Текст книги "Тяжкий грех"

Глава 3

Я бежала по пустынным темным улицам вечернего городка. Дождь, на мое счастье, закончился, и монотонный голос навигатора сообщал, куда идти. До нужной цели осталось десять минут пешком.

«Если и опоздаю, то ненамного», – успокаивала я себя.

Старинный трехэтажный дом серого цвета располагался почти в центре нашего городка, в глубине двора, засаженного молодыми елками и кленами. Клены сбросили свою листву и покрыли толстым ковром газон. Небольшая площадка возле дома была заасфальтирована, и на ней стоял черный мерседес.

Этот дом, сейчас отреставрированный, был построен еще до революции. Раньше здесь проживал богатейший купец со своей семьей, отправленный в ссылку после революции.

Таких домов в нашем городке насчитывалось пять, и все они располагались на этой улице, которая вела прямо к реке. Теперь эти дома принадлежали нашим местным богачам и все были переделаны под офисы.

Мама рассказывала, что раньше эта улица была засажена вековыми дубами. Сейчас на месте дубов выросли хрущевские пятиэтажки с маленькими одно-двухкомнатными квартирами и одинаковыми кухнями в пять квадратных метров. Они изуродовали наш городок, но люди охотно селились здесь, и квартиры стоили дороже, чем в других районах города.

По бокам невысокого крыльца расположились два огромных белых каменных льва, охраняющих вход в здание. Я поднялась на крыльцо и нажала кнопку домофона. Его звук был приглушенным, дверь открывать мне не спешили. Холод от каменного крыльца начал пробираться через подошвы моих туфель, и я снова нажала кнопку домофона.

Неужели все ушли? Я взглянула на часы: 18:20. Опоздала на целых двадцать минут! Господи, что скажу маме?!

Я уже протянула руку, чтобы позвонить третий раз, как дверь, наконец, со скрипом отворилась. Появившийся в дверном проеме мужчина посмотрел на меня быстрым изучающим взглядом.

– Вы кто?

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я. – Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование. Простите за опоздание, но у меня уважительная причина. Сегодня умер близкий мне человек…

– Мне это не интересно, – прервал меня мужчина. – Сейчас доложу о вас Григорию Владиленовичу. Если он сочтет нужным принять вас, вы к нему попадете.

– Он может меня не принять? – удивилась я.

– Да, может не принять, его день расписан по минутам.

Мужчина впустил меня в помещение и закрыл дверь. Я очутилась в большой комнате со множеством дверей. В правом углу находилась стойка для секретаря.

«Если меня возьмут на работу, – уныло подумала я, – то буду сидеть здесь, в этой комнате без окон».

Вдоль стен стояли стулья, диван и два кресла. Мужчина пригласил меня присесть, а сам направился к одной из дверей и скрылся за ней.

Я принялась ждать. Время тянулось медленно. Прошел час, а я все еще сидела в прихожей, и никто не спешил прийти за мной.

От нечего делать я стала ходить по комнате, заглянула за прилавок. Там увидела письменный стол с компьютером, несколько листков бумаги и принтер с лежащей на нем книгой. Я прочла название: «Преступление и наказание». Взяла книгу в руки и ахнула – это моя книга, вернее папина, я сразу узнала ее! Почему она здесь?

Одна из дверей отворилась, и тип, который встречал меня, сообщил:

– Можете зайти. Григорий Владиленович ждет вас.

Я вошла в огромный кабинет, поздоровалась.

– Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование.

С первого взгляда кабинет поразил меня. Огромное квадратное помещение, высокие потолки. Стены обиты деревянными панелями, под ногами гладкие деревянные половицы. Четыре больших арочных окна достигали потолка и располагались на одной стороне комнаты. Мраморные подоконники находились почти вровень с полом.

Противоположную стену занимали книжные шкафы. Посреди комнаты красовался огромный стол со стульями, в его торце расположился большой старинный письменный стол, отделанный кожей, и кресло, в котором сидел Григорий Владиленович.

Это был мужчина, возраста приблизительно лет шестидесяти, небольшого роста, полный, с брюшком, гладко выбритый, без усов и бороды, с коротко подстриженными седыми волосами на большой круглой голове. Пухлое лицо с прямым носом было загоревшим, будто он совсем недавно вернулся с моря.

Он, как на троне, восседал в своем кресле, с совершенно прямой спиной. Больше всего меня поразили глаза: большие, миндалевидные, зеленые, обрамленные длинными белесыми ресницами. Цвет точь-в-точь, как у меня, у моего папы и у моей бабушки.

«Надо же, – подумала я, – если бы мой папа сейчас был жив, он бы походил на этого типа. Может, они дальние родственники? Надо спросить у мамы».

Григорий Владиленович предложил мне сесть.

– Будешь чай или кофе? – спросил он. – Я попрошу Игоря, он приготовит.

Я покачала головой.

– Нет, спасибо, ничего не надо.

– Прекрасно, – он язвительно улыбнулся, разглядывая меня. – Перейдем к делу. Как я понял из твоего резюме, опыта работы у тебя нет?

– Да, я…

– Знаю, ты готова учиться, владеешь двумя иностранными языками и согласна на маленькую зарплату.

Действительно, я была согласна на любую мизерную оплату, лишь бы меня взяли на работу. Специально включила такую фразу в резюме, и он клюнул. Хотя от денег я бы не отказалась.

Я провела языком по пересохшим губам, подбирая подходящие слова. Но прежде чем с этим справилась, его взгляд прошелся по мне сверху вниз, чуть задержавшись на моей груди, на сумочке и платье. На губах его промелькнула жалостливая улыбка. Он снова меня опередил, не давая и слова сказать.

– Насколько я понимаю, деньги тебе нужны, – сухо произнес он. – Но то, что ты написала в своем резюме, весьма необычно для твоего возраста. Тебе же двадцать один? По крайней мере, мне такие девушки еще не попадались. – Он откинулся на спинку кресла. – Отсюда вывод: ты либо врунишка, либо, наоборот, правдолюбка.

Я густо покраснела и опустила голову. Он прав, я правдолюбка и с пеной у рта доказываю людям их неправоту. Но разве это как-то связано с количеством денег, которые я хочу заработать?

Я набрала полные легкие воздуха, чтобы возразить, но он опять не дал мне и слова сказать. Махнул рукой, отметая мое замечание еще до того, как я смогла его озвучить.

– Ты знаешь, что только честолюбивые люди добиваются успеха? И если бы я отреагировал так, как ты сейчас, на любое замечание других людей, я бы до сих пор сидел в заднице, как почти все жители нашего городка. Итак, перейдем к делу. Я занимаюсь выпуском популярных дешевых журналов, которые пользуются спросом не только здесь, но и по всей России. И мне нужен секретарь, но не совсем обычный. Мне нужен секретарь, который умеет сочинять истории, выдавая их за правду, а также придумывать гороскопы для каждого знака зодиака на неделю. Сейчас это модно и пользуется спросом. Поэтому, если ты врунишка, я сразу беру тебя на работу с окладом тридцать тысяч рублей. Как ты понимаешь, для нашей дыры это большие деньги. Если же ты правдолюб, я тоже беру тебя на работу с окладом в два раза меньше – пятнадцать тысяч рублей. Работа с ненормированным рабочим днем. Я могу сидеть в офисе до позднего вечера, могу работать по выходным, ты всегда должна находиться рядом. И сейчас ты скажешь мне правду: кто ты – правдолюб или врунишка?

– Я правдолюб, – ответила я, не задумываясь.

Мой ответ был четким и недвусмысленным, но легкая дрожь в голосе выдавала мою жалость к себе.

«Ну, почему я не могу соврать? Ведь мне нужны деньги! И истории я легко могу написать. Только одно у меня точно не получится – выдавать их за правду».

– Я совсем не знакома с астрологией… – начала я осторожно.

– Я же сказал: гороскопы надо выдумывать. Никто не смотрит на звезды, когда составляет гороскопы. Их просто выдумывают, а дурачки читают и принимают за правду.

– Но люди верят им, как же так можно? – воскликнула я удивленно.

– Давай сразу договоримся: либо ты делаешь все, что я говорю, либо ищи другую работу.

– Хорошо. Мне нужна работа, и я готова делать то, что вы скажете.

– Значит, так. Я беру тебя на работу с окладом пятнадцать тысяч, с испытательным сроком на месяц и с таким условием: если научишься врать, твой оклад поднимется до тридцати. Мы будем работать вместе, проводить друг с другом много времени, поэтому я должен знать о тебе все. Я не намерен посвящать тебя в свои тайны, пока не узнаю твои. А тайн в моей работе много. Расскажи о себе подробнее. Чем ты занимаешься? С кем дружишь? Какие книги любишь читать? Как относишься к сексу?

Эти вопросы привели меня в замешательство, особенно последний. Побуждаемая неведомой силой, не имеющей ничего общего со здравым смыслом, я рывком поднялась со стула, повернулась и побежала к выходу.

– Эй, что ты делаешь? – крикнул он мне вслед. – Постой! Вернись, я сказал!

Я не замедлила шаг и добралась до выхода из комнаты, вцепилась в дверную ручку.

– Кристина, я хочу рассказать тебе одну историю…

Я толкнула дверь и уже собралась переступить порог, когда голосом, неожиданно охрипшим и будто испуганным, он выкрикнул слова, заставившие меня замереть на месте…

– Эта история обо мне и о твоей маме. И даже о тебе…

Когда эхо его слов погасло под сводами огромного кабинета, я не выдержала, обернулась и увидела в его руках лист бумаги, который только что выполз из принтера. Он впился в него глазами, его руки дрожали. Явно что-то произошло. Помедлив, я сделала шаг в обратном направлении.

За одну минуту Григорий Владиленович изменился до неузнаваемости. Смотрел на меня странным взглядом, словно видел впервые. Смотрел и молчал.

– Кристина, прошу тебя, присядь, – наконец, дрожащим голосом, лишь отдаленно похожим на голос прежнего Григория Владиленовича, попросил он.

Повинуясь все тому же неясному побуждению, я прошла обратно через комнату, села на стул.

– Простите, я вела себя как ребенок. Но мне правда не о чем вам рассказывать. Все свое детство я провела в библиотеке. У меня нет парня, я девственница и ни с кем не дружу.

Казалось, он не слышал меня, хотя его взгляд был направлен мне в лицо. В кабинете повисла тишина. Григорий Владиленович странным образом уходил в себя. Я не понимала, что с ним происходит.

Наконец, он заговорил.

– Я беру тебя на работу без испытательного срока, с окладом пятьдесят тысяч рублей.

– Но почему?! – удивленно воскликнула я. – Что изменилось? И что за история, связанная со мной и моей мамой?

– Мы с твоей мамой были любовниками.

Эта фраза прозвучала как удар грома. Я готова была услышать от него все, что угодно, только не это.

– Григорий Владиленович, простите, но это невозможно. Моя мама проводит все свое время либо на работе, либо дома. Она никуда не ходит, и у нее есть муж. Поэтому я вам не верю. Только не понимаю, почему вы мне врете.

– Кристина, это было давно. Я только что получил результат анализа на определение отцовства…

– Не понимаю, какого отцовства?

– Ладно, – он хлопнул ладонью по столу. – Давай, расскажу тебе все по порядку. Два месяца назад ко мне пришла твоя мать и попросила устроить тебя на работу. Ты в это время уехала в Москву на защиту диплома. Я не видел Машу двадцать один год! Если бы встретил ее на улице, прошел бы мимо, от прежней Машеньки ничего не осталось. Да, годы берут свое, она очень постарела…

– Григорий Владиленович, двадцать один год назад она была замужем за моим папой! Неужели она изменяла ему? Я не верю! Она так любила моего папу, что, когда он умер, полгода провела в тяжелейшей депрессии.

– Как звали ее мужа?

– Сергей Максимович.

– Да, да. Сергей точно, я вспомнил.

Он выдержал долгую паузу. Я напряженно ждала, обдумывая услышанное. Внутри меня нарастало отвращение к матери – ведь папа очень любил ее! Как она могла так поступить с ним?

Как в тумане, я услышала слова Григория Владиленовича:

– Твоя мама сама подошла ко мне возле центрального универмага и пригласила на чашечку кофе. Она была потрясающе красивой женщиной, я влюбился в нее с первого взгляда. У меня в то время были жена и дочка, но я не смог ничего поделать: твоя мама заворожила меня! Через месяц я уже готов был бросить семью ради нее. Наш роман длился полгода, а потом она исчезла…

– Мама уехала в деревню к бабушке, когда узнала, что беременна, но рожать вернулась сюда. Папа был с ней два месяца до родов, так рассказывала бабушка.

– Я искал Машу, дежурил у ее дома, в надежде, что она пройдет мимо меня, и я с ней поговорю. Спрашивал о ней у соседей. Но никто ничего не мог толком рассказать. Вернее, говорили, что она к матери уехала, но никто не знал, куда. Я чуть с ума не сошел. Колесил по области, объезжая деревеньки, но безрезультатно. Свою первую жену я бросил, не смог с ней жить. После Машеньки все женщины казались мне убогими. Но жизнь берет свое. Через десять лет я встретил молоденькую девочку Катю, женился на ней, она очень походила на Машу. Образ твоей мамы стоял у меня перед глазами. Я много лет разыскивал ее в Одноклассниках, в Фейсбуке… Даже приходил к ней домой, надеясь, что она вернется, но там жили другие люди.

– Когда я родилась, мы переехали в квартиру к бабушке, папиной маме, у нее квартира побольше нашей. Она отдала нам свою, а сама пошла жить в нашу. Но потом она квартиру сдала и поселилась у сестры в деревне. Позже какое-то время жила с нами, потом, после смерти папы, уехала.

– Да… Через двадцать один год мы с Машей встретились, и она рассказала правду.

– Там, в прихожей, на принтере лежит папина книга «Преступление и наказание». Можно, я ее заберу? У меня от папы ничего, кроме этой книги, не осталось, новый муж мамы выбросил все его вещи.

– Да, конечно. Машенька с Игорем на том компьютере искали информацию о генетических лабораториях. Видимо, она забыла книгу.

– А вы любите свою молодую жену? Простите за такой бестактный вопрос, но мне это важно.

– Я понимаю, почему ты спрашиваешь… Все перегорело. К твоей маме у меня осталось только уважение, она же мать моего ребенка.

– Что?! Какого ребенка?! – я вытаращилась на него.

– Ты, Кристина, моя дочка, и вот доказательство, – он протянул мне лист бумаги, который до сих пор держал в руке. – Игорь с Машей нашли лабораторию, где могли сделать анализ на отцовство, правда, в Москве. Игорю пришлось ехать туда. Он отвез в лабораторию образцы твоей и моей слюны и крови. Я нанял медсестру, и она, под видом взятия анализа на ковид, пришла к вам домой и все сделала. Так что, Кристина, я твой биологический отец, – Григорий Владиленович развел руками. – Понимаю, тебе неприятно слышать такое, но я сам о тебе узнал два месяца назад. До последнего сомневался, пока не получил этот анализ. И я очень рад, что ты появилась в моей жизни. У меня никогда не было детей.

– Какой ужас, – воскликнула я, читая результаты теста. – Как мама решилась на такое?! Это же предательство! Мне все говорили, что я похожа на папу и на его маму…

Пискнул мой телефон. Пришло сообщение от мамы. Но я не стала читать его, я вообще не хотела общаться с ней, поэтому выключила телефон.

Голос Григория Владиленовича заставил меня вздрогнуть, хотя он говорил о вполне житейских вещах…

– Маша объяснила, что ей нужен был только ребенок, меня она не любила. Пять лет они жили с Сергеем, и она не могла забеременеть. Врачи обследовали обоих: у них было все в порядке, каждый мог иметь ребенка, но беременность у Маши не наступала. Тогда врачи предположили, что у нее с мужем какая-то несовместимость, и его мать стала говорить о разводе. Видимо, Маша так сильно любила Сергея, что пошла на обман. Мы с ним разные, но очень похожи глазами. Такой яркий зеленый цвет глаз бывает у рыжих. В молодости я имел рыжеватый цвет волос, теперь, как видишь, седой. Цвет моих глаз передался тебе…

Я опустила голову и тихо, почти беззвучно, заплакала, мне стало жалко папу. Он умер, и после него не осталось никого. Григорий Владиленович – чужой для меня человек. Мой ненастоящий папа так сильно любил меня! И так же сильно любил мою маму…

Я больше не смогу жить с ней под одной крышей! Никогда не прощу ей обман! Почему она скрыла все от меня?!

Григорий Владиленович подошел ко мне и погладил по голове, как маленькую.

– Все утрясется, Кристина, не суди маму строго. Ради любви человек может пойти на обман…

Я посмотрела ему в глаза, наполненные болью.

– Можно сегодня переночевать у вас? – неожиданно для себя, спросила я. – Всего одну ночь.

Возвращаться домой не хотелось, на гостиницу не было денег. Конечно, я бы могла переночевать в магазине, на диванчике Лидии Федоровны, но какой-то жуткий страх не позволял сделать это.

– Конечно, – кивнул Григорий Владиленович, – но сначала я позвоню твоей маме и сообщу ей об этом.

– Нет, не надо, – почти закричала я.

Григорий Владиленович укоризненно посмотрел на меня.

– Кристина, что будет с ней, если ты не придешь домой сегодня? Надо обязательно позвонить. – Игорь! – крикнул Григорий Владиленович.

На пороге тут же появился мужчина, который встречал меня. Теперь я знала, что его зовут Игорь.

– Да, Григорий Владиленович, слушаю вас, – произнес он и слегка поклонился.

– Отведи Кристину в машину. Поедем домой. Я выйду минут через пять.

Я посмотрела на часы на стене, стрелки показывали половину десятого.

Мы с Игорем вышли навстречу порывам ледяного ветра. Погода резко изменилась: похолодало и пошел снег. Кружась, он мягко обволакивал все вокруг, покрыл листья на земле, засыпал елки и, казалось, дома нарисовали на холсте красками: они растекались, не успев высохнуть: водянистые серые и белые тона домишек на улице.

Я тут же провалилась в сугроб обутыми в туфли ногами и почувствовала, как ноги мгновенно стали мокрыми. Мы быстро сели в припаркованный у входа черный мерседес. Игорь завел машину и включил печку.

Глава 4

Дом Григория Владиленовича располагался за городом, на другой стороне реки. Лет за десять здесь вырос элитный коттеджный поселок на месте старых дач. Дом стоял в стороне от всех, и на фоне темного ночного неба напоминал небольшой старинный замок.

Игорь открыл дверцу машины сначала своему шефу, потом мне.

– Григорий Владиленович, завтра когда за вами приезжать?

– Давай часам к девяти. Кристина, ты встаешь рано? Завтра приступишь к работе?

– Нет, завтра не смогу. Мне неделя нужна, чтобы закрыть дела на старой работе.

– Куда тебя завтра отвезти?

– Мне надо в библиотеку, что недалеко от центральной площади.

Игорь уехал, а мы поднялись на крыльцо. Григорий Владиленович нажал на кнопку звонка. Его звук был приглушенным. Тут же послышались шаги, дверь распахнулась, и на пороге появилась средних лет женщина. Она приветливо улыбнулась Григорию Владиленовичу, одарила меня любопытным взглядом.

– Добрый вечер. Катя уже ушла спать. Вам подавать ужин?

– Да, Светлана, мы с Кристиной немного перекусим. И приготовь ей гостевую спальню.

Женщина впустила нас в дом, и мы очутились в просторной прихожей.

– Светлана, – распорядился Григорий Владиленович, – отведите девочку в спальню, дайте Катину домашнюю одежду, пусть помоется и переоденется к ужину, покажите ей ванну. Я тоже переоденусь и приду в столовую. На сборы двадцать минут. Кристина, тебе хватит столько времени?

– Вполне.

Мы прошли через большой каминный зал, уставленный многочисленными мягкими диванами, обитыми различного цвета бархатом. Огромные окна, от пола до потолка, были снаружи закрыты жалюзи, а внутри занавешены тяжелыми бархатными портьерами.

Все здесь блестело золотом. Почти в каждом углу стояло кресло с золотыми ножками, рядом располагались стеклянные столики с золотыми ножками. Повсюду на полу лежали шелковые ковры разной расцветки. От изобилия красок запестрело в глазах.

Я шла за Светланой, с удивлением рассматривая внутреннее убранство дома. В таком дорогом здании я была впервые. Его размеры потрясали.

Мы поднялись на второй этаж по мраморной лестнице, перила были тоже отделаны золотом. На стене, справа от лестницы, висела написанная маслом картина. На ней была изображена молоденькая, лет семнадцати, девушка совершенной красоты. Я смотрела на гордый изгиб ее бровей, плавно очерченные высокие скулы, безупречные линии и пропорции носа и не могла оторвать глаз.

Ее ярко-синие глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, казались живыми и скользили по мне отрешенным, ничего не выражающим взглядом. Создавалось впечатление, что передо мной мертвое совершенство.

На лице Светланы мелькнула ироничная улыбка. Она терпеливо ждала, когда я насмотрюсь на портрет и вновь отправлюсь за ней.

– Светлана, кто эта девушка?

– Жена Григория Владиленовича.

– Такая молодая? Сколько ей лет?

– Двадцать семь, – охотно сообщила она. – Поженились они недавно, три года назад, когда Катя забеременела.

– У них ребенок? – удивленно спросила я.

– У нее был выкидыш, а сейчас ничего не выходит. Катя очень расстраивается…

– Ой, Светлана, хорошо, что вы сказали об этом. А то я случайно могла задать бестактный вопрос. Теперь понимаю, что тему детей лучше не затрагивать.

– А вы родственница Григория Владиленовича? Очень уж похожи на него глазами.

– Я его дочь.

Светлана замерла на месте, как громом пораженная.

– Я у него двадцать лет работаю, никогда о вас не слышала!

Я горько усмехнулась.

– Мы с ним только сегодня об этом узнали. Моя мама долго хранила эту тайну не только от меня, но и от всех. И вот, через двадцать один год, решилась все рассказать Григорию Владиленовичу.

– Я вижу, вы расстроены и обижены на маму? – спросила участливо Светлана.

Мне сейчас так важно было с кем-то поговорить об этом, поэтому я охотно ответила:

– Да, я очень обижена. Почему она молчала столько лет? Мой папа, ну, тот, которого я считала папой, умер, когда мне было шесть лет. И я всю жизнь оплакивала его…

– Но он же никак не обидел вас? – осторожно спросила она.

– Нет. Он был мне родным отцом и не знал об обмане.

– Вот видите, – радостно воскликнула Светлана. – Значит, вы не пострадали в этой ситуации. А то, что он умер… На все божья воля. Если бы ваша мама любила Григория Владиленовича, она бы разыскала его после смерти мужа. Городок наш маленький, найти его нетрудно. Но она не сделала этого.

– Но Григорий Владиленович – мой родной отец по крови! – воскликнула я. – Если бы мы знали друг о друге, возможно, стали бы родными людьми. А сейчас я смотрю на него и вижу чужого, не знакомого мне человека. Уверена, у него те же чувства.

– Ой, – спохватилась Светлана, – сейчас мне влетит. Я тут с вами задержалась, а ужин-то не разогрет! Вот ваша комната, вторая дверь справа. Там кровать застелена, халат Кати висит в шкафу, можете его надеть, а пижаму я после ужина принесу.

Светлана побежала вниз по лестнице, а я осталась возле портрета.

«Как могло такое совершенство полюбить Григория Владиленовича?» – думала я.

Я никак не решалась назвать его отцом. И сомневалась, правильно ли сделала, что пришла в этот дом. Как примет меня Катя? С этими мыслями я побрела в свою комнату.

На ужин я так и не спустилась. Легла на кровать и не заметила, как уснула.