Текст книги "Мужчина – это вообще кто? Прочесть каждой женщине"

Я ни в коей мере не обвиняю женщин, не глумлюсь над их чувством материнства. Я говорю о том, что тема замужества и деторождения звучит все более истерично. Желание выйти замуж и родить детей – естественное для женщины. Но когда девушки в двадцать два года боятся остаться одинокими и готовы выскочить замуж за любого более или менее подходящего кандидата, это настораживает. Женщины без причин боятся «опоздать»: «Часики-то тикают! Надо торопиться!» Вчерашние подростки уже объяты страхом одиночества. Что уж говорить о женщинах ближе к тридцати? Там просто паника. А страх и паника – самые плохие советчики.

Откуда взялась эта истерика последнего десятилетия? Думаю, из массового сознания и массового страха вымирания.

Любое человеческое сообщество – это организм, живущий по своим законам. И самый главный из них – закон выживания. Количество особей общественного организма определяет его жизнеспособность. Нас становится все меньше и меньше. Поэтому общественный организм, ощущая потерю, стремится нарастить утрачиваемое. А если добавить сюда ощущение нестабильности, страхи и растерянность, пережитые в девяностых, то замес получится крутой. Общество, интуитивно понимая и частично осознавая упадочность происходящего в стране, обороняется на уровне инстинкта выживания.

В повседневной жизни это выглядит вполне невинно. То статистика подбросит дров в костер, то журнальные статьи о женском одиночестве и отсутствии мужчин разожгут страсти. То глянцевые журналы напишут о брачном возрасте, то врачи обзовут женщину тридцати лет «старородящей». И в этом котле формируется страх, побуждающий женщину сбросить напряжение, разрешить, наконец, свою проблему.

Социальная проблема танком проезжает по конкретным человеческим судьбам. И в этом состоянии очень трудно найти опору в себе, выскочить из-под давления, осознать свою индивидуальность, найти в себе любовь.

Паника и неосознанность толкают к решению, лежащему на поверхности: «Роди себе ребенка, и избавишься от страхов!» Не сумев выстроить отношения с мужчинами, видя в рождении ребенка единственный смысл существования, женщина решает: «Сын – смысл моей жизни!»

Звучит красиво, не правда ли? И кумушки, неважно какого сорта и ранга, коллеги ли по серьезной и напряженной работе, подруги, мающиеся с мужьями в своих собственных семьях, бездетные родственницы или ведущие душещипательных радио– и телепрограмм повторяют: «Она посвятила сыну всю жизнь!» А дальше – по контексту. Подросший парень – либо свинья неблагодарная, либо преданный и любящий сын. А то, что судьба сына при этом становится судьбой матери и у него почти не остается надежды прожить свою собственную жизнь, как-то не очень интересует окружающих. Была бы картинка красивой, соответствовала бы высоким нравственным требованиям. А реальная жизнь? Да как-нибудь устроится.

Женщины, как правило, эту проблему не хотят видеть до тех пор, пока не оказываются в странной или тяжелой ситуации с сыном.

Сам факт рождения ребенка в христианской традиции принято считать Божьим промыслом. Мать, дающая жизнь, превозносится априори. А позвольте спросить: отец вообще ни при чем, он в процессе не участвовал? Мать дала жизнь – и поэтому может вытворять в психологическом плане все, что ей угодно? А задача сына подчиняться ее воле?! И конечно же это положение оправдывается великой любовью. Какой эгоизм? Какая корысть? Какая подмена понятий? Даже думать не смейте и не вмешивайтесь! Материнские чувства святы, мать плохого не сделает.

Я полностью согласна с Анатолием Некрасовым, который пишет о разрушительной материнской любви и о том, что женщине трудно познать свою собственную суть: «Мешают моральные установки, религиозные постулаты и традиции современного общества, заставляющие ставить детей на первое место в жизни. Проблема усугубляется еще и тем, что «святое материнство» заложено религиями в самую глубину верований, и это является основой мировоззрения».

– Люся, мы не можем больше встречаться, у меня появилась постоянная женщина, и это серьезно.

– Мама с дачи вернулась?

История:

На приеме у меня женщина, Наталья, пятидесяти девяти лет. Хрупкая, уставшая, вымотанная.

У ее сына, которому тридцать восемь, не складывается жизнь, разваливается семья. Он не работает. Живет рядом с ней, по соседству, в съемной квартире. Все никак не может сделать ремонт в своей и переехать туда. У сына – жена и дочь, девочке двенадцать лет. Наталья практически полностью содержит семью сына.

Сама она вышла замуж очень рано, в двадцать один год. Была красивая романтическая любовь с лазаньем в окно по водосточной трубе, с надписями на асфальте, с танцами под дождем. Вся романтика закончилась вместе с беременностью. Молодой муж был совершенно не готов к такому повороту событий. Нет, он конечно же бурно радовался, узнав о ребенке. Не готов он оказался позже, когда пришел токсикоз, перестало хватать денег, а потом родился младенец – и стало не до развлечений. Наталья несколько лет терпела скандалы и претензии мужа, не просила его помогать, справлялась сама. Надеялась, что рано или поздно муж «повзрослеет и поймет». Он ничего не понял, а вот Наталья поняла все, когда муж стал избивать ее практически ежедневно, и решила развестись. Сыну шел шестой год – и женщина поняла: нельзя допускать, чтобы мальчик почти ежедневно видел, как бьют его мать. И из чувства вины она решила всю свою жизнь посвятить сыну, чтобы компенсировать тот урон, который нанесла ему, не сумев сохранить для него отца. Сын стал смыслом жизни Натальи.

Со временем она сделала неплохую карьеру, дала сыну отличное образование. Была счастлива, что уберегла парня от плохих компаний, что сын с ней рядом всегда и везде. У них было полное взаимопонимание, любовь к одним книгам, музыке, живописи. И такая привязанность сына к матери, что все подруги завидовали. У Натальи никогда не было других мужчин, но она и никогда не была одинока. А зачем бы ей нужны были мужчины? Брак ее травмировал, а всякая надежда на взаимопонимание с мужчиной умирала при мысли о том, что это измена сыну. Да и хлопотное это дело – сходиться с чужим человеком. Сыном Наталья восхищалась, любовалась, гордилась. Их часто принимали за пару. Жили они интересно и насыщенно.

Когда мальчик вырос, то работать пошел конечно же в компанию матери, хотя и не по своей специальности. Зато опять рядом, и общее дело еще крепче объединяет.

Когда сын женился, Наталья была счастлива. Невестка ее оказалась тихой скромной девушкой, хозяйственной, домашней. Быстро родилась внучка. Решили, что лучше жить по соседству, чтобы бабушка в любой момент могла помочь. Бабушка и помогала, буквально в любой момент, была в этом необходимость или нет.

Внучка стала называть бабушку «мамуля».

А потом сына захватил творческий поиск. Работа ему наскучила, он разругался с руководством и коллегами. Стал осваивать новые компьютерные программы, делать уроки с дочерью, активно читать… То, что за квартиру платит Наталья, что она же покупает продукты и оплачивает летний отдых внучке, что практически она и есть настоящая хозяйка в доме – никто вроде как и не замечал. Так прожили почти семь лет.

И вдруг гром среди ясного неба: жена сына поставила ему ультиматум: «Или выходишь на работу, или я с тобой развожусь».

Вот тогда-то мама и поняла, что в тридцать восемь лет ее сын, умный и трогательный, тонко чувствующий и трепетный, оказался полностью несостоятельным в жизни. Ему грозит одиночество или… возвращение к любимой маме.

И заметьте к психологу за помощью обратился не сын, а мама.

Когда он пришел на психотерапию, то все время употреблял местоимение «мы». Мы хотели, мы работали, мы думали… Я задала риторический вопрос: «Мы – это кто?» – ответ был вполне ожидаемый: «Я и мама».

Когда процесс терапии очень близко подошел к разрешению проблемы «пуповины» и оставалось полшага до изменений, мой клиент внезапно заболел ветрянкой. Мама забрала его к себе и начала выхаживать… Все повторилось сначала. Вот такая всепоглощающая материнская любовь.

Есть и другой подход.

Психологический инцест не имеет отношения к сексу, хотя в особо тяжелых семейных ситуациях может и привести к нему. Понятие психологического инцеста означает, что ребенок меняет свою естественное положение в семье на роль взрослого. Психологически он становится родителем своего отца или матери либо его партнером по жизни, заменяя эмоционально недоступного или отсутствующего взрослого. Эмоциональный инцест – это крайняя форма пассивного насилия. Женщина, испытывая голод любви и нежности, переносит все свои чувства на ребенка, которого она любит и который любит ее. Фактически делает ребенка своей эмоциональной подпоркой, навязывая ему роль взрослого партнера. С этих пор ребенок утрачивает право на личную жизнь и самостоятельные решения. Возникает невротическая зависимость от матери.

Это говорят сами женщины. Мечта об идеальном мужчине не дает покоя женскому сердцу. Отношения с реальным мужчиной с «джентльменским набором» неудобных в быту свойств представляются порой слишком обременительным. Чаще всего такой синдром встречается у молодых женщин, выросших в семье без мужчин.

Довольно часто девочки не знакомы с мужчинами в быту. Например, в семье – женское царство, ни отца, ни деда, ни дяди. Мама и бабушка рассказывают о мужчинах пугающие и неприятные истории, зато к детям относятся с радостью и умилением (мужчинами девочек пугают, чтобы уберечь от ошибок, а детей просто искренне любят). Или бывает так, что в семье есть и отец, и деды – но впечатления от них настолько неприятные, что портят отношение девочки к мужчинам в целом. Вот и случается перекос. Собственная сексуальность такой женщине представляется постыдной, а отношения с мужем воспринимаются как родственные.

Мужчина, которого она выбирает, для нее в первую очередь хороший друг и надежный партнер. До рождения ребенка молодую пару связывает романтическая любовь, основанная на доверии, уважении, искренности. Действительно, самый надежный фундамент для семьи. А все остальное не обязательно, уступка брачному долгу. Рождается ребенок.

Принято считать, что рождение ребенка укрепляет супружеские отношения, что семья становится таковой лишь после рождения детей.

При этом мы не хотим задумываться о том, какой это стресс для всех. В одночасье меняется статус и мужчины, и женщины, резко возрастает чувство ответственности, повышается уровень тревожности. Девять месяцев беременности хоть и готовят пару к этим изменениям, но большей частью идеалистически. Это ожидание чуда и сказки, а не знание того, что изменится с появлением ребенка в доме. К первенцу невозможно подготовится теоретически, каждая пара переживает событие по-своему. И совсем не готовы молодые люди к тому, что детская станет для матери самым главным местом на свете, а отец отодвинется на вторые позиции, на роль помощника.

Появление нового объекта всепоглощающей любви, усталость, привязанность к кормлению значительно снижают сексуальное влечение женщины к мужчине. А уж если говорить о женщинах, у которых оно и до рождения ребенка было глубоко загнано внутрь, то картина получается совсем грустная.

Такое радостное событие – рождение малыша, – может стать первым симптомом конца отношений родителей. Это не вписывается в идеальные представления, но случается слишком часто, чтобы остаться незамеченным.

Люди обычно мучают своих ближних под предлогом, что желают им добра.

История Ильи, 32 года

Илья женился на Ольге по большой любви. Они встречались еще со студенчества. Ольга выделялась среди подруг серьезностью, даже целомудренностью. Илья стал ее первым мужчиной. Когда они поженились, ему потребовалось немало усилий, чтобы расшевелить чувственность в жене. С детьми они не спешили, решили сначала встать на ноги, а потом уж рожать. И непременно сыновей.

Ольга, с ее тщательностью и целеустремленностью, и в этом вопросе была верна себе. Что-то подсчитывала, рассчитывала, определяла сроки зачатия. Готовилась серьезно и без всяких поблажек к себе и к мужу. За год не выпила ни глотка вина, строго следила за здоровьем. И вот свершилось! Она беременна!

Сказать, что с этого момента она превратилась в хрустальную вазу – не сказать ничего. Каждый шаг и каждый вздох ее были подчинены только одному – вынашиванию ребенка. О сексе и речи не шло. Сколько страшных историй Ольга узнала и пересказала – о проблемах беременности, которые возникают, если муж не воздержан, не понимает и пристает… Илья все понимал, терпел, был рядом… и ждал.

Роды прошли благополучно, родился очаровательный малыш. Сын!

Казалось бы, живи и радуйся! Любимая жена, здоровый мальчишка! Но не тут-то было. С первых же дней Ольга решила, что ей необходимо спать в одной комнате с малышом, а муж должен временно перебраться в гостиную. Тем более что к ним будет часто приезжать теща, помогать. А Илье пока в детской особенно и делать нечего. Мужская помощь нужна в других вопросах: продукты, детское питание, памперсы…

И началось! Жизнь закрутилось только вокруг малыша. Илье не удавалось ни поговорить с женой, ни понежничать – некогда, устала, тяжело. Муж и свежеиспеченный отец поначалу чувствовал себя очень уверенно, его ответственность перед семьей выросла до небес. С работы он летел, как сумасшедший, заезжал и за памперсами, и за продуктами. По утрам успевал на молочную кухню за детским питанием. Но счастье так и не приходило.

Ребенку исполнилось два года, он по-прежнему жил в их бывшей спальне, а временная эмиграция Ильи в гостиную превратилась в постоянную. Взрослый мужчина чувствовал себя не нужным в собственной семье.

Стоило малышу заплакать, как Ольга затапливала его потоками нежности и ласки. Но стоило Илье громко подвинуть стул или что-то уронить – жена обрушивала на мужа весь свой гнев. Ребенок стал богом в семье.

А в один прекрасный день Илья вдруг осознал, что живет с совсем другой женщиной, не с той, на которой женился. Он остро ощутил нехватку любви и внимания, почувствовал себя не только несчастным, но и глубоко обиженным. Утешения он искал уже не у жены… Банально и печально.

А вот что написал Андрей, 43 года

«После рождения ребенка (а у нас родился сын!) жену как подменили. Уже через неделю после возвращения из роддома она мне объявила, что у нее теперь есть смысл жизни. Мы долго стремились иметь детей, были сложности. Я знал, что жена мечтает о ребенке. И на ее слова о смысле жизни я не обратил особого внимания, но запомнил. Сейчас я понимаю, что это значило. Сыну семь лет, жена не позволяет мне наказывать его, разрешает ему все! Всегда, при любой возможности, встает на его защиту. Такое впечатление, что я – враг! Я же уверен, что будущему мужчине нужна дисциплина, физические нагрузки, парень должен учиться стоять за себя. Начинаю возиться с ним, он чуть что – в слезы. Жена устраивает скандал, обвиняет меня в жестокости.

Я хотел спросить еще вот о чем: до какого возраста мать может брать сына в родительскую постель? Я – против, а жена утверждает, что у сына очень тревожный сон и ночные страхи. Вот он ночью и приходит к нам. Мне это не нравится. По этой причине мы тоже ссоримся».

Все рассказанные истории – живое свидетельство воспитания в ребенке «материнского комплекса». Если рассмотреть эти ситуации с точки зрения аналитической психологии, то можно обнаружить весьма неожиданную тенденцию, противоречащую идее святости материнской любви. Мать, не отдавшая свою женскую любовь мужчине, переадресовывает ее сыну. По мере его взросления женские чувства могут проявляться все ярче, но выражаться это будет в социально приемлемой форме.

Сын назначается «главным мужчиной жизни» матери, ее смыслом. Муж отодвигается на второй план или вовсе уходит из семьи. Мальчик берет на себя роль старшего мужчины в доме. Он не забывает купить маме цветы, часто сопровождает ее в гости, жалеет и оберегает.

Казалось бы, что в этом плохого? Нормальное проявление сыновних чувств.

Более того, принято считать, что если мужчина научился ухаживать за своей мамой, то, скорее всего, он будет так же вести себя и с женой.

Да, будет, но только если она его усыновит.

Подросток вырастает в юношу, затем во взрослого мужчину, может даже жениться, а ситуация почти не меняется. Он по-прежнему остается «единственным мужчиной» своей матери. Мама то и дело просит его забрать ее из гостей, съездить с ней в супермаркет, помочь на даче, советуется с ним в своих делах. И не учитывает, что у сына могут быть свои дела, своя жизнь, свои желания и потребности его жены. Все это не имеет большого значения. Мама обижается, если сын не звонит «ну хотя бы пару раз в день». «Мальчик» злится, ругается, протестует; но назавтра все повторяется сначала.

Отца как будто бы и не существует. Он по умолчанию давно исключен из списка людей, активно задействованных в материнской жизни. А если и присутствует, то лишь как приложение.

Женщина лишает себя личной жизни, единственное свое предназначение и реализацию своей женственности видит только в материнстве, тем самым не позволяя сыну прожить его собственную жизнь, перекрывает ему возможность «разорвать пуповину» и психологически оставляет его при себе навсегда.

Чувство собственности к ребенку, особенно к сыну, дает женщине ощущение, что она не одинока. Отдавая нежность и любовь, она справедливо рассчитывает на ответное чувство. Причем равного калибра!

И здесь возникает сильнейшая эмоциональная зависимость между сыном и матерью, которая может длиться всю жизнь – и даже после ухода матери в мир иной.

Один весьма немолодой человек рассказал мне удивительную историю. Когда мы с ним беседовали, его матери не было на свете уже четверть века. Она была на редкость сильной женщиной, воспитывала его одна, всю силу женского одиночества и жажду любви вложила в сына. Руководила каждым его шагом, разбила три брака. Он бунтовал, поскольку характером пошел в маму – был упрям и своенравен. Но ничего не помогало, сильное чувство вины и желание вырваться преследовало его всю жизнь.

В молодости, будучи спортсменом, он мог много путешествовать. И отовсюду привозил бокалы тонкого стекла. Тогда, в Советском Союзе, это была большая редкость. Раздаривал знакомым, пользовался с большим удовольствием сам. Мать очень раздражала эта его «женская черта», она скандалила с сыном и публично высмеивала эту маленькую страсть.

Так вот, матери нет на свете уже четверть века. Этот взрослый мужчина заходит в современные магазины, где тонкого стекла – видимо-невидимо, рассматривает витрины, не находит ничего интересного в сравнении с тем, что есть у него дома, но слышит внутри себя возмущенный голос матери: «Опять за свое! Все эти женские штучки!» – и из чувства протеста покупает ненужные ему фужеры. Вот так!

Оголтелое материнство, стремящееся соответствовать недостижимому эталону, но, по сути, преследующее свои эгоцентричные цели, разрушает жизни людей – и самих матерей, и их детей.

Мужчина с «материнским комплексом» обречен либо на одиночество рядом с мамой, либо на бесконечную смену партнерш.

В современном мире нет четко очерченных ролей в семье. Значимость мужчины снижена – в том числе и в семейной жизни. Иногда женщина вовсе не нуждается в мужчине. Это рождает определенные драматические коллизии в мужской жизни.

Портрет современного мужчины весьма далек от образа «настоящего мужика». Это человек, терзаемый комплексом неполноценности и скрывающий это высокомерием и цинизмом. Он – ярко выраженный эгоцентрик, капризный, как шестнадцатилетний подросток, ищущий в женщине мать и не понимающий, что такое ответственность. Таких мужчин часто тянет к экстремальным видам спорта, особенно к полетам и альпинизму. Они не терпят рутины и уверены, что у них все впереди.

Женщины не хотят и слышать о «материнском комплексе», ссылаясь на неубиваемый миф о «святой материнской любви» до тех пор, пока с их сыновьями не начнут происходить неприятности. А мужчины этими вопросами традиционно мало интересуются, живут как Бог на душу положит. Не царское это дело!

О роли матери мы поговорили достаточно. А где отец?

В следующей главе!

Глава 4
Отец! А-уууу!

Записка мужу:

«Саша, забери ребенка из детского сада.

P. S. Он сам тебя узнает».

Автор утверждает: в России существуют четыре повсеместно распространенных формы отцовства и одна сравнительно редко встречающаяся. Эмоционально отзывчивый отец в России является скорее исключением, чем правилом. Большинство взрослых мужчин тоскуют по «мифическому отцу», оставаясь безотцовщиной при живых отцах.

Отцовство – «лакмусовая бумажка» кризиса маскулиности и растерянности мужчин. Казалось бы, что здесь непонятного, что необычного и нового? Отец – он и в Африке отец! Выполняй свои прямые обязанности, дети и жена будут счастливы. Роль отца вполне ясна: он должен быть… Каким? Теплым, заботливым, понимающим? А может быть, сильным, смелым, умным? А может быть, добытчиком, управляющим всей семьей? А может быть, еще каким-то? И как все эти чаяния сыновей и жен могут уместиться в одной личности? Заботливость и понимание трудно уживаются с ролью «добытчика», которому должно быть жестким и целеустремленным. А мягкий человек вряд ли сможет управлять семьей – в этом деле требуется твердая рука и авторитарность.

Идеализированных представлений у нас много, но еще больше историй о тоске по отцу, об его отсутствии в жизни, о его невнимании и отстраненности. Мы достаточно легко рисуем себе в мечтах, каким он должен был быть, настоящий отец.

Мужская мечта об отце – это мечта о близком, понимающем человеке, пользуещимся безусловным авторитетом и умеющем то, что «маме недоступно». Его совет в критической ситуации может быть очень жестким, но мудрым. Оценка поступка – нелицеприятной, но верной. Разговор «по душам» с отцом может поменять мироощущение и вселить в молодого человека уверенность в своих силах. Мальчишкам это необходимо, поскольку основные уроки жизни они проходят не дома, а в своей социальной группе. И каждый день у них миллион вопросов о том, «что такое хорошо, что такое плохо». Отец – воплощение нравственного ориентира, глубоко и искренне заинтересованный человек.

Повезло тем, у кого мечта совпала с реальностью. Однако такое везение – штука редкая в наших краях. Нечасто встречаются мужчины, которые говорят о тесной и теплой связи с отцом, при этом восхищаются его рабочими качествами, силой характера, мягкостью, проявленной в домашних условиях.

У меня на приеме Андрей, 42 года

В то время он чувствовал себя загнанным в угол жизненными обстоятельствами. Партнер по бизнесу решил «кинуть», дома в семье гремели конфликты, старший сын от первой жены бросил институт и увлекся наркотиками. Андрей чувствовал себя беспомощным, потерянным и бесполезным. И неожиданно для самого себя Андрей вдруг заговорил о своем отце и о детстве. Он поймал себя на том, что в тяжелые минуты мысленно обращается к отцу, прокручивает в голове их редкие разговоры и его замечания.

Отец ушел из жизни рано и трагически. Ему было всего сорок три года, когда он наложил на себя руки. Андрею тогда было пятнадцать. Что он тогда пережил, трудно себе представить. Семья старалась скрыть причину смерти отца, но в маленьком городке это было невозможно. Осуждения и суеверных страхов на семью вылилось больше, чем сочувствия. В школе на Андрея косились, общаться с ним перестали. И все это время мальчик переживал невосполнимую потерю и чувствовал, что жизнь изменилась безвозвратно. Хотя, если честно, Андрей не помнил откровенных разговоров с отцом. Тот был всегда занят, всегда! У отца был свой небольшой строительный бизнес, и какое-то время дела шли в гору. Это чувствовалось по тому, что довольно долго семья жила весьма и весьма состоятельно. Мама не работала, занималась детьми, отец зарабатывал деньги. Дома его практически не бывало, а когда выпадал выходной день, то отец предпочитал отдыхать и развлекаться. О жизни сына он узнавал от матери, но только формальную сторону событий: как учится, как себя ведет и так далее. Мужчина шутил: «Вырастет до метра восьмидесяти, поговорим на равных! А пока пусть учится». Андрей не успел вырасти, отца не стало…

Сейчас он приближался к возрасту отца и видел в обстоятельствах своей жизни некую предопределенность. Он мысленно спрашивал отца: «Неужели нет выхода из кризисных ситуаций? Что ты тогда чувствовал? В какой тупик зашел? Почему ни разу не поговорил со мной по-мужски, не сказал чего-то важного? А может быть, и сам не знал…»

Андрей тоже старался быть опорой для своей первой семьи, работал как черт; а потом – устал… Жена привыкла возиться одна с ребенком, они стали чужими, обсуждали только домашние дела. Да и в них Андрей последнее время не вникал, спрашивал: «Сколько?» – отдавал деньги и уходил на работу или уезжал на охоту с друзьями. А потом встретил ее, свою будущую вторую жену. Развод, скандалы… Андрей был уверен, что его сын, когда подрастет, все поймет, и встречался с мальчиком регулярно, но не часто. Из-за чувства вины старался развлечь его, дарил подарки. И вот – наркотики! А на работе – предательство партнера; а дома – семейные проблемы…

Андрей вышел из жизненного тупика, осознав свои внутренние проблемы. Ключевыми оказались неумение принимать на себя персональную ответственность и ожидание, что все само собой уладится. Сейчас у него все в порядке, с сыном он видится не реже раза в неделю. Постепенно их разговоры стали откровенными и глубокими. Пройдя через кризис, Андрей только к своим сорока годам понял, как важно отцовское слово и опыт, искренность и внимание.