Текст книги "Агатовый Луноцвет"

Агатовый Луноцвет
Елена Гончарова

© Елена Гончарова, 2023

ISBN 978-5-0060-9768-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Реальность изначальной данности

По улицам этого мира текла магия. Она скрывалась в водоёмах и таилась среди листвы, скользила в тенях и проникала в кровь.

Магия.

Разумеется, были в этом мире и те, кому она была неведома. Они не чувствовали, не видели и не знали, что за стенами – совсем рядом – прячутся от их взора неведомые существа и чудесные тайны.

И – да, как и в любой другой истории, здесь существовал Диктатор.

Не мог не быть.

Такие безумцы всегда возникают в переломные моменты времени, на перепутье витков вероятностей, в часы слияния технического прогресса и природных сил, чтобы попытаться поработить тех, кто слабее.

И он, этот злодей, был именно таков. Обладая даром магии, он желал растоптать привычные устои и превратить в безмозглое мясо тех, кому неподвластна была сила чар и заклятий.

Знакомо, словно по учебнику, и – также предсказуем исход. Впрочем, это было бы неплохое начало для поучительной истории. Однако, началась она совсем не здесь, а – много позже. Там, где в послевоенном мире победившие зло герои пытались научиться жить заново.

Тем не менее, они победили. Великой ценой и – ужасными потерями. Это была именно та победа, которая оборачивается поражением, ибо слишком горька плата за неё.

По крайней мере, так считала Мия. Волшебный город, подаривший ей жизнь, с самой победы стал казаться девушке равнодушным, двуличным и – наполненным крысами. И с этим ничего было не поделать.

Она просто выросла.

***

Мия Картер очень изменилась за лето. Впрочем, как и за зиму, за весну, и осень.

У этого события не было особых причин. Просто… так складывалась жизнь.

В их мире – если бы не Война – в день совершеннолетия они всем выпускным классом сдали бы тестирование на Векторы.

Но в тот, слава богам, прошедший, смертельно опасный, поворотный год не только их дружеский партизанский квартет оказался лишен дополнительного информирования о себе.

О, нет.

Черный Маг, по подозрительным причинам не признававший постулата магических Векторов, захватив власть, повелел упразднить не только все направления обучения, кроме Темного, но и – это тестирование.

Так что сдали четверо друзей его очень запоздало, и уже – глубоко после восемнадцати.

Шон ставил на то, что «Темнейшество зассал признать, что он – омега». Но Мия – не верила. Разве смог бы тот, кому должно быть лишь завершением, поддержкой альфе, собрать под своими знамёнами столько недовольных режимом магов?..

Так и не придя к единому мнению, каждый из спорщиков остался при своём, ожесточенно черкая варианты ответов на зачарованном листе.

Как правило, подобное выяснение данных о себе проходило незаметно для окружающих, распространяться о подобном было – не принято, и результаты – держали при себе.

Однако, дружные все детство и воевавшие бок о бок, четверо друзей обменялись вердиктами в открытую.

Джим – что ожидаемо – оказался альфой. Шон – бетой, как и Найджел. А Мия, хоть подобная карта и редко доставалась особам женского пола, тоже оказалась альфой. Но – с двойной пометкой П.

«Дополнительные буквенные данные конкретизации, как правило, имеют небольшое процентное соотношение к общему поголовью. Не применимы к усредненным Векторам (бета)».

«П – пассивная склонность. Удвоенное значение конкретизирует не только половое поведение, но также и черты характера в критических состояниях. Как правило, альфы с данным значением заботливы, и это следует засчитать за положительную тенденцию Вектора.

Тем не менее, омеги с данной конкретизацией – излишне депрессивны. Удвоенная конкретизация данного типа относительно Вектора «омега» предполагает склонность к суициду».

Золотые буквы в конце мерцавшей волшебством страницы сложились слишком необычно, и совершенно не отражали её личность, какой она себя видела. Картер грешила на сбой чар. Пассивная альфа? Процент появления таковой – минимален. А если это намек от самой магии на то, что женщина не может быть полноценной альфой по определению – то еще и обидно.

Хотя Мия и вовсе, если признаться, не считала эти определения хоть сколько-нибудь важными. В конце концов, большинство людей, так или иначе, были бетами.

«Вектор «Бета». Наиболее предпочтителен для критичных значений альфы и омеги, имеет возможность усмирить данные значения с наибольшей вероятностью.

Является оптимально-подменным для всех типов Векторов».

Так уж вышло, что Мия не особо верила в мифических альф и омег, которые, якобы, идеально друг другу подходят.

Мия – очень расстроилась из-за мыслей о предполагаемой ошибке.

Мия ума не могла приложить, зачем им сдалась эта информация, если изначально и так было ясно, кто из них – кто.

Она и Джим – решительные, лидирующие. С самого детства. Шон и Найджел – более ведомые, но – не инертные.

Нет, людей не определяют векторы. Намного больше Картер верила в генетику и влияние социума на личность.

А те книжки, старые и замызганные, уже много лет не востребованные читателями Городской Волшебной Библиотеки, вызывали у девушки после сдачи теста лишь фырканье и хихиканье.

Высокоорганизованная и верующая в чистый разум, она никак не могла принять то, что альфы и омеги могут, словно какие-то животные, по одному лишь запаху определить свою предпочитаемую, идеальную пару. И сама Картер – тем более никогда в жизни такого не ощущала. Разумеется, на восемнадцатый день рождения, как и положено альфе или омеге, её обоняние обострилось, но никаких неземных ароматов с тех пор волшебница не чувствовала.

Разве что, позже они с Джимом пришли к тому, что его волосы пахнут ветром, а её – жгучим солнцем. А это значит, что ветру и солнцу уж точно надо дружить.

А Шону Мия и вовсе завидовала черной завистью. Парень, в отличие от неё, банально не ощущал запаха своих ношенных носков.

В целом, свадьбы с Шоном не случилось в том числе из-за этого.

И, пожалуй, собственное равнодушие к тому, что у широкоплечего блондина в штанах, прагматичная Картер никогда не поставила бы во главу угла, но вот быт с Шоном – убивал и так уже хромоногое чувство прекрасного.

Они были совершенно не совместимы, несмотря на «подходящесть» беты совершенно любой альфе и омеге.

Как ни странно, расстаться друзьями – получилось, и страх Мии потерять друга и соратника оказался неоправданным.

А тестирование она так и не пересдала.

О, поначалу колдунье действительно было интересно, почему векторную теорию, напрочь игнорирующую такие фундаментальные вещи, как свобода выбора и трезвый рассудок, до сих пор не опровергли.

«Лишь у полностью совпадающих Векторов может случиться комплементарная сизигия* душ».

Родственные души.

Бред. Миф. Красивая сказка.

Но это все объясняло.

Нет в мире человека, который не пожелал бы поверить, что по земле, одновременно с ним, где-то ходит тот, кто способен полюбить его безусловной любовью, читать его мысли и откликаться на любое намерение.

Но Мия Картер больше не имела сил верить в сказки. Хотя раньше – честно и трепетно ждала своего заветного «долго и счастливо». И даже верила, что оно наступит, как только они победят. Но после Победы – внутри осталась лишь звенящая пустота.

И Мия перестала верить в волшебство, впрочем, ничуть от того не страдая. Все еще осознавая себя самодостаточной, просто при этом – совершенно ненужной и бессмысленной.

Однако, как и всю жизнь до того, она продолжала упорно вписываться в общество. Правда, доказывать что-либо самой себе – все таки забросила, смирившись, что её самой – не существует, и она – лишь собирательный образ из ярлыков.

Героиня Войны, Первая Женщина Среди Зачищающих, одна из лиц Новой Эпохи.

Пожалуй, ярлыки были даже лучше, чем её прежняя суть.

Занудная Зубрилка.

Да, именно так, с легкого публичного комментария давно погибшего человека, Картер величали много лет. И теперь, спустя года, когда это прозвище оказалось забыто обществом, она готова была согласиться. И лишь удивлялась, что её прежнюю библиотекари и наставники не придушили в безлюдном уголке.

И все же – Мия по-прежнему была упряма. А потому – сразу после Победы принялась искать новую себя, взамен старой. Такую себя, которой будет место под ярлыками и стикерами.

Мадам-Счастливая-невеста-и-жена – не подошла. Леди-часть большого-дружного-клана – тоже.

Мия, конечно, не унывала, какие её годы. Но, впрочем, и не горела энтузиазмом. Стараясь не стать бездушной механической куклой, что мертва изнутри, и двигается лишь по инерции, колдунья пока что не знала, чем заполнить пустоту. И действовала наугад.

Первым делом она выбрала негативный путь. Дурное дело – не хитрое.

Пила. В компании и – без. Но быть алкоголиком оказалось некомфортно для здоровья и затратно для кошелька.

Попробовала стать нимфоманкой и была в этой роли неубедительна, хоть и – набралась сомнительного опыта. Однако, это оказалось лишь привычным знанием ради знания, не несущим удовольствия, несмотря на все старания партнеров. Про бабочек в животе и вовсе речи не шло.

В транжирстве и шопоголизме тоже никакого смысла не нашлось, одни минусы.

На этом изучение негативных тенденций и их влияния на личность у Картер, ужаснувшейся дыре в личном бюджете и количеству выброшенных впустую трудочасов, закончилось.

Можно было, конечно, попробовать запрещенные вещества. Но уж в чем Мия была тверда, так это в том, что путанность сознания и сон разума – худшая кара для дисциплинированного сознания.

Путешественник из неё, кстати, тоже не вышел. Она честно провела по неделе на каждом континенте.

Ругалась, путаясь в лианах. Воевала с насекомыми, сгорала от жажды и отплевывалась от снега. Но не ощутила ничего, кроме раздражения, не обрела ничего, кроме впустую потраченного времени.

Вскоре после возвращения из кругосветно-бессмысленного тура в родной Город Городов колдунью беспричинно стало бросать в жар.

Совершенно на пустом месте, неумолимо и – при наличии отменного здоровья.

Старенький знахарь обследовал её, поводил вдоль тела сенсорами, помахал вокруг головы руками. Взволновался от того, что болезная – не замужем, и посоветовал поскорее найти себе пару. Мол, тогда-то всё и пройдёт, как по волшебству. Потому что у всех с её Вектором, видите ли, проходит.

«Наличие максимальных и минимальных значений Векторов, при отсутствии совместимой пары, предполагает последствия. Основная симптоматика – перепады температуры тела, близкие к критичным».

Представив в красках, как она ходит по улицам и нюхает людей, Картер громко, неприлично рассмеялась в лицо горе-лекарю. И – раздумала жаловаться на психоэмоциональное состояние, распрощавшись с врачевателями.

Мия вновь отказывалась верить в то, что зыбкая переменная магии, какие то векторы – это ответ.

Будучи дочерью ученых, пусть даже они и не были одарены волшебством, девушка набрала старых зубодробительных трактатов, новинок в печатных изданиях, и принялась за исследование самой себя.

Результаты не радовали, но – и не пугали. Картер, по крайней мере, нашла ответы, которые её устраивали.

Апатия? Поствоенный синдром.

Отсутствие устремленностей и смыслов? Возрастная переоценка ценностей.

Равнодушие и раздражительность, отстранённость? Защитная реакция на стрессовые периоды.

Жар? Еще проще. Шалят гормоны. Возможно, из-за множественных проклятий, полученных молодой девочкой на войне.

Она – не нечто из ряда вон, она – как множество других.

А значит, эти состояния не стоят столь пристального внимания.

Если честно, Мия попросту не могла поверить, что какой-то человек извне, просто появившись в жизни волшебницы, исключительно присутствием наполнит всё смыслом и решит все её проблемы.

Нет, так – не бывает. Это даже уже не магия, это – волшебство какое-то. А в волшебство Мия, как мы знаем, не верила.

А вот в методики самовнушения и собирательную диагностику – верила.

Первым делом Картер совершила спонтанные действия вопреки собственной натуре.

Купила вещи, которые никогда бы не стала носить. Как итог, упорно привыкала к длинному плащу Специалиста Сектора Зачистки и – юбке в пол, с грустью отказавшись от штанов.

Чуть позже – прогулялась по неволшебному району, зашла в первую попавшуюся парикмахерскую и выбрала мастера наугад.

Та щебетала всякие глупости о том, как кудряшкам клиентки идут кремовый и блонд градиенты, высветленные хаотично прядки и упорядоченный хаос объема. И как теперь она похожа на какую-то очень популярную певицу.

Битая жизнью Картер стоически боролась с желанием зашить болтушке рот наживо.

И терпение Мии в итоге оказалось вознаграждено новым цветом, ничуть не напоминавшим прежний темный каштан.

Мия Картер смотрелась в зеркало, созерцая нарочитый беспорядок мелких кудрей, и, теперь не узнавая себя вовсе, удивлялась. Впрочем, по новому обыкновению – сдержанно, без огонька.

На самом деле, эта история действительно началась с зеркала. Но – не с этого.

Это случилось позже, много позже. Уже после того, как Мия попробовала себя в музыке, вождении летных и колесных средств, Древних Письменах и прочем, огромном и скучном множестве вещей.

Когда Мия уже сделала ненужную ей карьеру, библиотеку свою навострилась носить не в сундуках, а в голове, изрядно поднаторела в разнообразных видах волшбы, (в том числе – и запрещённых), и не чаще раза в неделю выбиралась из кабинета. Под многоликой Маской Сокрытия, в связке группы Зачистки и представителей Правопорядка, на особо сложные задания с особо хитровывернутым последующим канцеляритом.

Мие Картер, заместителю руководителя Сектора Зачистки, исполнилось двадцать пять лет. Шел шестой год после Победы, а она – продолжала искать себя. Без особой настойчивости, впрочем. Просто потому, что для того, чтобы не застыть, как мертвая мушка в янтарной капле, надо было делать хоть что-то.

Мия Картер, ведущий сотрудник Союза МагВедомств, к своим скромным летам в этом закоснелом шовинистском обществе ни в жизнь не заняла бы столь высокий пост, если бы – не Война. Шон даже когда-то пошутил, что им стоило бы поблагодарить почившее Темнейшество за то, как легко орденоносным победителям, соплякам по сути своей, далась карьера.

Они с Джимом юмора очень синхронно не оценили, обоюдно сочтя, что лучше бы все – просто были живы.

Но, тем не менее, одергивать Шона, как привыкла делать ежедневно в года ученичества, Мия не стала.

Она еще в свои тяжкие и неординарные восемнадцать лет открыла для себя поразительную истину: если промолчать, если не вылить на собеседника поток информации во благо его, мир… не рухнет.

«Молчание – золото. А слово – серебро».

И колдунья училась держать свое мнение при себе, все чаще замечая, что все её знания – бессмысленны, поскольку никому не полезны. От этого осознания девушка становилась угрюма, сварлива и равнодушна к окружающим.

Мия Картер излишне цинична, немногословна, осознанна.

Мия Картер, Герой Войны, не носит с собой сумочек и кошельков, поскольку все свое имущество уместила в подпространственный карман*, который всегда под рукой, потому что он – везде. И в полах тяжелой мантии цвета стали, и в складках струящейся юбки, и в нагрудном кармашке рубахи.

Представитель Специалистов Картер, сняв Маску Сокрытия, стоит перед новой партией пыльного товара в волшебной тайной лавке редкостей, и кривит синхронно с товарищами губы на поддельные накладные.

Заместитель начальника Сектора Зачистки Мия Картер, отстраняя старшего представителя Сектора Правопорядка Джима Хьюза в сторону, взмахивает ладонями, затянутыми в арахнидовые спец-гловелетты*, над условно-опасными предметами, выявляя точную степень их опасности.

Мия подходит к мутному зеркалу в полтора её роста. И, хотя колдунья старательно избегает нелепых ситуаций, неположенных статусу, случается – именно такая.

Она – неловко запинается на ровном месте, со смаком впечатываясь в облезшую амальгаму лицом, и расшибает нос. Кровь течёт на серебристое покрытие, а волшебница, тщетно пытаясь удержать подобие равновесия, цепляется за шаткую стоячую раму, тут же – вот гадство – царапая до сукровицы металлом незащищенные зачарованной тканью пальцы.

Весь этот сольный цирковой номер занимает несколько секунд, и краем глаза Мия видит, как Джим, её верный братишка, шагает вперёд, чтобы ухватить подругу за ворот.

Но он – не успевает.

Тело Мии – скручивает, кости – выламывает. А свет – меркнет.

* – Сизигия – (др. греч. «живущий парой»), своего рода единство через координацию или выравнивание.

* – Подпространственный карман – особая технология карманного измерения, предназначенная для хранения личных вещей внутри индивидуального, сверхмерного измерения.

* – Гловелетты – это перчатки без пальцев. Есть мнение, что от похожих на них митенок они отличаются наличием перемычек между всеми пальцами. То есть, у гловелетт пальцы всё же присутствуют, но укорочены, а у митенок ладонь продевается в единое отверстие, и отделён только большой палец.

Прошлое в стекле

У Мии Картер действительно были проблемы.

Её интерес к миру и живость ума уже несколько лет, как сгинули в чёрной бездне равнодушия.

До рези в глазах простой замкнутый круг: не имеет смысла быть заинтересованной в окружающем мире, если у тебя нет цели. А если нет цели, нет и интереса.

Пожалуй, во всем этом хорошо было лишь то, что её почти перестала возмущать естественная несправедливость мира. И Мия точно знала, когда с ней это случилось.

Кровавые реки, вспышки магии, ожившие стихии. Рефлексировать и конкретизировать – нужды не было.

Война. В ней дело. Слишком много могил.

Тем не менее, на данный момент на повестке стоял несколько иной вопрос, никак не относящийся к гибнущему внутреннему миру колдуньи.

Пространство, размывшееся до предела, основательно пожевало незваную гостью, скрючило, дезориентировало – и выплюнуло на неровно мощёную, грязную дорогу.

Быстро оглядевшись и не заметив опасности, Мия продолжила осторожно лежать. Сосредоточенно накладывая на себя углубленную диагностику, старалась пока что совершать поменьше движений.

Проявляющиеся золотыми нитями прямо в воздухе над нею буквы сообщали, что, кроме нескольких свежих внутренних гематом, повреждений нет. И странное путешествие более никак на девушке не сказалось.

А путешествие – действительно было странным. Впрочем, вокруг все выглядело нормальным. Совершенно обычная улица совершенно обычного, явно не магического, района.

Все в порядке. Кроме одного «но».

Из начала лета ведьма перенеслась в позднюю осень.

Осень.

В целом, Мие она всегда нравилась. Ещё ребёнком она с радостью приветствовала начало учебного года, предвкушая заранее, как ворвется в закрытый учебный сектор волшебной библиотеки и торжественно обновит читательский билет.

И теперь девушка, поднимаясь с земли, вдыхая слабый, еле ощутимый, запах туманных трав, была, несмотря на ситуацию из ряда вон, почти спокойна.

Вновь пристально осмотрев окрестности и не заметив в старом рабочем районе на окраине ни единого прохожего, девушка все же наложила на себя скрывающую сетку. И, со вздохом достав рабочий блокнот и автоматическое перо, также извлекла вместе с ними из кармана песочные часы.

Надсадно щелкнула позолоченная крышка, выпуская сверкающую пыль на волю.

«Артефакты имеют различную степень полезности, в зависимости от того, сколько сил вкладывал в них создатель. Есть вещи, которые легко могут убить. А есть те, которые годны лишь на то, чтобы показывать точное время и год».

Следующую минуту Картер представляла собою идеальный памятник недоумению.

Отмерев далеко не сразу и ознаменовав это событие тихим стоном, колдунья бесцельно побрела вперёд. То и дело что-то высчитывая, записывая и – тут же ожесточенно вычеркивая неверные переменные.

«Временные переносы – вещь редкая, но – не невозможная. У каждого подобного путешествия есть причины, условия и цикл. Влиять на временное полотно – строго запрещено, во избежание формирования дыр, парадоксов и новых ответвлений истории.

Нервничать не стоит: имея все переменные, высчитать с помощью Магических Символов и Древних Словословий конкретную петлю и вернуться в свой цикл не составляет труда».

Картер была очень увлечена своим занятием, и уже успела накидать несколько теоретических вариантов того, как ей вернуться обратно. Ей оставалось лишь найти, к чему цикл перемещений привязан, и что его активирует: событие, действие, артефакт, планетарная фаза или – совпадающий по нумерологической сетке временной отрезок.

В общем, Специалист Зачистки была максимально вовлечена в новую рабочую загадку, ни во что в прошлом вмешиваться даже и не думала, а фоновым потоком мышления обещала вселенной по возвращении тихо и мирно выдернуть лавочнику ноги.

И так происходило… ровно до первой подворотни.

Из тёмного, ничем не освещенного, переулка, доносилась возня: приглушённые удары, тихие всхлипы и агрессивное детское разноголосье.

«Путешественнику рекомендуется минимизировать влияние своего присутствия в чужом отрезке.

Правило исключения: при наличии доподлинного знания о том, что вмешательство во время уже зафиксировано в деталях, следует действовать незамедлительно, и повторить известное вмешательство в режиме реального времени для создания незыблемости временного потока и завершения запланированной петли.

Во всех иных случаях – стоит опасаться коллапса и нового исторического ответвления, негативно влияющего на ткань бытия».

Мия, имея фотографическую память на тексты, знала законы своего Сектора, как никто другой.

Путешественник во времени не имеет права на вмешательство, не имея гарантии того, что событие – незыблемо и зациклено. Это перемещение, насколько она знала, таковым не было.

За последнюю пятилетку Мия потребности без нужды ввязываться в чьи-либо разборки не испытывала. Детские – тем более.

После передовой – не особо хочется проявлять необдуманные инициативу и вовлеченность.

Мия, застыв взволнованным истуканом, сейчас полностью об этом забыла.

«Векторы не проявляют себя до конечной точки полового и магического созревания. Негативные тенденции и сопутствующие обонятельные аномалии наблюдаются лишь у совершеннолетних, полностью сформированных, личностей».

Туманные ароматы сухостоя забивали нос, проникали в разум иголками чертополоха. Яркие и обволакивающие запахи, которым было совсем не место в индустриальном квартале, где вместо деревьев – заводские трубы. Мия жадно, как вырвавшаяся из клетки на волю волчица, вдыхала колючие полевые травы. И – не могла надышаться.

Мир почему-то сразу утратил перспективу и ширь. Фокус восприятия сузился до нескольких, смазанных сумраком, силуэтов: одном, совсем крошечном, ребенке, скукожившемся на земле в несчастный комочек, и – четверых мальчишках постарше, с исключительно детской злобой безоглядно запинывающих жертву.

Неизвестно, почему эта картина так повлияла на девушку. Но ведьма внезапно оказалась не в состоянии пройти мимо. Об этой странной перемене в себе, впрочем, Мия, скрипя зубами от бешенства, не задумалась.

Потерявшая ориентиры – и потерянная сама – после войны она продолжила делать то, чего от неё ожидают: работать во благо общества и великой цели альтруизма.

Просто перестала понимать, зачем.

И теперь память услужливо извлекла из чертогов подсознания цепочки рассуждений прежней ученицы Картер. Еще ничем не запятнанной и – изо всех сил верующей в мир.

Она – снова не думала, хотя обычно это больше было присуще Джиму, а не ей. Она – чувствовала.

В конце концов, уже много лет они с Хьюзом вершили закон, ни разу не воспользовавшись служебным положением.

Может, пора?..

«Мы здесь – гребаный закон».

Грозно рыкнув, ведьма торопливо, отрывисто забормотала под нос речитатив, быстрым росчерком лезвия по вене оплачивая запрещенную магию.

Прыжок. Размытие.

В следующий миг в проулок ворвалась зловещая дымная фигура. Перевоплощенная в Морок, колдунья была беспощадна к подросткам. Они надрывно вопили от ужаса, падали, зажимали кровавые следы рваных ран, появлявшихся на их коже из ниоткуда, и, спотыкаясь, с криками исчезали в сумраке, один за другим.

И только лишь маленький недвижный силуэт на грязной земле, всем своим видом просящий о помощи, удержал её от погони.

Приняв привычный облик, ведьма осторожно опустилась на колени перед закрывавшим голову мальчиком. Стараясь двигаться как можно медленней и – не напугать ребенка. Молясь всем богам, чтобы получилось вывести его из ступора.

Вдруг абсолютно черные, словно бездонная ночь, глаза, большие и заплаканные, пронзительно впились в её лицо.

Еще не испуган, но – насторожен. Лохматый, чумазый, в потрепанной старой одежде. Очень маленький.

– Все хорошо, они… ушли. За что тебя так?

Хмурые бровки исполнили пируэт на бледном лице. Ответ был тих и тяжек:

– Я не такой.

Мия понимающе кивнула. Свое детство она тоже провела среди обыкновенных людей. И у нее – также были проблемы со сверстниками. Ведь так просто детское волшебство не скрыть. Его – можно не творить, но не одаренные все равно способны учуять того, кто отличается от них.

Правда, большинство её трудностей решали любящие и статусные родители.

Здесь – вырисовывалась иная ситуация. Этому крохе явно повезло меньше.

Стараясь сконцентрироваться на том, чтобы не делать резких движений, она пропустила мгновение, в котором настороженность сменило воодушевление:

– А ты – тоже… не такая?

Худенькие бледные руки с наливавшимися багровым синяками перестали защищать затылок. Напряженные окровавленные пальцы нервно цеплялись за ткань штанов, обтягивающих острые коленки.

Мия не имела сил издать не единого звука. Но эту надежду в омутах больших глаз, столь требовательно ждущих вердикта прямо сейчас, обмануть не имела права. И, сдавленно сглотнув, кивнула.

Ребенок перед нею облегченно прикрыл веки, в такой позе больше похожий на фарфоровую куклу, принадлежащую худшему в мире хозяину, чем на живого человечка.

А Мия, всегда сторонившаяся детей, онемевшая и задыхающаяся, задвигалась. И, словно бы в нее вселился некто, ей незнакомый, принялась нежно ворковать с ребенком, осторожно протягивая к нему руки. Не просто молчаливо подтверждая, а озвучивая с нежной улыбкой откровенную ложь.

Ложь о том, что она здесь – ради него.

Может, даже и так. Но её воля, так или иначе, к этому отношения не имела.

Тени и свет – преломлялись, впитываясь в монохром её маленького собеседника. На прозрачной детской коже цвели кровавые цветы. А мир Картер рвался на клочья и осыпался бесполезными фрагментами привычного.

Девушка аккуратно касалась синяков, ссадин и ушибов кончиками пальцев. Бесконтрольная тревога её при этом была столь велика, что произносить целебные чары вслух – не требовалось. Магия и без слов чувствовала, в чем так нуждается владелица.

Темнеющий вокруг них воздух, тем временем, наполнялся запахами, цветами и звуком, больно ударяя по сердцу. Для таких больших чувств Мия Картер была непозволительно мала и подозревала, что – не выдержит.

Ребенок же – терпеливо сидел перед нею. И стоически сносил неприятные ощущения, возникающие при исцелении подобным образом. Казалось, его больше волнуют золотистые нити, срывающиеся с её пальцев.

В агатовых глазенках сверкали отраженным волшебным золотом искорки восторга.

Его кожа была прохладной на ощупь. И, конечно, это была только игра её восприятия. Восприятия альфы.

«Перепады температур, как правило, строго индивидуальны для каждого парного вектора, и противоположны в проявлениях. Озноб и замедленное кровообращение предполагают, что у союзного вектора – жар и высокая возбудимость кровотока соответственно. Одновременных повышений и упадка у одной и той же личности – не наблюдалось. Таким образом, верно то, что в поисках следует ориентироваться на антиподные данные».

Мия осторожно отвела его вороненые волосы в сторону, обнажая острые скулы. Осторожно стирая со щек грязь и залечивая чернополосные ссадины.

Детали обретали значение, глобальные события – смысл.

Пронзительное узнавание было внезапным и безысходным. От предположительно тёмного артефакта зеркального типа Картер, очевидно, ожидала подставы. Но – не настолько болезненной.

Мия была в эту секунду уверена, что сойдёт с ума сразу же, как только позволит себе осознать, насколько злую шутку с ней сыграла жизнь.

Нутро взрывалось тысячами солнц. Её новообретенный смысл был беспощаден к внутреннему покою, пах осенним туманом и пока что – был совсем ещё маленьким и трогательным. А после…

Будет мёртвым.

Она поняла, кто перед нею, сразу.

Себастьян преподавал им в резкой манере, был – явно одарен в своём профиле, не гнушался изучения запрещенных направлений. И вечно её осаживал.

«Занудная заучка, вот вам моя оценка».

Будучи приходящим мастером и имея свое ремесло, учил их отрывисто и неохотно, явно по чьей-то просьбе, но – подробно и действенно. На тумаках и подзатыльниках пояснял, что с темнотой, несмотря на отвращение, надо плотно знакомиться.

Потому что врага – надо знать в лицо.

Он умер, когда их неразлучной компании едва исполнилось по семнадцать. А ему – не было тридцати пяти.

Он ввязался в хитросплетения предвоенных интриг. И – за это и погиб, демонстративно и показательно уничтоженный. Его гибель в те месяцы не пересказывал и не обсуждал разве что глухонемой.

И, если бы не он, общество так и не узнало бы о готовящемся перевороте. И у них не было бы ни шанса подготовиться, отбиться и – выиграть войну.

Победы Себастьян не увидел.

Все, что они тогда могли – молодые люди, приближавшиеся к рубежу двадцатилетия, ввязавшиеся в то, что было им не по зубам – выпить за него и других мертвецов, возле свежего многомогильного некрополя.

Себастьян, каким она его помнила, походил повадками либо – на альфу, либо – на вредничавшую бету. В общем, ничем не напоминал омегу.

Но у бет – нет запаха.

Когда Найджел посоветовал Мие найти подходящего двуногого и – употребить в качестве лекарства от стервозности, она автоматически вообразила, каким может быть её омега.

Совершенно точно – мужского пола. Эдакий изнеженный, манерный юноша, полностью отвечающий маркерам своего Вектора. Обязательно – с плаксивыми водянистыми глазами.

Представила. И – внутренне содрогнулась.

Этот подобный типаж напоминал менее всего.

«Альфы – так исторически сложилось, воинственнее омег и бет, и предпочтительно выступают в роли доминанты, защищая того, кого считают собственностью».

Ее откинуло назад даже больше, чем на тридцать лет. И теперь перед нею – маленький мальчик, чьи глаза еще не приобрели бритвенной остроты. Именно на подобном контрасте, хлещущим по изнанке век нежеланным прозрением, Картер в полной мере осознавала, насколько жизнь меняет людей.

Этот ребенок ей, неведомой женщине, доверяет. Просто так. Не требуя иных доказательств, кроме магических светлячков на ладонях колдуньи.