Текст книги "Бабочка в стекле"

Глава 10

Их разговору помешал Отто. Он подошёл бесшумно, по-немецки приглашая молодых людей отведать деликатесов. Анне на минуту показалось, что его глаза искрили яростью, прикрытой фальшивой улыбкой.

‒ Аннет, вы читали про тайную конференцию руководства Третьего рейха? ‒ осведомился у Анны Отто во время обеда. ‒ Здесь совсем недалеко вилла, где она состоялась.

‒ Печально известная вилла Марлир? Я интересовалась достопримечательностями Берлина перед поездкой, ‒ улыбнулась Анна. ‒ Вы хотите показать мне её, мистер Вагнер?

Отто оживился, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он попросил Бориса одолжить «мерседес» для совершения ознакомительной прогулки с очаровательным переводчиком.

Борис отпустил Анюту и водителя. Анна надеялась на скорое возвращение, но у её спутника были другие планы.

‒ Аннет, не называй меня мистер Вагнер, моё имя так нежно звучит в твоих устах, ‒ попросил Отто.

Он напоминал Анюте довольного кота. Плотного телосложения, со слегка наметившимся животиком, Отто улыбался ленивой улыбкой, скрестив пальцы на полноватых руках. Анна испытывала неловкость от пристального восхищенного взгляда мужчины. Чтобы избежать общения с настойчивым ухажёром, Анна пригласила на прогулку Хельгу и Веронику. Девушки с удовольствием приняли приглашение, чем нарушили планы Отто. Не скрывая недовольства, с тяжким вздохом разочарования он разделил своё обаяние на трех дам.

Самолёт опустился на туманный красноярский аэродром. Пасмурный день согревало осознание успеха переговоров, прошедших с немецкими партнерами. В портфеле Анны покоился пухлый договор о сотрудничестве с фирмой Отто Вагнера. В другом конверте лежал не менее значительный гонорар, заработанный ею и заботливо врученный Борисом в аэропорту. Анна улыбнулась, вспоминая, как Боря подшучивал над чувствами Отто Вагнера к ней, утверждал, что он согласился на сотрудничество только из-за Анюты, а не по причине выгодных инвестиций. Она смеялась, наслаждаясь близостью и его случайными прикосновениями, глубиной ласкового взгляда.

Увидев в числе встречающих своего мужа, Анна вздохнула. Она замужем, именно это её реальность и жизнь. Юргис виновато улыбался, сжимая в руках букет роз.

‒ Прости меня, Нюта, ‒ выдохнул он, обняв её.

‒ Юргис, давай дома поговорим, ‒ ответила она, увернувшись от объятий мужа.

Он виновато последовал за ней. Анна напрасно надеялась на изменение его поведения. Юргиса устраивала привычная жизнь и роль супруга на бумаге. Казалось, он неспособен испытывать к кому-либо глубоких чувств, не нуждался в доверительных беседах, советах, участии. Анна снова безуспешно допытывалась причины такой его замкнутости, разыскивая её корень в прошлом. По-прежнему безрезультатны были её попытки выяснить что-либо о матери Марины или родственниках мужа.

Когда сентябрь уверенно вступил в свои права, упрочив положение моросящими дождями и слякотью, Борислав Колосовский вернулся в Красноярск вместе с Отто Вагнером. Как ни странно, Михаил Александрович подружился с обаятельным немцем. Отто прислушивался к советам Михаила о ведении бизнеса, ценил их партнёрство и рассчитывал на дальнейшее сотрудничество. Очарование молодого немца оценила даже Берта Михайловна, не отличающаяся дружелюбностью. Теперь она часто упоминала об Отто.

Почти все лето мужчины контролировали строительство отеля, находясь в Шарм-эль-Шейхе. Борис взял на себя инженерно-техническое сопровождение, погрузившись в чертежи и бесконечные встречи с начальниками контролирующих органов. Он с головой окунулся в воплощение своей мечты и олицетворение памяти об умершей жене, отказываясь делегировать свои полномочия посторонним людям. Отто с уважением относился к стремлению Бориса контролировать всё, что касалось «Nataly». Любящий муж увековечивает память жены! Что может быть более трепетным?

Михаил пригласил всех членов руководства отметить в узком кругу получение разрешительной документации на строительство отеля и заодно первый приезд Отто в Красноярск.

Анна уже с утра была как на иголках. Вновь переживать испытание встречей с Борисом, на которой ей придётся вести себя естественно и непринужденно, становилось всё труднее. Юргис был, напротив, в приподнятом настроении, предвкушая встречу с другом.

Рабочая пятница близилась к концу. Анюта бездельничала, болтая с Кристиной по телефону.

‒ Нюся, не понимаю, почему ты не хочешь тщательно подготовиться к вечеру? Ты же сама говорила, что Отто Вагнер тоже приезжает? ‒ спросила Крис.

‒ Потому что никакого отношения к нему я не имею. Он не мой гость, ‒ возразила Анна.

Только Юргис в этот вечер был на удивление солидарен с Кристиной, отпустив жену с работы «почистить пёрышки» перед ужином. Аня заверила мужа, что приедет в ресторан сама, и ему не о чем беспокоиться.

Такси бесшумно припарковалось возле входа в загородный ресторан, выбранный Михаилом. Анна расплатилась и вышла в ночную мглу, завернувшись в элегантное темно-голубое пальто. Вечерний прохладный ветерок развевал крупные локоны, собранные на затылке, добавляя прическе легкую небрежность. Она не заметила темной фигуры поодаль от входа в заведение. Борис выбросил недокуренную сигарету и, догнав Анну со спины, бесшумно закрыл её глаза ладонями. Анюта остановилась, вжавшись в грудь мужчины, и промолвила:

‒ Боря… ‒ она узнала бы его из тысячи.

‒ Не испугал тебя, Анюта? ‒ Он обнял её и чмокнул в щеку.

‒ Есть немного, ‒ пошутила Анна, стараясь справиться с растущим волнением.

Они вместе вошли в холл, освещённый мягким приглушённым светом, где Анна смогла разглядеть Бориса. Загорелый, почти чёрный от знойного египетского солнца, с выгоревшими тёмными волосами, мягко спадающей длинной челкой, он улыбался ей, не скрывая радости от встречи. Она разглядывала его, не в силах отвести взгляд от улыбающихся чувственных губ мужчины.

‒ Анюта, я такой страшный? ‒ рассмеялся Борис. ‒ Ну что ты застыла? Да, загар сделал меня похожим на местных египтян.

‒ Боря, ты что? Наоборот… ‒ покраснела Анна. ‒ Тебе очень идёт.

Борис подхватил свою спутницу под руку и уверенно повёл в зал, где за большим столом собрались гости во главе с руководством холдинга. Анна встретилась взглядом с мужем, беседовавшим с Отто через переводчика в лице Берты. Лицо первого оставалось по-прежнему невозмутимым, зато второй мужчина замер в восхищении.

Анна являла собой саму элегантность. Приталенное голубое платье с пышной юбкой, выбранное для этого вечера, невероятно шло ей. Отто смотрел так, будто к ним на ужин пожаловал ангел во плоти. Борис сурово посмотрел на него, молчаливо усмиряя пыл молодого человека.

Михаил Александрович сообщил коллегам и друзьям о получении согласований с многочисленными инстанциями и ведомствами, о подписании контрактов с поставщиками услуг и всей документации, необходимой для строительства.

Слово взяла Берта. Она горячо поблагодарила немецкого партнера холдинга, разделившего с Бориславом его мытарства, связанные с утомительными бюрократическими проволочками.

Наконец, поздравления закончились, и коллеги, звонко чокаясь бокалами друг с другом, принялись за еду. Анна сидела рядом с Борисом, радуясь этому случайному соседству. Украдкой она замечала гневный взгляд мужа, не понимая причины столь неожиданной смены его настроения. Анна решила не смотреть на Юргиса вообще, чтобы не портить себе настроение. Она спрашивала Бориса о Египте и жизни там столь длительное время. Он с удовольствием делился своими впечатлениями:

‒ Анюта, я каждый день плаваю в море, бегаю по берегу десятки километров. Там, где мы строим отель, пляж абсолютно пустой, так как он тоже наш.

‒ Рауде, видела бы ты эту груду мышц, ‒ вмешалась в разговор Берта. ‒ Мой братец стал похож на атлета.

Видела бы она… У Анны пересохло во рту от одной мысли, что будет, если она увидит. Она так сильно желала прикоснуться к нему, приблизиться, жадно вдыхать его запах, целовать его губы.

Её фантазии грубо прервал Отто, которому Берта для чего-то перевела разговор:

‒ Да, Аннет, тогда бы ты пополнила коллекцию обожательниц нашего дорогого Бориса. Я не успеваю запоминать имена его девчонок, так часто они меняются!

Борис смутился, но оправдываться или спорить не стал. Лишь только заиграла музыка, обозначив наступление ночи, Отто решительно подошёл к Анне с приглашением на танец. Мелодия была одной из её любимых. Взглянув на мужа, занятого беседой с Михаилом, она протянула Отто руку.

Мужчина шумно вздохнул, прижимая Анюту к себе. Ей передавалось его волнение и возбуждение. Он спрашивал её о работе, увлечениях, отвлекаясь на смущавшие Анну комплименты.

Наконец танец закончился, пара вернулась к столу. Борис беседовал с Юргисом. Анне показалось, что суровое выражение лица мужа потеплело, чему она очень обрадовалась. Анюта присоединилась к разговору друзей, заняв своё место. Борис перевёл на неё взгляд и мечтательно произнёс:

‒ Юргис, твоя жена превратила бы египетскую пустыню в рай своими цветами. Особенно любимыми, так как там бы они росли не в цветочных горшках, а прямо в земле.

‒ А какие цветы любит выращивать твоя жена? ‒ спросил Отто, которому Берта по-прежнему старательно переводила все разговоры.

Юргис изменился в лице, словно загнанный в угол зверь. Анна вздохнула, предвидя ответ мужа: он не знает. Ей было стыдно, обидно. Своим невинным вопросом Отто вскрыл очередной нарыв их с Юргисом напряженных отношений. Неловкое молчание прервал Борис, ответив на вопрос молодого немца:

‒ Орхидеи, гибискусы, фиалки. Да, Анюта?

Анна кивнула и попыталась перевести тему. В очередной раз она убедилась в наблюдательности Бориса, его внимании к мелочам, бережно хранимым в памяти, самым незначительным и вскользь сказанным ею.

Она отлучилась в дамскую комнату, а когда вышла оттуда, столкнулась лицом к лицу с разъярённым мужем. В руках он небрежно держал её нарядное пальто и сумочку.

‒ Зачем ты снова искала сведения обо мне? Зачем ищешь информацию о Виталине?! ‒ взревел он.

Анна с ужасом вспомнила, что не удалила данные из поискового запроса.

‒ Потому что ты скрываешь что-то, Юргис! И мне непонятно, чем я, твоя жена, заслужила такое недоверие.

‒ Лучше бы следила за собой! ‒ воскликнул он. ‒ Мужики смотрят на тебя, как на лакомый кусочек! Этот Отто весь вечер трется вокруг тебя! Если бы меня не было, наверное, позволила залезть себе под юбку!

Анна задыхалась от унижения и несправедливых обвинений.

‒ Позволила бы! Ты прав! Может, тебе самому надо чаще заглядывать туда, под мою юбку? ‒ возразила она.

Юргис осадил её звонкой пощечиной.

‒ Возьми ключи от машины и уезжай отсюда, ‒ прошипел он. ‒ Я не позволю делать из меня посмешище.

Анна прикоснулась к горящей щеке, на которой остались красные следы от его пальцев. Заливаясь слезами, она выскочила на улицу. Её страдание вырвалось наружу благодаря этой ссоре, но причиной слёз был не Юргис.

Около выхода Анне встретился молоденький щуплый официант с подносом. Он нёс бутылку вина и два бокала. Парнишка перехватил её взгляд, полный муки, а быть может, безумия, и не удивился, когда Анна попросила отдать ей бутылку вина.

«Не могу больше!» ‒ слезы застилали её глаза, смешиваясь с тушью и больно щипая. Анна сжала холодное стекло винной бутылки и села в машину. Она отъехала подальше от ресторана, желая быть незамеченной.

«Сдаюсь! Господи, не могу больше! У меня нет сил!» ‒ слова рвали душу, сердце, горло. Она шептала, говорила, кричала. Потом плакала, запивая свою боль вином.

«Люблю его… Люблю! Я люблю его и не хочу больше запрещать себе его любить!» ‒ Анна вслух говорила это невидимому собеседнику, рыдая в неподвижной ночной тишине. Она говорила себе, признавала истину, прогоняя вину и ложь, окончательно смиряясь с чувством греха и стыда, пуская их в свою жизнь. Пуская или все же отбрасывая? Анна смирилась перед велением сердца и признала полное поражение…

Уже совершенно пьяная от вина и переживаний, она позвонила Кристине:

‒ Крис… Забери меня отсюда… Мне плохо, мне очень плохо!

‒ Господи, Нюся, ты напилась? Я сейчас приеду, моя девочка, ты можешь сказать, где ты?

Анна с трудом ответила подруге.

Так долго сдерживаемые эмоции выплёскивались наружу. Доводы разума и совести, морали и здравого смысла безжалостно смывались живыми, горькими слезами.

‒ Я люблю его, Крис… Так люблю! Это неправильно, плохо, стыдно, это предательство! Я предаю мужа! Но сил сопротивляться у меня больше нет! ‒ Анна приняла заботливо протянутый Кристиной платок.

‒ Анечка, кого? Я ничего не понимаю… Ты не говорила… ‒ недоумевала Кристина.

‒ Борю… ‒ ошарашила её Анна.

Позволить себе любить… Звучит так же абсурдно, как и позволить себе жить! Разве можно запретить или разрешить себе дышать, смотреть на солнце, встречать рассвет или наслаждаться закатом, вдыхать аромат цветов и скошенной травы, видеть сны и пробуждаться утром, загадывать желания, считая падающие на фиолетовом небе звезды?!

Надо уже довериться Вселенной, жадно и с благодарностью вкушая её блага, жить настоящим, радуясь снегу и холодному дождю, солнцу, ветру, ярко-красному закату, шторму или гладкому штилю, позволить себе быть женщиной… Живой, чувствующей, мечтающей, любящей, доброй, нервной, злой или импульсивной. Быть человеком из крови и плоти. Быть собой, наконец…

Она смирилась с любовью, приняла этот непрошеный дар. Все мысли Анны занимал Борис. Она не видела его месяцами, но писала длинные письма на почту, следуя настоятельной просьбе не забывать их прежнюю дружбу. «Вокруг меня нет настоящих людей», ‒ Анне врезались в память его сказанные в отчаянии слова.

Она смирилась со своей любовью и нелюбовью Бориса, приняв это как данность. Терзаясь тоской по нему, испытывая боль от расставаний, которые растягивались на многие месяцы, Анна приняла любовь без ответа. Казалось, судьба играет с ней злую шутку: жизнь без любви или безответная любовь? Не все ли равно?.. Если бы только Анна знала, какие испытания готовит ей судьба, сколько боли, разочарования и потерь предстоит ей вынести!

Пребывая в неведении относительно будущего, она жила настоящим. Любила, грезила, желала, жаждала слышать голос любимого, с нетерпением ждала его редких, кратковременных приездов. А ещё, вдохновлённая любовью, Анна писала. Её искреннее чувство к нему выливалось в нежные стихи:

Я тебе не скажу,

Даже если настойчиво спросишь.

Промолчу, улыбнусь, убегу, но ответа не дам!

Я тебе не скажу,

Что покоится в сердце твой образ,

Завладев без остатка им всем, подчиняя мечтам.

Я тебе не скажу,

Ведь заранее знаю ‒ отвергнешь…

Лучше просто живи в моих снах ‒ я тебя не гоню!

Лучше я промолчу,

Ну а ты никогда не узнаешь,

Как тебя безответно и нежно люблю…

Глава 11

Прошло два года.

Первый Новый год, в котором Анна с Юргисом уже не семья. Нет, возвращать любовь ей не хотелось, она была безвозвратно уничтожена. Она стремилась сохранить уважение и доверие к отцу своей дочери. Его измены и безразличие стали невыносимыми для Анны, а холодное соседство в одной квартире тяготило обоих. Разговор о разводе Аня начала сама, а Юргис с благодарностью поддержал её предложение и в этот же вечер съехал.

Неужели он решится показать всем свою новую женщину? Анна прекрасно знала, что она есть, и спокойно перенесла бы это, ведь её сердце давно принадлежало другому человеку.

Ресторан призывно манил новогодними огоньками, мигающими в особом ритме: красными, жёлтыми, потом зелёными. Затем комбинация повторялась. Подсветка была повсюду: на крыше здания, больших витражных окнах, входе. Волшебное блестящее строение Анна нашла быстро, следуя по навигатору.

В дверях её встретил Отто. Холёный, ослепительно улыбающийся, но всё же в её представлении не очень красивый, он подошел к выходящей из машины Анне и подал руку:

– Аннет, красавица, ты ослепительна! У тебя сегодня есть спутник?

Женщина была в чёрном вечернем платье в пол и короткой норковой нарядной шубке. Она предполагала, что Юргис придёт не один.

– Нет, дорогой, хочешь им быть?

– Конечно! Ты даже не представляешь, о чём я мечтаю…

Анна смутилась и взяла его под руку.

Швейцары открыли паре дверь. В центре просторного мягко освещенного зала красовалась новогодняя ель, украшенная мерцающими гирляндами, розовыми и золотыми игрушками, шарами. Отто проводил Анюту в гардероб, помог раздеться, а затем под руку провёл к месту за столиком рядом с собой. Она не решалась сесть за стол руководства, но Михаил Александрович, улыбнувшись, пригласил Анну сесть вместе с Отто.

Гости потихоньку прибывали. Калейдоскоп красных, чёрных, цветных вечерних платьев, нарядных мужских костюмов дополнялся шлейфом изысканных ароматов. Юргис, ко всеобщему удивлению, пришёл без спутницы, но с коллегами из экономического отдела.

– Юргис, добрый вечер! Поздравляю, – Борис протянул руку для приветствия и улыбнулся прищурившись. – Ты один?

– Один, Боря, один. С Новым годом и тебя, – Юргис заметно нервничал, искоса посматривая на Анну.

– Садись с нами после официальной части, – Борис похлопал его по плечу.

Ведущий в чёрном бархатном пиджаке с сиреневой бабочкой отменно поставленным голосом поздравил гостей с Новым годом. Оркестр играл, вокалистка запела. Гости принялись за еду. Отто, сидя возле Михаила, увлечённо обсуждал с ним рабочие вопросы, а Берта и Вера Петровна старались привлечь их внимание к происходящему.

Борис подсел к Анне, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке в компании руководства.

– Аня, как ты? У вас всё по-прежнему? – он посмотрел на столик Юргиса.

– Боря, всё нормально, я уже смирилась, – искренне ответила ему Анна.

– Хочешь, я сегодня буду твоим кавалером? Юргис ревновать точно не будет, – Борис задумался на миг. – Или ты, наоборот, хочешь, чтобы он ревновал?

– Нет, что ты, Боря, пожалуйста, перестань спрашивать о нём, Юргис не нужен мне.

Анна была так убедительна, что Борис не стал продолжать тему. Но ему не хотелось думать, что дорогие, близкие друзья теперь не пара.

Ведущий читал стихи, поглядывая в кожаную красную папку. Его красивая речь сменилась великолепным вокальным выступлением: солистка пела под аккомпанемент джазового ансамбля. Наконец, ведущий объявил танцы.

Борис, мельком наблюдавший за метаниями Отто и неловкостью Анны, пригласил ее на танец.

– Аня, пойдем танцевать, – он улыбнулся, протягивая руку.

Она с готовностью приняла её. Анюта обвила его шею ладонями, чувствуя запах свежей рубашки и тепло тела. Танцующие пары растворились в затемнённом зале. Дыхание Бориса касалось её разгоряченного виска.

– Ань…

– Да, Боря, – встрепенулась она.

– Представь на миг: вот не будет Юргиса на белом свете, неужели тебе будет всё равно? Обычно такие мысли помогают, – Борис искал последнюю соломинку, за которую можно ухватиться в попытке спасти их брак.

– Я не люблю его. Давай закончим об этом. Скажи лучше, как ты? Останешься в Германии или переедешь сюда? – голос выдавал её волнение. «Как же я люблю тебя… Тоскую, мечтаю, хочу видеть…» – в глазах Анны застыло молчаливое признание.

– Отец хочет, чтобы я разорвался на две страны, – улыбнулся Борис. – Ему удобно, что я не обременён семьей, домом, бытом, всегда могу прилететь. Меня самого устраивает такое положение вещей. И я знаю, что справлюсь.

Анна прикусила язык и отбросила идею объясниться с ним. Нет, она никогда не признается. Да это и не нужно. Зачем? Чтобы услышать отказ?

– Уверена, что Михаил Александрович так не считает, – строго возразила Анна. – А тебя самого это устраивает? Ты никогда не задумывался… – она задыхалась от волнения.

– Нет, ты что! Наташу не заменит никто и никогда, – отрезал Борис. – К тому же я привык жить один. Не представляю, что приведу кого-то в свой дом.

Они направились к столику. Анна с отчаянием поняла, что надо ценить доверие, уважение, дружбу, то, что уже есть между ними. А любовь? Неужели с ней это могло случиться? Да ещё и не в юном возрасте. Она готова была на всё ради Бориса, любя безответно. Не видя любимого месяцами, каждое утро Аня просыпалась с мыслями о нём, говоря «доброе утро» Вселенной. Когда Борис приезжал, она видела его глаза, слышала голос, и в этот день была счастлива! Анне казалось, что ей хватает любить его безответно. Только кроме любви было ещё и влечение…

Между ними были дружеские объятия, поцелуи, но для него это ничего не значило, Борис прижимал её к груди как дочь или сестру. Анна понимала, что со временем чувства разрушат её, и продолжаться эта мука долго не может: ей не следует жить его жизнью, а нужно устраивать свою.

Чья-то рука коснулась её плеча. Это был Отто, наконец заметивший, что его спутница танцевала с другим.

– Анна… Аннет, я хочу поговорить с тобой! – он был решителен и взволнован одновременно. Его рука нежно тронула её пальчики.

– Да… – не успела ответить Анна, как Отто потянул её в толпу танцующих.

– Я люблю тебя, – он сказал это по-русски, и Анна улыбнулась. Затем продолжил по-немецки. – Сам не знаю, как это произошло. Я влюбился! Хочу быть с тобой, быть твоим… – он с мольбой смотрел в её большие голубые глаза.

– Отто, я люблю другого человека, – почему-то она взглянула на Юргиса.

– Я знаю, только он, похоже, не хочет этого.

Как же Отто был прав! Её действительно никто не хочет: ни её муж, ни любимый человек, о котором никто не знает. Ирония судьбы… Жизнь вела её каким-то своим, неведомым путём. Красивая, утонченная женщина, с женской мудростью, нажитой опытом, не книжной и не напускной, а личной, добытой жизненными испытаниями, она не была оценена по достоинству. Прежде всего, не ценила себя сама, привыкла потакать другим в ущерб своим интересам. Чувство собственного достоинства и гордости умело уживались в ней рядом с неуверенностью в себе и страхом.

«Аудиенция» Отто была закончена её неловким отказом. Через пять минут к ней подошёл Юргис. «Только бы не начал просить прощения и признаваться в любви», – подумалось Анне.

– Аня, я уезжаю до Нового года, хотел предупредить, что во время отпуска буду недоступен, – взволнованно сказал он.

– Да что мне может понадобиться от тебя? Поезжай спокойно, – сухо пробормотала Анна.

Они перекинулись парой дежурных неискренних фраз и попрощались.

День рождения у Анны был 31 декабря. Она давно привыкла, что её забывали поздравить приятели и коллеги. Люди увлечены предновогодними хлопотами, поиском подарков, поздравлением близких и друзей. Все хотят успеть поскорее завершить дела, накрыть праздничный стол и нарядить елку…

Утром её всегда поздравляла мама, каждый раз извиняясь перед Анной за то, что родила дочь в такой неудобный день. А Анна искренне удивлялась, как мама может обращать внимания на такую глупость – ведь она дала ей жизнь. Затем она принимала поздравления от Юргиса, Марины, тёти Ани из Москвы. К обеду просыпалась Кристина и приходила вечером в гости с домашним тортом, который пекла специально для Анечки.

Ещё одним близким человеком, поздравившим Анну с днём рождения один-единственный раз в жизни, была Наташа. Как ни странно, Борис тоже забывал о её празднике. Вернее, он поздравлял Анну с Новым годом, дарил цветы, но о дне рождения не помнил, а она не напоминала ему никогда. Воспоминания о жене Бориса приносили боль. Знала бы Наташа, как изменилась жизнь с её уходом, как безответно, мучительно Анна теперь любит её мужа… Что она, интересно, сказала бы?

Это будет первый день рождения, о котором, наверное, не вспомнит бывший муж. Анна предложила маме поехать в Москву, проведать тетю Аню, посмотреть мюзикл в Большом театре, погулять по парку на ВДНХ… Она погрузилась в свои мысли и планы, усилием разума отбрасывая обиду и боль.

Анна вместе с Татьяной Николаевной стояли в очереди к стойке регистрации в аэропорту, когда позвонила Марина:

– Мамуль, привет! Я не могу дозвониться до папы, телефон все время недоступен.

Меньше всего Ане хотелось втягивать дочь в неприятные беседы о разводе. Она провела чудесный отпуск вдвоём с мамой, совершенно не вспоминая о бывшем муже. Поводов звонить ему у Анны не было, только звонок дочери вызвал неприятную тревогу.

– Мариночка, родная, я прилечу в Красноярск и попробую выяснить, где папа. Он, скорее всего, улетел за границу по поручению Колосовских, поэтому недоступен.

– Мама, перестань разговаривать со мной, как с маленькой! Я знаю, что у папы другая женщина, вы давно не живете вместе! – выпалила Марина. – Он вообще вне доступа уже две недели, с самого Нового года. Вероятно, сменил сим-карту, а новый номер решил нам не сообщать. Я не нужна ему в новой жизни, как и ты!

Анна оторопела от услышанного. Зачем лгать дочери, если та в точности пересказала состояние Юргиса? Пообещав разобраться в ситуации, она коротко попрощалась. Татьяна Николаевна сопереживала дочери, той даже не нужно было что-то говорить.

Самолёт опустился на красноярскую землю, вздымая за собой густые снежные хлопья. Метели не было: снег мягко опускался, укрывая территорию серебристым одеялом. Уже стемнело, и Анюта с мамой торопились домой на такси.

Анна оставляла свою машину во дворе маминого дома. Проводив Татьяну Николаевну до квартиры, она вернулась к занесённому снегом автомобилю. Включила зажигание и подогрев сидений. Откинувшись на спинку кресла, Анна закрыла глаза. Память вернула её к разговору с дочерью. Как только она собралась позвонить Юргису, поступил входящий вызов от Бориса:

– Анюта, привет, вы приехали?

– Да, Боря, только что. Я ещё даже не дома, – произнесла Анна.

– Анют, я не могу дозвониться до Юргиса. Ты не знаешь, где он может быть? – спросил Борис.

Странное ощущение, леденящее, мерзкое поселилось в её сердце – тревога, смешанная с предчувствием беды.

– Нет, Боря, зачем мне ему звонить? Мы не общаемся, ты же знаешь. Думаю, ему просто не до нас. А на какой срок он брал отпуск?

– Согласен, паниковать рано, просто странно. Насколько я его знаю, такого никогда не случалось, – задумчиво произнёс Борис.

Они попрощались. Анна успокоилась: его бархатный, глубокий голос всегда дарил ей покой и умиротворение.

Дни сменяли друг друга, сонно, медленно, кружась вместе со снежинками в зимнем, январском небе. Анна отгоняла от себя тревожные мысли. Все чаще звонили сотрудники компании с неудобными вопросами о местонахождении Юргиса.

Поводов появляться в холдинге не было, что, несомненно, радовало Анюту. Торжественное открытие отеля в Египте планировалось весной, о чем ей поведал Отто, с нетерпением жаждущий вновь увидеть свою русскую приятельницу Аннет. Анна часто с ним перезванивалась и была искренне рада их общению. Даже его признание в любви и решительный отказ Анюты не испортили их теплых приятельских отношений. Отто не придал значения случившемуся и продолжал наслаждаться статусом друга.