Текст книги "Москва мистическая"

ПРОТИВОСТОЯНИЕ, ИЛИ КУЛИЧИКИ КНЯЗЯ ТЬМЫ

Москва – город-пазл: стариннейшие здания, явленные миру много сотен лет назад, соседствуют с домами, построенными в бурные времена строительства хрущоб в Черемушках и других спальных районах, и со зданиями, возведенными в самые последние годы. И ничего – вполне мирно уживаются!

Вот только жители центра не стремятся выехать из старого и ветхого жилья. Даже когда в 50 – 60-х годах ХХ века расселяли коммуналки, «центровые» москвичи стремились остаться. Пусть коммуналка, пусть сырые дома, а на улице загазованность выше крыши – зато центр!

Но находились и исключения. Например, жители Ивановского переулка, переименованного в советские времена в улицу Забелина, рвались куда угодно, хоть на самую окраину – лишь бы не в этих стенах! А ведь это – самый центр, легендарный Белый город. Да здесь что ни камень – глубочайшая, интереснейшая история! Однако жители Ивановского переулка и окрестностей грезили не о престиже и истории. Они мечтали о… покое. Ибо в их квартирах раздавались томительные стоны, неожиданно холодало так, что кровь застывала в жилах, и в необъятных старинных коридорах возникали темные фигуры. Призраки – и это в ХХ веке!..

Игры в Кулишках
Ивановский холм – территория в районе улицы Забелина и Ивановского переулка

И при огненной луне —

Я брожу, тоской объята;

Вспомнить, вспомнить надо мне!

Мирра Лохвицкая.

Забытое заклятье

Старожилы ХХ века вспоминали, что нынешние жилые квартиры в переулке и по улице устроены прямо в бывшем доме причта Ивановского женского монастыря и в сохранившихся кельях монахинь – вон напротив собор с куполами, с которых в 1918 году скинуты кресты. Видно, сами монастырские стены стонут, протестуя против богопротивного разрушения, и «гости из прошлого» будоражат жизнь нынешнюю.

Историки же вспоминали еще более древнее: в языческие времена здесь было странное место, состоящее из сочетания болот и холмов. Из первых постоянно вырывались то фонтаны грязи, а то и устрашающие болотные огни. На холмах же, как их называли раньше, земляных куличиках, стояли идолы древних богов, вокруг которых ведуны и волхвы устраивали свои тайные служения. Словом, устрашающе-таинственное место, к которому простому человеку не следует приближаться, не то что селиться в домах, пусть построенных и спустя века, но на нехорошем месте.

В христианские времена старых языческих идолов с холмов скинули, болота осушили. Темный еловый бор, росший на самом высоком холме, быстро разросся на земле, удобренной прежними болотами. Место назвали Елохом под Старым Бором (то есть еловым лесом, не путать с позднейшим Елоховским у нынешней станции метро «Бауманская»). Вот только худая слава Ивановского холма осталась.

Жители округи шептались, что по бывшим болотам бродит неприкаянная и оттого злая кикимора, готовая в любой миг утащить свою жертву в мир нежити. Будто бы к ее стенаниям присоединился и леший, потому что жители стали рубить еловый лес на постройки и дрова и теперь сгоняют лешего с насиженных мест. Да и старые языческие идолища, то ли засунутые в болота, то ли погребенные где-то под землей, стонут по ночам, аж кровь в жилах стынет. Не мудрено, что однажды пошел слух, что на холмах-куличиках бесы поселились. Играются в свои бесовские игры. Призывают самого князя тьмы. И тот на зов является. Появился даже словесный оборот – у черта на куличках, то есть на бесовских игрищах.

Однако это место под Бором находилось прямо под боком святого Московского Кремля. И вдруг – игрища князя тьмы?!

В борьбе с таким внутренним злом следовало предпринять самые кардинальные меры. Начали со строительства церквей. Вокруг храмов образовались поселения прихожан. Конечно, Кулишки пока в черту города не вошли, и потому «жить на Кулишках» означало «в несусветной дали». Но места обживались. Прежнее значение чертовых куличек забывалось. Слово начали произносить как «кулишки» или «кулижки» и объяснять, что «кулижками» (кучками) вырубался лес, отсюда и название местности вокруг Ивановской горки – Кулишки.

Бесовское действо
Славянская площадь, № 2, храм Всех Святых на Кулишках

Тогда лунный путь вскипает, из него начинает хлестать лунная река и разливается во все стороны.

Михаил Булгаков.

Мастер и Маргарита

В конце XIV века великий князь Дмитрий Донской решил положить конец разным слухам. По его приказанию в Кулишках, что под Бором, была выстроена огромная деревянная церковь Всех Святых. В ее подвалах и вокруг на кладбищенской территории были захоронены герои, павшие в Куликовской битве. Церковь-мемориал небесных святых приняла земных ратных мучеников. Ну и разговоры про нечистую силу прекратились. В самом деле, откуда же быть нечисти, ежели в церкви упокоились самые чистейшие и мужественные герои-защитники?!

Теперь москвичи говаривали, что название Кулишки вообще пошло от названия великострадального Куликова поля. Словом, как написали летописи, «посрамлены были беси и окончатися противостояние на Кулишках». Только вот разве бесовщина сдается без кровавого боя?

К началу XVI века деревянная церковь сильно обветшала. И вот (дело было еще до Смутного времени и боев 1612 года) решили старое здание снести и на его месте возвести храм каменный, опять же Всех Святых или Всехсвятский. Работы ожидались капитальнейшие – планировалось перестроить подземные усыпальницы, закрыть братское кладбище, переведя его в другое место. Но тут начались смутные времена. И снова ожили мистические воспоминания: опять пошел разговор, что Кулишки – территория князя тьмы. А защитники Куликова поля, пока были захоронены в подземельях Всехсвятской церкви, землю от зла защищали, но когда потревожили их прах – осерчали на неблагодарных людей. И некому стало защищать землю Русскую. Вот и пожаловали иноземцы – брать Русь чуть ли не голыми руками…

Однако на любую руку, как известно, существует ежовая рукавица. Иноземных захватчиков изгнали. На трон выбрали Михаила Романова. Смутное время закончилось. Храм Всех Святых на Кулишках, пострадавший в результате боев 1612 года (тогда прямо около его стен стояли пушки ополченцев), решено было привести в порядок. А к 1660 году перестроили и подземные усыпальницы.

Вот только во время строительных работ, особливо после того, как тела воинов Куликова поля перенесли из храмовой усыпальницы в другое место, начали каменщики как-то опасливо приходить на работу. Оказалось, многие слышат странные стоны, стуки, жалостливые плачи. По строительным артелям пополз слух – усопшие гневаются за то, что с ними так бесчеловечно поступили. Быть беде!

Расцвет Кремля. Всехсвятский мост и Кремль в конце XVII в. Художник А.М. Васнецов

И лихо случилось. На другое утро после нового освящения храма настоятель явился пораньше. От дверей кликнул ночного сторожа, но тот не отозвался. Настоятель позвал еще разок и тут услышал из дальнего притвора жалобно-перепуганный всхлип. Кинулся туда, а там…

На каменном полу, скорчившись и закрыв голову руками, лежал насмерть перепуганный сторож. Настоятель начал приводить его в чувство, и сторож, еле ворочая языком, рассказал такое!..

Огромная белая луна вползла ночью в верхнее окно храма. Стало жутко от ее призрачного света и страшного холода, сковавшего церковь. А потом стукнуло что-то над алтарем. Сначала тихо, потом громче и забило-загудело так, что со стен одна за другой стали падать иконы. Прямо над алтарем вспыхнул ядовито-голубой отсвет, скатался в большой плотный шар и вдруг лопнул на крохотные горящие куски, брызнув искрами по всему храму. И в тот же миг золоченый ангел, вырезанный из единого куска дерева, сорвался со стены и рухнул на пол…

Уже к вечеру о случившемся узнали все окрестные жители, на другой день – весь город. Сохранились древние записи: «Быть всю ночь стук громкий во стенах, и свечение диавольское под сводом разливалося. Беси то собе потеху дея…»

Вспомнили и мастеровых, рассказывавших о жутких стонах и стуках: усопшие гневались… Вспомнили и о давно забытом: кулишки – вовсе не поляны, в бору вырубленные, а холмы-куличики – забавы для бесов. Впрочем, холмы-куличики – одно, а нечистый дух в церкви – совсем другое. Никогда доселе такого не случалось в Москве православной!

Были вызваны лучшие специалисты по изгнанию бесов. Службу решили не прекращать, а молиться в храме еще усерднее и круглосуточно. Денно и нощно священники с паствой били земные поклоны, читали молитвы. Храм окурили ладаном, окропили святой водой. Это помогало, но ненадолго. Едва смолкали молитвы, снова слышался тревожный стук, яростный треск, словно кто-то изнутри хотел разломать святые стены. Бес был силен. Но и священнослужители не отступали. Через неделю паства потихоньку разбежалась по домам, но священники не сдавались. Это было их реальное сражение с силами тьмы.

Москвичи следили за этим противостоянием затаив дух. Видели, как часто, не выдерживая напряжения, священники падали прямо в церкви, и их выносили на свежий воздух – отдышаться. Батюшки были измотаны и истерзаны, но не сдавались. Если кто-то выбывал, теряя сознание, на его место заступал другой. Это чудовищное противостояние длилось две недели. В последний вечер сражения в храме раздался невероятный грохот, будто сам купол рухнул вниз. Молящиеся застыли в ужасе, но не перестали читать молитвы. Вмиг невесть откуда налетел ледяной ветер. Погасли разом все свечи. Некто, не видимый в темноте, тяжело охнул – и… наступила тишина. Полная! Ни один из священников не шелохнулся, но и ни одного стука бесовского не раздалось более. Молитвы победили!

Храм Всех Святых на Кулишках. Конец XIX в.

Поутру храм освятили заново. Торжественно и пышно при огромном скоплении народа. Люди благодарили Бога за избавление от напасти. А в самый разгар службы луч солнца неожиданно протиснулся через окна и волшебным чистым светом осветил иконостас Всех Святых. Видно, и они принимали участие в изгнании беса. И каждый, кто в ту минуту был в храме, ощутил невероятную приподнятость духа и радость всеобъемлющую.

Великий ужас в церковной богадельне
Улица Солянка, № 4

Не замолю я страшный грех —

Он странен и велик!

Но я смеюсь, и слышу смех,

И вижу странный лик…

Тэффи.

Монахиня

Однако нечисть хоть и замерла, но только на время. Не хотелось бесенятам перестать играть в свои куличики. Уже через несколько лет поползли по Москве слухи – опять нечисто в проклятых Кулишках.

На этот раз поздней осенью (или ранней зимой?), на рубеже ноября – декабря 1666 года (чувствуете, прямо-таки число зверя – три шестерки?) опять-таки в святом месте – женской нищепитательнице (богадельне) обнаружилась новая «сила диаволова». Богадельня была основана при церкви Святой Животворящей Троицы на Солянке на том месте, где сейчас стоит дом № 4. Храм этот был заложен по благословению самого первого Московского патриарха Иова и потому считался особо почитаемым и благостным. И вот в его богоспасительном доме началось твориться нечто невообразимое и страшное: как наступит ночная тьма, так в коридорах и комнатах стучит кто-то, кричит и завывает дурным голосом. Сначала думали, что приходящие служанки или свои послушницы столь непотребно шалят. Стали их закрывать на ночь на запор в одной келье. Но это не помогло.

Со временем стало только еще хуже и страшнее – кто-то невидимый начал стаскивать, а то и сбрасывать старух и монашек с их полатей и лавок. В полночь начинался и вовсе кромешный ад: свечи по всем помещениям гасли враз, а по коридорам кружились какие-то черные сгустки, словно колдуны в зловещих танцах.

Богадельня перешла на осадное положение. Никто уже не спал по ночам. Несчастные напуганные старухи сбивались в одну келью и молились до рассвета. Господи, спаси и сохрани!

Священники, вызываемые в богадельню, читали молитвы, да видно, и сами жили не без греха – не слышал Бог их молитв, не давал управы на черных духов. Один из священнослужителей вынес вердикт: в богадельню «по действу некоего чародея вселился демон и живущим тамо различные пакости творяще».

Дошло до того, что про «место диаволово» прознал сам царь Алексей Михайлович. По его приказу один из приближенных бояр провел в страшной богадельне ночь. Наутро посланные царем слуги еле сумели привести боярина обратно – так плохо он себя чувствовал от перенесенного ужаса.

Царь собрал совет: что делать? И один из бояр, Димитрий Кучка, предложил послать за преподобным иеромонахом Илларионом. Этот святой старец проводил жизнь свою в уединении Флорищевой пустыни. Но к нему часто приезжали за советом и благословением. Москвичам повезло, что именно в конце 1666 года старец оказался в столице. Ведь, как свидетельствовала летопись, преподобный Илларион «молитвами своими мог прогонять нечистых духов».

Однако, когда Иллариона привели к Алексею Михайловичу, монах отказался от царской просьбы. Это было неслыханно, но старец стоял на своем:

– Не смею по духовной немощи связываться с нечистым духом!

– А кто ж тогда смеет, коли не ты? – удивился царь.

– Есть и иные старцы! – смиренно ответствовал Илларион.

Царь нахмурился. Он, как известно, звался Тишайшим, но накричать да пригрозить мог почище своего сынка – будущего Петра Великого.

– Негде мне иных искать! – рявкнул Тишайший. – Там старухи беспомощные от страха мрут, а мы с тобой турусы разводим!

Словом, прямо из царской приемной Илларион попал в богадельню. Взглянул и ужаснулся – обитательницы нищепитательного дома дрожью дрожат, затравленными очами смотрят. Уж и не чают спасения…

В тот же вечер, укорив себя за бесчеловечность, начал преподобный Илларион священное действо. Он прочел подобающие молитвы и, обойдя богадельню, окропил все стены святой водой. Затем, уверенный в своих силах, велел всем обитателям помолиться и спокойно ложиться спать. Лег и сам, накрывшись старой шубой.

Да только, едва лег, услышал жуткие стоны, крики, вопли. Луна, проскользнув в каморку, глядела на все ледяным, студеным, почти смертельным взором. Двери богадельни начали скрипеть и раскачиваться, хотя никакого ветра в помине не было. Как рассказывал потом сам старец, «неистовый дух привел его в страх великий, оторопь ледяную». Нечто черное спихнуло монаха с лавки на земляной пол. Накрыло поверх шубы старым мешком, из которого сыпалось какое-то протухшее зерно. Потом в него полетели тяжелые ножи с трезубыми вилками. Правда, ни те ни другие не вонзились в преподобного старца, останавливаясь, не долетев на вершок и падая на пол. От эдакого действа старцу стало еще более жутко.

Он забился под свою шубу и начал лихорадочно читать молитвы. И потихоньку, от их святых слов, ужас отступил от души преподобного. Он расправил плечи и поднялся с пола. И тут со стены сорвалось распятие и грохнулось, разбившись на куски, едва не зашибив старца. Как вспоминал он потом, это снова «посеяло в душе великий ужас и нечеловеческое смятение». Уже почти теряя рассудок, старец рухнул на пол, но молиться не перестал. Сначала произносил слова как в лихорадке, плохо понимая, что говорит. Но понемногу к словам вернулся смысл.

– Господи, помоги, дай мне сил! – взмолился старец из последних сил.

И Бог услышал его! Стенания, вопли и крики прекратились. Илларион уже осмысленно начал читать молитвы, изгоняя беса. Голос его окреп – монах перешел в наступление. «Распевая псалмы святые и молитвы неодолимые, кропя повсюду», старец ринулся по кельям и коридорам богадельни. Его голос звучал победной иерихонской трубой. Трижды он сумел обойти все помещения, совершая святой обряд изгнания беса. И справился – выгнал-таки!

Церковь Кира и Иоанна

Это была настоящая битва света и тьмы. И одним днем она не закончилась. Еще «пять недель с двумя иноками там подвизался в молитвах», как отметила летопись. А потом еще десять недель оставался в нищепитательнице – на всякий случай, дабы «бесу неповадно вернутися». Словом, это была тяжелая победа. Недаром, когда впоследствии Илларион был назначен митрополитом Суздальским и Юрьевским, летописец написал о нем: «Царев храбрый воин и в битве победитель, супостатом непреодоленный, нечистому духу страшный, а всему миру – явный и дивный чудотворец».

Вот так-то!

С тех пор и обитатели богадельни, и прихожане церкви Троицы на Солянке вздохнули с облегчением. Никакой бес не тревожил их более. Однако дух этого места спокойствия так и не обрел. Иначе чем бы объяснить, что и богадельню, и саму церковь вскорости объединили приходами с Пятницкой церковью, а потом и вовсе снесли. И только к 1768 году Екатерина Великая приказала возвести на этом месте храм в честь святых Кира и Иоанна. Дело в том, что именно в день их памяти новая правительница и пришла к власти.

Но злой гений места и на этом не успокоился. Храм неоднократно перестраивался и горел. Во второй половине XIX века его отдали во власть Сербского митрополита. Ну а при советской власти сначала закрыли, а потом, в 1934 году, вообще разрушили. На его месте выстроили какие-то дома, но и их снесли.

В 2000 году на этом «лихом пятачке» вырос огромный кирпичный дом-коробка. И только между домами чудом сохранился столб от ограды – единственное напоминание о варварски разрушенной некогда церкви.

Новый дом по веянию времени набит конечно же магазинами. Но вот показательно – и они не удерживаются на «худом месте», постоянно меняясь. А москвичи часто вспоминают поговорку – у черта на куличках. Теперь это место, конечно, не абы какая даль, напротив – центр города. Но чертовы кулички все равно остались. Недаром, если и сейчас пройти в темноте мимо этого «места диаволова», в обычных городских звуках слышится странный монотонный, пугающе-враждебный шум.

САМОЕ МРАЧНОЕ МЕСТО НА КАРТЕ МОСКВЫ
ЛЕГЕНДЫ И БЫЛИ ИВАНОВСКОГО МОНАСТЫРЯ

Впрочем, от «диаволовой силы» в этих местах трудно избавиться, ведь рядом, опять же на Ивановском холму, одно из самых, как говорят историки, «мрачных мест на карте Москвы» – Иоанно-Предтеченский женский монастырь, именуемый в народе просто Ивановским, – и опять же – на Кулишках. Вот где гений сатанинского места и «великого ужаса» потешился всласть на протяжении многих веков. И историй, связанных с ивановскими тайнами, оказалось великое множество. За полтысячи лет монастырь стал и местом тайного схрона людей заживо, и отделом пыточной канцелярии, и тюрьмой для виновных и невиновных. Словом, историй, леденящих кровь, поднакопилось. Остановимся на самых таинственных. Начнем со времен самой постройки мрачной обители.

«Во искупление грехов своих...», или «Будешь иметь злое чадо...»
Улица Забелина, № 4, Малый Ивановский переулок, № 2

На рабы своя, от Бога данныя,

жестокосерд вельми,

и на пролитие крови на убиение

дерзостен и неумолим.

Князь Катырев-Ростовский

А строительство действительно началось с мрачных сцен истории. По легенде, монастырь основан Еленой Глинской, матерью Ивана Грозного. Молодая красавица Елена заняла подле царя Василия III Иоанновича (правильнее его следует величать великим князем Московским) место, ранее принадлежавшее его предыдущей жене, Соломонии Сабуровой. Как известно, Соломония была бездетна и Василий, который, естественно, нуждался в наследнике, развелся с ней. Говорят, несчастная Соломония прокляла молодую соперницу. Возможно, так и было. Достоверно же известно следующее: в 1525 году великий князь Василий решил развенчаться с супругой и написал о том патриарху Иерусалимскому, у которого и следовало властителю просить разрешение на развод.

Однако патриарх Марк разрешение на развенчание не дал. Более того, прислал Василию III письмо гневное и нелицеприятное да еще и с пророчеством о новой женитьбе: «Будешь иметь злое чадо, и царство твое наполнится ужасом и печалью!..»

Все знали, что Василий женился 4 сентября 1505 года по большой любви, выбрав Соломонию из полутора тысяч невест знатных фамилий, привезенных к московскому двору, и прожил с ней двадцать лет. И вот вдруг князь заявил, что желает сочетаться новым браком с юной красавицей Еленой Глинской. И это притом, что в великокняжеском роду Рюриковичей отродясь не бывало никаких разводов!

Вот тогда-то патриарх Марк и отписал в Московию разгневанное письмо, в котором предрек, что младенец, рожденный после такого злого деяния, и сам станет «вместилищем злобы» и «опустошит царство своя, ака тать нощная, аспид полунощныя и василиск диавольския». Ах, если бы патриарх ошибся! Но пророчества, как на грех, сбываются…

И ведь не один патриарх Иерусалимский восстал против развенчания русского князя! Самые влиятельные люди Московии выступили против развода. Венчание являлось таинством Бога, и не в силах человека было его нарушить. Но Василий пошел напролом. Выступившего против расторжения брака митрополита Московского Варлаама он лишил сана и сослал, так же как и виднейшего деятеля русской культуры Максима Грека. Тот, не убоявшись, написал, что развенчание княжеское – «все гордыня да сатанинская похоть на старости годов». Словом, весь мир «восстал и был против». Но Василий III настоял на своем. Подкупами и угрозами он сумел уломать нового «карманного» патриарха Даниила. И тот дал согласие провести церемонию.

25 ноября 1525 года Василия и Соломонию развенчали. Брошенную жену насильно постригли в монахини в Богородице-Рождественском монастыре Москвы. Ну а великий князь Василий женился на красавице Елене Глинской. Молодую супругу князя не принял никто – ни ближние придворные, ни дальний народ.

Не один Иерусалимский патриарх Марк предсказывал рождение «злого чада» и царя, который принесет на Русскую землю разорение, кровь и печаль.

Почти за сто лет до этого блаженный Михаил Клопский предсказал рождение кровавого и грозного царя и многие события его жизни. А еще раньше зверства царствования Ивана предсказал Василий Немчин, любимый астролог, прорицатель и лекарь Василия III. Судя по фамилии, Немчин был иностранец (тогда всех плохо или совсем не говорящих по-русски звали немцами, то есть немыми). Этот Немчин обладал запретными талантами: умел не только исцелять хвори, но и изгонять бесов из больного человека, отводил дурной глаз и мог даже наказать обидчиков – наслать на них неисчислимые несчастья.

«Будет государь-упырь, кровопийца, у которого начало будет как у великого воина, а окончание плачевно – как у одержимого бесом детоубийцы...» – предсказал Немчин. И еще отметил, что в его царствовании «именем собачьей головы будут свершаться многие дерзости и казни». То есть Немчин предсказал и ужасы опричнины (как известно, именно опричники носили у седла собачьи головы, как некий символ верных царевых псов).

Елена Глинская тяжело носила свое дитя и постоянно требовала мужнина присутствия. Наверное, проницательная молодуха боялась, что бояре, бывшие против ее замужества, изведут ее, не дав родить Василию III наследника.

«Во искупление своих грехов», как отметил летописец, Елена и приказала заложить в честь Усекновения главы Иоанна Предтечи Иоанновскую женскую обитель, что на Кулишках под Бором.

И вовремя: 25 августа 1530 года в день освящения церкви Иоанна Предтечи родился первенец Елены и Василия, которого и назвали Иваном. Да только в день его рождения над Москвой разразилась такая гроза, какой не знали столетия. С церквей попадали кресты. И это был ужасный знак, предвещавший страшные беды земли Русской. Гроза пророчила о своем – о Грозном.

И поползли по Москве мрачные пророчества: станет Иван грозным царем, и, как кресты, полетят головы ни в чем не повинных людей. А про вновь построенный монастырь стали шептаться: «Недоброе место. Мрачные стены – мрачные дела…»

А в сопредельном Казанском ханстве мудрая ханша в тот же день объявила русским послам (о чем они не преминули сообщить в Москву): «Народился у вас царь, а у него двои зубы: одними ему есть нас, татар, а другими вас, русских!» И вещунья оказалась права не только в связи с будущим походом на Казань и казнями по Руси, но и в самом прямом смысле: у народившегося младенца действительно были зубы, а в некоторых местах и по два в ряд. Хорошо, хоть это были молочные зубки, которые потом выпали…

Пророчества и предсказания сопровождали Ивана Грозного всю жизнь, словно люди с первых минут его рождения почувствовали угрозу. Даже когда он был еще не испорченным юношей, вокруг него роился рой мрачных предсказаний. Даже в день его бракосочетания, 3 февраля 1547 года, на красавице Анастасии Романовне Захарьиной-Юрьевой (Кошкиной), которую нынче принято называть просто Анастасией Романовой, прозвучало недоброе пророчество, а потом и случились ужасающие события. А ведь Иван тогда был молод – всего-то семнадцать лет, его юная кроткая супруга – моложе на два года. Казалось бы, что можно предсказать столь юным людям? Оказалось, можно. Прямо на соборной площади прозвучал выкрик юродивого:

– Уберите топоры с секирой! Он ночью всех зарежет и забьет!

Впечатлительная Анастасия чуть в обморок не упала. Ну а Иван вспомнил шепот придворных, как в день венчания его отца и матери такой же вот юродивый с длинными нечесаными волосами-паклями вопил:

– Рожденное в беззаконном браке чадо превратится в государя-мучителя!

Словом, патриарх Марк явно был не един в своем предсказании.

Ну а потом в медовый месяц Ивана и Анастасии случилась и вовсе ужасная беда. В первый день марта загорелась церковь Воздвижения Креста Господня на Арбате. От нее выгорела вся западная часть города, вплоть до Москвы-реки. Затем сильнейший ветер перенес огонь на Кремль. От верхового пожара вспыхнул Успенский собор, за ним Благовещенский. Огонь перекинулся на царские жилые хоромы. Но более всех пострадала Оружейная палата – она сгорела дотла. Москвичи сочли это ужасным предзнаменованием. И, как потом показала история, были правы.

Немудрено, что все эти кошмарные события не могли не воздействовать на характер Ивана, и без того человека мнительного, истеричного, безжалостного. Царь во всем видел измену, стремление свергнуть его с престола, убить или отравить. Сам веря в колдовство и волхвование, он «по искреннему христианскому долгу» повелевал сжигать ведьм, волхвов и предсказателей. И в то же время постоянно сам окружал себя «разными людишками, в магических науках сведущими». Но как только кто-то из магов или ведьм предсказывал нечто, не приходящееся царю по нраву, тут же попадал на плаху.

Однако один из предсказателей задержался при Иване надолго. Звали его Елисеем Бомелием, и был он выходцем то ли из Голландии, то ли из Неметчины, то ли с далекого Аглицкого острова. В Москву его привез из Лондона тогдашний посол Савин. Царю он рассказал, что Бомелий обучался в Кембриджском университете, но вот только тяготел не к благополучным наукам, изучаемым в стенах благородного университета, а к тайным знаниям – астрологии и алхимической медицине. Именно на почве этих тайных наук Бомелий и снискал себе скандальную известность, как наилучший предсказатель и врачеватель. Вот только скандал вышел такой, что по приказу лондонского архиепископа студента-смутьяна отправили в тюрьму. Однако за Бомелия стали хлопотать влиятельные лондонцы, так что архиепископ почел за благо предложить врачевателю сделку: власти отпускают Бомелия, но он обязан навсегда покинуть страну. Вот тут-то, понимая, что столь сведущий в тайных науках человек понравится Ивану Грозному, посол Савин и пригласил Бомелия к московскому двору.

Елисей быстро вошел в доверие к царю. Стал придворным врачевателем и первым астрологом Ивана Грозного. По звездам и планетам предсказывал будущие события. Лечил самого царя и его многочисленных любовниц. Он даже оказался допущен к отбору кандидаток в царские невесты: осматривал девок как врач и составлял их гороскопы, совмещенные с гороскопом царя. Он показывал Ивану звезды и давал читать старинные «черные книги». В потайной комнате царских хором он готовил яды, которые по приказу Ивана Грозного подсыпали в пищу и питье его врагов.

Грозный доверился Бомелию настолько, что стал вести с ним секретные ночные беседы. В одну из таких откровенных ночей царь спросил у Бомелия:

– Скажи, Елисей, что ждет меня и род мой?

Астролог не хотел отвечать. Но царь настаивал. И тогда Бомелий проговорил:

– Хочешь правды или утешения?

Грозный сверкнул глазами:

– Утешения мне не надобно, желаю правды!

Бомелий достал свой заветный магический шар и, внимательно взглянув на его резкие хрустальные грани, вымолвил:

– Я видел твою смерть. Твою душу несли два демона, увлекая ее в пучину ада.

Царь нахмурился:

– Дурная весть… А сыновья мои?

Бомелий вновь поглядел на шар и проговорил:

– Старший падет от руки твоей. Средний будет слаб и умрет рано. Третий погибнет от собственной руки.

– Врешь, собака! – заорал царь и, войдя в раж, метнул в Бомелия массивный серебряный подсвечник.

От удара висок предсказателя окрасился кровью, волосы чуть не загорелись. Бомелий упал на пол, а царь в гневе выскочил вон.

В ту же ночь астролог решил бежать. Взял подорожную на своего слугу, зашил золотишко в нательный пояс и был таков. Но в Пскове его поймали и вернули в Москву. При царском дворе пытали бесчеловечно. Ну а казни предали такой, что и сказать страшно. Предсказателя проткнули железным вертелом и долго, еще живого, поджаривали на медленном огне. Словом, наградили по-царски…

Оставшись без личного предсказателя, Иван Грозный повелел везти к нему всех ясновидцев, астрологов, колдунов, вещунов и вещуний, коих можно было сыскать. В истории не было другого русского царя, при котором состоял бы такой огромный штат предсказателей. Чуть не ежедневно Иван требовал «вещей правды». Заболев в начале 1584 года, спросил и о дне своей смерти. Предсказатели и астрологи, посоветовавшись, назвали дату: 18 марта 1584 года. Грозный только фыркнул. Ему уже не раз пророчили скорую кончину. Все пророчащие давно на том свете. А он вот живехонек! Да еще и научился поигрывать со смертушкой. Например, на сорок девятом году жизни он отправился в Александровскую слободу и там объявил, что умирает. Все бояре и духовенство кинулись «ко смертному ложу». А он лежал, вполне здоровый, хихикая про себя и слушая речи, которые никогда бы не произнесли его ближние, если б не поверили, что он при смерти. Ну а наслушавшись вдоволь, Иван Васильевич, «проздоровев, воспрял духом». Ну и полетели тогда головы «смутьянцев»!

Но всю зиму и начало марта царь действительно чувствовал себя плохо. Однако именно 18 марта ему стало гораздо лучше. Он даже попарился в баньке и выпил чарочку. Вернувшись в покои, с недоброй усмешкой проговорил:

– Вы каркали, что сегодня день моей смерти. Но я жив и на закате прикажу казнить вас!

Он уже предвкушал ужас в глазах ясновидцев, но…

– День еще не кончен, царь! – прозвучал ответ.