Текст книги "Любовь без права выбора"

Впрочем, я немного отвлеклась. Итак, господин некромант в свою очередь окинул меня откровенно изучающим взглядом и негромко сказал:

– Милейшая, хватит жаться у порога. Подойди ближе. И не бойся, не укушу я тебя. – Помолчал немного и добавил с усмешкой: – По крайней мере, сразу.

Я сделала шаг, еще один. Затем остановилась и угрюмо уставилась в пол, опасаясь даже на миг поднять глаза на некроманта.

В комнате повисло долгое молчание, нарушаемое лишь треском поленьев в жарко растопленном камине.

– Как тебя зовут? – наконец прервал паузу Гарольд.

– Хедаша, – неохотно проговорила я. Помолчала немного и вдруг неожиданно для себя добавила: – Хедаша Артьян.

– Артьян? – Я по-прежнему не смотрела на Гарольда, но в его голосе прозвучало неприкрытое удивление. Он явно узнал мою фамилию. И, если честно, легче мне от этого не стало.

И еще одна долгая напряженная пауза из числа тех, которые так и хочется прервать отчаянным криком.

– Твой отец, стало быть, Грегс Артьян, – скорее утвердительно, чем вопросительно протянул Гарольд. Помолчал немного и дополнил: – Граф Грегс Артьян.

Я кивнула. Сказать я все равно ничего не могла – горло перехватил болезненный спазм волнения и стыда. Кто бы мог предположить еще год назад, что я, дочь графа, буду вынуждена побираться, словно последняя нищенка!

Гарольд изумленно хмыкнул. Затем я услышала характерный звук, с которым открывается бутылка вина. Осмелилась бросить на него быстрый взгляд и увидела, что он достал два бокала и сейчас разливает в них кроваво-красную жидкость.

– Выпей! – почти приказал он и придвинул один из бокалов к краю стола.

Я послушалась. Сделала осторожный глоток, и губы обжег неожиданно крепкий пряный напиток.

Гарольд между тем встал и отошел к окну, грея в ладонях свой бокал. Надолго замер, глядя, как за стеклом мечутся в танце снежинки.

– Я знал твою мать, – вдруг проговорил он. – Пересекались пару раз на приемах, но, увы, официально мы не были друг другу представлены. Ардали Артьян. Поразительно красивая женщина! Была…

Последнее слово резануло меня, словно удар хлыста. Пальцы затряслись так сильно, что я едва не расплескала вино. На глаза опять навернулись слезы.

– Как я слышал, твои родители покончили с собой, – жестокосердно продолжил расспросы Гарольд, словно не понимая, а скорее – не желая понимать, какую боль мне приносит эта тема. – Почему?

– Отец был обвинен в государственной измене, – глухо ответила я. – Вроде как обстоятельства его вины были неоспоримы. Его должны были арестовать и повесить. Но следователь, ведущий это дело… – На этом месте мой голос задрожал и едва не сорвался. Я помолчала пару секунд, потом с усилием продолжила: – В общем, отцу был предложен выбор. И он предпочел сам свести счеты с жизнью, лишь бы избежать судилища и последующей публичной казни. А мать, как верная и любящая супруга, последовала за ним. Наше имущество было конфисковано в пользу государства. А мы с братом лишились дворянства.

– И твои родители бросили своих детей на произвол судьбы? – Интересно, мне показалось, или в голосе Гарольда действительно прозвучало сочувствие? Впрочем, практически сразу в его тон вернулось нарочитое равнодушие: – Ведь они не могли не понимать, как тяжело вам придется.

Я пожала плечами. Сделала еще один крохотный глоток вина, после чего с усилием сказала:

– Они оставили нам с братом достаточно яда, чтобы при желании мы последовали за ними. Но я… Я оказалась слишком малодушной и не сумела…

В голосе опять прорезались рыдания, и я замолкла. Даже сейчас, после этих чудовищно тяжелых месяцев голода и холода, я не жалела, что не предложила чашу с ядом брату и не выпила ее сама.

– А они, стало быть, сумели, – с очень странной интонацией протянул Гарольд.

Я осмелилась бросить на него быстрый взгляд. Надо же, такое чувство, будто он в бешенстве! Глаза потемнели, желваками так и играет.

– Трусы, – с нескрываемым презрением бросил он в этот момент. – Бросили детей, а сами сбежали.

Я промолчала и уставилась в свой бокал. Я понимала, что не могу винить отца в его выборе. В конце концов, если бы он не покончил с собой, то все равно погиб бы, и его смерть оказалась бы гораздо менее приятной и более мучительной. Но мать… Нет, не хочу думать на этот счет! Просто не хочу – и все тут. В конце концов, все уже сделано и ничего исправить нельзя.

– И что было дальше? – спросил в этот момент Гарольд.

Я опять пожала плечами, не в силах облечь в слова весь тот кошмар, через который нам с Дирком пришлось пройти. Вся эта история приключилась в конце лета, когда ночи еще были достаточно теплыми, а земля щедро дарила плоды. И я всерьез думала, что мы как-нибудь выкрутимся. В конце концов, у меня был жених…

– Сколько тебе лет? – поинтересовался Гарольд, видимо, подумав о том же. – Восемнадцать? Наверняка к тому моменту ты была уже помолвлена.

– Была, – неохотно подтвердила я, вспомнив милого паренька-соседа. Его неизменный румянец, когда он преподносил мне букеты скромных полевых цветов. Стихи, которые он сочинял для меня и про меня. Не слишком складные, но по-своему трогательные. Его робкие поцелуи в щеку. Если честно, я не млела в его объятиях и сердце не замирало от его прикосновений. Но я понимала, что вполне смогу прожить с ним всю жизнь: спокойную и без особых потрясений. Рожу детей и найду свое счастье в них. Так все жили в моем окружении. А еще я помню его мать – высокую, холеную женщину. До сих пор в ушах стоит ее резкий визгливый голос.

«Милочка, ну вы же понимаете, что теперь не может быть никакой речи о вашей свадьбе, – выговаривала она в нашу последнюю встречу. – Мне, конечно, очень жаль, что так все вышло с вашими родителями, однако согласитесь: они сами виноваты. Государственная измена – это… Это просто в голове не укладывается! Кстати, помолвочное кольцо можете оставить себе. Все равно на нем гравировка, если продавать, то только перекупщикам».

Сигурда, моего так называемого жениха, я тогда так и не увидела. Он предпочел спрятаться, лишь бы избежать столь непростого объяснения. Но я его в этом не винила. Эта семья была не первой и, увы, не последней, которая поспешила заявить о публичном осуждении поступка моего отца. Слишком страшило окружающих угодить под тень подозрения – а не причастны ли они к тому же?

Но я была благодарна виере Треоне за то, что она не стала отбирать кольцо, хотя имела на это полное право. Продав его, я и приобрела ту жалкую лачугу, которая стала нашим прибежищем зимой.

– Полагаю, твой жених поторопился ретироваться, когда узнал, что его будущая жена – дочь государственного преступника, – прозорливо проговорил Гарольд, без проблем угадав окончание той помолвки.

Я кивнула, подтвердив его слова. Да, все так.

– Люди… – протянул Гарольд с плохо скрытым пренебрежением. – Такие предсказуемые в своих страхах. Так любящие предавать и так беспокоящиеся о собственном благополучии.

Я тоскливо посмотрела в окно, за которым бушевала метель. Здесь, за толстыми надежными стенами, совершенно не чувствовалось, какая непогода обрушилась на Хельон. А в своей лачуге я бы сейчас дрожала от страха и холода, гадая, не сдует ли очередной порыв ветра наше жалкое жилище.

– Я спас твоего брата от верной гибели, – без предупреждения переменил тему разговора Гарольд, наконец-то прекратив расспрашивать о моем несчастливом прошлом. Хмыкнул и с нажимом добавил: – Более того, я спас тебя. Ты едва не замерзла у ворот.

– Я в курсе, – тихо прошелестела я. Кашлянула и продолжила чуть громче: – Я пришла к вам за помощью. Прочие целители отказались…

Я закусила губу, вновь окунувшись в то черное отчаяние, которое владело мною всего несколько дней назад. Отказы, одни отказы. Некоторые даже не пускали меня на порог, другие смеялись в лицо и говорили, что я заслужила это. Мол, боги наказывают меня за грехи родителей.

– Полагаю, абсолютное большинство из них и не смогло бы тебе помочь, – со злой насмешкой и пренебрежением произнес Гарольд. – Знаю я местных целителей. Только бессонницу да прыщи лечить умеют. А огненная лихорадка – совсем другое дело. Тут травками да молитвами не обойдешься. Чтобы вылечить этот недуг, нужна магия действительно высокого порядка.

– Вы оставались моей последней надеждой, – сделала я слабую попытку польстить ему. – Кому, как не великому некроманту, под силу отогнать Вечного странника от порога дома?

– Великому некроманту? – с усмешкой переспросил Гарольд и одним глотком допил вино, еще плескавшееся в его бокале.

Я тоже вспомнила о своем бокале и поспешила последовать его примеру. Говорят, алкоголь помогает, если предстоит разделить постель с нелюбимым человеком. Возможно, мне повезет напиться до бесчувствия, и я не запомню, как все будет происходить. И я с жадностью посмотрела на бутылку, оставленную некромантом на столе.

– Еще? – без особых проблем расшифровал он мой взгляд.

Не дожидаясь ответа, прищелкнул пальцами. Тотчас же бутылка сама взмыла в воздух и подлетела ко мне, после чего мой бокал вновь оказался наполнен. При этом ни одной капли вина не пролилось мимо.

Я опустила голову, пряча даже не улыбку – намек на нее в тени распущенных и вьющихся после купания волос. Виер Гарольд явно любит бахвалиться своим магическим даром и считает себя настоящим мастером. Хотел произвести на меня впечатление простеньким трюком. Будь на моем месте какая-нибудь крестьянка – это бы, безусловно, сработало. Но ведь мой отец был графом, а следовательно, у нас дома частенько устраивались всевозможные приемы, на которые не гнушались заглядывать господа маги. Недаром они считаются сливками хельонского общества.

Но, естественно, я не позволила и тени этих мыслей отразиться на моем лице.

– Спасибо, – поблагодарила его я и тут же вновь поднесла бокал к губам.

– Это последнее для тебя на сегодня, – предупредил меня Гарольд, который продолжал с искренним интересом за мной наблюдать. – Знаешь ли, не люблю пьяных девиц. Особенно в постели.

После последней фразы он подался вперед и впился жадным взглядом мне в лицо, явно ожидая, как я отреагирую на его откровенность.

Мне стоило больших трудов не покраснеть. Но внутренне я уже смирилась с тем, какую плату мне придется принести за жизнь брата. Пусть будет так.

– Как будет вам угодно, господин, – ровно отозвалась я, сделала шаг вперед и поставила бокал на краешек стола, почти не пригубив его, после чего тут же вернулась на прежнее место.

– И тебя ничего не смущает в моем предложении? – В голосе Гарольда прозвучало изумление.

– Я догадывалась о том, что вы потребуете в обмен на свою помощь, – с прежним нарочитым безразличием ответила я. – Все равно мне больше нечем заплатить. Только своим телом. Но вы спасли моего брата. Вы спасли меня. Вы вправе получить то, что сочтете нужным.

– И часто за последние полгода ты расплачивалась собою?

Я удивленно подняла на Гарольда глаза. В его тоне вдруг прорезалось раздражение. Что это с ним? Он злится? Но почему?

Я могла бы ему сказать, что он будет первым у меня. Но не стала. А то еще решит, будто я пытаюсь разжалобить его. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами и опять опустила взгляд, уставившись на ковер под ногами.

– Ну что же. – Гарольд наконец-то отлепился от подоконника. Обошел письменный стол и остановился передо мной, после чего резко скомандовал: – Раздевайся!

Я вздрогнула, словно от пощечины. Надо же, не ожидала, что он начнет так действовать. Что скрывать очевидное, в глубине души я все-таки надеялась, что господин некромант расщедрится на ласку.

Но руки уже потянулись к завязкам на платье. Мгновение, другое – и оно упало к моим ногам.

В кабинете было тепло, даже жарко, однако я почувствовала, как покрылась мурашками. Сложнее всего было стоять смирно, не делая глупых и смешных попыток прикрыть свою наготу.

Гарольд между тем медленно обошел меня кругом. Остановился позади, и я ощутила, как он провел пальцами по моей шее, убирая пушистую волну волос с плеч на спину. Постоял так немного, затем его тяжелая ладонь легла на мой живот.

Я чуть слышно ахнула. На какой-то миг его пальцы стали невыносимо горячими. Но почти сразу он убрал руку.

– Шутница, – пробормотал Гарольд, и я почувствовала его теплое дыхание на своем ухе. – Ну и зачем скрывать, что ты девственница?

– Я не скрывала, – смущенно пробормотала я, почему-то решив извиниться, как будто была виновата в чем-то.

– Ты просто не ответила на мой вопрос. – Гарольд недовольно хмыкнул. Затем взял меня за плечи и резко развернул лицом к себе.

Я поспешно опустила голову, не желая встречаться с ним взглядом, но он мягко прикоснулся к моему подбородку, и я с обреченным вздохом подняла к нему лицо.

– Ты в самом деле готова заплатить телом? – негромко спросил он.

Губы предательски затряслись. Ну что он мучает меня? Сначала заставил рассказать о семье, а теперь еще вынуждает вслух признаться в том, как низко я пала. Я, дочь графа, потомственная дворянка!

– А как вы думаете, почему я пришла именно к вам? – Мой голос впервые с начала этого разговора зазвенел от гнева, хотя прежде я поклялась себе не выказывать никаких эмоций, чтобы не распалить ненароком некроманта. Мужчины не любят, когда им дерзят.

Спохватившись, я тут же замолчала. Нет, не стоит выходить из себя, Хеда. Пусть он делает со мной все, что пожелает. А я буду представлять, будто все это происходит не со мной.

– Неужели у меня настолько дурная репутация в Хельоне? – шутливо удивился Гарольд, верно интерпретировав вопрос, вырвавшийся у меня от досады.

– Вы известный любитель женщин, – хмуро ответила я. – Остальные целители соглашались помочь мне лишь за деньги. Я готова была стать служанкой, работать за еду, пока не выплачу долг за лечение брата. Но это никому не было нужно. А вы…

Я пугливо не завершила фразу. Кто знает, вдруг виер Гарольд сочтет мои слова за личное оскорбление и поторопится отыграться на той, кто все равно не сможет дать ему отпор.

Глаза Гарольда потемнели, правда, я никак не могла разобрать, от какого именно чувства. Несколько секунд он стоял молча, а потом вдруг искренне, от души расхохотался.

Я в очередной раз поежилась. Ну и чего он так веселится, спрашивается? А еще мне было очень неуютно стоять посредине комнаты обнаженной. Это заставляло чувствовать себя какой-то мелкой, незначительной букашкой, не человеком даже, а так, некоей вещью, предметом обстановки, у которого, по определению, не может быть никакого чувства собственного достоинства.

– А ты молодец! – вдруг похвалил меня Гарольд, прекратив смеяться так же резко, как и начал.

Я озадаченно молчала, не понимая, чем вызвана неожиданная похвала.

– После твоих слов я должен, по всей видимости, устыдиться и приказать тебе одеться, – продолжил Гарольд. – Оказывается, очень неприятно слышать, что в обществе обо мне ходят настолько неприятные слухи. Можно сказать, я себя ощутил мерзким, отвратительным насильником, готовым ради удовлетворения своей похоти на любую выходку.

– Простите, если обидела вас, – поторопилась я на всякий случай извиниться, хотя не понимала, почему Гарольд сделал такой вывод из моих слов.

– Наверное, мне надлежит гневно воскликнуть: нет, я не такой! – Гарольд укоризненно покачал головой. – Хорошая попытка избежать оплаты моей работы.

Естественно, я ничего не ответила ему, поскольку ощутила в его тоне раздражение. Не понимаю, почему его так задели мои слова? Я ведь сказала чистую правду!

Гарольд все еще улыбался, хотя его взгляд заметно похолодел. Он легонько, едва касаясь кончиками пальцев, провел по моему лицу, обрисовав абрис скул и подбородка. Дотронулся до моих губ и прошептал:

– И все-таки я возьму свое. Тебе понравится, обещаю.

Я обреченно закрыла глаза, когда он потянулся ко мне с явным намерением поцеловать. Его губы были теплыми, мягкими и очень нежными, но я считала секунды, когда это закончится.

По всей видимости, Гарольд почувствовал мою холодность и внутреннюю отчужденность. Поцелуй не продлился долго. Почти сразу он отстранился и недовольно хмыкнул себе под нос.

– И все же чем тяжелее задача – тем радостней результат, – пробормотал он и легко, без малейшего усилия подхватил меня на руки.

Как оказалось, спальня господина некроманта была смежной с его кабинетом. Чтобы попасть туда, Гарольду не пришлось выходить в общий коридор. Вместо этого он воспользовался неприметной дверью, расположенной между двумя книжными шкафами.

Практически все свободное пространство в этой комнате, небольшой по сравнению с тем же кабинетом, занимала кровать, застеленная мягчайшим покрывалом. Помимо столь внушительного предмета обстановки, сюда поместился лишь крошечный столик, втиснутый около окна. А еще здесь тоже был камин, и в нем тоже тлели багрово-черные угли, доказывая, что совсем недавно он топился.

Непозволительная роскошь для меня! И я грустно улыбнулась, вспомнив, что и в доме моих родителей камины были в каждой комнате, и это тогда не казалось мне чем-то чрезмерным.

Гарольд между тем осторожно опустил меня на кровать. Прищелкнул пальцами – и тяжелые бархатные гардины на окнах сами собой задвинулись, отчего сумрак в комнате сгустился, будто настала ночь. Правда, почти сразу над кроватью взмыл крошечный магический огонек.

Как ни странно, но это позволило мне немного расслабиться. В наступившей темноте нагота уже не заставляла меня чувствовать себя такой уязвимой и незащищенной.

Гарольд сел подле меня. Расслабленно оперся локтем на подушку и медленно, явно намереваясь растянуть удовольствие, обвел указательным пальцем мою левую грудь, пощекотал сосок, отчего тот немедленно напрягся.

Я со свистом втянула воздух через плотно сжатые зубы. До боли, до побелевших костяшек сжала кулаки, сдерживая желание свернуться, нырнуть под одеяло, лишь бы спрятаться от глаз некроманта.

– Ты словно натянутая до предела тетива, – задумчиво пробормотал Гарольд, от внимания которого вряд ли укрылось то, как отчаянно я страдаю от невозможности прервать столь унизительную сцену. Затем добавил с усмешкой: – Не бойся, я ведь не укушу тебя. Если ты немного расслабишься, то получишь свою порцию удовольствия. Право слово, меня совершенно не прельщает идея взять тебя силой. Понятия не имею, какие гадости ты обо мне слышала, но есть некоторые пределы, за которые я не выходил.

– Простите, господин, – едва слышно прошелестела я. – Я… я просто не могу, не знаю, как и что мне делать…

– Да, с девственницами всегда хватает проблем, – пробурчал Гарольд. Неожиданно встал и чуть ли не бегом покинул из спальню.

Я с нескрываемым облегчением перевела дыхание и позволила себе разжать кулаки. Неужели в душе господина некроманта заговорили совесть и милосердие?

Увы, моя радость оказалась преждевременной. Едва я успела сесть и потянуться за покрывалом, желая обернуть его вокруг себя, как некромант вернулся. В руках он нес высокий хрустальный бокал, доверху наполненный изумрудно-зеленой жидкостью.

– На, выпей! – приказал он и чуть ли не насильно втиснул мне бокал в руку.

Я с подозрением принюхалась к напитку. Пахла жидкость приятно – мятой и чем-то пряно-горьким.

– Что это? – полюбопытствовала я, не торопясь выполнить распоряжение некроманта. Мало ли, вдруг он меня отравить решил, досадуя, что я немедленно не воспылала к нему страстью.

– Это поможет тебе, – проговорил Гарольд и как-то странно усмехнулся.

– Вы же сказали, что не любите пьяных девиц в постели, – напомнила я.

Говоря откровенно, я совершенно не желала пить не пойми что для того, чтобы угодить некроманту.

– А ты и не опьянеешь, – возразил Гарольд, и его улыбка стала еще шире. – Напротив, останешься в трезвом уме и твердой памяти. Будешь все прекрасно соображать. Но это средство позволит тебе раскрепоститься. Ты перестанешь быть настолько зажатой и тоже получишь удовольствие.

Я скептически поморщилась. Ни одна из причин, приведенных некромантом, не казалась мне достаточно убедительной для того, чтобы выпить сию жидкость. Ишь ты, какой господин привередливый. Ему захотелось не только наслаждение получить, но и муки совести заглушить. Мол, вот какой я хороший, и про удовольствие для девушки не забыл. Как будто это отменит тот факт, что, по большому счету, я пошла на все это лишь от безысходности.

– Выпей, – с нажимом повторил Гарольд, заметив мои сомнения. – Так будет лучше для нас обоих.

Я тяжело вздохнула, но все-таки пригубила бокал.

Загадочный напиток веселыми пузырьками ударил мне в нос, оставив на губах мятную сладость. Глоток, еще один – и я поставила опустевший бокал на столик рядом с кроватью.

– Отлично. – Гарольд воссиял самой радостной из всех возможных улыбок и опять опустился на кровать. Напряженно уставился на меня, видимо, в ожидании, когда его средство подействует.

Я беспокойно заерзала под его испытующим взором. Кстати, все это длилось так долго, что я успела примириться с наготой и больше не стеснялась ее. Ну, точнее, я по-прежнему хотела прикрыться, но в чем-то ситуация начала меня даже смешить. Интересно, сколько еще мне придется демонстрировать господину некроманту все свои прелести?

Затем я тоже позволила себе быстрый оценивающий взгляд в его сторону. Виер Гарольд все так же щеголял в роскошном парчовом халате, даже не подумав переменить его на что-то более пристойное. Интересно, надел ли господин некромант этим утром под него нижнее белье или предпочел обойтись без него?

Признаюсь честно, до сегодняшнего дня я еще ни разу не видела голого мужчину. Ну, то есть я понимала, каким конкретно органом они отличаются от женщин, поскольку частенько помогала матери купать Дирка. Но я понятия не имела, как все обстоит у взрослых.

Мысленно я сняла с Гарольда халат, пытаясь оценить его фигуру. Худощав, жилист. Судя по тому, с какой легкостью он поднял меня на руки, недостатком силы не страдает.

– Что-то долго не действует снадобье, – в этот момент недовольно проговорил Гарольд, который вряд ли догадывался, какие мысли по его поводу в этот момент блуждают в моей голове.

– А что именно я должна сделать или почувствовать? – полюбопытствовала я. – Наброситься на вас с поцелуями и жаркими объятиями?

– Ну, было бы неплохо. – Гарольд важно кивнул. В свою очередь поинтересовался, не отводя от меня блестящих глаз: – А ты ничего странного не ощущаешь?

Я неопределенно пожала плечами. Да вроде бы нет. Правда, куда-то исчезли страх и растерянность. Напротив, меня сейчас начала даже забавлять эта ситуация, хотя умом я понимала, что веселого мало. Но то и дело я ловила себя на том, что начинаю улыбаться. Интересно, а что будет, если я действительно кинусь на шею некроманту, умоляя сделать меня своей верной наложницей?

Судя по всему, мое неожиданное веселье не прошло мимо внимания некроманта. Он озадаченно сдвинул брови и спросил:

– Почему ты улыбаешься? Я сделал или сказал что-то смешное?

– Пока нет, – честно призналась я. Подумала немного и почему-то ляпнула: – Просто я представила вас голым.

– И что в этом забавного? – напряженно переспросил Гарольд.

Судя по тому, как он выпрямился и мгновенно стал серьезным, ему явно не понравилось мое откровение.

– Да так. – Я не выдержала и негромко захихикала, добавив: – По-моему, все голые люди – смешные.

– Не сказал бы, – не согласился со мной некромант и кинул поистине плотоядный взгляд на мою грудь. Помолчал немного и вдруг предложил: – А давай попробуем еще раз! По-моему, снадобье начинает действовать.

Тут я не выдержала и захохотала в голос, откинувшись на подушки. Просто очень смешно прозвучала надежда в голосе Гарольда.

Некромант мгновенно насупился, встал и грозно скрестил на груди руки.

Наверное, мне надлежало испугаться и попросить прощения, но вместо этого я рассмеялась пуще прежнего. Ой, не могу! Словно строгий учитель, который собирается отчитать ученика, не выучившего урок.

– Про… простите, – наконец изнеможенно выдавила я, кулаком вытирая слезы. – Это, наверное, нервное.

– Скорее, один не очень хороший человек подсунул мне вместо возбуждающего средства эликсир смеха, – хмуро проговорил некромант. Взял со столика бокал, с подозрением принюхался и укоризненно покачал головой: – Эх, Веймар! Все-таки решил отомстить мне за ту шутку. Подумаешь, опоил твою даму сонным зельем, и она отрубилась в тот самый момент, когда у вас процесс был в самом разгаре.

Я опять прыснула со смеха, представив это зрелище. Наверное, неизвестному мне Веймару было очень обидно, когда его дама задремала в его страстных объятиях. А если она к тому же начала храпеть…

И я опять расхохоталась.

– Ну все, хватит! – рявкнул Гарольд, явно обидевшись на мой никак не унимающийся смех.

Я была бы и рада остановиться, но это оказалось выше моих сил. Поэтому я закрыла лицо ладонями, давясь и самым неприличным образом похрюкивая.

Понятия не имею, что в это время делал господин некромант. Наверное, просто стоял и смотрел на меня, укоризненно качая головой. Но, с другой стороны, сам виноват. Не надо было поить меня всякими загадочными зельями.

– Думаю, так будет лучше, – вдруг проговорил Гарольд и прищелкнул пальцами.

Смех, который так и бился в моей груди, сам собою затих. Я медленно отняла руки от лица и удивленно посмотрела на некроманта.

Тот довольно улыбался, а на кончиках его пальцев догорали искорки какого-то заклинания. Кстати, несколько огоньков плясали и на моей коже, видимо, это заклятье было призвано отрезвить меня и избавить от действия эликсира.

– Простите, – пробормотала я.

– Да ничего страшного. – Гарольд осторожно присел на кровать подле меня и с тяжким вздохом признался: – Сам сплоховал.

Я опять от смущения не знала, куда деваться. В голове перепуганной птицей билась лишь одна мысль: сейчас, все произойдет именно сейчас! Богиня-мать, что же он так медлит? Сделал бы свое дело – и отпустил меня восвояси!

– А что ты намерена делать после того, как расплатишься за мою помощь? – внезапно спросил Гарольд.

– Вернусь с Дирком к себе. – Я пожала плечами, удивленная, что надлежит объяснять столь очевидные вещи.

– Февраль – самый морозный и вьюжный месяц в Хельоне, – задумчиво проговорил Гарольд, ни к кому, в сущности, не обращаясь. Кинул быстрый взгляд на окно.

Из-за задвинутых плотных гардин я не видела, что творилось на улице, но то и дело слышала печальный тонкий свист ветра. Видимо, метель набирала силу.

Я подумала, как сейчас, должно быть, холодно в нашей лачуге, и невольно передернула плечами. Гарольд прав. Февраль только начался, как его пережить, когда нет ни дров, ни еды? А ведь Дирку надо хорошо питаться, чтобы набраться сил после столь тяжелой болезни. Можно сказать, он уже побывал на грани миров и лишь чудом не ушел от меня к престолу богов.

– Твоему брату нужно мясо, фрукты, – вкрадчиво продолжил Гарольд, словно обладал умением заглядывать в мои мысли. – Глянешь на него – ужаснешься. Одни кожа да кости. Да и тебе досталось.

– Что вы от меня хотите? – пожалуй, даже слишком резко перебила его я. – Господин Гарольд, я и без того прекрасно понимаю, как непросто нам с братом придется. Да, февраль только начался, но я сделаю все от меня зависящее, чтобы мы с братом пережили зиму!

– Сделаешь все от тебя зависящее? – переспросил Гарольд с какой-то странной усмешкой и провел тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая растрепавшиеся волосы назад.

Я почувствовала, как мои щеки вновь начинают полыхать от смущения. Как-то разом я вспомнила, что на мне нет одежды и, вообще-то, я нахожусь в этой комнате с весьма определенной целью.

– Если честно, мне не по себе от мысли, что тебе придется вернуться в ту жуткую халупу, – вкрадчиво продолжил некромант. – Я ведь был там, когда забирал твоего брата. Жильем это можно назвать с большой натяжкой. Даже у собак конура бывает теплее и просторнее.

И опять я промолчала. Просто не знала, что можно сказать в ответ. Да, все так. Дочь графа живет как последняя нищенка. Иногда я думаю, что, возможно, мои родители были правы и смерть представлялась им наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Но потом я вспоминаю, что должна была, по их задумке, собственными руками убить брата, и начинаю стыдиться собственного малодушия.

Гарольд смотрел на меня, внимательно и почти не мигая, и я поняла, что он ждет от меня какой-нибудь реакции на его слова. Но что я могла сказать? Или он рассчитывает, что я бухнусь перед ним на колени, умоляя не выгонять нас с братом на мороз, как нашкодивших щенков?

– Стоило ли мне спасать тебя и Дирка, если через неделю твой брат подхватит воспаление легких, а ты отправишься в лес за валежником и замерзнешь насмерть? – чуть слышно спросил Гарольд и вновь провел ладонью по моей щеке. Затем опустил руку и словно невзначай очертил полукружие левой груди, тронул подушечкой большого пальца сосок.

– И что вы предлагаете? – хрипло поинтересовалась я, стараясь не обращать внимания на то, что делал сейчас некромант, который уже вычерчивал замысловатые знаки на моем животе.

– Сделку. – Гарольд нагнулся так близко ко мне, что почти прикоснулся своими губами к моим. Но это не было поцелуем. Нас все еще разделяло расстояние, пусть мизерное, но все же. И он продолжил: – До лета ты и твой брат будете жить у меня. Заодно понаблюдаю за ним, огненная лихорадка опасна тем, что порой наносит повторный удар через месяц-другой. Но тогда болезнь развивается настолько стремительно, что речь идет даже не о днях и часах, а о минутах. Поэтому будет лучше, если Дирк останется под моим присмотром. Естественно, куска хлеба я для него не пожалею. Как, впрочем, и для тебя.

– А взамен? – спросила я, уже догадываясь, каким будет ответ.

– Взамен моя постель станет и твоей тоже. – Гарольд насмешливо хмыкнул. – Однако учти: мне не нравится заниматься любовью с особой, которая настолько успешно играет роль ледяной мраморной статуи. Словно бревно имеешь, прости за грубость. И уж тем более я не собираюсь брать тебя силой.

Мои уши запылали от того, с какой легкостью некромант говорил о столь интимных и сокровенных вещах. Бревно имеешь… Ну и выраженьице! И не скажешь даже, что передо мной дворянин.

– Поэтому, моя дорогая, прошу тебя выказывать чуть больше эмоций, когда я тебя обнимаю и целую, – продолжил Гарольд и легонько провел ладонью по моей обнаженной спине – от лопаток до поясницы, где целомудренно остановился. Затем добавил: – А если ты к тому же захочешь проявить инициативу – то я не буду против. Более того, обещаю, что моя благодарность не будет знать границ.

Я прикусила нижнюю губу. Ну что же, условия договора ясны и понятны. Стало быть, господину некроманту не нравится, когда ему демонстрируют холодность и равнодушие. Ему нужна хотя бы видимость ответных чувств от меня. А взамен он обещает кров, пропитание и защиту не только мне, но и Дирку.