Текст книги "Юлька Савельева из 4 "Б" и волшебные очки"

Елена Пальванова
Юлька Савельева из 4 «Б» и волшебные очки

© ООО Издательство «Питер», 2024

© Серия «Вы и ваш ребёнок», 2024

© Елена Пальванова, 2024

Глава 1

Урок физкультуры продолжался уже пятнадцать минут. Четвёртый «Б» без энтузиазма трусцой нарезал круги по залу. Юлька бежала вместе со всеми, нагнув голову и глядя на мельтешившие внизу кроссовки. Хоть бы шнурки развязались что ли… Тогда можно было бы с полным правом остановиться, присесть на корточки и чуть-чуть перевести дух. Но шнурки, как назло, не развязывались. А вот очки постоянно соскальзывали со взмокшей от пота переносицы, и Юле приходилось всё время их поправлять.

Наконец раздалось долгожданное:

– Стой, раз-два!

Класс ещё немного потоптался и замер. Кто-то сзади наступил Юльке на пятку – судя по довольному хихиканью, нарочно. Она сделала вид, что не заметила.

– Встаём по двое. Каждая пара берёт по баскетбольному мячу, – распорядился учитель.

Юля неуверенно шагнула к Жанне Крапчук, рядом с которой стояла, но та уже бежала к Полине Уваровой с криком:

– Поля, я с тобой!

Тогда Юлька направилась к Насте Ивановой (они занимались в паре в прошлый раз), но её отпихнула подоспевшая Ритка Семёнова.

– Отвали, Мартышка! – бросила она, становясь рядом с Настей.

Юлька огляделась. Все уже разделились на пары. Даже маленький щуплый Илья Старостин, который часто оставался без партнёра, стоял с рослой Машкой Вишиной. Только Юлька оказалась не при делах.

– Савельева, тебе что, особое приглашение нужно? – физрук нетерпеливо похлопал в ладоши. Наверное, в своё время он получал по математике одни двойки. Ведь класс всё равно не может поделиться на пары ровно, если в нём двадцать пять учеников.

– Павел Андреевич, мне пары не хватило, – в который раз поправляя сползающие очки, стала оправдываться Юлька.

– Ладно, вставай со мной, – сменил гнев на милость учитель и добавил с досадой: – И сними ты свои очки! Мешают ведь!

Очки Юльке действительно мешали. И не только на физкультуре, а вообще – по жизни. Но без них мир вокруг тускнел и размывался, а ещё начинала кружиться голова.

Тем не менее Юлька безропотно кивнула и отправилась в раздевалку. Нельзя же было упустить наконец-то подвернувшуюся возможность немного передохнуть, пока ходишь туда-сюда!

Она оставила очки на лавке возле своего рюкзака и вернулась. Ребята уже вовсю перебрасывали друг другу тяжёлые баскетбольные мячи. Юлька направилась к физруку. Секунду спустя увесистый мяч стукнул её между лопаток. Юля ойкнула и обернулась.

Послышался смех.

– Ой, прости, я нечаянно! – картинно прижав руку к губам, извинилась Полина Уварова.

Юлька молча подняла откатившийся в сторону мяч и с силой швырнула обратно в Полину. Не попала.

– Савельева, не так бросаешь, техники нет, – обречённо вздохнул физрук и начал учить, как правильно.

Бросать мяч (а тем более ловить) у Юльки и правда получалось из рук вон плохо. А жаль. Если бы у неё эта самая техника была, Полина ни за что бы не увернулась!

Когда наконец прозвенел звонок, класс гурьбой повалил в раздевалку. Юльку учитель задержал.

– Ну, Савельева, что делать будем? Если так и дальше продолжится, ты вряд ли сдашь нормативы.

Юля, понурившись, молчала.

– Ты бы спортом каким-нибудь занялась, что ли, – посоветовал физрук.

– Я занимаюсь, Павел Андреевич. Плаванием. Уже три месяца.

– Значит, этого недостаточно. Тренируйся дополнительно дома, зарядку делай. Проснулась, поупражнялась пятнадцать минут, а только потом завтрак. Поняла?

– Поняла, Павел Андреевич. Буду делать, – близоруко глядя учителю в глаза (два тёмных пятна на одном светлом), соврала Юлька.

– Ладно, Савельева, иди, – махнул рукой физрук, учительским чутьём распознав фигушку в её кармане.

Юлька отправилась переодеваться.

При её появлении в раздевалке возбуждённое жужжание оборвалось, сменившись выжидательным молчанием. Заподозрив неладное, Юлька подошла к лавке, где оставила вещи. Так и есть. Очки пропали.

Ладно, без паники. Мало ли, может, она их сама куда-то убрала и забыла. Юля порылась в рюкзаке, приподняла одежду, потом поискала на полу. Даже обошла раздевалку, близоруко щурясь и низко наклоняясь, чтобы лучше видеть, что лежит на лавках. Очков не было.

Одноклассницы исподтишка следили за Юлькиными метаниями. Обшарив рюкзак во второй раз, Юля как можно более спокойным тоном потребовала:

– Девочки, пошутили и хватит. Верните мои очки.

– Какие ещё очки? – с наигранным недоумением протянула Полина Уварова. – Мы не брали.

– Ты чё, Мартышка? Совсем крыша поехала? На фига нам твои очки? – подхватила Ритка Семёнова.

– Вот именно! Зачем они нам? – внесла свою лепту Жанна Крапчук.

– Вот и отдайте, раз незачем.

– Говорю же, мы не брали, – возразила Полина. Вид у неё был непогрешимо честный. Очень полезное умение – так виртуозно врать. Можно позавидовать. – Девочки, ну скажите!

Одноклассницы, давясь от смеха, нестройным хором подтвердили, что знать не знают ни о каких очках.

– Я Кире Кирилловне пожалуюсь, – без особой надежды пригрозила Юлька.

– На что? Сама очки потеряла, а мы виноваты? – фыркнула Жанна.

– Девочки, а может, отдадим? – неуверенно подала голос Настя Иванова.

– Иванова, ну ты совсем, что ли? – Рита покрутила пальцем у виска. – Как мы отдадим, если не брали?

– Дурдом! Очки какие-то ещё придумали. Делать вам нечего, – осуждающе бросила Машка Вишина и, подхватив сумку, первая вышла в коридор.

Вскоре Юлька осталась одна. Под трель звонка она принялась по новой обыскивать раздевалку. Осмотрела все полки, заглянула под каждую лавку и даже покопалась в чьём-то забытом пакете, одиноко висевшем на крючке. Безрезультатно.

Юлька окинула раздевалку разочарованным затуманенным взглядом и поплелась на математику, которая шла уже пятнадцать минут.

– Савельева, почему опоздала? – сурово поинтересовалась учительница, поджимая губы.

– На физкультуре задержали, Кира Кирилловна, – не вдаваясь в подробности, ответила Юлька.

Учительницу, Киру Кирилловну Мордвинову, ребята за глаза сокращённо называли просто КиКиМорой. Это имя выговаривалось легче и быстрее, а главное, очень ей подходило. У Кикиморы были тусклокоричневые волосы, болотисто-зелёные глаза и такое унылое лицо, как будто она и впрямь всю жизнь жила в трясине без малейшей надежды хоть когда-нибудь оттуда выбраться.

На своих учеников Кира Кирилловна смотрела как на лягушек: с одной стороны, это существа довольно противные, а с другой – никуда от них не денешься, придётся терпеть. Единственной, к кому она благоволила, была Полина Уварова – круглая отличница и, по всеобщему признанию, лучшая ученица в классе. Поэтому рассчитывать на помощь Киры Кирилловны в противостоянии с Полиной было абсолютно бессмысленно.

– Ладно, садись и пиши условие задачи, – недовольно морща нос, буркнула Кира Кирилловна.

Юлька села на своё место и, щурясь, уставилась на доску. Буквы издевательски прыгали, как будто нарочно стараясь, чтобы она их не разглядела.

У доски мучился Влад Чистяков. Наблюдать за ним было забавно.

– Ну так сколько килограммов апельсинов взял второй покупатель? Как будем задачу решать, Чистяков? – допытывалась Кикимора.

– Умножим апельсины на килограммы, – предлагал Влад.

– Зачем?

– Ну, тогда килограммы на апельсины.

– А это зачем?

– Тогда… тогда вычтем из апельсинов килограммы! – наобум брякнул Влад.

– Чистяков, что ты гадаешь на кофейной гуще? – взвилась Кикимора.

– Что вы, Кира Кирилловна, я пользуюсь самым настоящим математическим методом, – вежливо возразил Влад. – Методом полного перебора! Учитываю и рассматриваю все варианты.

– Два, Чистяков! – выйдя из себя, вынесла приговор Кира Кирилловна. В этот момент как на грех её взгляд упал на Юльку. – Савельева, а ты что сидишь без дела? Ты решила задачу?

– Нет, Кира Кирилловна, я не ви…

– Всё с тобой понятно! – не слушая её оправданий, постановила доведённая до белого каления Кикимора. – Полина, видимо, мы опять без тебя не обойдёмся.

Полина Уварова подошла к доске и принялась чётко излагать решение.

Юлька отодвинула тетрадь и уставилась в окно в ожидании перемены.

Странная штука – время: в будние дни оно тянется и тянется, как прилипшая к столу, не успевшая засохнуть жвачка. А в выходные, наоборот, стремительно тает, как конфета во рту: раз – и нет.

Юлька еле дождалась конца уроков. После занятий четвероклассники весёлой стайкой высыпали во двор и облепили спортивный комплекс у забора. Забрались на лесенки-паучки и, усевшись на перекладинах, принялись о чём-то болтать.

Юлька нерешительно потопталась между выходом и спортивным комплексом. Подойти? Или не стоит?

Пока она раздумывала, с ней поравнялась спешившая из школы Машка Вишина. Бросив на ходу короткое «пока!», промаршировала по хлюпающей под ногами весенней грязно-снежной каше и скрылась за воротами. Машка серьёзно занималась то ли самбо, то ли дзюдо и каждый день прямо из школы бежала на тренировку.

Вздохнув, Юля побрела вслед за ней к выходу со двора.

Дома Юлька, как смогла, без очков сделала уроки, сварила макароны с сосисками – её коронное блюдо – и, поглядывая на часы, уселась ждать маму. Цифры были плохо различимы, только стрелки чернели на круглом циферблате, напрочь отказываясь двигаться.

Чтобы скрасить ожидание, Юлька сунула в рот конфету и отправилась поливать цветы. Когда они жили вместе с папой, он шутил, что их с мамой семейный быт – сплошной конфетно-букетный период. Дело в том, что Юлькина мама работала врачом в больнице и постоянно приносила с работы сладости и букеты, которые ей дарили благодарные пациенты. Кроме того, обе комнаты и кухня были уставлены комнатными растениями: Юлькина мама их обожала.

Квартира напоминала настоящий райских сад: повсюду цветы, сладостей сколько хочешь – живи и радуйся.

Но Юлькины родители почему-то не радовались. Наоборот, всё время ссорились. А осенью мама заявила, что с неё хватит. Собрала всё самое ценное: Юльку, цветы и два чемодана, и перебралась сюда, на съёмную квартиру. А папа остался на старой.

Наконец хлопнула входная дверь.

– Юлька, я дома!

Юля вышла в коридор, и мама вручила ей очередную коробку конфет.

– А почему ты без очков? Так нельзя, иначе зрение продолжит портиться. Помнишь, что доктор сказал?

– Помню, мам, – Юлька смущённо замялась. – У меня их… ну, в общем… отобрали.

Мамины глаза за стёклами очков недоумённо распахнулись, а на лбу обозначились морщинки.

– Как – отобрали? – переспросила мама так испуганно и огорчённо, что у Юльки язык не повернулся рассказывать «как».

– Ну, не отобрали, а просто взяли и… не вернули, – аккуратно обрисовала ситуацию Юлька.

Мама несколько секунд помолчала, а затем с решительным видом кивнула своим мыслям.

– Я этого так не оставлю. Это беспредел! Я сегодня же позвоню вашей учительнице и скажу, что тебя обижают. Пусть она проведёт беседу с классом, устроит экстренное родительское собрание…

Час от часу не легче! Разве Кикимора поможет Юльке? Наоборот, после её вмешательства всё станет только хуже.

– Мама, ну ты что! Не надо звонить Кики… Кире Кирилловне! Никто меня не обижает. А очки не отдали, потому что… потому что они разбились. Случайно. Ты не волнуйся.

– Не представляю, как ты несколько дней будешь обходиться без них, – вздохнула мама. – Оптики наверняка уже не работают… А вообще, давай проверим.

После поиска в интернете выяснилось, что одна оптика поблизости действительно ещё открыта и закроется через сорок минут. Юлька с мамой побежали туда, но нужный дом никак не удавалось найти. Навигатор как будто свихнулся: вёл их то в одну строну, то в другую, постоянно менял маршрут и в конце концов вообще отключился, объявив, что потерял связь со спутником.

Юлькина мама взглянула на часы.

– Всё, опоздали. Придётся возвращаться.

Вслед за ней Юля побрела по незнакомой улице. И вдруг мама остановилась.

– Юлька, смотри! Ещё одна оптика. И, кажется, работает!

Юлька повернула голову и прищурилась, глядя на небольшое одноэтажное здание. В него вели три двери. Над одной, слева, светилась вывеска «Универмаг». Над другой, справа, большими буквами значилось «Парикмахерская». А между ними притулилась третья дверца, совсем невзрачная, больше похожая на служебный вход. На ней висела едва приметная табличка «Оптика». А ниже, прямо на двери, яркой краской было кривовато написано: «Открыто».

Юля с мамой вошли. Помещение было маленьким и тесным, но каким-то чудом в нём умещались несколько стеллажей с оправами, а ещё довольно большой стол, за которым сидела женщина в здоровенных очках с толстыми стёклами.

– Здравствуйте. Нам бы очки для девочки, – мама протянула продавщице рецепт.

Та мельком взглянула на бумажку и кивнула.

– Выбирайте оправу.

Пройдясь вдоль стеллажей, мама набрала несколько оправ и протянула одну из них Юльке.

– Мне кажется, эта подойдёт. Примерь-ка.

Юля встала перед висящим на стене зеркалом. В нём отразилась круглая, похожая на блин физиономия. На ней резко выделялись два прямоугольника вокруг глаз.

Юлька поморщилась и торопливо сняла очки.

– Не нравится? – расстроилась мама. – А мне кажется, тебе идёт. Ну, тогда возьми вот эту.

Под руководством мамы Юлька перепробовала кучу оправ, но все они смотрелись отвратительно. Вот маме очки очень идут, почти любые. А Юльке нет. Потому что у неё такой тип внешности. Так папа сказал.

Когда Юлька впервые пришла домой в очках, у папы при виде неё скривилось лицо – Юлька в новых очках очень чётко видела, как сильно оно скривилось. «С таким типом внешности – ещё и очки», – качая головой, произнёс он недовольно. Мама метнула на папу испепеляющий взгляд и внушительным тоном возразила:

«А по-моему, очень красиво!» Но Юлька догадалась, что мама боялась её огорчить, на самом деле тип внешности у неё, Юли, никудышный, а с очками – вообще ужас.

– Что ты сама хочешь? – отчаявшись угодить дочке, спросила мама.

– Линзы, – честно вздохнула Юлька. – Из-за этих очков со мной никто не дружит.

– Юль, ну что ты придумываешь? Врач сказал, до шестнадцати лет линзы противопоказаны. Я сама с детства в очках, и ничего!

Вдруг продавщица, всё это время с отсутствующим видом ковырявшаяся в телефоне, встрепенулась.

– Я знаю, что вам надо, – объявила она и, выдвинув ящик стола, достала очки. – Вот, держите. Стёкла уже вставлены.

– Как – уже вставлены? – изумилась мама. – Их разве не нужно делать на заказ? Вы уверены, что они подойдут?

– Абсолютно! – кивнула продавщица.

Удивительно, но стёкла и правда подошли, и уже через несколько минут Юлька стала не особенно счастливой обладательницей новых очков.

Когда они с мамой вышли из оптики, Юлька оглянулась через плечо и рассеянно отметила, что с двери исчезла намалёванная красным надпись «Открыто». Как будто, пока они с мамой были внутри, кто-то её стёр. «Странно», – удивилась Юля, но уже через секунду об этом забыла.

Глава 2

На следующее утро мама, как всегда, долго не могла поднять Юльку с постели.

– Можно я сегодня не пойду в школу? Я себя плохо чувствую. Наверное, я заболела, – по своему обыкновению жалобно канючила Юля, не открывая глаз.

Но мама была неумолима.

– Юлька, не притворяйся! Ты очень избирательно болеешь: исключительно по учебным дням. Забыла, что я доктор? Меня не проведёшь!

Но Юлька и не обманывала. У неё в самом деле каждое утро перед школой болела голова, а ещё казалось, что повышается температура. Однажды Юля даже поставила себе градусник и намерила тридцать семь. А ведь у здорового человека температура должна быть тридцать шесть и шесть! Но мама заявила, что тридцать семь не считается, и без всякого сочувствия отправила её на занятия.

Юлька в полусонном состоянии вылезла из постели. Умылась, оделась и, плюхнувшись за стол, начала ковырять ложкой кашу.

– Юля, не спи на ходу, опоздаешь! – подгоняла мама.

Из дома они вышли вместе и попрощались у подъезда. Мама торопливо застучала каблучками налево – к метро, а Юлька поплелась направо – в школу. Её так и тянуло дождаться, пока мама скроется из виду, и вернуться потихоньку домой, но Юля понимала, что обман быстро раскроется. Она уже дважды так делала, и оба раза вредная Кикимора писала в родительский чат, требуя объяснений, почему Савельевой нет на занятиях. Пришлось собрать волю в кулак и тащиться в школу.

Первые четыре урока прошли без происшествий. А на последнем – это был русский язык – Кикимора устроила диктант.

– Ра-анним ма-артовским утром проснуулось со-олнце, – растягивая слоги, монотонно читала она. – Записываем: ра-анним… ма-артовским…

Ребята уткнулись в тетради. Юлька тоже начала писать предложение, и в этот момент дверь приоткрылась. В образовавшийся узкий проход проскользнул мальчик лет шести или семи и, задумчиво оглядевшись, протопал через весь класс к окну, оставляя на полу грязные следы.

К Юлькиному изумлению, ни одноклассники, ни Кира Кирилловна никак не отреагировали на его появление. Учительница спокойно продолжала диктовать:

– …просну-улось со-олнце. Отдёрнуло оно лёгкую кисею облако-ов…

Первоклашка запрыгнул прямо на учительский стол и, усевшись там, начал скучающе болтать ногами. Юлька думала, что теперь-то уж Кикимора одёрнет нахального сорванца, но не тут-то было.

– …лёгкую кисею облаков, – повторила учительница и, прекратив диктовать, строго обратилась к Юльке:

– Савельева, что сидим? Почему не пишем?

– Я пишу. Просто…

Кикимора не дала ей договорить.

– Не считай ворон, займись делом. Так, продолжаем. Отдёрнуло оно лёгкую кисею облаков и взгляну-уло на зе-емлю…

Тем временем мальчишке, видимо, надоело ничегонеделание. Вконец обнаглев, он начал расхаживать туда-сюда по столу прямо по разложенным книгам.

– Да вы посмотрите, что он вытворяет! – не выдержала Юлька.

В классе воцарилась тишина.

– Савельева, кто – он? – вновь прервавшись, раздражённо осведомилась Кикимора.

– Этот мальчик. – Юля указала на мальчишку.

Но Кикимора вместо того, чтобы схватить озорника за шиворот, гневно уставилась на Юльку.

– Савельева, опять твои штучки? Хочешь урок сорвать?

– Я? – изумилась Юлька. – Это не я, это он урок срывает. Разве вы не видите? Он же по столу бегает!

Юлины путанные объяснения заглушил взрыв дикого хохота.

– У Мартышки глюки! – перекрикивая шум, проорал Влад Чистяков.

– Безобразие! Савельева, немедленно дневник мне на стол! – Кира Кирилловна от негодования даже не покраснела, а как-то позеленела.

А нахальный первоклашка с любопытством взглянул на Юльку и, спрыгнув со стола, преспокойно вышел из класса.

После звонка, уже в коридоре, Юльку окружили одноклассники.

– Мартышка, а у тебя чё, глюки бывают? Так ты очки понюхай! А лучше полижи! – принялась подначивать Ритка Семёнова. – Может, тогда перестанешь видеть зелёных человечков.

– Почему зелёных? – простодушно удивилась Юля. – Он был обычный.

– Да, кажется, это серьёзно. Тебе пора лечиться, – с притворным сочувствием вздохнула Полина Уварова.

– Вот именно! Надо лечиться, – закивала Жанна Крапчук.

Неужели это такой розыгрыш? Тогда, получается, и Кира Кирилловна с ними в сговоре?

– Мартышка, признайся: у тебя крыша поехала или ты каких-то таблеток наглоталась? – влез Влад Чистяков.

Юлька стиснула зубы.

– Да отстаньте вы!

– Правда, пойдёмте уже. – Настя Иванова потянула Риту за рукав.

Рита отмахнулась.

– Иванова, отвали. Мы тут важный вопрос выясняем.

И тут впереди мелькнула знакомая фигурка первоклашки. Не раздумывая, Юлька бегом устремилась к нему.

– Стой! Куда? – возмутилась Полина. – Мы не договорили!

Сзади послышался топот: кто-то кинулся за Юлькой в погоню.

Мальчишка тем временем, обернувшись, недоумённо вытаращился на несущуюся к нему Юльку, оглянулся по сторонам – и пустился наутёк.

В этот момент распахнулась дверь женского туалета, и Юлька едва не налетела на возникшую прямо перед ней Машку Вишину. К счастью, реакция у спортсменки оказалась выше всех похвал: Машка успела увернуться, и Юля пронеслась мимо.

Юлькиному преследователю повезло меньше. Сзади послышалось ойканье и Ритин возмущённый вопль:

– Вишина, блин, куда прёшь?

– Семёнова, отцепись, а то сейчас как врежу! – внушительно пообещала Машка.

Это была её любимая поговорка на все случаи жизни. И хотя, насколько Юле было известно, за все четыре школьных года Машка ни разу своих угроз не исполнила, её почему-то всё равно побаивались. Наверное, так действовала её репутация то ли самбистки, то ли дзюдоистки.

Юлька уже не прислушивалась к тому, что происходит за спиной: она изо всех сил пыталась догнать проворного первоклашку. Выскочила вслед за ним на лестницу и помчалась вниз по ступенькам.

Превосходство удирающего мальчишки было очевидным: неспортивной Юле никак за ним не угнаться. К тому же непонятно, что она будет делать, даже если его догонит. Не драться же с ним!

Но чувство обиды, с одной стороны, придавало ей сил, а с другой – напрочь заглушало голос разума, и Юлька продолжала бессмысленную погоню.

На первом этаже в коридоре стояло оставленное уборщицей ведро. Рядом с ним притулилась у стены швабра. Мальчишка, разогнавшись, собрался перескочить через препятствие, но подпрыгнул недостаточно высоко. Ведро опрокинулось, заливая всё вокруг потоком воды, а споткнувшийся первоклашка грохнулся на пол.

Ага! Попался! Юлька ринулась к нему. Но не тут-то было: мальчишка ловко вскочил на ноги и снова бросился бежать.

Юле повезло меньше. Подошвы заскользили по мокрой плитке. Потеряв равновесие, она неуклюже взмахнула руками и шмякнулась в лужу. Новые очки соскочили с носа, а по плечу мстительно стукнула потревоженная швабра.

Сощурившись, Юля огляделась в поисках мальчишки, но его уже и след простыл. Коридор был пуст. Юлька нашарила очки (слава богу, уцелели! представить страшно, что сказала бы мама, если бы Юлька ухитрилась разбить их в первый же день) и водрузила на нос. Подняла взгляд… и вздрогнула. Над ней участливо склонился невесть откуда возникший первоклашка.

– Опять ты! Откуда ты только свалился на мою голову? – от испуга и смущения выпалила Юлька, как будто это не она минуту назад гонялась за ним по всей школе.

Мальчик повёл себя странно: оглянулся по сторонам и, возбуждённо подпрыгнув, затараторил:

– Ты меня видишь? Да? Да? Да?

Юлька насупилась. Ей уже осточертели подобные шуточки!

– Я, конечно, близорукая, но не слепая, – обиженно буркнула она.

– Тогда пошли в подсобку, – неожиданно миролюбивым тоном предложил мальчишка. – Там есть тряпки, можно вытереться, а то ты вся мокрая.

Юлька оглянулась на подсобку. Из замочной скважины торчал ключ. Наверное, уборщица куда-то отошла и забыла запереть дверь.

Идея была неплохой. Юля поднялась из лужи и, шагнув вслед за мальчишкой в дверной проём, оказалась в тесном помещении, заставленном шкафами и заваленном всякой всячиной. Из зарешеченного окна пробивался свет.

– Проходи-проходи. Будь как дома, – радушно суетился мальчишка, изображая из себя гостеприимного хозяина. – Бери тряпку, какую хочешь, – можно вот эту, синюю, или нет, лучше вон ту, красненькую, она красивее.

С этими словами он дёрнул за край лежавшей на полке под чистящими средствами тряпки. Несколько пузырьков и баночек с грохотом свалились на пол, а мальчишка, сияя, протянул Юле «добычу».

– Ты кто такой вообще? – угрюмо поинтересовалась Юлька, пытаясь промокнуть юбку.

– Ярослав. Барабашка, – представился мальчик и, подумав, милостиво добавил: – Но можно просто Яська.

– А я Юля. Странная фамилия – Барабашка…

– Какая ещё фамилия?! – возмутился Яська. – Вот ты – Юля-человек. Это разве фамилия? Ага! Вот и барабашка – не фамилия!

Какой всё-таки странный мальчик! Юлька вздохнула и, сняв очки, принялась тщательно протирать заляпанные после падения в лужу стёкла.

Яська умолк. Через пару секунд тишины Юля подняла глаза. Барабашки нигде не было. Куда же он делся? Растерянно оглянувшись, Юлька надела очки… и чуть не упала. Яська стоял прямо перед ней.

– Ты вообще меня не слушаешь! – с упрёком произнёс он.

Поражённая Юлька, желая проверить свою догадку, медленно стащила с себя очки. В тот же миг барабашка исчез. Шкафы и окно остались на месте, тряпки и вёдра расплылись, швабры начали двоиться и троиться, а Яська как будто испарился. Юля осторожно вернула очки на нос – и барабашка снова возник на том же месте.

– Ничего себе! А очки-то с дополненной реальностью! – пробормотала Юлька, пытаясь оправиться от изумления. – Слушай, а ты – настоящий? Или голограмма какая-нибудь? Компьютерная программа «Воображаемый друг»?

– Сама ты голо-драма! – надулся Яська. – А я – чистокровный барабашка. Или, по-научному, полтергейст. Я здесь учусь, в первом классе.

– А почему я тебя никогда раньше не видела?

– Люди нас вообще не видят невооружённым глазом и не слышат невооружённым ухом, – гордо объяснил барабашка. – Мама говорит, что так устроен ваш зрительный и слуховой арарат.

– Аппарат, – машинально поправила Юлька. – Арарат – это такая гора…

– Между прочим, у вас в школе – сплошные задавалы, – не слушая её, возмущённо размахивал руками Яська. – Никто не хочет вооружить глаз, хотя бы один. Меня вообще не замечают! Ты не представляешь, как это обидно, когда все на тебя – ноль внимания… Вот ты кем хочешь стать, когда вырастешь?

– Не знаю пока, – пожала плечами Юлька, сбитая с толку неожиданным вопросом. – Может, ветеринаром…

– А я – знаменитым! – с мечтательным видом сообщил ей барабашка. – Чтобы про меня все-все узнали! Вся школа! Вся страна! Весь мир! Я даже азбуку Морзе специально выучу, чтобы с людьми перестукиваться, когда ко мне телевизионщики приедут. Вот так, – продемонстрировал он, постучав по двери.

Дверь тотчас приоткрылась, и в образовавшийся проём просунулись сразу три головы: Полины, Жанны и Риты. Можно было подумать, что это – не три разных человека, а один Змей Горыныч. Точнее, Змея Горыновна.

– Мартышка, что ты тут делаешь? – полюбопытствовала голова Полины.

– Какого фига ты от нас сбежала? – присоединилась голова Риты.

– Не понял, – встрял Яська. – Так ты человек или мартышка?

Вспыхнув от негодования, – этот ещё лезет со своим остроумием! – Юля попыталась взглядом метнуть молнию, как это умеет мама, и процедила:

– А ты вообще помолчи!

– Ого! Она что, сама с собой разговаривает? – удивилась Полина.

– Свихнулась, – подала голос третья голова. Жанна покрутила пальцем у виска.

– Да уйдите вы! – огрызнулась Юлька.

К её изумлению, Полина вдруг покладисто улыбнулась.

– Хорошо, как скажешь. Пойдёмте, девочки.

Головы Жанны и Риты вслед за Полининой исчезли из дверного проёма. Дверь захлопнулась. За ней послышались заговорщический шёпот и хихиканье, а затем – зловещий скрежет ключа в замочной скважине. После этого всё стихло.

– Нас что – заперли?! – Яська подскочил к двери и заколотил по ней кулаками. – Эй вы! Откройте немедленно!

Юлька, они меня не слышат, скажи им, пусть откроют! Скажи-скажи-скажи!

– Яся, перестань, – Юлька оттащила барабашку в сторону и приложила ухо к замочной скважине. Из коридора доносился сдавленный смех. – Они не откроют. Нас для того и заперли, чтобы мы стучали. Надо ждать, пока они уйдут.

– Ещё чего – ждать! Мы так можем всю жизнь прождать и умереть от голода!

– Успокойся. Не всю жизнь, – рассудительно возразила Юля, – разве что до вечера. Потом наши мамы вернутся с работы, увидят, что нас нет, забеспокоятся и начнут искать.

– Моя мама не будет беспокоиться! – Яська заметался по подсобке, как хомячок по клетке. – Она и не узнает, что я тут сижу… голодный… Я же в школе живу.

– Как это – в школе?

Бедный Яська! Сама Юля ни за что бы не согласилась жить в школе. Однажды Юлька призналась дома, что терпеть не может школу, и мама целых полчаса ей растолковывала, почему учиться необходимо. Как будто дело в учёбе! Можно подумать, без этих придурков-одноклассников она учиться не сможет!

– Ну, вот так. Живу в школе, а к маме езжу на каникулы. Для меня это как школа-пантеон, понимаешь?

– Пансион, Яся. Пантеон – это, кажется, древнегреческий храм, – блеснула познаниями Юлька.

– Пантеон-пансион – какая разница? Всё равно надо как-то отсюда выбираться! – барабашка снова заметался по подсобке. – Придумал! Давай через окошко!

Юлька с сомнением взглянула на зарешеченное окно.

– Не получится. Я не протиснусь.

– А я протиснусь! – Яся от нетерпения заплясал на месте. – Открывай створки, а я буду спускаться. Открывай-открывай.

Юля оценивающе посмотрела на него. Маленький, худенький Яся, пожалуй, и вправду мог бы пролезть между прутьями. К тому же тут совсем невысоко, первый этаж.

Решившись, Юлька распахнула окно, помогла Яське вскарабкаться на подоконник и крепко сжала его руки. Барабашка просунул между прутьями сначала одну ногу, потом вторую. После этого осторожно лёг на подоконник животом и заёрзал, пытаясь, как гусеница, сползти ниже. С трудом ему удалось наполовину свеситься из окна, но дальше дело не пошло: стало ясно, что его плечи не протиснутся в узкое отверстие.

– Не получается, – поелозив ещё немного, огорчённо признал он. – Вытаскивай меня!

Юля изо все сил потянула его за руки… но барабашка оказался слишком тяжёлым. Ей никак не удавалась втащить его обратно.

– Ну чего ты? – занервничал Яська. – Скорее-скорее-скорее!

В этот момент за дверью раздались шаги.

– Хулиганки! – вознегодовал женский голос. – Всю воду разлили!

Послышался удаляющийся топот: вероятно, Юлины одноклассницы удирали от обладательницы сердитого голоса. Не отпуская барабашку, Юля, вытянув шею, оглянулась. Дверь открылась, и появившаяся в подсобке пожилая уборщица изумлённо уставилась на неё.

Юля, застигнутая на «месте преступления», испуганно замерла. К её удивлению, уборщица заговорила вполне мирным, даже сочувственным, тоном:

– Что, малая, заперли тебя?

Юлька боязливо кивнула.

– Ну ладно, выходи, – снисходительно улыбнулась уборщица. – Дома, небось, заждались.

– Спасибо. – Юля подалась назад.

Яська выпучил глаза и завопил:

– Стой-стой-стой! А как же я?

Юлька осталась на месте. Уйти она никак не могла: во‐первых, для остальных барабашка – невидимка. Если Юлька ему не поможет, он, чего доброго, так и будет до утра висеть на окне. А это гораздо хуже, чем просто сидеть в подсобке без обеда! А во‐вторых, Яся так цепко сжимал её ладони, что она была как на привязи.

– Иди, говорю, – чуть удивлённо повторила уборщица.

– Не могу, – снова обернувшись на неё, жалобно промямлила Юля.

– Это почему?

– Потому что… – Юлька задумалась, как объяснить своё ненормальное поведение. На ум ничего вразумительного не приходило. – Да поймите же, не могу я уйти. Не могу и всё.

Она очень боялась, что уборщица сейчас скажет «Ну и сиди тут!» и отправится по своим делам. Что тогда делать? Ждать, пока Яська похудеет, как Винни-Пух, чтобы Юля смогла его вытащить? Уставшие руки уже ныли. А вдруг они вообще оторвутся? Или вытянутся, как хобот у слонёнка в сказке Киплинга?