Текст книги "Кодекс убийцы"

Я промолчал. Осторожно выпрямился, насколько это позволял низкий потолок, и с любопытством вытянул шею, пытаясь понять, что там пишет девушка. Вдруг признание в убийстве?

– Не смотрите! – Она грозно нахмурилась и прикрыла листок рукой. – Вас это не касается!

Я к тому времени успел пробежать глазами несколько строчек, благо, почерк у Дани отличался разборчивостью и аккуратностью. Поэтому с нескрываемым изумлением спросил:

– Ты пишешь стихи?

Дани вспыхнула от смущения. Горячая волна стыда залила густым румянцем щеки и шею девушки. Выглядела она при этом, словно маленький провинившийся ребенок, и я невольно залюбовался.

– Я немножко… балуюсь, – прошептала она, не решаясь поднять на меня глаза. – Вы ведь никому не расскажете? А то мать вновь поднимет меня на смех.

– Не расскажу. – Я улыбнулся одними уголками губ и шагнул к Дани. – Можно прочитать?

– Нет, ни за что. – Она решительно смяла листок и бросила его в угол. – Я вас не настолько хорошо знаю, чтобы показывать свои стихи.

В последней фразе прозвучало неожиданное кокетство. Несомненно, Дани сама поняла это, поскольку запнулась на полуслове и покраснела еще сильнее, хотя это казалось почти невозможным.

– Простите, – едва слышно прошептала она, стыдливо отворачиваясь.

– Вообще-то я пришел, чтобы попросить тебя спуститься вниз, – хрипло проговорил я, пытаясь резкой сменой темы разговора отвлечься от слишком явного разглядывания девушки. – С тобой хочет поговорить Флокса.

– Дознавательница из храма богини-дочери? – Дани испуганно встрепенулась. – Что-то случилось? Меня… Меня подозревают?

– Нет. – Я снисходительно покачал головой, но тут же насторожился, заметив промелькнувшее на лице собеседницы мимолетное облегчение от моих слов. – А что, должны? Ты имеешь отношение к смерти своего отчима?

Мои ноздри пощекотал запах страха. Дани по-прежнему избегала встретиться со мной глазами.

– Ах, вы имеете в виду моего отчима, – пробормотала она. – Я на миг подумала…

Я подался вперед, с нескрываемым любопытством ожидая продолжения. Неужто Дани знает что-то о смерти Дурзила? Как иначе истолковать ее слова? Но она уже замолчала, с преувеличенным вниманием разглядывая что-то в окне. Терпкий запах страха усилился, став практически невыносимым. И это будоражило мне кровь, пробуждая инстинкты охотника.

– Что ты подумала? – грубо спросил я, шагнув к девушке. Схватил ее за плечи и развернул к себе. – Выкладывай!

– Ты делаешь мне больно! – прошипела Дани, моментально забыв про вежливый тон. – Убери руки!

Я лишь усмехнулся, без труда поборов слабое сопротивление падчерицы Тирна. До опасного предела сжал ее хрупкие плечи и прошептал, глядя в потемневшие от боли глаза:

– Не играй со мной, девочка. Я же чувствую, как отчаянно трепещет твое маленькое перепуганное сердечко. Что тебе известно?

Она не успела ничего ответить. Точнее – даже не собиралась этого делать. Рука Дани метнулась к шее, на которой висела маленькая серебряная безделушка в виде фигурки птицы с широко распахнутыми крыльями. А в следующий миг у меня перед глазами все потемнело. И я тяжело осел на пол в беспамятстве.

* * *

– Шени…

Я безмятежно качался на волнах забытья. Надо же, никогда не думал, что за гранью реальности может быть настолько приятно. Такое чувство, будто мое тело омывает теплая вода. В кончиках пальцев пульсирует блаженство. Хочется расслабиться и никогда больше не приходить в себя.

– Шени…

Беспокойство доставлял лишь голос, периодически зовущий меня по имени. Слышать его почему-то было неприятно. Словно он напоминал, что я должен был что-то сделать, но не сделал.

– Шени!

Меня обожгло чувство близкой смертельной опасности. В животе все скрутилось от невыносимой боли. Я застонал, приходя в себя. Тут же сгруппировался, готовясь нанести удар, но, хвала всем богам, успел открыть глаза до того, как применить магию. И едва не заорал в полный голос от ужаса: передо мной склонилась Флокса, уже занесшая руку, чтобы прикоснуться ко мне. Руку без перчатки.

– Фух, ты очнулся, – радостно выдохнула она. – А то я собиралась применить лечебное заклинание.

– Спа… спасибо, обойдусь, – заикаясь, протянул я, пытаясь незаметно отползти от Флоксы подальше. Вдруг ей придет в голову, к примеру, нежно вытереть испарину с моего лба? Совершенно позабыв при этом надеть перчатку.

– Что с тобой случилось? – Подруга, не торопясь вставать, наклонилась ко мне, пытливо вглядываясь в побледневшее от страха лицо. – Я ждала тебя не меньше получаса. Потом заволновалась, отправилась на поиски. И нашла здесь, на полу. Где Дани?

– Хотел бы я знать ответы на оба твоих вопроса, – мрачно пробурчал я, приподнимаясь. Комната перед моими глазами все еще двоилась, поэтому мне пришлось опереться спиной об стену. Флокса, убедившись, что со мной все в порядке, медленно натянула перчатку.

– Ты… – Я кашлянул, набираясь решимости. – Ты что-нибудь делала со мной?

– Шени, я помню, как щепетильно ты относишься к неприкосновенности своих дум. – Флокса без проблем поняла, что я на самом деле имел в виду. – Не беспокойся, я не касалась тебя. Только собиралась, но не успела.

– Хорошо.

Я тихонько выдохнул. Закрыл глаза, собираясь с расползающимися мыслями. На этот раз пронесло. Отступники, это дело мне слишком тяжело дается! Несколько раз за прошедшие дни я был на грани разоблачения. Кажется, Таркаш прав. Близкое знакомство с Флоксой стало приносить мне чересчур много проблем. Если бы сейчас она коснулась меня… Не хочется даже думать, чем это для нее могло закончиться.

– Это Дани тебя вырубила? – полюбопытствовала Флокса, вставая и одергивая узкое платье. – Как ей удалось?

– Я сам не понял, – честно признался я, скривившись при упоминании этого имени. Очень, очень неприятно осознавать, что настолько недооценил девчонку. Сколько раз мне говорили – внешность ничего не значит. Но кто бы мог подумать, что Дани, крошка Дани с наивными голубыми глазами и светлыми волосами способна провести меня?!

– Она ударила тебя? – продолжила расспросы Флокса.

– Я не уверен.

В памяти всплыл последний момент нашего разговора. Вот я встряхиваю Дани за плечи, борясь с невыносимым желанием поцеловать ее. Грубо, до крови вцепиться в пухлые чувственные губы. А потом – провал. Только отблеск серебряного амулета перед глазами.

Я осторожно принюхался. Нет, в воздухе не пахло знакомой магией, которой пользовался убийца. Но какой-то чуть уловимый аромат все же витал. Буквально на грани обоняния. Непонятный, терпкий, от которого сердце забилось вдвое быстрее.

– У нее на груди висела какая-то побрякушка, – медленно начал я, искоса следя за реакцией Флоксы. – Дани не надела ее на предыдущий допрос, поэтому ты вряд ли видела. На ней была изображена летящая птица.

– Птица? – Подруга задумчиво тронула свой медальон с выбитыми на нем двумя крыльями. – Ты уверен?

– Абсолютно.

Флокса отвернулась. Недостаточно быстро, поэтому я успел заметить на ее лице выражение крайней обеспокоенности.

– Флокса, тебе знаком этот знак? – спросил я. Кряхтя, отлепился от стены и тут же вновь сел, на этот раз на кровать. – Что он означает?

– Если то, о чем я думаю, то ничего хорошего, – протянула подруга, не торопясь ко мне оборачиваться. – Шени, вряд ли я должна рассказывать тебе…

– Флокса!

Девушка вздрогнула от моего разгневанного окрика и как-то виновато втянула голову в плечи.

– Я едва не погиб, – продолжил я, справившись с секундной вспышкой ярости. – Пожалуйста. Неужели ты не доверяешь мне?

Флокса наконец-то посмотрела на меня. Какой-то миг колебалась, кусая губы.

– Пожалуйста, – повторил я почти шепотом.

– Хорошо. – Подруга кивнула, уступая моей настойчивости. – Только учти, что это закрытая информация храма богини-дочери. Я сама узнала ее случайно, когда драила полы в кабинете настоятельницы. Пользуясь удобной возможностью, заодно порылась в ее документах и книгах. В одной из них наткнулась на описание странного ритуала. Ты же знаешь, после того, что со мной сделали в детстве, я с особым интересом отношусь к подобного рода знаниям.

Флокса запнулась. Облизала пересохшие от волнения губы и продолжила, заметно понизив голос:

– В общем, посредством этого обряда люди получали невиданные прежде способности. Понимаешь, они могли по собственному желанию превращаться в различного рода животных, сохраняя в зверином теле человеческий разум.

– Становиться метаморфами? – Я недоуменно нахмурился. – Ты хочешь сказать, Дани умеет превращаться в птицу? Но уверяю тебя, я вырубился не от удара крылом по лицу.

– Подожди! – резко осадила меня Флокса. – Не перебивай. Храм проводил множество опытов, совершенствуя обряд и прикрывая свои деяния словами о великом благе для государства. Полагаю, не надо объяснять, почему король был весьма заинтересован этими результатами. Однако случилось непредвиденное. Ты же знаешь, что метаморфы обладают возможностью на какой-то миг делать свое тело нематериальным. Это у них называется переходом. И некоторые особо горячие головы решили, что путем ритуала можно создать существо, способное самостоятельно регулировать длительность перехода. Ты только представь, какие перспективы открывались тогда!

– Н-да, – протянул я, неприятно пораженный. – Идеальные шпионы, идеальные наемные убийцы. Ты к этому клонишь?

– Совершенно верно. – Флокса громко хрустнула пальцами. – Однако обряд был настолько болезнен, что абсолютное большинство тех, на ком его проводили, погибали. Понятное дело, первые опыты храм ставил на преступниках, приговоренных к смертной казни. Честное слово, Шени, лучше бы эти несчастные закончили свои дни на эшафоте. Они даже не представляли, на какие муки себя добровольно обрекали. Выживали единицы. Но вот незадача – никто среди выживших не был пригоден для достижения каких-либо целей. Боль выжигала мозг, превращая их в пускающих слюни, ничего не соображающих идиотов. Но однажды…

– Кто-то выжил и остался в здравом уме, верно? – поинтересовался я с нехорошей улыбкой.

– Да. – Флокса кивнула. – И этот кто-то затаил на своих мучителей огромную обиду. Он не просто сбежал, Шени. Он убил всех, кто имел хоть какое-то отношение к его созданию. Уничтожил все бумаги, содержащие описание ритуала. Не знаю, правда, зачем. То ли опасался появления соперника, то ли не хотел, чтобы храм продолжил свои эксперименты.

– Это все очень занимательно, – проговорил я. – Но при чем тут фигурка птицы?

– В книге говорилось, что этим выжившим оказалась единственная дочь обедневшего барона Фенирия, – сухо ответила Флокса. – Жаль, что имя ее в документах не сохранилось. Она была осуждена на костер по ложному обвинению в богохульстве и незаконном занятии колдовством. Мол, наслала белый мор на целую деревню. На самом деле бедняжка ни в чем не была виновата. Отказалась стать любовницей одного из сыновей тогдашнего короля, с которым случайно столкнулась во время ежегодного большого приема, устраиваемого для знати в столице. Если судить по гравюре, изображавшей этого сынка, совершенно верно сделала, кстати. Даже полусгнивший мертвяк симпатичнее того урода. Но…. Король на шалости своих отпрысков смотрел сквозь пальцы, а денег и связей у барона не хватило, чтобы откупить свою дочь. Кроме того, бедняжка осмелилась смертельно оскорбить наследного принца ударом чуть ниже пояса, когда тот наведался к ней в темницу, намереваясь в обмен на некоторые услуги спасти ее от костра. Так что о примирении не могло идти и речи. Сам барон валялся в ногах у короля, вымаливая прощение для неразумной любимой дочери. Государь был непреклонен. Тогда Фенирий покончил с собой. Повесился в канун казни. Но девушку не сожгли. Предложили пройти через ритуал, на что она с радостью согласилась. Храмовники никому не рассказывали, в чем именно заключался обряд. Чем все это закончилось, ты уже знаешь. Так вот, Шени. Фигурка птицы с распростертыми крыльями – это фамильный знак рода, к которому принадлежал барон Фенирий. Именно этот амулет висел на шее его дочери, когда ее отвели в ритуальное помещение. И именно эту фигурку обнаружили в руках мертвого наследного принца, убитого спустя месяц после ритуала в собственных покоях, несмотря на многочисленную охрану.

– Ничего не понимаю, – честно признался я, задумчиво морща лоб. – Когда все это происходило? У нашего короля сыновья не погибали, вроде как.

– Несколько веков точно прошло.

– И ты полагаешь, будто Дани и есть та самая приговоренная к смерти несчастная? – с нескрываемым скепсисом переспросил я. – Быть того не может! Ей всего семнадцать!

– Я в курсе. – Флокса едва заметно улыбнулась. – Шени, в храме полагали, что эти способности могут передаваться из поколения в поколение. Возможно, Дани – пра-пра-пра-и-так-далее-внучка той бедняжки.

Я сгорбился, спрятав лицо в ладонях. Мысли путались и разбегались. Ничего не понимаю. Та сила, при помощи которой Дани вырубила меня, не имела ничего общего со смертельной магией моего предполагаемого противника. А вот Тайра, зуб даю, совсем недавно весьма тесно с ним общалась. Ничего не понимаю. Ах да, кажется, я это уже говорил.

– Ты как? – с сочувствием спросила Флокса, присаживаясь рядом. – Быть может, подлечить тебя немного?

– Спасибо, не надо, – вежливо поблагодарил я, едва удержавшись, чтобы не шарахнуться в сторону. – Что ты будешь делать дальше?

– Пусть Зиргий ищет беглянку. – Флокса пожала плечами и тронула свой медальон. – Он уже в курсе. А я собираюсь побеседовать с братом Тирна. Похоже, он крупно выиграл от смерти брата, учитывая пропажу завещания.

– Хорошая идея. – Я устало вздохнул и осторожно потряс головой, желая убедиться, что туман перед глазами в полной мере развеялся. – Драгоценнейшая, в таком случае спустимся обратно. Негоже заставлять людей и не совсем людей ждать.

– Шени, ты уверен? – с тревогой спросила Флокса, оттирая рукой испарину с моего лба. – Быть может, тебе пойти домой? Как-то ты неважно выглядишь. За меня не беспокойся. Вечером Зиргий меня проводит до самой твоей комнаты.

– А ты не сбежишь от него? – на всякий случай полюбопытствовал я, раздумывая над предложением подруги. Оно прозвучало весьма и весьма заманчиво. В доме мне делать нечего, вряд ли брат Тирна прилюдно признается в убийстве. Нет, искать надо Дани. У меня к ней накопилось несколько весьма интересных вопросов, и мне совсем не хочется вторую ночь подряд поить Флоксу сонным отваром. Вредно это, да и самому хочется хоть немного выспаться. Значит, постараемся отыскать вредную девчонку днем, пока след еще теплый.

– Ради тебя не сбегу. – Флокса нежно потерлась носом о мою малость небритую щеку. – Заодно и себя в порядок приведешь. А то скоро целоваться с тобой станет слишком вредно для моей нежной кожи. Вон, щеку уже оцарапала неизвестно где.

Сердце в очередной раз за эти дни кольнула тупая игла беспокойства за подругу. Да, не стоит больше оставлять ее одну, особенно ночью.

– Не шали и не приставай к мужчинам, – попросил я. Встал, нарочито жалобно охнув при этом, и медленно отправился к двери.

Флокса вышла первой, поэтому мне ничего не стоило сделать шаг к смятому и отброшенному Дани листку бумаги. Через миг он уже покоился в моем кармане. Полагаю, мне будет полезно на досуге ознакомиться с литературными талантами падчерицы Тирна. Магическими способностями она меня уже поразила.

Флокса трогательно поддерживала меня под локоть все то время, пока мы спускались по лестнице. Я, пользуясь удобным моментом, нежно оглаживал ее бедро, делая вид, будто обнимаю за талию.

– Ты точно дойдешь до дома? – обеспокоенно спросила меня Флокса, делая вид, будто не замечает моих приставаний. – Быть может, попросить кого-нибудь из стражников тебя проводить?

– Обойдусь. – Я покачал головой. – Все в порядке. На свежем воздухе мне сразу же станет лучше.

Подруга с сомнением хмыкнула, но настаивать на своем предложении не стала.

После этого я поспешил выйти на улицу, надеясь, что по пути мне не встретится Зиргий или еще какой знакомый. У меня сейчас не было ни малейшего настроения вести пустые разговоры! В воздухе еще чувствовался едва уловимый аромат магии Дани. И я собирался встать ей на след.

Я шел по направлению к таверне, в которой снимал комнату, настороженно принюхиваясь и прислушиваясь. Зиргий говорил, что приставит своих людей для негласного присмотра за Флоксой. Кто знает, вдруг он решит на всякий случай приглядеть и за библиотекарем, слишком часто за последние дни демонстрировавшего свои необычные способности.

Слежки не было. Напряженные до предела нервы и органы чувств говорили, что все чисто. Но пока я не спешил что-либо предпринимать. Знакомый аромат магии, оставленный Дани, послушно стелился мне под ноги, и не думая исчезать. Ну что же, не будем спешить. Посмотрим, куда он нас приведет.

Я начал нервничать, когда до родного постоялого двора осталось несколько минут ходу. След все так же вел меня прямо к нему, никуда не сворачивая. Ничего не понимаю. Дани решила устроить на меня засаду?

Рука привычно легла на перевязь. Что же, полагаю, девочка весьма удивится, когда узнает, кто скрывается за личиной скромного архивариуса. Хотя… Вдруг она уже знает это?

Я до боли в пальцах вцепился в рукоять меча. Не будем пренебрегать элементарными правилами предосторожности. Шени, за последние дни ты совершил уйму ошибок из-за своей беспечности и самонадеянности. Вспомни, чему тебя учили в гильдии. Главный враг наемного убийцы – излишняя вера в собственные силы. Если долгие годы ты вершишь судьбы посторонних людей, решая, кому жить, а кому умереть, то неизбежно возникает момент, когда ты чувствуешь себя равным богам. А это первый шаг к жестокому падению. Боги не любят соперников. Никогда не забывай, что ты всего-навсего человек. Поэтому осторожность и еще раз осторожность.

Лезть в окно собственной комнаты среди белого дня представлялось мне совершенно глупой затеей. Наверняка среди соседей найдется тот, кто именно в этот момент будет любоваться птичками. Потом вопросов не оберешься. Поэтому я рискнул войти через дверь. Долгое время неслышно стоял, прильнув к замочной скважине и почти не дыша. В комнате царила тишина. Но след обрывался именно на пороге. Странно, откуда Дани могла узнать, где я живу? А вот для неведомого соперника, сегодня ночью пометившего кровавой царапиной Флоксу, это не являлось тайной.

От неудобной позы достаточно скоро у меня затекла спина. Я беззвучно извлек меч из ножен. Ладно, хватит медлить! Иначе целую вечность рискую провести в коридоре постоялого двора.

Дверь отлетела в сторону от пинка. Я ворвался в комнату, на всякий случай окутав себя непроницаемой пеленой защитного заклинания. В этот раз Дани не получится застать меня врасплох.

– Наконец-то! – Девушка, стоявшая напротив окна, с нескрываемой радостью оглянулась. – Я уже заждалась.

Я криво усмехнулся. Ни на миг не отводя взгляда от Дани, закрыл дверь ударом ноги. Шагнул вперед, предусмотрительно не опуская меча.

Дани наблюдала за моими действиями спокойно, не делая ни малейшей попытки напасть. По ее непроницаемым голубым глазам нельзя было понять, что она задумала на самом деле.

– Итак, милая девушка, – проговорил я, останавливаясь посередине комнаты. – Чем обязан вашему визиту? Или вздумала завершить начатое и прикончить меня?

– Я пришла попросить прощения за свой поступок. – Дани осторожно подняла руки, словно показывая, что не замыслила ничего дурного. – Шени, вас ведь так зовут? Простите, я не хотела причинить вам какого-либо вреда.

Я настороженно дернул мечом, едва только девушка покачнулась ко мне. Она сразу же замерла, глядя на меня с необъяснимой смесью тревоги и ужаса. Ноздри вновь пощекотал терпкий запах ее страха. Не понимаю. Если она так меня боится, то почему пришла по доброй воле?

– Я жду объяснений, – сухо проговорил я. – Как ты меня вырубила? И почему?

– Вы сделали мне больно, – напомнила Дани. – Я… Я испугалась. Я терпеть не могу, когда до меня дотрагиваются, тем более мужчины. Так любил делать Тирн. Зажимал меня в углу и оглаживал. Когда я пыталась сопротивляться – бил. В тот момент вы напомнили мне его.

– А как Тирн относился к твоим способностям? – поинтересовался я. – Или честь испробовать их на собственной шкуре выпала лишь на мою долю?

Дани смутилась. Яростно затеребила прядь волос, выбившуюся из косы.

– Я не могу это контролировать, – тихо призналась она. – С Тирном у меня получилось проделать это лишь однажды. Он был тогда сильно пьян. Я страшно испугалась, что на этот раз он зайдет слишком далеко. Хвала всем богам, Тирн ничего не вспомнил на следующее утро. Решил, видимо, что сам упал. Неудивительно – он с трудом стоял на ногах. А сегодня… Понимаете, когда вы схватили меня, мне показалось, словно… Словно я заглянула в глаза самому богу-отступнику.

Я улыбнулся одной половиной рта. Сказать мне, если честно, было нечего. И гордиться тоже нечем. Перепугал бедную девочку до полусмерти.

– Простите. – Дани нервно хихикнула, приняв мое молчание за знак недоверия. – Звучит, наверное, странно и нелепо. Но на миг мне почудилось, будто вы не раз и не два убивали. И без сомнения сотворите со мной нечто страшное, если я не найду способа сбежать. А в следующий миг все расплылось перед глазами. Раз – и комната исчезла. Я пришла в себя только на улице.

– Почему ты отправилась ко мне? – Я наконец-то вогнал меч в ножны, сделав вид, что не заметил, как Дани вздрогнула от резкого металлического лязга. – И как нашла, где я живу?

– Я слышала вчера, как стражники шептались о вас. – Дани неожиданно покраснела. – О вас и ваших взаимоотношениях с сударыней дознавательницей. Знаете, мужчины иногда бывают еще большими сплетниками, чем женщины. Из их разговора я и узнала, где вы живете. А почему пошла… Просто хотела извиниться и проверить, все ли с вами в порядке. Я… Я подумала, что поступила неправильно и глупо. Верно, вы теперь подозреваете меня в убийстве отчима?

Я тяжело вздохнул. Дани врала мне. Врала складно и гладко, что доказывало: у нее было время приготовиться. Она не учла лишь один маленький нюанс. Человека всегда выдает его запах. Вот и сейчас я чувствовал сладковатый аромат ее кожи, раскрывающий обман с головой.

В кончиках пальцев забился жар. В принципе, мне ничего не стоит заставить говорить незваную гостью правду. Маленькое заклинание – и она сама выложит все, что знает. Однако что потом с ней делать? Сдать Флоксе? Но Дани наверняка расскажет, посредством чего я заставил ее говорить. Убить? Вариант, конечно, но прибережем его для совсем безвыходной ситуации.

– Вы не верите мне, – с горечью констатировала Дани. – Ни одному моему слову. Так ведь?

– Так, – бесстрастно подтвердил я. Подхватил ближайший к себе стул и сел, жестом пригласив собеседницу присоединиться ко мне за столом. Нашарил на полу початую бутылку вина и жадно хлебнул. Горло уже пересохло от всех этих бестолковых разговоров. Теперь бы понять, как с врунишкой следует поступить. И желательно сделать это до прихода Флоксы.

– Я не убивала отчима, клянусь, – тоскливо протянула Дани. – И не знаю, кто бы мог это сделать. Хотя ноги готова целовать ему. Впрочем, я уже говорила об этом. Что мне сделать, чтобы вы поверили мне?

– Сказать правду. – Я спокойно посмотрел на собеседницу. – Я верю, что ты не убивала Тирна. Но почти наверняка знаю, что ты имеешь какое-то отношение к его смерти. Или не к его, а к Дурзила.

– Дурзил мертв?!

Я осекся от неожиданного громкого восклицания. Дани неосторожным движением опрокинула бутылку, любезно пододвинутую к ней с молчаливым предложением выпить. Темно-красная жидкость моментально напитала светлую скатерть и лениво закапала на пол.

Дани, не обращая никакого внимания на беспорядок, который сотворила собственными руками, с тихим болезненным стоном запустила пальцы в волосы. Я с любопытством наблюдал за ней. Надо же, такое чувство, будто смерть семейного поверенного привела ее в настоящее отчаяние.

– А завещание? – чуть слышно выдохнула она. – Его нашли?

– Нет. – Я небрежно кинул на стол полотенце, пытаясь хоть немного промокнуть неаккуратное пятно с рваными краями. – Предполагается, что его похитил убийца.

Дани побледнела так стремительно, что я всерьез обеспокоился – не собралась ли она рухнуть в обморок. Вскинула руку к фигурке птицы на шее, но тут же бессильно ее уронила.

– Я пропала, – прошептала она. – Что же теперь делать?

Слава всем богам, разрыдаться Дани от столь печальной новости не пришло в голову. Она лишь замерла на месте, кусая бледные бескровные губы и о чем-то напряженно думая.

– Если ты не хочешь поговорить со мной по душам и рассказать, во что вляпалась, то я зову стражу, – произнес я, вставая с места. – Будешь объясняться с Флоксой или Зиргием. Заодно ответишь за попытку убийства, поскольку обвинений с тебя я пока не намерен снимать.

Конечно, я блефовал. Дани сейчас была на грани срыва. Дрожащие пальцы, затуманенный от страха взгляд – все указывало на это. Поэтому я собирался лишь немного надавить на собеседницу. В самом деле, не пытать же мне ее.

– Постойте!

Дани заломила руки в мучительной тревоге. Взглянула на меня снизу вверх. В ее голубых глазах стояли слезы.

– Подождите, – прошептала она. – Не надо. Я… Я все расскажу. Но обещайте, что поможете мне.

– Не буду. – Я жестокосердно ухмыльнулся. – Я не даю обещаний, в выполнении которых не уверен. Если тебя это не устраивает, то говорить будешь с Флоксой или Зиргием. В городской тюрьме, понятное дело. И без твоего чудесного амулета на шее.

Дани сомневалась лишь миг. Затем глубоко вздохнула и кивнула, принимая мои условия.

– Я солгала во время первого допроса, когда сказала, что мне ничего не причитается из состояния отчима, – негромко произнесла она. – По завещанию Тирна я получала основную часть наследства. Не моя мать, не его брат, а именно я.

– Что? – Я нахмурился, решив, что, верно, ослышался. – Почему? Ты же байстрю… гм… незаконнорожденная дочь его жены.

– Позор для любой благочестивой семьи. – Дани грустно улыбнулась. – Завещать мне многомиллионное состояние было бы плевком в лицо обществу, не так ли? Как раз в духе Тирна. К тому же он не собирался умирать еще очень долгое время. Понимаете, у гномов есть ежегодный праздник – Фейрах. Он проводится в день середины лета и считается началом нового года. В этот день у гномов принято оглашать свои завещания перед близкими. Все понимают, что веры этим словам нет. Гномы очень любят переписывать свою последнюю волю. Поругался с братом – вызвал поверенного. Повздорил с женой – и вновь Дурзил на нашем пороге. За год завещание может меняться тысячу раз. Поэтому та воля, которая оглашается в праздник, обычно не принимается всерьез.

– Середина лета была на прошлой неделе, – медленно проговорил я, усиленно соображая. Как раз тогда мне пришел заказ на Тирна. Забавное совпадение, ничего не скажешь.

– Совершенно верно. – Дани серьезно кивнула. – И с прошлой недели Дурзил ни разу не навестил нас. Поэтому у меня есть все основания предполагать, что в последнем завещании моего отчима в качестве основной наследницы фигурирую я.

– Секундочку! – взмолился я, пытаясь собрать разбегающиеся мысли. – С чего вдруг Тирну объявлять тебя наследницей?

– Он не считал это окончательным завещанием. – Дани пожала плечами. – Решил позлить семью. Как раз накануне серьезно поцапался с братом и с моей матерью. Заподозрил, что те крутят шашни друг с другом за его спиной. Вы себе представить не можете, какая страшная пауза воцарилась за столом, когда он объявил свою волю. Это потрясло всех. Верно, Тирн был счастлив.

Неожиданно Дани сгорбилась и сжала кулаки.

– И этим же вечером сделал новую попытку подкатить ко мне, – с настоящей ненавистью в голосе произнесла она. – Именно тогда мне удалось впервые провернуть фокус с амулетом.

– Твоя мать сказала, что не знала содержания завещания, – медленно проговорил я, внимательно следя за реакцией собеседницы.

– Она так сказала? – В глазах Дани застыло недоумение и какая-то детская обида. – Но почему?

Я в ответ лишь неопределенно пожал плечами. Забавно. Кто-то из этих двух женщин лгал. Понять бы, кто именно.

А еще я никак не мог забыть тот едва уловимый аромат магии моего противника, исходивший от Тайры.

– Почему ты так испугалась, когда узнала, что Дурзила убили, а завещание пропало? – с нескрываемым интересом спросил я. – Или уже привыкла считать себя полноправной наследницей?

Дани покраснела, уловив в моем тоне злой сарказм. Но упрямо вздернула подбородок и гордо посмотрела мне прямо в глаза.

– Да, привыкла, – честно ответила она. – Не имела права? Я всю жизнь зависела от чьей-то благосклонности. Была приживалкой, бесправной и позорной. Молодым девушкам свойственно мечтать, не правда ли? И я… Я, когда узнала о смерти Тирна, не могла не помечтать немного. Знаете, как мне надоели презрительные смешки слуг за спиной? Как раздражает то, что каждый мужчина, приходящий в наш дом, пошло подшучивает над моим происхождением? Это в лучшем случае. А в худшем – не хочется даже вспоминать. Тирн не мешал в этих развлечениях своим гостям, зачастую сам принимал в них живое участие. Он даже мою мать, свою жену, не жалел, заставляя пресмыкаться перед своими торговыми партнерами. Конечно, до самого постыдного дело никогда не доходило. Но разве от этого легче? И я мечтала, что вырвусь из этого болота. Смогу жить так, как сама захочу. Если бы состояние Тирна перешло к его брату, то тот, разумеется, оставил бы меня при доме. И продолжил бы все эти издевательства.

Дани замолчала после столь пылкой речи. Запустила руку под стол, как я недавно, вытащила полупустую, небрежно закупоренную бутылку вина и отчаянно вцепилась ногтями в пробку, пытаясь открыть ее.

– Позволь мне. – Я перегнулся через стол и привычно ударил по донышку, после чего галантно вернул открытую бутылку девушке.

– Спасибо, – сдавленно пробормотала она. Не стесняясь, прямо из горла принялась пить, не обращая внимания, что рубиновая жидкость стекает по уголкам рта на шею.

Я задумчиво проводил взглядом первую каплю хмельной жидкости, которая прочертила соблазнительную дорожку к скромному вырезу платья Дани, тряхнул головой, отгоняя посторонние мысли, и вновь все свое внимание обратил на собеседницу.

– Как ты думаешь, кому выгодно исчезновение завещания? – поинтересовался я.

– Его брату – Хадишу, кому же еще, – фыркнула Дани, наконец-то отставляя изрядно опустевшую бутылку в сторону. – Мерзкий тип. Еще хуже Тирна, по-моему. Не удивлюсь, если именно он заказал смерть брата.

Я почесал лоб. Что-то не сходится. Не понимаю, кто нанял меня? По всему выходит, что смерть Тирна полезна в первую очередь именно Дани. Но у нее вряд ли бы хватило средств, чтобы оплатить заказ гильдии наемных убийц. Кто дальше? Хадиш? Глупости, ему было намного выгоднее подождать, пока его брат сменить гнев на милость. Тайра? Бог-отступник ее знает. С одной стороны ее мог до печеночных колик достать муженек с его постоянными заскоками. В поддержку этой версии – роман с Хадишем, на который намекнула Дани, и простое соображение, что вряд ли родная дочь оставит мать без средств к существованию. Однако с другой стороны, Тайра показалась мне слишком трусливой для столь решительных действий. Но достаточно смелой, чтобы лгать в лицо дознавательнице храма.