даже если вы в Китае», то есть даже в совершенно чуждом мире. Научные центры Халифата организовывали и финансировали путешествия с познавательными целями. Например, халиф ал-Васик организовал экспедицию на поиски железной стены на крайнем севере, за которой, по коранической традиции, были заключены чудовищные, опасные для человечества существа Йаджудж и Маджудж (библейские Гог и Магог). По крайней мере, до начала крестовых походов мусульманская наука была самой передовой в мире. Удивительно быстро создав обширную и многоэтничную империю, арабы должны были создать эффективную систему управления ею. Только для сбора налогов надо было обладать исчерпывающей информацией о провинциях Халифата, о традиционных занятиях жителей, об их обычаях. Под контролем халифа оказались множество древних торговых магистралей, в том числе и Великий шелковый путь. Поэтому перед новым государством встала проблема пополнения и развития географических знаний. Как говорилось выше, Арабский Халифат VIII – нач. IX вв. простирался от южной Испании (Магриб) до Кавказа, Ирана и Средней Азии, и на этой огромной территории существовало несколько научных и культурных центров, как правило, со своей древней доарабской традицией (Самарканд, Табаристан, Дамаск, Кордова) и географическими школами. Соответственно, эти школы получали разные сведения по нескольким торговым путям. Поэтому в арабо-персидской средневековой литературе можно выделить несколько традиций, рассказывающих о разных периодах в истории Восточной Европы.

Зарождение арабской географической литературы традиционно датируется концом VIII – нач. IX вв. Теоретической базой этой дисциплины, неотделимой тогда от астрономии и математики, в Арабском халифате являлись достижения индийской, иранской и древнегреческой цивилизаций. Наиболее заметный след в арабской теоретической географии оставила наука Древней Греции. В Багдаде, главном научном центре Халифата того времени, переводились на арабский язык труды древнегреческих географов и их сирийские переработки. Наибольшей популярностью пользовалось «Географическое руководство» Птолемея (II в. н. э.), информация которого широко использовалась в наиболее ранних арабских географических сочинениях. Однако античные сведения существенно перерабатывались в соответствии с новыми данными, содержавшимися в более поздних сочинениях, а также информацией, собранной купцами и путешественниками Халифата. Старая система координат наполнялась сведениями о современных народах.

В арабо-персидской средневековой литературе условно выделяют несколько традиций, рассказывающих о разных периодах и различных народах Европы, которых арабы именуют русами. Одна из этих традиций проявляет наибольшую осведомленность о племени русов, его структуре и обычаях. Ее представляют «школа Джайхани» (сюжет о хакане русов, острове русов, нападении русов на славян и больших богатых городах русов) и «школа Балхи» (три вида русов, их торговля и войны, «русская» топонимика на Черном море), черпавшие информацию по Волго-Балтийскому и Черноморскому торговым путям. Обе «школы» получили названия по именам крупнейших арабских географов, живших в кон. IX – нач. X вв. Некоторые сочинения нельзя отнести к какой-либо из этих школ, потому что их авторы черпали информацию из обеих, нередко добавляя эксклюзивные сведения. Уже давно не оспаривается, что цикл известий о Восточной Европе «школы Джайхани» – старейший из сохранившихся в арабо-персидской географии[22]22
  Новосельцев А. П. Восточные источники о восточных славянах и Руси VI–IX веков // Древнерусское государство и его международное значение. М., 1967. С. 376–377.


[Закрыть].

Наиболее полно и архаично, по мнению востоковедов, цикл известий о русском каганате представлен в сочинении Ибн Русте (кон. IX – нач. X вв.) «Дорогие ценности», составленном в жанре энциклопедии в 903–913 гг. В сохранившемся 7-м томе этого труда имеется раздел о Восточной Европе и живущих там народов (с юго-востока на северо-запад) – аланах, государстве Сарир, хазарах, буртасах, мадьярах, булгарах, русах, славянах. Именно Ибн Русте впервые (из сохранившихся источников) приводит и бесценные по своему значению сведения об обряде погребения русов. С небольшими изменениями эту информацию повторяют другие представители школы Джайхани – ал-Бакри, ал-Марвази, ал-Ауфи, Гардизи. Т. М. Калинина считает протографом цикла об острове русов «Анонимную записку» (не позднее 70-х гг. IX в.) о Восточной Европе, которую цитируют многие географы этого направления[23]23
  Калинина Т. М. Древняя Русь и страны Востока в X в. (Средневековые арабо-персидские источники о Руси). Автореферат диссертации на соискание ученой степени канд. ист. наук. М., 1976.


[Закрыть]. В источниках этой серии содержится важнейшая для локализации Русского каганата информация о социальном устройстве племенных союзов, о характере взаимоотношений русов и славян, о специфических чертах их экономики и быта, религиозных культов, а также географическом положении государства русов.

Основные данные такого рода содержится в т. н. «Книгах путей и стран», первоначально – своеобразных дорожниках, составлявшихся для купцов и администраторов Халифата. Этот жанр восточной литературы получил у специалистов название «описательной географии».

Дорожники, предназначенные к практическому применению, редко были снабжены описанием Мирового океана и пределов ойкумены, в них отсутствовало деление территории на «климаты». Они состояли из описания народов, живущих вблизи популярных торговых магистралей. Ориентирами служили стороны света, расстояние же указывалось в «днях пути». Очевидно, что информация «дорожников» в большей степени отражает реальную этнокультурную карту определенного времени, чем научные представления средневековых последователей Птолемея.

Но при этом и описательный жанр сохранял такую особенность восточной географии, как крайнюю консервативность. Изменение исторических реалий влекло не замену устаревших данных, а лишь наслоение на них новых (так, кстати, поступали и древнерусские летописцы). Дело в том, что средневековые ученые были убеждены в ограниченности человеческого знания. Поэтому автор видел своей задачей собрать как можно больше сведений по какой-либо проблеме, а суждение об их подлинности уже считалось прерогативой Всевышнего. Такова основная черта любого средневекового труда. Но в этом как раз есть большой плюс для исследователя: иногда в поздних сочинениях можно обнаружить нетронутые отрывки несохранившихся произведений с уникальными данными. Только как определить время написаниях этих утраченных произведений?

Примерная датировка различных фрагментов, в том числе и известий о русах арабских и персидских авторов возможна, только исходя из сопоставления текста с этнокультурной археологической картой, а также данными других письменных памятников. Однако немало ценных сведений можно почерпнуть и собственно из арабо-персидских географических сочинений, особенно в реальной, «дорожной» их части, предварительно уяснив систему взаимных координат народов Европы в представлении восточных средневековых ученых.

И чем прочнее были связи Халифата с тем или иным регионом, тем больше использовались актуальные арабские гидронимы и топонимы и меньше оставалось античной терминологии. Исходя из этого, прежде чем углубляться в мир средневековых карт и легенд к ним, сначала посмотрим, могли ли русы арабо-персидских раннесредневековых источников проживать в Циркумбалтийском регионе, вместе со шведами и готами.

Излюбленная локализация норманистами русов – север Восточной Европы, а то и Прибалтика. Аргументируется это так. Ибн Русте и другие географы школы Джайхани упоминают о лесистом, болотистом «острове русов» и о торговле пушниной. Остров может быть на море. Главный торговый путь, связующий страны Халифата с Восточной Европой – Волго-Балтийский. На западе этой магистрали, у Балтийского моря, найдено много арабских монет. Значит, «об областях, лежащих или прилегающих к этому пути, лучше всего знали через купцов арабские авторы». Все это, по мнению А. П. Новосельцева, заставляет «искать страну русов где-то на севере Восточной Европы»[24]24
  Новосельцев А. П. Восточные источники… С. 403.


[Закрыть]. Страна эта «находится» сама собой – подразумеваются приильменские земли, подчиненные, согласно Повести временных лет, варягам. Так ли верны приведенные аргументы и могли ли быть русы восточных источников варягами?

Прежде всего, необходимо понять, насколько авторам IX–X вв. было известно Балтийское море и его окрестности. От того, насколько хорошо представляли арабские и персидские географы балтийское окончание Великого Волжского пути – и когда оно стало им известно, зависит и путь установления «темных» географических ориентиров, а также дальнейшего исследования этносов и государств, упомянутых географами в Восточной Европе.

Судя по археологическим материалам, торговля мусульманского мира с Циркумбалтийским регионом в IX–X вв. была весьма интенсивной, но добирались ли арабские купцы и путешественники непосредственно до Балтийского моря через Восточную Европу?

И здесь основной является проблема гидронима «бахр Варанк», употребление которого уже однозначно свидетельствует не только о знакомстве мусульманского Востока и, в частности, авторов географических трактатов, с Балтийским морем, но и об однозначном ассоциировании его с варягами (варанк) – конкретным этниконом, хорошо известным в Древней Руси и Византии. То есть любое решение этой проблемы не только прояснит характер торговых связей с Северной Европой, но еще на шаг приблизит нас решению (или снятию) одного из «проклятых вопросов» начальной русской истории.

Помимо фрагментарных арабских упоминаний, этникон варяг/ варанк встречается в домонгольскую эпоху только в древнерусской и византийской традиции, причем в Повести временных лет, основа которой составлена не ранее XI в., варяги известны еще по этнографическому введению, а в датированной части играют одну из основных, если не главную, роль в становлении Древнерусского государства. В Византии этот этникон в форме «варанг» начинает употребляться с XI в. вместе с наемными варяжскими дружинами.

Технически впервые море Варанк упоминает Бируни (973–1048). Описывая Окружающее море, он говорит, что на севере, близ земли славян, от него отходит залив, называемый по имени одного из проживающих там народов морем Варанк[25]25
  Крачковский И. Ю. Арабская географическая литература. М.: Вост. лит., 2004. С. 248.


[Закрыть].

Кроме этого, море Варанк известно в более поздних сочинениях XI–XIV вв. также как залив моря Окружающего. В частности, востоковед Д. Е. Мишин недавно обратил внимание на такой текст:

«Что касается Западного моря, то оно именуется морем окружающим, а греки называют его Укийанус. Оно соединено с Индийским морем. Известно оно только на западе и на севере, где оно омывает страны русов и сакалиба… Также из него выходит огромный залив, находящийся к северу от земли славян. Его называют также море Варанк; это народ, живущий на его берегу. Этот залив продолжается до земель булгар-мусульман[26]26
  Здесь возникает интересная параллель с сообщением ПВЛ о том, что «по сему же (Варяжскому. – Е. Г.) морю седять Варязи семо ко въстоку до предела Симова», т. е. предел Симов ПВЛ коррелирует с волжскими булгарами арабских источников.


[Закрыть], его протяженность с востока на запад составляет 300 миль, а в ширину – 100 миль… Что касается моря Бунтус ал-Арди, то… оно простирается в сторону земель, расположенных за Константинополем, страны руссов и славян… В него впадает река, именуемая Танис. Она течет с севера из моря, называемого Меотидой, – это море Варанк».

Если это сообщение отнести хотя бы к 1-й пол. X в. и совместить с сообщением Сказания о призвании варягов в Повести временных лет о варягах-руси, то добавляется существенная аргументация к версии о балтийской локализации русов. Именно по такому пути и пошел Д. Е. Мишин, определив указанный отрывок как часть утраченного сочинения ал-Джайхани[27]27
  Мишин Д. Е. Джайхани и его «Книга путей и государств» // Восток. 2009. № 1. С. 33–45.


[Закрыть], которого немало исследователей считает автором знаменитой «Анонимной записки о народах Восточной Европы», откуда, в основном, и черпали свои сведения об этих народах, в том числе о славянах и русах, мусульманские средневековые географы.

Однако если следовать «букве источника» и опираться прежде всего на редакции с достоверно известной верхней датой, в отношении северной Европы авторы IX–X вв., т. е. предшественники и современники Джайхани, воспроизводят данные античной географии (в основном труды Птолемея), пользуясь несохранившимся единым источником, тем же, что и автор цитируемого фрагмента. Впервые такое описание встречается в «Книге сабиевых таблиц» ал-Баттани (852–929):

«Что же касается Океана Западного… то от него известна только сторона запада и севера от крайних пределов Абиссинии до Британии. Это море, по которому не ходят корабли. Шесть островов, которые находятся в нем… называются Острова Счастливых. Другой остров напротив Андалусии называется Гадира у залива. Этот залив выходит из него… и вклинивается в море Рума (Средиземное. – Е. Г.). На нем есть также на севере острова Британия, их двенадцать. Затем это море удаляется от обитаемой земли, и никто не знает, какое оно и что на нем есть»[28]28
  Nallino C.A. Al-Battani: Opus Astronomicum. Ad fidem codicis escurialensis arabice editum Latine versum, Pubblicazioni del reale Osservatorio di Brera in Milano. III. 1899. S. 26–27.


[Закрыть].

Кроме того, на крайнем западе восточные географы располагают амазонок и остров Туле.

Взяв за основу труд Птолемея, говорит о северо-западе географ IX в. Ибн Хордадбех:

«Что касается моря, которое [простирается] по ту сторону славянских [земель] и на [берегу] которого находится город Тулийа[29]29
  Об этом «городе» упоминает с уточнениями другой раннесредневековый автор, Йакут, называя его самым северным городом, за которым никто не обитает (Йакут ал-Хамави. Му‘джам ал-Булдан. В 7 тт. Бейрут: Дар ас-Садир, 1996. Т.2. С. 59). Жившему в IX в. ал-Йакуби известен был остров Тулийа, который он называет самой дальней обитаемой точкой Европы (Ibn Wadhih qui dictur al-Ja‘qubi. Historiae / M. Th. Houtsma. Leiden, 1883. T.1. P. 156). Название Тулийа также взято из античной географии: это часто упоминаемый Орозием, Иорданом и др. остров Туле (Thyle), который располагали на крайнем западе окружающего океана. Туле античной географии отождествляется с Ирландией либо одним из Шетландских островов (см.: Скржинская Е. Ч. Комментарий // Иордан. О происхождении и деяниях гетов. СПб., 1997. С. 180). В средневековой западной и византийской традиции, начиная с Прокопия Кесарийского, под Туле часто понимали Скандинавский полуостров (Прокопий Кесарийский. Война с готами. М., 1996. С. 159 (Кн. II, 15). Однако эти материалы арабскими учеными не использовались.


[Закрыть], то по нему не плавают ни суда, ни лодки и ничего оттуда не вывозят. Таково же море, в котором находятся Острова Счастливых… По нему также не плавают, и ничего оттуда не приходит. Это [море] также находится на западе»[30]30
  Ибн Хордадбех. Книга путей и стран. Баку, 1986. С. 91, 268.


[Закрыть].

Море «по ту сторону ас-сакалиба» Ибн Хордадбеха с наибольшей вероятностью можно отождествить с Северным морем и западной частью Балтийского моря. В пользу этого говорит трактовка материалов Птолемея у ранних арабских географов: по ал-Хваризми, например, птолемеевскую Германию, т. е. земли между Рейном и Вислой, населяют ас-сакалиба[31]31
  Калинина Т. М. Сведения ранних ученых Арабского халифата. М., 1988. С. 29 (араб. текст). Термин ас-сакалиба в раннесредневековых арабских трудах далеко не однозначен. После расселения славян около середины I тыс. н. э. на земли германских и кельтских племен и превращения славян в доминирующий этнос в Центральной Европе и в Прибалтике вплоть до Ютландского полуострова, население бывшей античной Германии стало именоваться в ряде работ арабских ученых ас-сакалиба. Так, Ал-Мас‘уди в числе ас-сакалиба называет саксов, баварцев и др. германские племена (Ал-Мас‘уди. Мурудж аз-захаб ва ма‘адин ал-джавхар. Дж. 2. Бейрут, 1987. С. 32–33).


[Закрыть]. «По ту сторону ас-сакалиба» оказываются именно Северное море и запад Балтийского. Эта информация в целом без изменений повторяется во многих арабских географических сочинениях IX–X вв., в том числе у Ибн Русте:

«Море Укийанус – это море Запада, зеленое море. О нем ничего не известно, кроме того что оно следует на запад и север от самых дальних пределов земли ал-Хабаша до Бритинийа. В этом море вода не течет. По нему плавают корабли, и в нем 6 островов близ земли ал-Хабаша, называемые острова ал-Халидат, и еще один остров, называемый Гадира, близ ал-Андалус. И этот залив следует до залива из Западного моря. Его ширина 7 миль, он находится между ал-Андалус и Танджрой и называется Сабта. Он входит в море ар-Рум, и в нем также со стороны севера 12 островов, называемых острова Бритинийа. Далее он удаляется от ойкумены, и никто не знает, что там»[32]32
  Kitab al-a‘lak an-nafisa VII auctore Abu Ali Ahmed ibn Omar Ibn Rosteh. Leiden, 1892 (Bibliotheca geographorum arabicorum. – VII). P.88.


[Закрыть].

Как видно, какие-либо сведений о славянах и русах среди жителей окраин Запада здесь отсутствуют.

Однако появляются и новые данные, которые восходят к посольству Ибн Фадлана, мусульманского миссионера, побывавшего в Волжской Булгарии в 921/922 гг. по просьбе правителя булгар. Ибн Фадлан в своих этнографических наблюдениях упоминал гигантских людей из северного племени Гог и Магог, отделенного неким морем от земель Вису[33]33
  Путешествие Ибн Фадлана на Волгу. М.-Л., 1939. С. 75.


[Закрыть]. «Племя Гог и Магог» – несомненно, комментарий самого Ибн Фадлана к легенде, услышанной в Булгарии. Этим замечанием миссионер впервые связал воедино виденную им самим восточную и незнакомую западную части Волго-Балтийского пути. Но эта связь очень долго оставалась мифологичной и непонятой в арабском мире. Интересно, что народы северо-запада Восточной Европы – вису, йура, «береговые люди» – упоминаются лишь у Ибн Фадлана и ученых школы Балхи (с 930-х гг.)[34]34
  Вопрос о знакомстве ученых X в. с материалами посольства Ибн Фадлана далеко не решен. Подробные этнографические очерки Ибн Фадлана долгое время не цитировались арабскими учеными, вплоть до Йакута. Предположительно, это связано с опалой Ибн Фадлана, последовавшей за провалом посольства. Однако, с одной стороны, географическая и этническая номенклатура данного региона, а также этнические сюжеты, у Ибн Фадлана и ряда ученых X в. полностью совпадают. С другой, этнографические данные о народах Восточной Европы в «Рисале» и в произведениях ал-Истахри, Ибн Хаукаля и др. имеют некоторые различия в деталях, которые не позволяют назвать данные географов X в. сокращением описаний Ибн Фадлана. Например, согласно ал-Истахри, одежда русов – короткие куртки (Viae Regnorum. Descriptio … Abu Ishak al-Farisi al-Istakhri. P. 226). Ибн Фадлан специально подчеркивает, что русы не носят ни курток, ни хавтанов, но мужчины их надевают кису. Но описание русов Ибн Фадланом и географами школы ал-Балхи сходно в одном: и в том, и в другом источнике русы сжигают умерших. Источником этих данных вполне мог быть информатор из участников посольства. Во всяком случае, отсутствие прямых цитат и ссылок на Ибн Фадлана не является доказательством того, что материалы булгарской экспедиции совершенно не были известны в X в. Некоторые данные свидетельствуют об обратном. Ал-Мас‘уди в «Мурудж аз-захаб», написанном ок. 947–948 гг., упоминает некоторые подробности исламизации Волжской Булгарии во времена ал-Муктадира, а также сам факт посольства. Его сообщение весьма путано, что говорит об использовании не «Записки», а какого-то другого источника. Например, Ал-Мас`уди утверждает, что булгары, принявшие ислам в 310-х гг., жили на берегах Черного моря (Ал-Мас‘уди. Мурудж аз-захаб. Т. 1. Бейрут, 1987. С. 183). Такой вывод из произведения Ибн Фадлана сделать просто невозможно.


[Закрыть]. Вероятнее всего, вису – это известная по русским летописям весь, йуру – возможно меря. Люди-гиганты Гог и Магог (здесь это уже не два мифических существа, а народы) отделены от вису неким морем.

Черное море традиционно считалось «заливом», отходящим от восточной части Средиземного моря. Географы, связанные с Анонимной запиской, имели весьма слабое представление о Черном море, зная лишь наиболее восточную его часть. Показательны данные Ибн Русте: в разделе о мадьярах (то есть протовенграх) он рассказывает о прилегающем к их территории Румском море, в которое впадают две реки, одна из которых больше Джайхуна (Амударьи. – Е. Г.). В остальном ученые этой школы пересказывали сведения, известные еще Птолемею и заимствованные у Баттани: там упоминается река Танаис (так назывался Дон в античных источниках).

Первым из арабских географов, показавшим подробное знание берегов Черного моря, был ал-Масуди, основным источником для которого были не книжные традиции, а современные сведения, собранные им в беседах с торговцами и путешественниками. При описании в законченной им перед смертью «Книге предупреждения и пересмотра» (956 г.) также известного ему моря Майутис или Хазарского Масуди рассказывает о городах Крыма и Приазовья, а также племенах, населяющих Северное и Западное Причерноморье[35]35
  Бейлис В. М. К вопросу о конъектурах и о попытках отождествления этнонимов и топонимов в текстах арабских авторов IX–XIII вв. о Восточной Европе // Восточное историческое источниковедение и специальные исторические дисциплины. – Вып. 1. – М., 1989. С. 52–66.


[Закрыть]. Хазарским Масуди называет Азовское море, так как северо-восточный Крым и Керченский пролив были в то время под контролем хазар. Бахр Нитас ал-Масуди называл Русским. Из рек, впадающих в Понт, Масуди знает Дон (Танаис) и Дунай, не упоминая о Днепре. Интересно, что в более раннем труде «Золотые копи и россыпи самоцветов» (ок. 947/948 гг.) энциклопедист полемизирует с автором IX в. ал-Йакуби, называвшим Понт морем хазар, подчеркивая, что в его время морем хазар называется Каспий, а Понт – это море русов и ал-б.р г.з[36]36
  Ал-Мас‘уди. Мурудж аз-захаб. Т.1. С. 185. Булгары ал-Мас‘уди обитают на Черном и Азовском море, что подтверждается и предыдущим отрывком о русах (с. 181), но на той же странице под тем же этнонимом дается описание волжских булгар, где Ал-Мас‘уди проявляет осведомленность о принятии Алмушем ислама в правление халифа ал-Муктадира (после 310 г.), что говорит, возможно, о знакомстве автора с «Запиской» Ибн Фадлана.


[Закрыть]. Море Майутис он называет началом Константинопольского пролива. Таким образом, Черное и Азовское моря в IX–X вв. также не входили в сферу основных торговых интересов Арабского Халифата, чем и объясняются весьма скудные и размытые сведения о Северном Причерноморье в большинстве сочинений того периода. Наиболее ясное представление географы имели о северо-восточной части этого региона. Из рек, впадающих в Черное море, большинству авторов был известен лишь птолемеевский Танаис, возможно – Кубань (если «две реки» у Ибн Русте – это низовья Дона и Кубань), у ал-Масуди добавляется Дунай. Важно, что Днепр появляется в арабо-персидских источниках (в форме Данабрис) только в XII в., т. е. арабам X–XI вв. не был известен даже появившийся в кон. IX в. Днепровско-Черноморский путь («из Варяг в Греки»), соответственно, и народы, обитающие на нем.

Что касается фрагмента, вышедшего, по предположению Д. Е. Мишина, из-под пера Джайхани, то бросается в глаза его компилятивный характер, о чем его автор прямо предупредил читателя во вступлении: «Ал-Джайхани и другие знатоки расположения и протяженности морей рассказали…». На это же указывает и соединение бахр Варанк Бируни с сюжетом ранней арабской географии о море Майутис, от которого этому заливу Окружающего моря достались и размеры в 300 на 100 миль[37]37
  Там же.


[Закрыть], а также представление о крайне северном его расположении, восходящие к античной географии.

О позднем происхождении этого текста свидетельствует и то, что его автору, упоминая море Джурджана, приходится пояснять, что это море Дербенда, а также что «морем Джурджана его называли в старину, а теперь называют морем Абаскуна и морем хазар». Тот же Масуди в сер. X в. называл Каспий «морем аль-Баб ва-ль-Абваб и хазар и Джурджан» без каких-либо пояснений.

Итак, о западном конце Волжской магистрали – восточной части Балтийского моря – в мусульманской географии стало известно лишь в XI в., и пока нет оснований полагать, что о нем упоминал кто-либо ранее среднеазиатского энциклопедиста ал-Бируни.