Электронная библиотека » Елена Хаецкая » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Здесь был Баранов"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 20:41


Автор книги: Елена Хаецкая


Жанр: Боевое фэнтези, Фэнтези


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Елена Хаецкая
Здесь был Баранов
(фантастическая повесть в трех исчезновениях)

От автора

«Баранов» был придуман в 1989 году, когда автора приятно возбуждала новизна бытия: перестройка, талоны на чай, крупу и мыльно-моющие средства, обличительные статьи «Огонька» и «Литературки», да и вообще идея «Человек против Системы». Все это представлялось увлекательной игрой в Настоящую Жизнь. Как будто вдруг мы оказались посреди приключенческих рассказов о Великой Депрессии и, толкая на Сенной талоны за десятку, ощущали себя бутлегерами. Почему-то сохранялась при этом некая иллюзия, что вот сейчас поиграем-поиграем, пощекочем нервы, а потом – назад, в мягкое кресло, в пучину «застоя», где так уютно – «тепло и сыро».

«Баранов» стал истинным детищем этой эпохи. В нем есть «антиутопия» – воображаемое будущее, при котором везде и все очень плохо, кроме космического городка, где обитает элита общества; много напоминаний о том, как плохо живется при тирании и в частности при Сталине. Но поскольку автору в те годы совершенно искренне казалось, что все происходит понарошку, то мрачной, по-настоящему выстраданной антиутопии не получилось. Получилась игра в антиутопию.

Как и в случае с «Завоевателями», сработал странный феномен: декорации, внешний антураж – картонный, насквозь условный, а вот люди, помещенные в эти декорации, – живые. Во всяком случае, любимые автором.

Фантастическое допущение в повести сделано с принципиальным пренебрежением к науке и технике. Описание действия машины времени и совершенно бредовая идея «временных смерчей» подчеркнуто неправдоподобны. Потому что раз не понимает автор в физике и математике – значит, нечего и пыжиться!

Что касается древнеримского быта, то его описания базируются преимущественно на трех «китах». Во-первых, это замечательная книга М.Е. Сергеенко «Простые люди древней Италии», зачитанная автором до дыр. Во-вторых, вовремя оказавшийся под рукой Овидий. И в-главных, это вымысел. Когда я чего-то не знала, то не шла в Публичную библиотеку и не шуршала там пыльными фолиантами, а просто выдумывала.

Несколько раз меня спрашивали о таком приеме рукопашного боя, как «флям», упоминаемый в «Баранове». Это тоже вымысел. Понятия не имею, как этот «флям» выглядит на деле. Обращаюсь к фантазии читателя.


Дорогая Фантазия Читателя! На твой суд – псевдоантиутопия, псевдонаучная фантастика про жизнь, про смерть, про поиски настоящего.

навеки твой

автор

Исчезновение первое

Дверь с треском распахнулась и трижды грохнула железной ручкой о стену. В Знаменную Комнату СЮКа ворвались две подружки, Инка и Майя. Сюкорг Ваня Терочкин, изучавший подшивку протоколов за прошлый год, поднял голову и вопросительно взглянул на девочек. Инка раскрыла рот, чтобы сообщить потрясающую новость, но Майя опередила ее:

– Димка Баранов нашелся!!

Дима Баранов, крепкий четырнадцатилетний подросток, лежал в спортзале на черных лоснящихся матах под шведской стенкой. В другом углу спортзала шлепала по полу мокрой тряпкой уборщица тетя Хоня, которая весила, по общему мнению, никак не меньше двух центнеров и постоянно нарушала законы физики.

– Разлегся… – неодобрительно отнеслась к Диме тетя Хоня.

Дима простонал и забормотал что-то на непонятном языке.

– Чегось? – не разобрала тетя Хоня. – Вроде, не по-нашему… Довели ребенка своей учебой, ироды… – Она уронила швабру на пол и, обтирая руки о халат, подошла поближе. – Батюшки, что это на нем надето?

Дима был облачен в грубую полотняную рубаху до колен и кожаные шнурованные сапоги. На правом плече имелась рана. Вторая кровоточила за ухом.

– Подрался опять с кем? – вопросила бредившего Диму тетя Хоня и глубоко задумалась.

В спортзал поспешно вошли ребята – Инка, Майя, Иван Терочкин и зам по идеологии Артур Эйвадис.

– Здравствуйте, тетя Хоня, – сказал Ваня Терочкин. Тетя Хоня покосилась на вошедших и, кряхтя, взялась за швабру. Воспитанники столпились возле матов, ошеломленно вслушиваясь в невнятные речи Димы.

– Ребята, он бредит по-латыни, – уверенно определила Инка.

– Что ж, когда Баранов вспомнит родной язык, пусть объяснит свои прогулы, – холодно произнес Артур.

– Посмотрим, как он отработает все домашние задания, – добавила Майя.

Иван сгреб в охапку беспокойно метавшегося Диму и потащил его через длинные коридоры интерната вверх по лестнице в спальни воспитанников. Нарушая все правила и распорядки, Иван уложил Диму в кровать (прямо в обуви!.. днем!..) и принялся расшнуровывать его диковинные сапоги.

Воспитанники интерната были членами еще не сформированной межпланетной экспедиции. По достижении совершеннолетия им предстояло отправиться в космос, чтобы продолжить дело родителей. Для того и был создан Союз Юных Космопроходчиков, о котором по праву говорили:

 
В труде и учебе сознательным будь!
СЮК – это в космос единственный путь!
 

Поэтому в программу обучения заранее были заложены необходимые будущим астронавтам специальности. Ивану заранее была отведена роль командира. Диму Баранова как самого бесперспективного назначили медиком. На Земле вот уже сто лет никто не болел, но должность экспедиционного врача была сохранена – из традиционного почтения к инструкции по Технике Безопасности. Старые космолетчики говорили, что каждая строка в ТБ полита кровью.

Иван боком подсел на кровать. Бредивший Дима вдруг замолчал и уставился на него.

– Ты чего? – шепотом спросил Иван.

Дима вздохнул и успокоенно закрыл глаза.

– Ванька… – сказал он.


Дима Баранов исчез из интерната 186 дней назад. Когда директор объявил, что случилось ЧП, возмутительное для СЮКа, и что повинен в этом никто иной, как Вадим Баранов из предгалактического класса, все вдруг ощутили, что все время ждали от беспокойного и туповатого Димы чего-то именно в таком роде. Какой-то безобразной и необъяснимой выходки.

После собрания актив СЮКа заперся в Знаменной Комнате, чтобы еще раз вспомнить весь тот день в мельчайших деталях. Но ничем он не отличался от остальных.

Как обычно, услышав по радио внутренней связи бодрый голос диктора «Подъем!» – а затем записанный на пленку марш «Ты товарищ мой и друг, нас объединяет СЮК», ребята вскочили с коек и тут же начали обливаться холодной водой и выполнять гимнастические упражнения. И только Дима Баранов поудобнее устроился на жесткой койке и подсунул кулак под голову. Иван низринулся на плетеный коврик и с ходу приступил к своим обычным ежеутренним двадцати пяти отжиманиям.

– Физику приготовил? – спросил Диму Иван и прилег голым животом на жесткую солому.

Дима, сидя на койке, пошевелил пальцами ног.

– Ты же знаешь, – проговорил он, – наш Коркин слеп на правый глаз и глух на левое ухо…

Иван вздохнул и стал одеваться. Он один во всем интернате был в курсе, что Дима, не успев списать решение задачки, иногда предъявлял немощному физику фальшивое домашнее задание. Коркин был в состоянии разобрать только одно: написано что-то в тетрадке или не написано, и Дима, сделав это открытие из жизни Коркина, широко им пользовался.

Только дружба с сюкоргом спасала Диму от изгнания из рядов СЮКа и вообще из космической службы. Дима был ленив и крайне туп в вопросах физики. Любое электронно-вычислительное устройство в ужасе отказывало при одном только беглом взгляде на Баранова.

А однажды, уснув во время доклада об идеологической обстановке в глубоком космосе, он упал со стула. Иван сидел тогда в президиуме и не мог даже кольнуть подлеца Баранова значком «Отличник космоподготовки», дабы тот очнулся.

Вот и сейчас Вадим проигнорировал утреннюю гимнастику, наплевательски отнесся к получению заряда бодрости на весь день, оделся кое-как и без всякого энтузиазма встал в строй поближе к левому флангу.

По радио снова зазвучал марш. Отряд чеканным шагом направился в столовую. Навстречу им попалась библиотекарша Вера Сергеевна. Она всегда носила одни и те же вышедшие из моды брюки, была коротко подстрижена, на верхней губе имела усики и отличалась нескрываемой ненавистью к читателям. Когда в библиотеке появлялся неприятель, Вера немедленно занимала оборону за картотекой. «Чего надо?» – спрашивала она неприветливо. «Задачник по ядерной физике под редакцией академика Пипеткина…» – начинал перечислять сюковец, заглядывая в длинный список. «Давай сюда бумажку», – говорила Вера, закрывая собой вход к стеллажам. Она нехотя выдавала книги и уже в спину уносящему ноги сюковцу бросала: «Порвешь – башку отвинчу…»

И только Диму Баранова она привечала в своем святилище. Как ему удалось растопить сердце амазонки, не знал никто.

Баранов, нарушая строй, устремился к Вере, и кавалерист-девица вступила с ним в оживленную беседу. Иван подошел к ним.

– Доброе утро, Вера Сергеевна.

Вера, как обычно, пропустив мимо ушей приветствие, торопливо проговорила, обращаясь непосредственно к Диме:

– Купера я тебе отложила, вечером заходи.

И ушла.

– Вадим, – укоризненно сказал Терочкин, – ну что это за отвлекающие книги? Опять по алгебре запустил, физику не сделал…

– Да и пес-то с ними, – беспечно молвил Баранов.

Дежурный в столовой встретил друзей сурово:

– Почему опаздываете? Почему не в строю?

– Обсуждали новый гимнастический комплекс, – соврал Вадим. – Увлеклись. Прости, Герка, если можешь.

– Ладно, – смилостивился дежурный. – Сейчас принесу вам манную кашу.

Дима тоскливо посмотрел на длинные столы, за которыми сюковцы уже стучали серебряными ложками по саксонскому фарфору, и вздохнул. После завтрака Дима отнес обе тарелки – свою и Ивана – в мойку и куда-то ушел, не сказав ни слова. На самоподготовке его не было, и на обед он не явился.

Все!


– И пусть я трус, – бормотал Дима Баранов, – все равно не боюсь этой бандуры!..

Но он боялся.

«Бандура» была на самом деле древней машиной времени. Давно списанная за негодностью, она каким-то образом оказалась в подвале хозблока. Скорее всего, это произошло благодаря беспечности тети Хони, имевшей обыкновение устраивать в подвале свалку.

Машина представляла собою нечто вроде жестяного гроба с небольшим пультом управления. В подвал никто, кроме такого идиота, как Дима Баранов, не лазил, поэтому он без помех подвел к машине электричество и в один прекрасный день, сбежав с сампо, забрался в этот гроб.

Дима Баранов был трудновоспитуемым мальчиком. Администрация интерната проявляла понимание в вопросах, касающихся Баранова, ибо его родители героически погибли в космосе и стали легендой. А вот Баранов-младший вырос в ходячее недоразумение.

И вот теперь… Нашел эту жестяную коробку. Пока его товарищи сидели в уютном читальном зале над конспектами, Дима лихорадочно набирал на пульте шифр. Больше всего он боялся, что сюда заглянет старший воспитатель и обнаружит прогул. «Вперед», – шепнул себе Дима и нажал на красную кнопку.

Мгновенно вспыхнул яркий свет. Баранов зажмурился, но свет проникал под веки и слепил глаза. Он почувствовал толчок, а затем резкую боль, как будто его, Димы, телом разбили стекло в витрине и теперь протаскивают сквозь осколки. Он раскрыл было рот, чтобы закричать, но вспомнил: услышат, узнают о прогуле – и сдержался. Тянулось это долго. Целую вечность, может быть даже час. Руки сводила судорога. Слезы текли из-под зажмуренных век. Дима вслепую ткнул в пульт локтем. Его подбросило и вышвырнуло вон из машины. Перед глазами катастрофически потемнело, и в этой черноте свилась и ушла в бесконечность бледная спираль. А потом исчезло абсолютно все.

Однако и эта катастрофа длилась лишь некоторое время. Сознание постепенно возвращалось к распростертому на земле Баранову. Приоткрыв глаза, он обнаружил, что лежит лицом вниз в мутной луже посреди пересыхающего болотца.

– Ой, – сказал Дима и сел. И тут же взвыл от боли. Ломило все тело, как после хорошей драки. Низкое небо было мутным от жары. В ушах звенело. Баранов залез в карман форменных сюковских штанов, извлек оттуда ветхую таблетку пирамидона[1]1
  Пирамидон – древнее название амидопирина.


[Закрыть]
и сжевал ее, морщась и страдая.

Занесло Диму на юг, как он сам определил, исходя из пейзажа. Машины времени поблизости не наблюдалось. Подумав, Баранов расшнуровал высокие тяжелые ботинки и снял их вместе с носками. Трава ласково прикоснулась к барановским ступням, и Дима зажмурился от удовольствия. Он закатал штаны до колен, связал ботинки шнурками, чтобы перебросить их через плечо, и затолкал носки поглубже в недра ботинок.

Боль в затылке проходила. Дима встал на ноги. Куда ни падал взор, всюду зеленела трава. Дима избрал направление строго на солнце в надежде добраться до какого-никакого поселка и там выяснить, где находится.

Баранов побрел, спотыкаясь о комья земли и коряги. Солнце пекло все сильнее, от земли поднимался одуряющий запах. Разнообразные насекомые почти моментально слетелись к потному Диме и облепили его, норовя цапнуть за шею. А жилья все не было видно. Обуваться в такую жару не хотелось, хотя ноги уже пострадали. Наконец, он распорол себе левую ногу и, чертыхаясь, сел и стал возиться с ботинками. А вокруг было тихо, и земля добродушно гудела и выдыхала влажное тепло.

Дима встал. Вытер лицо рукавом. Его электронные часы показывали 21.24, но это ровным счетом ничего не значило. Проклятую машину занесло не только во времени, но и в пространстве. Возможно, сейчас утро понедельника где-нибудь в Батуми. И если он доберется до интерната к среде, то, возможно, успеет на сампо, с которой сбежал.

Он побрел дальше. В левом ботинке противно хлюпала кровь. В глазах было черно, словно он смотрел через закрытый объектив «Зенита», и в этой раскаленной черноте плавали кусты, деревья, не дающие тени, и бесконечная трава, трава в человеческий рост.

Дима увидел лужицу – не лужицу даже, а влагу на земле – и не раздумывая, рухнул, распластавшись всем телом, на этот крошечный прохладный пятачок. Если бы было можно, он так и остался бы здесь лежать, впитывая влагу каждой клеткой. На мгновение Дима заснул, терзаемый отданным себе приказом ни в коем случае не спать, и тут же вскочил, широко раскрыв глаза.

– Хватит, – сказал он хриплым голосом. – Я пошел.

И он пошел. Он упал еще раз, с хрустом переломив подвернувшуюся под ноги сухую ветку, а потом поднялся и увидел впереди белую от пыли дорогу.


Дорога оказалась отлично укатанной грунтовкой. Дима зашагал по ней, произвольно избрав направление. Он уже плохо соображал. Когда его нагнали четыре всадника, он совсем не удивился. Всадники сверкали медью, их лошади фыркали, они казались огромными в клубах белой пыли. Дима остановился. «Конечно, Батуми, – тупо подумал он. – Или Сухуми?»

Смуглые лица скалились в вышине.

– Я по-грузински не говорю, – громко сказал Дима, выражая готовность вступить в контакт с властями.

Но они кричали на него не по-грузински. Дима, задрав голову, моргал, не понимая, чего они от него хотят. А они явно чего-то добивались, они требовали, разъяряясь все сильнее. Наконец, Дима увидел в волосатой лапе нечто вроде ножа – и к нему разом вернулась способность соображать. Он перестал отгонять от себя различные дикие предположения и вслушался. Они обращались к нему вроде как по-итальянски.

Назначенный в грядущей экспедиции медиком, Баранов в интернате изучал латынь. Он набрал в грудь воздуха и отчаянно закричал на этом языке:

– Заблудился! Я заблудился!

Они заржали.

– Вонючий варвар[2]2
  Вот как трактует слово «варвар» Энциклопедический словарь (М., 1953):
  «Название, дававшееся древними греками и римлянами соседним племенам (германцам, кельтам и др.) и выражавшее пренебрежит. отношение господствующего класса рабовладельч. общества к этим племенам, жившим родоплеменным строем. В. сыграли огромную роль в уничтожении рабовладельческой Римской империи. В переносном значени В. – разрушители культурных ценностей».


[Закрыть]
, – сказал один из них. – Куда же ты шел?

– Мне нужно в интернат, – пояснил Дима.

Неожиданно его огрели сзади по голове чем-то тяжелым. Дима шатнулся и, чтобы не упасть, вцепился в чью-то ногу. Его грубо пнули, и Дима рухнул на дорогу.

– Вы чего? – медленно спросил он, поднимаясь.

Бронзовое лицо, склонившееся к нему с коня, было ужасным.

– Не прикидывайся дурачком, варвар. Ты виноват ничуть не меньше, чем те, кто уже понес наказание.

Глаза Баранова широко раскрылись. Он быстро шмыгнул носом и почувствовал железный привкус крови. Разбили нос, гады… И это явно не Батуми…

Лошадь фыркала и толкала его мордой. Дима машинально отступил. И вдруг ему стало очень страшно. Эти четверо не шутили. Они собираются его убить.

– Товарищи, тут какая-то ошибка, – начал он.

Лицо ближайшего к нему всадника полыхнуло гневом, и Дима в ужасе сообразил: уж кому-кому, а этим людям он, Баранов, не товарищ. А как их называть? Господа офицеры? Граждане начальники?

Пока все эти бессвязные мысли носились по обезумевшим барановским извилинам, в вышине сверкнул меч. Дима увернулся, удар пришелся вскользь по левой руке. Стало горячо и сыро.

– Не надо! – заорал он. – Мужики, не бейте!

Они переглянулись. Потом один из них сказал:

– Ты пойдешь с нами в имение Варизидия, варвар, и горе тебе!

Дима перевел дыхание.

– Почему вы называете меня «варвар»? – спросил он. – Разве я что-нибудь разрушил?

– А что, для того, чтобы быть варваром, обязательно что-нибудь разрушить? – с неожиданным интересом спросил младший из четверых.

Дима ответил, боясь обидеть его своей образованностью:

– Это слово стало нарицательным для тех, кто ломает и уничтожает, в память о том, как ужасно варвары разрушили Рим…

Он не понял, что произошло. Младший из всадников соскочил с коня и, бледный, с перекошенным лицом, схватил его за волосы.

– Повтори!

Дима косил глазами и молчал.

– Повтори, свинья! Повтори, грязная собака! Что ты сказал? Варвары разрушили Рим?

– Разрушили, – прохрипел Дима, – до основанья. В четвертом веке…

Он ощутил несколько зверских ударов по лицу, после чего снова был брошен под копыта лошади. Сидя в пыли и размазывая слезы и кровь, Дима ошеломленно хватал ртом воздух. За кого они его принимают?

– Рим велик, могуч и непобедим, – вздрагивающим голосом произнес странный субъект. – И хвала Марсу Квирину[3]3
  Марс Квирин – бог-завершитель войны


[Закрыть]
, будет таким вечно.

Марс Квирин, смятенно подумал Дима. Это не Грузия. Это Рим. Древний. Почему-то вспомнилась чья-то шутка насчет того, что древние римляне не знали-не ведали, что им предстоит стать древними римлянами. Вот эти четверо, во всяком случае, не имеют о том никакого представления. Прибьют ведь сейчас.

Дима закрыл глаза. Хоть за прогул сампо ругать не станут. Почему-то от этой мысли стало легче на душе. Грубые руки схватили Баранова, поволокли, умело затянули веревку за его запястьях и потащили по дороге вдаль к имению какого-то Варизидия, да поглотит последнего ненасытное чрево космоса.

Вдоль дороги тянулись пастбища, а затем – виноградники. При виде винограда Дима мучительно ясно осознал, до какой же степени хочет пить.

И вдруг взвыл духовой оркестр. Всадники посторонились, уступая дорогу удивительной процессии. Судя по всему, это были похороны. Непосредственно за оркестром шли босые простоволосые женщины и громко переживали. Они все так искренне убивались по покойнику, что Дима так и не понял, которая из них вдова. Затем шествовали люди с восковыми масками на лицах – они изображали предков умершего. Дима содрогнулся и втихую осенил себя крестным знамением. Легионеры подозрительно покосились на него, но промолчали. Проплыло погребальное ложе, прошли друзья и родные покойного.[4]4
  Изображение похорон Варизидия почерпнуто из Плиния Младшего. Впереди похоронной процессии заслуженного гражданина действительно шел духовой оркестр, за ним наемные плакальщицы и «предки» умершего. Этот кортеж предков был самой торжественной частью процессии. Восковые маски, которые снимали с умерших членов данного рода и хранили в особых шкафах, теперь надевали специально приглашенные люди.


[Закрыть]

– Кто это помер? – спросил Дима.

– Варизидий, – машинально ответил младший из легионеров. – Да ты, никак, продолжаешь делать вид, что тебе ничего не известно?

– Я не делаю вид, – пробормотал Дима.

– Может и так, – неожиданно согласился солдат. – Убили твоего господина. Так что молись своим богам, скоро ты их увидишь.

– Во-первых, – запальчиво начал Дима, – у меня нет никакого господина. А если кокнули какого-то Варизидия, то я тут не при чем.

– Хватит болтать, – сказал другой солдат и так сильно дернул веревку, что Баранов чуть не упал.

Они прошли еще несколько сот метров и оказались возле сарая. Навстречу им шел молодой человек с лицом приторным и лживым.

– Привет вам, квириты[5]5
  Quirites – квириты, первоначально жители сабинского города Cures, впоследствие наименование римлян. Jus Quirites – права римского гражданства. Почерпнуто из латинского словаря.


[Закрыть]
, – произнес он с некоторым пафосом.

– И тебе привет, – отозвались квириты. – Ты вилик?[6]6
  Вилик – управляющий усадьбой, традиционно – большой проныра.


[Закрыть]

Молодой человек ответил утвердительно.

– Вот еще один раб этого дома, который пытался бежать.

– Я не раб! – закричал Баранов, но на него не обратили внимания.

– Я сверюсь с записями в кадастре[7]7
  Кадастр – комментатор в растерянности


[Закрыть]
, – спокойно ответил вилик. Он взял веревку, которой был связан сопротивляющийся Дима, и затолкал Баранова в сарай. За стеной непрерывно топотали и что-то бурно обсуждали. Дима прислушался, напряг свои познания в латыни – и похолодел. Из разговоров явствовало, что Варизидия зарезали в бане его собственные рабы. А здесь, в Древнем Риме, в подобных случаях не утруждали себя поисками виноватых и, если рабы позволяли себе такие выходки, убивали всех, не разбираясь.

Завертелся в голове слезливый куплет, напеваемый в иные минуты тетей Хоней: «За высокой кирпичной стеной молодой арестант умирал, он склонился на грудь головой и тихонько молитвы шептал…» Погибнуть в космосе, открывая новые миры или спасая товарищей, – это то, к чему должен стремиться каждый нормальный сюковец. Но сдохнуть при рабовладельческом строе? Из-за какого-то Варизидия?.. Дима яростно дергал руки, пытаясь освободиться от веревок, и так увлекся, что не заметил, как дверь сарая отворилась.

– Выходи, – сказал ему вилик.

Дима вылез, щурясь на солнце.

– Я не помню тебя, – сказал вилик. – Возможно, ты и не принадлежишь к этому дому. В кадастре тебя нет. Хотя все вы на одно лицо… Но я могу помочь тебе, – продолжал вилик, ощупывая Диму глазами. – Выбирай. Или я отдаю тебя в руки властей, чтобы ты разделил участь своих сообщников… Или ты во всем полагаешься на меня, и я передам тебя человеку, который сохранит твою жизнь.

Дима молчал. Сложная мысль вилика не доходила до его помраченного сознания.

– Дай мне воды, – сказал он.

Вилик пропустил эти слова мимо ушей.

– Выбирай, – повторил он. – У тебя мало времени.

– Второе, – наугад сказал Дима.

Вилик потащил его куда-то по дороге прочь от усадьбы. Дима уже почти терял сознание и только понял, что в конце этого затяжного кошмара его благодетель продал его какому-то типу в плаще с капюшоном, после чего стремительно удрал.


Баранов пришел в себя от того, что ему в физиономию плеснули водой. Он облизал губы и потянулся за флягой, но флягу ему не дали, а налили воды прямо в ладони. Дима глотнул и тихонько засопел. Попутно выяснилось, что до сих пор он жил неправильно. До сих пор он полагал, что для счастья необходимо поколотить Эйвадиса и открыть для человечества новую цивилизацию. Квириты быстро убедили его в том, что он заблуждается. Пить воду, склоняясь лицом к связанным рукам, – вот и все.

Дима оборвал бесплодные раздумья и осмотрелся. Для начала он отметил, что сидит под деревом, между могучих корней, и что неподалеку расположилось еще человек пять – судя по всему, тоже рабов. А этот, с бичом в руке, конечно, работорговец, вроде Негоро. И еще два вооруженных – Вадим назвал их про себя «солдатами».

– Иди сюда, – сказал Диме торговец.

– Я? – с сомнением переспросил Дима и потрогал языком разбитую губу. Торговец метнул на него раздраженный взгляд и несколько раз похлопал себя по высоким сапогам рукояткой длинного бича. Поразмыслив, Дима поднялся на ноги и, слегка прихрамывая, побрел к нему.

– Иди, иди, не прикидывайся хворым, – прикрикнул тот.

– Тебе бы так врезали, – огрызнулся Дима.

Торговец удовлетворенно окинул взглядом его высокую фигуру. Мальчика, правда, портила эта ужасная варварская одежда. Сморщив горбатый нос, торговец расположился на трехногом складном табурете и взял в руки дощечку. Дима угрюмо стоял перед ним. Однажды его оштрафовали за неправильный переход улицы, и тогда, как и сейчас, он торчал занозой в глазу перед человеком, который хладнокровно задавал вопросы и записывал ответы. И даже вопросы были точно такие же.

– Имя, – буркнул торговец.

– Баранов Вадим, – ответил Дима, глядя на закатное солнце. Он учился смотреть на солнце не мигая. Пока что результаты не утешали, но сюковец никогда не должен терять надежды.

– Возраст?

– Четырнадцать лет.

Торговец еще раз пристально осмотрел его.

– Неплохо для четырнадцати лет, совсем неплохо. Место рождения?

– Город Ленинград.

«Ленинград», – не моргнув глазом, вывел торговец на дощечке.

– Знания?

– Ну… я не отличник, конечно, – сказал Дима, краснея. – Но и позором отряда меня не назовешь.

Торговец смотрел мимо него стеклянными, ничего не выражающими глазами.

– Знания? – повторил он.

– Средние, – твердо ответил Дима. Он не мог позволить себе солгать. Торговец в третий раз задал тот же вопрос и слегка зевнул. Похоже, ему по дешевке всучили кретина.

– Вообще-то, меня обучали медицине, – сообразил, наконец, Дима. – Совершенно лишняя специальность. Ведь болезни-то давно ликвидированы. Но раз по ТБ положено и никем не отменено, то меня и обучают. – Он помолчал и честно добавил: – Как самого бесперспективного.

Торговец безмолвно встал с табурета и толкнул Диму кнутом в шею. Дима побрел назад, к остальным. Его место под деревом, конечно, было уже занято. Остальные оживленно переругивались, выясняя, кто виноват в том, что их бирему, промышлявшую черт знает чем, пустили ко дну, а их самих изловили и вот гонят теперь в рабство в город Гераклею.

Дима остановился перед пиратами-неудачниками.

– Мужики, подвиньтесь, а? – сказал он.

Спор на мгновение прекратился. На него посмотрели с искренним удивлением.

– Я попросил вас подвинуться, – напомнил Дима. – На солнце очень жарко.

Они захохотали. Это был откровенно пиратский хохот. Приоткрыв рот, Дима взирал на них с удивлением. Он ничего не понимал. Ведь эти люди – его товарищи по несчастью. А они нагло потешаются над ним. Удивление не спеша превращалось в гнев. Дима побагровел. Его светлые волосы встопорщились, как перья. И нарушая все правила международной солидарности трудящихся, рассвирепевший Дима врезал ногой в подбородок хохочущему пирату.

Смех замер. Они вскочили на ноги, все пятеро, и молча окружили его, явно намереваясь ловким ударом цепями по голове раскроить ему череп. Дима встал в боевую позицию. Сражаться без рук, одними ногами, ему еще не приходилось. Он провел прием с такой молниеносной быстротой, что двое из нападающих не успели даже закрыться. Оставались еще трое. Дима повернулся спиной к дереву. Его мог спасти только отточенный смертоносный флям левой ногой с поворотом. Спасибо, Ванька гонял его на тренировках, приговаривал: «Пригодится в жизни, вспомянешь меня». Вот и пригодилось. Пригодилось в нелепой его барановской жизни. Переглянувшись, бывшие пираты вдруг заискивающе заулыбались.

– Да ты чего, парень, – сказал один из них. – Садись в тенек, отдохни.

Дима недоверчиво пожал плечами.

– Садись, садись, – поддакнул второй.

Все еще настороженный, Дима устроился между корней, положив связанные руки себе на колени. Два поверженных им противника слабо шевелились на земле и хриплыми голосами проклинали богов.

– Завтра будем в Гераклее, – задумчиво сказал один из бывших пиратов. – И распродадут нас, братцы, задешево, как каких-нибудь сардов.

– Он действительно собирается всех нас продать? – спросил Дима.

– Конечно, – последовал ответ. – А что ты думал? Было время, мы и сами приторговывали людьми.

– У меня на родине такого нет, – гордо сказал Дима.

– Ты никак скиф?

– Нет, – ответил Дима.

– Значит, не скиф, – сказал пират и скучно почесался. – И не псесс, часом?

– Не псесс я, – уныло сказал Дима.

– И не хавк? – на всякий случай уточнил настырный пират.

– Да русский я, русский, – не выдержал Дима. – Отвяжитесь.

И они действительно отвязались, но сквозь сон Дима слышал их голоса, бубнившие то тише, то громче:

– Я же говорил, что он боруск. Боруски все такие…

– Да, странный он какой-то, – прошептал второй голос, и все провалилось в черноту сна.


Торговец поднял их рано, торопясь пройти дорогу до Гераклеи прежде, чем наступит нестерпимая жара, и вскоре уже небольшая процессия брела в сторону города.

– Я есть хочу, – сказал Дима одному из своих товарищей. – У нас в интернате в это время завтрак.

– Интернат – это где?

– На севере… – Дима вздохнул. – Тебя как зовут?

– Окрикул, – гордо сказал пират.

– Красивое имя, – вежливо отозвался Дима. – Ты не знаешь, Окрикул, почему он нас не кормит?

Бывший пират усмехнулся.

– А с какой стати? Он нас и голодными продаст, будь уверен.

Дима поежился, но промолчал. Торговец, проезжая на лошади, мимоходом стегнул обоих по плечам.

– Да удушит тебя Мефитида[8]8
  Мефитида – малоизвестная богиня, покровительница смрадных испарений сернистых источников.


[Закрыть]
в своих смрадных объятиях, – тихонько проворчал Окрикул ему в спину.

Дима споткнулся о камень, подняв облако пыли. Глупость какая-то. Почему его занесло в Древний Рим? Какие кнопки он там перепутал? Троечник несчастный, недостойный сострадания сюковец. Теперь надо каким-то образом не уронить своего достоинства, чтобы потом не было мучительно стыдно. Потом? А вдруг не будет никакого «потом»? Дима похолодел. Что, если он навсегда завязнет в этом Древнем Риме? О знамя СЮКа, о Великий Космос, что же он будет делать в этой стране? Хорошо еще, что его заставляли изучать латынь. Надо хотя бы узнать, в какой век его занесло.

Дима лихорадочно стал думать. Он только сейчас сообразил, что приключение затягивается. Итак, век. Нужны какие-то привязки. Что же там было, в этом Древнем Риме? Дима поднатужился и припомнил: в Риме был Карфаген. Карфаген должен быть разрушен.[9]9
  Карфаген действительно был разрушен. Большая заслуга принадлежит здесь П. Корнелию Сципиону Эмилиану, о котором старик Катон, любивший призывать квиритов разрушить Карфаген, с отеческой нежностью говорил: «Он один только муж, все другие – скользящие тени». Историк XIX века пишет об этом пожаре так: «Все умерло, затихло, как в могиле, и город обратился в необъятное кладбище, над которым бурные ветры в союзе с прибоем завывают бесконечно повторяющимися аккордами дикую песню о рождении и смерти».


[Закрыть]

– Ну, как там Карфаген? – спросил он нарочито легким тоном, словно вел светскую беседу.

Окрикул посмотрел на него как-то странно.

– Разрушен Карфаген, – задумчиво ответил он.

– И давно?

Окрикул помолчал, не зная, как реагировать на подобные вопросы, но Дима со всей задушевностью, на какую был способен, произнес:

– Если бы ты знал, Окрикул, как это важно для меня.

Бывший пират с сомнением почесал ухо скованными руками.

– Да лет уж десять прошло, – сказал он наконец.

Дима прикрыл глаза. Он напрягал свою зрительную память, пытаясь выудить из нее карточку с исторической датой. Учитель истории заставлял их писать крупными цифрами на карточках наиболее важные даты, полагая, что таким образом будет легче запоминать их на всю жизнь. Даты действительно въедались в мозги, как ржавчина, но сейчас почему-то выскакивали совершенно не те карточки. «Франки завоевали Галлию», «Карл Великий провозгласил себя императором». Стоп. «Третья пуническая война». Дима изо всех сил зажмурился, и из красноватого мрака поплыли синие корявые цифры: «146». Теперь осталось выяснить, до нашей эры дело было или уже после. Но как? «Э-э… Скажи, Окрикул, как там эра? Уже наша?»

Внезапно Диму осенило. Вместо «до нашей эры» говорят еще «до Рождества Христова». Стало быть, если эра наша, то весь этот скандал с Понтием Пилатом уже был.

– Скажи, Окрикул, – вкрадчиво спросил Дима, – не слышал ли ты о таком – Иисусе Христе?

– Полководец, что ли? – с сомнением сказал Окрикул.

– Философ, – поправил Дима. – Он бунтовал против Рима… Ну, и поплатился.

– Бунтовать нехорошо, – осудил Христа Окрикул. – Нет, про такого не слышал. А странно. Я ведь из Гадеса[10]10
  Гадес – современный Кадис в Испании. Жители Гадеса назывались гадитанцами.


[Закрыть]
, а Гадес, да будет тебе известно, это порт, и все сплетни нам доставляются прямо на дом, свеженькими…


Страницы книги >> 1 2 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации