Текст книги "Памятники древнего Киева"

Дальнейшее распространение христианства требовало подготовки местных священников, которые обучались уже не в Константинополе, а в киевских школах. Прилагая немало усилий к благоустройству города, Ярослав не жалел средств на церковное благолепие, приглашая для отделки храмов цареградских художников. С одобрения церковного собора князь поставил митрополитом Иллариона – простого священника из села Берестова. Назначение владыки родом из местных давало некоторую свободу русскому духовенству, но искусство продолжало зависеть от Византии. При Ярославе в Киев приехали константинопольские певцы, обучившие русских многоголосному демественному пению. Этот стиль, отличавшийся гибкостью и широкой распевностью, прекрасно подходил для праздничного богослужения.

Музыкант. Фреска Софийского собора

Здание Софийского собора сохранилось до наших дней, хотя и в сильно измененном виде. Его строгие формы искажены многочисленными пристройками и надстройками. Чудом уцелели 13 древних куполов на световых барабанах, но безвозвратно утрачены 12 куполов без световых барабанов, западный портал, свод под центральным нефом и арка, замыкавшая центральный неф с западной стороны. В конце XVII века храм основательно перестраивался на средства гетмана Мазепы. Строители возвели вторые этажи над внешней галереей, изменили формы главных куполов, придав им характерную для украинского зодчества грушевидную форму. На восточном и западном фасадах появились фигурные фронтоны. Считается, что все эти работы выполняли столичные мастера, поскольку окна украсили наличники, заимствованные из московской архитектуры. Оставшись с 19 куполами, в последующие века София Киевская уже не претерпевала существенных изменений.

Выдубицкий монастырь

Самый ранний из упомянутых летописцами монастырей с 958 года носил имя Святой Софии. В истории не сохранилось сведений о первых его обитателях, но монахи либо монахини обрели пристанище благодаря княгине Ольге, решившей таким образом отметить свое рождение в христианстве.

Второй киевский монастырь, по преданию, возник на месте, где выплыл на берег свергнутый Перун. Желая показать народу суетность язычества, Владимир приказал уничтожить старых богов. Сброшенный в днепровские воды истукан не утонул; его прибило к правому берегу, где тотчас собрались люди и, глядя на священную статую, закричали: «Выдыбай! (Выплыви!)». Позже место последнего поклонения назвали Выдубичами, а идол поплыл в сопровождении княжеских слуг, которым приказали толкать его баграми, до Днепровских порогов.

Монастыри изначально составляли важную часть в структуре русских городов. Их высокая идейная роль оставалась неизменной веками, а застройка варьировалась в зависимости от типа, времени и материального достатка. Первые кельи «были настолько малы, что в них едва помещался человек». Древние отшельники жили в обычных, хотя и очень тесных избах. Комната с низкой дверью освещалась с помощью крошечного оконца в стене, а иногда свет и воздух проникали сквозь такое же малое отверстие в двери.

По мере роста монастыря жилища братии становились обширнее и разнообразнее: кельи-«двойни», кельи-«тройни» с сенями, горницами и повалушами. В таких комнатах селились 2–3 инока вместе со старшим, которому вменялось воспитывать новообращенных. Деревянные дома постепенно сменялись каменными корпусами, нередко двухэтажными, с отдельными входами в каждую секцию келий. При этом каменные здания не упраздняли деревянную застройку. Приземистые срубы помогали пережить зимние холода, тем более что располагались они в узком промежутке между каменными строениями и были хорошо защищены от ветра.

Получив благословенную грамоту – разрешение на монашеское братство, иноки возводили храм, который вместе со статусом изменял внешний вид монастыря. Малозначимая пустошь становилась частью системы, а церковь воплощала в себе идею, являясь центром архитектурной композиции. Монастырь в Выдубичах обрел такую церковь в 1088 году. Посвященная архангелу Михаилу, она, подобно самой обители, возникла стараниями Всеволода, княжившего в Переславле по воле отца.

Летописные данные по поводу смерти Ярослава крайне противоречивы. Считается, что великий князь умер в Вышгороде 76 лет от роду, успев разделить землю Русскую между сыновьями. Перед смертью он завещал киевский престол старшему сыну, новгородскому князю Изяславу, предостерегая братьев от междоусобиц, убеждая жить в любви и дружбе. Родительское наставление было исполнено не сразу. Относительному спокойствию 1070-х годов предшествовала череда случайных правителей, отчаянно боровшихся за власть. Перед Всеволодом киевский стол поочередно занимали Изяслав, пленный половец Всеслав, польский король Болеслав II и Святослав, сменивший черниговское княжение на киевское с помощью оружия. Благоденствию в государстве Всеволода мешали тмутараканские князья Олег и Борис, внезапно появившиеся на Руси половцы и не менее страшный враг – моровая язва или чума, от которой русские владыки укрывались за стенами родовых монастырей.

Михайловская церковь Выдубицкого монастыря

Сын Ярослава «пережидал заразу» в Выдубичах, где тогда стояла единственная церковь. В ее облике слились такие несопоставимые черты, как монументальность, лаконизм силуэта, выразительность форм и красочный декор, создававший игру света и тени. Шестистолпный, с куполом на световом барабане храм отличался особым расположением лестничной башни, выступавшей граненым ризалитом на четверть своей ширины.

Перекрытия Михайловской церкви опирались на стены с помощью сферических парусов. Своеобразные купола потребовали устройства карнизов на всех фасадах. Закомары – полукруглое или килевидное завершение части наружной стены – по традиции возвышались над окончаниями продольного и поперечного нефов с округлыми сводами. На стенах крещальни даже сегодня можно увидеть остатки древней росписи, созданной вскоре после возведения здания.

В 1096 году инокам пришлось пережить нашествие степняков под предводительством хана Боняка. История не сохранила сведений о последствиях нападения. По следам костра у дверей можно предположить, что монахи прятались в церкви, и хочется верить, что святые врата не поддались огню, а люди избежали гибели.

В конце XII века Михайловской церкви потребовалась защита от неприятностей иного рода – мощных волн Днепра, подступившего к самым стенам храма. Речные воды омывали подпорную стену, спроектированную и построенную в 1199 году киевским зодчим Петром Милонегом. Весьма удививший современников смелый инженерный замысел обеспечил защиту здания на 400 лет. После того как Днепр все же победил церковь, обвалившаяся стена унесла с собой всю восточную часть храма.

Михайловская церковь сохранилась до наших дней благодаря умелой реставрации архитектора М. Юрасова. В 1769 году она предстала перед братией с новым куполом и красивым убором в виде пилястр и наличников. В то время остальные постройки монастыря еще оставались деревянными. К ним относился и упомянутый в летописи «красный двор» – личные кельи князя Всеволода.

Современный облик ансамбля Выдубицкого монастыря сложился к 1733 году, когда на территории обители появилась колокольня, сооруженная на средства гетмана Данилы Апостола. Еще раньше, в начале XVIII века, на средства местного жителя полковника М. Миклашевского были построены трапезная и Георгиевский собор.

Современный монастырь располагается между рекой и высокими холмами. Построенная в XIX веке дамба увела в сторону днепровские воды, обеспечив ему спокойное существование в живописной долине. С того времени центром архитектурного ансамбля обители является Георгиевский собор – превосходный образец каменного крестчатого храма с пятью главами. Подобно любому завершенному творению, он поражает соразмерностью частей, гармонией архитектуры и декора. Создатель намеренно не выделил горизонтали, сосредоточив внимание на вертикальных линиях.

Здание состоит из 5 граненых башен, которые издали выглядят прижатыми друг к другу. Такая постановка оставляет впечатление полета, что касается не только барабанов и грушевидных куполов. Массивность нижней части подчеркнута карнизом, который создает переход к плавным очертаниям кровли. Внушительности добавляют небольшие пристройки, размещенные между ветвями креста. Наружные стены башен отделаны пилястрами с капителями, похожими на одноименные детали церкви Всех Святых в Киево-Печерской лавре.

Почти под крышей Георгиевского собора на четырех торцевых гранях помещены лепные фигурные щиты с гербом полковника Миклашевского. Благородный облик храма составляют довольно скромные порталы с фигурными проемами, изящные колонки, треугольные сандрики над окнами, майоликовые розетки и позолоченные головки ангелов.

Георгиевский собор Выдубицкого монастыря

Купол Георгиевского собора

Изнутри высоту собора подчеркивают высокие барабаны куполов, поставленные на крутые сомкнутые своды со сходящимися линиями. Благодаря огромным аркам, объединяющим пять внутренних помещений, а также большому числу высоких окон храм радует простором и хорошим освещением. Кроме того, пространство дополнено необычайно высоким иконостасом. К сожалению, он не сохранился, но известно, что когда-то сооружение занимало всю ширину здания. Пять его этажей, прихотливо изгибаясь, ступенями поднимались к центру композиции. Помимо икон, его украшала орнаментальная резьба и сильно выступающие позолоченные колонны.

Декоративному богатству Георгиевского собора противопоставлялась скромность трапезной, которая возникла одновременно с основным зданием. Дом для общего вкушения пищи был вторым по значимости сооружением русских монастырей. Обеды и, особенно, ужины для монахов имели сакральное значение, поскольку ассоциировались с Тайной вечерей. Столовую размещали к югу, западу или северу от главного собора, но только не позади алтаря. В противном случае, слушая предобеденную молитву, иноки могли бы повернуться к нему спиной, невольно выказав неуважение к священному месту.

Монахи не воспринимали еду в утилитарном смысле, поэтому отделывали свои столовые с особым тщанием, позже пристраивая к ним отдельные храмы. В крупных обителях трапезная чаще располагалась на втором уровне двухэтажного здания, тогда как первый занимали подсобные помещения: поварни, пекарни, хлебодарни. Позже отдельные залы устраивались для богомольцев, братии, настоятеля и почетных гостей.

Современные посетители трапезной Выдубицкого монастыря могут оценить особый стиль небольшого, вытянутого с запада на восток здания. Дом, где монахи сообща вкушали пищу, состоит из церкви с граненой, покрытой куполом апсидой, обеденного зала, сеней и нескольких подсобных помещений. Архитектор решил постройку в классической манере, устроив на фасадах широкие пилястры. Впечатление домашнего уюта создают низко расположенные широкие парные окна с наличниками и треугольными сандриками. Ведущий в трапезную дверной проем оформлен колоннами и своеобразной резьбой. Желание зодчего придать своему творению романтичность можно заметить в устройстве отдельных частей, а также в украшении портала. Архитектурная композиция связана с оформлением фасада посредством лепного орнамента, капителей, пилястр, фриза, но более всего с помощью картуша с гербом Миклашевского и венчающим его разорванным сандриком. Основной узор декора – цветы барвинка – изображены в невысоком рельефе, отчего воспринимаются неброским кружевным убранством. Роскошные каштаны не только создают прохладу, но и придают этому уголку монастыря таинственную прелесть.

Трапезная Выдубицкого монастыря

Парадный вход в трапезную

В Древнерусском государстве монастыри непременно обводили оградой. Постройки за высокой стеной располагались не хаотично, а подчинялись исстари заведенному порядку. Даже невысокий деревянный частокол, намечая границы обители, придавал архитектурному ансамблю завершенность, уподобляя святую обитель городу или крепости. Если же монастырь имел фортификационное значение, то его укрепления ничем не отличались от крепостных.

Основным элементом внешней стены являлись ворота, обычно отделанные камнем даже при деревянном ограждении. Оформленные в виде резного портала, неусыпно охраняемые Святые ворота символизировали узкие врата спасения, через которые, по Евангелию, «многие поищут войти, но не возмогут». Надвратная церковь подчеркивала идейную роль всей постройки, поскольку выражала мысль о Божественном покровительстве. Не менее значимым элементом ограды были башни, выполнявшие как фортификационные, так и более житейские функции. В них устраивали кладовые, мастерские, кельи для братии. Сюда выносили монастырские производства, связанные с шумом и неприятными запахами, например чистку рыбы, кузницы, мастерские по изготовлению медной посуды.

По мере разрастания монастыря в нем возникали службы (поварни, воскобойни, квасоварни) и всевозможные хозяйственные постройки – амбары, погреба и сараи для ветоши, к коим относились потемневшие иконы. Именно в таком сарае около пяти веков пылились творения великого русского живописца Андрея Рублёва. В некоторых обителях имелось множество поварен, где отдельно готовили еду для братии, гостей, стрельцов или князя. Воду для выпечки хлеба нагревали в палатке. В башне или специально построенном здании у ворот чистили рыбу. «Квас медвяный ставили в сытной палатке», а неподалеку, также в особой постройке, хранили скатерти и посуду. Многие из хозяйственных келий возводились в камне и порой имели до трех этажей.

Часовни не относились к обязательным помещениям и возводились часто, но не всегда. Стоявшие в стенах монастыря, они напоминали о памятных датах. Однако чаще их устраивали за пределами обители, нередко у ворот, иногда относили на расстояние, приспосабливая для торговли свечами или просто устанавливая кружки для сбора милостыни.

Немалое значение в формировании облика монастыря играли внутренние кладбища, ограды, сады, огороды. Места погребения иносказательно воплощали сущность монашеского образа жизни: инок символически мертв, келья – его могила. Отражением этой идеи служил обычай хоронить монаха рядом с кельей.

В крупных монастырях обязательно устраивали жилье для престарелых и «болящих» иноков – больничные кельи. Если к ним добавлялась церковь и другие постройки, то получался отдельный архитектурный ансамбль, нередко перераставший в самостоятельную обитель.

К обязательным компонентам застройки любого монастыря относилась звонница, или колокольня. Простейшая звонница представляла собой две стойки с поперечной перекладиной, к которой крепился колокол. В примитивном виде она не имела композиционного значения, приобретая его вместе с каменными стенами и затейливым декором. Характер и тембр звона зависели от подбора колоколов, являясь отличительными признаками каждой обители. По звону богомольцы узнавали о приближении врага задолго до того, как появлялась пыль на горизонте. Бедные общинники вместо колокола довольствовались билом или клепалом, то есть простой доской, по которой ударяли колотушкой.

Колокольня устанавливалась вблизи главного храма и, как правило, являлась вертикальным акцентом, выделявшим собор из остальной застройки. Она никогда не имела идейного значения, а вид пристройки еще более подчеркивал ее чисто служебный характер. Монахи Выдубицкого монастыря существовали под звон большого колокола, расположенного на башне к западу от Георгиевского собора. Отдельно стоящая колокольня с купольным навершием, увенчанным высоким шпилем, имела обычное ярусное строение. Белоснежная гладь стен была мастерски обработана нишами, проемами, наличниками всевозможных форм и размеров. Построенная в XVIII веке, она завершила архитектурный ансамбль монастыря.

Церковь Спаса на Берестове

Живописное село Берестово упоминается в летописях как место, где издревле располагалась резиденция киевских владык. Князья с дружиной, семьей и челядью занимали деревянный дворец с многочисленными постройками, скрытыми от зверей и любопытных глаз высоким частоколом. Княжеский двор прятался в густых берестовых лесах, отделенный от Киева Днепром и двумя заболоченными долинами. Крайне выгодное с точки зрения обороны, такое расположение создавало трудности в управлении страной. Вероятно, поэтому здесь постоянно жили только Аскольд и Владимир Святославич, которым требовалась защита от собственного народа. Не преодолимые для киевлян преграды нисколько не мешали внешним врагам, изредка проникавшим в эти глухие места. Так, в мае 1096 года Берестово вместе с ближайшими к столице монастырями разорили половцы. «Приде Боняк, – поведал летописец о тех трагических днях, – безбожный, шелудивый, отай, хищник, к Киеву внезапу и зажгоша болонье около града…»

В те годы Древнерусским государством управлял Святополк II (1050–1113). Киевский стол сыну Изяслава уступил преемник покойного Всеволода, черниговский князь Владимир, более известный под прозвищем Мономах. Современники отмечали робость великого князя в ратных делах и неосмотрительность в дипломатии. Эти незавидные для правителя черты вызвали междоусобицы и крайне обострили отношения с половцами. Первые годы княжения Святополка II стали для Руси временем бесконечных войн, братских раздоров и природных бедствий, подобных нашествию саранчи. Соединившись с войсками тмутараканского князя Олега, степняки разграбили Чернигов, Переславль, часть Киевского княжества, сожгли город Юрьев и лесную крепость в Берестове. Боняк успел постучать в Золотые ворота, но, вопреки поверью, двери не распахнулись, и варварам пришлось удалиться за Днепр.

Церковь Спаса на Берестове

Начавшееся в 1113 году восстановление Берестова продолжалось более десятилетия, а закончилось заботами Владимира Мономаха, к тому времени занявшего киевский престол. На месте сгоревшей деревянной церкви появился храм Спаса – однокупольное здание из камня с выступающими ризалитами на двух фасадах. Стены берестовской церкви были сложены типичной для местного зодчества кладкой с плинфой, оставлявшей на поверхности характерные полосы. Первые строители по традиции оштукатурили стены, оставив открытыми декоративные элементы: кресты и фризы с меандровым орнаментом.

Придерживаясь крайней простоты в отделке, мастера старались украсить фасад оригинальными деталями. Например, в средней нише церкви Спаса помещено небольшое окно. Одно из углублений на западной стороне храма немного выше соседних. Возможно, только в декоративных целях неравномерно разбросана скульптура в виде крестов.

Победы русских в борьбе с половцами воплотились в патетическом облике здания. Высота хоров в интерьере церкви Спаса достигает 10 м, что ранее никогда не встречалось в русских храмах.

В этом сооружении явно преобладали вертикальные линии, архитектурные массы тяготели к стройности, поскольку были устремлены вверх. Необычная высота вынудила создателя устроить три притвора для обеспечения устойчивости. В настоящее время еще можно увидеть след арки притвора на западном фасаде и древние строения вблизи северного и южного входов. Неплохо сохранились фрагменты деревянных лесов и дубовых перемычек окон.

Меандровый орнамент на фасаде церкви Спаса на Берестове

На одной из стен остались фрагменты огромной фрески, представляющей евангельскую сцену «Третье явление Христа по воскресении на Тивериадском море». Ее содержание не противоречит канонам, хотя образы заимствованы из неизвестных, видимо раннехристианских, источников: четыре апостола в лодке и один, плывущий к берегу навстречу Иисусу Христу. Судя по известным иконографическим схемам, художник изобразил Петра, Фому, Якова, Иоанна и Нафанаила из Каны. Картина наполнена светом, простором и воздухом. Голубое небо сливается с мягким синим фоном, занимая почти половину живописного поля. Легкость прозрачных красок усилена золотистыми силуэтами рыбаков, белой фигурой Христа, а также изображением воды, написанной в охристых, серых и синих тонах.

Создатель берестовской росписи построил великолепную композицию. Масштаб и расположение героев таковы, что фигуры воспринимаются в натуральную величину, хотя на самом деле они достигают 2,5 м. Воссоздавая канонические образы, художник написал жанровую сцену: позы естественны, движения непринужденны, герои показаны в правдоподобной ситуации, и только сведущие могут заподозрить в ней евангельское событие. Тем не менее бытовые подробности не заслоняют главного – явления воскресшего Христа. Несмотря на жанровый характер, роспись не лишена монументальности, которую заказчики требовали от такой живописи. Ученым не удалось определить имена и происхождение создателей фрески. Однако по своеобразию письма можно предположить, что в Берестове работал живописец киевской школы. Во всяком случае только в русской художественной среде могло возникнуть столь совершенное по технике и передовое по замыслу произведение.

Стена с мемориальной надписью о восстановлении церкви Спаса на Берестове в 1643 году

Храм Спаса на Берестове долгое время служил фамильной усыпальницей. Первым здесь был похоронен Владимир Мономах, а в 1157 году место рядом с отцом занял киевский князь Георгий Владимирович. Во времена Золотой Орды чудом уцелевший притвор храма использовали в качестве часовни. Теперь невозможно определить, с какой целью монахи забелили чудесные фрески, но их наличие оставалось тайной до той поры, когда восстановлением культовых построек в окрестностях Киева занялся Пётр Могила. В 1640-х годах его стараниями была заново отстроена Десятинная церковь и восстановлена западная часть церкви Спаса на Берестове.

При восстановлении храма митрополит и его мастера отнеслись к остаткам очень бережно. Сохранившуюся западную часть храма с востока дополнила граненая апсида, с запада – большой притвор, который придал постройке вид украинской крестчатой пятикупольной церкви. Новые фрески появились благодаря совместным усилиям местных живописцев и мастеров с Афона. Покрыв штукатуркой уцелевшие части храма, художники заново расписали стены, не подозревая, что под слоем побелки скрываются древние картины. В их работе ощущался отголосок утраченного византийского искусства. Фрески вписались в новый интерьер, поскольку мастера смогли согласовать их с архитектурой здания.

Место старинного купола занял готический звездчатый свод, покрытый, как и стены, изысканной живописью в духе итальянского Ренессанса. Оригинальным решением выделяется сцена «Благовещение»: канонически застывшие фигуры, обычный столик и кувшин с цветами, выписанными с поразительным натурализмом. Второстепенная героиня из сцены «Рождество Христово» вызывает в памяти образ повивальной бабки, которую художник изобразил вполне земной женщиной в платке и платье с короткими рукавами. На других фресках представлены пастухи в шляпах и обычной пастушеской одежде.

Интерьер церкви Спаса на Берестове

Портрет Петра Могилы. Фрагмент фрески церкви Спаса на Берестове, 1643 год

Дар Петра Могилы. Фрагмент фрески церкви Спаса на Берестове, 1643 год

Особого внимания заслуживает фреска на входной стене, где к ногам сидящего на троне Христа припадает Пётр Могила. Изображение митрополита можно отнести к выдающимся произведениям украинской живописи. Его портрет создал, несомненно, киевский мастер, подобный тем, о которых Алеппский писал, что они «владеют большим мастерством в изображении человеческих лиц с законченным сходством». Живописец обнаружил свой талант в моделировке лица, скупыми, но точными мазками показав широкую седую бороду, выпуклый лоб, нос с аристократической горбинкой, печальный взгляд человека, страдающего неизлечимой болезнью. Глубина характеристики, воспроизведение искренних человеческих чувств, виртуозная передача душевного состояния в портрете Петра Могилы свидетельствуют о том, что украинские живописцы уже в XVII веке владели реалистическими художественными средствами.