Текст книги "Расставание для встречи"

Елена Голунова
Расставание для встречи

Это произошло более пятнадцати лет назад, и главные герои до сих пор вместе и счастливы….В одно из воскресений, отправляясь в Москву, Лида решила прогуляться по Коломенскому. Она шла по платформе и с удивлением оглядывалась по сторонам. Сегодня всё вокруг неожиданным образом вдруг преобразилось. Голубой цвет разных оттенков бил в глаза, ровными полосами ложась на тельняшки, мягким бархатом на погоны и береты, полупрозрачной лазурью на флаги. Из реплик прохожих Лида поняла, что сегодня отмечают свой праздник десантные войска. Молодые ребята, ровесники Лиды, и солидные мужчины, некоторые даже в парадных кителях, встречаясь, хлопали друг друга по плечам, смеялись и, ещё минуту назад незнакомые, шли дальше уже друзьями. Это было чем-то похоже на книжное мушкетерское братство и казалось почти неправдоподобным.

Поднимаясь по лестнице эскалатора, Лида услышала песню, которая разрушила атмосферу приподнятой яркой радости.

 
Афганистан – красивый горный дикий край:
Приказ простой: вставай, иди и умирай,
Но как же так, ведь на Земле весна давно,
А сердце лишь тоски и горести полно.
 

А дальше было самое страшное. Шагнув под арку ярко освещенного перехода, Лида увидела тех, кто исполнял эту песню. Невысокий черноволосый парень в гимнастёрке, прикрыв глаза и прислонившись к стене, бил по струнам гитары, а пел с каким-то истерическим надрывом, почти выкрикивая слова, его товарищ, молодой мужчина со спутанными светлыми волосами, падавшими на узкое бледное лицо. В его облике было что-то неестественно жуткое. И только мгновенье спустя Лида поняла, что именно заставило её содрогнуться от ужаса. Этот странный человек, случайно встань она рядом с ним, оказался бы ей по пояс. Калека. Его изувеченные ноги (вернее, то, что от них осталось) крепились ремнями к доске на колёсиках. Продолжая петь (а точнее, кричать), бедняга отталкивался руками от пола, двигая нехитрую конструкцию, на которой сидел, то взад, то вперёд. Да, всего за несколько секунд Лида успела увидеть и это, и свежую багровую царапину на щеке, и пронзительный взгляд светло-серых, почти бесцветных, воспалённых глаз, и едва заметную кривую усмешку тонких губ. Москвичи не были равнодушными людьми. Если не каждый второй, то уж каждый четвёртый точно останавливался рядом с этими двумя, чтобы положить в раскрытый чехол для гитары купюру или горсть монет. Положить и, отведя глаза, поспешить дальше.

Вскоре поток спешащих к очередному поезду рассосался, и Лида увидела, как к музыкантам подошли двое слегка подвыпивших мужчин в десантных беретах.

– Ну, здорово, дружище, – с какой-то странной, едва ли не угрожающей интонацией проговорил один из них, остановившись рядом с калекой. – Афган, говоришь? Значит, братки мы с тобой? И где служил?

– В Кандагаре, – глухо ответил тот. – А что?

– В Кандага-аре? – насмешливо протянул его собеседник и вдруг, рванув безногого за воротник, резко притянул к себе. – А то, мразь уголовная, что я давно за тобой слежу и всё про твой Афган, который ты на зоне отбывал, знаю. От такого прошлого не скроешься, Андрюха Потнявый. Такая, что ли, у тебя кликуха? Или после того, как, дури обкурившись, ты себя уродом сделал, тебя теперь только Кузнечиком зовут?

Куда вдруг подевался спутник безногого певца, Лида не увидела, поняв лишь, что он остался один, без защитника. Десантник, распалившись, продолжал трясти его за ворот куртки:

– Не смей, понял? Не смей трепать про Афган своим поганым языком! Если не сгинешь отсюда…

Бросив взгляд в сторону, он неожиданно замолчал, и Лида, не отрывавшая глаз от участников этой отвратительной сцены, тоже повернула голову. По переходу шла целая ватага (человек семь, не меньше) молодых десантников, а один из них, чуть опережая друзей, ехал на инвалидной коляске. Лида успела разглядеть лишь край голубого берета и пшеничного цвета чёлку. На спинку коляски был наброшен китель, и Лида машинально сосчитала количество звёзд на погоне: их было три, две в ряд и одна посередине, что, впрочем, говорило ей только о том, что, кажется, владелец кителя был офицером.

Вид у безногого певца был теперь совсем жалкий. Угрожавший ему десантник брезгливо стряхивал невидимую грязь с ладони, которой держался за одежду безногого. Потом сделал шаг навстречу мужчине в коляске и протянул ему руку.

– Кундуз.

– Баграм, – прозвучали вместо приветствия незнакомые слова (впрочем, можно было догадаться, что десантники называют места своей службы).

– Слава ВДВ! Ура! – это хором грянули уже все остальные.

Ах, какие у этих мужчин были лица! Нет, определённо, они должны были жить во времена мушкетёров!

– Вы в Парк культуры? Мы тоже. А с ним что будем делать? – кивнул в сторону безногого певца десантник, что появился здесь первым. – Он, знаешь…

– Да, я слышал, – перебив его, коротко бросил мужчина в коляске. – Я хотел бы поговорить с ним, ты не против?

Кажется, этому человеку и невозможно было возражать. Теперь Лида видела его в профиль: прямую спину, гордую посадку головы, крепкие мускулистые руки. Его ноги… их тоже почти не было… Лида заставила себя смотреть на это… Брюки защитного цвета заканчивались чуть ниже сиденья коляски. Он тоже был… нет, даже в мыслях Лида не смогла назвать его безногим, беднягой, калекой. Что-то в нём было такое…

– Андрюха, – обратился он к певцу как к давнему знакомому, – как же так, у тебя даже коляски нет?

– А что, хочешь свою отдать? – вызывающе усмехнулся тот.

– Слышь, ты, рожа уголовная, – вскинулся по-прежнему стоявший рядом десантник.

– Подожди, – с досадой остановил его удивительный незнакомец и спокойно продолжил, обращаясь к безногому: – Свою отдать не могу, её мне друзья подарили. Но как воину-интернационалисту мне положены кое-какие льготы. Знаешь, наверное. Так что коляску я тебе достать смогу.

– А как же ваш Афган, о котором я треплю своим поганым языком? – саркастически поинтересовался безногий.

– Да трепи на здоровье, – чуть усмехнувшись, отозвался он. – Нашему Афгану, да и нам тоже, от этого ни жарко ни холодно. Живи так, как можешь. Тут никто тебе не судья. В общем, с коляской я готов помочь. Надумаешь – звони. – Наклонившись, он достал из чехла для гитары купюру и, вынув из кармана кителя ручку, что-то быстро на ней написал. – Вот телефон. Меня Виталий зовут. Ну, бывай. – Он протянул безногому руку.

Чуть помедлив, тот в ответ подал свою.

Ещё несколько минут – и переход практически опустел. Ушла шумная компания десантников. И почти сразу после этого подбежал к безногому певцу его черноволосый товарищ. О чём они говорили, Лида уже не слышала, торопясь к подходящему электропоезду.

Да, конечно, она вышла на станции метро «Парк культуры», хотя строила на сегодня совсем другие планы. Обычных отдыхающих здесь оказалось немного, похоже, этот парк был негласным местом встречи тех, кто отмечал сегодня рождение ВДВ.

Когда Лида миновала фонтан и свернула на боковую аллею, глазам её предстала следующая картина: возле чугунной решетчатой ограды примостился пластиковый столик, за которым, тесно сгрудившись, сидели… ну, конечно же, снова десантники. Слышались задорные отрывистые возгласы и весёлый смех. Кажется, собравшиеся здесь мерились силой на руках, только не один на один, а всей компанией. Эта по-мальчишески азартная возня молодых мужчин заставила Лиду улыбнуться. А потом вдруг один из них поднял голову, и Лида, встретив его внимательный, глубокий взгляд, не смогла отвести своего. Они смотрели друг на друга всего несколько секунд, пока Лида шла мимо, но она сразу поняла: это было то самое, чего она ждала всегда, стопроцентное узнавание, после которого не остаётся сомнений: тот, без кого твоя жизнь… возможна, конечно, но никогда не будет по-настоящему счастливой и яркой.

Она шла вперёд, а сердце стучало так сильно, что ей даже было больно. Голоса десантников становились тише. Она уходила от своего счастья все дальше и дальше – но что тут можно было сделать? Не подойдёшь ведь и не скажешь: «Здравствуй, я твоя судьба». Это смешно и нелепо.

Услышав за спиной торопливые шаги, Лида обернулась и лицом к лицу встретилась с незнакомым мужчиной, высоким, немного полноватым, разумеется, в тельняшке и десантном берете.

– Да, я бежал за вами, – встретив её вопросительный взгляд, прямо сказал он. – Просто вы… такая одинокая и грустная. А у нас очень весело. Может быть, с нами и вы развеселитесь? Пойдёмте. Не бойтесь, никто вас не обидит. Мы надёжные ребята. Ну, согласны? Меня, кстати, зовут Сергей.

– Я Лида, – ответила она нерешительно, не зная, как поступить дальше, но Сергей уже по-свойски подхватил её под руку, увлекая за собой и продолжая болтать.

– Нашей компании прибыло. Прошу любить и жаловать. Это Лида.

Если ещё мгновение назад Лиду и тяготили какие-то сомнения, то теперь они улетучились без следа. Люди с такими хорошими, открытыми лицами не могли замышлять ничего плохого. Она идеалистка? Ну и пусть! Но им нельзя было не верить.

– Алексей! – представился голубоглазый улыбчивый блондин с россыпью огненных веснушек на щеках.

– Александр! – насмешливый, но безобидный взгляд, тонкие чёрные усики, аккуратные баки…

– Виталий. – И тут Лидино сердце снова дало сбой. Ведь она вернулась, словно примагниченная тем самым взглядом из-под чёлки цвета спелой пшеницы. Мозаика сложилась. Судьба.

Удивительно, но Лиде было легко и спокойно в компании этих незнакомых мужчин. Она вместе с ними смеялась, понемногу пила сладкое вино, которое купили специально для неё, только сердце каждый раз больно толкалось в груди, когда её глаза случайно встречали взгляд Виталия. Впрочем, он почти не смотрел на неё, увлечённый общением с друзьями. Из их разговора Лида поняла, что почти все они живут в разных городах и эта встреча – чуть ли не первая после их армейской службы.

Потом вдруг откуда-то появилась гитара, и веселье достигло своей наивысшей точки. Её передавали из рук в руки и от души горланили, поодиночке и хором, все, а потом: («Уезжают в родные края дембеля, дембеля, дембеля. И куда не взгляни, в эти майские дни всюду пьяные ходят они»), что-то из современной эстрады и даже частушки, которые, правда, заставили Лиду слегка покраснеть и испытать некоторую неловкость.

– Всё, ребята, – неожиданно взмахом руки прервал шумный гомон Алексей, тот самый, с веснушками. – Виталь, теперь твоя очередь, спой свою любимую.

– О, точно, давай, – с готовностью поддержали остальные, а кто-то тихо добавил:

– Правда, мне от неё в Афгане иной раз выть хотелось.

– А я сейчас, когда её пою, наоборот, вспоминаю Афган, – задумчиво сказал Виталий, осторожно проведя рукой по струнам.

Он произнёс это с сожалением и даже каким-то едва уловимым отчаянием. Впрочем, возможно, Лиде только так показалось, потому что уже через мгновение Виталий улыбался. Поддразнивая друзей, он нарочито медленно наиграл мелодию про веселых гусей, потом «В траве сидел кузнечик», затем что-то энергичное и завораживающе прекрасное в стиле фламенко.

– Слышь, парни, старлею больше не наливать. – Черноглазый Александр, тот, с забавными усиками, демонстративно отставил стакан Виталия в сторону. – Он игнорирует просьбы ближних. Я так чувствую, дальше в репертуаре «Танец маленьких лебедей» и опера «Жизель»?

– Ладно, ладно, – рассмеялся Виталий. – Я понял.

Он коснулся пальцами струн… и вдруг стало очень тихо, словно все эти люди и вправду разом перенеслись туда, в далёкий, неизвестный Лиде Афганистан, памятью о котором они, похоже, по-настоящему дорожили. И музыка, плавные негромкие переборы, казалось, возникла из этой тишины, а потом зазвучала песня:

 
Я устал без грибного дождя, я смертельно устал
Без цветов полевых, без пьянящего запаха леса
После ливня, когда вся природа чиста, как уста,
Не целованные мимолётно залётным повесой.
Уж давно обжились, просочившись в афганские сны,
Эти тёплые краски дождливой российской весны.
На прощание дождь лил не случайно,
Суету, как пыль, прибила грусть.
Расставание всегда печально.
Я согласен. Ради встречи – пусть[1]1
  Слова М. Михайлова.


[Закрыть].
 

Едва он закончил петь, как крупные тёплые капли медленно, а потом всё быстрее застучали по столу, по дорожкам, по плечам и спинам сидящих.

– Правда, дождь, – растерянно проговорил кто-то. – Старлей, что ты натворил? Прекращай немедленно!

– Нет уж, сами просили, – рассмеялся Виталий.

– Тут рядом, в киоске, музыку крутили. Пойду попрошу сделать погромче, – сорвался с места Алексей. – Будут танцы под дождём.

А дальше всё случилось так быстро, что Лида даже не поняла, как это получилось, что они с Виталием остались вдвоём. Волей-неволей им теперь пришлось смотреть друг на друга… и да, надо было разговаривать.

– Наверное, это странно, но я совсем не умею танцевать, – невпопад ляпнула Лида, впрочем с облегчением решив, что начало разговору положено.

– Ну, под такую музыку танцевать только они могут, – кивнул Виталий в сторону друзей. – Это же не просто рок, а афганский рок. Послушай.

Да, действительно, казалось бы, в обычную рок-музыку вплеталось нечто тревожное. Прислушавшись, Лида поняла, что неизвестные исполнители изменяли слова известных песен и пели о пустых флягах из-под воды, жажде и нестерпимом зное афганской пустыни.

К веселящимся в дожде и музыке десантникам присоединялись ещё и ещё. Один из них, проходя мимо, вдруг остановился, постоял, пошатываясь, и нетвёрдым шагом направился к Лиде.

– Ух, какая краля хорошенькая, – пьяно рыгнув, проговорил он, опёршись о стол. – Дай-ка я тебя поцелую.

– Слушай, парень, – хмуро бросил Виталий, – ты ведь, кажется, шёл куда-то, вот и давай топай дальше.

– Ну нет, – заупрямился тот. – Хоть ты и вэдэвэшник, брат мне по оружию, так сказать, но птичку эту я тебе не уступлю.

Ещё ниже склонившись над Лидой, он обхватил руками её талию, дыша в лицо табаком и перегаром.

– Вот из-за таких о нас потом и говорят всякую дрянь, – сквозь зубы процедил Виталий, резко выехав из-за стола и коротко вскинул руку.

Лида не поняла, что он сделал потом, только пьяный вдруг охнул, нелепо согнулся и, что-то пробормотав, заковылял прочь.

Виталий теперь неожиданно оказался очень близко от Лиды. Она видела его дрогнувшие и тут же сжавшиеся губы, вздымавшуюся от прерывистого дыхания грудь. Да, опустить глаза на коляску Виталия у неё едва хватило мужества. Наблюдая за тем, как Виталий разговаривает с друзьями, смеётся и играет на гитаре, Лида почти забыла о главном. Хотя… нет, главным было другое, не причина, из-за которой этот красивый, сильный и гордый мужчина сидел сейчас в инвалидном кресле, а то, что, глядя на него, действительно легко было об этом забыть.

– Зря вы расстраиваетесь из-за такого пустяка, – неожиданно для себя, улыбнувшись, спокойно сказала Лида. – Этот человек совсем пьяный был. Я вот нисколько на него не обиделась.

Виталий улыбнулся.

– А что вы сделали, что тот человек умчался, будто ошпаренный?

– Да есть одно такое хитрое местечко, куда можно нажать в случае необходимости. Вот здесь, на запястье.

Рука Лиды оказалась в его ладони, горячей и жёсткой.

– Я закурю, можно? – прервав долгое молчание, произнёс Виталий. – Там, на скамейке, зажигалка лежит. Подай, пожалуйста.

Он отпустил Лидину руку, и девушка вдруг подумала, что он нарочно отправил её за зажигалкой. Конечно, они знакомы всего какой-то час, который для него, похоже, ничего не значит, так, ни к чему не обязывающий лёгкий разговор. С какой стати он должен иметь продолжение?

Вынув из пачки сигарету, Виталий так и не закурил.

– Знаешь, – не глядя на Лиду, проговорил он, – мне кажется, тебе не стоит больше оставаться здесь. Скоро стемнеет, а народ, как видишь, веселится по полной программе. Мало ли что. Я попрошу сейчас Серёгу, пусть проводит тебя до метро.

– Не нужно, – вспыхнула Лида. – Я прекрасно дойду сама. Рада была знакомству. До свидания.

Она боялась расплакаться, поэтому не сказала больше ничего и, круто повернувшись, зашагала прочь.

Новый учебный год в колледже стал для Лиды просто спасением. Наконец-то можно было отвлечься от мыслей о Виталии.

Шел уже конец октября, когда однажды её лучшая подруга Зоя, собрав после занятий девчонок, предложила выслушать невероятно важное сообщение.

– Ну, можете считать меня добрым волшебником, – начала она, выдержав, как ей представлялось, интригующую паузу. – С позволения наших педагогов я побывала вчера в соседней воинской части, мило побеседовала с её командиром, договорилась о дружеском сотрудничестве… И, девочки, можете прыгать от счастья – двадцать невероятно симпатичных солдатиков станут гостями у нас на осеннем балу, который состоится, как вы помните, в конце недели. Готовьте наряды и хорошее настроение!

Девчонки, конечно, обрадовались. В прошлом году осенний бал (как, впрочем, и другие праздники) получился скучноватым, несмотря на весёлые конкурсы и розыгрыши. Всё-таки неинтересно учиться, а тем более что-то праздновать, когда в колледже почти нет ребят.

Вечером Зоя пришла к Лиде домой, чтобы обсудить программу вечера.

– Представляешь, как мы все перезнакомимся, перевлюбляемся и будем дружить одной большой компанией, – тараторила Зоя.

Наверное, Лида недостаточно активно поддерживала разговор, потому что подруга, неожиданно прервав свою болтовню, вдруг спросила:

– А что у тебя случилось? Ты с начала года сама не своя. Расскажи. Он кто?

… – Значит, клин клином вышибать не хочешь? – дослушав Лиду до конца, заговорила Зоя. – Лидуська, да ведь это хорошо, что получилось именно так. Странный ты человечек, тебе бы не в наше время жить. Подумай, ну что бы ты стала делать с этим своим Виталием? Вот представь, вы собрались в кино или там на прогулку. Ты видишь эту картинку? Вы идёте не обнявшись и даже не под руку.

– Ну и что, – тихо, но твёрдо сказала Лида.

– А будущее ты себе представляла? У этого человека наверняка нет работы, только жалкая пенсия по инвалидности, на которую и одному-то прожить вряд ли возможно.

– Ну и что, – упрямо повторила Лида.

– Да ничего, – уже раздражаясь, произнесла Зоя. – Глупая ты. Связать свою жизнь с калекой, пусть даже он трижды герой, совсем не романтично. Хорошо, хоть этот Виталий порядочным человеком оказался, нашёл правильные слова, чтобы от тебя избавиться. Выбрось его из головы, Лида. Это правильно. Постарайся, когда приедут парни из воинской части, с кем-нибудь познакомиться. Метод клина, он на самом деле хорошо работает, уж я-то знаю.

Когда пригласивший её танцевать парень назвал своё имя, Лида чуть не расхохоталась: бывают же такие совпадения! Не иначе как его миссия предопределена.

– Рада познакомиться, Клим. Очень приятно.

Клим оказался, что называется, стоящим парнем: прекрасно танцевал, сыпал остроумными шутками, и Лиде уже казалось, что он был её давним другом, а не пятиминутным знакомцем. Зоя, отхватившая себе сразу двух ребят, наперебой пытавшихся завладеть её вниманием, одобрительно поглядывала на подругу и улыбалась.

Когда вечер закончился, Клим вызвался проводить Лиду домой. Всю дорогу они болтали и смеялись. Возле её дома, где на всю ширину пешеходной дорожки разлилась огромная грязная лужа, он мастерски прошелся по тонкому бордюру, а потом, вернувшись, подхватил Лиду на руки и снова виртуозно проделал этот путь.

– Ты мне очень понравилась, – прощаясь в подъезде, сказал Клим. – Я и не думал, что в первый же вечер встречу такую девушку. Ты согласна со мной встречаться?

У него был открытый весёлый взгляд, смешливые губы, пухлые румяные щёки. И последние эти слова он сказал так, что в их искренности трудно было сомневаться. Но перед глазами Лиды стояло другое лицо: сжатые губы, полный затаённой боли взгляд, взлохмаченная ветром чёлка цвета спелой пшеницы. И когда Клим взял Лиду за руку, ей показалось, что она чувствует прикосновение других пальцев, горячих и сильных.

– Почему ты молчишь? – спросил Клим. – Ты согласна?

Лида посмотрела в его глаза и медленно покачала головой.

Ребята из воинской части стали в колледже частыми гостями, многие действительно «перезнакомились и перевлюблялись». За Зоей по-прежнему увивались два ухажёра. И как только она умудрялась их обоих держать при себе? А Клим больше не приезжал. Зоя разобиделась на подругу и уже несколько недель почти с ней не разговаривала, сменив гнев на милость только сегодня, в последний день зимней сессии, в честь окончания которой девчонки решили устроить романтический вечер при свечах.

– Я не пойду. Что мне там делать? – заупрямилась Лида, когда Зоя попросила её заняться покупкой тортов.

– Пойдёшь как миленькая, – заявила подруга. – Саня и Макс сегодня не приедут, они заработали по наряду вне очереди, представляешь? Хочешь сказать, я из-за них дома сидеть должна? Нет, Лидуська, мы с тобой будем праздновать. Как раньше. Я поплачусь тебе в жилетку, ты мне. Идёт?

– Идёт, – развеселилась Лида. – А то я и правда совсем заучилась. Какая же ты у меня славная, Зойка!

Выходя из дверей колледжа, она чуть не столкнулась с высоким светловолосым мужчиной, неожиданно шагнувшим ей навстречу. Машинально бросив быстрое «извините», Лида подняла голову и… В это невозможно было поверить, но она видела его своими глазами, чувствовала едва уловимый запах крепких сигарет и аромат одеколона. Опираясь на лёгкую белую трость, перед ней стоял Виталий.

– Здравствуй, Лида. Я хотел… Мне нужно было… Я все время думал о тебе и… приехал вот, – неуклюже скомкав конец фразы, проговорил он.

Она стояла и молча смотрела на него, не в силах произнести ни слова. Всё это казалось невероятным, словно она очутилась во сне или сказке. Он, этот необыкновенный человек, думал о ней и приехал сюда ради неё. Разве такое возможно?

Молчание, наверное, слишком затянулось, и Виталий истолковал его по-своему.

– Извини. Я понимаю. Это было слабостью с моей стороны. – Его голос звучал спокойно и твёрдо. – Но все равно, здорово, что я увидел тебя.

Виталий сделал шаг в сторону, и только тогда Лида опомнилась.

– Нет! – испуганно вскрикнула она. – Нет! Пожалуйста, не уходите! Ещё одной сессии на «отлично» я не выдержу. А что было делать? Ведь я не знала, где искать вас.

Она порывисто схватила его за руку и неожиданно для себя добавила:

– И вообще, мне поручено купить целых десять тортов. Как я их одна донесу?

Губы Виталия тронула едва заметная улыбка, а через секунду они уже смеялись вдвоём.

В кондитерской в этот день проходила дегустация новинок, и покупка тортов у Лиды с Виталием затянулась до вечера. А чудеса продолжались.

Они уже собирались уходить, когда к ним подошла пожилая официантка и поставила на столик поднос с двумя чашками кофе и блюдцем с пирожными.

– Мы ничего не заказывали, – хором проговорили они и, посмотрев друг на друга, уже в который раз расхохотались.

Женщина улыбнулась и, погладив Лиду по голове, сказала:

– Кушайте, милые.

Какими длинными теперь казались будни, и как быстро пролетали выходные, которые они могли провести вдвоём!

Зоя теперь утро каждого понедельника начинала с вопроса:

– Ну что, целовались, наконец?

Лида смеялась и отрицательно качала головой.

– Не понимаю я ваших отношений, – бурчала Зоя, скептически поднимая брови. – Что же вы тогда делаете? Всё разговариваете?

Нет, Лида с Виталием не только разговаривали, иногда они подолгу молчали, и эти минуты общего молчания были так же чудесны, как время, проведённое за разговорами. А ещё Виталий помогал ей делать английский, который Лида, так уж повелось со школьных лет, ненавидела всей душой. Пару раз они ходили в кино, где, по утверждению Зои, было самое место устроить час тайных поцелуев.

Лида не могла объяснить подруге, что у них с Виталием всё иначе, что для того, чтобы стать по-настоящему близкими, им необходимо время. Время и уверенность друг в друге. За плечами Виталия лежало трудное, страшное, почти неизвестное Лиде прошлое, о котором он упорно избегал говорить. Этот его непростой жизненный опыт, ну и возраст, конечно (хотя при других обстоятельствах разница в шесть-восемь лет не была бы столь ощутимой), не давали им возможности общаться на равных. Лида только-только с трудом перешагнула условную черту, наконец перестав говорить Виталию «вы». Какие уж тут поцелуи?

– Знаешь, мне иногда бывает страшно за тебя, – сказала ей как-то Зоя. – Ты слишком серьёзно ко всему относишься. Повстречались и разошлись – такой вариант не для тебя. А ведь он, Виталий этот, не такой, как все. Ну, ты понимаешь, о чём я. Не спорю, наверное, он неплохой, может быть, даже очень хороший, но… это его увечье… Зачем ты, красивая, здоровая, вся такая хорошая, должна нести этот крест?

– Крест?! Ты сказала, крест?! – дрожащим голосом отозвалась Лида. – Зойка, спасибо, конечно, что ты думаешь обо мне, но давай больше не будем говорить об этом! Да, он действительно не такой, как все. Ты и не представляешь, какой он! И то, о чём ты говоришь… Я этого почти не замечаю. Он не позволяет мне замечать.

Лида не лукавила. Конечно, она старалась незаметно приспособиться к тяжёлому неровному шагу Виталия, прислушивалась к его дыханию, чтобы вовремя увидеть лавочку, на которой ей хотелось бы посидеть. И в то же время часто забывала, что он, как выразилась Зоя, «не такой, как все».

Последний конфуз случился всего пару дней назад. Увидев шагающего навстречу мальчишку с коньками под мышкой, Лида, завистливо вздохнув, сказала:

– А у нас недавно новый каток открыли, большой, с музыкой. Говорят, там очень здорово. Давай сходим, пожалуйста!

Она даже не сразу поняла, почему её сердце вдруг ухнуло вниз. Подсознание, похоже, сработало быстрее.

Задержав дыхание, она едва осмелилась взглянуть на Виталия. Но он был безмятежно спокоен, словно Лида предложила ему угоститься мороженым.

– Давай, конечно. А ты хорошо катаешься?

– Кажется, неплохо, – уцепившись за его слова, как за спасительную соломинку, с облегчением отозвалась Лида. – В прошлом году я даже научилась всякие сложные штуки делать, на одной ноге и вокруг себя. Почти как настоящая фигуристка. Я все вечера тогда на катке проводила. Это такие ощущения, ты не представляешь.

– Прямо так уж и как фигуристка? – мягко улыбнулся Виталий. – Ну, пойдём скорее за коньками, покажешь, хвастунишка, свои сложные штуки.

Отказываться от похода на каток, куда ей теперь совершенно не хотелось, уже было невозможно. Лида изо всех сил изображала весёлость, а Виталий делился с ней воспоминаниями о своём детстве:

– А мне коньки достались от деда, старинные. Их к валенкам нужно было привязывать. Надо мной тогда многие смеялись, а я всё равно гордился. Мой дед был кавалером трёх орденов Славы. Он служил в дивизии сибиряков, которые защищали Москву. Я ещё тогда решил, что стану военным, как он.

Виталий сам зашнуровал Лиде ботинки и потуже завязал шарф.

– Зря ты думаешь, что мне больно видеть, как ты радуешься жизни. Я радуюсь этому вместе с тобой, – вдруг сказал он и, взяв лицо Лиды в свои ладони, коснулся её губ лёгким быстрым поцелуем.

«Сложные штуки», которым Лида научилась год назад и которые с того времени не повторяла, получались у неё без всякого труда, и она, как это ни удивительно, даже ни разу не упала. Виталий стоял, прислонившись к ограде, и смотрел на неё тёплым, согревающим взглядом. И Лида не могла понять: неужели от этого по её телу разливается сладко томительный, волнующий жар?

Приближалось лето. Всё было залито солнцем и ароматом сирени.

– Что-то мне сегодня совсем не хочется идти на консультацию, – лениво потягиваясь, сказала Зоя Лиде, когда они встретились у дверей колледжа. – Что толку, всё равно перед экзаменом придётся шпоры писать.

– Да, и такой день пропадет зря. Давай прогуляем, – азартно подхватила Лида, поняв вдруг, что ужасно соскучилась по Виталию.

– Куда пойдём? – оживилась Зоя.

– Зой, ты не обижайся…

– А, понятно, – холодно усмехнулась подруга. – К супермену своему помчишься? Ну давай, продолжай ломать себе жизнь. Счастливого пути.

Маленький ювелирный магазинчик, где работал Виталий, оказался совсем недалеко от метро. Лида ещё издали заметила неброскую вывеску в обрамлении вспыхивающих многогранных фонариков. Войдя в открытую дверь, она увидела за прилавком Виталия и эффектную покупательницу в изящной белой шляпке. Лида, которая почти не пользовалась косметикой и одевалась более чем просто, никогда не комплексовала по поводу своей внешности, но сейчас, глядя на эту холеную красавицу, поняла, что испытывает и невольную обиду, и зависть, и… Да, наверное, ревность, потому что незнакомка, сто процентов, строила Виталию глазки, совсем не торопясь уходить, хотя покупка, маленький бархатный футлярчик, уже перекочевала в её усыпанный стразами клатч.

– А правда, что в этом магазине работают афганцы? – томно протянула ненавистная покупательница, искоса поглядывая на своё отражение в зеркале.

– Правда, – коротко ответил Виталий.

– Значит, вы тоже были в Афгане?

– Эта страна называется Афганистан, – медленно проговорил он. – Да, я служил там.

– Как интересно, – не унималась назойливая клиентка. – Получается, вы…

– Простите, вы уже сделали покупку? – Лида вдруг решительно шагнула к прилавку, чуть не налетев на красавицу. – Молодой человек, покажите мне вот это ожерелье. Там что, бриллианты?

Виталий удивленно взглянул на неё, и его губы дрогнули, сдерживая улыбку.

– У вас безупречный вкус, – невозмутимо проговорил он, протягивая Лиде ожерелье. – Это украшение – лучшая новинка в нашей коллекции. И вам оно очень подойдёт.

Когда звякнул колокольчик, возвестив, что входная дверь захлопнулась, Виталий весело рассмеялся.

– Привет, хулиганка. Ты откуда взялась?

– Откуда-откуда? Я так и знала, что к тебе тут ходят… всякие…

– Всякие какие? – сыграв в недоумение, поддразнил её Виталий.

– Такие… Мымры. Она ведь мымра, скажи?

– Конечно, кто же ещё? – улыбаясь, подтвердил он.

– И уродина.

– Да, да.

– И выглядит лет на сто.

– Ну уж никак не меньше.

Посмотрев друг другу в глаза, они рассмеялись.

– Я прогуляла консультацию. Потому что соскучилась. И потому что мне очень хотелось сделать вот это. – Лида провела рукой по его щеке, невольно подавшись вперёд, когда Виталий на мгновение задержал её ладонь у своих губ.

– Ну, прогульщица, я взять с тебя пример не могу. придётся ждать конца моей смены.

В гостях у Виталия Лида оказалась впервые. Конечно, она тут же вызвалась сварить кофе, но спорить с Виталием было делом бесполезным.

– Можешь пока рыбок покормить, – проводив Лиду в свою комнату, кивнул Виталий на стоявший возле окна большой аквариум. – И… поболтай с ними. Они скучают без общения.

Когда дверь за Виталием закрылась, Лида с интересом огляделась, и первым, что ей бросилось в глаза, была стоящая на книжной полке чёрно-белая фотография в рамке. Виталий в обнимку с друзьями – все трое в безрукавых тельняшках и панамах-афганках. Четвёртый персонаж – огромная овчарка, на голову которой шутники нахлобучили десантный берет, – растянулся на земле. Лида взяла фотографию в руки, вглядываясь в лицо тогдашнего Виталия. Ей подумалось, что в то время, наверное, он улыбался чаще. Сколько же лет назад это было?