Текст книги "Лев Равнины"

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Когда духи не слышат тебя

Ночь над равниной была тихой и звездной. Селение амарита, умелых и сильных жителей западных земель, мирно спало под надежной охраной своих защитников. Вокруг костра собрались бывалые воины, украшенные черными изгибами татуировок, и негромко переговаривались.

Эта ночь была особой: сегодня несколько молодых воинов должны были вернуться домой из своего двадцатидневного похода на плато Смерти, чтобы доказать, что они достойны своих отцов и могут создать семью, которую в состоянии защищать.

Убеленный сединами вождь всматривался в вершины гор с надеждой. Вместе с еще пятью юношами туда ушел его единственный сын и наследник. Наконец, среди черных скал, напоминающих клюв хищной птицы герх, появился огонек факела, затем еще один и еще.

– Они вернулись! – раздались радостные возгласы, и уже через четверть часа перед старшими предстало шестеро молодых мужчин. Все как один были одеты лишь в шкуры черных аксов, что были обернуты вокруг пояса и удерживались кожаными ремнями. Каждый держал в руках короткий клинок и копье. Первым вперед выступил высокий широкоплечий воин с острым, как лезвие, взглядом и открытым мужественным лицом. Он опустился на одно колено и ударил копьем в землю.

– Владыка, мы вернулись, и я, как старший, смело ручаюсь за каждого воина за моей спиной! Они все проявили себя истинными амарита сердцем и душой, духи предков вели нас и даровали нам удачу, – он кивнул, и к ногам старейшины молодые воины положили трофеи: голову смертоносной двухголовой змеи, чешую огненных ящеров и бивни фирей, огромных подземных червей.

– Поднимись, сын мой Кир, и вы, славные амарита. Вы доказали, что достойны звания воинов. Придет время, когда вы смените нас на посту, – кивнул старик, поднимая и обнимая сына. – Завтра утром женщины окрасят ваши длинные косы алым, и вы пройдете обряд посвящения, – вождь сделал приглашающий жест, и вся шестерка с благоговейным трепетом приблизилась к огромному алому столпу огня. Сидеть возле костра с воинами долины им до этого момента было не дозволено.

Ночь заканчивалась, и на небе занялся рассвет. Воины уже собирались отправиться в шатры, чтобы немного отдохнуть. Старый вождь подошел к сыну, который отделился от остальных, задумчиво смотря на горизонт:

– В чем дело, мой сын? Что тебя тревожит?

– Ни в чем, отец… – воин упрямо мотнул головой, но странное беспокойство и следы, что они нашли на перевале, не давали ему покоя всю обратную дорогу. – Скажи, отец, ты веришь, что великий Хребет непреодолим для нечистых из северных земель?

– Духи воздвигли его из тела мертвого драконида, он сотни лет не пускал в наши владения чужаков, и так было и будет всегда, так обещали нам духи, – отозвался старик, абсолютно уверенный в своей правоте. Кир лишь кивнул, но от этого спокойнее не стало.

Он ушел к себе, и в шатер тут же юркнула прекрасная Геррида, дочь шамана, звеня множеством браслетов из камешков:

– Я ждала так долго, каждая минута была мукой, мой повелитель… Теперь ты сможешь требовать меня у отца по закону, не нужно будет скрываться, – ее обнаженное тело прижалось к его груди, и ее умелые руки скользнули по его торсу, обводя шрамы, полученные за эти годы от когтей диких зверей и оружия других кочевников, что устраивали стычки за территорию.

– Никто не помешает мне сделать тебя своей, – Кир довольно улыбнулся, сжимая стройный стан девушки руками и целуя ее приоткрытые губы, не желая медлить больше ни секунды. Но вдруг мужчина замер, рывком садясь на шкурах, куда успел прилечь, и хватая короткий меч. Ему не почудилось: со стороны гор грохнуло, послышался треск.

Оставив Герриду и выскочив из шатра, он увидел, что не он один был разбужен подобным звуком. Воины хватали оружие, видя, что в стороне гор горит малиновое пламя, а из воронки появляются солдаты в железных доспехах северных земель. Не раздумывая ни минуты, Кир бросился в атаку, увлекая за собой своих сородичей. Однако там, где в дело вступает магия, силы не равны.

Малиновый огонь плевался как драконид, и тот, кто попадал под его удары, сгорал заживо, обращаясь в пепел. Кир заметил высокую фигуру в зеленой мантии на вершине склона. Он понял, что это и есть колдун, что защищал армию врага и убивал его братьев. Сжав в руке амулет, подаренный ему дочерью шамана, воин бросился вверх по склону, рубя противника на ходу с плеча, так что даже тяжелые доспехи не спасали противников от ярости варвара. Колдун тоже заметил его и метнул в Кира малиновый огонь, но мужчина увернулся и бросил копье, которое ударилось о невидимую преграду. Бой кипел ожесточенно, но силы его сородичей таяли, а песок напитался кровью.

На Кира набросились трое солдат, но он сходу сломал одному шею, двух других столкнул лбами, выбивая клинок у одного и отражая стрелу лучника. Он уже почти добрался до проклятого мага, как вдруг что-то ударило его в спину, и тело перестало служить ему. Он упал в песок, видя и чувствуя, как малиновое пламя оплетает его сетью. Сознание меркло, но прежде, чем его окутали могильный холод и мрак, Кир успел разобрать голос:

– Этого не убивайте. Он силен и послужит отличным подарком Императору…

ГЛАВА ВТОРАЯ

Город из стекла и камня

Дворец кипел. Весть о том, что войско Императора одержало очередную победу над каким-то племенем, не вызвала интереса у единственной дочери правителя. Пусть воины и слуги радуются, пусть наложницы отца поют ему оды… Регина презрительно наморщила носик и юркнула в тайный коридор, выходя в закрытый сад. Сюда дорогу знали лишь она, ее мать и личная служанка Императрицы.

Элеонор была законной женой Фобоса, матерью его наследника и единственной дочери. Но всем давно было известно, что этот брак – лишь политика, рождены дети по принуждению, а свои желания император утоляет в руках любовниц. Не так давно одна из них произвела на свет третьего внебрачного сына Фобоса, но он был убит вчера так же безжалостно, как и предыдущие два. Элеонор не собиралась терпеть конкуренцию, даже несмотря на то, что уступила постель мужа другим женщинам. Ее право Императрицы не смеет попирать ни одна женщина… кроме Регины.

Девушку смешило, что отец закрывает глаза на вольности жены, но, видимо, до тех пор, пока это было единственным, в чем она не давала воли мужу, разлада в браке не предвиделось. По большому счету, родителям было плевать друг на друга, но не на государство. И оба они рьяно взялись воспитывать своего первенца, в то время как дочь была предоставлена самой себе. Любой ее каприз выполнялся, ни в чем она не знала ограничений, никто не смел поднять голос или руку на дочь правителя. Регина купалась в избалованности, безнаказанности… и одиночестве. Чем старше становилась она, тем больше жаждала покинуть дворец под видом простой девки, но каждый раз при попытке сбежать слуги матери ловили ее.

Регина не удивлялась. Элеонор была последней представительницей рода Джнана. Племя, в котором всегда царил матриархат, было истреблено Фобосом в числе первых. Женщины-джнани обладали способностью, передававшееся из поколения в поколение – они могли создавать иллюзии, погружать человека в мир, созданный ими. Чтобы сохранить этот дар, джнани никогда не становились женами мужчин не своего племени. До того дня, как войско Фобоса вторглось в их поселение. Женская часть семьи Элеонор, тогда еще просто Энор, предпочла самоубийство, как и большинство джнана. Мать Регины попросту не успела покончить с собой, оказавшись единственной выжившей, и была отдана в дар Императору. Отец не смог устоять от соблазна иметь в женах такую женщину, и ей, в конце концов, пришлось покориться.

Регина переняла дар матери, но из-за смешения крови он оказался значительно слабее, и девушка предпочитала лишний раз не давать никому знать о своей способности. Так что лишь мать и ближайшая прислуга знала, что принцесса не так проста, как кажется.

– Госпожа Регина! – девушка резко обернулась на возглас и снова наморщила носик. Вот так всегда: стоит ей только присесть у дерева ее племени, обладавшего белыми стволом и ветками, как ее отрывали от мыслей и ухаживанием за еще хрупким растением.

– Я здесь, – коротко ответила Регина, выпрямляясь и глядя на служанку матери. Грудь принцессы крест-накрест перехватывала легкая полупрозрачная ткань нежного сиреневого цвета, сложенная в несколько плотных слоев. Слегка впалый живот был открыт, а низко на бедрах был тяжелый широкий золотой пояс, удерживающий юбку того же цвета и материала, что и лиф, но ткани было так много, что юбка оказалась довольно пышной. На каждом запястье Регины было по два тонких золотых браслета (на запястьях ее матери было по восемь, что говорило о силе и возрасте женщины племени джнана). Фиолетовые, в два раза светлее, чем у Элеонор, волосы девушки ниспадали до самого золотого пояса, и лишь концы чуть подвивались. От висков тянулись тонкие косички, удерживающие основную массу волос, которые на затылке сливались в одну тонкую косу, выделяющуюся на фоне распущенного потока. Все плетение было опутано тонкой золотой нитью, а за левым ушком принцессы неожиданно притаилось два птичьих пера – одно большое черное в белую крапинку, второе, поменьше, было наполовину рыжим, наполовину серым.

– Воины привели пленных. Повелитель зовет вас в тронный зал полюбоваться на дар…

– Он не звал меня. Он звал моего брата. Вот пусть он и идет.

– Но регламент, госпожа…

– Ты слышала, Дора. Не хочу идти!

– Я буду вынуждена сообщить вашей матушке…

– Вот иди и сообщай! – Регина топнула ногой и отвернулась, скрестив руки под грудью. Когда служанка вышла, девушка закатила глаза и вздохнула. Конечно, мать не будет ее ругать… а отец, может, и вовсе не заметит ее отсутствия… брат будет слишком занят… Но, скажите на милость, чем еще заниматься в этом проклятущем дворце? Фыркнув, принцесса развернулась и вышла из сада.

***

Когда Кир очнулся, он и двое его товарищей по оружию, Бех и Дан, были скованы магическими цепями, весившими как рослый буйвол, и двинуться в них с места не было никакой возможности. Бех был ранен, но никто и не думал обработать страшную рану на груди, в которую, очевидно, попала зараза, и он почти все время бредил. Дан же поведал Киру, что после того, как враги захватили селение, они сожгли его, не пощадив ни женщин, ни детей, ни стариков. Что стало с красавицей Герридой, он не знал, его самого также скрутили, и очнулся он уже в клетке. Помимо них тут было еще трое воинов. Двое из племени Усмирителей Песков, высокие темнокожие братья Раза и Энна, и степной охотник из племени Ватта, рыжеволосый гигант Барра. Ему вырвали глаз, поэтому половину лица закрывала кожаная повязка. Никто из них не знал, что их ждет, и почему они остались живы. На ночь их выпускали из клетки, но не снимали кандалы, так что бежать не было возможности, хотя Кир пытался трижды и за два первых дня пути убил двух зазевавшихся охранников. Одному амарита проломил голову, другого задушил цепью, чем заработал крепких зуботычин от проклятого колдуна, который заставил его харкать кровью, но не смог заставить потерять присутствия духа.

Этой ночью колдун открыл проход из малинового пламени прямо в скале, и утром воины и пленные подъехали к огромному городу из стекла и камня. Такого свободные люди никогда не видели. Их везли по улицам, где ходили разодетые в цветные тряпки мужчины и женщины. Они не были похожи на детей Равнины. Подданные Фобоса были куда бледнее лицом, и даже мужчины отличались весьма хилым телосложением, так что сперва Кир решил, что они попали в город женщин, некоторые из которых почему-то носили бороды.

Пленных провели в огромный дворец, взяв в кольцо конвоя, но варвар ощущал липкий страх от людей, стоило ему посмотреть на кого-то из охранников. Колдун держался рядом, и от этого в затылке пульсировала боль, а легкая тошнота лишала сил. За все время им давали пищу лишь один раз, но Кир не принял помои из рук нечистых.

Они вошли в замок, проходя через помещения в большой зал. Тут, судя по всему, был какой-то праздник – играла странная музыка, и полуголые девки извивались в непонятных танцах перед возлежащими на лежанках мужчинами и женщинами. Воин оглядел зал, отмечая, как все затихли при их появлении, и встретился взглядом с крепким мужчиной, на вид лет сорока, с холодными, жесткими глазами. Тот тоже сразу выделил его среди рабов. По залу пошел удивленный шепот. Еще бы: даже самые высокие из солдат Императора едва доходили Киру до плеча, а не скрытые накидками тела говорили об огромной силе пленников.

– А, Зават, вижу, ты, наконец, вернулся… Ну, чем ты порадуешь своего повелителя? – Фобос сел на трон, и служанка тут же подлила ему вина.

– Веки правь, о мой богоподобный повелитель Фобос, – колдун рассыпался в странных жеманных поклонах, злобно зыркнув на Кира, который не только не склонился, когда его ткнули в спину копьем, но и демонстративно расправил плечи. – Я привез тебе много даров и сокровищ чужой варварской земли… И вместе с этим – новое развлечение… Эти жалкие пленники потешат тебя на новой арене, что строилась по моему приказу. У себя дома они побеждают тварей Равнины, а здесь, для тебя, они будут биться насмерть и выполнять твои приказы, о мой повелитель…

Регина незаметно скользнула в зал. Она, разумеется, опоздала. Принцесса услышала лишь речь про дары, и тихо юркнула за спиной брата к трону матери, что был куда менее заметен по сравнению с троном Фобоса и его наследника, но достаточно ясно говорил о том, что она главная женщина в Империи. Самый легкий, тонкий и неприметный трон Регины пустовал без нее, и девушка не спешила занимать свое место. Все-таки церемония расшаркивания уже началась – стоило подождать определенной паузы. И принцесса встала за плечом Элеонор, которая чуть качнула головой, так что дочь поняла, что ее заметили.

Регина незаметно усмехнулась и скользнула взглядом поверх фиолетовых, почти черных, волос матери на новых рабов отца. Ее взор тут же зацепился за невыразимо грязные, но сильные тела, расправленные плечи и озлобленные выражения лиц. Но больше девушку потряс прямой взгляд одного из самых рослых воинов – так рабы и слуги не смотрят. Видно, как его боятся другие, как смотрят городские жители на «диковинку». Этот воин еще будет много бороться…

Фобос с сомнением посмотрел на рабов за спиной колдуна, и тот поспешил отойти, чтобы Император изучил источник своей новой забавы. Правитель сделал знак сыну, и тот подошел, оглядывая пленных, тоже зацепившись взглядом за прямую осанку Кира. Наследник Фобоса больше походил на отца, взяв от матери лишь цвет глаз. С малых лет Тиррея готовили к тому, что именно он унаследует власть отца, который однажды устанет держать скипетр, однако юноша все острее ощущал, что произойдет это не так уж скоро, а планку требований к нему будут лишь повышать. По взгляду отца принц понял, чего от него ждут, и не заставил себя ждать.

– Сомневаюсь, что из этих свиней что-то выйдет… От них воняет, а выглядят они еще хуже, грязные дикари, – Тиррей обошел пленных и, заметив, что Бех не может стоять ровно, взял копье из рук одного из охранников, ткнув раненного под колено, так что тот с тихим стоном упал.

Дальнейшие события развивались так стремительно, что некоторые даже не поняли, что произошло. Несмотря на магию и кандалы, Кир сумел развернуться и, бросив тело в бок, свалить сына Фобоса на пол, выхватывая его копье, готовясь одним ударом покарать недостойного за проступок. Но тут колдун вскинул руки, и оружие истаяло, а по всему телу варвара прошла волна боли, заставив пошатнуться, но он устоял на ногах, а двое стражников тут же бросились к принцу, помогая встать.

– Убить эту бешеную тварь! Заколоть его! – рявкнул принц, понимая, что его позор видела семья и вся свита. Стража накинулась на Кира, так что с губ и из пробитого виска потекла кровь, заливая лицо, на котором ярким акцентом выделялись необычные ярко-голубые глаза, отличавшие племя амаритов от других народов. Однако Фобос не спешил отдать страже приказ об убийстве, задумчиво разглядывая чужеземного раба и понимая, что взгляд его по-прежнему направлен на него.

Регина не могла отвести взгляда от происходящего, хотя и хотелось. Внезапно для самой себя, девушка подала голос, чего никогда не делала прежде в тронном зале. Правда, сделала она это тонко, тихо, на ухо отца, оказавшись за его спиной:

– Отец… Не убивайте его… Я таких больших мужчин в Вашей Империи никогда не видела! Мне кажется, на арене он будет смотреться невероятно! Представьте, что будет, если выпустить против него пару львов!

– Рен! – тихо, но строго окликнула ее мать, и принцесса, скрипнув зубами, отстранилась и заняла свое место. Однако, похоже, в кои-то веки Фобос был солидарен с решением дочери по каким-то своим причинам.

– Успокойся, Тиррей, это тебе урок. Никогда не стоит недооценивать своего врага! – мужчина жестом пресек все попытки сына спорить и поднялся, подходя к варвару, которого силой все же поставили на колени, но колдуну пришлось снова стиснуть его магическими когтями, видя, что амарита не станет смирно покоряться. – Моя дочь права. Ты позабавишь нас, варвар диких земель… Ты выиграешь много боев, но в конце концов ты падешь… Это участь всех моих рабов, а ты отныне раб, знай свое место! – Император крепко ухватил мужчину за длинную косу пепельного цвета, словно сотканную из лунного света, что доходила ему до бедер, и выхватил кинжал, одним резким движением отрезав ее под корень.

В следующий миг по залу прокатился не крик, а яростный рев, и двое стражников навалились на плечи варвара, который оскалился, пытаясь добраться до обидчика, что лишил его чести воина. Регина невольно вздрогнула от рева варвара и украдкой бросила взгляд на мать. Та сжала пальцами подлокотники своего трона. Элеонор осталась на месте, но принцесса была вольна уйти, что она и сделала. Ей не хотелось сейчас сидеть рядом с отцом и под взглядом брата. Девушка быстро юркнула обратно в коридор, что вел в ее покои, и успела скрыться там как раз, когда ее мать послала за ней служанку. Вот уж не дождутся – не будет она высиживать этот чертов пир! Как вообще можно праздновать, когда в ушах стоит этот ужасный рев?.. Последнее, что услышала принцесса, покидая зал, был голос ее отца, чьи слова почему-то тоже ужаснули ее:

– Отведите их в темницу, отмойте и дайте поесть. Завтра вечером посмотрим, на что они годны, – усмехнулся правитель Империи, поднимая лезвием клинка лицо Кира, и довольно кивнул. – Сохрани свою ярость, раб, она тебе пригодится…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На арене

Уже в камере, когда рабов приковали цепями теперь к стенам, так что их длины едва хватало, чтобы сесть, и облили холодной водой, Киру крепко досталось от стражников по приказу принца. Варвар стерпел побои, а, когда мужчины решили, что пленник ослаб, он умудрился ударом головы выбить одному из них пару зубов. Тогда и его оставили в покое до утра.

Им удалось немного вздремнуть, а на утро их снова повели под конвоем и в компании мага в здание арены, спустив в подвалы и запирая по отдельности. Рану Беха обработали, но воин был слаб и нуждался в отдыхе, хотя упрямо огрызался на стражников не хуже товарищей. Спустя пару часов им принесли неожиданно сытный обед с мясом, и в этот раз никто брезговать не стал: они чувствовали, что силы начинают их покидать. В час, когда солнце достигло зенита, над их головами снаружи начал нарастать гомон толпы.

Кир смотрел сквозь решетку, но видел лишь ноги стражи на песке. Наконец, загудели трубы, и стража вывела воинов по лестнице наверх, толкнув в свет. Они оказались на овальной арене. Маг сделал пас руками, и цепи упали с их тел. Воины вынуждены были щуриться от яркого света, расходясь по арене и смотря на трибуны, где уже не было пустых мест – все ждали обещанную новую забаву.

Через минуту на отгороженную трибуну поднялся Император в сопровождении жены и детей. Как только они заняли свои места, гомон стих. Фобос что-то говорил, а Киру вдруг в глаза попал солнечный зайчик – от тиары матери Регины отражалось солнце. Сама девушка села в тени, укрываясь от солнца и глядя на воинов.

Кир поморщился, но посмотрел в сторону закрытой трибуны, скользнув взглядом по лицу Императрицы. В этом красивом, надменном и холодном лице было что-то близкое, знакомое по крови. Однако долго думать об этом не пришлось.

– Почтенный народ Империи, сегодня вас ждет особое зрелище. Все вы слышали о суровых варварах диких земель: сегодня они стоят перед вами! По приказу нашего владыки они будут биться вам на потеху и обагрят песок своей кровью… Да начнется представление! – раздался удар гонга, и на арену бросили оружие – три копья, два меча и цепь с шипованным шаром.

Кир посмотрел на оружие, а через миг понял, что им предстоит. Дальние от них решетки открылись, и на арену из темноты выпрыгнули две саблезубые леггирийские кошки. Эти твари были два метра в холке и, помимо смертоносных клыков и когтей, имели острый шип на кончике хвоста, как у скорпионов, полный парализующего яда. Звери почуяли варваров и бросились на них с двух сторон. Одна такая кошка, при попытке ее изловить, покалечила и убила пятерых охотников Фобоса – оставалось лишь наблюдать, чем им ответят дикари с Равнины.

– Матушка… – прошептала Регина, наклонившись вперед к трону Элеонор, – почему мы должны на это смотреть?

– Помолчи, Рен… – коротко отозвалась женщина, но затем все же оглянулась на дочь, и ее взгляд чуть смягчился. – Ты не можешь оспорить приказ отца. Сейчас ты обязана присутствовать на этом развлечении. Уверена, в следующий раз за твоим присутствием не будут так пристально следить.

Регина вздохнула и чуть склонила голову. Мать, как всегда, была права. Как будто когда-нибудь могло быть иначе… Принцесса посмотрела вниз, на арену, и взгляд ее невольно упал на того самого воина, которому отец срезал волосы.

Никто не спорил и ничего не обсуждал, просто единодушно отдав Киру право лидерства. Воин амарита и двое его братьев подхватили копья, с которыми не расставались с десяти лет, темнокожие братья разобрали мечи, а рыжебородый Барра опоясал себя цепью. Повинуясь жесту Кира, они поделили двух тварей. Когда первая кошка прыгнула, Бех метнул копье, ударив в бок и сбив ее в прыжке, вторая получила сокрушительный удар шипастым шаром в морду, падая и оглушительно рыча, так что первые ряды трибун охнули.

Регина тихо ахнула, неподалеку, по правую руку от отца, фыркнул ее брат. Элеонор оставалась бесстрастной, а вот Фобос довольно усмехнулся:

– Жаль, этих варваров не научить воинской дисциплине. Они оказались бы сильным звеном моей армии, – казалось, Император говорит сам с собой, но Тиррей что-то негромко ответил отцу. Регину это не интересовало: девушка, не отрываясь, следила за происходящим. Предыдущую ночь она почти не спала, все думая о том воине, и целое утро клевала носом, но сейчас сон как рукой сняло, когда рык – человеческий и звериный – в ее сознании слились в одно.

– Рен! – очень тихо и коротко одернула девушку мать, и принцесса спохватилась, что едва не позволила проявиться своему дару: спасибо Элеонор, та крепко держала дочь в узде.

«Какое дикарство… Неужели это может кому-то нравиться?» – тихо думала она, покосившись на брата и отца.

Охотник из племени Ватта хорошо знал свое дело: пока братья отвлекали кошку, которая не могла решить, за кем же ей гнаться, мужчина раскрутил цепь, набросил ее на шею зверю и повалил на землю, затягивая петлю. Животное било по земле страшным хвостом, заставляя Разу и Энно танцевать вокруг, защищая от выпадов спину зверолова, пока его могучие руки удерживали зверя, наконец, начинающего слабеть.

Вторая же кошка вскочила на ноги, бросившись на Дана, но тот ловко ушел с ее пути, делая кувырок и вонзая копье в ее бок с другой стороны. Кир тут же оказался рядом, уходя от мощных когтей и, рассчитав момент, просто запрыгнул на животное сзади, используя хищника как скакуна. Кошка взревела, пытаясь сбросить его, но Дан и Бех снова пошли в атаку, кружась вокруг хищника и нанося быстрые и короткие удары по жизненно важным точкам. Они знали, куда и как стоит бить. Раненная кошка упала на бок, и Кир чудом избежал укола хвостом. К нему на помощь бросился Бех, но тварь хлестнула его по груди, отбросив в сторону. Дан поспешил к Беху, а сын вождя пригвоздил своим копьем опасный хвост к песку, вызвав восторженный рев толпы.

Колдун довольно усмехнулся:

– Я же говорил, мой повелитель, эти варвары настоящая находка!

Регина бросила взгляд на колдуна и невольно повела плечами, отстраняясь назад. Ее лицо вновь было скрыто тенью, а спина отдыхала на спинке легкого трона. Жена Фобоса, как показалось на миг принцессе, снова напряглась. Девушка с недоумением взглянула на мать, но та уже вновь была равнодушной и холодной скалой. Регина мысленно фыркнула и понадеялась, что сейчас отец объявит развлечение оконченным, так что она сможет вернуться обратно к себе и глотнуть прохладного вина.

– Впечатляет… Но, похоже, эти кошки для них не сильнее котят… Чем ты еще меня порадуешь, колдун? – усмехнулся Фобос.

– О, я это предвидел, мой Император, – мужчина повел руками над ареной, и из тьмы колдовской дымки на песок ступили еще четыре твари, крупнее раза в два, взяв мужчин в кольцо и сразу же бросаясь на них. Раза успел оттолкнуть брата, когда тварь рассекла ему бедро, роняя на землю, и перегрызла бы ему горло, если бы охотник снова не обрушил на нее мощь своей «звезды».

Еще двое налетели на Кира и Дана, вынуждая их прижаться спинами друг другу. Бех едва успел выставить копье вперед, как его перехватили мощные челюсти, повалив воина на спину. Еще одна кошка прыгнула на Энно, вгрызаясь тому в плечо, так что мужчина закричал, вонзая клинок в морду твари. Толпа почуяла кровь и одобрительно загудела.

– Отлично… пусть продолжают, – довольно хмыкнул принц Тиррей, с ненавистью смотря на беловолосого война. Регина вцепилась в подлокотники своего трона, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота. До сих пор девушке не приходилось видеть насилия, а это для нее уже был явный перебор.

– Матушка… – тихо выдавила принцесса, но Элеонор только слегка подняла ладонь, призывая дочь затихнуть. Вновь ее никто не замечал, она была предоставлена самой себе. Однако если она уйдет без спросу, и это заметят, потом можно испытать на себе неудовольствие отца. И через минуту Регина все же решилась:

– Отец… – ее голос зазвучал чуть громче, так что Фобос услышал дочь. – Мне дурно… Прошу, позвольте мне уйти.

На лице Фобоса отразилось легкое недовольство, но вместе с тем понимание того, что она женщина, и ей такие зрелища как минимум, не полезны, ведь ей никогда не стоять во главе Империи. Ее участь – быть женой того, с кем выгодно ему будет иметь союз в будущем, и рожать ему наследников. Император уже хотел было кивнуть, но тут удивленные возгласы в толпе заставили его отвлечься.

На арене произошли изменения. Твари, готовые минуту назад сожрать людей, замерли, смотря только на Кира. Варвар стоял, расправив плечи и держа одну руку раскрытой ладонью вперед, а колдун и Элеонор ощутили, как воздух вокруг человека будто подернулся белой дымкой. Секунда – и кошки, рыча, поджали хвосты, а затем вдруг смирно легли, не поднимая головы.

– Поразительно! Я думал, это все легенды, – выпалил колдун, перегнувшись через сиденье. – Мой повелитель, это редчайший дар, которым обладают варвары племени амаритов: говорят, они умеют призывать духов Равнины, чтобы подчинять себе зверей и птиц… Но я вижу это явление впервые.

Регина вскинула взгляд, ведомая возгласом толпы, и вновь замерла, глядя на воина. Ее все еще слегка мутило от вида крови, но и она невольно залюбовалась произошедшим. Если даже колдун видел такое впервые, то сколько же еще всего скрыто за пределами дворца?! Чем она лучше или хуже этого варвара на арене? Такая же рабыня отца, только клетка золотая…

– Какая разница… Если эти драные кошки не могут прикончить этих выродков, я сделаю это сам! – принц, вконец раздосадованный происходящим, схватил лук, что стоял возле трона и прицелился, метя в грудь сейчас безоружного Кира. Бех, стоящий ближе, увидел это движение на миг раньше, и стрела, просвистев в воздухе, вонзилась в грудь храброго сына Равнины, который закрыл своего нового вождя и друга собой. Толпа охнула, когда смертельно раненный варвар упал на колени, поддерживаемый Киром.

– Довольно на сегодня! – Фобос поднялся, жестом веля стражникам загнать кошек в клетки и увести рабов, видя вновь, с какой ненавистью его раб смотрит на молодого принца.

– Мой господин… – простонал Бех.

– Спи, мой брат, пусть духи примут тебя в свой чертог, – шепнул Кир тихо, закрывая рукой глаза умирающему.

Тиррей только усмехнулся, смотря сверху вниз. Стража подошла, направив на варваров копья, и Кир медленно поднялся, протягивая руки, словно покорно ожидал, когда его закуют. Но, стоило стражнику приблизиться, как он получил удар в лицо, а мужчина развернулся, подхватив копье, на котором еще была кровь кошек, и с размаху швырнул его в ложу императора, хотя расстояние между ними было велико.

Острие со свистом рассекло воздух и пригвоздило алую мантию принца к спинке кресла над его плечом. Толпа испуганно замерла, и над ареной повисла тишина. Стало понятно – это первое и последнее предупреждение, и как только у варвара появится шанс – Тиррей ответит за смерть его друга. Колдун тут же вмешался, набросив на воина магический малиновый огонь, повалив на землю, и стража сразу же заковала его и остальных в кандалы, утягивая с арены, а следом унося и тело молодого Беха.

– Тиррей! – не удержала тихого возгласа Регина, но он был слышен ее семьей, а через мгновение девушка упала без сознания на руки слугам на глазах у отца и брата.

– Унесите госпожу Регину в ее покои. Пусть ее осмотрит лекарь, – спокойно приказала Элеонор, не выдавая, что дочь притворяется.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Принцесса

После случившегося на арене лишь личный запрет Императора спас голову Кира от топора палача. По каким-то непонятным причинам Фобос вновь закрыл глаза на выходку раба, понимая, что он не так прост, как другие пленные. Однако, стоило Киру оказаться в цепях в камере, как из темноты выступил колдун, потирая тонкие руки.

– Поверь мне, варвар, когда я сегодня закончу с тобой, ты будешь вопить и умолять меня о смерти, – с его пальцев сорвались искры, и Кир дернулся, ощущая, как в его теле будто разом натянули все жилы, а затем начали рвать на куски. Малиновые путы стягивались все туже, но амарита видел по глазам мучителя, что тот не убьет его, слишком уж интересен он для него был теперь. Маг трудился над ним всю ночь, заставляя кровь и пот капать на каменный пол, но усилия его были тщетны – варвар не издал ни единого звука, продолжая прожигать мучителя ненавидящим взглядом, острым как кинжал.