Текст книги "Царевна-лягушка. Невеста для Кощея"

Царевна-лягушка (Русская народная сказка). Невеста для Кощея (Елена Кёрн)

© Кёрн Е., 2023

© Бугун А., иллюстрации, 2023

© Издательство «Союз писателей», оформление, 2023

© ИП Соседко М. В., издание, 2023

Царевна-лягушка
Русская народная сказка

В некотором царстве, в некотором государстве жил да был царь с царицею; у него было три сына – все молодые, холостые, удальцы такие, что ни в сказке сказать, ни пером написать; младшего звали Иван-царевич. Говорит им царь таково слово:

– Дети мои милые, возьмите себе по стрелке, натяните тугие луки и пустите в разные стороны; на чей двор стрела упадёт, там и сватайтесь.

Пустил стрелу старший брат – упала она на боярский двор, прямо против девичья терема; пустил средний брат – полетела стрела к купцу на двор и остановилась у красного крыльца, а на том крыльце стояла душа-девица, дочь купеческая; пустил младший брат – попала стрела в грязное болото, и подхватила её лягуша-квакуша.

Говорит Иван-царевич:

– Как мне за себя квакушу взять? Квакуша не ровня мне!

– Бери! – отвечает ему царь. – Знать, судьба твоя такова.

Вот поженились царевичи: старший на боярышне, средний на купеческой дочери, а Иван-царевич на лягуше-квакуше. Призывает их царь и приказывает:

– Чтобы жёны ваши испекли мне к завтрему по мягкому белому хлебу.

Воротился Иван-царевич в свои палаты невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

– Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? – спрашивает его лягуша. – Аль услышал от отца своего слово неприятное?

– Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал тебе к завтрему изготовить мягкий белый хлеб.

– Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!

Уложила царевича спать да сбросила с себя лягушечью кожу – и обернулась душой-девицей, Василисой Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:

– Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь, приготовьте мягкий белый хлеб, каков ела я, кушала у родного моего батюшки.

Наутро проснулся Иван-царевич, у квакуши хлеб давно готов – и такой славный, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать!

Изукрашен хлеб разными хитростями, по бокам видны города царские и с заставами.

Благодарствовал царь на том хлебе Ивану-царевичу и тут же отдал приказ трём своим сыновьям:

– Чтобы жёны ваши соткали мне за единую ночь по ковру.

Воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

– Ква-ква, Иван-царевич! Почто так кручинен стал? Аль услышал от отца своего слово жёсткое, неприятное?

– Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка приказал за единую ночь соткать ему шёлковый ковёр.

– Не тужи, царевич! Ложись-ка спать-почивать; утро вечера мудренее!

Уложила его спать, а сама сбросила лягушечью кожу – и обернулась душой-девицей, Василисою Премудрою; вышла на красное крыльцо и закричала громким голосом:

– Мамки-няньки! Собирайтесь, снаряжайтесь шёлковый ковёр ткать – чтоб таков был, на каком я сиживала у родного моего батюшки!

Как сказано, так и сделано. Наутро проснулся Иван-царевич, у квакушки ковёр давно готов – и такой чудный, что ни вздумать, ни взгадать, разве в сказке сказать. Изукрашен ковёр златом-серебром, хитрыми узорами. Благодарствовал царь на том ковре Ивану-царевичу и тут же отдал новый приказ, чтобы все три царевича явились к нему на смотр вместе с жёнами. Опять воротился Иван-царевич невесел, ниже плеч буйну голову повесил.

– Ква-ква, Иван-царевич! Почто кручинишься? Али от отца услыхал слово неприветливое?

– Как мне не кручиниться? Государь мой батюшка велел, чтобы я с тобой на смотр приходил; как я тебя в люди покажу!

– Не тужи, царевич! Ступай один к царю в гости, а я вслед за тобой буду, как услышишь стук да гром – скажи: это моя лягушонка в коробчонке едет.

Вот старшие братья явились на смотр с своими жёнами, разодетыми, разубранными; стоят да с Ивана-царевича смеются:

– Что ж ты, брат, без жены пришёл? Хоть бы в платочке принёс! И где ты этакую красавицу выискал? Чай, все болота исходил?

Вдруг поднялся великий стук да гром – весь дворец затрясся; гости крепко напугались, повскакивали с своих мест и не знают, что им делать; а Иван-царевич говорит:

– Не бойтесь, господа! Это моя лягушонка в коробчонке приехала.

Подлетела к царскому крыльцу золоченая коляска, в шесть лошадей запряжена, и вышла оттуда Василиса Премудрая – такая красавица, что ни вздумать, ни взгадать, только в сказке сказать! Взяла Ивана-царевича за́ руку и повела за столы дубовые, за скатерти браные.

Стали гости есть-пить, веселиться; Василиса Премудрая испила из стакана да последки себе за левый рукав вылила; закусила лебедем да косточки за правый рукав спрятала. Жёны старших царевичей увидали её хитрости, давай и себе то ж делать. После, как пошла Василиса Премудрая танцевать с Иваном-царевичем, махнула левой рукой – сделалось озеро, махнула правой – и поплыли по воде белые лебеди; царь и гости диву дались.

А старшие невестки пошли танцевать, махнули левыми руками – забрызгали, махнули правыми – кость царю прямо в глаз попала! Царь рассердился и прогнал их нечестно.

Тем временем Иван-царевич улучил минуточку, побежал домой, нашёл лягушечью кожу и спалил её на большом огне. Приезжает Василиса Премудрая, хватилась – нет лягушечьей кожи, приуныла, запечалилась и говорит царевичу:

– Ох, Иван-царевич! Что же ты наделал? Если б немножко ты подождал, я бы вечно была твоею; а теперь прощай! Ищи меня за тридевять земель, в тридесятом царстве – у Кощея Бессмертного.

Обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Иван-царевич горько заплакал, помолился богу на все на четыре стороны и пошёл куда глаза глядят. Шёл он близко ли, далеко ли, долго ли, коротко ли – попадается ему навстречу старый старичок:

– Здравствуй, – говорит, – добрый молодец! Чего ищешь, куда путь держишь?

Царевич рассказал ему своё несчастье.

– Эх, Иван-царевич! Зачем ты лягушью кожу спалил? Не ты её надел, не тебе и снимать было! Василиса Премудрая хитрей, мудрёней своего отца уродилась; он за то осерчал на неё и велел ей три года квакушею быть. Вот тебе клубок; куда он покатится – ступай за ним смело.

Иван-царевич поблагодарствовал старику и пошёл за клубочком. Идёт чистым полем, попадается ему медведь.

– Дай, – говорит, – убью зверя!

А медведь провещал ему:

– Не бей меня, Иван-царевич! Когда-нибудь пригожусь тебе.

Идёт он дальше, глядь, – а над ним летит селезень; царевич прицелился из ружья, хотел было застрелить птицу, как вдруг провещала она человечьим голосом:

– Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сама пригожусь.

Он пожалел и пошёл дальше. Бежит косой заяц; царевич опять за ружьё, стал целиться, а заяц провещал ему человечьим голосом:

– Не бей меня, Иван-царевич! Я тебе сам пригожусь.

Иван-царевич пожалел и пошёл дальше – к синему морю, видит – на песке лежит, издыхает щука-рыба.

– Ах, Иван-царевич, – провещала щука, – сжалься надо мною, пусти меня в море.

Он бросил её в море и пошёл берегом.

Долго ли, коротко ли – прикатился клубочек к избушке; стоит избушка на куриных лапках, кругом повёртывается. Говорит Иван-царевич:

– Избушка, избушка! Стань по-старому, как мать поставила, – ко мне передом, а к морю задом.

Избушка повернулась к морю задом, к нему передом. Царевич взошёл в неё и видит: на печи, на девятом кирпичи, лежит баба-яга костяная нога, нос в потолок врос, сопли через порог висят, титьки на крюку замотаны, сама зубы точит.

– Гой еси, добрый молодец! Зачем ко мне пожаловал? – спрашивает баба-яга Ивана-царевича.

– Ах ты, старая хрычовка! Ты бы прежде меня, доброго молодца, накормила-напоила, в бане выпарила, да тогда б и спрашивала.

Баба-яга накормила его, напоила, в бане выпарила; а царевич рассказал ей, что ищет свою жену Василису Премудрую.

– А, знаю! – сказала баба-яга. – Она теперь у Кощея Бессмертного; трудно её достать, нелегко с Кощеем сладить: смерть его на конце иглы, та игла в яйце, то яйцо в утке, та утка в зайце, тот заяц в сундуке, а сундук стоит на высоком дубу, и то дерево Кощей как свой глаз бережёт.

Указала яга, в каком месте растёт этот дуб; Иван-царевич пришёл туда и не знает, что ему делать, как сундук достать?

Вдруг откуда не взялся – прибежал медведь и выворотил дерево с корнем; сундук упал и разбился вдребезги, выбежал из сундука заяц и во всю прыть наутёк пустился; глядь – а за ним уж другой заяц гонится, нагнал, ухватил и в клочки разорвал. Вылетела из зайца утка и поднялась высоко-высоко; летит, а за ней селезень бросился, как ударит её – утка тотчас яйцо выронила, и упало то яйцо в море.

Иван-царевич, видя беду неминучую, залился слезами; вдруг подплывает к берегу щука и держит в зубах яйцо; он взял то яйцо, разбил, достал иглу и отломил кончик: сколько ни бился Кощей, сколько ни метался во все стороны, а пришлось ему помереть!

Иван-царевич пошёл в дом Кощея, взял Василису Премудрую и воротился домой. После того они жили вместе и долго и счастливо.

Невеста для кощея
Елена Кёрн

Глава 1

– Скажи, а умирать больно? – тишину пространства нарушил мелодичный гортанный голос. Вековой лес замер, ожидая, какой будет ответ. Мужчина обернулся и хмуро посмотрел за спину.

Она была ещё ребёнком, только-только входящим в пору юности. Её тонкий стройный стан и лёгкая походка восхищали всех, кто жил с ней рядом. Весёлый смех и задорная искринка в глазах дарили тепло и заботу тому, кто попадался ей. Она была любимицей деревни.

Вдохнув и выдохнув со свистом, мужчина сипло ответил:

– Не думаю, что это больно. Да и стоит тебе сейчас об этом думать? – Повернувшись, снова двинулся среди вековых деревьев.

* * *

В этот год засуха опять настигла деревню Опухлики. Вот уже пятый год люди не могли запастись зерном, овощами да лесными плодами. Истощали, изголодались, озлобились жители, злыми глазами смотрели на жизнь и путников, которые забредали из леса. Всё реже и реже стали появляться здесь сторонние люди. Весть о недоброжелательности жителей быстро достигла пределов.

И стали Опухлики жить в добровольном изгнании. Как только они не задабривали богов, какие только дары не подносили. А не приходили боги на помощь людям. Испытывали их. Отчаялись люди. Что делать, как им изменить ситуацию? И вот в канун зимнего солнцестояния старосте приснился сон. Пришёл к нему Кощей и молвил, что поможет деревне, если приведут они ему самую молодую деву, в которой дремлет великая сила.

В холодном поту проснулся староста на следующий день, праздник был испорчен. Чернее тучи ходил староста, и люди Опухликов старались не попадаться ему на глаза. Прошли празднества, Опухлики утихомирились, и потянулись будни. Пришёл Карачун, ударил посохом, и заледенела деревня. Всякое действие делалось медленно и неохотно. Мор стоял у околицы и удовлетворённо потирал руки, ожидая своего часа. Не выдержал староста и собрал жителей деревни. Когда все собрались, он рассказал сон, который ему приснился.

Молчали люди, что тут можно было сказать? Медленно все собравшиеся повернулись к главе рода Яград.

Мистислав Яград был отцом многочисленного семейства. Его род был одним из самых многочисленных в Опухликах и близлежащих сёлах. Жил Мистислав зажиточно, помогал сельчанам как мог. Никогда ничего не просил взамен своей помощи. И дети его держали пример с него. Все любили и уважали его. Только одна беда была у Мистислава: все дети были у него мужского пола. А он просил Ладу, матушку, чтобы подарила она ему дочь.

Четырнадцать вёсен назад вымолил Мистислав дочь. Родилась красавица, его Ясна. Всем она была хороша: и тихим нравом, и гибким станом, красотой славилась далеко от Опухликов. А какая мастерица да хозяйка была! Не нарадовались родители на неё. Братья берегли да одаривали подарками.

Мистислав резко замотал головой и тихим рёвом сказал:

– И не помышляйте, друже, не отдам. Сам умру, но не отдам.

Поникли головы у сельчан, но не смели перечить они Мистиславу, поскольку каждый из них не отдал бы своего чада. С тех пор прошла половина года, наступило лето. Жизнь в Опухликах стала ещё хуже, даже малого урожая не смогли собрать люди. Пришёл староста к Мистиславу, разговор был тяжёлый для обоих, да деваться некуда было.

Наутро повёл Мистислав дочь в затерянное место. Место это было глухое, редко кто к нему забредал, звери лесные да птицы обходили его стороной. Находилось оно за вековым лесом, возле одинокого утёса, там, где брала своё начало Быстрюга.

Шли долго, но любой путь подходит к концу, и Мистислав с дочерью дошёл. Быстрюга весело пенилась из больших валунов, примостившихся у одинокого утёса. Ясна села на камень поменьше рядом с водой. Мистислав поцеловал её в лоб, бросил долгий взгляд, чтобы запечатлеть образ, и отвернулся. Резко направился в лес, скрылся за деревьями, не позволив себе обернуться.

Ясна, не привыкшая сидеть без дела, набрала ромашек, которые росли тут же, и стала плести венок. Тишина нарушалась только плеском воды да жужжанием насекомых. Подняв в очередной раз взгляд от работы, она увидела недалеко от себя высокого худощавого мужчину. Он был средних лет, как её брат Добрыня. Лицо было угловатым, ярко выделялись скулы, пронзительные карие глаза смотрели зорко, тонкие губы были изогнуты в полуулыбке. Русые густые волосы на голове были взъерошены. Ясна почувствовала сильное внутреннее волнение, и кровь бросилась ей в лицо. Она впервые осталась наедине с незнакомым мужчиной.

– Ты боишься меня? – глубокий голос мужчины врезался в пространство. И тут же вода вспенилась, трава пригнулась, деревья зашелестели. Ясна смотрела на мужчину и не могла отвести взгляд. И не потому, что он заворожил её, а просто она была поражена им. Заглянув в себя, она ответила:

– Да! Я боюсь.

В глазах мужчины проскочило уважение к этому ещё ребёнку, который, не лукавя, ответил ему. И к той силе внутри неё, которая ещё спала бутоном.

– Сколько тебе вёсен?

– Через месяц будет пятнадцать. – Быстрюга тут же плеснула на валун. Это не укрылось от мужчины.

– Пойдёшь со мной?

Ясна опустила глаза и тихим полушёпотом ответила:

– Пойду.

Мужчина смотрел на неё пристально и долго. От него не укрылись мысли девушки, которые она не в силах была сдержать.

Кощей был самым младшим сыном Чернобога. Отец души не чаял в своём любимце. При рождении Кощей получил небывалую силу, он был одним из величайших колдунов, ему дано было право наказывать и вразумлять потомков своих. Он был честолюбив, но не терпел лицемерия. Его поступки всегда основывались на справедливости, и наказание длилось столько, сколько ему было положено. Он был Владыкой мрака и проживал в Лунном чертоге. Все тёмные, светлые боги и подмастерья признали его право верховодить. Отец был горд, что чадо оценили по его достоинствам, а не родственным связям. Частенько Чернобог гостевал в Лунном чертоге и наслаждался общением с сыном. Вот и сейчас час встречи наступил, и Чернобог гостил в Лунном чертоге.

– Ты боишься умереть. И между тем всё же соглашаешься пойти со мной, – то ли задавая вопрос, то ли утверждая, неожиданно произнёс Кощей. Ясна кивнула, в глазах светилась неистовая решимость. Кощею всё больше нравилась эта полудевушка-полуребёнок.

– Ну что ж, тогда пошли. – И Кощей протянул руку. Она робко дотронулась до его пальцев, и мир померк в её глазах.

В этот миг над землёй сверкнула молния. Мистислав уже дошёл до деревни. Увидев молнию, он упал на землю, как подкошенный, и зарыдал в голос. В следующее мгновение с неба упали первые капли благодатного дождя.

Глава 2

– Где моя невестушка? – Чернобог ворвался в огромный зал. Кощей, стоявший у большого окна в пол, даже не обернулся.

– Ты слишком громогласен, отец. Сродни своему брату.

Чернобог гоготнул и сразу же ответил:

– Мы же родственники, ребёнок. Значит, похожи. Как и ты со своими братьями.

– Не говорите мне о них, отец, – нервно бросил Кощей.

– Так и не приняли твой выбор? – Кощей нервно дёрнул плечом.

Неожиданно в окне появилась Ясна, она несла корзинку, в которой были луговые цветы. Чернобог обратил на неё внимание.

– Невестушка бледна. Не то что в первый день нашего знакомства.

Перед глазами пронеслись недавние воспоминания.

Как только Ясна появилась в подлунном мире, она была поражена. Те же деревни, поля, люди, работающие на них. День сменялся ночью. Всё так, как было там, где она прожила всю жизнь, единственное отличие – нет солнца, а лишь тусклое светило, меркнувшее к концу дня.

На пороге чертога стоял высокий широкоплечий мужчина со жгучими чёрными глазами и волосами.

– Так-так, – с прищуром сказал мужчина. – Новенькая?

– Нет, отец, – голос Кощея звучал с хрипотцой. – Это моя невеста, Ясна.

Девушка подняла глаза и взглянула на грозного бога. Чернобог ощутил волну силы, обратившуюся для него в мурашки по телу, и удивлённо вскинул брови, обратил свой взор на сына.

Вечером того же дня состоялся званый ужин, собравший всю семью вместе. На нём присутствовали также родственники. Атмосфера царила напряжённая. Впоследствии Ясне объяснили, что существовал давний семейный конфликт, который был разрублен решением Кощея. Он всегда рос непокорным. Но сейчас превзошёл самого себя. У него была уже наречённая, но Кощей сам предпочёл найти невесту. Его братья были взбешены и настроены против. Они не понимали, как можно взять в жёны себе неровню. Ещё так, поразвлекаться, то это было возможно. Неостывающий спор и давление по этому поводу не умолкали уже много времени. После ужина Ясна сидела в гостиной, ожидая, когда её позовут. К ней подошла среднего роста стройная улыбчивая девушка, её чёрные волосы были заплетены в тугую косу.

– Ты растеряна? – Девушка села напротив.

– Я думала, я сегодня умру. – Ясна подняла свои голубые глаза на девушку. Та сдержанно улыбнулась. Но, вглядевшись во взгляд, отшатнулась.

– Как тебя зовут? – между тем спросила Ясна.

– Морена.

– Ты… О-о-о… – только и смогла вымолвить Ясна. Стук упавшего кувшина оборвал разговор, и обе повернулись, в дверях стоял Кощей.

С тех пор прошёл месяц, Ясна стала привыкать, хотя по-прежнему тосковала по солнцу и отцу. Здесь её также полюбили за её кроткий нрав и доброе сердце. Каждый вечер Кощей развлекал её разговорами и потихоньку обучал колдовству и принципам мира.

Венчание было назначено в последний день второго месяца. За этот период человек привыкает к новой жизни. Вот и Ясна привыкала. Ушла былая живость, яркие краски, девушка стала спокойнее и увереннее в себе. Медленно, но верно Ясна преображалась. Её внутренний цветок силы постепенно расцветал.

Дни шли за днями, отношение Ясны к Кощею постепенно, но неуклонно менялось с благоговейного страха на уважение и симпатию. И вот наступил такой день, когда Ясна уверенно почувствовала, что любит своего жениха. До венчания осталось совсем немного. Постепенно начались приготовления. Лунный чертог преображался, наряжался, украшался.

Только двое в подлунном мире так и не приняли Ясну к этому времени. При встрече со старшими братьями Горыном и Вием Ясна слышала в свою сторону только колкие насмешки и уколы. Она была спокойна и старалась не раздражать их. Но будущие родственники не оставляли её в покое.

– Тебе неприятно общение с моей семьёй? – однажды спросил Кощей у Ясны.

– С чего ты взял? – удивилась Ясна. Со свёкром она сразу же нашла общий язык, и он был доволен выбором отпрыска.

– Я имею в виду братьев, – уточнил Кощей.

– Ты не прав. – Ясна посмотрела своими чистыми голубыми глазами на Кощея. – К ним просто надо найти подход, – улыбнулась она.

Кощей лишь погладил её по голове и вышел из комнаты. Но братья не желали сдаваться и каждый раз, уединившись с Владыкой, вели разговор о разрыве временных уз. Он же молчал на все их ухищрения и уловки.

Время, как речка Быстрюга, пенилось и бежало вперёд. И вот уже осталась неделя. Последняя неделя – и жизнь Ясны изменится навсегда. Она ходила грустная и тихая. Кощей не узнавал её. Так прошло два дня, и он не выдержал. На следующий день он нашёл Ясну в беседке.

– Ты грустна. В чём дело?

– Я скучаю по семье. Ты в кругу неё, а я одна. – Кощей взял её руку в свою.

– Но ты стала частью этой семьи. – Он заглянул ей в глаза.

– Я приняла твою семью, – мягко ответила Ясна, – но и я тоже не сирота. У меня есть родители и братья.

– Я не могу позволить, чтобы ты ушла, – голос Кощея зазвенел холодом.

– Я и не прошу тебя об этом, – грустно ответила она. После недолгого молчания, что-то решив для себя, Кощей продолжил:

– Я ведь должен сделать подарок своей будущей жене, – Кощей с прищуром посмотрел на неё, – и поэтому я устрою разговор с твоей семьёй. – Глаза Ясны зажглись радостью.

Весь день Ясна с радостными глазами гуляла по окрестностям. Люди радовались вместе с ней, словно солнышко пришло ненадолго в подлунный мир.