Текст книги "Восстание от греха. Сборник о покаянии"

Бога дать ему еще случай увидеть дорогое лицо подвижницы. Со скорбью он думал, как долго тянется год, и хотел, чтобы это время промелькнуло как один день.

* * *

Когда наступила [вновь] первая Неделя Великого поста, все братия, по обычаю и уставу монастырскому, помолившись, с пением вышли в пустыню. Только Зосима, страдавший тяжелым недугом, принужден был остаться в обители. Тогда вспомнил он слова святой: «Тебе невозможно будет уйти, если и захочешь!». Зосима остался в монастыре и скоро оправился от болезни. Когда же возвратились братия и приблизился день Тайной вечери, старец сделал все, указанное ему: положил в малую Чашу Пречистого Тела и Крови Христа Бога нашего и потом, взяв в корзинку несколько сушеных смокв и фиников и немного вымоченной в воде пшеницы, поздним вечером вышел из обители и сел на берегу Иордана, ожидая прихода преподобной. Святая долго не приходила, но Зосима неустанно всматривался вглубь пустыни, ожидая увидать то, чего так сильно желал. «Может быть, – думал старец, – я недостоин, чтобы она пришла ко мне, или она уже приходила раньше и, не нашедши меня, возвратилась обратно». От таких мыслей он прослезился, вздохнул и, возведши очи к небу, стал молиться:

– Не лиши, Владыка, радости снова узреть то лицо, которое сподобил меня увидеть! Не дай мне уйти отсюда не успокоенным, под бременем грехов, обличающих меня!

Тут ему на ум пришла другая мысль: «Если она подойдет к Иордану, а лодки нет, как она переправится и придет ко мне, недостойному? Увы мне грешному, увы! Кто лишил меня счастья видеть ее?».

Так думал старец, а преподобная уже подошла к реке. Увидев ее, Зосима с радостью встал и возблагодарил Бога. Его еще мучила мысль, что она не может перейти Иордан, когда он увидел, что святая, озаряемая блеском луны, перекрестила крестным знамением реку, спустилась с берега на воду и пошла к нему по воде, как по твердой земле. Видя это, удивленный Зосима хотел ей поклониться, но святая, еще шествуя по воде, воспротивилась этому и воскликнула:

– Что ты делаешь? Ведь ты священник и несешь Божественные Тайны!

Старец послушался ее слов, а святая, вышедши на берег, попросила у него благословения. Объятый ужасом от дивного видения, он воскликнул:

– Воистину Бог исполняет Свое обещание уподобить Себе спасающихся по мере сил своих! Слава Тебе, Христу Богу нашему, показавшему мне через рабу Свою, как я еще далек от совершенства!

Потом святая попросила прочитать Символ веры[22]22
  Символ веры – краткое и точное изложение основ православного вероучения, составленное и утвержденное на I и II Вселенских Соборах.


[Закрыть] и молитву Господню. По окончании молитвы она причастилась Пречистых и Животворящих Христовых Тайн и по обычаю иноческому поцеловала старца, после чего вздохнула и со слезами воскликнула:

– Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему, с миром, яко видесте очи мои спасение Твое[23]23
  Ср.: Лк. 2, 29–30.


[Закрыть].

Потом, обратясь к Зосиме, святая сказала:

– Умоляю тебя, отче, не откажи исполнить еще одно мое желание: теперь иди в свой монастырь, а на следующий год приходи к тому же ручью, где ты прежде беседовал со мною; приходи ради Бога и снова увидишь меня: так хочет Бог.

– Если бы было можно, – отвечал ей святой старец, – я хотел бы всегда следовать за тобою и видеть твое светлое лицо. Прошу тебя, исполни мое, старца, желание: вкуси немного пищи, принесенной мною.

Тут он показал, что принес в корзине. Святая притронулась кончиками пальцев к пшенице, взяла три зерна и, поднесши их к устам, сказала:

– Этого довольно: благодать пищи духовной, сохраняющей душу неоскверненной, насытит меня. Снова прошу тебя, святой отец, молись за меня Господу, поминая мое окаянство.

Старец поклонился ей до земли и просил ее молитв за Церковь, за царей и за него самого. После этой слезной просьбы он простился с нею с рыданиями, не смея дольше удерживать ее. Если бы и хотел, он не имел силы остановить ее. Святая снова осенила крестным знамением Иордан и, как прежде, перешла, как посуху, через реку. А старец возвратился в обитель, волнуемый и радостью, и страхом; он укорял себя в том, что

не узнал имени преподобной, но надеялся узнать это в будущем году.

* * *

Прошел еще год. Зосима опять пошел в пустыню, исполняя монастырский обычай, и направился к тому месту, где имел дивное видение. Он прошел всю пустыню, по некоторым признакам узнал искомое место и стал внимательно оглядываться по сторонам, как опытный охотник, ищущий богатой добычи. Однако он не увидел никого, кто бы приближался к нему. Обливаясь слезами, он возвел очи к небу и стал молиться:

– Господи, покажи мне Свое сокровище, никем не похищаемое, скрытое Тобою в пустыне, покажи мне святую праведницу, этого Ангела во плоти, с коей не достоин сравниться весь мир!

Произнося такую молитву, старец достиг места, где протекал ручей, и, став на берегу, увидел к востоку преподобную, лежащую мертвой; руки у нее были сложены, как у лежащих в гробу, лицо обращено на восток. Он быстро приблизился к ней и, припав к ногам ее, благоговейно облобызал их и оросил своими слезами. Долго он плакал; потом, прочитав положенные на погребение псалмы и молитвы, он стал думать, можно ли погребать тело преподобной, будет ли ей это угодно. Тут он увидел у головы блаженной такую надпись, начертанную на земле: «Погреби, авва Зосима, на этом месте тело смиренной Марии, отдай прах праху. Моли Бога за меня, скончавшуюся по египетскому счислению в месяце Фармуф, по-римски в апреле, в первый день, в ночь спасительных Страстей Христовых, по причащении Божественных Тайн».

Прочитав надпись, старец прежде всего подумал, кто мог это начертать: святая, как она сама говорила, не умела писать. Но был очень обрадован, что узнал имя преподобной. Кроме того, он узнал, что святая, причастившись на берегу Иордана, в один час достигла места своей кончины, куда он пришел после двадцати дней трудного пути, и тотчас предала душу Богу. «Теперь, – подумал Зосима, – надо исполнить повеление святой, но как мне, окаянному, выкопать яму без всякого орудия в руках?»

Тут он увидел около себя брошенный в пустыне сук дерева, взял его и начал копать. Однако сухая земля не поддавалась усилиям старца, он обливался потом, но не мог ничего сделать. Горько вздохнул он из глубины души. Внезапно, подняв глаза, он увидел огромного льва, стоявшего у тела преподобной и лизавшего ее ноги. Ужаснулся старец при виде зверя, в особенности вспомнив слова святой о том, что она никогда не встречала зверей. Он осенил себя крестным знамением в уверенности, что сила почившей святой сохранит его. Лев стал тихо приближаться к старцу, ласково, как бы с любовью, глядя на него. Тогда Зосима сказал зверю:

– Великая подвижница повелела мне совершить погребение ее тела, но я стар и не могу выкопать могилы; нет у меня и орудия для копания, а обитель далеко, не могу скоро принести его оттуда. Выкопай же ты когтями своими могилу, и я погребу тело преподобной.

Лев как будто понял эти слова и передними лапами выкопал яму, достаточную для погребения. Старец снова омочил слезами ноги преподобной, прося ее молитв за весь мир, и покрыл ее тело землей. Святая была почти нага – старая, изорванная одежда, которую ей бросил Зосима при первой встрече, едва прикрывала ее тело. Потом оба удалились: лев, тихий, как ягненок, вглубь пустыни, а Зосима в свою обитель, благословляя и прославляя Христа Бога нашего.

Пришедши в монастырь, он, не скрывая ничего, что видел и слышал, рассказал всем инокам о преподобной Марии. Все удивлялись величию Божию и решили со страхом, верою и любовью почитать память преподобной и праздновать день ее преставления.

Игумен Иоанн[24]24
  Наместник монастыря, где подвизался преподобный Зосима.


[Закрыть], как о том и передавала преподобная Мария авве Зосиме, нашел некоторые неисправности в монастыре и устранил их с Божией помощью. А святой Зосима после долгой, почти во сто лет, жизни окончил свое земное существование и перешел к вечной жизни, к Богу. Рассказ его о преподобной Марии иноки того монастыря передавали устно, поучая один другого, но письменно не излагали ничего о подвигах святой.

– А я, – прибавляет святой Софроний, – услышав рассказ, записал его. Не знаю, может быть, кто-либо другой, лучше осведомленный, уже написал житие преподобной, но и я, насколько мог, записал все, излагая одну истину.

Бог, творящий дивные чудеса и щедро одаряющий обращающихся к Нему с верою, да наградит ищущих себе наставления в этой повести, слушающих, читающих и поусердствовавших записать ее, и да подаст им участь блаженной Марии, вместе со всеми, когда-либо угодившими Богу своими благочестивыми мыслями и трудами.

Воздадим же и мы славу Богу, Царю Вечному, и да подаст Он нам Свою милость в день Судный ради Иисуса Христа, Господа нашего, Коему подобает всякая слава, честь, держава и поклонение со Отцом и Пресвятым и Животворящим Духом ныне и всегда, и во все веки. Аминь.

Сын многих слёз
Блаженный Августин, епископ Иппонийский[25]25
  354-430 гг., память 28 июня.
  В собрании святителя Димитрия Ростовского житие Блаженного Августина не приводится. Однако отдельные сведения о святом имеются во многих других книгах. Подробный и обстоятельный рассказ о жизни епископа Иппонийского приводится, в частности, в работе профессора К.И. Скворцова «Блаженный Августин как психолог» (Киев, 1870). Этот текст и был взят за основу данного жизнеописания.


[Закрыть]

Несмотря на полторы тысячи лет, отделяющих нас от времени Аврелия Августина, его жизнь является поучительным уроком для нашего времени. Он родился в Северной Африке, в нумидийском городе Тагасте[26]26
  Ныне г. Сук-Ахрас (Алжир).


[Закрыть]. Августин был юноша пылкой и необычайно восприимчивой души; еще в отрочестве он обнаруживал такие свойства, которые располагали родителей ожидать от своего сына чего-то необыкновенного: они не могли надивиться живости его воображения, проницательности ума, чувствительности и нежности сердца, любознательности и ревности к труду.

Первые годы жизни будущий епископ Иппонийский провел преимущественно под руководством благочестивой матери, Моники, которая хотела видеть в своем сыне мудрого христианина и успела взрастить в его душе ростки христианства. Отец же его, Патрикий, человек в высшей степени прямодушный, но равнодушный по отношению к религии, не обращал должного внимания на нравственное воспитание, а желал только, чтобы сын его был красноречив и играл блестящую роль в свете. «Мне, мальчику, – жалуется Августин, – предлагалось вести себя как следует: слушаться тех, кто убеждал меня искать в этом мире успеха, и совершенствоваться в краснобайстве, которым выслуживают людской почет и обманчивое богатство»[27]27
  Блаженный Августин. Исповедь. СПб.: Азбука-классика, 2008. (Далее – Исповедь.) Кн. I, гл. IX.


[Закрыть].

И мечты отца, по-видимому, осуществлялись. Заметив в сыне расположенность к изящной литературе, он отвез его из Тагаста в город Мадавр, который представлял более удобств для образования. Однако, очарованный успехами пятнадцатилетнего сына в красноречии, решился затем изыскать все средства для того, чтобы отправить его в Карфаген, столицу африканской учености. Августин с величайшею ревностью исполнял душевное желание отца. Он прилежно изучал сочинения риторов о красноречии, желая отличиться и постичь пленявшую его суетность человеческую.

* * *

Вместе с тем, делая быстрые успехи в науках, юноша еще более успевал в развитии своих порочных страстей. Театр и чувственные удовольствия сделались мнимою потребностью его души, желавшей утолить внутренний духовный голод пищей тленной. Ни слезы благочестивой матери, ни ее добрые внушения не могли остановить увлекшегося на этом погибельном пути. Как не вспомнить при этом наших несчастных юношей, находящихся в подобном же бедственном устроении!

Но, как ни продолжительна была эта бурная жизнь, которая у обычных людей почти всегда оканчивается душевной смертью, Августин никогда не доходил до того, чтобы совершенно заглушить в себе чувство совести и раскаяния. В то время, когда утихала буря страстей, он входил в самого себя и глубоко задумывался над состоянием своей души. Тогда чувственные удовольствия казались ему недостойными человека, а сведения, приобретаемые от языческих наставников, – суетными и даже вредными. Все представлялось ему в мрачном виде, но слабый взор еще не мог воспользоваться теми лучами света, которые проникали в душу, и он мучился, не имея возможности разогнать страшный душевный мрак.

Во время такого беспокойного состояния духа попалось ему в руки сочинение Цицерона «Гортензий»[28]28
  В этом трактате, фрагментарно дошедшем до нас, Цицерон защищает свое намерение заниматься философскими исследованиями.


[Закрыть]. Чтение этой книги воспламенило в юноше столь сильное желание мудрости, что он готов был пожертвовать для нее всем земным и даже начал серьезно думать об обращении к Богу. «Эта вот книга изменила состояние мое, – пишет он, – изменила молитвы мои и обратила их к Тебе, Господи, сделала другими прошения и желания мои. Мне вдруг опротивели все пустые надежды; бессмертной мудрости желал я в своем невероятном сердечном смятении и начал вставать, чтобы вернуться к Тебе»[29]29
  Исповедь. Кн. III, гл. IV.


[Закрыть]. В «Гортензии», как известно, Цицерон развивал идею о том, что плотское удовольствие не только вредно для тела, но и является величайшим врагом философии. Эта мысль имела сильное влияние на Августина и потому заставила его употребить все усилия для очищения и исправления души, хотя и не скоро ему удалось достигнуть желаемой цели.

Желание найти мудрость и средство побеждать страсти заставило юношу обратиться к Священному Писанию, которое непрестанно предлагала ему для руководства благочестивая мать. Но Писание, на этот раз, показалось Августину не заслуживающим сравнения с блестящими сочинениями языческих ораторов. «Моя кичливость не мирилась с его простотой, – писал он впоследствии, – мое остроумие не проникало в его сердцевину. Оно обладает как раз свойством раскрываться по мере того, как растет ребенок-читатель, но я презирал ребяческое состояние и, надутый спесью, казался себе взрослым»[30]30
  Там же. Кн. III, гл. V.


[Закрыть].

Такая беспокойная деятельность, такое безнадежное искание истины становятся для Августина, наконец, невыносимыми. Юный, неопытный, откровенный, он чувствует необходимость в обмене мыслями с людьми учеными, ищет их сочувствия, помощи. Неудивительно, что под влиянием этого чувства он очень рад был встрече с манихейскими[31]31
  Манихейство – религиозно-философское и эзотерическое течение, возникшее в III в. на Ближнем Востоке. Его основное содержание составило пессимистическое учение об изначальности зла. Манихеи считали, что люди являются творениями тьмы (материи), которая заключила их души – искры Света – в оковы плоти. Христос же есть «дух солнца» с призрачной видимостью человека. Манихейство относится к одной из многочисленных сект, объединенных под названием гностических.


[Закрыть] философами, которые обещали неутомимому труженику знание истины.

Девять лет Августин принадлежал к секте манихейской, и все это время было временем колебаний и сомнений. Он часто порывался вывести душу из мрачных чувственных фантазий. Однако душа снова изнемогала и падала, оставаясь под гнетом заблуждений и оказываясь в таком положении, в котором никак нельзя оставаться, но из которого, казалось, нельзя было и выйти. «Так и попал я в среду людей, горделиво бредящих, слишком преданных плоти и болтливых, – вспоминает он, – Речи их были сетями диавольскими, птичьим клеем, состряпанным из смеси слогов, составляющих имена: Твое, Господа Иисуса Христа, и Параклета[32]32
  Параклет – греч., «утешитель».


[Закрыть], Утешителя нашего, Духа Святого. Эти имена не сходили у них с языка, оставаясь только словесным звоном и шумом: истина не жила у них в сердце. Они твердили: “истина, истина”,– и много твердили мне о ней, но ее нигде у них не было»[33]33
  Исповедь. Кн. III, гл. VI.


[Закрыть].

* * *

Августин был выведен из заблуждений и страшного скептицизма одним из великих христианских святых – епископом Амвросием Медиоланским[34]34
  Святитель Амвросий Медиоланский (ок. 340–397 гг.) – с 374 г. епископ Милана, известный проповедник, богослов, церковный писатель своего времени. Память 20 декабря.


[Закрыть]. Вернее, при содействии этого святителя он вновь оказался на распутье – но уже готовился ступить на путь правый. Молодой любитель учености обратился к святителю Амвросию из простого любопытства: хотел послушать прославляемого всеми оратора и обратить внимание исключительно на его красноречие. Но вместе со словами проповедника проникала в его душу и Истина.

Господь не попустил погибнуть Августину, потому что за него пламенно молилась его мать. Чего только не делала блаженная Моника для спасения своего заблудшего сына! К кому только не обращалась она со слезною мольбою о помощи, о вразумлении его! Но более всего прибегала она с молитвою к Богу, и упование не посрамило ее[35]35
  В своей «Исповеди» Блаженный Августин упоминает, в частности, о встрече своей матери с неким епископом. Она обратилась к нему с отчаянной просьбой – о том, чтобы он поговорил с ее сыном, разделявшим на тот момент сектантские убеждения манихеев, и постарался вразумить его. В ответ архипастырь сказал ей: «Оставь его там и только молись за него Богу: он сам, читая, откроет, какое это заблуждение и великое нечестие». Но она продолжала, обливаясь слезами, умолять владыку сделать что-нибудь, чтобы ее сын не погиб. «Ступай, – ответил он ей, – сын таких слез не погибнет» (см.: Исповедь. Кн. III, гл. XII).


[Закрыть].

Окончательную перемену в будущем святом произвела повесть о жизни святого Антония[36]36
  Имеется в виду преподобный Антоний Великий (251 356 гг.), египетский подвижник, основатель пустынножительного христианского монашества. По преданию, однажды, войдя в храм, он услышал евангельские слова: ащехощеши совершен быти, иди, продаждъ имение твое, и даждь нищим, и имети имаши [будешь иметь] сокровище на небе си; и гряди в след мене (Мф. 19, 21). Поразившись этому, Антоний вскоре отказался от родительского наследства в пользу нищих и убогих, покинул родительский дом и, поселившись недалеко от своего селения в бедной хижине, начал подвижническую жизнь. Память 30 января.


[Закрыть], которую рассказывал некто Понтициан, случайно зашедший к нему. То, как это произошло, блаженный впоследствии описал следующими словами: «Ты же, Господи, во время его рассказа повернул меня лицом ко мне самому: заставил сойти с того места за спиной, где я устроился, не желая всматриваться в себя. Ты поставил меня лицом к лицу со мной, чтобы видел я свой позор и грязь, свое убожество, свои лишаи и язвы. И я увидел и ужаснулся, и некуда было бежать от себя. Я пытался отвести от себя взор свой, а он рассказывал и рассказывал, и Ты вновь ставил меня передо мной и заставлял, не отрываясь, смотреть на себя: погляди на неправду свою и возненавидь ее»[37]37
  Исповедь. Кн. VIII, гл. VII.


[Закрыть]. Выслушав эту повесть, Августин обратился к другу своему, Алипию, говоря так: «Что ж это с нами? Ты слышал? Поднимаются неучи и похищают Царство Небесное, а мы вот с нашей бездушной наукой и валяемся в плотской грязи! Или потому, что они впереди, стыдно идти вслед, а вовсе не идти не стыдно?»[38]38
  Там же. Кн. VIII, гл. VIII.


[Закрыть]. Затем он вышел в сад и, повергшись на землю, зарыдал, припоминая свои беззакония. «Господи, доколе? Доколе, Господи, гнев Твой? – восклицал он, – Не поминай старых грехов наших! <…> Опять и опять: “завтра, завтра”! Почему не сейчас? Почему этот час не покончит с мерзостью моей?»[39]39
  Исповедь. Кн. VIII, гл. XII.


[Закрыть] В это время услышал он из соседнего дома детский голос, нараспев произносивший слова: «Возьми и читай». Это заставило его взять книгу Священного Писания, и первый стих, на котором остановились глаза его, стал последней каплей, довершившей в нем внутренний переворот: яко во дни благообразно да ходим, не козлогласовании и пиянствы, не любодеянии и студодеянии, не рвением и завистию; но облецытеся Господем нашим Иисусом Христом, и плоти угодия не творите в похоти[40]40
  В переводе: Как днем, будем вести себя благочинно, не предаваясь ни пированиям и пьянству, ни сладострастию и распутству, ни ссорам и зависти; но облекитесь в Господа нашего Иисуса Христа, и попечения о плоти не превращайте в похоти (Рим. 13, 13–14).


[Закрыть].

С этого момента Блаженный Августин решается посвятить остаток дней своих на служение единому Богу, исповедуемому Православной Церковью[41]41
  Вернее было бы сказать «христианской», т. к. события происходили до разделения Церквей.


[Закрыть]. «Я отметил это место пальцем или каким-то другим знаком, закрыл книгу и со спокойным лицом объяснил все Алипию. Он же объяснил мне таким же образом, что с ним происходит; я об этом не знал. Он пожелал увидеть, что я прочел; я показал, а он продолжил чтение. Я не знал следующего стиха, а следовало вот что: Слабого в вере примите[42]42
  Так в цитате. В оригинале: Изнемогающего же в вере приемлите (Рим. 14, 1).


[Закрыть]. <…> Тут идем мы к матери, сообщаем ей: она в радости. Мы рассказываем, как все произошло; она ликует, торжествует и благословляет Тебя, Который в силах совершить больше, чем мы просим и разумеем[43]43
  См.: Еф. 3,20.


[Закрыть]. Она видела, что Ты даровал ей во мне больше, чем она имела обыкновение просить, стеная и обливаясь горькими слезами. Ты обратил меня к Себе: я не искал больше жены, ни на что не надеялся в этом мире. Я крепко стоял в той вере, пребывающим в которой Ты показал ей меня много лет назад…»[44]44
  Исповедь. Кн. VIII, гл. XII.


[Закрыть].

* * *

После Святого Крещения, принятого в городе Медиолане [Милане] в 387 году, начинается обширная и в высшей степени плодотворная богословско-философская деятельность этого знаменитого учителя. Проведши первую половину жизни в блужданиях, он посвящает другую половину предостережению от них себя и других. Полемическая деятельность, начавшаяся непосредственно после его обращения, продолжалась до самой смерти, с необыкновенной ревностью и удивительными последствиями. Ему казалось, что этой ревностью, этой заботливостью о ближних он искупит собственные грехи. Он решился жить и ничего не щадить для истины.

К этому времени Августин стал думать о таком местопребывании, которое давало бы возможность беспрепятственно заниматься благочестивыми размышлениями. Он решился вместе со своими друзьями возвратиться в Африку и уже направлялся в гавань, для того чтобы уехать на родину. Но внезапно заболела мать его, и заболела смертельно. Через девять дней она умерла, утешенная мыслью, что сын ее уже православный христианин и что, следовательно, будет кому молиться об упокоении ее души. Августину тогда было тридцать три года.

Смерть матери изменила план путешествия Августина. Он отправился в Рим, куда сопровождали его друзья. Прожив там несколько месяцев, блаженный возвратился в Тагаст, в свое загородное имение, доставшееся ему от родителей. Потом продал это имение, оставивши себе один домик, и деньги раздал бедным. В этом домике он жил вместе со своими друзьями три года, посвящая все время молитве и ученым занятиям.

В 391 году Августин приглашен был в Иппон[45]45
  Иппон – город в Нумидии (восточная часть современного Алжира, в то время – римская провинция).


[Закрыть]и, по требованию жителей этого города, должен был согласиться на принятие священного сана. Епископ, имея нужду в человеке, знающем латинский язык, особенно же в защитнике Православия от нападений манихеев, очень рад был такому случаю и немедленно посвятил Августина в пресвитера[46]46
  Пресвитер – то же, что священник.


[Закрыть], предоставив ему право проповедания слова Божия даже в своем присутствии.

Августин и в Иппоне вел такую жизнь, как в Тагасте, то есть в высшей степени аскетическую. Вместе со своими друзьями он заводил братства, духовные институты, женские монастыри и вообще заботился об устроении жизни монашеской. С этой целью им было написано несколько сочинений, в которых он убеждал монахов как можно больше трудиться, потому что праздность, вредная для всякого, особенно вредна для души иноческой.

Сделавшись в 395 году епископом Иппона, Августин с величайшею ревностью стал проповедовать слово Божие, почитая это первою обязанностью епископа: говорил проповеди ежедневно, иногда даже по два раза в день.

Особое внимание в этих проповедях он уделял нравственным наставлениям: его стремление было к тому, чтобы жизнь и действия человека всегда гармонировали с внутренним настроением, а внутреннее настроение – с требованиями христианской религии. Но ему казалось, что нравственная цель проповеди не может быть достигнута, если слушатель не будет иметь осмысленного взгляда на предметы религии, если вера его не будет и знанием. Для достижения подобного разумного убеждения в истинах веры он старался отыскивать в видимых предметах нечто подобное невидимым, особенно же любил обращать внимание слушателей на самих себя.

* * *

Наступал 400 год, конец столетия. Все задавали себе вопрос: что сделано в истекшем веке и чего можно ожидать от наступающего? Все устремляли взоры в мрачную будущность. Гораздо чаще и сильнее слышались вздохи; чаще и сильнее возносились молитвы к Богу о благоденствии. Но христианина, по мысли Августина, должно интересовать не столько внешнее счастье, сколько внутреннее. Для верующего человека гораздо важнее вопрос, в каком состоянии душа его и какая в ней перемена, что сделала она для своего вечного спасения и что еще должна сделать.

Из истории обращения сего великого проповедника к христианству мы уже знаем, что он

глубоко чувствовал свои прежние беззакония, со всею искренностью раскаивался в них и от всей души благодарил Бога, направившего его на путь истинный. Но теперь ему кажется недостаточною эта хотя и частая, но частная исповедь. Мы часто исповедуемся в своих беззакониях, нередко и оставляем путь погибельный. Но надолго ли? Обыкновенная исповедь не всегда может принести душе желанную пользу, потому что мы припоминаем дела, а не намерения, припоминаем частности, но не берем во внимание общего состояния души, не видим всей глубины нашего падения. Эти и подобные мысли заставляют его подвергнуть строжайшей критике всю свою прошедшую жизнь, принести искреннюю исповедь во всем и перед всеми. Так в 400 году появляется на свет его знаменитая книга под названием «Исповедь».

«Тесен дом души моей, – пишет Августин, – чтобы Тебе войти туда: расширь его. Он обваливается, обнови его. Есть в нем чем оскорбиться взору Твоему: сознаюсь, знаю, но кто приберет его? И кому другому, кроме Тебя, воскликну я: От тайных грехов моих очисти меня, Господи, и от искушающих избавь раба Твоего[47]47
  Ср.:Пс. 18, 13–14.


[Закрыть]. Верю и потому говорю: Господи, Ты знаешь. Разве не свидетельствовал я пред Тобой против себя о преступлениях моих, Боже мой? и ты отпустил беззакония сердца моего»[48]48
  Исповедь. Кн. I, гл. V. Ср.: Пс. 31, 5.


[Закрыть]. Он хочет припомнить не только то, что делал и что, следовательно, могло быть видимо людьми, но даже то, что совершалось в глубине его души и потому было известно одному Богу.

Он вспоминает не только большие, но и малые грехи и заблуждения, по возможности перечисляет полученные от Бога милости и открывает те сокровенные пути, которыми Бог вел его ко спасению. Словом, он хочет составить верное понятие о том, какова душа его, может ли она бестрепетно предстать на Суд Божий.

Кончина блаженного последовала в 430 году и была связана со следующими событиями. Царь вандалов, Гензерик, с многочисленным воинством вторгся в Африку. Варвары вели себя хуже диких зверей и очень скоро превратили прекрасную страну в пустыню, умерщвляя всякого, не разбирая ни пола, ни возраста. Последние силы, остатки сопротивлявшегося войска были заключены в Иппоне. Глубоко чувствуя это несчастье, Августин, епископ Иппонийский, обратился с молитвой к Богу, прося его об освобождении города от врагов. Но и о том говорил он с Ним, что сам желал бы быть вызванным из этого мира. Он не дожил до исполнения первого прошения, но последнее было услышано.

* * *

Всю жизнь Августин оплакивал заблуждения своей молодости, и эта святая грусть слышится в каждом его размышлении. В них живо ощущаются то чувство благодатного умиления, то чувство горячей благодарности к Богу – Спасителю, то тихая, но глубокая скорбь о том, почему так поздно, почему не раньше познал он Господа. Не напрасно некоторые приравнивают размышления эти к богодухновенным псалмам Давидовым. Во многом могут наставить они и современного боголюбивого читателя.