Текст книги "Лев Равнины"

Как и предполагал Кир, их проверяли. И, оценив их силу, решили пустить в дело не только на арене. Следующим днем его вернули в камеру к остальным, вновь сковали в ногах и руках и вместе с другими рабами из разных областей выгнали во внешний двор дворца.

В этом году Фобос решил выстроить вторую стену, чтобы надежнее отделить дворец из-за постоянной угрозы покушений. Для этого необходимо было вырыть траншею, куда в последующем будет закладываться фундамент будущих стен. Варваров сразу же определили копать возле южной стены, вручив короткие лопаты, чутко держа их на прицеле луков и подгоняя хлыстом.

Рабы трудились до самого заката, но, когда солнце село за горизонт, охрана зажгла масляные фонари, давая понять, что работа не окончена, хотя несколько человек уже потеряли сознание от обезвоживания и жары. Их вытащили из траншеи, повалили на помост и начали нещадно сечь, пытаясь привести в чувство. Кто-то из рабов, обезумев от боли, кинулся на стражника, к нему присоединились еще двое, и началась потасовка.

Регина всегда хорошо играла. Свое недомогание она, как могла, симулировала, так что в итоге лекарь был убежден, что принцессе нужны покой и отдых. Ночь девушка снова почти не спала, днем не покидала покоев. В обед Элеонор пришла проведать дочь, а к вечеру… к вечеру Регина переоделась прислугой и выскользнула в один из тайных коридоров дворца. Это была ее не первая попытка сбежать, но лишь сегодня она обладала настоящей решимостью. Она не желала быть рабыней и расходным товаром своего отца, она хотела увидеть мир, еще не подозревая, что это будет самая большая ошибка в ее жизни.

Регине повезло: она незамеченной проскользнула через служебный коридор. Мимо охраны она прошла так же легко. По ее подсчетам, Дора могла вот-вот обнаружить, что принцесса снова отсутствует в своих покоях, а значит времени почти нет. Сумерки были девушке на руку, и Регина выскочила из дворца вслед за слугой с кухни. Однако она не предполагала, что увидит такое…

Стройка, точнее подготовка к ней, оказалась непредвиденным обстоятельством для девушки. Принцесса попыталась обойти траншею, но слуга с кухни, кажется, заметил ее, и Регина отступила в сторону, надеясь скрыться в непонятной суматохе, что подняли рабы и стража. Заметив тонкий деревянный настил, она решила быстро перебежать на ту сторону и почти в то же мгновение едва не попала под кулак одного из рабов, который попросту не увидел ее в темноте, а еще через секунду ее толкнули. Принцесса испуганно выдохнула, теряя равновесие, ее стопа соскользнула по краю помоста, а затем под ногами оказалась пустота. Вскрикнув, Регина ухнула вниз и скатилась на самое дно рва, запутавшись в складках плаща служанки.

Ее руки и ноги увязли в глине и песке, а, стоило ей откинуть с лица плащ, она увидела, что ее окружило несколько мужчин с грубыми лицами, покрытых грязью и кровавыми росчерками бича. Пара мгновений ушло у них на то, чтобы понять, кто перед ними, а затем рабы, не касавшиеся живой женщины уже много лет, отталкивая друг друга, бросились на нее. Один из наиболее рослых навалился на нее, разрывая грязными руками ткань ее накидки и платья, обнажая грудь, и попытался коснуться ее лица губами, но его тут же оттащили, и его место занял второй, жадно потянувшись к подолу юбки, схватив девушку за лодыжку.

Фиолетовые, почти сиреневые волосы Регины тут же разметались, а глаза распахнулись от ужаса. Через секунду она снова вскрикнула, пытаясь отбиваться, но она совершенно не обладала силой, чтобы сопротивляться мужчинам, ее никогда не учили защищаться и сражаться.

– Нет! Нет, оставьте меня! – отчаянно вскрикнула принцесса, пытаясь прикрыть грудь руками в глупой попытке защитить остатки своей чести, когда на волоске висела ее жизнь. Стража была занята наведением порядка наверху, так что в общем гомоне ее крик потонул, так никем и не услышанный.

Мужчины устроили настоящую кровавую схватку за право овладеть женщиной. Еще один раб забрался на принцессу, сжимая рукой ее грудь, но внезапно хватка исчезла, а его самого что-то встряхнуло, заставляя отлететь в сторону и рухнуть на толпу других рабов. В свете факелов над Региной появилась высокая фигура, и через секунду девушка узнала варвара. Кир вблизи показался ей еще страшнее, особенно оттого, что все его лицо было в кровоподтеках, а светлые волосы слиплись от пота и грязи. Новый раб ее отца стоял рядом с ней, внимательно смотря на принцессу, но она видела во взгляде голубых глаз лишь равнодушие. Однако, стоило кому-то из рабов дернуться в сторону девушки, варвар предупреждающе хрустнул костяшками пальцев, потирая кулак, и вокруг них тут же образовалось свободное пространство – стало ясно, с ним никто связываться не станет.

Регина испуганно икнула и тут же закуталась в плащ, в ужасе глядя снизу на варвара широко распахнутыми сиреневыми глазами. Она хотела было отползти, но вдруг осознала, что только в тени воина была в безопасности, да еще и ноги запутались в плаще. А затем пришла ужасающая мысль, что этот мужчина просто решил опередить тех, остальных, что были вокруг.

– Нет… – шепнула принцесса, и только затем разглядела спасительное равнодушие воина. Она так и лежала, смотря на него, не в силах даже встать на ноги, когда над их головами раздался свист хлыста и окрик:

– Грязные свиньи! Немедленно разошлись в сторону! – наверху уже стояла дворцовая стража, между ними маячила верная Дора, служанка Элеонор, с ужасом осознавая, что могло случиться с дочерью Фобоса.

– Вытащите принцессу из этой канавы! Немедленно!

Кир, между тем, поднял руку, лишь защитив глаза от удара бича, и он рассек ему кожу до крови, но выражение лица варвара не изменилось. Он медленно развернулся к Регине спиной, на которой тоже не было живого места. В этот момент принцесса поняла, что стража, несмотря на численное превосходство, не осмеливается больше нанести ему ударов. Этот варвар с первого дня внушал воинам Императора какой-то животный страх тем, что напоминал дикого зверя – секунду назад он мирно себе лежит, а в следующий миг перегрызает тебе горло.

Когда Кир отошел на пашу шагов от девушки, в траншею тут же разом спрыгнуло несколько воинов, плотнее закутав принцессу в плащ и помогая ей подняться наверх. Остальные принялись разгонять рабов, надевая на них кандалы. Было ясно, что работы сегодня уже продолжить не удастся. Раза что-то тихо спросил у Кира, но тот только пожал плечами, из чего можно было сделать вывод, что он и сам не знал, зачем спас девчонку, которой не хватило мозгов сидеть в своем красивом дворце.

Регина не сопротивлялась, когда ее вытащили наверх, но ее взгляд то и дело возвращался к защитившему ее воину. Она не слышала ни единого слова Доры и оглядывалась на Кира до тех пор, пока не скрылась за воротами дворца, чтобы уже через полчаса, переодетая и умытая, предстать перед отцом, который впервые узнал, что его дочь едва не сбежала.

До сих пор принцессе и в голову не приходило, что мать молчит о попытках дочери, и сейчас, оказавшись под разгневанным, презрительным и жестоким взглядом отца, Регина невольно сжалась и опустила голову. Благо, рядом не было Тиррея, иначе она вообще не знала бы, чего ожидать.

– Отец… – начала было она, осеклась и тут же добавила. – Простите меня, повелитель…

– Неблагодарная… – Фобос хотел добавить что-то еще, но все-таки сдержался, постукивая пальцами по голове змеи, которая венчала подлокотник его трона. – Я потакаю всем твоим капризам, одеваю и трачу время на поиски тебе выгодной партии, а ты хотела мне все загубить?! Тебе еще повезло, что эти животные не растоптали тебя в той вонючей яме! Безмозглая девка… от тебя одно беспокойство… Еще раз такое выкинешь, прикажу выпороть тебя плетьми как следует! – мужчина раздраженно дернул подбородком, но к нему подошел слуга, что-то шепнув, и Фобос вдруг усмехнулся, а его взгляд стал чуть мягче. – Скажи, правда ли, что наш новый раб, что едва не продырявил Тиррея, защитил тебя?

Регина же чуть вздрогнула одними плечами и еще ниже опустила голову. Никогда еще отец не обращался с ней так. Не замечал, игнорировал, да, но его неудовольствие, тем более столь сильное, прямо в ее адрес, было ей в новинку.

– Да, отец… – тихо ответила принцесса, пряча подрагивающие пальцы в юбке, незаметно сжимая ее складки.

– Неожиданно… Или он так глуп, что не понял, кто перед ним, иначе бы первым тебя прикончил… или, напротив, он куда умнее, чем кажется, – неожиданно гнев отца утих, и он задумался о чем-то своем. – Иди, Регина… Через несколько дней мы ждем послов с востока, твоя мать занята приготовлениями к пиру. Было бы неплохо, если бы ты тоже сделала хоть что-то полезное… – знакомый жест рукой, и девушка поняла, что разговор окончен.

– Повелитель… – кажется, принцесса набралась смелости… или дурости, но она вскинула голову посмотрела отцу в лицо. – Могу я узнать… ведь ваш раб, защитивший меня… Он жив?

На лице Императора было удивленное выражение, словно с ним заговорила табуретка или кувшин. Дочь всегда была где-то возле матери и не раскрывала рта, однако, видимо, сегодня она слишком перенервничала, поэтому, вопреки привычке, Фобос счел возможным ответить.

– Ты глупа, Регина, если считаешь, что я стану убивать из-за тебя такого ценного раба. Я простил ему выходку с твоим братом, а за то, что он сохранил тебе жизнь и честь, пожалуй, можно и поощрить его… Выбирай сама, чем хочешь его уважить, и пошли слугу исполнить. А теперь не тревожь меня более.

– Слушаюсь, повелитель, – девушка вновь склонила голову и поспешила покинуть отца, едва не осев прямо за дверью в коридоре, чувствуя, что сердце сейчас от страха готово выскочить наружу. Да что на нее нашло сегодня? Откуда столько решимости и смелости? Она, определенно, сходит с ума… или это все из-за того воина – он слишком ее вдохновил…

ГЛАВА ПЯТАЯ

Лабиринт для зверей

– Я не хочу! – раздался лязг золотого кувшина, что был запущен через всю комнату в дверь.

– Госпожа Регина…

– Нет! Не смейте меня касаться! Вон, все вон! – вопли принцессы достигли сегодня апогея. Услышь их Фобос или Тиррей, они просто влепили бы Регине пощечину, но вместо них на смену выбежавшим служанкам в покои дочери вошла Элеонор.

– Как ты себя ведешь? – холодно и резко окатило голосом матери Регину, и та затихла.

– Мама… – девушка замешкалась, но затем решительно сделала шаг к матери:

– Я не хочу! Я не пойду замуж! Я не собираюсь менять одну клетку на другую! Я не вещь, чтобы мной распоряжаться! Вы всю жизнь растили меня, словно я предмет для торга! У меня есть душа, мама!

– Да что ты знаешь о душе, – Элеонор лишь слегка повысила голос, но Регина тут же заткнулась. Джнани в два шага оказалась возле дочери, схватила ее за волосы и подтащила к низкому пуфу, не обращая ни малейшего внимания на протесты девушки.

– Ты не знаешь ничего ни о жизни, ни о душе, ни о чувствах. И не тебе об этом рассуждать, – щетка безжалостно тянула волосы Регины, заставляя ее морщиться, но принцесса уже не смела дергаться, лишь ощущая, как слезы жгут глаза.

– Ты будешь паинькой, Рен, как и всегда. Ты будешь молчать, не полезешь к отцу или брату и не выкинешь никаких фокусов. Тебе ясно? Ты уже достаточно опозорилась, когда пыталась бежать в последний раз, и очень умно поступила, сидя тише воды и ниже травы все это время. Так не вздумай начинать брыкаться опять! Ты дочь императора, и веди себя соответствующе!

Регине хотелось заявить, что она еще и дочь племени джнана, но не раскрыла рта. Она не знала, какими были люди ее племени, и лучше было не напоминать матери о прошлом. В течение следующих двух часов принцесса хранила молчание, позволяя готовить себя к балу, и, даже когда мать ушла, девушка не сопротивлялась больше.

В этот день слуги сновали по дворцу еще до рассвета, готовясь к приезду послов соседнего царства, после долгих переговоров и военных стычек все-таки решившего заключить шаткий мир. Они не скрывали своего интереса к детям Фобоса, в частности – к его дочери. Сын правителя Милиора скоро должен был вступить в тот возраст, когда принято рассматривать будущие союзы. В этот раз это был лишь визит вежливости, но все понимали, что, если все пройдет удачно, в следующий раз могут появиться и богатые подарки будущей невесте. Сам же Фобос уже давно жаждал пополнить свою армию восточными лучниками.

Кир и его друзья этого всего, естественно, не знали, но уже то, что их оставили в покое, кормили исправно и даже перевели в соседние камеры, означало какие-то перемены, и молодой варвар не ждал ничего хорошего, слушая шаги на лестнице. В темницу спустился раб, как обычно принеся пленникам пищу и воду, дожидаясь, пока стражник откроет отверстие в клетке – их пришлось соорудить, так как, даже скованные, варвары умудрились за неполный месяц покалечить пятерых охранников.

– Ого, да там наверху, похоже, кто-то родился или умер, раз эти нечестивые закатили такой пир, – хмыкнул Раза, набрасываясь на сочную баранину и отпивая из кувшина. Его брат молча последовал его примеру. Барра, как обычно сперва понюхал пищу: он не питал надежды, что однажды их не отравят тут. Кир не тронул свою порцию – что-то его тревожило, и не прошло и часа, как он понял, что. Всего его товарищи один за другим уснули мертвецким сном. Воин зарычал, понимая, что не зря беспокоился. Вскоре в подземелье спустился колдун, и, оценив свои труды, встретился с Киром глазами.

– Все-таки повелитель прав. Ты далеко не глупый варвар… Но, даже учитывая, что ты не сожрал мое снадобье, без тебя сегодня мы не обойдемся, – с этими словами он подошел к решетке и сдул с ладони едкий порошок. Кир зашелся кашлем, закрывая нос и рот, но проклятая отрава уже затуманила мозг, и он упал на пол камеры без сознания.

– Берите его, рыжего и одного из темнокожих дикарей. У меня новое грандиозное представление сегодня… Надеть на них кожаные доспехи и закрыть лица масками. Они не должны знать, против кого сражаются! – распорядился колдун и вышел прочь из темницы. Его уже ждали на пиру, после которого гостям предстояло увидеть новое развлечение на арене, которую за месяц превратили в лабиринт, построив каменные перегородки.

Пир был организован со всем присущим размахом. Регина, затянутая в плотный белый шелк от плеч до бедер, от которых струился подол платья, сидела на своем положенном месте и не поднимала головы и взгляда от стола. Руки и шея девушки были открыты, фиолетовые волосы уложены в прическу сзади. Из украшений на принцессе было лишь четыре привычных браслета, а остального мать ее лишила – даже любимые перья, и те остались по ее приказу в покоях. Регина чувствовала себя неуютно, хотелось избавиться от плотной ткани на теле и распустить волосы, но она продолжала молчать и «быть паинькой». Мать была довольна, отец и брат не вспоминали о ее присутствии. Одна отрада – после пира она снова будет предоставлена самой себе, будет делать, что пожелает… в пределах дворца.

Вскоре праздная толпа потянулась на арену, а принцесса, все так же «зная свое место», поднялась вслед за отцом в императорскую ложу. К сожалению, сегодня она вновь была обязана присутствовать на варварских играх.

Кир очнулся от воя толпы. Он лежал на спине и не сразу сообразил, что ему столь сильно мешает. Рывком сев и ощупав себя, он понял, что его набедренная повязка исчезла, вместо этого на нем легкие кожаные штаны и такая же жилетка, а голову непривычно сжал металлический шлем, закрепленный на какой-то хитрый механизм, так что снять его можно было, только оторвав себе голову. Были только обзор для глаз да две прорези под носом. Мужчина не догадывался, что снаружи шлем похож на львиную голову.

На песке рядом лежал короткий клинок. Варвар огляделся. Он стоял в лабиринте из каменных стен, высотой в два его роста, позади него было разлито что-то черное и дурно пахнущее: идти можно было только вперед. Кир не знал, что его братья по несчастью, наряженные в такие же костюмы, только с головами быка и орла, находятся у двух других входов в лабиринт.

– Мои государи, – колдун снова занял место оратора, вежливо раскланиваясь и привлекая внимание послов. – Позволите пояснить вам суть. Выбраться из моего особого лабиринта сможет только один воин. В противном случае все ловушки, что я спрятал, не будут отключены… Давайте же посмотрим, кому повезет сегодня! Лично я ставлю на Льва!

Тут же посыпались ставки на двух других воинов, вооруженных копьем и тяжелой секирой. Прозвучал гонг, и трое мужчин начали движение по лабиринту, подгоняемые вперед, вынужденные уворачиваться то от стрел, то от камней и перепрыгивать коварные ловушки, скрытые в песке.

Первыми столкнулись Раза и Барра. Тяжелый топор едва не рассек грудь Орлу, но тот увернулся, ударив копьем в живот Быка, и оба закружились в смертельной схватке. Кир упал на песок, когда над головой просвистел острый диск, врезавшийся в стену, и бросил взгляд на беснующиеся трибуны. Он услышал шум за очередной стеной и бросился туда, перепрыгнув открытую яму, усеянную снизу острыми деревянными кольями. В этот самый миг топор охотника все же вонзился в спину Разу, и тот вскрикнул, упав на землю.

– Убей! Убей, и будешь свободен! – гаркнул кто-то с трибун.

– Нет! Стой! – Кир бросился вперед, и в этот миг копье раненного, но еще живого Разы вонзилось в грудь Быка, пробив сердце, и охотник захрипел, упав на горячий песок.

– Кир? Это ты? – Орел пытался подняться, и варвар бросился к нему, пытаясь помочь встать, но возле его ноги врезалась новая стрела.

– Добей его, и сможешь уйти, варвар! – колдун довольно потирал руки. Толпа выла и бесновалась, предвкушая новое убийство, но Кир демонстративно бросил меч, чем вызвал разочарованные возгласы зрителей и послов.

Регина, вынужденная наблюдать кровавую игру, закрыла глаза, когда было совершено очередное убийство. Она ощущала, что из-за этой арены у нее словно падают шоры с глаз. Ее жестокий мир был всего лишь сладким десертом на фоне происходящего внизу, и ей было совершенно непонятно, почему окружающим людям так нравится этот кошмар. Рядом с ней была еще одна женщина, разделявшая ее мысли, но Элеонор за столько лет ожесточилась и сохраняла внешнюю бесстрастность, в то время как ее дочь не только мыслями, но и душой противилась происходящему.

Когда меч Кира упал со звоном на песок и трибуны затихли, девушка распахнула глаза и не смогла сдержать улыбки – неужели закончилось? Однако колдун оглянулся на Императора, и улыбка Регины померкла – интуиция говорила ей, что Фобос так просто не прервет развлечение.

– А твой раб строптив, Император, – посол восточного королевства курил трубку, наблюдая происходящее. В его голосе явно звучала насмешка, а Фобос прекрасно знал, что это значит, и не мог этого допустить.

– Объясни ему, что мои приказы лучше выполнять, – кивнул Император, и маг щелкнул пальцами. Уже знакомое малиновое пламя вспыхнуло вокруг раненного, сжимая его в кольцо и обжигая кожу, грозя спалить. Раза закричал от боли, и Кир скрипнул зубами. Несчастный забился в агонии, когда пламя добралось до раны.

– Помоги мне, брат! Помоги!

– Я отомщу за тебя, покойся с миром! – движение Кира было молниеносным, и острое лезвие перерезало горло воину. Огонь тут же погас, и пленник облегченно вздохнул сквозь маску.

В следующий момент небо затянуло тучами, а звери, что были в клетках под ареной, вдруг начали бесноваться, ломая решетки. Они кинулись прямо на перепуганных людей, толпившихся возле арены, и вельможи порадовались, что сидят высоко, когда кошки, послушные чужой воле, начали рвать зевак в клочья.

Хаос оборвал пришедший в себя от шока колдун, ударив серебристой молнией в стоящего гладиатора так, что его шлем раскололся, открывая лицо Кира. Голубые глаза вспыхнули невероятной силой, и он упал на песок. К нему тут же подскочили стражники, утаскивая с арены и пытаясь перебить обезумевших зверей. «Развлечение» было окончено. Фобос поднялся со своего места, коротко приказав страже все прибрать, а аристократы потянулись обратно во дворец.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Майяс

– Повелитель! – Регина нагнала отца в коридоре, поймав в тот миг, когда он был лишь в сопровождении двух слуг, и посчитав это невероятной удачей. За дверьми ждали послы, которые должны были сегодня отбыть, но здесь они были относительно наедине. Принцесса, едва Фобос обернулся, поспешно склонила голову.

– Повелитель, прошу вас уделить мне время…

Регина изо всех сил терпела, чтобы не поднять головы, но все же не выдержала и посмотрела на отца. Его задумчивость испугала и одновременно дала ей надежду.

– Мне надо поговорить с послами. Через полчаса жду тебя в тронном зале, – коротко кивнул Фобос. Император остался доволен исходом этих смотрин, покладистым норовом дочери, а также тем, что она явно приглянулась чужеземцам, а потому не стал отчитывать принцессу.

– Благодарю, повелитель, – покорно отозвалась Регина, не смея уговаривать отца уделить ей внимание немедленно. Единственной его вспышки хватило, чтобы понять, что если она чего-то хочет – нужно быть тихой, послушной и на виду.

Девушка провела время в ожидании и, как только слуга сообщил ей, что Император ждет ее, она не медля направилась к нему, минуя мать, которая могла заставить дочь молчать. Мужчина сидел в тронном зале, наблюдая, как слуги убирают со стола, и кивком подозвал дочь.

– Я доволен тобой, Регина: послы впечатлены твоей красотой и грацией. Возможно, мы вскоре получим приглашение от халифа Нараба… Так о чем ты хотела попросить?

Девушка проглотила слова отца молча, опустив голову. Решение это созрело в ее голове сразу после той проклятой схватки на арене, и она по-прежнему не могла понять, откуда в ней столько смелости и упорства, словно что-то толкало ее изнутри. Как бы там ни было, она набрала воздуха в грудь.

– Повелитель, благодарю вас… Я вновь хотела поговорить о том рабе, что сражался вчера на арене. Вы как-то позволили мне поощрить его, но я так и не придумала, как можно это сделать… Недавно он провинился, но вы говорили, что этот раб ценен для вас… – Регина не поднимала головы, хотя ужасно хотелось вновь посмотреть на лицо отца. – Повелитель, я вновь хотела спросить вас, жив ли этот воин? И если вы сохранили ему жизнь, то я бы осмелилась просить вас приставить его ко мне… в качестве охраны, повелитель.

Фобос молчал долго, так что Регине показалось, что отец просто ее не слышал. Но это было не так. Император прекрасно понимал, что упрямый варвар будет продолжать своевольничать, а после последних событий его боялись еще больше. Нужно было время, чтобы страсти улеглись, а крутой норов раба не брали ни голод, ни побои, ни тяжелая работа. Как знать, может то, что не смогли сделать его воины, удастся девчонке, ведь не зря же варвар заступился за нее перед рабами. Да и потом, учитывая, что только позавчера в городе снова поймали двух шпионов, в словах дочери был резон.

– Ты уверена, что хочешь, чтобы дикарь отвечал за твою безопасность? Он даже языка нашего не знает, – он поднялся с места и сделал ей знак идти за ним.

– Мои служанки смогут обучить его самым необходимым словам, чтобы он смог понимать приказы, – девушка просто не верила своей удаче и еле удержалась от улыбки, последовав за отцом, чуть ли не впервые получая столько времени и внимания с его стороны.

Они спустились в темные помещения, и носик Регины ощутил незнакомый ей ранее душный запах подземелий. Тут было сыро, грязно, пахло потом и кровью. Еще не дойдя до камеры, девушка услышала звуки ударов. Император с дочерью остановились у камеры, где на двух цепях, растянувших ему руки, висел Кир.

То, что это варвар, спасший ее месяц назад, Регина смогла понять не сразу. Все лицо и грудь были залиты кровью, его голова была склонена вниз, но по хриплому дыханию было понятно, что он жив и, более того, не собирается порадовать криком своих мучителей, которые в четыре руки били его двумя хлыстами с острыми крючками на концах. Страшные орудия пыток вырывали из его тела мелкие кусочки плоти, разбрызгивая кровь, которая росчерками оставалась на стенах и полу.

– Ох… – тихо выдохнула принцесса и прикрыла лицо ладонью, чувствуя, что ее мутит. Однако здесь никто не посмел бы коснуться Регины, если она упадет в обморок, так что девушке пришлось устоять на ногах самой.

– Повелитель… – тихо попросила она, побледнев и сейчас даже не разыгрывая спектакль.

– Государь… – тюремщики так и застыли с бичами в руках. Отроду не было такого, чтобы сам Император спускался в казематы. Мужчина посмотрел на пленника и усмехнулся.

– Да… Любой другой бы давно умер, а этот житель равнин похоже не издал ни единого звука. Он упрям… – Фобос велел отпереть камеру, сам шагнул внутрь и, взяв бич, приподнял рукоятью лицо Кира, смотря на него. Взгляд голубых глаз подернулся пеленой, но воин еще явно понимал, что происходит. – Отныне, варвар, ты будешь охранять мою дочь! Одно ее слово, и я заставлю тебя сожрать собственное сердце, раб! Ты понял меня? – поскольку Кир молчал, Император, не боясь запятнать руку, ударил его в лицо рукоятью, так что струйка крови сбежала по его переносице на разбитые губы.

– Ты понял меня, раб? – повторил Император, и на сей раз Регина и он заметили едва уловимый кивок.

– Отлично. Теперь идем, Рен, утром им займется наш маг, и, когда он будет готов, его приведут к тебе.

Девушка не осмелилась перешагнуть порог камеры, оставаясь в коридоре и чувствуя, что не выдержит тут и минуты дольше. Когда Фобос вышел из камеры, Регина бросила еще один взгляд на Кира и поспешила за отцом на воздух. А, когда они оказались в коридорах дворца, девушка поймала отца за руку у его покоев и коснулась ее губами и лбом:

– Благодарю, повелитель, за ваше великодушие, – тихо произнесла она и поклонилась, выпустив руку Императора.

Мужчина только кивнул, послав за Заватом. Колдуну выпала непростая задача сделать так, чтобы хрупкая девушка смогла в случае чего укротить варвара, который был опасен даже в цепях. К счастью, у колдуна решение нашлось быстро, и за несколько дней, что заживали раны Кира, которого подняли из тюрьмы, впервые нормально отмыли и допустили к нему лекаря, мужчина просидел в своей башне, а на утро четвертого дня в покои принцессы раздался стук.

Регина сидела на подушках у самой длинной стены своих покоев. Перед ней стоял раскладной низкий стол с фруктами и вином, принцесса одной рукой брала виноградины и закидывала их себе в рот, пальчики другой руки ей массировала служанка. Девушка была одета так же, как в первый раз, когда увидела Кира, и в ее волосах притаилось два пера. На стук Регина чуть повернула голову.

– Впусти, – она сделала легкий жест рукой служанке, что стояла у двери, и та открыла дверь. Принцесса лишь бросила взгляд на гостей, не пытаясь даже изменить позы. Колдун, как обычно в своем одеянии зеленых тонов, скользнул в ее покои. Из-за его изворотливости и хитрости мать девушки звала его аспидом, который в любой момент может ужалить в спину. Серые глаза мага остановились на принцессе, и он подобострастно поклонился, присев перед ней.

– Зават, – девушка улыбнулась и чуть выпрямилась, садясь ровнее. – Неужели я, наконец, получу то, что так долго ждала?

– Ваше высочество, вы сегодня очаровательно прекрасны, не могу выразить, как я восхищен! – с этими словами он вынул из складок мантии золотой широкий браслет с драгоценным камнем малинового оттенка, а в следующую секунду в дверях появились двое стражников, которые ввели в покои Кира.

Мужчину было не узнать: сейчас на нем были прямые штаны светлого телесного цвета с коричневым поясом и белая рубашка без рукавов, запястья рук стягивали два толстых серебряных браслета. На открытом, суровом лице уже не было крови и ссадин, лишь небольшие покраснения в тех местах, куда били палка и хлыст. Воин, как и прежде, не опускал головы, даже когда его ударили в спину, чтобы он проявил уважение к принцессе.

Регина высвободила свою руку у служанки, вставая на ноги. Ее сиреневый взгляд с восхищением и удовольствием скользнул по Киру, и принцесса улыбнулась ярче. Она и сама не могла себе объяснить, почему так взволнована сейчас. Каждый день, проходивший в ожидании, был мучителен, ей так хотелось скорее увидеть своего нового телохранителя. Но стражники решили испортить все привычной грубой силой.

– Нет! Не смейте бить его. Уже достаточно он получал тумаков, это бесполезно, – тонкая рука Регины коротко поднялась вверх, а затем принцесса снова посмотрела на колдуна. – У него есть имя?

– Как и приказал ваш отец, я, не покладая рук, готовил для вас этого варвара, – он заметил жест принцессы и усмехнулся. – У этого раба нет имени, свое прежнее он потерял вместе со своими волосами… Однако толпа на арене придумала ему звучное прозвище – Майяс. Означает «гордо идущий лев», ему весьма подходит, – колдун подошел к девушке.

– Майяс. Так и буду его звать… если не придумаю ему новое имя, – девушка усмехнулась, позволяя колдуну приблизиться.

– Вы совершенно правы, ваше высочество, боли он не боится, но чтобы быть спокойным за вас, позвольте… – он надел принесенный браслет на ее руку и сделал страже знак убрать руки от Кира. – Стоит варвару проявить непослушание, коснитесь этого камня…

– Думаю, мы подружимся. У него уже был шанс убить меня, и он не стал этого делать, – Регина усмехнулась и из любопытства коснулась камня на браслете. Как только ее пальцы коснулись камня, тот стал кроваво-красным, а ее новый телохранитель едва заметно вздрогнул, и его лицо побледнело, но он вновь не издал ни звука.

– В этом камне часть его крови. Я провел несколько ритуалов, так что сейчас он ощущает боль, сравнимую с переломом почти всех костей в теле… Он даже шевельнуться сейчас не может, – с садистским удовольствием отметил колдун, встречаясь со взглядом голубых глаз варвара, который лишь старался сейчас дышать реже.

Такого дочь императора не ожидала. Регина отдернула руку, шире раскрыв глаза, испуганно взглянув на варвара, но тут же улыбнулась, чтобы колдун ничего не заподозрил. Она не была дурой и прекрасно понимала, что доверять магу нельзя, слишком уж люто он ненавидел этого воина. Это было заметно невооруженным глазом, а раз так, пусть думает, что она довольна.

– Чудно. В таком случае, мне точно ничего не грозит. Благодарю, Зават. Ты можешь быть свободен. Если у меня возникнут проблемы с этим воином, я пошлю за тобой, – принцесса чуть дернула тонкой бровью, развернулась, села обратно на подушки и подала руку служанке, чтобы та продолжила массаж.

Колдун довольно усмехнулся, потирая руки. Он не питал надежд на то, что избалованная дочь императора не замучает варвара быстрее, чем тюремщики или твари на арене, поэтому лишь снова поклонился.