Текст книги "Прекрасный создатель «Прекрасной леди». Джордж Кьюкор"

Елена Мищенко
Александр Штейнберг

ПРЕКРАСНЫЙ СОЗДАТЕЛЬ «ПРЕКРАСНОЙ ЛЕДИ»
Джордж Кьюкор (George Cukor)

«Я танцевать хочу, я танцевать хочу до самого утра», – I Could Have Danced All Night – пела с огромного экрана очаровательная большеглазая Одри Хепберн, и казалось, что весь мир поет вместе с ней. А когда она, сменив прозрачный пеньюар на роскошный бальный туалет появилась на великосветском рауте, – восторгу, казалось, не будет предела…

Но вот исчезли финальные титры, потух экран, и в зале воцарилась тишина, которая подчас бывает дороже оваций. Однако это длилось секунды, а потом зал встал в едином порыве и, горячо аплодируя, приветствовал создателей нового фильма.

Премьера «Мy Fair Lady» запомнилась всем приглашенным, а среди гостей был «весь Голливуд», все знаменитости. Билеты стоили недешево – более двухсот долларов, но Фрэнк Синатра, Натали Вуд, Ирэн и Дэвид Селзник, Джуди Гарленд и другие звезды платили с удовольствием в несколько раз больше – это было престижно! После премьеры состоялся роскошный банкет в отеле «Беверли Хилтон». Одри Хепберн и Джордж Кьюкор – исполнительница главной роли и режиссер чувствовали себя именинниками. Был завершен огромный труд, – на экраны вышел самый дорогой по тем временам мюзикл. Он обошелся в двенадцать с половиной миллионов долларов.

Газеты писали: «Это шедевр и лучший пример того, как настоящее искусство может влиять на души людей. Посмотрите на зрителей: они поют и смеются вместе с героями фильма». В 1965 году фильм «Моя прекрасная леди» получает самую престижную награду. Джордж Кьюкор держит в руках статуэтку «Оскара». В своей речи он сказал: «Ради этой минуты я прожил все предыдущие годы».

Его называли в Голливуде «мистер Элегантность». Это, действительно, было так. За что бы он ни брался, все носило печать уникальности, неповторимости. Так было в кино, так было и в жизни. Как вспоминает один из его приятелей, которого Кьюкор пригласил на воскресный ланч: «Мы думали, что это будет простой дружеский разговор с небольшим угощением. Как же мы были потрясены, когда, придя к Джорджу, почувствовали себя как в кинопавильоне. Все было стилизовано под 20-е годы. Нас окружали сотни цветущих орхидей, стол был сервирован изысканно, цвет скатерти, одежда прислуги, посуда – все гармонировало, сливалось в едином аккорде. Еда и вина были тщательно подобраны, хозяин, как всегда, блистал остроумием. Слушать его всегда доставляло удовольствие. Он наблюдателен и точен в своих характеристиках, а его эрудиция просто поражала».

Вот таков он был – выдающийся режиссер Голливуда Джордж Кьюкор. Он прожил большую и долгую, похожую на кинороман, жизнь, главным героем которой был он сам-Джордж Кьюкор.

ЦУКОР? ЗУКОР? КЬЮКОР!

Это всегда было проблемой – как правильно произносить его фамилию. Его прадед, который приехал в Америку из маленького еврейско-венгерского штеттл, произносил свою фамилию «Цукор». Затем, когда Джордж начал работать на Парамаунт студии, ее директором был Адольф Зукор, тоже еврей из Венгрии. Однофамильцы сразу невзлюбили друг друга, и Джордж настоял на том, чтобы его фамилию произносили «Кьюкор», как английское слово «кьюкамбер» – огурец. Так его многие и называли в шутку – мистер «Кьюкамбер».

Но все это состоялось намного позже, а в то время, о котором мы говорим, в начале века, а именно в 1900 году, Джозеф Цукор со своей женой Викторией и четырьмя детьми лишь только приехали в эту удивительную страну-Америку. Свою бабушку Викторию Джордж помнил очень хорошо. Она была домовита, умна, властолюбива и остроумна. Ее побаивались торговцы овощами – она всегда долго и придирчиво выбирала помидор. Прежде чем купить, она его долго осматривала, чуть сжимала, а потом, если он оказывался достойным покупки, клала в кошелку. Каждое утро она белоснежным платком проводила по перилам и подоконникам дома, где жило их большое семейство, и горе было горничной, если на платке оказывалось несколько пылинок.

Семья была большой и дружной. В пятницу все собирались за большим дубовым столом. В доме вкусно пахло выпечкой, – бабушка собственноручно пекла халу. Дедушка вел шаббат, ломал пушистую ароматную булку, каждого наделял большим куском. Джордж навсегда запомнил атмосферу пятничных собраний и потом, во время работы над фильмами, обращался к детским воспоминаниям.

Мать Джорджа, Хелен, была привлекательной брюнеткой, она приехала из того же маленького местечка, что и семья Цукор, и вышла замуж за старшего из братьев – Виктора. У них родилось двое детей: девочка Элзи, а затем Джордж, который прибыл в этот мир 14 июля 1899 года.

Это были единственные внуки в семье и их баловали, пророчили им всяческие успехи. В семье говорили на нескольких языках: идиш, венгерском, немецком, русском. Джорджу эти знания пригодились в жизни. С матерью у него были особенные отношения. Он ее боготворил, всегда говорил, что она была красавицей, способной актрисой и музыкантшей. Хелен, и вправду, не была лишена актерства. Часто, во время семейных празднеств, она переодевалась в костюм цыганки или бродячей актрисы, импровизировала на ходу тексты. Джордж смотрел на нее влюбленными глазами. Он навсегда запомнил это чудесное время – собственное детство.

В ранние годы у него появилась мечта стать актером, а позже – режиссером бродвейских шоу. Когда он объявил об этом в семье, его решение не вызвало восторга. Родители мечтали видеть его адвокатом. Но желание стать режиссером взяло верх, и Джордж все юношеские годы посвятил изучению и проникновению в тайны этой, столь заманчивой профессии. Он учился и работал в разных городах Америки: Чикаго, Рочестере, Нью-Йорке. И его день наступил – он начал работать как режиссер в одном из бродвейских театров. Это была замечательная школа для начинающего режиссера. Были успехи и отчаянные провалы, он узнал разных людей, понял что такое театр и навсегда отдал сердце шоу-бизнесу.

ГОЛЛИВУД – МЕЧТА МОЯ

Число тринадцать всегда, по уверению Джорджа, приносило ему удачу. Как и большинство людей искусства. он был суеверен. Не подвела его счастливая примета и тогда, когда он подписал контракт со студией «Парамаунт». Это произошло 13 февраля 1928 года.

Это было счастливое время раннего детства Голливуда. Атмосфера на студии была особенной. Большинство продюссеров и режиссеров были недавними иммигрантами. Все будущие «киноклассики» были молоды, веселы, полны замечательных идей и желания их осуществить. Джордж был самым старшим – ему было за тридцать. Кроме того, за плечами был опыт работы режиссера. С ним считались, к нему прислушивались. Но это было во время работы, а когда рабочий день заканчивался, все были равны и стремились получить от жизни побольше удовольствий. Вечеринки сменяли одна другую, очаровательные и не очень требовательные ассистентки режиссеров и начинающие актрисы всегда были рады составить компанию-словом, жизнь была прекрасна. За годы работы Джордж составил себе репутацию высокопрофессионального, требовательного режиссера. На съёмочную площадку всегда приходили коллеги посмотреть как он работает.

«Это было как чудо, как прекрасно поставленный спектакль, – рассказывала Грета Гарбо. – Джордж всегда приходил на съёмку прекрасно подготовленным. Он точно знал чего хочет. Всегда ставил перед актерами определенную цель. С ним было легко и интересно, его остроты потом неоднократно пересказывались. Да, он был требователен, актрисы даже иногда плакали на площадке, но никто не умел найти таких слов утешения, подойти, положить руку на плечо, обнять и… рассмешить». Джордж Кьюкор за короткое время успел стать легендой и любимцем Голливуда.

В первые годы работы Джордж снимал апартаменты, часто меблированные, однако мечта иметь собственный дом не покидала его. И вот настал день, когда его мечта сбылась. Всего за десять тысяч долларов он купил участок в шесть акров, на котором стоял отличный каменный дом. Джордж его полностью перестроил, с помощью известных дизайнеров сделал великолепный интерьер, и дом служил ему последующие пятьдесят лет верой и правдой. Будучи по натуре эстетом и обладая отменным вкусом, Джордж имитировал стиль Римской империи. К огромному бассейну спускалось несколько террас, на которых цвели вечнозеленые растения, а также кусты магнолий и олеандр. Колонны в коринфском стиле украшали двор. На территории усадьбы было три небольших дома для службы, для гостей и главный дом, в котором Джордж устроил впоследствии картинную галерею, замечательную библиотеку, овальный зал для приемов и кинозал. Стены зала были покрыты натуральной замшей. Камин поражал красотой чугунного литья и карнизом. Когда температура в камине достигала определённого уровня, он издавал мелодичные звуки. Огромные венецианские окна выходили в сад. Сделанная по специальному заказу мебель была бутылочно-зеленого и темно-кораллового цветов.

Джордж начал коллекционировать произведения живописи в конце 30-х годов. Основу его коллекции положила Кэтрин Хепберн, подарив ему полотно Матисса. Впоследствии он приобрел картины многих современных художников. Его коллекция живописи стала одной из самых значительных в Голливуде.

Стены холла, ведущего в его кабинет, были сверху донизу увешаны портретами актеров и актрис, с которыми он работал, и знаменитых людей, с которыми он дружил. Среди них выделялся огромный, во весь рост, портрет Сомерсета Моэма, с которым Джорджа связывала многолетняя дружба.

Ничто так не отражает духовный мир человека, как его жилище. Вот почему все без исключения, пишущие о знаменитом кинорежиссере, столь много места уделяют описанию его дома. У него собирались лучшие люди той эпохи. Подолгу гостили Теодор Драйзер, Синклер Льюис, Уильям Сароян, Сомерсет Моэм. Частыми гостями были Ингрид Бергман, Чарли Чаплин, Леонард Бернстайн и Марлен Дитрих. Бывали тут и коронованные особы из Англии и Индии, часто можно было встретить Симону Синьоре и Ива Монтана, Вивьен Ли и Лоуренса Оливье – все они с удовольствием бывали здесь, радовались гостеприимству хозяина, смеялись его шуткам. Вопреки ожиданиям, в доме голливудского режиссера не говорили о процессе создания фильмов, о кассовых прибылях, не говорили также и о политике – по мнению хозяина, это мешало наслаждаться изысканной кухней, блюда которой готовили повара-умельцы. Гости знали, что, помимо изысканных блюд и изящного интерьера, их ожидает увлекательная беседа об искусстве, музыке, архитектуре.

Готовясь к приему гостей, как рассказывают его повар и личный секретарь Ирэн Барнс, Джордж вникал в мельчайшие детали. Он обсуждал с поваром все блюда и порядок их подачи, выбирал посуду, подаваемые напитки. Он был тонким знатоком и ценителем вин, у него была замечательная коллекция коньяков, водок и вин, хотя сам пил крайне мало. Тех, кто приходил в дом Кьюкора впервые, усаживали поближе к хозяину, чтобы они почувствовали его внимание. В доме был замечательный рояль – Стейнвей. Сколько прекрасной музыки звучало в гостиной, песен, импровизаций – дом Джорджа был средоточием красоты и гостеприимства.

В 1946 году Джордж еще раз обновил свою усадьбу – она стала еще пышнее, в этом доме он жил до конца своих дней, и дом служил верой и правдой своему заботливому хозяину.

КЭТРИН – ЛЮБОВЬ МОЯ

Она пришла на кинопробы потому что всегда мечтала быть голливудской кинозвездой. Кэтрин Хепберн уже пробовала свои силы на театральных подмостках и в средней руки фильмах. Но вот ее агент устроил ей кинопробы в мелодраме «Цена развода». После кинопроб Селзник и Кьюкор обсуждали результаты. Хепберн не очень понравилась Селзнику, но Кьюкор настаивал на своем, он почувствовал в актрисе что-то необычно притягательное, свойственное лишь ей одной, ее яркую индивидуальность – то, что он больше всего ценил в актерах. Ему удалось переубедить Селзника. Они оба любили эти, затягивавшиеся далеко за полночь споры, когда никто не мешает, телефон молчит, и можно всласть наговориться. Оба профессионалы высокого класса, оба работоголики, для которых главное в жизни – это процесс создания кино, они часто и ночевали на студии.

И вот во время одной из таких долгих бесед Хепберн была утверждена на роль. На следующий день за ней поехал ассистент Кьюкора на роскошном роллс-ройсе, и в два часа дня Кэтрин Хепберн появилась в дверях кабинета Селзника. Он как раз в это время увлеченно поглощал ланч и, увидев Кэтрин в дверях, поперхнулся и затем долго откашливался, смеясь и приглашая Кэтрин садиться. Тут же был вызван Кьюкор. Джордж прибыл немедленно и сразу же включился в работу, пригласив Кэтрин посмотреть ее одежду, которую она должна была надеть для съёмок.

«Что вы думаете об этом?» – спросил Джордж у Кэтрин.

«Ну что же, – мне кажется, что обеспеченная английская леди, роль которой мне предстоит играть, никогда в жизни не наденет это», – ответила Кэтрин.

«А что вы думаете по поводу вашей одежды?»

«Мне кажется, что у меня все в порядке. Я тщательно продумала свой наряд».

«А мне кажется, что это – абсолютное дерьмо. Так вот, мы сейчас же идем к гримерам и парикмахерам, и первое, что мы сделаем – полностью изменим ваш имидж».

Позднее, несколько лет спустя, подружившись с Кэтрин, Джордж понял, как глубоко он ранил ее самолюбие, но тогда он жестко сказал: «Первое, что мы должны сделать – это поменять прическу. Для этого у нас есть превосходные парикмахеры. Они сделают все, что нужно». Нужным оказалось сделать очень многое, а точнее – полностью поменять стиль молодой актрисы, приблизить его к голливудскому стандарту. «Я сидела в кресле и стыдилась своих бровей, глаз, носа, – они говорили между собой обо мне так, как будто перед ними была кукла или нечто неодушевленное. Спасибо за то, что они решили оставить в покое мои скулы – тогда они их устраивали…». Да, нелегкое это дело – быть голливудской актрисой. Много позднее Кьюкор, рассказывая журналистам о работе с Кэтрин Хепберн, всегда отмечал ее натуральность, простоту и очарование.

Новая звезда, новое имя, новый фильм – было тревожено. Как публика воспримет это? Мелодрама «Цена развода» открыла Кэтрин Хепберн широкой аудитории, ее сразу приняли и полюбили на долгие годы. Этот фильм сдружил Кьюкора и Хепберн, казалось, они просто не могут жить друг без друга. Они начинали день с телефонных разговоров, затем встречались за ланчем, и, зачастую, вместе ужинали. Хепберн, бывало, подолгу жила в доме у Кьюкора. Там были ее вещи, гардероб. Так было удобно им обоим. До самых последних дней они оставались близкими и преданными друзьями.

МАЭСТРО «ЭЛЕГАНТНОСТЬ»

Так кинокритики часто называли Джорджа Кьюкора. У них для этого были все основания. Джордж отличался безупречным вкусом и всегда выбирал наиболее интересный сценарий. Основным критерием для него были высокие художественные качества произведения, поэтому он часто обращался к классике. Он экранизировал произведения Шекспира, Диккенса, Дюма. «Меня давно увлекал сюжет «Дамы с камелиями» – это изящная мелодрама, и я бы хотел перенести ее на экран», – написал Кьюкор в сценарной заявке. На главную роль он предполагал пригласить суперзвезду, кинолегенду Грету Гарбо.

…Они встретились в доме их общей знакомой, известной гранддамы голливудского бомонда Салки Вертель. Рожденная в Польше, Салка была довольно известной актрисой в Голливуде и ближайшей приятельницей Греты Гарбо. Именно ей Грета доверяла свои интимные тайны, с ней поделилась и тем. что ей предложили сняться в роли Дамы с Камелиями. Для того, чтобы познакомить кинозвезду с режиссером, Салка устроила грандиозное парти. По мнению Кьюкора, Гарбо идеально соответствовала образу изысканной парижской куртизанки, влюбленной в бедного, но благородного отпрыска богатой семьи. Попытки экранизировать это произведение делались и до Кьюкора – существовало три фильма о Камелии: 1915 год-с Кларой Кимбел Янг, 1917 – с Тэдой Бара, с Аллой Назимовой и Рудольфом Валентино в 1924-м. Задача Кьюкора состояла в том, чтобы не оскорбить цензуру, которая была чрезвычайно чувствительна в те годы, и, в то же время, доставить удовольствие публике. Поэтому и была приглашена звезда мировой величины – божественная Грета. Звезда, как ей и полагается, была величественна и недоступна. Сказывалось шведское воспитание: необычная пунктуальность, точный расчет своих сил и… холодность. «Ах, какая она холодная!», – восклицал в сердцах Кьюкор. Во время съёмок поначалу присутствовала масса народу – всем хотелось посмотреть на знаменитость, но вскоре звезда потребовала удалить всех посторонних с площадки, что и было немедленно сделано. В перерывах между съёмками Гарбо ни с кем не общалась. Она надевала купальный костюм и загорала под жарким калифорнийским солнцем. «Оно ей необходимо, чтобы стать хоть чуточку теплее», – говорил режиссер.

Гарбо вне съёмочной площадки была почти груба со своим кинолюбовником, красавцем Робертом Тейлором. Молодой человек, он поначалу не мог понять причины такого поведения. Никто не мог ему объяснить. Наконец окольными путями удалось выяснить, что Гарбо бережет свои силы для съёмок. «Если бы я была к нему ласкова вне съёмочной площадки, я бы не могла «любить» его перед камерой,» – говорила она. Возможно, в этом и таились корни ее резкости. Гарбо начинала съёмочный день в шесть часов утра и заканчивала ровно в пять часов вечера. Она могла оборвать съёмку на самом удачном моменте, но никогда не пожертвовала ни одной минутой.

После съёмки она, в полном одиночестве, отбывала в свой роскошный гостиничный суперлюкс, где и пребывала до утра.

Фильм вышел на экраны, но успехом не пользовался, – видимо, сказалась разница темпераментов. Однако впоследствии критики восторженно отзывались об этой работе, особенно о Гарбо в роли Маргариты Готье.

Фильмы сменяли друг друга, работа настолько увлекала Джорджа, что он с огромным трудом выкраивал время для отдыха, но воскресные вечера у него в доме принадлежали друзьям. И вот однажды на один из таких вечеров была приглашена кинозвезда Джуди Гарленд – очень яркая, своеобразная актриса, которая замечательно пела, танцевала, искрилась талантом. Она уже начинала выступать в концертах со своей маленькой дочкой Лайзой Минелли и пользовалась большой популярностью. Кьюкор пригласил Джуди чтобы поговорить о новом мюзикле. В Голливуд уже просочились слухи о его создании – там все узнавали очень быстро. Название мюзикла «Рождение звезды».

Кьюкор видел в главной роли лишь одну исполнительницу – Джуди Гарленд. Она была как бы создана для этой роли. Джордж любил эту актрису, хоть никогда и не работал с ней. Он всегда восхищался ее талантом. Одно было сложно: Джуди была совершенно непредсказуема. Импульсивная, темпераментная, она легко выходила из себя, теряла самообладание, и вернуть ее в рабочее состояние было делом довольно сложным. Кроме того, она не отказывала себе в удовольствии пропустить рюмочку-другую джина. В ее сумочке всегда была бутылочка с любимым напитком. Она ее называла «мой маленький дружок». После таких свиданий с «дружком» возвращаться в рабочую форму было сложно. Откровенно говоря, к концу съёмок она уже прилично накачивалась джином, начинала плакать и вообще становилась невыносимой. В понедельник она всегда была в отвратительной форме и работать не могла. Съёмки откладывались, переносились, и ни один из фильмов Джордж не снимал столь долго, как этот мюзикл, который, кстати сказать, вылился в довольно круглую сумму – 5, 5 миллиона долларов. В 1954 году это была довольно значительная сумма. Создание этого фильма далось особенно трудно, так как снимался он на широком экране и в цвете. Было много экспериментов, но успех был большим и заслуженным. Этот фильм был настоящим праздником цвета, радости, и никто из зрителей не знал, что несколько раз во время съёмок Джуди Гарленд запиралась в своей гримуборной и кричала, что никогда-никогда в жизни оттуда не выйдет, и что Джордж, кряхтя, становился на колени перед дверью и умолял ее открыть, что… да мало ли чего происходит на съёмочной площадке, когда рождается Звезда!

КИНО – МОЯ РАДОСТЬ И ГОРЕ…

В 50-х годах двадцатого века с появлением телевидения, кино начало переживать не лучшие времена. Атмосфера на Метро-Голдуин-Мейер тоже изменилась к худшему. Исчезла дружеская творческая атмосфера. Нервы были напряжены до предела. Началась знаменитая «охота на ведьм», крестным отцом которой был шеф полиции Гувер. Появились списки инакомыслящих – коммунистов и сочувствующих им. Составлялись черные списки, люди лишались работы буквально в один день. Нежелательны были и исповедующие нетрадиционную сексуальную ориентацию. Джордж Кьюкор не принадлежал к компартии, но был близко знаком с людьми, состоявшими в ней. Одним из них был Дональд Огден Стюарт, который к тому времени переехал в Англию. Во время путешествия по Европе, Джордж несколько дней жил у него в доме. Этот факт стал известен, и Кьюкору довелось пережить немало неприятных часов, беседуя с людьми в габардиновых плащах и велюровых шляпах. Но и в этом случае его спасло творчество. Он начал снимать фильм с Авой Гарднер, и это поглотило его целиком, помогло отвлечься от неприятных мыслей и встреч.

Работы было невпроворот, и Джордж был благодарен за это судьбе. На очереди был новый фильм по пьесе, пользовавшейся огромным успехом на Бродвее. Уже само название говорило о многом – «Давайте любить друг друга». Главная роль предназначалась Мэрилин Монро. Откровенно говоря, Джордж не был в восторге от перспективы работы с капризной кинозвездой. Монро славилась своим трудным характером, многочасовыми опозданиями. В то время она была женой Артура Миллера – известнейшего драматурга, чья слава была в зените. Миллер был влюблен в свою жену и контролировал все, что происходило на съёмочной площадке. Работать было очень сложно, а тут еще ожидался визит в Голливуд главы Советского Союза Никиты Хрущева. Вместе с ним прибывала целая армия фотокорреспондентов, телевизионщиков, охраны – тут уж не до работы. Кьюкор должен был представить советскому лидеру Джуди Гарленд и Мэрилин Монро. Суматохи и подготовки было много, но визит вышел не очень удачным. Началось с того, что мэр Лос-Анджелеса обидел Хрущева, сказав: «Вы собираетесь стереть нас с лица земли. Не выйдет, господин Хрущев!» Затем, во время ланча киномагнат Спирос Скурас поддержал вызывающий тон мэра, сказав: «Я был бедным парнем, а сейчас я – глава огромной студии». На что Хрущев ответил: «Я тоже был бедным парнем, а сейчас я – глава огромного государства». Словесная перепалка продолжалась во время визита, у советского лидера испортилось настроение, он тоже наговорил лишнее. Праздник был вконец испорчен. Кьюкор понял, что пора выпускать Мэрилин. Она вышла к микрофону, – была уже изрядно выпивши, но спасла ситуацию, исполнив песенку и сопроводив ее весьма смелыми телодвижениями.

Конфликт с Хрущевым был замят, по крайней мере, все делали вид, что все проходит замечательно. Мэрилин все внимание обратила на себя, Хрущев ей улыбался и пытался что-то ей сказать. Слова в переводе не нуждались – достаточно было лишь посмотреть на выражение его лица. Все вздохнули с облегчением, когда визит подошел к концу и высокие гости уехали. Обеспокоен был лишь Кьюкор. Наутро была назначена съёмка, а Монро была явно не в форме. Его худшие ожидания сбылись. На следующий день звезда опоздала на съёмку на три часа. Должна была сниматься грандиозная сцена – обнаженная Мэрилин входит в бассейн и демонстрирует свои прелести. Это было первого июня – ее тридцать шестой день рождения. Собралось огромное количество людей, поклонники, представители прессы, работники студии. Собравшиеся ждали появления кинодивы. Она приехала страшно раздраженная, ни с кем не поздоровавшись, пошла в свою гримерную. Кьюкор пытался ее утешить, развеселить, но съёмки прошли не очень хорошо, пришлось делать массу дублей. Монро была не в состоянии сосредоточиться, повторить даже самые простые слова роли. С каждым днем работать приходилось все труднее. Назревал скандал. Кьюкор вынужден был пожаловаться дирекции, что Монро очень плохо относится к людям, часто срывает на них свое плохое настроение, это отражается на съёмках. Из семи недель, отведенных на работу, рабочими были лишь три дня. Остальное время и огромные деньги – все было потрачено зря.

В то время у Монро был роман с Джоном Кеннеди. Она была увлечена своей личной жизнью, у нее не оставалось сил для работы на съёмочной площадке. Поэтому Кьюкор отстранил ее от работы над следующим фильмом, несмотря на подписанный контракт. «Мне кажется, – это конец ее карьеры», – сказал он. Однако на самом деле все обстояло гораздо хуже.

5 августа 1962 года, спустя лишь два месяца после ее дня рождения, Мэрилин нашли бездыханной. Диагноз – передозировка таблеток и наркотиков.

Заканчивалась Золотая Эра Голливуда. Кьюкору повезло – он прожил счастливую жизнь Творца. Он был у самых истоков, наблюдал расцвет Голливуда, немало ему способствовал и понимал, что его время ушло…

На закате творческой жизни Джордж Кьюкор снял первый советско-американский фильм «Синяя птица» с Авой Гарднер, Элизабет Тейлор и советской актрисой Маргаритой Тереховой.

Джордж Кьюкор – замечательный режиссер приносил и приносит радость миллионам кинозрителей. Пятьдесят фильмов, бесчисленное количество теле-, радио– и театральных постановок. Все они наполнены его тонким блестящим юмором, элегантностью манер и стиля. Он был настоящим воплощением своей эпохи, – Золотой Эры Голливуда.

«Он относился к принцессам как к цветочницам, а к цветочницам как к принцессам», – сказала о нем великая Марлен Дитрих.

Он умер в возрасте 92 лет, сохранив ясный ум и чувство юмора до последних дней жизни.

«А как же его роскошное имение? Какова его судьба? Ведь у маэстро не было наследников», – спросит заинтересованный читатель.

Дом был выставлен на продажу. Он был оценен в полтора миллиона долларов. Продали его за два миллиона спустя два года. Также была продана мебель, коллекция картин. Не продана была лишь статуэтка Оскара, которую Мастер получил за фильм «Моя прекрасная леди».

Новые владельцы дома – архитектор Лин фон Керстинг и ее муж, известный реставратор картин фламандских мастеров Ричард Ирвинг. Они полностью обновили дом, используя идеи Кьюкора, по возможности сохранив все, что было. Дом обрел свою новую жизнь и неоднократно участвовал в престижных конкурсах, получая первые премии.

Владельцы рассказывали в одном из интервью, что в самую первую ночь, когда они уже отправились спать, после полуночи, они слышали в кабинете Джорджа Кьюкора тяжелые мужские шаги.

«Я встала с постели, подошла к дверям спальни и закричала: «Уходи назад, мистер Кьюкор, мы тебя очень любим, но теперь это наш дом», – рассказывала Лин фон Керстинг. Шаги прекратились и никогда больше не повторялись…