Текст книги "Роковые камни Аркаима"

Наши дни

– Господи, ну какой ужас! – Лиза перечитывала новость несколько раз подряд. Она работала журналисткой в интернет-газете «Я». – Неужели рядом с этой несчастной женщиной не нашлось ни одного доброго человека, который бы ее поддержал в тяжелый момент?

– Да она сама дура! – рассмеялась коллега Наденька, крашеная, полненькая блондинка. – Лох – это судьба! Сейчас даже дворники знают, что такие звонки мошенники совершают постоянно, ну не дура ли? Взять и своими руками перевести бандюганам деньги, да еще и кредитные!

– Но она же им поверила! – пыталась заступиться за тезку Лиза. – Почему в банке ее не поддержали?

– Потому что нашим банкам на фиг ничего не надо, сейчас же главное что? Деньги! Деньги! Какой им смысл лишать себя прибыли?

– Но ведь это не по-человечески! – продолжала упорствовать Лиза. – Женщина оказалась в беде!

– Дура она была и лохушка, вот девочку, да, жалко. – Наденька пожала полными плечами в облегающей розовой кофточке. – Мать – дура, себя убила и ребенка тоже. Но это социальный дарвинизм, выживает сильнейший и умнейший. Вот мне тоже несколько раз мошенники звонили, так я над ними еще и прикалываюсь, шучу, так сказать.

Но Лиза дальше ее не слушала, ее коробила такая веселость коллеги там, где речь шла о смерти матери и ребенка. Ей часто приходилось выпускать подобные новости, работая в интернет-издании, это и было прямыми ее обязанностями. Не сказать, что она не привыкла ко всей этой чернухе, нет, привыкла. Надо всегда побольше грязи, непотребщины, дерьма с верхом, «доктор сказал, что мы все умрем», «полиция нашла труп, обглоданный крысами», «интервью с маньяком-извращенцем», «голубь выклевал глаз котенку», «известная певица показала уродливое тело». Люди привыкли ко всему, поэтому надо изгаляться и писать сочнее, мрачнее.

Но эта новость выбила ее из колеи. «Вчера на станции метро «Новомакеевка» были обнаружены трупы молодой женщины и ребенка. По словам очевидцев, женщина шагнула под поезд самостоятельно. Журналистам интернет-газеты «Я» удалось выяснить причины такого чудовищного поступка. Женщина утром подверглась обману телефонных мошенников, которые сняли с ее счета огромную сумму денег». Дальше уже шли комментарии от читателей, и все в них было, как под копирку: «сама дура», «лохам в этом мире не место», «вот мне когда звонят телефонные мошенники, я над ними издеваюсь», и все в таком духе.

Лиза вздохнула, ну да, ну да, лохам в этом мире действительно не место, но почему ее, лично ее так задела эта банальная, с точно зрения городских новостей, история? Ну, конечно, цинизм в этой ситуации зашкаливает, но разве мы к нему уже не привыкли? Еще, да, женщина оказалась ее тезкой, Санниковой Елизаветой Николаевной, такое совпадение в подобной истории не самый приятный факт. Но во всем остальном между ней и этой несчастной нет ничего общего. У Лизы приличная семья: муж Владимир, топ-менеджер в одной торговой компании, и двое детей, Костя и Ваня, погодки, 10 и 11 лет. И живут они не на съемной квартире, а в своей трехкомнатной, да еще и в престижном районе. Да и вообще…

Елизавета потрясла головой, словно хотела отогнать от себя грустные мысли. Через 10 дней Новый год, этот ужасный, ужасный високосный год наконец-то подходит к концу, и сейчас, если и думать о чем-то, то уж точно не о чужих страданиях. Лиза вышла из офиса и села в свою машину, надо было проехаться по магазинам, купить подарки мужу и детям, да и себе платье на новогодний корпоратив. Конечно, сейчас в связи с пандемией до ночи не разгуляешься, но и до 23:00 тоже надо выглядеть хорошо, а не как замарашка.

Лиза остановилась у торгового центра «Мона Лиза». В преддверии праздников стоянка была переполнена и толпами слонялись люди. Первым делом Елизавета зашла в детский магазин, чтобы купить сыновьям суперсовременные роботы-конструкторы. Конечно, и стоили такие чудеса техники заоблачно для среднестатистического гражданина, но Лиза и сама успешный человек, и замуж вышла удачно. Может себе позволить.

– Мне, пожалуйста, вот тех роботов, – попросила Елизавета продавца показать товар, и пока девушка снимала две большие и яркие коробки с витрины, Лиза невольно поймала себя на мысли, что неплохо было бы сегодня еще успеть записаться в салон красоты. Кстати, еще вроде подарок для классного руководителя не куплен.

– А ты где? – позвонил Володя.

– Я в «Моне Лизе», выбираю новогодний подарок парням, вы как там без меня?

– Все отлично, – ответил муж, – я вернулся с тренировки, приготовил ужин, мы уже поели, а сейчас хотим съездить к моей маме, она там какие-то подарки приготовила. Отдать хочет.

– Но зачем ехать сегодня? На ночь глядя? – возмутилась Лиза, которая недолюбливала свою свекровь. – Давайте все вместе к ней съездим на этих выходных, я ей тоже подарок приготовлю от нас.

– Ну хорошо, – неожиданно легко согласился муж. – Тогда давай недолго, мы пошли телевизор смотреть.

– Ну, это как получится! – Лиза закончила разговор. Она не была уверена, что купить подарки на такую ораву – быстрое дело. Еще надо сувениры коллегам, учителям, да себе платье хотелось посмотреть. В результате Елизавета вышла из торгового центра за пять минут до одиннадцати и, наверное, могла бы остаться там еще, если бы в 23. 00 «Мона Лиза» не закрывалась.

Домой Елизавета добралась через полчаса, осторожно, стараясь не греметь ключами, открыла двери и занесла пять огромных пакетов с подарками. Сама села на диван в коридоре и вытянула ноги, от усталости они у нее гудели. Минут через десять Лиза сняла сапоги и тихо прошлась по квартире, мальчишки спали у себя в комнате, муж у них в спальне. Тихая, семейная идиллия, и все так хорошо и спокойно, что Лиза невольно улыбнулась.

Спрятав подарки в шкаф, она смыла косметику и пошла спать, на душ уже сил не оставалось. Едва ее голова коснулась подушки, как Лиза моментально уснула.

Она стояла в толпе людей и сначала даже не сообразила, где находится. Но потом шум приближающегося поезда и цифровое табло на перроне прояснили ситуацию – Лиза была в метро. Она еще удивилась, что делает в подземке, если у нее своя машина, а потом вспомнила, что у «Моны Лизы» были километровые пробки и проще спуститься в метро, чем три часа стоять на дороге. Елизавету обдал холодный воздух, стремительно приближался поезд, и в этот момент рядом с ней молодая женщина и ребенок упали вниз. Лиза охнула и машинально закрыла глаза, чтобы не видеть того месива, во что через пару секунд превратятся мать и маленькая девочка. Рядом истошно вопила какая-то женщина, Елизавета хотела открыть глаза и посмотреть, кто так орет, когда почувствовала сильный удар в спину. Мгновение, и она оказалась прямо под колесами поезда, та женщина с ребёнком повернула к ней лицо и что-то ей крикнула, но раздирающая боль в разрываемом поездом теле затмила все звуки.

Лиза громко вскрикнула и проснулась, ночная сорочка была вся мокрая, и по лбу струился пот.

– Господи! – Она сидела на кровати с отчаянно бьющимся сердцем и от ужаса хватала ртом воздух. Сон был настолько реальным, что Лиза все еще ощущала на себе дуновение ветра приближающегося поезда.

– Какой кошмар! – Ее колотило, она сползла с кровати и пошла в ванную умыться, из зеркала на нее смотрела смертельно бледная женщина с запавшими глазами. – Это все из-за той новости в газете, – пробормотала Лиза, опустив руки под теплую воду – ее знобило. Елизавета подождала, пока тремор пройдет, переодела ночную сорочку на сухую и вернулась в постель. Муж мирно спал, широко раскинув руки, и она испуганно прижалась к нему, как маленькая.

Лиза закрыла глаза и попыталась уснуть, но сон не шел, перед глазами так и стояла страшная картина: она летит вниз под поезд, а та несчастная поворачивает к ней голову и что-то пронзительно кричит…

Бронзовый век. Аркаим

Девушка поправила шкуру, овечья накидка то и дело сползала, а это мешало ей доить козу. А молока надо было много, очень много, потому что сегодня будет ритуал жертвоприношения, и этой козе на глазах у всего племени перережут горло. Любава снова поправила накидку и нежно похлопала животное по спине, козу было жалко, даже не потому что она давала молоко всей семье, а еще и из-за того, что характер у животины был кроткий, да и глаза умные, словно понимает она много.

– Любава? – В землянку для животных заглянула бабка Цыба, поправляя амулет на груди. – Ты чего так долго? Я тебя не дождалась, искать пошла, а ты все еще здесь.

– Да я уже сейчас, – вздрогнула Любава, она побаивалась, как и все в племени, старую знахарку Цыбу. Пожилая женщина носила все время одну и ту же серую робу, сшитую из жесткого сукна, и не меняла ее ни зимой, ни летом. Казалось, что над старухой не властны ни мороз, ни жара, ни законы самого бога Ярило.

– Ну, хорошо, – бабка протиснулась в землянку, – выведи ее потом наружу, сегодня не очень холодно, снег пошел.

Любава бросила быстрый взгляд на Цыбу и принялась доить козу дальше, но и этого мимолетного взгляда было достаточно, чтобы знахарка все поняла. – Тебе козу жалко? Не хочешь, чтобы ее сегодня принесли в жертву богу Ярило?

– Нет, что ты, – Любава вздрогнула, у нее по спине побежал холодок, – я даже так и не думала.

Девушка сжалась, она старалась занимать как можно меньше места в землянке. Любава была сиротой, и ее жизнь полностью зависела от настроения и благосклонности Цыбы. Знахарка дала ей кров несколько лет назад, когда от лихорадки умерла вся семья девушки, и до сих пор не выгнала, хотя могла сделать это уже много раз.

– Любава? – Бабка обошла козу и встала напротив. Выглядела она устрашающе: сутулая, худая, с темным, сморщенным лицом, ее волосы были спрятаны под платком, руки были грубыми, потрескавшимися, одета в неизменную темно-серую робу. – Мне кажется, пришло время передавать тебе мои знания. Меня уже совсем скоро позовут боги, я видела сегодня сон, поэтому мне надо научить тебя всему.

Девушка вздрогнула, она не хотела становиться знахаркой, она много раз видела, как Цыба спасает человеческие жизни во всем племени и что со старухой происходит после этого. Бабка часто каталась по земляному полу землянки и выла в голос, несколько раз ее рвало кровью, а в последнее время она совсем перестала спать. К тому же у Цыбы никогда не было семьи, а Любава все-таки хотела когда-нибудь выйти замуж и завести детей. Разве не в продолжении рода смысл жизни любой женщины?

– Но… я… – Любава боялась поднять на знахарку глаза, – разве я гожусь на такое?

– Да, я знаю, что ты видишь странные сны, – пробормотала бабка, смотря сквозь девушку, – но мне сказали, что только ты можешь заменить меня. Да и потом должок у тебя передо мной, а долг платежом красен, так что выбора у тебя и нет.

Любава вздрогнула, откуда Цыба знает? Да, ей действительно в последнее время часто снятся странные сны: вот она идет по своей деревне, идет в землянку, где живет у старухи, но неожиданно ее слепит яркий, очень яркий белый свет, и жуткий голос, от которого у нее мурашки по коже, называет ее имя.

– Сегодня ты сама должна принести в жертву богу Ярило эту козу. – Бабка теперь смотрела прямо на Любаву, и девушка отважилась взглянуть ей в лицо. – Мне осталось немного, поэтому теперь ты всегда будешь со мной рядом.

Девушка молчала, она пристально смотрела на старуху и лихорадочно думала: что делать? Бежать? Но куда? Вокруг занесенная снегом степь, холод и вьюга, за пределами их племени, наверное, и людей других нет, по крайней мере, Любава никогда не видела никого из чужих. Девушка вообще была уверена, что мир заканчивается за пределами этой безграничной степи, окружённой тремя сопками: на вершине одной они всегда приносили жертву богам, поэтому и назвали ее гора Жертвоприношения. На вершине второй заключались браки, это была гора Любви, ну а третья называлась гора Прощения, там жители ее племени заканчивали свое земное существование, чтобы переродиться и вернуться на землю в теле новорожденного младенца.

Но в последнее время все больше детей умирало в младенчестве, Цыба говорила, что это связано с отсутствием свежей крови, новых людей в племени, все чаще браки совершались между дальними, но родственниками.

Глава их племени, Егор Змееборец, даже задумал совершить набег на соседнее племя, чтобы похитить молодых девушек, но это станет возможным, только когда сойдет снег. До ближайшего жилья может быть очень далеко, а зимой отправляться в неизвестность было бы безумием. И так каждые холода в племени умирала дюжина человек – от лихорадки или обморожения ног, а в эту зиму дела обстояли особенно скверно: у женщин рождались мертвые дети. Это очень плохой знак. Сегодняшнее жертвоприношение было связано именно с этим. На закате на вершине сопки Цыба должна была перерезать каменным ножом горло козе и окропить снег ее кровью.

– Я не смогу этого сделать, – выдохнула Любава и нервно сжала пальцы, коза дернулась от боли, а знахарка лишь ухмыльнулась:

– Значит, умрет весь род, все племя. Кроме тебя никто не сможет заменить меня здесь, а мое время уходить уже пришло. Ты же понимаешь, что если сейчас не остановить смерти, то мы все очень скоро станем слабыми и нас могут убить.

– Но кто нас убьет? – удивилась Любава. – Вокруг нет ни одной живой души, мы одни среди этой бескрайней степи.

– Ты не права, и если твои глаза не видели чужестранцев, это не значит, что их нет. Они есть, только живут далеко от нас и знают, что мы сильное племя. Но стоит нам стать немного слабее, как наша участь будет решена.

– Значит, у меня нет выбора? – Любава поправила меховую накидку.

– Нет, выбора нет. – Цыба пошла к выходу. – Разве что я умру прямо сейчас, и никто не узнает, что только ты можешь меня заменить. Вечером, после ритуала, я скажу это всему племени, и Егор Змееборец будет тебя охранять так же, как сейчас охраняет меня. Нам нужна свежая кровь, нам нужны новые женщины, нам нужна новая знахарка, иначе мы станем слабыми и нас завоюют.

Бабка вышла из землянки, и Любаве показалось, что даже дышать стало легче.

Девушка еще некоторое время просидела возле козы, затем взяла глиняный кувшин, набрала молока и вышла во двор. В деревне кипела жизнь. Зимой, когда день такой короткий, надо успеть сделать многое: выгулять скотину, приготовить обед, подковать лошадей, сшить одежду или обувь. У каждого в племени была своя работа, Любава отвечала за молоко, сметану и домашний сыр. Осторожно, прижимая к себе кувшин, чтобы молоко не расплескалось по дороге, девушка пошла к землянке, где женщины готовили сметану, масло и сыр. По дороге Любава заглянула на конюшню, у кузнеца Богдана вчера умерла жена Настасья при родах, вместе с ребенком, это-то и стало последней каплей, после которой Цыба решила принести жертвоприношение жестоким богам.

– Ты как? – Любава задала глупый вопрос, но ничего другого ей в голову не пришло.

– Не знаю. – Богдан, молодой, сильный мужчина с густой бородой, поднял на нее воспаленные глаза. – Не верю, что ее больше нет.

Жену кузнеца вчера закопали на вершине сопки Прощения, пока просто в снег, а когда потеплеет, тело надо будет предать земле.

– Хочешь молока? – девушка протянула ему кувшин. – Я только надоила, вечером козу убьют.

– Да, я знаю. – Богдан безразлично посмотрел на Любаву. – Цыба сказала, что надо снимать проклятие, и я ей верю.

– Слушай, – Любава неловко присела на край большого деревянного стола, на нем у кузнеца хранились разная утварь и грубые инструменты. – Я сегодня разговаривала с Цыбой, – девушка запнулась, думая, насколько она может быть с ним откровенна, но потом решилась, – старуха мне сказала, что будет готовить меня на роль знахарки, ей на замену. А я не хочу, вот совсем не хочу.

– Ну, это неудивительно, – нехотя ответил Богдан, было видно, что разговор ему не нравился, – ты же живешь с ней, тебе и дела перенимать. А куда сама Цыба собралась?

– Говорит, – Любава вздохнула, – что время ее пришло. Может, помирать собралась, а может, просто отойти от дел хочет, кто ее разберет?

– Это плохо. – Кузнец повернулся к девушке спиной, как бы давая понять, что разговор закончен. – Без нее мы не справимся, пока она тебя еще научит, а зима только посередине. В прошлый раз много людей замерзло, а вот теперь еще и эта напасть.

– Я не хочу становиться знахаркой! – Любава ждала от него поддержки, она дружила с его молодой женой, иногда и с ним перекидывалась парой слов, ближе людей у нее в племени больше не было, разве что подруга Аксинья.

– Я тоже, может, много что не хочу!

Девушка еще немного подождала, но Богдан больше с ней не разговаривал, тогда она вздохнула и вышла из конюшни. Быстро отдала молоко женщинам, хлопотавшим в землянке, и пошла разыскивать Цыбу. Любава все-таки хотела уговорить старуху выбрать себе другую ученицу.

– Зачем пришла? – Знахарка сидела возле уродливой печи, выложенной из глины и камней. – О чем поговорить хочешь?

Любава, стараясь не встречаться со старухой взглядом, присела на лавку.

– Я… я… – замялась девушка, подбирая слова, уж очень она боялась Цыбу, впрочем, как и все племя. Иногда Любаве даже казалось, что сам Егор Змееборец, бесстрашный предводитель племени, становится как-то ниже и тише, когда разговаривает со знахаркой. Что уж говорить о других, обычных людях, которые Цыбу боялись и боготворили, одновременно.

– Я знаю. – Старуха даже не смотрела в ее сторону, она держала скрюченные серые пальцы над огнем. – Я знаю, ты боишься, не хочешь становиться моей заменой, тебя пугает незамужняя и бездетная жизнь знахарки. Но это не мой выбор. Сам бог Ярило пришел ко мне во сне, и он сказал мне, что именно ты должна пройти этот путь после моей смерти. А если ты откажешься, то все племя ждет нечто страшное, такое, что даже и я понять не могу. Поверь мне, тебе лучше сделать все так, как я скажу.

Любава молчала, в ее груди клокотала обида: почему она должна жертвовать собой в угоду племени? Почему ее не спросили? Почему именно ее жизнью придется пожертвовать ради всеобщего блага?

– Сегодня ты будешь должна на горе Жертвоприношения зарезать козу. Перерезать ей горло, а затем смочить свои руки в ее крови и начертить на снегу ритуальные символы. Я тебя научу. После этого ты все время должна будешь быть со мной рядом, и если жена Миколы родит дитя и оно выживет, а она должна разрешиться от бремени скоро, значит, все мы сделали правильно, проклятие с нашего племени будет снято.

– А если и этот ребенок родится мертвым? – испуганно пискнула Любава.

– Значит, нам с тобой придется совершить еще более ужасный обряд жертвоприношения, но я очень надеюсь, до этого не дойдет.

С началом сумерек на сопке собралась большая часть племени, в землянках остались только старики, больные и неходячие, все остальные мерзли на пронзительном ветру. Цыба волоком затащила на сопку козу, животное упиралось и громко кричало, слово понимая, что сейчас произойдёт. Любава брела следом, утопая в глубоком снегу.

– Подойди ко мне! – крикнула ей Цыба и крепко ухватила козу за голову, животное отчаянно брыкалось. – Возьми нож из моей котомки.

Любава присмотрелась, у старухи на поясе болталась старая, грязная сумка, девушка протянула к ней руку и вытащила нож. Коза продолжала истошно орать, Цыба крепко-накрепко держала животное за голову.

– Режь! – приказала старуха. – Немедленно режь!

Любава нерешительно сделала шаг вперед, нагнулась к козе – та истошно завопила, тогда девушка бросила нож в снег и разревелась:

– Я не могу! – крикнула Любава и, размазывая слезы по щекам, кинулась прочь.

Наши дни

До речи президента оставалось несколько минут, а в квартире шум стоял неимоверный: Костя и Ваня включили новых роботов. Их пыталась перекричать Кристина, дочка Катерины и Ивана Васильевых, друзей Лизы и Владимира. Они вместе встречали Новый год. Еще была молодая пара Настя Полянская и Никита Харитонов, ребята недавно стали жить вместе и наследниками пока не обзавелись.

– А вот я считаю, что каждый сам кузнец своего счастья! – Владимир уже хорошенько набрался, и Лиза тревожно на него поглядывала. Он сегодня был в настроении давать советы. – Все в наших руках! Неприятности случаются только у клинических идиотов и у лохов, вот, например, я в такую историю точно не попаду. В этом году была пандемия, и что? Вот спросите меня, на мой бизнес это как-то повлияло? Вот спросите!

– Повлияло? – без интереса спросил Иван, папа той самой девочки, которая вместе с братьями пыталась поставить весь дом на уши. Дети бегали туда-сюда, то забегая к взрослым, то выбегая в коридор и в детскую.

– Конечно, нет! – Владимир щедро налил себе и гостям коньяка. – А все почему? Да, потому что у меня голова на плечах есть! Я…

– У тебя нет бизнеса, – миролюбиво прервал его Никита, – ты работаешь по найму, хоть и топ-менеджером.

– И что? И что из этого? – кипятился Владимир. – Мне такую зарплату платят! Ты вообще понимаешь, сколько я получаю? А ведь мне за голову мою платят! Да я за этот год столько сделок им принес, да они меня на руках носить должны! Да и, вообще, я уверен, что есть люди, которых просто хочется обмануть, это такие люди-жертвы, все у них не так. Они вечно ноют, не развиваются, за собой не следят. Вот, например, я два раза в неделю в течение десяти лет хожу в спортзал, каждый вторник и четверг, потому что у меня есть мотивация. Я постоянно развиваюсь, я лидер, я управляю своей жизнью, именно поэтому собственник мне совсем скоро предложит стать партнером. Я уверен в этом!

– Все, все! Хватит! – Лиза убрала коньяк со стола, она видела, что мужа сильно развезло. – Давайте уже слушать президента! – и погромче включила телевизор. – А потом я принесу торт, вот только конфеты я купить к столу забыла, вернее, не успела, забегалась с этими хлопотами.

– А у меня в сумке полно конфет! Эй, дети! – Настя крикнула ребятам, возящимся в коридоре. – У меня в сумке полно конфет, можете взять! Нам на работе выдали такой новогодний паек, только для сотрудников, – продолжила она, но уже обращаясь к взрослым, – но я не ем сладкое. Берегу фигуру, да еще, говорят, от сладкого волосы выпадают. – И она провела рукой по роскошной рыжей шевелюре.

– Какой бред, – пробормотал Владимир, и Лиза удивленно на него взглянула. Ее муж обычно не позволяет себе подобные высказывания в адрес женщин.

– Мальчики, – обратилась Лиза к сыновьям, – а вам сладкое нельзя! А то опять сыпь появится!

Гости немного присмирели, а потом все началось заново – шум, крики и гвалт. В час ночи Лиза пошла укладывать детей спать, Костя и Ваня легли в свои постели, а Кристину пришлось уложить во взрослой спальне, в гостиной до сих пор праздновали Новый год.

В квартире было очень душно, смешалось много запахов: духи Катерины, которыми она щедро себя поливала, табачный дым – Иван то и дело курил на балконе. Мальчишки разбили китайского лизуна в баночке, и теперь едкая смесь витала в воздухе, да еще и коньяк пролили. Лиза открыла окно на кухне и немного проветрила помещение.

– Я заключу в ближайшее время супер-сделку! – Елизавета вернулась к гостям, когда ее муж продолжал хвастаться своими достижениями. – И вот когда, – он обратился к Никите, видимо, слова молодого человека его сильно задели, – и вот когда я стану партнером, собственник мне предложит долю, в этом я не сомневаюсь. И вот тогда я наконец-то начну жить, как я хочу, с кем я хочу и где я хочу.

– А где дети? – Катя, мама Кристины, наконец-то оторвалась от закусок. Она была женщиной довольно упитанной, любила кушать вкусно, долго и с удовольствием.

– Я их спать уложила, – Лиза села за праздничный стол, – мальчишек в детскую, а Кристину к нам в спальню.

– Это хорошо! – Иван улыбнулся. – А то я смотрю, что-то тихо стало. Даже подозрительно как-то! А теперь все ясно: дети спят.

Елизавета сама наполнила себе бокал шампанским и задумчиво пригубила. Она не могла понять, почему ее сегодня так раздражают гости, ведь это их близкие друзья. Да что там друзья, родной муж, и тот сегодня бесил ее страшно. Лиза стыдилась и его хвастовства, и его пьяных речей… Что-то его сегодня вообще понесло не в ту степь.

«Устала, – решила Лиза, проанализировав, что с ней происходило, – я просто устала, у меня был тяжелый, впрочем, как и у всех, год, да еще эта чертова история с тезкой, которая бросилась под поезд в метро».

– А вы слышали новость? – словно прочитав ее мысли, Катерина принялась пересказывать историю о женщине, у которой телефонные мошенники выудили деньги. Лиза хотела ее прервать, да не успела, гости с жаром поддержали тему.

– Это та, которая с ребенком под поезд прыгнула? – к великому ужасу Лизы, пьяный Владимир рассмеялся. – Это же надо быть такой дурой, чтобы в наше-то время ничего не знать о социальной инженерии! Я же говорил, есть люди-жертвы, их просто тянет обмануть, ну, тупые они и верят во всякую чушь.

– Неужели тебе ее не жаль? – Настя поморщилась, было видно, что отношение Владимира к этой истории, его веселый смех ее тоже покоробили. – Бедная женщина осталась без накоплений! Мне вот просто физически плохо от этой истории, я как только представлю себе, какой она пережила ужас, когда осталась без последних денег, без средств к существованию!

– Ну, я могу сказать, что все мы получаем то, что заслуживаем, – Владимир снова достал коньяк и налил себе и гостям, – я, например, никогда бы не оказался на ее месте. Это надо быть круглой дурой, чтобы в 2020 году поверить людям, которые якобы хотят тебе помочь, требуя денег. Ну кто в наше время отдает деньги чужим людям?

– Совершенно с тобой согласна! – Катерина чокнулась с Владимиром. – Мы сами виноваты в том, что с нами происходит. Если у этой бабы не было ума, денег и…

– Ее звали Елизавета Николаевна, – неожиданно Лиза произнесла это вслух, – если вы не против, давайте эту историю больше обсуждать не будем! У меня от нее очень портится настроение!

– Я только за! – поддержала Настя. – Вот честно, не понимаю, как можно смеяться над такой трагедией! Я вообще ненавижу мошенников, мне кажется, такие люди должны бояться ходить по улицам, опасаясь, как бы им кирпич на голову не упал. Такая трагедия, действительно, давайте прекратим этот разговор.

– Да какая трагедия! – Иван, тоже уже хорошенько пьяненький, махнул на нее рукой. – Правильно Вовка и моя Катька говорят, тупая она была баба, и каждый сам отвечает за свою жизнь. Вот со мной такая история никогда бы не случилась. Но я и с Лизой согласен, это точно не тема для новогодней ночи! Давайте выпьем за 21-й год, чтобы он был намного, гораздо лучше, чем ушедший!

– С Новым годом!

Гости снова принялись дружно чокаться бокалами с шампанским и коньяком, а Лиза лишь пригубила. Настроения не было совсем, она то и дело поглядывала на часы. Был уже третий час, она ощущала, как долго тянется этот праздник, который ей совсем не хотелось праздновать. Сейчас бы умыться, снять узкое платье, туфли, лечь спать, но… она же гостеприимная хозяйка, и этим все сказано. Лиза тяжело вздохнула, собрала грязную посуду со стола, в это время гости решили немного потанцевать. Елизавета закрыла двери в гостиную, чтобы не разбудить детей, затем пошла на кухню, включила воду и принялась мыть тарелки, прямо в нарядном платье, в то время как за стеной веселились друзья.

Катерину и Ивана они с Владимиром знали очень давно, лет 10, если не больше, дружили еще со студенческой скамьи. Катерина была у них свидетельницей на свадьбе, а потом они с Ваней стали крестными для ее обоих сыновей, так что это не просто друзья, а уже почти как родные. Лиза с мужем, вполне логично, стали крестными родителями для Кристины. Ваня имел свой небольшой строительный бизнес, держал две бригады рабочих, а Катя ни дня не работала и слыла в их компании образцовой домохозяйкой: готовила по пять блюд каждый день и занималась развитием дочери. Кристину водили и на английский язык, и на танцы, и на гимнастику, и даже в школу юных моделей, чтобы девочка с детства чувствовала себя уверенно. Никита и Настя были их новыми знакомыми и в этой компании оказались впервые.

Володя подружился с Никитой на работе, ну а Настя пришла вместе с ним. Причем у Владимира с ней как-то сразу не заладилось, Лиза с удивлением заметила, что ее муж то и дело отпускал какие-то колкости в адрес этой девушки.

А вот Лизе Настя понравилась, симпатичная, умная, веселая, видно, что любит своего Никитку без памяти, постоянно ему старается угодить, буквально пылинки с него сдувает. Никита тоже славный малый, вежливый и воспитанный, и хотя ребят Лиза видела впервые в своей жизни, она им искренне симпатизировала.

Получается, что в эту новогоднюю ночь в квартире Лизы собрались одни милые и приятные люди, а ей хочется только одного: раздеться, умыться и лечь спать.

– Ты чего здесь делаешь? – На кухню вышла Катерина. – Мы все тебя потеряли.

– Да вот, – Лиза пожала плечами, словно ничего необычного в этом не было: мыть посуду в вечернем платье для нее самое привычное дело, – решила навести порядок.

– Зачем? – удивилась Катерина, – еще же полно чистых тарелок! Пошли к нам, там твой Вовка так смешно танцует!

– Нет, я сначала домою, – Лиза не хотела говорить правду, она ушла на кухню не из-за грязной посуды, а от непонятного даже для нее самой раздражения.

– Помочь? – спросила Катя и села на диван, стоявший на кухне.

– Не надо, я сама! – Лиза продолжала ожесточенно тереть тарелки.

– Вот я уверена, – пьяненькая Катерина пустилась в философские рассуждения, – что мы имеем исключительно то, что заслуживаем. Вот, например, я. Я хорошая хозяйка, отличная жена и великолепная мать, вполне естественно, что мы с Ваней живем душа в душу, и все у нас хорошо. А что делать тем, кому Бог не дал ни ума, ни красоты, ни таланта? Вот что ты думаешь по этому поводу, Лиза?

Елизавета раздраженно повела плечом, но посуду мыть не перестала и к подруге не повернулась, так и осталась стоять к ней спиной у раковины.

– Я не знаю, – Лиза едва сдерживалась, чтоб не нагрубить подруге: сегодня был явно не ее день.

– Ну, хорошо! – Даже будучи пьяной, Катерина поняла, что хозяйка дома не в настроении обсуждать философские темы. – Если помогать тебе не надо, тогда я пошла танцевать! Возвращайся к нам побыстрее.

И она ушла. Лиза осталась на кухне одна. Она тотчас оставила грязные тарелки в раковине и села на диван. Вообще-то, она последние пять лет пользуется исключительно посудомоечной машиной. Она еще некоторое время так посидела, а затем легла на кухонный диванчик и задремала.

«– Убери его! – кричала женщина, распластанная на рельсах. Лиза слышала рев приближающейся электрички, визг толпы, плач ребенка.

– Избавься от него! – женщина схватила Лизу за руку. – Иначе…