Текст книги "Невеста по наследству"

Елена Козловская
Невеста по наследству

Новая человеческая комедия

Роман Елены Козловской «Невеста по наследству» написан в жанре, на который сейчас не только мало кто решается, но и, по большому счету, мало кто способен. Это настоящий, во всем блеске остроумия и увлекательности, плутовской роман. При этом в нем много вкраплений других жанров, что делает текстовую палитру насыщенной и запоминающейся надолго.

Автор с первых страниц демонстрирует свои умения создавать прозаический объем. Под объемом здесь понимается показатель не количественный, а стереоскопический, когда все зримо, когда все сходится и темп строки совмещается с ритмом в гармоничную конструкцию:

«Весна в этом году выдалась ранняя, заявив о себе яркими солнечными лучами, которые уже к середине апреля растопили все заснеженные места столицы. И, несмотря на еще порывающийся северный ветер, природа сразу откликнулась на весенний призыв: всего пара теплых деньков – и кое-где пробилась молодая зеленая трава, а на стройных ветвях деревьев набухли маленькие почки».

Козловская – пристальный исследователь современного общества. Она не сгущает краски ради некоего преходящего эффекта, но общественные и человеческие язвы обнажает беспристрастно. И плутовство здесь не осуждаемый авантюризм, а своеобразное противоядие цинизму и распущенности некоторых индивидов, достигших тридцатилетнего рубежа и почему-то возомнивших себя хозяевами не только своей, но чужих жизней.

В центре повествования три друга – Глеб, Максим и Арсений. Они абсолютные циники, жизнь их внешне успешна, а внутри, судя по их «играм», вконец сгнившая:

«Еще в институте он сошелся с Арсением и Глебом и недавно обнаружил, что кроме умения весело отдохнуть они имеют и еще нечто общее – страстное увлечение, у каждого свое, но одинаково каждым любимое. Так, Глеб холит и лелеет свой джип, Арс – квартиру, а он, Макс, души не чает в „Звездочке“ Именно это и натолкнуло его на мысль: а что, если одну и ту же девушку всем троим развести на секс, только каждый – на территории своей страсти?!»

Надо отметить, что, несмотря на схожесть героев по возрасту и взглядам на действительность, автор выписывает каждого индивидуально, с семейной историей, с попыткой проанализировать то, откуда они такие взялись. Несмотря на их дружбу, между ними есть и социальные противоречия (Глеб из менее состоятельной семьи), и борьба за лидерство, и раздражение от успехов товарища. Все это вплетается в сюжет на всем его протяжении и выдает в Елене Козловской уже зрелого мастера психологической прозы. Радует, что психологизм романа никак не вступает в противоречие с его плутовским характером, все задумано и исполнено в рамках величия реализма, под его огромным всеобъемлющим куполом.

Радует, что Козловская прекрасно понимает, для чего в прозе нужен показ и какова необходимая доля пересказа. Весь арсенал рассказчика она демонстрирует, когда раскрывает перед читателями детали жизней двух героинь романа: русской девушки Инны и молодой итальянки Кьярры. Они хоть и не походят на монашек, оказываются значительно лучше и чище по человеческим качествам, чем Глеб, Максим и Арсений. Инна по простодушию становится жертвой игры молодых людей, а Кьярра решается отомстить новоявленным пожирателям женских сердец самым изощренным образом. Истории знакомства и дальнейших эпизодов из жизни девушек поданы как изысканное блюдо. Здесь такой вкусный набор подробностей, такая деликатность в описании личных обстоятельств, что текст завораживает, как сказки Шахерезады. А вот когда действие из экспозиции переходит в разработку, когда траектории жизни героев и героинь пересекаются, автор уже не рассыпается бисером описаний, а показывает характер персонажа через жест, диалог, через движение образов и смен настроения. Здесь начинается настоящая драматургия, ситуация обрастает второстепенными персонажами, как дерево листьями, и имеет свои четко рассчитанные кульминации и спады.

Козловская, вне всякого сомнения, ориентируется не только на отечественную прозаическую традицию, но и на европейскую: роман лишен всякого морализаторства и ложного глубокомыслия, а им отечественная словесность, особенно постмодернистского толка, иногда хворает почти неизлечимо. Автор заведомо прощает своим героям слабости, но не прощает подлости, потому этот плутовской роман все равно имеет мораль (не морализаторство), где зло все же наказуемо, пусть и прихотливым образом.

Из всех европейских писателей Козловскую легче всего сравнить с Бальзаком. Она дает такие многообразные и яркие зарисовки современных писателю реалий, такую точную картину нравов, так ловко переворачивает общественное лицо на неприглядную изнанку, что можно вполне назвать этот роман оной из частей «Новой человеческой комедии». Действительно, комедии, но, как бы автор ни смеялась вместе с героями, как бы ни вынуждала их к гедонизму (когда в рамках этого гедонизма ничего по-настоящему страшного не происходит), все же она дает нам понять, что, если мир будет развиваться так, как развивается, если наверху социальной лестницы будут стоять люди, этого места никак не заслуживающие, комедия станет трагедией так быстро, что и глазом моргнуть не успеем. И финальный крах Глеба, Максима и Арсения выглядит по-настоящему символичным.

Максим Замшев

Главный редактор «Литературной газеты»,

член Русского Пен-центра,

член Совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека

Глава 1

Весна в этом году выдалась ранняя, заявив о себе яркими солнечными лучами, которые уже к середине апреля растопили все заснеженные места столицы. И, несмотря на еще порывающийся северный ветер, природа сразу откликнулась на весенний призыв: всего пара теплых деньков – и кое-где пробилась молодая зеленая трава, а на стройных ветвях деревьев набухли маленькие почки. Весеннее настроение завладело всеми: в городе царило необычайное оживление, повсюду можно было встретить улыбающихся счастливых прохожих. Даже автомобили, отмывшись от зимней слякоти, заблестели по-новому и резвее погнали по городу.

Впрочем, на автотрассах весна ощущалась не так сильно: снега здесь и зимой не найдешь, зелени – тоже, а радостный настрой водителей мгновенно гасят пробки, увеличивающиеся в масштабах с открытием дачного сезона. Сегодня, в субботний день, Глеб особенно это ощутил, битый час простаивая на МКАДе. От нечего делать он тестировал новую магнитолу, играя громкостью всех четырнадцати динамиков, то и дело врубая и вырубая мощный сабвуфер. Звук был отличным – пронизывающим насквозь, чистым, без помех. Не зря эта зараза столько стоила!

Насладившись приобретением, Глеб принялся рассматривать соседние машины через зеркало заднего вида. Старенький потертый фольксваген, бээмвуха девяностых годов, даже «девятка» непонятного цвета (давно он не видел такую древность). Ничего интересного, из свежих-только ярко-красный гетс и серебристый пассат. Даже посмотреть не на что! На фоне этих развалюх его тачка выглядела суперски. Еще бы, порше кайен! Немереных бабок стоит! Пятьсот лошадей под капотом… Эх, сейчас бы разогнаться до двухсот! А тут пробка!

Глеб тяжело вздохнул и, вытащив из кармана джинсов мобильник, набрал номер.

– Алло, Сэн! Ну я тут в пробане торчу! А, ну не торопись! Я тебя наберу, как буду подъезжать. Давай, до связи!

Не прошло и получаса, когда, наконец свернув со МКАДа, погнал по Ленинскому проспекту и, наслаждаясь плавным ходом машины, прибавил громкости доносящейся из динамиков музыке. Глубокий бас ритмично застучал на всю окрестность, привлекая внимание к автомобилю, и, притормаживая, водители с опаской пропускали блестящий черный джип внушительных размеров с сидящим за рулем молодым щупленьким пареньком с заостренными чертами лица и короткой стрижкой. Глеб упивался своим превосходством на дороге. Еще бы, он медленно шел к этому, с каждым месяцем все совершенствуя своего коня. Главное, что он сделал это сам, увеличив стоимость тачки с двухсот тридцати тысяч в два раза. Сам! Глеб самодовольно усмехнулся. И ему ничего не доставалось просто так, как тому же Сэну.

Из размышлений его вывел звонок.

– Алле! Как раз о тебе вспомнил! Давай, мужик, выходи, я уже почти на месте!

– Не, слышь, ты поднимись, я те кой-че показать хочу! – услышал он в ответ.

– Окей, щас буду!

Невдалеке показался зеленый массив Воробьевых гор, прореженный лыжными трасами и канатными дорогами. Повернув на Ломоносовский проспект, Глеб наконец увидел несколько ярких бело-синих зданий, макушками тянувшихся к солнцу. Они выделялись из привычных строений своей округлой формой и напоминали цветы: такие же нежные и красивые, зауженные книзу и необычайно эффектные благодаря этажам, отведенным под пентхаусы наверху.

Порше кайен бесшумно подъехал к черному кованому забору, Глеб приложил пропуск к лобовому стеклу и просигналил. Спустя минуту ворота автоматически открылись, и он, вяло кивнув в ответ на приветствие охранников, проехал на территорию новостроек. Ехать по такой гладкой и ровной дороге было сплошным удовольствием, тем более здесь было на что посмотреть: ровный блестящий газон, уютные скамеечки и пышные клумбы цветов. В подземном паркинге ровными рядами стояли автомобили. Поставив джип, Глеб вышел и вновь окинул взглядом свое сокровище: при свете ламп отсвечивали темно-серые титановые колесные диски, агрессивно выпирала морда автомобиля из стройного ряда машин. «Да, для такой тачки только здесь и место!» – подумал он и, включив сигнализацию, проследовал ко входу.

Сам Глеб не владел ни пентхаусом в центре Москвы, ни элитным жильем в другом районе. Да и что говорить, в отличие от Арсения жил он гораздо скромнее. Его родители не были ни олигархами, ни бизнесменами, а относились к средним слоям населения Москвы. Отец, Алексей Иванович, родился в Воронеже, там же вырос и окончил школу, а затем рванул в столицу на заработки. Устроился в строительную организацию, доработал до прораба и даже заочно окончил МИСИ. В Москве же он и встретил краснощекую пухленькую девчушку Галеньку, приехавшую из Ростова поступать в пед. На вступительных экзаменах она недобрала баллов и так бы и уехала из столицы ни с чем, если бы Алеша не сделал ей предложение. Молодая семья поначалу разместилась в общежитии, но вскоре, через полтора года, Алексей Иванович получил двухкомнатную квартиру на Пролетарке. Этот же год стал для них знаменательным – родился маленький Глебушка. В вуз мать так и не поступила, но, окончив училище, устроилась в детский сад воспитателем. В тот же садик пошел и сын, и уже тогда, опекаемый матерью в саду, он выделялся из толпы одногодок. Глеб часто вспоминал, какой для него был рай в группе: мать никогда не наказывала его, даже если он обижал или бил кого-то, за обедом ему всегда давали побольше и повкуснее, и в отличие от других детей Галина Семеновна не заставляла его спать днем. Когда пришла пора отдавать Глеба в школу, мать определила его в гимназию с английским и экономическим уклоном, куда водили своих детей состоятельные люди.

– Пообщаемся с богатыми, может, и сам будет жить как человек, не то что мы, – покачивая головой, говорила Галина Семеновна.

В те времена работники образовательных учреждений очень ценились, попасть туда можно было только по большому блату. Своей должностью мать очень гордилась, и все заработанные ею и мужем деньги тратились на Глеба, чтобы, не дай бог, он не выделялся из толпы состоятельных сверстников, – импортные джинсы, куртки и свитера доставались с трудом, через знакомых. Себе одежду покупали на Черкизовском, но сына одевали с иголочки и только в фирменное. А какие деньги тратились на дни рождения Глеба: на них можно было всей семьей скромно отдохнуть на море. На праздник приглашались самые состоятельные ребята из класса, стол был завален всякими яствами: икра красная, черная, осетрина, белуга, телятина запеченная, пироги, рулеты, соленья, морения и прочее. Вместе с ребенком росли запросы: сначала рюкзак как у Мишки Петрова, потом скутер как у Борьки, потом машина, хоть старая, но на ходу. Без зазрения совести он вытягивал из родителей деньги, стараясь подражать своим богатым товарищам. Хорошо, Алексей Иванович получил повышение и стал главным прорабом одной строительной компании, охватившей подмосковный рынок. Помимо материальных трудностей он доставлял матери и отцу массу других проблем: школу и окружение по праву считал своим местом, но учиться по тем требованиям совсем не желал. Перебивался с тройки на двойку, и только благодаря стараниям матери, знавшей в лицо всех преподавателей, регулярно преподносившей им презенты и устроившей в садик дочку директора, Глеб продолжал учиться там. Кроме того, компания, в которую Глеб втянулся, была не из тихих и приносила массу проблем администрации школы. Так, однажды они с друзьями налили майонез в презерватив и вывесили на доску. Молоденькая учительница алгебры отказалась вести урок с этим новшеством, и, пока выясняли, кто это сделал, прошло два урока. А в другой раз Глеб вставил огрызок яблока в рот гипсового черепа, а потом «нечаянно» вытащил вместе с зубами. Еще с детства он привык к тому, что является особенным, и продолжал вести себя так и в школе. Однажды за двойку по литературе пообещал учительнице по дороге из школы зайти в церковь и поставить ей свечку за упокой. Бедная расстроенная женщина пришла к директору и в слезах все рассказала, и тот позвонил Галине Семеновне. Вечером после работы родители потащили Глеба домой к учительнице просить прощения, но гордыню сына не так легко было сломить. Целый час он, потупив взор, смотрел в пол, а потом вяло прошептал: «Простите». Кое-как окончив школу, он, опять-таки благодаря стараниям отца с матерью, поступил в Российскую экономическую академию имени Плеханова. Усердия в учебе у него не прибавилось, и Глеб, целиком надеясь на авось, наслаждался студенческими годами: тусил на полную катушку, гулял с девчонками и жил веселее некуда. Круг его общения остался неизменным: Глеб крутился с богатыми студентами, живущими за счет состоятельных родителей. Так он близко сошелся со своими сокурсниками, Арсением и Максимом. Продолжая жить с родителями на Пролетарке, Глеб совсем не тяготился этим и даже видел явные плюсы – всегда накормлен, напоен и хорошо одет. Даже когда он окончил вуз, устроился менеджером в компанию «ПетрКазУголь», занимающуюся угольной промышленностью и, проработав там четыре года, поднявшись до топ-менеджера, сумел купить порше кайен, не приносил в дом ни копейки, все деньги спуская на себя и джип. Но в прошлом году он вдруг осознал, что из всех ребят он единственный живет с родителями, и эта мысль лишила его покоя. Через пару месяцев решительных уговоров сына отец с матерью сдались и согласились разменяться на две квартиры, более отдаленные от центра. В итоге родители переехали жить в Бусиново, а Глебу досталась однокомнатная квартирка на Лосином Острове. Не квартирка, а так, коробочка пятидесяти метров в новостройке, с раздельным санузлом и двумя лоджиями. Поначалу это его радовало, но с появлением у Сэна пентхауса стал испытывать противное чувство зависти: уж до такого ему не дотянуться с его мизерной хаткой на окраине. Чтобы не отстать, Глеб начал с удвоенной силой совершенствовать автомобиль и, глядя на свой кар, испытывал удовлетворение: да он же крут! Но стоило ему зайти в апартаменты друга, как чувство зависти вновь щемило грудь. Вот и сейчас он почувствовал это, нажимая в лифте кнопку с золочеными буквами «PH».

Арсений встретил его в черно-белом халате, болтающемся на его худом, совершенно не спортивном теле.

– Ты еще не одет? Макс там уже заждался!

– Да я в один миг соберусь! Пошли, я хочу показать тебе кое-что, – Сэн плавным, неторопливым шагом засеменил по огромным просторам своей квартиры. Здесь, высоко под небесами, даже садящееся солнце светило по-другому, сквозь большие, в человеческий рост окна, освещая его бледное, невзрачное лицо с почти белыми ресницами и бровями и немного прищуренными серыми глазами.

– Иди, нам сюда, – Арсений хрупкой изнеженной рукой указал Глебу на дверь и, открывая, проговорил:

– Добро пожаловать в Африку!

Глеб от удивления остолбенел: перед ним находилась не кухня, а настоящий шедевр, смесь сафари с современностью. Красно-черные полы, мебель из натурального дерева, стойка бара, напоминающая изогнутую пальму, деревянные блюда, плетеные бутылки и фонарики, в ряд стоявшие на полке, чучело тигра и многие другие мелочи, удачно сочетающиеся между собой. Кухня была просто великолепна: яркая, необычная, поднимающая настроение.

– Ну как? – Сэн с самодовольным видом прошел к стойке и плеснул из стоявшей бутылки коньяка в бокал. – Тебе не предлагаю, ты за рулем.

– А че, неплохо, – Глеб прошелся по кухне. – Но ты ж хотел в японском стиле?

– Да че! Эта Япония – прошлый век! Ничего путевого! Вот Африка – это да! Почувствуй себя в сафари! Впрочем, надоест – найму дизайнера и переделаю.

– Ну да. Давай собирайся, пора ехать!

Арсений прошел в просторное светлое помещение, отведенное под гардеробную. Здесь всегда все было на своем месте благодаря горничной Даше, в ряд вывешивающей его костюмы и стопочками складывающей отглаженные рубашки. Облокотившись на дверцы, Сэн стал раздумывать, что бы надеть на сегодняшний вечер. Джинсы, кроссовки и куртки были совсем не его стилем, Арсений одевался классически, даже немного пижонски. Порывшись в вещах, он остановил выбор на рубашке небесного цвета и белоснежном костюме «от Армани». Пока Арсений одевался, Глеб прошелся по просторам пентхауса. Да, это был настоящий рай с бассейном, джакузи и сауной, большим залом с камином, тренажеркой, двумя спальнями и комнатой для гостей. Осмотрев квартиру, он присел на кожаный диван в гостиной и нервно глянул в окно: солнце уже село, и стало смеркаться. На часах стрелки перевалили за девять – ну как всегда, опаздываем! Эх, Арс, ну никогда не может вовремя собраться! И это несмотря на то, что Глеб, зная медлительность своего друга, выехал на полчаса раньше. Наконец вышел благоухающий, с напомаженными светлыми прядями волос Арсений.

Прыгнув в машину, они двинулись к «Баррикадной» – в клуб Infiniti, где наметили сегодня оторваться на полную.

– Ну че? Доволен? – Арсений кивком указал на новую магнитолу Глеба.

– Ага, еле достал – полмесяца пришлось ждать. Включи, попробуй!

Сэн стал водить пальцами по сенсорной панели, меняя эквалайзером звучание.

– Да, прикольно! – он включил почти на полную мощь диск «Slipknot» и углубился в настройки звука, когда услышал дребезжание мобильника. Трубка затерялась в недрах борсетки и, как назло, долго не находилась. Громко работающие динамики не давали сосредоточиться, и Сэн даже занервничал. Напряжение возросло, когда найденный телефон высветил номер абонента.

– Да, мама! Подожди, звук убавлю! Прости, давно звонишь? Да, понимаю, много дел. Все в порядке у меня. Я с ребятами сегодня в клубе буду. Мам, ну какая разница, в каком?! Все, давай. Хорошо, мам, я постараюсь найти для себя невесту. Пока!

Повесив трубку, Арсений испытал такое облегчение, какое бывает, когда преодолеваешь нечто трудное, экзамен, важное собеседование или сделку. С матерью, Элеонорой Викторовной, ему было очень сложно общаться из-за ее желания всегда знать, где он находится и что при этом делает. Справедливости ради надо заметить, что она действительно была по характеру человеком очень деспотичным и властным. Но именно благодаря этим качествам она столького добилась в жизни: занимала должность главы администрации маленького подмосковного городишки, имела соответствующие связи и совсем не нуждалась в деньгах. Ее характер закалила и неудачная личная жизнь: еще в молодости она вышла замуж за человека любимого, но несостоятельного. И она наверняка бы не стала тем, кем была сейчас, и довольствовалась обычной жизнью среднего класса, если бы вскоре не обнаружился сильнейший недостаток ее супруга – страсть к алкоголю. Этого Элеонора Викторовна вытерпеть не смогла, и хрупкий брак закончился разводом. Впрочем, она осталась не одна, а с маленьким, тогда еще полугодовалым Арсением на руках. Элеонора Викторовна больше замуж не вышла, хотя иногда у нее бывали романы, тщательно спланированные и осторожные. После неудачного брака она стала обращать внимание только на состоятельных и имеющих вес в обществе поклонников, которые внимательно относились к ней не только как к женщине, но и как к карьеристке. Таким образом, начав с должности учителя математики в школе, она вскоре стала занимать должность завуча, затем директора, потом ее перевели в департамент местного образования, а позже – в городскую администрацию. Ее личная жизнь скорее напоминала рабочую деятельность – с осмысленным ознакомлением резюме партнера, с обдумыванием выгодных условий. Романы заканчивались как-то легко и просто – как заканчиваются деловые контракты, без претензий с обеих сторон. Единственным мужчиной, в котором Элеонора Викторовна души не чаяла, был Арсений. Она решила вырастить из него настоящего мужчину, соответствующего всем ее идеалам. Держалась с ним строго, но в то же время старалась быть ему другом, и это у нее неплохо получалось: с детства Арсений делился с ней своими секретами, рассказывая о нравившихся ему девочках, об обидах в школе и о сокровенных мечтах. С годами мальчик понял, что именно так он может воздействовать на мать, и не зря. После таких откровений он получал все, что захочет, – новую игровую приставку, якобы являющуюся яблоком раздора с одним из одноклассников, хороший компьютер и многое другое. В то же время, находясь в зависимости от матери, он понимал, что всему есть мера. Поэтому в отличие от Глеба он вел себя более достойно: учился не на пятерки, но хорошо, никогда не дрался, не задирался, имущество не портил и вообще был паинькой. Сэн вырос и сразу занял подогретое мамой местечко – должность менеджера в нефтегазовой компании, но, даже неплохо зарабатывая, он продолжал получать от матери все, что только захочет. Захотел слетать на Канары в прошлом году – и пожалуйста, мама все устроила лучшим образом. Стало тесно в трешке на Остоженке – и вот теперь он живет в комфортабельном пентхаусе с видом на Воробьевы горы. Он бессовестно пользовался дарами матери, но считал себя совершенно самостоятельным человеком и никому и никогда бы не признался, что зависит от Элеоноры Викторовны, даже себе.

Размышления Арсения прервали слова Глеба:

– Мать? Беспокоится?

– Ага, покоя не дает. Все женить хочет меня.

– Да ладно. Родокам положено волноваться – их право. Кстати, мож седня поищем последнюю телку, а то че-то затянулась эта наша игра?

– Я только за! Давай с Максом еще потолкуем! Кстати, ты его давно видел?

– Не, уже недели две прошло, как общались в последний раз.

– А я вчера к нему заезжал.

– Ну и как он?

– Доволен, как крокодил, – скоро ведь навигация откроется. Он на свою «Звезду» уже окончательно перебрался, чуть ли не живет там. Глеб рассмеялся.

– Не замерзает?

Арсений открыл окно и сплюнул.

– Этот не замерзнет. Он там одну каюту под гостиную переделал, камин даже установил, прикинь? Там теперь все есть: и баня, и спальня, и спортзал. Бассейна нет, так вода вокруг, а еды не хватит – рыбы наловит. Синбад-мореход!

Ребята расхохотались.

Уже совсем стемнело, когда они подъехали к клубу. Припарковав джип, парни вышли из машины.

– Столик заказали? – спросил Сэн Глеба, мимоходом кивнув здоровенным охранникам на фейсконтроле.

– Угу, – промычал тот в ответ.

Отворив тяжелую дверь, ребята вошли внутрь. Не привыкшие к полумраку глаза поначалу едва различили силуэты людей, сидящих за столиками и потягивающих спиртные напитки. Эта была в основном молодежь, хотя, если присмотреться, можно было найти и несколько посетителей под сорок. Практически за каждым столиком, общаясь с противоположным полом, сидели молоденькие девчушки, одетые в облегающую одежду с глубокими вырезами. Тонкие струи дыма от сигарет витали над столиками. Взоры присутствующих были обращены на сцену, где выступали освещенные разноцветными лучами цветомузыки гибкие и пластичные девушки и парни в красивых нарядах. Глеб и Арсений впервые видели это танцевальное шоу.

– Ниче так… дай посмотрю! Мне вон та нравится, в красном, – Сэн с усмешкой указал Глебу на полуголую блондинку в ярко-бордовом купальнике, танцующую на сцене.

– Да, буфера еще те! Пошли, вон Макс нам машет!

Красивый молодой парень, сидящий за столиком прямо около сцены, немного привстал, махнув им рукой. Высокий, мускулистый, с темными прядями волос и светло-серыми глазами, он внешне был не хуже тех симпатичных танцоров, что выделывали разнообразные па на сцене. Черная рубашка и темно-серые джинсы подчеркивали стройную фигуру, а белоснежная улыбка могла покорить любую девушку. Кстати, такие уже нашлись – за столиком по соседству две брюнетки, развернувшись вполоборота, кокетливо улыбались и о чем-то переговаривались с ним.

Арсений и Глеб стремительно прошли к столику и, рукопожатием поздоровавшись с другом, присели.

– Здоров! Сейчас, пару минут, – Макс кивнул на девушек. – Вы пока тут закажите себе чего-нибудь, а я закончу разговор! – и в одно мгновение очутился за соседним столиком.

Потягивая из большого круглого бокала коньяк, Сэн тоскливо зевнул. Вот уже двадцать минут как Макс общается с этими телками; Глебу срочно понадобилось куда-то позвонить, и он вышел из шумного помещения. Спрашивается, на фига они так торопились сюда? Танцпол был пуст, гремела музыка, и Арсению стало почему-то скучно, несмотря на то что это заведение было излюбленным местом их компании. Еще полгода назад они с друзьями открыли этот клуб и с тех пор частенько здесь бывали. Главным преимуществом было то, что тут можно было отдохнуть на любой вкус и под любой настрой. Захотелось тишины и спокойной беседы – пожалуйста, в здании можно посидеть в японском ресторанчике, душа желала веселья и новых знакомств – тогда вперед, на танцпол. Но сегодня Арсений и сам не мог понять, чего ему хотелось. Он вспомнил разговор с матерью. «Арсюша, пора уже взрослеть! Я внуков хочу, и вообще, долго ты со своими друзьями будешь носиться по клубам? Тебе уже тридцать лет, Арсений! Найди себе невесту!» – сказала Элеонора Викторовна. Обычно такие разговоры его раздражали, но сегодня он воспринял это совершенно спокойно и вдруг задумался: «Черт, а может, и правда пора жениться? Не все же таскаться по девкам». Арсений огляделся вокруг в поисках хоть одной стоящей его внимания девушки, окинул внимательным изучающим взглядом собеседниц Макса: милые, но ветреные, на вид лет по восемнадцать-девятнадцать, совсем недавно из-за школьной парты выползли. Первая, с длинными волосами до плеч и яркой родинкой под губой, была симпатичнее, на взгляд Арсения. Судя по тому, что Макс, разговаривая, больше смотрел на нее, она ему тоже приглянулась. Одета в облегающие джинсы и белую тонкую кофту с большим вырезом. Правда, обнажать было нечего – груди совсем нет, плоская. Тонкими, поблескивающими золотыми кольцами пальцами она держала фужер с шампанским и улыбалась красивой белоснежной улыбкой. Держалась уверенно и спокойно. Вторая девушка, скорее всего, была ее подругой-тенью. Не так красива, не так уверенна. Хотя одета более вызывающе: короткие шортики на черные с рисунком колготки, выглядывающие бретельки бюстгальтера из-под топика. Она с жадностью ловила каждый взгляд Максима, старалась обратить на себя внимание, периодически вставляя невпопад фразы. Его друг, как всегда, рассказывал о своей яхте «Утренняя звезда» – своей самой большой любви.

– …В общем, Кать, Маш, если вы не попробуете, вы никогда не узнаете, что такое плыть по Волге. Вы хоть раз стояли в шлюзах? Нет? Тогда вам будет это очень интересно! Предлагаю так. Вы сейчас мне даете номера телефонов, ну или хотя бы даете один из ваших номеров, Маш, давай твой возьму? А мы, как только с друзьями соберемся поплавать, вам позвоним! Девчата, вы не пожалеете, будет весело, говорю вам! – разводил он девчушек, причем с успехом, потому что уже через минуту они с восторженным выражением лиц диктовали ему свои номера телефонов.

– Да, если и задумываться о браке, то точно не рядом с такой пустышкой, – вздохнул Сэн. – Дашка-горничная и та поумнее! Кстати, а вот она была бы неплохой женой… Он вспомнил круглолицую румяную Дарью, работающую у него на дому. Она пришла в пентхаус горничной всего три месяца назад – так начала свою карьеру в столице скромная девушка из какой-то деревеньки Псковской области. Даша приглянулась Сэну, он сразу закрутил с ней роман. И хотя до Сэна у девушки никогда не было мужчин, все получилось легко и просто, видимо, потому, что она просто влюбилась в своего шефа и была готова ради него на все. Арсений вдруг подумал, что его горничная – чуть ли не единственная, кто полюбил его таким, какой он есть, безо всяких обещаний и подарков, намеков на женитьбу и прочего. Арсений никогда не пользовался особым успехом у женщин, с самого детства страдал от этого, чувствуя себя неполноценным. Бледный, неказистый, он не был кумиром девчонок ни в школе, ни в институте. Но у него было нечто поважнее внешности – деньги. Поначалу робкий и застенчивый, он начал свою интимную жизнь с того, что просто-напросто снял на Тверской одну из проституток. Затем он научился платить тем, кто не просил этого так явно. Со временем выработался стиль поведения, привлекающий женщин: одевался подчеркнуто деловито и стильно, пил только дорогие напитки, особенно предпочитал коньяк, толстая золотая цепь на шее и массивная печатка на руке говорили о его высоком материальном положении, а стоило ему в разговоре упомянуть о пентхаусе, как девушки готовы были со всех ног бежать за ним. Как-то раз он привел одну из таких домой и лоб в лоб столкнулся с уходившей после работы Дашей. На лице девушки он увидел горечь, на глазах появились слезы, и Сэм быстро ретировался со своей подругой вглубь квартиры. С тех пор горничная исполняла свои обязанности по уборке безупречно, но избегала личных встреч с хозяином.

Арсений возвращался с работы около семи-восьми вечера и находил свой пентхаус чистым и сияющим, но одиноким и пустым.

– Все, мужики, я тут. Сорри, просто девчушки клевые, телефончики вот достал, – вывел его из размышлений Макс.

– Давай, Арс, наливай! За встречу пора выпить!

Тут подоспел Глеб, захвативший по пути бутылку легкого пива.

– Ну, здоров еще раз, – пожал он руку Максу. – Давай рассказывай, как ты там? Говорят, уже почти живешь на «Звезде»?