Текст книги "В то далекое теплое лето"

Новый поворот

– И все же я не понимаю, Влад, как ты мог ошибиться, заряжая ружье.

– Что?! – Сошинский, сплюнув, щелчком отправил в костер недокуренную сигарету. – Вот, значит, как вы все ловко повернули, решили меня козлом отпущения сделать… Зря… Сразу предупреждаю: ничего у вас, ребятки, не выйдет, не на того напали.

– Оставь, Влад, отвечать теперь всем придется, – начал было Стас, но Сошинский зло оборвал:

– Вот и отвечайте на здоровье. Марго, конечно, хоть и редкостная стерва была, только убивать ее я не собирался, ну, может, переспать пару раз, так это другое дело…

– А кто здесь говорит об убийстве? – вмешался Артур. – Просто нелепая случайность…

– То есть это теперь так называется, – усмехнулся Влад. – Я тебе вот что скажу, красавчик, с оружием я дружу лет с шестисеми. Дед у меня всю жизнь охотником был, на кабана, на медведя ходил, ну и меня научил кое-чему. Я ружье собираю-разбираю за несколько минут с закрытыми глазами. А уж холостой патрон от боевого отличить, не при Наташке будет сказано, мне, что два пальца…

– Подожди, то есть ты хочешь сказать…

– Все, что хотел, я уже сказал. Я не мог ошибиться, я заряжал холостым, а вот как и почему он превратился в боевой, пусть объясняют другие. Мотать срок за кого-то я не собираюсь. Мне и незаконного хранения оружия хватит…

Повисла напряженная, давящая тишина, которую нарушил Шевелев:

– Это очень серьезное обвинение, Влад, я надеюсь, что ты хорошо подумал…

– Повторяю еще раз: я не мог ошибиться. И вот что самое интересное: патрон не отстрелили, не выбросили, я это уже проверил, – его просто заменили на боевой, правда, тот, кто это сделал, не учел одного обстоятельства – я не храню боевые и холостые вместе. Он этого не знал, а может, просто торопился и, чтобы не терять времени, сунул его в первую попавшуюся коробочку.

Ребята молча переглянулись. Одно дело – испугать девчонок, выстрелив холостым, и совсем другое – подменить патрон на настоящий…

– Но если это действительно так, – присвистнул Стас, – то, выходит, один из нас убийца! Чем же, да и кому могла насолить Ритка?

– А хоть бы и тебе, – тут же отозвался Сашка. – Или ты забыл, как она тебе по морде врезала?

– За такие слова, Санек, можно и ответить!

– Попробуй!

Стас угрожающе приподнялся, но Артур быстро вернул его на место:

– Насколько мне известно, у тебя, Александр, было не меньше оснований ненавидеть Марго, – как бы вскользь заметил он.

– Ну, подумаешь, сказанула… За это не убивают, – пожал плечами Сашка.

– Как знать, а вообще-то, если на то пошло, у каждого из нас были веские причины ненавидеть Озерцову.

– Но не каждый грозился ее убить, – сказал Андрей, в упор глядя на Жакова.

– Я не убивал, клянусь, я не убивал Ритку, – на побледневшего Бориса было жалко смотреть.

Наталья, не выдержав, вскинула опухшие от слез глаза:

– Да не убивал он ее, не мог, вы что, совсем ничего не понимаете, Борька же любит ее, то есть любил…

– От любви до ненависти, Наташ, как говорят, один только маленький шаг, – напомнил Влад. – Ты уверена, что Борис его не сделал?

Жаков вскочил, сжимая кулаки:

– За кого ты меня, черт возьми, принимаешь? И кто ты сам такой, чтобы меня в чем-то обвинять?! – Еще немного, и он бы набросился на Сошинского.

– Ребята, всё, хватит, перестаньте! – Наташа попыталась остановить их, но Борис грубо оттолкнул ее.

– Не вмешивайся. Мы ведь толком о них ничего не знаем. Так, случайные знакомые. А где работают, учатся, чем живут? Поверили на слово. Приключений нам захотелось, романтики. А романтика эта вот чем обернулась… Одну чуть не изнасиловали, вторую убили. Что молчите, сказать нечего?

– Сказать-то всегда что найдется, но надо ли? – спокойно произнес Андрей. – Про Наталью разговор отдельный, я виноват и знаю это. Что же касается Ритки, то мы тут все на равных. Может, кто-то из вас решил убрать девчонку моими руками. Ты будешь обвинять меня, я тебя, ну и что дальше?

– А что дальше, рассудит милиция, – вмешался Артур.

– Отсюда до деревни паромом нужно добираться, но паром у нас ходит раз в неделю и прибудет не раньше, чем через три дня, – предупредил Быстров.

– Значит, есть время…

– Перегрызться и порвать друг друга?

– Смысл? Попробуем сами во всем разобраться, – предложил Албанов и поспешно добавил: – Я имею в виду – цивилизованными методами.

– С помощью дедукции? – уточнил Шевелев. – Ну и кто у нас будет мистером Шерлоком Холмсом? Это не игра, Стас, пойми…

– Если Влад правду про патрон говорит, что он холостой вставлял, а кто-то заменил его на настоящий, то это самая настоящая игра, только правила в ней жестокие. Ритки больше нет, Андрею светит немаленький срок, а мы, все оставшиеся, являемся либо свидетелями, либо соучастниками, хоть так, хоть эдак, по уши в дерьме. Ты ж юрист, должен сечь разницу: неудавшаяся шутка здоровых балбесов, роковое стечение обстоятельств – и в результате трагический финал. Или заранее продуманное, хладнокровное убийство. Если так, убийца нас всех подставил. Вот только с какой целью? Избавиться от Марго без лишних хлопот? Тогда ее нужно было здорово ненавидеть. А если за всем этим стоит что-то другое?

– Как я понимаю, ты, Али, хочешь сказать, что убийство может оказаться не последним? – в гробовой тишине подвел итог Андрей.

– Маловероятно, – ответил за Стаса Артур. – Для начала нам надо понять мотив. Когда с мотивом разберемся, можно будет просчитать следующий шаг, а если повезет, то и определить, кто его сделает.

– Так значит, ты согласен со мной? – спросил Албанов.

– В принципе, да. Три дня – это очень много. За это время может что-то вспомниться, самое главное, не нафантазировать того, чего не было. Конечно, неплохо было бы попасть в деревню раньше, чем придет паром, сегодня, завтра… Но, как я понял, это исключено?

– Ага, – ответил Санек. – Река у нас широкая, да и течение сильное.

– А если плот сделать? – тихо предложила Наташа. – Ну, связать несколько бревен…

– И кто ж тебе бревна свяжет? – усмехнулся Быстров.

– Это нереально, Наташ, – пояснил Андрей. – У нас на всех два топора, небольшая ножовка и моток веревки. Чтобы свалить три-четыре дерева, да от сучьев обтесать, уйдет дня два, не меньше. При лучшем раскладе, еще полдня будем плыть. И что нам это даст? Хотя… – Он на мгновение задумался. – На отмели, за песчаной косой, есть лодка, она, правда, древняя, но можно попробовать.

– Давай! – обрадовалась Климова. Но ее перебил Стас:

– Сколько человек в ней поместятся?

– Ну, человека два, не больше, иначе потонет, она и так наполовину дырявая.

– А если один из них окажется убийцей?

– Тогда другому просто не повезет, – мрачно пошутил Влад.

– Ладно, ребята, как это не заманчиво, но лодка, похоже, отпадает, – сделал вывод Артур. – Под подозрением мы все и испытывать судьбу не будем. Дождемся парома. А за эти три дня попробуем по горячим следам восстановить картину вчерашнего, вплоть до самых мельчайших подробностей.

– Это как?

– А вот так: кто, где, когда, с кем, откуда, зачем и почему. Не знаю, конечно, что из этого получится, но давайте попробуем.

– Значит, я так понял, вопросы будешь задавать ты? – прищурился Влад.

– Ты правильно понял. Объяснить почему, или сам догадаешься?

– Из меня гадалка никудышная, лучше объясни…

– Хорошо. Во-первых, из всех вас я знаю только Стаса, да и то последний раз мы с ним виделись года три или четыре назад, остальные для меня, как с одной, так и с другой стороны, – никто, следовательно, в своих оценках я буду беспристрастным. Во-вторых, в отличие от вас я не планировал эту поездку заранее и оказался здесь чисто случайно.

– Это тем более настораживает, – вмешался Борис. – С чего это ты вдруг отказался от путевки в международный молодежный лагерь? Не каждый сможет, для этого надо быть либо очень эмоциональным человеком, либо просто взбалмошным авантюристом, хотя, по мне, это одно и тоже.

– А кто тебе сказал, что я отказался? – вполне искренне удивился Шевелев. – У меня заезд только через полторы недели…

– Вот это да! – присвистнул Жаков. – Тогда, пожалуйста, объясни мне, бестолковому, для чего надо было ломать всю эту комедию и отправляться в дорогу так рано?

– Ничего я не ломал, я просто собирался заехать на недельку в Кишинев, – возмутился Артур. – Ведь все равно по пути.

– Зачем?

– У нас парень один на потоке учится, так вот у его деда свой дом под Кишиневом, виноградники, ну и все прочее… Михай меня целый год в гости звал, рассказывал о красотах края и о том, как здорово там можно отдохнуть.

– И что же твой друг? Он ведь, наверное, до сих пор тебя ждет, думает, что случилось. Вдруг родителям твоим начнет звонить, перепугает их до смерти. Или ты в гости собирался без предупреждения?

– Да нет, незваный гость хуже татарина… Мишку я предупредил, я ему телеграмму дал, извини, мол, друг, планы изменились…

– Телеграмму?!

– Телеграмму, – уверенно подтвердил Артур и пояснил: – Ну, не сам дал – попросил проводницу, оставил ей денег и текст. Она пообещала.

– И ты поверил? – усомнился Быстров.

– Вообще-то, да. Зачем ей меня обманывать, у нее сын подрастает, тоже, может, кого-то попросит.

– Так, ясно, – перебил Влад. – С турпутевкой вроде бы разобрались, второй аргумент, почему остался, тоже вроде понятен, а третий у тебя есть?

– Есть и третий, – спокойно ответил Шевелев. – По сравнению с вами, Марго не успела мне досадить.

– А зачем сравнивать, в мире все относительно… – пожал плечами Андрей. – Одному и девятый вал нипочем, а другой в ложке чая может захлебнуться.

– Ко мне это не относится. Наши безобидные прогулки под луной никак не могли привести к «Американской трагедии».

– Насчет сроков вполне логично, почувствовать себя беременной она точно не успела, – усмехнулся Андрей. – К тому же у нас не Америка, – добавил он, искоса поглядывая на Наталью, залившуюся краской, что было видно даже в свете костра.

Ее смущение не укрылось и от Артура, глядя на девушку, он спросил:

– Еще у кого-нибудь будут ко мне вопросы?

– Ладно, Артур, кончай базар, по-моему, и так все ясно, – подвел итог Стас. – Будешь вести это дело, больше некому.

Возражений не последовало.

– Ну, «вести дело» сказано чересчур сильно, у меня нет таких полномочий, – поправил Стаса Шевелев. – Просто с вашей помощью я попытаюсь восстановить картину вчерашнего дня, и может быть, если получится, разобраться во всем по горячим следам. Ребята, только хочу сразу оговорить с вами одно условие – давайте без обид… Я сейчас немного соберусь с мыслями, а потом побеседую с каждым из вас по отдельности. Возможно, некоторые мои вопросы вам не понравятся или кого-то поставят в тупик, но раз уж мы завариваем всю эту кашу…

– То надо на них ответить, так? – закончил его мысль Борис.

– Да, – жестко подтвердил Артур. – Молчание или увиливание в сторону не в наших общих интересах. Я ведь не профессионал и могу по-своему расценить ваше нежелание сотрудничать.

– Конечно, – усмехнулся Албанов, – ведь это может направить следствие по ложному следу или вообще завести его в тупик.

– Ты, как всегда, прав, дружище, – кивнул Шевелев.

После обеда пошел дождь. Теплый летний ливень. В некоторых местах брезент намок и ослаб, и теперь сквозь швы в палатку мерно просачивалась вода. Наталья накинула валявшуюся рядом штормовку. Можно было бы перебраться в свою палатку, она была новее и прочней, но там все напоминало о Марго. Скомканное шерстяное одеяло, наспех брошенная поверх него синяя косметичка с рассыпавшимся набором теней, томик русской поэзии и витающий в воздухе нежный, до боли знакомый аромат французских духов… Было такое ощущение, что Ритка просто куда-то выскочила на минутку и вот-вот вернется обратно. Но она не придет. Утром Стас бережно подхватил на руки ее тело и вместе с Андреем перенес его в подвал старого замка, где даже в самый зной всегда очень холодно и не проникает свет. Наташа представила, как там лежит Ритка, и ей сделалось совсем уж невыносимо. Сколько раз, в запале, она сама была готова убить подругу, но зачем же так, по-настоящему?..

Стас и Артур молча сидели на своих спальниках. Борис неподвижно лежал, уставившись в потолок.

Не выдержав, девушка выбралась из палатки. Дождь лил как из ведра и в считанные секунды она промокла до нитки. Платье плотно облепило фигуру, но Наталья жадно подставляла лицо под секущие струи. Стало чуть-чуть полегче.

Из палатки выскочил Стас и, растянув над головой свою штормовку, сброшенную Натальей, закричал:

– Ты что, с ума сошла! Не дай бог воспаление легких схватишь, только этого нам не хватало! Живо иди переодеваться!

– Дождь же теплый, – попыталась возразить Климова. – И… все вещи у меня там… – она кивком указала на их вчера еще общее с Марго жилище.

Но Стас был неумолим.

– Значит, пойдем вместе, – сказал он.

Бесцеремонно впихнув Наташку в палатку, парень тут же стал растирать ее полотенцем, затем пригрозил, что если она не переоденется, то он сам стащит с нее мокрое платье.

Угроза подействовала.

– Выйди, – попросила Наталья, доставая из рюкзака ковбойку и джинсы.

– То-то же, – пробурчал Стас, задергивая за собой полог.

Вернулся он минут через пять, за ним подтянулись Артур и Влад.

– Что еще тут случилось? – хмуро спросил Сошинский. – Простудиться решила?

– Вот и я о том же талдычу, – сказал Албанов. – Давай, Наташка, забирайся под одеяло и лежи как мышь.

– Уж лучше я у вас…

– Нет, Нат, у нас сыро, и ты действительно свалишься.

– Али, я все равно здесь не останусь! – воскликнула девушка и покосилась на постель Озерцовой.

Ее полный отчаяния взгляд не укрылся от Шевелева.

– Наташ, Стас прав, тебе надо согреться и вообще отдохнуть. Давай так: мы сейчас все переберемся сюда, а когда дождь закончится, переставим нашу палатку под дерево, если что, там не так будет лить. А эту сложим, если захочешь, – сказал он, расправляя одеяло Марго и убирая в рюкзак ее разбросанные вещи.

– Зачем ты это делаешь?! – возмутилась Наташа и попыталась выхватить из рук Артура косметичку. – Оставь! И палатку не надо складывать, я тут останусь.

– Нат, – сказал Стас, беря ее за плечи и глядя прямо в глаза. – Риты больше нет, вещи ей уже не понадобятся. А нам тут еще три дня торчать. Нелегко это все, но давай не будем делать так, чтобы еще хуже стало. Я не позволю тебе простудиться и слечь с температурой. В конце концов, я обещал твоей маме доставить тебя домой живой и здоровой…

– Ладно, ребята, пойду-ка я к себе, – подал голос Влад. – А ты, на-ка вот, глотни, чтобы действительно не разболеться – он протянул Климовой металлическую фляжку в кожаном чехле.

– Это что, водка? – поинтересовался Артур.

– Обижаешь, – усмехнулся Сошинский, – чистый спирт. У вас в термосе случайно не осталось чая?

– Вроде есть, но он уже остыл…

– Ничего, чтобы разбавить, пойдет.

– Я не буду, – категорически заявила девушка.

– У нас Наталья крепче шампанского на Новый год ничего сроду не пила, – пояснил Стас под ее уничтожающим взглядом. – Ну, может, еще полбокала на Восьмое марта и в день рождения выпьет.

– Ничего, сейчас мы это поправим, пей давай, – Влад, поднес ей к губам кружку. – Но только сначала сделай пару раз вдох-выдох и задержи дыхание, а потом быстро два или три маленьких глотка, и постарайся некоторое время ртом не дышать, только носом. Не бойся. И здоровье сохранишь, и Ритку заодно помянешь…

– Но я не хочу! – девушка заозиралась по сторонам, ища поддержки, но поддерживать ее никто не собирался.

– Может, все помянем, по кругу? – предложил Стас.

– Давай, – кивнул Артур. – За Борисом сходить?

– Не надо, не тревожь его… А где Андрей, Сашка?

– Ну, Андрюхе я уже дал неразбавленного, граммов тридцать, он сейчас вырубился и спит, а Санек за ним приглядывает…

Наталья взяла кружку, зажмурилась, торопливо сделала несколько глотков и, закашлявшись, передала Албанову. По телу разлилось блаженное тепло, с непривычки голова пошла кругом, перед глазами все поплыло. Артур помог ей устроиться поудобнее, заботливо укутал одеялом; голоса ребят сделались тише, и через некоторое время она провалилась в глубокий, беспробудный сон.

Откинув тряпичный полог, Наталья осторожно зашла в комнату и огляделась. Жилище атамана оказалось на удивление скромным, но чистым. У задернутого ситцевой занавеской окна – небольшой кованый сундук – и казна и гардероб одновременно, чуть поодаль – деревянный топчан с соломенным тюфяком, застеленным овчинным тулупом, массивный дубовый стол посреди и несколько таких же массивных табуреток рядом – вот и вся обстановка. Из роскоши – пушистый ковер неопределенной расцветки на полу, наверное персидский, да резной ларец красного дерева на столе.

Сгорая от любопытства, Климова приоткрыла его. Там было несколько занятных вещиц: нить розового жемчуга, тяжелый мужской перстень с неправдоподобно большим изумрудом и тоненькая золотая цепочка с овальным черным медальоном. Полюбовавшись жемчугом, Наталья взяла медальон. Он был гладкий и приятный на ощупь. Девушка задумчиво провела по теплому камню пальцем и вдруг, повинуясь странному, непонятно откуда нахлынувшему чувству, что она уже делала это, легонько надавила на боковую поверхность. С тихим мелодичным щелчком крышка откинулась. Внутри был искусно выполненный в эмали портрет незнакомки. Куда там Ритке с ее жалкими потугами быть первой красавицей… Безукоризненно правильные черты лица, крупные каштановые локоны, дрогнувшие в загадочной улыбке чувственные губы и отрезвляюще холодные, ледяные искорки небесно-голубых очей. Красавица была королевой, но королевой снежной…

– Нравится? – Карецкий приблизился, как всегда, неожиданно.

Наталья вздрогнула.

– Я не хотела… я просто искала тебя….

– Оставь, Natalie, – лениво отмахнулся разбойник. – Все женщины очень любопытны, и ты не исключение.

– А она? – спросила Наталья, оправляясь от испуга и кивком указывая на портрет.

– Я же сказал – все.

– Я не о том, кто она?

– Она умерла… давно, очень давно. Тебя тогда еще не было, – помрачнел Алексей.

– А тебя?

Он странно усмехнулся:

– И меня, наверное, тоже.

Девушка молча положила медальон на место и захлопнула ларец.

– Так зачем ты меня искала? – как ни в чем не бывало, осведомился Карецкий и, увлекая за собой Наталью, упал на топчан. – Признаться, чертовски рад тебя видеть. – Губы атамана нежно коснулись ее волос. – У тебя еще что-то случилось?

– Пока нет, – полулежать на жестком топчане было жутко неудобно, но девушка не спешила отстраниться.

– Пока? – переспросил он.

Наталья кивнула.

– Алексей, я не понимаю, что происходит, я боюсь. Мне кажется, я схожу с ума, и многие с этим согласны. Я живу нереальной жизнью… А вдруг я действительно ничего не помню и это я на самом деле убила Марго?

– Тебя пугают наши встречи?

– Почему я тебя вижу, а другие – нет?

Карецкий на миг разжал объятья, с хрустом потянулся и вдруг, хищно прищурившись, опрокинул ее навзничь, с силой впиваясь в губы. Боль прокушенной губы отрезвила девушку, заставив сопротивляться.

– Пусти, – простонала она, чувствуя, что слабеет под натиском его безудержной пугающей страсти, а тело предательски льнет к нему, повинуясь желанию.

– Как скажешь, – прохрипел Алексей, приподнимаясь. – Прости, но для духа я, наверное, слишком материален…

– Да, наверное, – согласилась пунцовая от смущения Наталья. Вскочив, она ахнула и торопливо прикрыла руками обнаженную грудь. «Когда же он успел, или я до такой степени потеряла голову от одних только его прикосновений, что ничего не заметила?» – подумала девушка, лихорадочно нашаривая непослушными пальцами мелкие пуговички блузки. На атамана она старалась не смотреть. А Карецкий, подойдя к столу, взял кружку, плеснул из кувшина холодного кваса и, жадно отхлебнув несколько глотков, принялся с интересом наблюдать за ней.

Справившись с блузкой, Наташка подняла глаза. Атаман ободряюще усмехнулся.

– Ты знаешь, Натали, – обратился он к ней, – я в своей жизни понял лишь одну истину: мир вовсе не так прост, как нам кажется, случайностей в нем нет, и одна ошибка непременно влечет за собой другую, так или иначе, все возвращается на круги своя. Может быть, наша встреча и есть долгожданное возвращение?

– Я бы непременно согласилась с тобой, если бы не одно маленькое, но такое весомое «но»: мы живем в разных эпохах, и наша встреча выходит за грани разумного.

– Но эти грани установили люди, а мы все ходим под Богом, – живо отпарировал Алексей и лукаво добавил: – А вообще-то, если ты не против, я готов продолжить…

– Что продолжить? – не поняла она.

– Продолжить доказывать свою телесность. Так на чем мы остановились? – сказал он, подходя вплотную.

– Я тебе и так верю, – вспыхнула девушка.

– Ну зачем же так поспешно отвечать? – усмехнулся Алексей и властно притянул ее к себе. – Доказательства ведь бывают разные. Как ты посмотришь на это. – Он отстранился и вынул из ларца жемчужное ожерелье.

– Это мне? – растерянно спросила Наташа.

– Да. – Видя ее замешательство, атаман уточнил: – Или тебе не нравится жемчуг?

– Нет, жемчуг просто великолепен, я никогда такого не видела и, наверное не увижу… Но я не могу принять его, – с сожалением ответила девушка.

– Почему?

– Во-первых, это безумно дорогая вещь, особенно в моем мире…

– А во-вторых?

– А во-вторых, каждая дорогая вещь кому-то когда-то принадлежала…

– Тем не менее, – перебил Алексей, – это не помешало тебе отправиться на поиски моего клада, где полным полно безумно дорогих вещей, за каждой из которых тянется кровавый след прежних владельцев. – Пресекая дальнейшие возражения, он отрезал: – На этом ожерелье нет греха, оно принадлежит мне по праву, и я волен делать с ним все, что захочу. А я хочу подарить его тебе. Ты позволишь? – не столько спрашивая, сколько утверждая, осведомился Карецкий. Его пальцы мягко коснулись шеи, и девушка ощутила сладостный трепет.

Украшение еще больше подчеркнуло бархатистый румянец кожи и хрупкую чистоту юности. Карецкий был доволен, Наталья, признаться, тоже, но один вопрос продолжал мучить ее, не давая покоя:

– Алексей, а медальон…

– Дался он тебе, – не скрывая раздражения, осадил атаман, но девушка продолжила:

– На нем тоже нет греха?

– Грешны только люди, а побрякушка – она и есть побрякушка, ни души, ни сердца.

– Но я думала… – Наталья растеряно коснулась жемчужин.

– Мало ли что ты подумала. Никогда не верь разбойникам.

– Но должна же я кому-то верить! – в отчаянье воскликнула девушка. – Если не в своем двадцатом веке, то хотя бы здесь! – на глаза навернулись непрошеные слезы обиды.

– Прости, Натали, я переборщил, – ласково обнял ее Карецкий. – Слово атамана крепкое, верь мне. А что касается твоих страхов, то ничего не бойся, я никому и никогда не позволю обидеть тебя…

– Но ты же не всегда сможешь быть рядом со мной…

– Твоя правда, – согласился он и, что-то взвесив, зычно позвал:

– Никита!

Черноглазый красавец не замедлил явиться:

– Звал, атаман?

Алексей кивком указал на девушку:

– Отныне головой за нее отвечаешь, чтоб ни один волос…

– Да я жизни за Наталку не пожалею, я теперича, словно цепной пес, ни на шаг от нее не отойду, – горячо заговорил Никита.

Карецкий нахмурился.

– Ну, жизнь мне твоя, положим, еще пригодиться, на рожон зря не лезь, удальство здесь без надобности, а вот про пса ты верно заметил: если хоть пальцем ее тронешь – пристрелю, как бешеную собаку, не посмотрю, что кровник.

– Обижаешь, барич, – сверкнул белозубой улыбкой холоп и тут же прикусил язык, чувствуя, что брякнул раньше что-то лишнее. Но слово не воробей – вылетит, не поймаешь.