Текст книги "Неправильная помощница"

Глава 13

– Отпустите! Больно! Больно!

– Больно тебе будет, если я еще раз тебя здесь увижу или вообще в зоне видимости Марии Викторовны, ты понял? – он толкает его, но Антон не сдается. Держится за текущий нос и не уходит.

– Вы не понимаете, она скрывает от вас…

– И чего такого интересного ты, гнида, можешь рассказать о ней, чего я сам не знаю.

– Она занимается не подобающим видом деятельности. Она танцует на шесте!

– Он, что, тебя этим шантажировал?

– Да забейте на него, – уже прошу я, люди вокруг смотрят. Девчонки вышли из офисного здания, им теперь не до работы, тут такое шоу. Кто-то уже камеру включил.

Распутин просто поднимает одну из рубашек, наматывает на кулак и, схватив Антон за воротник, бьет ему в нос, полагаю, ломает тот окончательно. Страшно дико, но и останавливать босса я не намерена.

Антон падает, воет, а мне уже страшно.

Не за него, а за Арсения. Вдруг его посадят?

– Давайте ему скорую вызовем? – предлагаю я, пока начальник уводит меня все дальше, держа за запястье, как ребенка. К машине, что все это время стояла совсем рядом. – Арсений Ярославович! Если он истечет кровью…

– Он тебя там оскорблял, а ты за него волнуешься? Очередная влюбленность юности?

– Я не волнуюсь! – вырываю у него свою руку. – Но не хотелось бы остаться без начальника, когда вы сядете в тюрьму. Я вроде как к вам уже привыкла.

Он смотрит на Антона, который все еще корчится на асфальте, и выругивается. Идет туда, бросив мне.

– Стой возле машины и не двигайся, – ну а что я, я делаю, как он говорит, даже не дергаюсь. Мне нравится ему подчиняться, нравится смотреть, как он решает дела, как руководит начальниками отделов, как увлеченно чертит, а потом в цехе смотрит, как собираются в паззл нужные детали. Нравится смотреть, как он ходит. Четкий, почти военный шаг, никакой пружины. Наоборот вбивает каблуки ботинок в асфальт, как гвозди. По телу дрожь. Кажется, что прямо сейчас он достанет меч и проткнет меня им.

Он подталкивает меня к машине.

– А что, мы так Антона и оставим?

– Скорая уже едет. Жить он будет, захочешь еще интересного о себе послушать, придешь к нему в больницу.

– Заняться мне больше нечем, – замечаю только что подошедшего Гену. Улыбаюсь ему ровно секунду, потому что в следующую меня почти насильно пихают на заднее сидение. Не слишком-то вежливо.

– И давно этот гондон тебя шантажирует?

Антон – гондон. Банальщина. Но я все равно прыскаю со смеху.

Распутин ждет ответа спокойно, но это спокойствие обманчиво, кажется, в его голосе сквозит еле сдерживаемый гнев.

– Маша… Я вопрос задал…

Эта энергия власти и притягивает, и отталкивает. Сейчас больше второе, так что я отсаживаюсь подальше… Опускаю свою сумку на колени.

– Маш, я вопрос задал? – сколько же у него терпения. Подсознательно, а может и не слишком мне очень хочется в очередной раз вывести его на эмоции и посмотреть на последствия. Тоже сделает больно? А может что-то другое?

– А это не тот Антон, который неделю назад с вами общался в «Альтаире»?

Я качаю головой, но Гена прищуривается и приходится кивнуть. Ситуация, конечно, патовая.

– То есть ты хочешь сказать, что какой-то хрен моржовый к ней клеился, а ты не сказал ничего?

– Вы не спрашивали, Арсений Ярославович, а Мария Викторовна сказала, что беспокоится не о чем.

– Да я бы сама справилась. Ай! – вскрикиваю, не сразу понимаю, откуда боль.

Оказывается, начальник сжимает пальцами мою коленку. Жжет дико, но уже не больно, скорее непривычно ощущать на себе чужое прикосновение, его прикосновение.

– Ты слабая и неуклюжая. Несмотря на свою щуплость, он весит килограмм на тридцать больше тебя. Серьезно считаешь, что справилась бы с ним? Что с правилась бы хоть с кем-то…

– Я… быстро бегаю

Он отпускает, расслабляется и даже вроде растягивает губы в микроулыбке. Ну или мне кажется.

– Ген, отвезем Машу в студию ее, пилона, – он даже адрес называет. Откуда знает-то? Да еще по памяти.

– Да? Ну ладно, – говорю, а сама откидываюсь на спинку кресла и просто смотрю на проезжающие мимо улицы. Моя рука расслабленно лежит на кожаном сидении, ощущая приятные вибрации двигателя.

Да уж, в такой машине я бы всю жизнь ездила. Большая, безопасная. Особенно когда Распутин рядом. Жаль нельзя его сложить в коробочку и носить с собой как талисман. Кто знает, чего бы удумал Антон? Руку бы мне сломал? До сих пор место, где он сжимал, болит и ноет.

Тут же чувствую касание и поворачиваю голову. Распутин берет мою руку как хрустальный сосуд, вызывая колкие мурашки там, где только что болело. Он аккуратно проводит кончиками пальцев в месте, где все покраснело. Я уже жалею, что надела рубашку с короткими рукавами. Но сегодня так жарко, что я с утра даже думала надеть юбку покороче.

– Думаю, рентген делать не надо, – хочу отвести руку, это кажется слишком интимным, но его нежные касания превращаются в стальной капкан.

– И как ты будешь сейчас тренироваться?

– Нормально. Я же не сломала руку, – он все-таки отпускает меня, а я отвожу взгляд. Как же тяжело в его глаза смотреть. И в то же время отводить свои еще тяжелее.

– Твоя мама болеет? Этого нигде не указано?

– Ну… – не хочется об этом говорить. – Инвалидность ей так и не дали. Но у нее аллергия на свет. Работать, разумеется, она не может, так что я кормилица в семье.

– Почему не дали?

– Смешно, но в России такая болезнь не зарегистрирована, а по анализам у нее обычная аллергия. Ей выписали Зиртек и отпустили домой.

– Очень странно, – говорит он, а я плечами пожимаю. Антон урод, что упомянул это. – Антона я уволю, чтобы ты знала.

– Так он не у вас работает.

– Директор «Альтаира» послушается, если хочет еще работать с нами. Или ты хочешь пожалеть его?

Наверное, не упомяни он маму, пожалела бы…

– Не-а. Чем он дальше от меня, тем лучше.

– Хорошо. Приехали, – вижу несколько странных машин возле студии. Они уже выносят инструменты. Странно как-то. Не знала, что у нас ремонт.

– Спасибо, что подвезли и … – поворачиваю голову, смотря в серьезное лицо Распутина. – За все спасибо.

– Пожалуйста. Иди уже. У тебя вроде тренировка в семь начинается.

– Ага, – мне становится неудобно перед ним, и я говорю… – Может вы посмотреть хотите?

– На что?

– Ну… Какие элементы я умею делать…

Он откашливается, оттягивает галстук.

– Не стоит, Мария Викторовна. Да и у меня очень хорошее воображение.

– Я ради приличия предложила.

– Я понял, – кивает он, и я наконец покидаю машину, полную не только его терпких мужских запахов, но и его острой, режущей по нервам энергетики.

Глава 14

– Это что за мужик? – спрашивает Эля. Мы с ней давно знакомы, вместе занимаемся. Она недавно развелась и уже подыскивает нового мужа. – Твой?

Мой ли… Да нет. Вряд ли такой как Распутин готов принадлежать хоть кому-то.

– Мой начальник. Подвез меня, – пожимаю плечами. Машу в сторону машины и захожу внутрь. Даже жалко, что он отказался посмотреть.

Я бы показала, что есть такие виды деятельности, где моя природная неуклюжесть и неудачливость отходят на второй план.

Внутри ремонт полным ходом, так что мы с девчонками переходим в другой зал. Разминаемся, растягиваемся.

– А он женат? – врывается в сознание голос Эли, я головой качаю.

– У него есть любовница.

– Красивая? Они давно вместе?

– А что? Хочешь ее место занять?

– Ну а что? Мужик он видный, с деньгами, да и я одна. Поможешь?

– Как? – отрываюсь от отжиманий.

– Ну ты же можешь сказать, где он обедает, бывает.

– Ну в теории, конечно, могу. Но, по-моему, это нарушение профессиональной этики, Эль. Так что как-нибудь сама.

– Господи, Котова, какая ты зануда. Поэтому и мужика у тебя нет.

– А ты очевидно не зануда, поэтому второй раз с мужиком разводишься.

Она дует губы, но тут же смеется.

– Ладно, извини. А может ты его для себя хочешь?

– Да ты что? Куда мне до него. Максимум, на что я могу рассчитывать – это перепих в обеденное время на рабочем столе, а меня, знаешь ли, такой вариант не сильно устроит.

– Ну да, ты у нас дама с запросами. Ну слушай, а позови его на конкурс. Пусть посмотрит, как я выступаю, может, там я его и подловлю. Тем более конкурс будет в отеле, – она играет бровями, а я мне смешно даже. Ну позвать-то можно, только вряд ли он придет.

– Сомневаюсь, что ему такое интересно, но я позову. Чего не сделаешь ради подруги.

– Сучка. Но он правда хорош, согласись?

– Ты давай уже на шест прыгай, а не о членах мечтай, – смеюсь я с нее. Ну а что ей сказать. Что она права и мой босс действительно хорош? Более того, еще и рыцарь, доспехи с которого порой очень хочется снять. Что все мои планки приличия совершенно срывает, когда я его вижу?

Весь вечер и половину следующего дня я занимаюсь тремя вещами. Перво-наперво вертолет. Я переделываю план, рисунок, чертеж. Закончив, выбираю новые рубашки для босса и думаю, как позвать его на конкурс.

А главное, хочу ли я, чтобы он там был. Смотрел на меня. На Элю.

На меня. И снова на меня.

Я никогда не танцевала для кого-то. Мне нравился сам процесс, но вчера, только представив, что Распутин будет смотреть, скользить по телу взглядом, в душе появилось волнение, а в груди разлилось горячее тепло.

Преподаватель даже сказала, что впервые увидела в моих движениях страсть.

Надо же. Страсть.

Так может, если он придет, у меня появится эта самая страсть, и я наконец займу призовое место? Очень хочется.

* * *

– Это что? – запинается Распутин об пакеты, которые принес курьер, пока он уезжал по делам.

– Это новые рубашки. Вчера ваши так и потерялись, я подумала, что вам нужны новые.

– Они не белые. Я ношу только белые.

– Знаю, – вздыхаю. О чем я только думала? О том, как они будут смотреться на торсе босса, и как он устроит для меня личное дефиле? – Но мне захотелось. Примирите? Вдруг вам понравится?

– Ты переделала план? – спрашивает он, но, что удивительно, пакеты берет и идет к себе. Я тут же в припрыжку за ним. Хватаю папку. В кабинете достаю листы, пока он разворачивает одну из рубашек и осматривает ткань. Блин, ну померь. Хотя можешь и так оставаться. Потому что смотреть на тебя одно удовольствие.

– Померьте.

Он поднимает глаза, снимает рубашку и меряет новую. А у меня такое удовольствие по телу разливается, словно только что тренировка закончилась, и можно сделать глоток воды.

Черт, как ему идет этот цвет. Я так и знала!

– Хорошо, мне кажется. Вам идет.

– Вроде ничего. Главное, чтобы ты меня как клоуна не вырядила.

– Я бы не посмела. Посмотрите?

– Да, – подходит он ближе, а я втягиваю аромат его геля для душа, парфюма, сигарет и черного чая. Убойное сочетание. Стреляет прямо в мозг, стекает к животу. – Уже лучше. Но хвост переделай. И винт не такой огромный, иначе вертолет будет заносить. Ты словно вертолетов никогда не видела.

– Вы же меня в цех не пускаете?

– Чтобы у меня там производство встало? Сиди тут, хоть не убьешься.

Я молча собираю папку. Обида жжет горло.

– Бывший не звонил? Не беспокоил?

– А! Я вообще про него забыла! Он хоть жив?

– Жив. В больнице. Думаю, больше не тронет.

– Вы и правда его уволили?

– Конечно. Я слов на ветер не бросаю. Ты рубашки как купила.

– Через интернет. Сайт дать?

– За чей счет?

– За свой счет, конечно. По моей же вине вы те потеряли.

– Чек скинь в бухгалтерию, тебе начислят.

– Не надо, я же сказала. Мне не трудно и вам идет. Мне хотелось что-то сделать для вас, как вы вчера для меня, – говорю, а сама сыкую под его взглядом прямым. – Ну что? Не люблю быть в долгу.

– Никто мне ничего не покупал, потому что ему просто захотелось это сделать.

– Ну так в ответ же на доброе дело.

– Я не добрый, Маша.

– Может и да, но поступки определят человека. Я пойду тогда работать.

– Да, иди. Рубашки потом развесь.

– Ладно. Арсений Ярославович…

– Что?

Как его позвать, что он про меня подумает… Лучше не надо. Лучше оставаться и дальше боссом и подчиненной.

– Кофе вам сделать?

– Сделай, – смотрит он мне вслед с прищуром, но больше не говорит со мной. Иногда лишь выдавая короткие приказы. Вечером мы спокойно расходимся. И глупо, но я испытываю дурацкое острое разочарование, что он снова поехал к своей Августине. Что он будет с ней делать? Ему будет хорошо? Надеюсь, ему будет хорошо.

Вечером, после тренировки, мама задает вопросы. Неудобные, на которые у меня самой нет ответов. Почему молчаливой стала, почему на работу стала носить блузки вместо кофт закрытых, почему волосы стала не зачесывать, а распускать.

Я-то понимаю, почему это происходит, но не скажешь же маме, что банально влюбилась в босса. Почти пол ночи работаю над вертолетом, вижу, что результат отличный. Я придирчива к своей работе, но сегодня меня все устраивает. И мне очень хочется, чтобы Распутин меня похвалил. Так что иду к нему в кабинет почти дрожа от нетерпения и страха.

Не стучу, сразу открываю.

– Да не за что, брат, сочтемся. Ксюхе привет.

У него брат есть? А какой он был в детстве?

– Что принесла?

– План.

– Так быстро? Ты хоть спала?

– Достаточно, чтобы работать.

– Ладно, неси, посмотрю, – встает он, освобождает мне место, и я почти не думая бегу к нему, падаю в кресло, ощущая, какое оно невероятно удобное. Раскладываю все, жду вердикта. Минуты, две, пока он шуршит бумагами, а я смотрю на его увитые венами руки. И все-таки чем он занимается? Каким видом спорта? Я бы посмотрела, как он штангу тягает, что угодно тягает. А меня бы смог в воздух поднять? Удерживать на весу.

– Неплохо.

Он сказал, неплохо! Это почти как признание. Счастье безмерное и я тут же поворачиваюсь и висну на нем.

– Спасибо! Я очень старалась.

Он не реагирует, только замирает. А потом вдруг толкает меня и легко, словно пушинку поднимает на стол. Я ахаю, когда его горячая ладонь опускается мне на бедро, сжимает. Через толстую ткань оставляет след. В воздухе потрескивает грозовое предупреждение. Вот-вот хлынет ливень. У меня между ног так точно. Он другой рукой задирает подол юбки, открывая мои украшенные синяками ноги. Сначала их осматривает, продолжая причинять легкую степень боли.

– А-арсений Ярославович…

Он молчит, ждет чего-то. Ждет, что я делать буду. А мне все на свете хочется. Между ног горит огнем, но стоит ему один раз позволить вольность, дорога в мир авиации будет для меня закрыта.

– Не получается у меня, Маш.

– Что?

– Не думать о том, как стану шестом, об который ты будешь тереться.

– Я не трусь об него…

– Ты же понимаешь, что рано или поздно я тебя трахну?

Я ахаю от удивления, что он так прямо и без прикрас все выдал. И мне бы бежать, но я не шевелюсь, смотря, как он поджимает губы.

– Вы сразу меня уволите.

– Могу взять тебя внештатным чертежником, если тебе так сильно нужна эта работа…

– А похвалили вы меня, чтобы в трусы залезть?

– Тогда я бы не стал тянуть так долго.

– Логично… Но я, пожалуй, откажусь. Работать на вас мне нравится больше.

– Ты просто трахаться со мной не пробовала.

– Вам любовница наскучила? Найти новую? У меня в студии Эля вами очень интересовалась. Очень. Она раскрепощенная, в разводе, без комплексов. Думаю, эффект новизны позволит вам протянуть еще несколько месяцев. А потом еще одну найду.

– Красивая? Эля твоя.

– Да. Вполне.

– Красивее тебя? – подбирается он все ближе к трусикам, а я торможу его, взглядом умоляю. Это уже будет не остановить. Я сама не смогу остановиться.

В его глазах столько ледяной власти, а я почти готова подчиняться его ледяному сиятельству.

– Ярче, я бы сказала, – говорю, а сама ноги сжимаю, чувствуя, как они сами хотят раскрыться под его напором.

– Тогда устрой нам встречу. Августина начала наглеть.

– Хорошо, – выдыхаю с облечением, спрыгиваю со стола и собираю свою папку. Хорошо, что так все разрешилось. Он уже не смотрит на меня, занимаясь своей работой. Словно и не было ничего, словно даже речи о сексе не заходило.

– Я хочу в цех. Хочу посмотреть, – откуда столько наглости. Он поднимает глаза и усмехается.

– Любовница за цех.

– Да, – хотя я и не планировала.

– Ладно. Будь готова к пяти. И самое главное не отходи от меня ни на шаг, поняла?

Глава 15

«Августина начала наглеть». Пока едем, эта фраза засела в мозгу и никак выйти не может. Просто интересно, что в его понимании «наглеть». И ведь не спросишь. Он заявил, что хочет меня. Хочет сделать очередной любовницей? А если и я начну наглеть? Он и меня выкинет за ненадобностью?

– О чем задумалась? – врывается его голос в мои мысли, и я отвечаю на автомате.

– О наглости.

– О том, как нагло ты напросилась в цех?

– Вроде того, – киваю на автомате, а сама открываю глаза шире, врезаясь взглядом в гектары земли, которые занимают постройки. Это не цех, это катакомбы…. Я, конечно, видела изображения, но никогда не осознавала масштабов.

– Нравится?

– Масштабно.

– Это да. Не забудь, что держаться ты должна возле меня.

– Я помню, – почти шепчу, пока в груди плещется адреналин. Я увижу, как плавятся детали, как собираются лучшие в мире вертолеты. Это просто невероятно.

Даже во время учебы нас так и не свозили. Да и вряд ли бы кто-то смог попасть в «Прогресс». Мне невероятно повезло. И я точно не собираюсь просрать шанс стать кем-то значимым из-за секса. Пусть даже с таким мужчиной как Распутин.

Сегодня он спокойнее. Возможно, вчера был у любовницы или еще где, потому что больше ни одного намека, что он хочет перевести наши отношения в другую плоскость. Не то чтобы я была расстроена, наоборот, я рада, что между нами только профессиональные отношения. Хотя… Странно, что сегодня он даже не смотрит на меня. Словно вчера ничего не говорил.

И это хорошо. Потому что гораздо интереснее секса посмотреть, как создается авиационное совершенство.

В цехе Распутин в своей стихии. Сразу вникает в проблемы производства, людей, которые собираются возле него кучкой и задают множество вопросов. Он отвечает тем же. Кого-то ругает, кого-то хвалит. От него веет такой силой, что кажется, воздух сгущается вокруг этой группы. Все тянутся к нему, как к источнику энергии, а он дает им это необходимое внимание.

Он настолько увлечен, что очень скоро забывает обо мне, уходя вглубь здания. Я, просто не успев за ним, решаю остаться в месте сборки, где уже стоят несколько собранных моделей.

Но я не в претензии. Фиксирую что-то на фотоаппарат, что-то записываю, а некоторые модели просто рассматриваю с открытым ртом.

– Привет, – здоровается со мной молодой человек в рабочей форме. Долговязый немного, в очках. Я бы могла назвать его симпатичным.

– Привет, – приветливо улыбаюсь ему.

– Ты секретарь Распутина?

Наверное, это дань молодости, когда сразу можешь переходить на «ты», ничего не стесняясь.

– Вообще-то помощница, но по факту секретарь. Я Маша

– Понятно. Да я сам тут на побегушках. Дима, – он смотрит на меня с неприкрытым интересом, как и все парни, когда меня не знают. – Хочешь посмотреть, как детали вытачивают и красят?

– Ой, хочу. А ты дорогу знаешь? – может я там и Арсения Ярославовича встречу?

– Да я тут все знаю. Пойдем. Только каску хорошо надень, – он сам пытается поправить, но я не даю к себе прикоснуться. – Ну давай, поправляй. Застегни внизу.

– А тебе не нужно?

– Не. У меня реакция хорошая, – он улыбается, немного кривовато, и я отвечаю ему тем же. Иду за ним по бесконечным коридорам комбината. Здороваюсь со всеми, смотрю на производство, открыв рот. Это что-то невероятно потрясающее. Единственное, напрягает, что я вряд ли смогу найти дорогу назад. А мы идем все дальше и дальше.