Текст книги "Забытая тайна"

– Марк, ты здоровый человек, ты все можешь сам, можешь ни от кого не зависеть, – начал убеждать его старший брат.

– Дурак ты, братец, я бы с большим удовольствием поменялся с тобой местами, – Марк бросил в брата снежок.

Арсений промолчал, ему казалось странным, что столь успешный, здоровый и красивый парень хотел быть на его месте. Он всю свою жизнь страдал от беспомощности, мечтал, как побежит по лугу, заросшему цветами, поможет Иванычу колоть дрова и, вообще, столько всего сделает. Он грезил о путешествиях в разные страны, ведь его представления о государствах были почерпнуты лишь из литературы: например, он представлял Египет, читая древние манускрипты, а заросший тайгой Урал – изучая берестяные грамоты древних славян. В его голове звучала странная музыка, он ее никогда не слышал наяву, но точно знал – она существует. И, слушая рассуждения брата, был крайне удивлен. Раздумья прервал громкий смех Катерины – она бежала по заснеженной аллее, играя с большим лохматым псом. Собака прыгала на девушку, пытаясь свалить ее в сугроб, Катя визжала и старалась увернуться от надоедливого животного.

Увидев собаку, Арсений неожиданно напрягся и попытался сесть в коляску, но ноги, путаясь друг о друга, его не послушались, румяные от легкого морозца щеки вмиг побелели, и лицо стало прозрачно-белым, глаза вспыхнули необъяснимым светом. Катерина подбежала к крыльцу, Марк ухватил собаку за поводок, придержал и приветливо улыбнулся девушке.

– Привет! – громко поздоровалась она.

– Марк, – протягивая свободную руку Катерине, представился юноша.

– Катерина.

– Очень приятно, красивая у тебя собака, – продолжил разговор Марк.

– Да, решила сегодня взять его с собой, это Пират, – ответила девушка.

Пес вздыбил шерсть и внимательно смотрел в сторону Арсения, нюхая воздух. Катерина обернулась, юноша, опершись на край коляски, пристально смотрел на Пирата, его глаза горели зеленым светом так, как бывает у дикого зверя ночью. Он чуть опустил голову и издавал гортанные звуки, больше похожие на рык дикого волка. Пес поджал хвост и попытался спрятаться за спину Марка, он жалобно поскуливал. Девушка подбежала к Арсению, придержала за спину и помогла сесть в коляску.

– Ты испугался? Не бойся, Пират не злой, – начала уговаривать парня Екатерина, удивленная поведением старого друга.

– Я ненавижу собак, убери его, – очень твердо и властно сказал Арсений.

– Подумаешь! Если боишься, так и скажи, – обиделась Катя.

– Убери его, – настойчиво повторил юноша.

– Да не ссорьтесь, я уведу его к сараю, – радуясь приходу симпатичной девушки, вмешался Марк и повел пса за угол.

Катя молча покатила коляску к дому, Арсению стало стыдно за свое поведение, он обернулся и внимательно посмотрел на девушку.

– Извини меня, я сам не понимаю, почему так произошло, – тихо сказал он.

– Да ладно, я порадовать тебя хотела, я не знала, что ты… – Катя оборвала фразу на полуслове, чтобы вновь не расстроить юношу. – Пират – это мой друг, – чуть слышно продолжила Катя.

Арсений улыбнулся, девушка подкатила коляску к крыльцу, подоспевший Марк помог ей закатить ее, и молодые люди вошли в дом.

– Давайте чай пить, – пытаясь разрядить обстановку, приветливо предложил Арсений.

– Поставь чайник, – скомандовал Марк и приобнял Катю за талию. – Катерина, хотите я покажу вам свою ударную установку, отец привез мне ее из Англии, точно на такой Dave Grohl играет, – похвалился Марк.

– Да? Слушай, я вообще по «Нирване» тащусь, – обрадовалась Катя и направилась следом за Марком наверх.

Арсений остался один, он включил на кухне чайник и подъехал к лестнице. Сверху доносились звуки ударника, Марк в этот раз играл и пел на английском языке, Арсений понимал – это английский, но уловить смысл ему было трудно, он изучал древнекельтские языки, а современные знал весьма поверхностно. Затем музыка стихла, и ребята наверху о чем-то долго говорили, весело смеялись, потом Арсений слышал беспорядочную тарабарщину и хаос звуков. «Наверное, это играет Катя», – подумал юноша.

Он ждал, всматриваясь в темноту и вслушиваясь в звуки наверху, держась рукой за край перил лестницы. Чайник давно вскипел и остыл, а они все не возвращались. Арсений почувствовал какую-то непонятную тоску и боль в груди, точно такую же, как в детстве, когда отец кружил Марка на руках, а он сидел один в комнате и наблюдал со стороны. Он сжал кулаки и хотел уехать в свою комнату, как услышал торопливые шаги, приближающиеся к лестнице.

– Марк, это здорово, быть на их концерте – это круто! – продолжала восхищаться Катерина.

Молодые люди спустились вниз, Марк обнимал девушку за плечи, уткнувшись лицом в ее волосы.

– Мне пора, автобус скоро, – заторопилась Катя.

– Я провожу, – предложил Марк и подал девушке куртку.

– А чай? – тихо спросил Арсений.

– В следующий раз, – улыбнулась Катя, как всегда быстро натянула шапку, ботинки и направилась к выходу.

Марк поспешил за ней, и вскоре ребята пропали за дверью, Арсений подъехал к окну.

Катерина стояла на крыльце, освещенная тусклым светом фонаря, Марк, догоняя лохматого пса, бежал по тропинке от сарая. Пират увидел хозяйку, с громким лаем бросился ей на грудь, виляя хвостом, побежал по дорожке аллеи, ведущей к старым воротам. Марк обнял девушку за талию, она прижалась к нему, и они пошли следом за собакой, о чем-то весело беседуя. Арсений сидел у окна, провожая их взглядом, чувство одиночества, боли и тоски переполняли его. Он не понимал, что с ним происходит, тяжелые и частые удары сердца глухо отдавались где-то в голове, в груди пылало, словно тысячи свечей зажгли разом и поднесли к его телу. Обиды не было, была лишь щемящая боль и пустота в душе, в голове, в сердце. В его сознании не укладывалось, как брат может так легко обнимать Катю, и почему она позволяет ему это делать. Арсений стеснялся даже пристально смотреть на нее, он боялся прикоснуться к ее волосам, руке. Когда на прощание она нежно, по-дружески, целовала его в щеку, прикосновение губ пылало на его лице еще очень долгое время. Арсений не осознавал, что в его душе поселилось самое прекрасное чувство – любовь. Он полюбил Катю чистой искренней любовью, но сам пока не догадывался об этом.

Глава 8

Вскоре на тропинке появился Иваныч, он, тяжело шагая, нес объемные сумки и гремел бутылками. Арсений поспешил к входной двери, чтобы помочь. Дядька ввалился в дом, опустил сумки на пол.

– Умаялся… И принесла же нелегкая этого сыночка, – сокрушался старик, снимая валенки.

– Ты Катю с Марком не видел? – с тревогой в голосе спросил юноша.

– Катька была? Задурит девке голову этот ловелас столичный, не видел я их, а давно они ушли? – настороженно спросил дядька.

– Нет, перед твоим приходом, минут двадцать назад, – ответил Арсений, с тревогой вглядываясь в темноту улицы.

– Ах, пакостник, у автобуса их не было, где ходят? Скажу отцу, пусть забирает его, вот свалился же на нашу голову, – ворчал Иваныч, собирая сумки и направляясь на кухню.

Арсений последовал за ним, дядька, видя настроение юноши, стал рассказывать ему о городе, магазинах, базаре, как он сторговал рыбу за полцены. Но мысли Арсения были далеко, рядом с Катей и Марком, он боялся, что брат может обидеть ее, как утром обидел старого Иваныча. Арсений отказался от ужина и удалился в свою комнату. Уже совсем стемнело, часы в холле пробили одиннадцать, Иваныч, закончив с хозяйственными делами, ушел к себе. Юноша долго глядел в окно, вслушивался в ночные шорохи, ждал, когда Марк пройдет по аллее, когда заскрипит входная дверь. Но дом молчал, и даже старая ворона мирно дремала на балясине крыльца, это лишний раз говорило, что вокруг ни души – она, как молчаливый страж, хранила тишину усадьбы. Часы пробили полночь, час, два, затем три, но Марк не возвращался. Арсений сидел у окна, глядя на пустую дорожку аллеи, и чувствовал себя безгранично одиноким. Волнение не покидало его. Стараясь оправдать странное поведение Кати, Арсений понимал, насколько он далек от современных мужчин. Глаза понемногу смыкались, и Арсений заснул, сидя в коляске у окна. Утром его разбудил громкий голос Иваныча.

– Марк Иннокентьевич, вас к телефону, идите, отец ждать не любит, – пробасил дядька довольным голосом.

– Наябедничал, – зло ответил младший брат.

Арсений потянулся в кресле, его ноги сильно затекли и болели, спина устала, он подъехал к кровати и лег. Ему стало немного спокойней: Марк дома. Но что с Катей? Через несколько минут в доме началась какая-то возня, Марк, бегал наверху и громко топал, потом ругался с дядькой и, наконец, Арсений услышал разговор с Иванычем.

– Вот вам деньги – такси подойдет через пять минут, вы готовы? Отец вас встретит на перроне, этого вам на билет хватит, – спокойно объяснял Иваныч.

Марк молчал, потом входная дверь громко хлопнула, к крыльцу подъехала машина, прошло несколько минут, и гул мотора стих. «Марк уехал, а как же Катя?» – подумал Арсений, пытаясь согнуть ноги в коленях. В комнату вошел Иваныч, он приветливо улыбнулся юноше.

– Привет, соня, десять уже, а вы все валяетесь. Уехал наш постоялец! А отец звонил с утра, спрашивал, на каком этапе перевод, – сказал дядька и присел рядом.

– Ты же знаешь, все то же, полный ноль, – грустно ответил Арсений, пытаясь спустить ноги с кровати.

– Это ничего, я что-нибудь придумаю, не пропадем, – Иваныч помог юноше сесть.

– Умывайтесь и завтракать, дел полно, Новый год скоро, за елкой вместе пойдем, – подбадривая парня, весело сказал дядька.

– Хорошо, – ответил Арсений также печально.

Ближе к обеду обитатели старого каменного дома собрались за елкой, Арсений сидел в коляске полностью экипированный: в старом полушубке, валенках и лисьей шапкеушанке. Иваныч вручил парню топор и покатил коляску к выходу, легкий морозец щипал нос и щеки, настроение было приподнятое. Арсений поддался уговорам Иваныча, ему были приятны воспоминания о Новом годе, подарках и небольших фейерверках, что устраивал Иваныч в праздничную ночь. Подъехав к самим воротам, путники увидели бегущую по дороге Катю. Иваныч остановился.

– Пойдем, – тихо попросил Арсений, ему совсем не хотелось видеть девушку.

– Что случилось? – удивился дядька.

Запыхавшаяся Катя подбежала к путникам, поздоровалась и весело улыбнулась.

– А где Марк? – спросила она, глядя на Арсения.

– Он уехал, – чуть слышно ответил юноша, на Катю он не смотрел.

– Как уехал? А я? – чуть не плача, спросила Катя.

– А ты чего, девка, думала? Укатил наш Марк Иннокентьевич, приедет опять лет через пять! Во, даже стихи получились, – посмеивался дядька.

– Он мне говорил… – не успела сказать девушка.

– Забудь, дуреха, обманул он тебя, – уже серьезно сказал Иваныч и покатил коляску дальше.

Арсений оглянулся, посмотрел на девушку, Катя стояла на дороге, закрыв лицо руками, ее худенькое тело вздрагивало, было видно, что она плачет.

– Иваныч, что делать? Ей же плохо, – тревожно спросил Арсений.

– Не надо ее трогать, пусть одна побудет, – тихо ответил дядька и продолжил путь.

Добравшись до дороги и проехав по ней несколько метров, они свернули в ближайший лесок. Иваныч оставил Арсения на краю обочины, а сам, бредя в снегу почти по колено, направился в глубь леса, несколько ударов топором – и вот уже небольшая ладная зеленая красавица у него в руках. Дядька аккуратно выволок елку на дорогу, связал ее ветви бечевкой, припасенной заранее, привязал к спинке коляски, и они двинулись в обратный путь.

– Как хорошо вырубили, прямо под электролинией, летом все равно бы этот хвойный подрост порубали, чтобы проводам не мешал, – рассуждал довольный Иваныч, толкая коляску вперед.

Арсений молчал, он пристально смотрел на дорогу, Кати не было, огляделся по сторонам, но девушка пропала.

– Уехала она, не гляди, автобус сейчас обратно шел. Придет, не переживай, – видя настроение Арсения, сказал дядька.

– Не придет, зачем я ей? Вот Марк… – в голосе Арсения звучали нотки отчаяния.

– Придет! Старый я уже, много видел, придет. Что Марк? Пустышка. А у тебя душа есть, придет она, – повторял Иваныч.

Но Арсению плохо верилось в эти слова, отчего становилось еще тяжелее, он замолчал и погрузился в раздумья. Вернулись домой после обеда, солнце клонилось к закату, зимние дни коротки, только появится светило над верхушками старых вязов, заискрит снежок – и уже смеркается. Иваныч убрал елку в сарай, помог Арсению подняться в дом и заспешил по своим делам. Юноша сбросил теплые вещи и направился в спальню. В комнате Иваныча зазвонил телефон, Арсений подъехал к двери, но попасть в комнату он не мог – большой деревянный порог преграждал коляске путь в комнату. Он сделал пару попыток проникнуть внутрь, но все было тщетно. «Зачем в этой комнате такой высокий порог? В остальных комнатах первого этажа их нет, а здесь как специально сделан, и краска совсем другая, не такая, какой выкрашен пол. Иваныч прибил его сам. Зачем?» – подумал Арсений, тем временем телефон стих. Юноша внимательно, будто впервые, оглядел комнату дядьки: большая старинная кровать, покрытая клетчатым шерстяным пледом, деревянный комод с белоснежной салфеткой, на которой стояли иконы и затушенная свеча в фарфоровом подсвечнике, на стенах висели черно-белые фотографии в деревянных рамках, зеркало, в дальнем углу стоял громоздкий шкаф. На окне – тюлевые занавески. Все просто, но что-то насторожило юношу. Арсений перевел взгляд на фотографии, на старых снимках были запечатлены молодые люди, их лица показались ему очень знакомыми. Фотографии висели на дальней стене, и Арсений с трудом мог разглядеть лица, но ему показалось, что на одном из фото – его отец, совсем юный, почти мальчишка, и Иваныч, чуть постарше, стоят, обнявшись, а рядом с ними мужчина лет пятидесяти, очень похожий на Марка. Арсений вглядывался в лица и не верил глазам. «Значит, Иваныч знал отца раньше, до того, как я родился, зачем же он меня обманывает?» – мелькнула мысль.

– Ты чего здесь делаешь? – голос Иваныча заставил юношу вздрогнуть.

– Иваныч, а кто это там у тебя на фото? – спросил Арсений.

– А это я в стройотряде, были раньше такие, я тогда в техникуме учился, а летом все работали. Это – наш преподаватель, а это – мой закадычный друг Саня, – обманул Иваныч, тыча на изображение пальцем. – Пойдем, ужинать пора, а чего ты здесь? – переспросил дядька и поспешил откатить Арсения от дверей своей комнаты.

– Телефон звонил, вот я подойти хотел, – задумчиво ответил юноша.

– Отец, наверное, звонил, сказать, что Марк добрался, – спокойно рассуждал Иваныч, глядя прямо в глаза юноше.

Арсений не отводил взгляда, пытаясь уловить в глазах дядьки причину его обмана. Но Иваныч, как ни в чем не бывало, хлопотал на кухне, собирая на стол, и Арсений успокоился. «Наверное, ошибся», – подумал он, допивая чай.

До Нового года оставалось три дня, с момента отъезда Марка Катя больше не появлялась. Арсений тревожился, выглядывал в окно при малейшем шуме, но дорожка аллеи оставалась пуста. Целыми днями он работал в своей комнате, снова и снова перечитывал рукопись, пытался найти шифр к тексту, но все было безуспешно. Дядька, как всегда, занимался хозяйством, стараясь не мешать молодому хозяину. От отца вестей не было. «А до марта времени много», – так считал Арсений, он должен был найти выход и понять смысл старинной книги. Порой казалось, что он знает ее содержание, словно чувствует смысл, только не может уловить его. В ней скрыта какаято великая тайна, и эта тайна ему очень близка, или, вернее, он – часть этой тайны. От прочтения переведенного текста душа приходила в необъяснимый трепет, словно тысячи людей шептали ему на ухо что-то очень важное, только слов он разобрать не мог. От волнения и малопонятного чувства он страшно уставал, уходил на улицу совсем опустошенный, а там все думал о Кате, очень ждал ее, скучал, вглядываясь в убегающую вдаль дорогу. Занимаясь на спортплощадке, он научился приседать, сгибая колени и чуть придерживаясь за край коляски, ноги стали немного сильней. Арсений радовался такой маленькой победе, но сделать шаг до сих пор не осмеливался, страх сковывал, мешал двигаться дальше. «А вдруг я упаду, разобьюсь, и станет еще хуже», – пытаясь оторвать руки от коляски, с опаской думал он.

– Арсений, заканчивай, пойдем елку наряжать, смотри, что я нашел, – протягивая берестяную птичку юноше, позвал Иваныч.

– Что это? – удивленно спросил Арсений, разглядывая находку.

– Синичка, судя по всему, из бересты так искусно сделана, – объяснил дядька, снимая веревку с елки.

– Я уже видел такую, – улыбнулся юноша.

– Да где вы могли ее видеть? Я ее на чердаке нашел, от прежних хозяев, наверное, осталась, – возмутился дядька, сматывая бечевку в клубок.

– А кому этот дом принадлежал до нас? – вдруг спросил юноша.

– Как я слышал, дом в начале двадцатого века построил английский инженер, он работал в городе, первую электростанцию проектировал у нас. И парк возле дома тоже он посадил. А после революции дом отдали детской коммуне, а уже позже твой дед купил его как дачу, чтобы отдыхать и работать вдали от городского шума. Он был профессор, исследователь древней истории, много работал, писал, вот ему тишина и была нужна, а потом отцу вашему все перешло по наследству. А что ты про птицу говоришь? Где видел-то? – закончил свой рассказ Иваныч.

– В книге старинной, что привез отец, там есть рисунок такой берестяной птицы, и я помню, что уже когда-то держал такую в руках. Теплая, надо же, с мороза, а она теплая, как живая, – восхищенно заметил Арсений.

– В книге – может быть, а вот держали вы ее вряд ли, я ее только что принес, – занося елку на крыльцо, продолжал рассуждать дядька.

«Может, вспомнит, дай Бог, проснется в нем память рода, глядишь, и сдвинется что», – Иваныч с надеждой смотрел на разглядывающего птичку юношу.

– Смотри, кто к нам пожаловал, – весело воскликнул дядька, показывая на дорогу.

Арсений поднял голову и посмотрел на дорожку аллеи: Катерина бежала ему навстречу.

– Привет, – поздоровалась она и широко улыбнулась.

– Привет, – смутился Арсений и опустил глаза, его щеки вспыхнули румянцем.

– Здравствуйте, – поздоровалась Катя с Иванычем.

– Здравствуй, здравствуй, чего это ты нас забыла? – ответил ей дядька.

– Работы много, дежурила. А вы что, елку ставить собрались? А я как раз гирлянду принесла, мне больной подарил, вот она, – девушка достала из кармана яркую коробочку и протянула Арсению.

– У меня сегодня столько подарков! – весело сказал Арсений.

– Пойдемте в дом, дел у нас много, – Иваныч открыл дверь и втащил в холл зеленую красавицу.

Катерина закатила коляску с Арсением на крыльцо и открыла входную дверь.

– Я так ждал тебя, – тихо сказал юноша, нежно дотрагиваясь до ее руки.

– Времени было в обрез, бабушку в больницу положила, мальчишки, работа, как смогла, пришла, – быстро протараторила Катя, будто не замечая прикосновения юноши.

Арсений обрадовался приходу девушки, он не сводил с нее глаз, любуясь на ее румяное от мороза лицо.

– Тебе помочь? – потянула его за рукав Катя.

– Я сам, ты лучше Иванычу помоги, он там, в гостиной комнате, что справа, с двойными дверями, мы ее редко открываем, только на Новый год, когда елку ставим, – объяснил юноша.

Катя прошла вперед, Арсений последовал за ней. Девушка увидела просторную светлую комнату с двумя большими окнами, занавешенными дорогими жаккардовыми портьерами с ламбрекенами и золотыми кистями на подхватах. Возле стен стояли огромные диваны, обтянутые шелковой полосатой обивкой, круглый обеденный стол на массивной ноге, напоминающей голову буйвола, стоял в центре. Камин, портал которого был выложен розовым мрамором, дополнял картину великолепного интерьера этой необычной комнаты. В центре на дубовом паркете лежал старинный иранский ковер, цвет которого точно повторял оттенки обоев на стенах. Комната казалась излишне парадной и даже помпезной. Катерина глазела по сторонам, рассматривая картины и зеркала в золоченых рамах.

– Ух ты, как здорово, как в сказочном замке! А вы камин топите? – задыхаясь от восторга, спросила она.

– Топим в новогоднюю ночь, а так мы не бываем в этой комнате, она нам без надобности, раньше здесь хранились старинные книги, которые я читал, а потом перенес их в свою комнату, а эту закрыли, – объяснил Арсений.

– Она же такая красивая, – не успокаивалась девушка, поглаживая обивку диванов.

Тем временем Иваныч установил елку в станину и принес елочные игрушки. Катерина открыла серую, покрытую пылью, коробку и всплеснула руками.

– Вот это да, ведь им, наверное, лет сто? – удивилась она еще больше.

– Сто и есть, они еще до революции были сделаны, а вот, смотри – ватный зайчик от старых хозяев остался, а это стеклянная сосулька. 1913 год, видишь, вот на самом краешке. Старина… Да здесь всякие есть! Что стоишь, помогай наряжать елку, – скомандовал дядька, доставая и распутывая стеклянные бусы.

Арсений смотрел на Катю и не мог понять: а разве бывают другие новогодние игрушки? Иваныч каждый год дарил ему новую, они все были очень красивые: стеклянные шары, звезды, фигурки животных. Но ему нравились две: одна – это фигурка волка, сделанная из дерева и расписанная вручную, а другая – девушка, тоже деревянная, в старинном наряде, сшитом из цветных лоскутков. Сколько он себя помнил, эти игрушки каждый год висели на новогоднем деревце. Глядя на них, Арсений словно чувствовал тепло, исходящее от этих таких простых фигурок. Вот и сейчас он достал фигурку девушки и протянул Кате.

– Посмотри, какая она нежная и красивая, каким умелым должен быть мастер, чтобы сделать такое.

Катерина внимательно разглядывала деревянную куколку, потом повесила ее на самое видное место, пристально посмотрела на Арсения и неожиданно воскликнула.

– Арсений, ты посмотри, она так похожа на тебя лицом, глянь-ка!

Юноша повернул игрушку к себе и улыбнулся:

– Я очень ее люблю, эту деревянную красавицу, и она уже стала похожа на меня, – с улыбкой ответил он Кате.

– Поторопитесь, надо еще Катю накормить, – подгонял их дядька, он хотел было уйти.

– Давайте фонарики повесим, те, что я принесла. А где у вас розетка? – спросила девушка, обращаясь к дядьке.

– Розетка у нас здесь одна, и от елки она далековато, переноску бы надо, а у нас нет, – сетовал он, разглядывая коробочку с гирляндой.

– Я у Марка в комнате видела, я схожу? – заторопилась девушка.

– Ну, сбегай, – одобрил дядька и стал укреплять фонарики на елочных ветвях.

– Красиво будет с огоньками, – радовался Арсений.

Катя вскоре вернулась, Иваныч подключил гирлянду и пошел по своим делам, оставив молодых людей дальше наряжать елку. Почти закончив с украшениями, Катя достала из коробки старинную бархатную маску, сплошь расшитую черным кружевом и золочеными пайетками, с огромным страусовым пером, которое немного помялось от времени, но девушка умело расправила его. Резко сорвав со стола ажурную белую скатерть и смастерив из нее длинное платье, она начала медленно вальсировать по комнате, напевая красивую мелодию.

– Что это? – любуясь девушкой, восторженно спросил Арсений.

– Это вальс цветов Чайковского, – ответила девушка, не останавливаясь.

– Я никогда не слышал ничего подобного, – продолжал юноша.

– Я тебе скачаю, хочешь? Все, что я люблю слушать. У тебя же есть компьютер? Когда мама не пила, а отец еще был дома, меня водили в музыкальную школу, я классику просто обожаю, ну и современные мелодии тоже, рок, попсу немного, – запыхавшись и завалившись на диван, рассказывала Катя.

– Отец говорит, что музыка – это бесполезная трата времени, но я хочу, очень хочу послушать, и компьютер у меня есть, – ответил Арсений.

– А чего ты через интернет не скачаешь, удобно же, – продолжала разговор девушка.

– А как это? – удивился юноша, ему очень хотелось, чтобы Катя с ним дольше поговорила.

– Ты прикидываешься или впрямь такой темный? – играя с маской и корча Арсению рожицы, спросила девушка.

– На самом деле, – засмущался он.

– Да, странно вы живете, ни телека, ни Интернета, на втором этаже двери бронированные… Вы что, там деньги храните? – рассмеялась Катерина.

– Не знаю, я никогда там не был, – ответил тихо Арсений.

– Слушай, я совсем забыла, у нас парня в центр привезли, он как ты, совсем не ходил, но стоять мог, так он вначале ползать научился, ну, как ребенок, а потом и пошел, ты подумай! А дверь эта ваша железная мне покоя не дает, страх как хочется глянуть, что там, – не унималась Катя.

– Ребята, вы скоро? – пробасил Иваныч из кухни.

– Идем, – ответил Арсений.

Молодые люди собрали остатки оберточной бумаги, мусор, Катя поставила под елку ватные фигурки Деда Мороза и Снегурочки, накинула на стол скатерть, и они направились к Иванычу.

– Можно, я возьму эту маску? – смущенно попросила девушка.

– Возьми, конечно, если нравится, я тебе ничего не подарил, пусть она будет моим скромным подарком, – протягивая старинную вещицу девушке, ответил Арсений.

До Нового года Катя больше не приходила. Праздничная ночь, как обычно, прошла спокойно, Иваныч приготовил Арсению небольшой подарок – новый свитер, они разожгли камин, приготовили жареного гуся. Дядька налил по фужеру шампанского, сказал задушевный тост, а потом они беседовали, как старые друзья. Иваныч рассказывал о своем детстве и юности, вспомнил девочку Сашу, свою первую любовь, потом пели песню, ту, что дядька выучил с маленьким Сеней – «На побывку едет молодой моряк».

Первая неделя нового года выдалась морозной, Арсений очень ждал прихода Кати, но почти не надеялся, уж слишком было холодно. В субботу Иваныч даже отменил поездку в город, боялся выстудить дом. К середине недели мороз спал, и за окном стало как-то торжественно, деревья, густо покрытые инеем, блестели на солнце, переливались сотней алмазных огоньков. Сугробы манили пушистыми белыми шапками, казалось, упадешь в такой и подпрыгнешь, кувыркаясь в воздухе. Иваныч засобирался в город, съестных припасов осталось мало, да и платежи поджимали. Дав указания юноше, Иваныч уехал. Арсений долго сидел у себя в комнате, перечитывая тексты и рассматривая рисунки в книге, затем направился на кухню, нужно было подбросить дрова в печь. Проезжая мимо раскрытых дверей гостиной, где по-прежнему светилась елка, он вспомнил, что ему говорила Катя о парне, который лежал у них в клинике: он начал сначала ползать, а затем пошел. Юноша встал с коляски, придерживаясь за стену, затем медленно, помогая себе руками, сел на пол и попробовал ползти. Ноги совсем не слушались, да еще высокий рост мешали ему скоординировать движения. Арсений прополз несколько шагов и увидел свое отражение в зеркале, что стояло на полу в холле, упал на живот и громко рассмеялся. Он был похож на длинного крокодила, что крадется в зарослях, едва передвигая ноги. Неожиданно входная дверь распахнулась, и в дом вошла Катерина. Увидев эту картину, она кинулась к юноше.

– Что случилось, ты упал? – испуганно закричала она.

– Нет, все в порядке, я ползать учусь, – стараясь сесть, ответил юноша.

– Как ты меня напугал, – присела рядом Катя. – Я тебе флешку принесла, накидала там всякого, посмотришь сам, и вот модем, я тебя научу Интернетом пользоваться, – роясь в кармане, сказала девушка.

– Спасибо, ты раздевайся, а я на кухню, дрова надо подбросить, – подвигая коляску, сказал Арсений.

Катя помогла ему сесть и отправилась в прихожую раздеваться, юноша сделал все дела на кухне и вернулся в гостиную. Катя стаяла у елки, разглядывая деревянную игрушку.

– А все-таки она очень на тебя похожа, – сказала Катя, нежно глядя на Арсения.

Юноша подъехал к ней вплотную и взял девушку за руку. Катя смотрела на него широко распахнутыми глазами, немного смущаясь, ее длинные ресницы почти касались бровей, и от этого ее карие глаза казались еще больше.

Арсений несмело потянул Катерину к себе, девушка тихонько присела ему на колени. Он вдруг крепко обнял ее, прижимая к себе, она не сопротивлялась, нежно поцеловав его в щеку. Сердце Арсения застучало часто-часто, ладони стали мокрыми и холодными от волнения – он никогда не чувствовал ничего подобного.

Арсений потянулся к ее нежным губам, хотел поцеловать девушку, но вдруг лицо его вспыхнуло огнем, он резко отвернулся в замешательстве, а Катя, почувствовав смущение юноши, вскочила и быстро убежала на кухню.

– Я чайник поставлю, – крикнула она, заглядывая в гостиную.

– Хорошо, – чуть слышно ответил Арсений.

Сейчас он не хотел видеть Катю, ему нужно было побыть одному, стыд и смущение сжигали его душу. И еще что-то, чего он не мог пока объяснить: желание сильное, страстное овладело им. Ему хотелось, чтобы девушка была рядом, чтобы он мог держать ее в своих объятиях, наслаждаться запахом ее волос, чувствовать тепло ее тела, ее руки на своих плечах… Близость девушки тревожила и волновала его. Очень тихо, так, чтобы Катя не услышала, он проехал в свою комнату и затворил за собой дверь, словно хотел спрятаться там.

– Арсений, ты где? – бродя по первому этажу, звала Катя.

Арсений молчал, он достал подарок Катерины – флешку и вставил в компьютер, на экране появилось изображение картин Эрмитажа, зазвучала классическая музыка в современной обработке, та, которую очень любила Катя. Он не мог оторвать глаз от монитора, восхищаясь написанными в разные эпохи полотнами, восторгался божественной музыкой. «Почему отец запрещал все это смотреть и слушать, разве может такая красота мешать жить и работать?» – закралась тревожная мысль, но он гнал ее от себя, стараясь не отвлекаться.

Девушка тихонько приоткрыла дверь, увидела восторженное настроение юноши и тихонько удалилась, чтобы не мешать ему. У нее давно было желание проверить, что же находится там, за железной закрытой дверью. Она поднялась на второй этаж, внимательно рассмотрела причудливый замок двери и, решив, что булавкой тут не обойтись, вернулась на кухню. Проверив все ящички старого буфета и не обнаружив ни одного ключа, она направилась в прихожую, где на стене висела резная деревянная ключница. Катерина перебрала все ключи, но ни один из них не подошел к железной двери, затем девушка решила посмотреть комнату Иваныча, может быть, там найдутся нужные. Катя подошла на цыпочках к двери комнаты дядьки, так, чтобы Арсений не слышал и не догадался о ее планах. Комната была заперта. «Странно, зачем-то комнату закрывает, видно, ценности какие-то хранит», – подумала она и, присев на корточки, исследовала внутренний замок, потом девушка достала из заднего кармана джинсов булавку. «Ну, этот мы в два счета», – умело орудуя булавкой, прошептала она сама себе. Замок с легкостью открылся, и Катя, тихонько прикрывая за собой дверь, шмыгнула внутрь. Секунду осмотревшись, быстро проверила ящики комода и, ничего не найдя, принялась открывать следующие, в одном из них и лежал большой железный ключ. «Вот он, и недалеко же вы его спрятали», – подумала девушка, скоро вышла из комнаты, закрыла за собой замок в двери и поспешила наверх.