Текст книги "Как мама была маленькой. Книга для дружбы детей и родителей"

Глава 2
Как Маленькая Мама отнимала игрушки

Все подумали: это хорошо, что Маленькая Мама больше не будет, но все же было бы интересно узнать, о чем идет речь.

И они узнали.

Что они узнали?.. Честно говоря, ничего хорошего они не узнали… Но давайте по порядку.

С того времени, как Маленькая Мама впервые пришла в детский сад прошло три-четыре дня, или два дня, или неделя, не больше. Но Маленькая Мама была неглупая девочка. Она быстро поняла: что-то не то происходит.

Раньше ее никогда не будили. Если мама утром убегала в институт, то дома был кто-то из бабушек. Она просыпалась и чувствовала запах блинчиков. Главная бабушка кормила ее блинчиками с вареньем, трогала губами лоб, говорила: «Давай на всякий случай померяем температуру».

Когда дома была Вторая бабушка, было иначе. Вторая бабушка кричала: «Тихо! Слушай меня! Вставай! Не хочешь вставать? Слушай меня! Лежать!» На завтрак всегда были макароны с сыром или бутерброд с сыром. Плохо ли? Конечно, неплохо! Очень хорошо! У Маленькой Мамы была хорошая жизнь.

Но теперь наступили иные времена. Мало того, что Маленькую Маму будили, так ее еще заставляли саму надевать колготки! Она натягивала колготки до колен и замирала. Сидела на кровати, смотрела в стену. Приходила Ляля, поднимала ее за колготки и трясла, чтобы она получше вставилась в колготки.

Затем ее причесывали, быстро-быстро, раз-раз, щеткой туда, щеткой сюда… Щетка больно застревала в кудряшках. О-о, эти ее кудри! Маленькая Мама возненавидела свои кудри. Лучше бы ей быть лысой!

Затем они с мамой неслись в детский сад, чтобы успеть на завтрак. На завтрак нельзя было опаздывать! Воспитательница думала, что мир перевернется, если кто-то опоздает на завтрак. Поэтому нельзя было опаздывать.

На завтрак была манная каша и какао. Завтракать дома было нельзя, чтобы не испортить аппетит. Но какой аппетит мог быть у человека на манную кашу комками? А на какао с пенкой?! Детей ругали, если они оставляли на тарелке недоеденную кашу. Но Маленькую Маму не ругали, потому что она сбрасывала кашу за батарею. Она очень удобно сидела с краю стола рядом с батареей.

Маленькая Мама никак не могла привыкнуть к тому, что у нее в детском саду нет ничего своего. КАК, скажите пожалуйста, играть с куклой, если она не твоя? Ты полюбишь ее, признаешь своей, а она признает тебя, – и тут-то воспитательница скажет: «Поиграла, теперь дай поиграть другим!»

Однажды девочка взяла куклу, которую Маленькая Мама себе приглядела, и вывернула кукле ногу. Это вот, по-вашему, что? Маленькая Мама сама хотела вывернуть кукле ногу!

У человека в детском саду должны быть какие-нибудь родные вещи. В шкафчике Маленькой Мамы лежал мешочек с ее родными вещами: кофточка на случай, если будет холодно, кофточка на случай, если станет жарко. Пупсик на случай, если Маленькой Маме захочется поиграть с пупсиком. И студенческий билет Ляли с фотографией на случай, если Маленькая Мама очень сильно по ней соскучится.

Итак, Маленькая Мама ходила в детский сад три-четыре дня, или два дня, или неделю, не больше. В любом случае, это была пятница.

В пятницу вечером Ляля пришла в детский сад, и смотрит, что-то необычное происходит. Ее поджидают воспитательница, заведующая детским садом, нянечка и повариха. Ляля сразу же заподозрила что-то плохое. Она ни на минуту не подумала, что воспитательница, заведующая детским садом, нянечка и повариха очень сильно по ней соскучились. Ведь если бы они сильно по ней соскучились, то могли бы достать из шкафчика ее студенческий билет с фотографией. Значит, дело было в чем-то другом. Скорее всего, Маленькая Мама заболела, у нее начался насморк. Насморк или кашель, что-то в том роде.

Но это оказалось не так.

– Мы не можем отдать вам вашу дочь, – сказала заведующая, – потому что в данный момент времени она стоит в углу, вот в том, в левом. Ваша дочь дерется. Мы долго терпели, целых два дня или три-четыре дня, никак не меньше. А вот сегодня наше терпение лопнуло. Налицо три драки. Три. Драки.

Воспитательница сказала:

– Ага, ага, вот именно! Три! Она дерется! Отнимает у детей игрушки! Отняла у девочки однорукую куклу. Вцепилась в мальчика с криком: «Отдай мое ведерко!», а ведерко-то не ее! Ведерко общее!

– Она агрессивная, – сказала заведующая, – хоть и внучка своей бабушки. Мы знаем, что ее бабушка второй человек в городе. Но нам такие внучки ни к чему. Она агрессивная у вас.

– Или даже больная, – сказала нянечка.

– Лечить таких внучек надо, чтобы не кусались, – сказала воспитательница.

«Интересно, зачем здесь повариха?» – подумала Ляля.

– Ваша дочь во время полдника вылила свой кисель на соседку справа, а потом попросила добавку, – сказала повариха, – и я дала. А она вылила добавку на соседку слева. Да на нее киселя не напасешься!

Ляле стало понятно, зачем здесь повариха.

– Мы можем идти? – спросила Ляля.

– Пусть сначала ваша дочь скажет, как положено.

– Можно выйти из угла? – спросила Маленькая Мама. Она, очевидно, уже хорошо знала эти слова.

Ляля взяла Маленькую Маму за руку, и они пошли домой.

Всю дорогу Ляля спрашивала Маленькую Маму, почему она дерется. Она спрашивала ее с разным выражением.

И строго: «Почему ты дерешься?!»

И ласково: «Почему ты дерешься?..»

И как бы между прочим, как будто невзначай: «Да, кстати, почему ты дерешься?»

Всякий раз Маленькая Мама весело припрыгивала и отвечала одно и то же: «Я больше не буду!» И они договорились: наступит следующая неделя, и Маленькая Мама больше не будет драться.

Наступила следующая неделя. В неделе, как известно, семь дней. Пять дней из семи Маленькая Мама дралась, а в субботу и воскресенье детский сад был закрыт. «Вот наступит следующая неделя, и я больше не буду драться!» – опять обещала Маленькая Мама.

И вот наступила еще одна следующая неделя.

В понедельник Маленькая Мама подралась из-за ведерка. А также укусила нянечку, когда та пыталась отобрать у нее ведерко.

Во вторник она подралась из-за ведерка. Можно было бы подумать, что ей очень нужно ведерко, ведь и в понедельник, и во вторник она подралась из-за ведерка. Но это было не так: в среду Маленькая Мама подралась из-за совка и формочки.

В четверг родители других детей в детском саду не захотели здороваться с Лялей. Вместо того чтобы сказать «Здравствуйте, как поживаете», они показали на нее пальцем со словами «Это мама той самой хулиганки!». Ляля покраснела и спрятала лицо в шарф. И подумала, что, кажется, ей нужна маска, чтобы ее никто не узнавал.

– Ты приходи за мной в маске… в маске Айболита, – предложила Маленькая Мама. Она будто прочитала ее мысли.

– Всегда приходить в маске Айболита? Они быстро поймут, что это я…

– Тогда приходи за мной каждый день в разных масках. Купи себе маски на каждый день.

В продаже тогда были маски Айболита, Бармалея, Зайчика, Лисы и Деда Мороза. Ляля представила, как забирает Маленькую Маму из садика в маске то Айболита, то Бармалея, то Зайчика, то Лисы. В маске Деда Мороза было бы неправильно приходить, потому что Дед Мороз бывает только под Новый год.

В тот же день, в четверг, Маленькую Маму назвали чертом. Во время тихого часа. Вернее, когда тихий час уже закончился. Нянечка сказала: «Это не девочка, а черт какой-то!», и все дети бросились врассыпную. Один мальчик так торопился, что на бегу опрокинул кровать.

В четверг случилось еще одно событие: Маленькая Мама подралась из-за кубиков. Сначала разрушила башню, которую построили два мальчика, потом отняла у них все синие кубики. Можно было бы подумать, что она любит синий цвет, но после синих кубиков она отняла желтые, зеленые и красные кубики. Нянечка сказала: «Ну ты прямо черт!» Кажется, мечта Маленькой Мамы исполнилась: она понемногу становилась чертом.

В четверг, когда Ляля привела Маленькую Маму в садик, к ним вышли воспитательница, заведующая и повариха. Маленькая Мама удивилась, почему именно сегодня ей такой почет.

А вот почему: они выгоняют Маленькую Маму из данного детского сада. За очень плохое поведение. За драки. За то, что во время тихого часа кидалась подушками в окно и в других детей. За то, что вцепилась мальчику в щеку, пытаясь отнять синее ведерко. За синее ведерко. За красное ведерко. За совок. В общем, за все. Сейчас Маленькая Мама пойдет в группу и завтра, в пятницу, может прийти в последний раз, а с понедельника уже пусть не приходит.

Ляля, красная от стыда, убежала в институт. Она бежала и плакала. Плакать на бегу было неудобно, поэтому она перестала плакать и просто бежала и думала: «Ужас какой, человека выгоняют из садика!..»

А Маленькая Мама пошла в группу. Она испытывала сложные чувства. Не одно чувство, а два или даже три чувства одновременно.

С одной стороны, Маленькая Мама была рада, что с детским садом покончено. С другой стороны, здесь, в детском саду, она была в центре внимания многих людей: воспитательницы, нянечки, заведующей, поварихи. А дома она была лишь в центре внимания бабушки, той, что с ней в данный момент сидела. Манная каша в саду ужасная, комками, но зато кисель вкусный. Кисель точно жалко! Это было второе чувство: немного жаль детского сада.

Было и третье чувство: неприятное. Неприятно, когда тебя выгоняют. Обидно: получается, что все хорошие и только ты одна плохая, не девочка, а черт. А ведь с этим можно поспорить! В группе есть мальчик, который толкается, и девочка, которая щиплется. Почему же одну Маленькую Маму выгоняют? Почему одна Маленькая Мама черт?

В четверг вечером дома у Маленькой Мамы собрался Закрытый Семейный Совет. В семье был Просто Семейный Совет, на котором обсуждались всякие пустяки. И Закрытый Семейный Совет, на котором Маленькой Маме не разрешалось присутствовать. В четверг вечером собрался как раз Закрытый Семейный Совет.

Вторая бабушка сказала:

– Товарищи! Мы живем в такое прекрасное время, когда весь наш город, как один человек… На повестке дня один вопрос: поведение моей внучки.

Маленькая Мама услышала «Ужасное Поведение», «Мы Ее Упустили» и «Надо Решать» и поняла, что ее дело плохо.

Как вышло, что Маленькая Мама подслушивала? Да очень просто. Никто не заметил, что все то время, что продолжался Закрытый Семейный Совет, Маленькая Мама сидела с ними за столом. Все так разволновались, что подумали, она уже давно спит. А она была тут!.. Ей очень хотелось знать, будут ли ее ругать и как именно ее будут ругать.

– Коллеги! – сказал Дед. – Мне представляется важным понять причину. Почему она дерется? Так ли безоговорочно ей нужно ведерко, чтобы вцепляться мальчику в щеку? Какого цвета было это ведерко? Синее?.. Ах, синее… Ну что же, это многое объясняет. Думаю, ей не столько нужно ведерко, сколько что-то ее мучает… Может быть, Машеньке плохо дома, с нами?

Тут все начали подозрительно посматривать друг на друга.

– Я уделяю ребенку внимание, – сказал папа.

– Раз в два года сходить в зоопарк, не более того, – уточнила Главная бабушка.

– Он уделяет ребенку внимание, – нервно сказала Вторая бабушка, папина мама, – а я никогда на нее не кричу.

Маленькая Мама улыбнулась: вот так всегда, взрослым все можно, им можно врать… Вторая бабушка все время на нее кричала. Она кричала: «Тихо! Смотри на меня! Слушай меня!» Она не умела разговаривать иначе. Маленькая Мама на нее не обижалась.

– Может быть, купить собаку…чтобы Маше было хорошо? – спросил папа. Он с детства мечтал о собаке.

Вторая бабушка привычно покачала головой.

– Ох, да ну вас! Вам все равно, что мою внучку выгонят из детского сада, потом из школы, а потом выгонят с работы!

– Мою внучку сначала выгонят из университета, а потом уже с работы, – гордо заметила Главная бабушка, – моя внучка после школы пойдет в университет.

Маленькая Мама привстала.

– Я одна девочка, – сказала она.

Бабушки говорили о ней «моя внучка», как будто это были две разные девочки, а не одна.

– Не ссорьтесь при мне! Нельзя при ребенке ссориться!

Тут все удивились: разве они ссорятся при ребенке? И поняли, что Маленькая Мама все это время была тут, с ними. Если бы они знали, что она тут, ни за чтобы не стали говорить, что папа уделяет ей мало внимания.

– Ну, раз уж ты тут, ответь нам, – попросил Дед, – ты же нормальный ребенок? Почему ты, наша самая любимая девочка, такая объективно неплохая, получила прозвище «черт»? Почему ты обижаешь других детей? Тебе ведь не нужно синее ведерко. Как и другие игрушки, из-за которых ты дерешься. И ты не так уж сильно хочешь быть чертом.

Маленькая Мама смотрела на Деда и кивала головой: не нужно ведерко, не так уж сильно хочет быть чертом. Но она не смогла сказать, зачем она обижает детей. Она не знала. Она не знала, зачем она их обижает. Так же часто бывает, что тебя спрашивают, почему то, почему се, а ты не знаешь.

– Ну что же, все уже решено: нас исключают из детского сада, – горько сказала Главная бабушка. И быстро погнала Маленькую Маму спать. Она все же хотела немного поссориться.

Главная бабушка собиралась еще раз сказать папе, что он мало времени проводит с ребенком. Но зачем для этого выгонять Маленькую Маму с Семейного Совета? Как будто Маленькая Мама сама не знала, что она была с папой в зоопарке в прошлом году, а больше нигде не была.

Маленькая Мама легла в кровать и стала думать, как ее выгонят из детского сада. Она видела в цирке, как дрессировщик щелкал в воздухе хлыстом, чтобы верблюды шли в нужном ему направлении.

Как ее выгонят? Что ее ждет? Может быть, воспитательница будет щелкать хлыстом, чтобы она пошла в нужном направлении? Загонит ее в раздевалку, а затем вытолкнет из дверей?

А может быть, все дети выстроятся и каждый ее немного толкнет? И она носом откроет дверь и вылетит на улицу? Ох, как все это неприятно…

Когда Маленькая Мама наконец заснула, ей приснился сон: заведующая детским садом кричит ей: «Пошла вон!» Вторая бабушка так кричала на козу в огороде, когда они гостили в ее родной деревне. Во сне Маленькая Мама обиделась, что ее гонят, как козу с огорода, и кричат: «Вон! Пошла вон!», и захотела уйти из детского сада, но никак не могла открыть тяжелую дверь. И она расплакалась от того, что ее гонят, как козу с огорода, и несколько слезинок выкатилось из ее глаз на подушку…

Это вопрос из серии «О Самом Главном». Ситуация, описанная в рассказе, вместе с ответом ребенка – это возможность поговорить на тему, которая в бытовом общении не обсуждается: должно ли за проступком следовать наказание? Или заплакать означает, что человеку стыдно, и мы его сразу же прощаем?

Здесь нет «хорошего» или «плохого» ответа. Из ответа на этот вопрос понятно, что ребенок предпочитает, пожалеть или наказать, дисциплину или «свободу», к чему он склоняется – к строгости, или в его мире царит другое понимание справедливости.

Зачем нам знать, что ребенок предпочитает: пожалеть или наказать?

А вот зачем: мы ведь хотим дружить со своим ребенком, и понимать его, и разговаривать с ним не только о том, что на обед и что сегодня задали, а обо всем на свете – о любви и преданности, о наказании и раскаянии, о свободе и справедливости, обо всем.

Для умных взрослых детей. Как по-твоему правильно воспитывать детей: все должно быть в строгом порядке и за плохим поведением всегда следует наказание? Или кто плачет, тот и прав? И мы просто жалеем тех, кому плохо, кто плачет?

Спросите ребенка

1.  Как ты думаешь, почему взрослые ссорятся?

– Они беспокоятся за Маленькую Маму;

– они не любят друг друга.

Ну, тут, я думаю, можно без длинных комментариев.

Если ребенок отвечает, что взрослые ссорятся потому, что не любят друг друга, мы можем рассказать ему то, что сами знаем, и то, что ребенку будет полезно узнать: когда люди расстроены, нервничают и не знают, как быть, – они напряжены, и от напряжения могут начать ссориться. Но ссора от напряжения не означает, что они не любят друг друга. Они по-прежнему любят друг друга.

2.  Почему Маленькая Мама плачет во сне?

– Ей приснилось, что за ней гонится волк;

– ей стыдно, что она плохо себя вела.

3.  Жалко ли тебе Маленькую Маму, когда она во сне плачет:

– Да, нужно ее пожалеть и простить;

– она безобразничала, но все равно ее нужно наказать;

– человека всегда следует наказывать или иногда можно простить просто так, без наказания?

Глава 3
Очень страшные дети, или Подвиг Маленькой Мамы

Утром Маленькая Мама проснулась с готовым решением: она уйдет из детского сада сама. Она не допустит, чтобы ее гнали, как козу из огорода. Она уйдет из детского сада во время тихого часа. Все лягут спать, и она тоже ляжет, и сделает вид, что заснула. А потом уйдет. И ищи ее свищи, как козу в поле.

И вот настал тихий час, и все легли спать. Воспитательница выключила верхний свет, оставила гореть только маленькие лампочки. Маленькая Мама легла спать в платье. У нее же был план: когда воспитательница выйдет из комнаты, она встанет, и, не тратя времени на одевание, уйдет. Она закрыла глаза и притворилась, что спит.

И вдруг раздался страшный треск. Погас свет. Это было немного странно и очень страшно.

На самом деле свет погас во всем детском саду. Не только в комнате, где была Маленькая Мама и другие дети. Свет погас во всех комнатах, в столовой, на кухне, в раздевалке, в коридорах, и в кабинете заведующей. Дети не могли знать, что свет погас повсюду, но почувствовали эту особенную, густую темноту.

Воспитательница выбежала из комнаты. Она испугалась, что там, где был треск, обрушился потолок. Прямо на детей! И бросилась туда. А дети испугались, что остались одни в темноте.

Тут надо сказать, что Маленькая Мама боялась темноты, но не больше всего на свете. Больше всего на свете она боялась пауков. Пауков вроде бы не было, поэтому она не заплакала. Но те дети, которые больше всего на свете боялись темноты, начали плакать.

Например, рядом с Маленькой Мамой горько плакала девочка. Это была девочка, у которой Маленькая Мама не раз отнимала игрушки. Однорукую куклу Маленькая Мама отняла именно у нее.

Маленькая Мама встала с кровати и подошла к ней. Она хотела ее утешить. Но девочка подумала, что она приближается к ней не с утешением, а, наоборот, с угрозой, что Маленькая Мама задумала побить ее в темноте.

Маленькая Мама сказала так ласково, как только могла: «Да не реви ты, рева-корова!» Девочка вскочила и побежала от Маленькой Мамы. Маленькая Мама побежала за девочкой, чтобы ее утешить. Так они немного побегали друг за другом. Было темно, дверь в коридор была открыта, и девочка случайно выбежала из комнаты. Маленькая Мама услышала ее плач и погналась за девочкой, чтобы ее утешить.

Маленькая Мама не помнила, что было дальше. Они с девочкой куда-то вместе бежали, потом вместе упали, потом опять бежали, потом было очень страшно, потом она плохо помнит, потом их нашли…

Их нашли в подвале детского сада, где они в полной темноте сидели на трубе. Вернее, Маленькая Мама сидела на трубе, а на коленях у нее сидела девочка. Девочка обхватила ее за шею так, будто она ребенок, а Маленькая Мама взрослая. Хотя они были совершенно одинаковые по возрасту и по росту, а по весу девочка была даже чуть больше, чем Маленькая Мама.

Под ними текла горячая вода. Когда воспитательница нашла их, она хотела сказать: «Какое счастье, что вы живы», но не смогла сказать ни слова. Ей стало дурно: ведь если бы Маленькая Мама отпустила девочку, та свалилась бы прямо в горячую воду. Она могла бы обжечься, удариться, утонуть. Обе девочки могли свалиться в воду, обжечься, удариться, утонуть. Воспитательница от ужаса не смогла сказать: «Какое счастье, что вы живы».

– Это ты? – только и сказала воспитательница Маленькой Маме.

– Я, – призналась Маленькая Мама.

Воспитательница обхватила обеих девочек и закричала: «Все сюда-а! Они ту-ут! На по-омощь!»

И к ним пришла помощь: заведующая детским садом, нянечка и повариха. Все они очень удивились силе духа Маленькой Мамы. Ведь она просидела очень долго, почти полчаса, с девочкой на руках.

– Неужели тебе было не страшно? – спросила воспитательница.

Маленькая Мама подумала и ответила:

– Когда я ее догнала и спасла, мне было очень страшно. Ууууу, вот так мне было страшно! Очень-очень страшно, уууу… А рева-корова боялась еще больше меня! Она плакала. Мне пришлось взять ее на ручки. А когда я взяла ее на ручки, я перестала бояться.

Все кивнули. Повариха сказала: «Когда помогаешь другому, сам меньше боишься». Заведующая сказала: «Что правда, то правда».

Когда в конце дня Ляля пришла в детский сад, ей не отдали Маленькую Маму. Сказали подождать в раздевалке. Другим родителям тоже сказали не уходить домой и подождать в раздевалке.

Вскоре вышла заведующая и сказала, что в садике произошло чрезвычайное происшествие. Ужасное чрезвычайное происшествие. Одновременно случилась авария со светом, обрушилась балка и прорвало трубу в подвале. В связи с этим в раздевалку сейчас кое-кого выведут.

У Ляли не выдержали нервы, и она заплакала. Было совершенно очевидно, что сейчас выведут Маленькую Маму. Маленькая Мама устроила аварию, обрушила балку, прорвала трубу в подвале.

И тут вывели Маленькую Маму. И поставили в центре раздевалки. Заведующая подошла к ней и взяла ее за руку. Ляля закрыла глаза и стала ждать, что заведующая скажет: «Вот эту девочку мы выгоняем. Эта девочка настоящий черт».

– Эта девочка – настоящий герой. Она спасла человека, – сказала заведующая.

И рассказала, как именно Маленькая Мама спасла человека. Сказала, что это был подвиг. Подвиг на трубе.

Ляля открыла глаза, посмотрела на Маленькую Маму. И заплакала еще сильней. От переживаний.

А все родители стали аплодировать подвигу Маленькой Мамы.

Мама девочки бросилась целовать свою дочку, потом Маленькую Маму, потом опять свою дочку. Потом она опять целовала Маленькую Маму, пока та ее не отпихнула.

Маленькая Мама не понимала, за что ее чествуют. Она, конечно, была рада любому вниманию. Но не понимала, за что ей такое внимание в данном случае. За то, что она смелая? Но она не очень-то смелая, ей было страшно в подвале.

– Так меня выгоняют из детского сада или нет? – спросила она.

– Конечно нет! Героев не выгоняют из детского сада, – ответила заведующая. И осторожно погладила Маленькую Маму по голове.

Все дети и родители удивились такой превратности судьбы: утром человека с позором выгоняют из детского сада, а вечером аплодируют его подвигу на трубе. И опять принялись аплодировать.

Потом Ляля с Маленькой Мамой пошли домой. Они шли медленно и обсуждали Подвиг на Трубе. Как все это вышло, сильно боялась Маленькая Мама или не очень, и вообще, кто чего боится.

– Я пауков боюсь, мышей боюсь, Синей руки боюсь, Синяя рука вышла из дома боюсь, Гроб на колесиках боюсь, детей очень боюсь… – перечисляла Маленькая Мама.

– Детей? Ты боишься детей? Но ведь ты сама всех обижаешь… И что дети могут тебе сделать? – удивилась Ляля.

– Что?!.. Да много чего. О-о, они много чего могут мне сделать. Они очень страшные. Они могут… – Маленькая Мама замолчала… – могут меня первые побить. Могут первые отнять у меня ведерко. Они могут первые начать меня бить и обижать.

Вот оно что! Маленькая Мама боялась других детей. Вот что оказалось!

Значит, она дралась от страха? Дралась и отнимала игрушки первая, первая обижала, чтобы не обидели ее.

– Ты дралась от страха? – спросила Ляля.

– Ты ведь меня понимаешь? – застенчиво сказала Маленькая Мама.

Ляля кивнула. И правда, это было мгновенье чудесной близости.

Она поняла, что Маленькая Мама всех боялась. Считала себя самой слабой, беззащитной и поэтому дралась – на всякий случай.

– Ты не слабая. Ты смелая! Ты сильная. Ты поняла, что ты сильная? Ты вон сколько времени держала девочку. Ты поняла, что ты сильная?

Маленькая Мама не ответила. Она остановилась у булочной. В этой булочной они обычно покупали жевательную резинку, конфеты и хлеб.

– Или ты мне купишь жвачку, или я порву тебе шубу… – тихо, с угрозой в голосе сказала Маленькая Мама. И схватила Лялю за подол шубы, и легонько потянула за подол…

– Ой! Шуба, моя шуба! – закричала Ляля. Шуба была новая, красивая, Ляля ею очень дорожила и никому не разрешала трогать. Тем более вцепляться в шубу грязными руками. Она очень рассердилась на Маленькую Маму.

– Ты думаешь, ты можешь мне угрожать? Рвать мою шубу? Ставить условия? Ну нет!

И тут на всю улицу раздался громкий сердитый рев Маленькой Мамы.

– По-одвиг…Я совершила по-одвиг, а ты не можешь купить мне же-ва-ачку…

Ляля удивилась:

– Как же ты можешь сравнивать подвиг и жвачку? То, что ты сделала, очень важно, ты помогла девочке, а жвачка это вообще ерунда…

– Жвачка это очень важно… А девочка это вообще ерунда… – рыдала Маленькая Мама.

Мгновенье чудесной близости промелькнуло, и они опять друг друга не понимали. Но очень любили.

Что было дальше?

Вот что было дальше. Маленькая Мама перестала драться. Она больше не боялась других детей. Перестала драться, отнимать у других детей ведерки, совки, и формочки, и однорукую куклу, и кубики. Маленькая Мама прекрасно ходила в детский сад и становилась там человеком.

Но можно ли сказать, что Маленькая Мама больше никогда не дралась? Не отнимала у других то, что ей самой нужно? Сказать, конечно, можно, но это будет не совсем правдой.