Текст книги "Шустрая Кэт"

Глава 7

Каждому человеку порой нужно знать, что в мире есть что-то неизменное. Статичное, так сказать. Даже если это Квартал Семи Висельников. По-моему, более постоянного в Горвихе нет вообще ничего. Сколько я себя помню – тут не менялось ну совсем ничегошеньки. Только морды. Да и те не очень. Старожилы, конечно, рассказывали, что некогда и здесь всё было несколько иначе. Квартал Семи Висельников мало чем отличался от того же Квартала Ремесленников. Даже название было другое: Квартал Семи Апостолов. Почему так? Потому что некогда, когда ещё и Горвих был не столицей Объединённых Королевств, а так, всего лишь одной Идмирии, именно этот квартал облюбовали миссионеры Единого. Естественно, сюда стали стекаться все сирые и убогие. Притом в таком количестве, что ни миссионеры, ни, конечно же, Единый прокормить их не могли. Вот так начали появляться первые шайки. Сначала мелкие, но поскольку стража закрывала на это глаза… короче со временем «сирые и убогие» начали делить территорию, а потом и работать не только в Квартале Семи Апостолов, но далеко за его пределами.

Конечно, это не на шутку обеспокоило власть имущих. И даже самого короля. А потому решено было провести глобальную зачистку. Миссионеры, вполне логично, умыли руки…

В общем, так появилась в Квартале Семи Апостолов виселица. Кстати, поговаривают, что в те времена она не пустовала никогда. И чтобы население прониклось торжественностью ежедневной казни, висячих мест на ней было семь. По числу апостолов Единого. Вроде как богоугодное дело делали.

Так постепенно Квартал Семи Апостолов превратился в Квартал Семи Висельников. Лучше или хуже он от этого не стал, но, по крайней мере, теперь название отображало саму суть этого местечка. Со временем количество казней сократили до еженедельных. Ибо тогда Академии ещё не было, а трупы имеют свойство разлагаться и вонять. Закапывать их никто не трудился. Что портило жизнь не только обитателям Висельников, а и половине города.

Вот так как-то. Можно сказать, ярчайший пример того, куда заводят благие намерения.

Что я чувствовала, идя по замызганным грязным улочкам своего родного квартала? А вы как думаете? Чувствовала я себя не очень. И думала, что как бы там ни сложилось с Академией, сюда больше не вернусь. Подохну – а не вернусь.

– Слышь, магистр, а ты без меня хоть что-то сделать можешь? – сворачивая на базарную площадь, спросила я.

Магистр ухмыльнулся, перескакивая канаву, забитую мусором и крысиными трупиками.

– Ты ж у меня незаменимая, Кэт. К тому же кому, как не тебе, договариваться с магом вне закона.

Сомнительный комплимент.

– Как учёба? – между прочим спросил Волен.

– Нормально вроде. Правда, там на тебя мой куратор разозлился немножко.

– С какой это радости? – нахмурился магистр.

– Я его любимое умертвие угрохала, – нехотя призналась я. – Тем заклинанием, что ты меня научил.

– Аааа… Представляю, в какой ярости был Дорк, – улыбнулся Волен.

– Даже не представляешь, – мрачно буркнула я. – Он меня чуть саму не умертвил.

– Ну не умертвил же, – резонно заметил магистр. – Как продвигается твоё основное задание?

Я поморщилась.

– Пока никак. Но мне кажется, что вот куратор мой точно не при деле. Разве что он так не хотел, чтобы ты оживил свою Сильвию, что заказал медальон.

– Он вообще не верит в то, что мои исследования могут увенчаться успехом, – процедил магистр.

И правильно делает. Я как-то и сама уже не верю в то, что эта затея с оживлением не бредовая. Но говорить об этом магистру Волену… мне пока жить не надоело. Да и вообще, мне как-то всё равно должно быть до его тараканов. Наверное.

– Слушай, а что ты потом с Сильвией делать собираешься?

– В смысле?

– В прямом. Ну вот, допустим, оживишь ты её. Допустим, она даже нормальной будет, – во что я, честно говоря, уже не очень-то верила. – Думаешь, она, преисполненная благодарности, сразу повесится тебе на шею и поклянется в вечной любви и преданности?

– Это не является моей целью, – как-то очень уж злобно и скрипя зубами пояснил магистр, и я подумала, что сейчас мне лучше заткнуться и помалкивать.

Да и что это я, в самом деле, пристала к нему?

– Стой тут. А то опять Мага вспугнешь. Ищи его тогда по всей Идмирии, – скомандовала я, поднимаясь по деревянной лестнице на второй этаж Синего дома, который уже лет эдак сорок был просто облупленным.

Меня послушались. Видимо, обиделись, что я такие вопросы неудобные задаю. Ну и пёс с ним.

Дверь в квартиру Сноули оказалась открытой. Что само по себе уже не просто настораживало, а жуть как ненормально.

– Ма-а-аг, – окликнула я старого знакомца, а в ответ тишина, только мыши пищат, дерясь за плесневелый сухарь.

Прошла по квартире… мда. Здесь, похоже, неделю никто не появлялся.

Вот… тьма! И где его теперь искать? Он же, если на дно залёг…

Я вышла из жилища Сноули и зло хлопнула дверью. Быстро сбежала по лестнице и, мотнув головой магистру, так же быстро пошла меж торговых рядов.

Торговлю уже вовсю сворачивали. Натирали тухлую рыбу маслом, чтобы завтра снова разложить её на прилавках и перемешать со свежепойманной. Сворачивали нитки, которыми подтягивали весы, обвешивая покупателей… в общем, закрывались.

Магистр Волен меня не трогал. Правильно делал. Злилась я.

Чуть ощутимое касание к поясу. Хоп.

– Тётенька, пустите! – заорал и затрепыхался пойманный мной за руку сорванец лет этак восьми-десяти. – Я с вами не пойду никуда! Помогите!

– Тихо ты, Шпонька! Скажи – ты вообще уже страх потерял, у своих по карманам бить?

Малец умолк и наконец перестал вырываться.

– Шустрая, ты?!

– Шустрая, я, – подтвердила я. – Идём, перетереть кое-что надо, – отвела я его в сторону, подальше от косящих на нас прохожих.

– Ох ты ж… Что, правда – ты? – округлил он большие карие глаза на перемазанном грязью лице, и я кивнула. – А говорили, что слиняла к демонам, после того, как Трёхглазого того… – чиркнул он ребром ладони по горлу. – А ты вон какая… что, по-крупному работать начала?

– Можно и так сказать, – поморщилась я, вспоминая, как оно всё начиналось. – Слышь, а ты не в курсе, где Маг отирается сейчас?

Шпонька пожал плечами и молча указал глазами на кошель. Гад мелкий.

Я улыбнулась, недолго думая, вытащила сребник. Из кошеля магистра. А что? Его косяк, между прочим.

Серебряная монета запрыгала между моими пальцами, вызвав голодный блеск в карих глазюках Шпоньки, и тут же нырнула в ладонь.

– Так что? – подняла я вопросительно бровь.

– У девки своей. Амалы Рыжей. В Квартале Наслаждений. Был, по крайней мере.

Ну да… могла бы и сама догадаться.

Я улыбнулась, подбросила монету – и Шпонька тут же поймал её в воздухе. Вытащила вторую. Тоже из кошеля магистра, который в принципе на это всё реагировал, как сытый удав. То есть никак. Стоял столбом и смотрел на мои манипуляции.

– Ты меня не видел, – подбросила я ещё один сребник, который тут же скрылся в карманах Шпоньки.

– Понятное дело, – улыбнулся он, продемонстрировав дырку вместо переднего зуба. – Ты, Шустрая, если что – обращайся. Я ж завсегда рад помочь старой знакомой.

– Чеши отсюда давай, – миролюбиво напутствовала я его.

Два раза повторять не нужно никому в Квартале Висельников. Шмыг. И Шпоньки как и не было.

– Любопытно… – задумчиво пробормотал Абрахам, шагая рядом со мной в указанном Шпонькой направлении.

– Ой, можно подумать, что ты, лишившись двух сребников, по миру пойдёшь, – поморщилась я, сворачивая в узкий проулок.

– Нет, конечно. Но зная местную шпану, он бы и за медяк всё рассказал…

Я остановилась, резко развернулась к магистру лицом. И вот так меня разозлила эта кривая, насмешливая улыбочка…

– Да ты вообще представляешь себе, как живется таким, как он?! – не заботясь о том, что из окон свесилась пара голов – поглазеть на очередную уличную потасовку, и тут же, не увидев ничего стоящего, спряталась назад. – Шпонька, между прочим, из нормальной семьи был. Пока папка-мамка его живы были, нормальным ребёнком жил. А как померли, родственнички в приют и сбагрили. Он, как Сэм его из приюта забрал, всё по ночам ревел, душу рвал. Это мы привычные с пеленок. А он, между прочим… да ну тебя…

Я вдохнула-выдохнула. Чёртов Квартал Семи Висельников. Вечно что-то в воздухе летает. В нос, видно, дрянь какая попала, потому как защипало так, что аж слёзы на глазах выступили. Потому нос этот и потёрла. И, не особо заботясь о том, идёт за мной магистр или нет, чуть не бегом двинулась к дому Амалы Рыжей.

* * *

– Здррасте! – поздоровалась я с Амалой, одетой в тонкий, прозрачный пеньюар персикового цвета, совершенно не скрывающий полностью обнажённое тело. – А Мага можно?

– Не выпендривайся, – поморщила свой прекрасный, чуть вздёрнутый носик хозяйка этого небольшого, вполне приличного с виду, домика в Квартале Неземных Наслаждений. – Зачем тебе Сноули?

– По делу.

– По какому?

– А ты, смотрю, уже и тут свой нос суёшь? – оттолкнув её плечом, вошла я в дом.

– Кэт. Не борзей, – предупредила меня Рыжая. – А то…

– Пуганая, – оборвала я готовую разразиться гневной тирадой Амалу. – Так где Маг?

Амала мотнула головой в сторону двери, ведущей в подвал:

– Занят он.

– Да ладно. Что, даже и три десятка золотых не смогут оторвать его от тех страшно важных дел?

Взгляд Алмы сразу изменился. В глазах стремительно завертелись монетки…

Я покачала головой. Амала раньше лучшей работницей дома мамаши Олдри была. Но любовь творит чудеса. Или нереальные глупости. Потому как Сноули Маг, не желая ни с кем её делить, выкупил Амалу за огромные деньжищи и поселил вот здесь. Любовь это или желание пользоваться безраздельно… бес его знает. Но Амала ни в чём нужды не знала, а Магу была благодарна настолько, что готова была костьми лечь, лишь бы ему ничего не угрожало. Правда, таким как мы вечно что-то угрожает, а потому Рыжая вечно была какая-то нервная. Впрочем, любила ли она Сноули, я не знаю, а вот золото – это да. Большой и чистой любовью. Оно ей отвечало взаимностью, кочуя из кошеля Мага в её маленькие загребущие ручки. Над чем не подшучивал только ленивый в обоих кварталах.

– Ты где такие деньжищи-то взяла?

– Дельце удачное провернула.

– Это после того, как Сэма грохнула?

– Знать не знаю, о чем ты говоришь, – солгала я и села на диван с бежевой обивкой и парой пятен от кофе. – Мага зови.

Сомневалась она с секунду. Три десятка золотых. Я бы и сама на её месте мешкать не стала. Амала шустренько чухнула в ту самую дверь и уже спустя секунд двадцать вернулась вместе со Сноули.

Маг был не старый. Но и не молодой. Не красивый и не страшный. Чуть седоватый. Невзрачный. С маленькими чёрными глазками и крючковатым носом. В общем, никакой был Сноули. Развернулся спиной и забудешь, как и выглядит.

– Ну? – буркнул Маг, стоя в двери. – Зачем явилась?

– И я по тебе скучала, Сноули. Вот как за любимой бабушкой скучала…

– Дурочку не корчи. Бегом по делу, и пшла вон.

Я широко улыбнулась. Вот… Я же говорила, что Академия Магии и Ведовства вполне себе миролюбивое, радушное место…

– Маготмычки нужны, – тут же посерьёзнев, сказала я.

– Сколько?

– Одни. Но не разовые.

– Нет таких. Бери несколько.

– И что я, по-твоему – их вместо гирлянд развешивать по дому буду? Одни. И качественные. Фуфло будешь тут, по месту, толкать. И учти, я тоже некоторым азам магического искусства обучилась…

Маг улыбнулся, но не удивился.

– Так и думал, что ты куда-то вляпалась. Сэма – ты?

– А вот и нетушки. Сэма – не я. Хотя хотелось. Но мы же не об этом…

– Через неделю придёшь, будут отмычки. Четыре десятка золотом.

– Три.

– Три с половиной и ни медяком меньше.

– По рукам.

– Десять вперёд.

Справедливо. Я вытащила из кошеля десяток золотых и сыпанула на заставленный грязными чашками столик.

– Учти, надуешь…

– Кэт… ты ж не со шпаной дело имеешь, – снисходительно улыбнулся Сноули.

Я кивнула. И правда.

– Вали отсюда. И… Кэт, в Висельниках рожей меньше свети. Тебя там кое-кто разыскивает для душевной беседы.

Вот дрянь…

– Кто?

– Я краем уха слышал, как Гори упоминал, что очень хочет с глазу на глаз перемолвиться словечком с тем, кто грохнул Сэма.

Тьмаа… Пока Трёхглазый жив был, у половины Квартала Висельников руки чесались ему горло вскрыть. А как окочурился, так тут как тут искатели справедливости. А всё почему? А потому, что для того, чтобы подмять под себя тех, кто под Сэмом ходил, нужно сделать что-то эдакое. То ли самому его грохнуть, то ли грохнуть того, кто уже это сделал.

– Ясно, – кивнула я и вышла из дома, чувствуя, что Единый меня таки любит, если мне сегодня удалось из Квартала Висельников выйти живой и невредимой.

* * *

– Значит так, магистр, – взяла я какой-то пописанный лист бумаги и ручку и в столбик начала корябать имена подозреваемых. – Первое почётное место в списке тех, кому твой медальончик мог понадобиться, у нас, конечно, за Гарольдом, – заключила я, записала имя ректора и закусила кончик ручки.

Магистр кивнул и отхлебнул чай, не сводя с меня внимательного взгляда.

– Дальше Дорк… вот тут я сомневаюсь, Абрахам. Мне кажется, что ему оно, как собаке пятая нога, – магистр задумчиво прищурился, отпил чай и кивнул, чтобы продолжала. – Дальше целители… Кстати, у Сильвии твоей родственничков не осталось из преподавателей?

– Нет, насколько я знаю.

– Жаль, – снова закусила я кончик ручки и наскребла на листе очередное имя: – Эльвизия Олем, декан факультета целителей.

– Не думаю, что это она.

– Это еще с какой радости?

– Просто не думаю, – поморщился магистр. – Она, конечно, странновата немного, но не думаю, что способна не то что связаться с преступным миром, а даже просто посетить Квартал Висельников.

Та-ак, дяденька магистр Волен что-то не договаривают. Ну и ладненько. А целительницу всё же сбрасывать со счетов не стоит.

– Потом декан артефакторов. Слушай, а он, случаем, не закладывает за ворот? – припомнила я старичка, что принимал у нас первый экзамен, а после проводил вступительную пару по артефакторике.

Первый и единственный раз уснула на паре. И вроде ж выспалась накануне. Ну тааак интересно было. Жуть.

Абрахам поперхнулся чаем и закашлялся.

– С чего ты это взяла?

– Да какой-то он… Словно утро с самогона начинает.

Магистр хрюкнул, явно стараясь не рассмеяться.

– Честно? Я не задумывался.

– Зря. Он же подрастающее поколение воспитывает. Пример дурной подаёт… Ладно. Может это быть магистр Рэндель? Почему бы нет.

Сама спросила – сама ответила. Какая же я умничка.

– Кто там у нас ещё?

– Три некроманта.

– Ах да… слушай, магистр, – оперлась я локтями о столешницу и внимательно посмотрела в зеленющие глаза магистра Волена. – А может, это не один человек. Ну вот решил Гарольд Сильвию воскресить. Сам он кто? Боевик. А значит, ни черта сам сделать не может. Только заказать медальончик. Но… кто сказал, что на должности ректора не может… попросить об услуге кого-то? А? Ну вот, например, Рэнделя, чтобы разобраться с артефактом, магистрессу Олем и… да пусть даже Дорка, чтобы воскресить… а что?

– Нет. Понимаешь, Кэт, чтобы переместить душу из артефакта в тело, нужно сначала, чтобы предыдущая душа это тело покинула. На всё про всё есть секунд тридцать. А это значит…

– А это значит – нужно кого-то грохнуть, – мрачно заключила я. – А потом быстренько вылечить, чтоб не улетела приживлённая душенька.

И почему я раньше об этом не задумывалась?

– Совершенно верно. А такое, как ты понимаешь, лучше проделывать или с согласия того, в кого душу вселяют, или… не совсем законно.

– И много ты уже раз… практиковался?

– Пока всё исключительно в теории.

Мда…

– Это ещё не значит, что заказчик должен быть обязательно только один.

– Не значит… – задумчиво постучал пальцем по столу магистр. – Ладно. Потом ещё подумаем. Идём ужинать и спать. Сегодня был не самый лёгкий день.

Не то слово. Один только поход в Висельники… у меня стресс. Кажется, так это у аристократов называется. После новостей от Сноули соваться в родной Квартал смерти подобно. Да ладненько. Нам не привыкать.

– И, Кэт, – подал голос магистр тёмной магии и спец по кровавым ритуалам. – Можешь и дальше называть меня по имени.

Мне стало как-то не по себе. Это когда ж я его по имени-то? Я как-то нервно улыбнулась.

– С чего такая щедрость?

– Мне нравится, как ты его произносишь, – улыбнулся Абрахам. – И да… покормишь Хука. Дабы в дальнейшем речь не хромала.

Я рассмеялась. Звонко и от души.

– Да не вопрос. Я тут недавно такое умертвие упокоила… меня теперь ничем не напугаешь.

– Правда? Жаль, – не сводил с меня задумчивого и какого-то странного взгляда магистр. – Нууу… У меня очень богатая фантазия. Что-то обязательно придумаю, – пообещал он.

– Даже не сомневаюсь, – почему-то улыбаясь, выскочила я из кабинета Волена и пошлёпала тапками в столовую, не желая ждать, когда его осенит. И уже из коридора крикнула. – Кстати, Абрахам, ты мне должен сорок монет золотом.

– Вроде ж тридцать пять? – раздалось озадаченное из кабинета.

– Это для меня тридцать пять. Для тебя сорок, – выглянула я из-за косяка и, оценив нахмуренный лоб магистра, довольная поплелась восстанавливать баланс магических и физических сил.

* * *

– Давай шевелись, Кэт. Медленный некромант – дохлый некромант.

– Магистр, у меня ж выходной вроде как? – стенала я, уворачиваясь от тычков длинной палкой, которую он называл посохом. – Я ж должна лежать и отдыхать. Набираться сил, так сказать.

– Успеешь ещё отдохнуть, – успокаивал меня Абрахам. – Когда-нибудь.

– В гробу, – напомнила я ему его же слова.

– Вот там будешь отдыхать точно.

– Знаешь, я уже начинаю подумывать, что это не такой уж и плохой вариант.

– Ага. Пока на тебе не решит попрактиковаться какой-нибудь недоученный некромант.

Чёрт. И правда. Нет от этих некромантов покоя ни при жизни, ни после смерти.

Тыц. В бедро.

– Больно же, – возмутилась я, отскакивая в сторону.

– Я тебя потом подлечу, – со змеиной улыбкой озвучил угрозу Волен.

– Нет уж, спасибочки. Переживу как-нибудь.

– Тогда быстрей вертись давай.

– Ну и сволочь ты… Абрахам.

Подействовало. Посох он опустил. И, кажется, на меня обиделся.

– Да ладно тебе. Подумаешь – вырвалось, – почему-то чувствуя себя не в своей тарелке, пробормотала я. – Но и ты хорош. Мог бы хоть в выходной не издеваться. Я ж тоже живой человек.

Магистр скорчил рожу, что-то вроде: «И что мне с тобой, убогой, делать?»

– Ладно. Переоденься.

– Зачем.

– Ну ты же торт шоколадный так и не попробовала? Вот и исправим эту вопиющую несправедливость.

Я засветилась, как только что отлитый злотник, неосознанно чмокнула магистра в щёку и понеслась переодеваться. Жизнь прекрасна, Кэт. Наслаждайся.

Глава 8

– Бирм, давай. Малое заклинание временного поднятия трупа, – скомандовал Дорк.

«Трупа… трупа… трупа…» – повторило эхо, отбившееся от стен небольшого склепа с парочкой потрёпанных саркофагов и клочками паутины на потолке.

– И учти, опять что-то испортишь – убью.

«Убью… убью… убью…» – не унималось эхо.

Прям уже. Вот если раз облажалась, значит, теперь нужно мне чуть не каждые пять минут об этом напоминать.

– А почему я всегда первая? – справедливо возмутилась я.

– Может, ты мне нравишься… – протянул магистр Дорк, и для того, чтобы я вдруг не поверила в этот бред, рявкнул: – Быстро подняла труп!

Быстро ему. Как получится. Кстати, бетонную плиту, служившую крышкой гроба, ни одна сволочь мне не потрудилась помочь отодвинуть. Сама пыхтела. Ну ладно, Дорк. А одногруппнички? Вот тебе и благородная кровь. Мол, твои проблемы – исключительно твоя головная боль.

Наконец, крышка отъехала, опасно покосилась, но удержалась. Внутри лежало нечто сухое. Ну вот как скелет, обёрнутый коричневой бумагой, с жиденькими волосиками на макушке. Даже как-то грустно стало от того, что все такие будем.

Ладно.

Как там… а! Пальцы сплести в порядок геамо. Сконцентрироваться…

– Теамо эс, – коротенькое заклинание и чуток сил. И закрепление подчинения. – Сикх.

И очередной пшик. Я бездарь.

Ничего у меня с первого раза не получается. Вообще ничего.

Состроив самую покаянную физиономию, я развернулась к одногруппникам и магистру лицом и развела руками. Мол: «Не свезло!»

И вот в этот знаменательный момент мне на плечо легло нечто холодное, сухое и костлявое.

Никогда не думала, что умею одновременно подпрыгивать и визжать малое заклинание упокоения, да ещё и сплести пальцы в правильный порядок – в прыжке. Ан нет. Я талант. Талантище, можно сказать.

То, что являлось учебным пособием, рухнуло обратно. Не дымилось. И то хорошо.

– Вот! Учитесь, мои золотые, яркий пример того, что в экстремальной ситуации вы должны действовать исключительно на инстинктах. Заклинания должны быть на уровне рефлексов… – расплылся в улыбке Дорк. – А ты не так уж и безнадёжна, как я думал, Бирм. Молодец. Всегда знал, что правильная мотивация – залог успеха.

Это он меня сейчас похвалил так?

– Спасибо, магистр Дорк, – поморщилась я и покосилась на то, что лежало в саркофаге.

– Не за что. Кирк, давай теперь ты. Только не визжи, как Бирм, у меня до сих пор в ушах звенит.

Сиг подошел к саркофагу. Сложил пальцы. Шурх. Закрылась крышка гроба.

– Это чтобы вы помнили, что если некромант – это ещё не значит, что не девушка. А чтоб наверняка…

Бумц. Хряпнулась сверху плита от соседнего последнего пристанища несчастного пособия.

А я что… А я и не думала скрывать злорадной усмешки, глядя как пыхтит костлявый Сиг, отодвигая сразу две плиты.

****

– Проводимость серебра для магического потока излома гама равна… – гундосил тоном хронического забулдыги магистр Рэндел.

Рррр… какой придурок решил, что некромантам нужна артефакторика? Какой идиот принял магистра Фила Рэндела на должность преподавателя? Да факультету артефакторов всем поголовно нужно пособие выплачивать за то, что они вообще на пары к нему ходят. А тем, кто на них не засыпает – бесплатный пропуск в психлечебницу. Потому как человек нормальный просто не способен не уснуть под это бормотание.

– Магистр Рэндел, – подняла я руку, прервав живейшую и интереснейшую лекцию. Отчего магистр недовольно пошамкал губами и уставился на меня, как на вселенское зло, а пара студентов оторвала помятые морды от парт. – Магистр Рэндел, а возможно ли использовать серебро для изготовления Артефакта Ролдена?

Меня окинули подозрительным взглядом, засопели… Но тут же улыбнулись.

– А с чего такой интерес…

– Кэтрина Бирм, – представилась я. – Да так. Случайно наткнулась в одной книжке на его описание. Вот теперь стало интересно, – честно соврала я.

Мне поверили. Наверное. Потому как на этом сморщенном лице даже профессиональный катала эмоций не разглядел бы.

– Какие интересные книжки вы читаете, студентка Бирм… – смерил меня оценивающим взглядом Рэндел. – Весьма странно для столь… юной особы.

– А для некроманта в самый раз, – решила возмутиться я. И вздёрнула подбородок, изображая обиженную и оскорблённую.

– Ну да, ну да… – покивал Рэндел, откладывая лист с тезисами по лекции. – Отвечая на ваш вопрос… – и вот тут в Рэндела как вселился кто. Прям засветился изнутри. Вот прям как голодный упырь в пункте забора донорской крови. – Артефакт Ролдена – уникальнейшая и редчайшая вещь. Даже имея схемы магистра Ролдена, воссоздать его удалось лишь одному человеку. Кстати, гордость нашей Академии. Сколько магов-артефакторов потратили чуть не полжизни на то, чтобы создать нечто хоть отдалённо похожее. Но увы… слишком сложный ритуал помещения души в артефакт. И – да! Для изготовления Артефакта Ролдена серебро самый подходящий металл. Но! Он не является вместилищем.

– Да? А я думала…

– Нет, Бирм, вместилищем души является камень. Чаще опал. Реже нефрит.

– То есть для того чтобы поместить душу в артефакт, нужно долго и качественно готовиться? Подбирать камень, оправу…

– Именно! – похвалил меня Рэндел.

– А я читала, что под Артефакт Ролдена подойдёт любое изделие… – задумчиво протянула я.

– Изделие – да, а вот… так, раз уж мы затронули тему камней-вместилищ, пишем подзаголовок: «Классификация и особенности камней для артефактов-накопителей», – с несвойственным для него энтузиазмом продиктовал магистр артефактор, отчего кто-то мученически застонал, а я решила, что до общаги пойду перебежками и через сад. Так оно спокойней.

А вот то, что я услышала… кажется мне, либо магистр мой что-то упустил, либо сам это всё заварил, во что мне, если честно, не очень верилось (или не хотелось верить), либо просто решил лично мне ничего не говорить. В любом случае, я ему всё-о-о выскажу. Как пить дать, выскажу. Потому как дельце это мокрухой попахивает, а не несчастным случаем. Да не простой, а с особыми отягощающими.

Ну… магистр Абрахам Волен. Капец тебе.

– А можно ещё вопрос? – подняла я руку.

– Да, Бирм.

– А обратный ритуал? То есть извлечение души из камня… кто-то проделывал подобное?

– А зачем?

– Как это «зачем»? Разве цель его создания не хранение души с целью потом поместить её в тело?

Магистр Рэндел поморщился.

– Артефакта Рондела – создавался как тюрьма для души. Вечная.

Ох и козёл же этот Рондел, оказывается. Его бы самого в этот артефакт. До скончания веков.

– А потому извлечение души невозможно. Конечно, упомянутый мной студент, а ныне уже магистр, пытался разработать обратный ритуал. Но насколько я знаю, безуспешно.

Ну… магистр Волен… ну и сволочь же ты.

* * *

– Уже сто раз пожалела, что не поступила на какой-нибудь женский факультет, – буркнула я, растянувшись на кровати и накрыв голову «Классификацией нежити».

– Я уже сто раз пожалела, что поступала вообще, – вздохнула Милвена, шурхнув по столу «Строением человеческого тела». – Какие-то здесь они все… колючие, – поморщилась она и для верности захлопнула книгу.

– Колючие – не то слово, – стянула я книгу с лица и устроила на груди. – Особенно наш куратор. У тебя хоть с этим не так… сложно.

– Ну да. Магистр Дорк пренеприятнейшая особа. Хотя… наш куратор только с виду такая вся… хоть в чай вместо сахара клади. Но мне она не нравится.

Опаньки. Вот не зря я магистрессу целительницу со счётов не сбросила.

– Да ладно. Хуже, чем наш куратор? Брось.

– Зато он говорит, что думает. А наша… ненастоящая она какая-то, как обёртка без конфеты.

Я бы это несколько по-другому назвала. Да ладно.

– И с чего такие выводы?

Милвена пожала плечами и снова открыла книгу. После закрыла и уставилась в окно.

– Мне от мамы некоторые способности эмпата достались. Слабенькие, но когда человек правду говорит, а когда лжёт, различить могу. Так вот: её улыбки, сочувственные вздохи, да даже участие, с которым она выслушивает студентов… всё это ровным счётом пустое сотрясание воздуха.

– Здоорово! – протянула я, уставившись в потолок, и на недоумённый взгляд подруги пояснила: – Способности твои. Я бы тоже так хотела.

– Ничего в этом хорошего нет, – отрезала Милвена. – Представляешь, каково оно – знать с самого детства, что на тебя плевать всем. Вот улыбаются и игрушки покупают, водят за собой, как собачку, чтобы похвастаться подругам… а на самом деле – пшик.

– Мда… – поморщилась я.

Мне, конечно же, это знакомо. Ну и что, что меня не выводили в люди в кукольных платьях? Зато то, что сдохни я сегодня – завтра никто не вспомнит, как и звали, это я усвоила с самого… приюта. Вот так. Какая бы мамка у нас ни была – жёсткая, колючая, за словом в карман не лезла… а нас с Лиской любила. Вот больше всего на свете любила. Лиска говорила, что из-за нас её повесили. Хотела денег подзаработать и слинять из Горвиха в какую-то глушь. Чтоб мы нормальными росли. А вышло… не отпускают Висельники детей своих.

От этих мыслей совсем тошно стало. Вот совсем.

– А брат твой? – спросила я, возвращаясь из своих воспоминаний.

– А что брат? Для него честь семьи и деньги на первом месте.

– Что-то я не удивлена совсем, – буркнула я.

– Это все из-за отца. – прорвало Милвену. – У него некоторое пристрастие… только я прошу тебя, не говори никому.

Да гавно вопрос.

– Нема, как фамильный склеп, – поднялась я на локтях.

Милвена поморщилась.

– Никак не привыкну к твоему юмору, – и, вздохнув, стала выводить пальцем замысловатые узоры на столешнице. – У нашего отца есть небольшая слабость… – она замялась, явно стесняясь озвучить эту самую слабость своего отца. – В общем, он любит посидеть в закрытом клубе за партией в покер, – сказала и на меня так смотрит, словно призналась в том, что замочила собственную бабушку.

Я пожала плечами и философски изрекла:

– У каждого свои недостатки.

Показалось ли мне, или Милвена выдохнула как-то резко, словно не дышала всё это время. Ох, Единый! Знала бы ты, какие «слабости» у сброда, что населяет квартал Висельников. Да там только за карточный долг в неделю по три штуки пришивают.

– Боюсь, его слабость зашла слишком… далеко, – между тем продолжала Милвена. – Наши счета стремительно опустели, из дома начали пропадать дорогие и антикварные вещи… Мама со временем поняла, в чём дело. Она менталист, а потому приняла жёсткие меры и вторглась в его сознание, блокируя тягу к азартным играм. Оказалось, поздно. Он проиграл всё. Даже деньги, которые нам с Эареком были отложены на учёбу. В общем, родители не нашли лучше способа…

– Как продать тебя замуж, – закончила я вместо неё.

Милвена бросила на меня короткий взгляд, кивнула и опустила голову.

М-да. Оказывается, родословная ещё не показатель человечности. Если ты сволочь, то хоть ты Висельниках, хоть в Яблонях обитаешь, а ты всё равно сволочь.

– Это так стыдно, Кэт…

– Кому? – подскочила я на кровати. – Тебе стыдно?! – на что она едва заметно кивнула. – Даже не смей такую ерунду больше никому говорить! Поняла? Это твоему папаше стыдно должно быть. И маме. И даже брату твоему. Да кому угодно, а только не тебе.

Милвена поджала губы и хлюпнула носом.

Вот чёрт!

– Не плачь. Мы что-то обязательно придумаем.

– Что? – всхлипнула громче моя подруга.

– Пока не знаю. Но придумаем, зу… слово даю. А брат твой донимать будет, мне говори, не стесняйся.

Она на меня посмотрела как-то так… с неверием и такой благодарностью. Вот… дерьмо. Точно что-то придумаю. Да хоть с этим Эареком потолкую. По душам.

– Он боевой маг. Второкурсник, – заметила Милвена, чуть успокоившись и даже слабо улыбнувшись. – Ты рядом с ним, как мышь рядом с волкодавом.

– Ну и что, что мышь? Зато злобная, тёмная, да ещё и некромант впридачу. Который, к слову, уже умеет поднимать мертвецов. Значит так, будет цепляться – сразу ко мне. Ясно?

Она кивнула. И только рот открыла, я решила, что телячьих нежностей на сегодня хватит.

– Учи давай, – указала я глазами на «Строение человеческого тела». – Клиент плохого целителя – потенциальный клиент некроманта, – подняла я назидательно палец и ткнулась носом в свою «Классификацию нежити».

* * *

– Тааак, мои умненькие и сообразительные студенты, – пританцовывал магистр Дорк, шагая в сторону опустевшего полигона, где некогда обитало угроханное вашей покорной слугой умертвие. – У нас большая радость. Просто огромная.