Текст книги "Rewind without erase"

– Тише, Лин, тише, – Кира невесомо положила ладони на плечи мужу. Ей самой было тошно, как после одного давнего собеседования, когда эйчар напрямую сказал ей, что с такой «бескомпромиссной честностью», как у неё, карьеру не построишь. – Сейчас я переоденусь в свои юбки, а ты снимешь видео.

***

Алистер лежал без сил на кровати и апатично смотрел в потолок. Его подташнивало от слабости и изуверски копошащегося внутри чувства вины. Все силы ушли в тот колоссальный выброс злости, заставивший его пружиной вырваться из рук Лина после так некстати случившегося припадка и уничтожить все, что они сделали вдвоем за время сотрудничества. Все материальные проявления их работы. Теперь же злость покинула опустошенное и эмоционально, и физически тело, и настало время сожаления.

Как он мог себе позволить подобную вспышку, да еще и при друге? Верный способ смертельно оскорбить, разочаровать и уничтожить едва зародившееся доверие между ними одним махом. Проклятое стечение обстоятельств. Лин застал его врасплох за работой над новыми духами, а не над заготовкой для проекта, и теперь не было больше ничего – духи впитала тряпка, довольная оказанной ей честью, и ей же достались все наработки для базы данных запахов. «Я идиот. Для таких еще не придумали достойного определения. Он же не бросил меня на полу, он спрашивал, что со мной, искренне хотел помочь…» – Алистер набросился сам на себя с яростью коршуна. Ингредиенты достать несложно, щелчок пальцами – и боты отправятся по давно знакомым адресам со списками нужных компонентов. К чертям духи, к ним он вернется позже. Но на восстановление заготовок потребуется больше времени, которого у них нет… У него нет. Вряд ли Лин захочет дальше работать с таким взбалмошным партнером, от которого одни неприятности.

Проблеск надежды замаячил где-то в уголках памяти. Алистер вспомнил об одном экспериментальном проекте, незаслуженно забытом и не доведенном до конца. Когда-то он хотел значительно ускорить процесс созревания духов с помощью ультразвуковой платформы для смешивания, но так и не закончил ее. Эстетика длительного созревания всегда казалась ему частью волшебства, время было одним из обязательных компонентов чуда. Сейчас же он сам украл у себя время. Вот этими самыми руками-крюками пустил хороший вариант будущего под откос и раскрыл дверь пошире для торжественного проявления Хагаль во всей красе… К черту Хагаль. Чертежи платформы в верхнем сейфе, недоделанный пыльный прототип – на чердаке.

Руки с удовольствием принялись за работу, в мозгу выстроились варианты распайки схемы и оптимизации устройства. Нет ничего, что нельзя было бы переиграть. Отставив подальше угрызения совести и терзания, Алистер спешил совершить очередное чудо и старался не думать о том, что возможная неудача обойдется ему невыносимо дорого.

За тихой мелодией скрипки, которая сама собой полилась из динамиков во время сборки устройства, Алистер не сразу расслышал серебряный звон дверного колокольчика. Звон был настойчивым и требовательным. Ах да. Новая клиентка. Или клиент, как знать. Работай, некогда страдать.

Парфюмер кое-как привёл себя в порядок и явился пред очи незнакомой женщины. Беседа потекла привычным руслом: знакомство, его вопросы, её ответы, подбор подходящих вариантов… Алистер уже вызвал демонстрационного бота, как вдруг резкая боль в животе заставила его согнуться пополам. Пришлось сделать вид, что нужно взять одну их склянок с нижней полки и срочно отнести ее в лабораторию. Женщина проводила странного парфюмера недоуменным взглядом, но быстро забыла о нем – к ней уже спешила симпатичная девушка с красивым флаконом духов, предлагая их попробовать.

Ни разу с того момента, как осознал себя в транскоде, Алистер не чувствовал боли. И сейчас она терзала его, выворачивала внутренности наизнанку, словно отыгрываясь за всю предыдущую безбедную жизнь в статусе god mode. Аппендикс? Он справа… Мочевой пузырь? Он ниже… Кишечник? Черт побери, да как можно думать о кишечнике, когда пульсирующая боль буквально сбивает с ног, и непонятно, кого звать, куда бежать и как выйти из этого проклятого цикла…

Повинуясь минутному порыву, Алистер схватил рабочий планшет, вызвал диктофон и начал в полубреду озвучивать свои ощущения.

«третье февррраля, вечер… Я болен. Рези в области живота. Нет, не так – спазмы… Просто адова боль. Не было такого никогда. И я не могу ничего сделать, никакие… визуализации обезболивания, дыхательные упражнения и попытки контроля болевого центра не помогают… Последнее средство. Мерзко и страшно, но я читал, что так делают при болевом синдроме во время ауры. Черт, только бы не начался припадок… Только бы успеть раньше, не скатиться в беспомощность… Шило в ящике стола. Нельзя повредить крупный кровеносный сосуд, я сосредоточусь и ударю в бедро…»

Он не успел. Шило покатилось по полу, планшет отлетел в сторону. Припадок накрыл черной пеленой, на этот раз более глубокой и безнадежной, чем все предыдущие версии. И рядом с Алистером не было никого, кто поймал бы раненого кота в заботливые ладони.

***

Утром четвёртого февраля Кира, ёжась от холода, добежала до соседнего дома и битых десять минут ждала, пока квартира Рачковых соизволит очнуться от прошедшей накануне пьянки по поводу дня рождения Антона. В кухне словно случился Рагнарёк, стулья отчего-то оказались на диване, рулоны туалетной бумаги устилали коридор, словно из сортира сбежала воскресшая мумия, и даже пресловутый лифчик на люстре обнаружился в гостиной.

– Давай я тебе помогу, – хрипло предложила Анжела, привалившись к дверному косяку и пытаясь разлепить ресницы, изрядно покрытые синей тушью.

Впрочем, вся ей помощь свелась к хаотическому сбору пустых бутылок в один большой пакет. И на том спасибо, здраво рассудила Кира, пока её руки на автопилоте отмывали посуду и стирали со стен следы ночного разгула.

– Дети спят? – уточнила девушка у хозяйки.

– Ага, – отозвалась та, коротко хохотнув. – Прикинь, мне вчера Толик выдал, типа, мам, возьми Киру к нам сестрой. Слушай, а ты случайно не…

Нет, боги Сети, только не это…

– Пока не планирую, – отрезала Кира прежде, чем её лобные доли успели дать затрещину речевому центру.

– Э-э… Я о том, что ты вроде бы хотела отпроситься сегодня, – вскинула брови Анжела.

– О, да, точно, – покраснев, Кира отвернулась к раковине. – У мужа презентация вечером, и я…

– Во-о, – удовлетворённо поддакнула хозяйка. – Хорош уже руки гробить, пойдём, я тебе платье подберу.

Платьем дело не закончилось, и Кира нарвалась ещё и на импровизированный мастер-класс по укладке волос. Её невнятные протесты были пропущены вошедшей в раж Анжелой мимо ушей, а осадить её как следует девушка не решилась. Оставалось покорно закрывать глаза, чувствуя, как тяжелеют веки под слоями теней и подводки, а открывая, всё меньше и меньше узнавать себя в зеркале.

«Но внутри я – прежняя, – долбилась в груди растрёпанная птица. – Можно завязать мне глаза лентой, я буду слышать так же хорошо, как и видела».

Громкая зевота одного из близнецов. Тыц-тыц мелодии звонка где-то в спальне. Сонное вальяжное «Алё» господина Рачкова и тут же боевая готовность армейского «Слушаю вас. Да. Понял». Невнятная ругань, несколько секунд молчания – исходящий звонок, а потом сплошные шифровки и намёки, из которых следовало, что кого-то где-то стоит крепко надуть, а если понадобится, то и устранить.

– Ну всё, – словно почувствовав, что Кира ненароком прикоснулась к семейным скелетам со скрипочками, Анжела решительными движениями стряхнула со щёк девушки лишние румяна и подтолкнула её к выходу. – Завтра увидимся.

Последнее, что увидела Кира в узкую щель закрывающейся двери – сонный, растрёпанный Лёлик, пойманный матерью на полпути к заветной девочке-шаманке. А потом тяжёлая кожаная дверь отсекла от неё и недовольный взвизг мальчугана, и увещевания Анжелы, и рубленые фразы телефонных переговоров Антона Рачкова.

***

Расскажи историю о

том, что было, но быстро прошло.

Я хотел бы понять тебя,

Но ты не я66
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть].

Не слишком подходило для фоновой музыки во время сбора гостей презентации бета-версии программы «Olfans», но Лин запустил с имплантов аудиопоток «под настроение», а уж Сеть всегда славилась своим шестым чувством в метком выборе музыки.

Гости, как обычно, устроили внеплановый кофе-брейк, ибо айтишнику и рекламщику только дай повод лишний раз влить в себя черную ароматную отраву. Сам Лин, спрятавшийся за проектором, чтобы отыграть роль закадрового голоса на первом этапе презентации, не позволил себе даже капли воды. Его откровенно подташнивало от сорока с лишним часов бодрствования, проведенных в тщетных попытках восстановить хотя бы малую толику разбитого этой истеричкой сокровища. Даже имя «Алистер» на языке имело вкус проклятия. Как же ты облажался, парень.

Следом пошла другая песня: гитарный перебор, женский голос. Мда, одно другого хлеще…

Его глаза холодны, они глядят сквозь стекло.

И будто мера длины, по пальцам время стекло.

Слабеют все голоса, и в мышцах плещется боль,

Когда в ночных небесах летит Воздушный король77
  Канцлер Ги – Король воздуха


[Закрыть].

Пора было начинать презентацию.

Лин мысленным приказом вырубил линию аудиоцентра, включил микрофон и запустил первый слайд. Смешно и думать, чтобы выкрутиться из этого тупика своими силами, выдав толпе за экраном пару пробников из коллекции Киры. И пока шел беззвучный видеоряд, где на timelapse-съемке таяли ледники, всходило солнце над торосами, внезапно сменяясь раскадровкой поднимающегося в небо облака пепла от проснувшегося вулкана с непроизносимым названием в сорок букв, Лин до белых костяшек сжал кулаки. Вот теперь ты настоящий хакер, волчонок. Забудь, как вскрывал живот обертке правды, извлекая Истину на белый свет, перед детским лагерем таких же, как ты… Ущербных. Никто из вас таким себя не считал. Вы называли это «особенный», когда переставали реветь по ночам в подушку. А теперь ты должен запаковать истину обратно. Наложить швы, кровь подтереть и не забыть внутри какой-нибудь скальпель, не кинуть этим псам от медиатехнологий лишнего слова, которое они могут обратить против тебя.

– С тобой, Лин, – тихий шепот Киры, засланного в толпу казачка для отслеживания настроения на местах, пробился сквозь шум разгоняющихся движков в сердце.

Самая настоящая Истина и самая Нелепая Ложь – суть одно и то же. И это, черт побери, не ради твоего реноме, Алистер Кроу или как там тебя. С тобой я разберусь один на один. Просто деловое иногда важнее личного.

– Нам не коснуться звезд и не объять весь мир, – голос Лина прозвенел как токката замкнувшихся высоковольтных реле. – Все, что мы можем, – это придумать способ шагнуть за край. 5D-образы. Дополненная реальность. Транскод. Но сегодня то, что находится за гранью, обретет новое звучанье. Залогиньтесь, господа. Приятного полета.

И только Сеть упорно не хотела новизны. Ее словно заклинило на двух песнях, неслышимых для всех, кроме Лина. Тяжелый бит и гитарный перелив. Двойное соло на растрепанных нервах.

Сквозь туман врезается сон,

Я готов отключить телефон,

Так давно хотелось уйти,

Но я не ты88
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть].

Самодельная платформа действительно помогла быстро восстановить пять пробников по записям, которые парфюмер всегда скрупулезно вел во время работы. Но все же недостаточно быстро – к началу презентации Алистер не успел, в тот момент как раз прозвучал сигнал об окончании работы чудо-аппарата, вожделенные флаконы темного стекла были вытащены из железной утробы и ждали очереди на маркировку.

Где королевство его, не помнит даже он сам.

Он не от мира сего, он верит песням и снам.

Он рубит корни у скал, он пляшет в топях болот.

Он тот, кто жил и устал. Он убывающий год99
  Канцлер Ги– Король воздуха


[Закрыть].

Лин с хрустом вошел в си-сферу, продираясь через острые осколки финальной аутентификации. Рука начальника втянула его в виртуальный зал презентации, где уже расселись приглашенные, спустившие на тормозах проблему «как одеться на работу в транскод». Поэтому вместо типичных лоснящихся пиджаков и бесформенных

свитеров обнаружились мексиканские пончо и черные косухи. Впрочем, это был беглый взгляд, не цепляющийся за лица. Все неважно сейчас, кроме как тянуть время. Пусть оставшаяся в реальности Кира проследит лишь, чтобы презентация в транскоде не потеряла бойцов. Никто не должен знать о горечи полыни на языке, когда ест мятные конфеты.

Подожди меня.

Ночь придет, с ней и я.

Сердца стук затих,

Это сон для двоих1010
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть].

Опаздывать было позорно, нестерпимо, и вина жгла Алистера огненным кнутом. Как Лин выкручивался без него и без образцов ароматов целый час —загадка, но юноша не сомневался, что презентацию не отменили и она шла своим чередом. Пожалуй, это было единственное, в чем он был уверен. Все остальное – будущее проекта, перспектива помириться с Лином, получение оплаты за разработку, да, транскод всех раздери, свое собственное доброе имя – балансировало на краю пропасти. И это было заслуженной платой за неумение себя контролировать, за то, что допустил эту кошмарную ситуацию с припадком и потерял Лина. Алистера мало волновал общественный резонанс и отзывы медиасферы об его неудачном участии в проекте. Гораздо хуже было ощущать себя дважды предателем – выложил свой уродливый секрет вот так, не подготовив почву, не предупреждая… и сорвал самую важную, доказательную часть их общей работы. Ну и кто ты теперь, волшебник – криворучка?

Его проклятие – день, его спасение – ночь.

Дорожный плащ – его тень. Он до бесед не охоч.

В том уголке, где темней, в несоблюдении доль,

В нагроможденьи камней живет Воздушный король1111
  Канцлер Ги – Король воздуха


[Закрыть].

Даже став полупрозрачным на просвет – стоит поверить, и ты хрустальный, только отключите, пресвятой коннект, жесткий диск памяти, – Лин чувствовал проходящие через него взгляды. Начальник постарался на славу. Все эти люди ждали шоу, достойного открытия Олимпийских игр, а я им что?

Графики. Слайды матмоделей. Ха, волчонок, ты б еще от безысходности впихнул сюда фото твоего милого Алистера и входной двери в лавочку «Lair of Magus». Зачем ты его прикрываешь? Что за жертвенность, хакер? Ты этим никогда не страдал. Эта песня была про дядю Сашу, помнится, тот так и норовил прикрыть собой любого, кто ему дорог, не считаясь с обоснованностью такой цены.

Говори. Говори все эти слова. А в подкорку отправь запрос на четкое определение.

Кто. Для. Тебя. Алистер.

Именно здесь и сейчас.

Остановится время на миг.

Между нами всего один клик.

Так легко ненавидеть себя…1212
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть]

Алистер угрем проскользнул в виртуальный конференц-зал, отметив про себя, что не ошибся в Лине. На экран проецировались графики и формулы, голос невидимого друга рассказывал об образце под кодовым названием «Яблоневый сад», и голограмма тонкой темноволосой девушки исполняла танец с перламутровой шалью. Ткань струилась светящимся потоком между пальцев, превращалась то в плащ, то в фату невесты, то в катану. Воздух в зале был наполнен тонким, ласковым ароматом цветущих яблонь. Алистер залюбовался отточенными движениями и грацией танцовщицы и хотел бы смотреть на нее бесконечно, но надо было найти Лина и передать ему пробники.

Его походка быстра, его движенья просты.

Он укрощает ветра, он ловит их за хвосты.

Считает он в темноте осколки лунных монет,

И дарит их пустоте, последней тысяче лет1313
  Канцлер Ги– Король воздуха


[Закрыть].

Что-то шло не так. Лин чувствовал это интуитивно, на уровне того самого «нового звучания», обещанного собравшимся. Нет, никто не догадался, что танцующая Кира – всего лишь видеозапись, обмануть зрение и слух красивой картинкой и сладкими речами проще простого. Но «Яблоневый сад» не вязался с электрическим напряжением, с киловольтами, которые наэлектризовали воздух до такой степени, что колко было вдохнуть. Лин одним коротким абзацем прибил последний слайд, ловя волну озарения. Снова твои проделки, Алистер. Как ты там говорил – в каждом флаконе, очутившемся в реальном мире, есть часть твоей души? И что теперь мне думать? Ты становишься одним из Веберов, протягивающих свое высокое в реальность, только одно «но»: электричество безлико и мертво на эмоции, в отличии от твоих ведьминских котлов.

Растопи свой лед.

Новый день не придет.

Пусть горит огонь,

Протяни мне ладонь1414
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть].

Осторожно обойти зрителей, не потревожить… Пробраться за экран, из-за которого доносится голос… друга ли, или теперь уже злейшего врага после всего, что случилось? Алистер тихо щелкнул пальцами, создавая листок бумаги с надписью разборчивым почерком: «Лин. Прости меня. Я вел себя как последний мудак и все испортил. Внутри несколько образцов, которые мне удалось восстановить. Я могу выступить после тебя? Если нет, дай знать, я уйду – и переводи все стрелки на меня. Ты сделал все, что мог, а я тебя подставил».

Листок приклеился к крышке небольшой коробочки с пробниками, Алистер совершил последний рывок до цели и скользнул за экран. Лин ошарашенно поднял на него взгляд. Алистер молча поставил коробку перед ним и постучал длинным пальцем по записке.

В зале заиграл какой-то безликий, ненавязчивый электронный бит, но в ушах парфюмера эхом повторялся финальный куплет предыдущей песни:

Ты не умел одного – сражаться и проклинать.

И ты забудешь его, но он вернется опять.

Нальет столетний коньяк, разгонит в снах воронье,

Возьмет в уплату пустяк: лишь вырвет сердце твое1515
  Канцлер Ги– Король воздуха


[Закрыть].

Тишина. Такое же редкое явление в транскоде, как и пустота. «Свято место пусто не бывает», и здесь этот закон действует непреложно. Черный экран. Серый лед против зеленого мха. Секунды до взрыва.

Ситуация вышла из-под контроля. Упустив драгоценное время, Лин потерял контроль над аудиторией, и она взорвалась вопросами раньше, чем получила на это официальное разрешение докладчика. Лин вновь обрел цифровую плоть и кровь, раскрытой ладонью остановив собравшегося уходить Алистера. Я не простил. Но выкручиваться надо вместе.

Алистер остался один со своим ларцом за непрозрачной пеленой экрана. И то, что он услышал после двух минут проходных вопросов и обстоятельных ответов в духе «вы хотите об этом поговорить?», повергло его в такой приступ паники, что не произвела бы даже и разорвавшаяся рядом бомба.

– Давайте опробуем вашу прогу на добровольцах, – чей-то глуховатый голос с легкой насмешкой спровоцировал радостный и веселый гул знатных патрициев, приглашенных в Колизей на кровавое представление. – Готов отдаться науке за просто так.

Осторожно выглянув из-за экрана, Алистер увидел напряженную спину Лина и за ней вынырнувшего из толпы человека с копной разноцветных косичек на голове. Чуткий нюх парфюмера за эту версту почти что увидел резкую волну запаха мужского пота, источаемую добровольной жертвой науки. Да уж, что-что, а вот контролировать свой запах в транскоде на порядок труднее, чем внешность. И это еще повезет, если хотя бы духи сможешь подобрать себе по нутру. Но подстегнутое жутким недосыпом воображение Алистера уже увидело нечто большее, чем просто волну запаха. Это была битва. Унисекс озона Вебера против ядреного мужского этого, с дредами.

– Да, конечно. Мы для этого и собрались, – голос Лина был обреченно спокойным. Озоновый щит стремительно таял. – Но я хотел бы, чтобы собравшиеся сделали скидку на то, что у нас было мало времени для набора базы ароматов.

На бумажке под покаянной исповедью Алистера проступили летящие размашистые слова, полные едкой горечью до краев: «Какова вероятность попадания желания клиента в список из твоего ларца? По мне так отрицательная. Сколько их там и что вообще?»

– А что в базе у вас есть? Кроме яблонь в цвету, – вопрос из зала снова обогнал Алистера на полвдоха.

Собрав в горсть маленькие колбы с пробниками, зеленоглазый ветер вышел из-за экрана и стал рядом с Лином, едва коснувшись того плечом. Короткий электрический разряд змейкой скользнул по руке, прошивая запястье.

– Алистер Кроу, – представил коллегу Лин, мысленно моля богов Сети о пощаде. – Автор всех ароматов, которые…

– Духи – дело тонкое, – перебил парфюмер, делая шаг вперед и открывая Лину незащищенную спину. – Коллекция для этого проекта совсем небольшая…

Флаконы с ароматами в его руке были расставлены веером. Лин понял задумку в тот же миг, но едва сдержал тихий рык. Горе ты мое, Алистер, истинное мучение визуала!.. Сколько раз я тебе предлагал сделать этикетки-наклейки-картинки, а не пыточные подписи карандашиком на обрывках бумаги? Мне ж придется наугад сейчас выхватывать то, что выберут в толпе.

– …поэтому на ваш выбор пять ароматов. «Далекий космос». «Бостонское чаепитие». «Верхний мир». «Темный путь». «Пепел мечты».

– А давайте последний, – предложил подопытный, и зал несколькими замысловатыми пасами руками Лина в воздухе погрузился во тьму.

Птичьи холодные пальцы коснулись зажатых флаконов с запахами один другого круче, сколько помнил их Лин по своим альфа-тестам с бумажной полоски, но сейчас об этом можно было не думать. Это транскод как он есть. Не нужны ни надушенные палантины, ни ротанговые палочки, ни капли на запястья. Просто поставить открытый пузырек в паз белого ящика программы «Ольфанс» и через считанные секунды все присутствующие, а больше всего тот мужик с дредами, в реальном мире втянут носом воздух и…

Только бы не ошибиться.

– Кира, готовность, – прошептал Лин, выдергивая из руки Алистера пробник и жестом волшебника в призрачном свете вспыхнувших лент подсветки опустил стекляшку с темной жидкостью в паз.

Экран полыхнул огнем и резко ушел в серый градиент, отобразив иссушенную пепельную пустыню с абсурдным дождем из свинцово-стальных туч.

Пепел мечты. Обоняние Лина вдруг отчаянно засбоило, пытаясь собрать воедино разреженный воздух из разрозненных нот. Кардамоновое начало из несбывшихся надежд делало вдох надрывным и тягучим, полынь, пыль и ладан били навылет по страшным предположениям сухого остатка из оперы «а что, если бы я не сделал этого», а ветивер явственно отдавал все еще горячей землей, едва живой от бушующего пламени. Здесь Лин сдался. Ни один из известных ему компонентов духов земного мира не смог бы правдоподобно передать нутряной жар, скрытое горение самого воздуха. Разве что кто-нибудь сгонял бы с колбочкой на участок разливки в горячий цех ближайшего металлургического комбината да наполнил ее раскаленным дыханием кипящей стали.

– Они все как будто духов нюхнули! – выдала из реальности взволнованная Кира. – Только они какие-то… Вы их там что, в сортир окунули?

Но снова что-то шло не так. Лин услышал, как Алистер невнятно простонал сквозь зубы матерную тираду.

– Останавливай прогу!

Духи разваливались. Словно ты подошел к картине настолько близко, что цельное полотно распалось на отдельные мазки и черт теперь ногу сломит, разбираясь в этом паззле на тысячу оттенков отчаяния.

Снова вспыхнул свет, и зал загомонил. Затуманенный взгляд Лина дал двойную экспозицию: заинтересованные лица айтишников, которые вообще, наверно, ничего кроме кофе не чувствовали в жизни, и разочарованные рекламщики, быстренько отмежевавшиеся от всех и создавшие шушукающий клуб по интересам. Начальник Лина, стоящий в дальнем конце зала, одинаково тупой и в вопросах специфического кода ольфакторной проги, и в парфюмерии более сложной, чем смесь миндаля и ванили в дешевом «Амаретто», поступил в лучших традициях нижегородского мещанства: «Не читал, но осуждаю». Грозный взгляд мгновенно пришпилил Лина к экрану, как интересное, но совершенно бесполезное насекомое.

– Они разлогиниваются, – прошептала Кира в ухе. – Ли-и-ин… Ты там как? Кровь носом, чер-р-рт… Возвращайся, Лин, слышишь меня?

Иду, родная. Лин, борясь со страшной слабостью и полным безволием в груди, выдохнул и взглянул на парфюмера. Алистер слабо махнул рукой.

– Я не дал им отстояться. Не успел. Я виноват. Скажи это им там…

«Ну уж нет», – решил про себя Лин, создавая дверь на выход. Я позволю себе сейчас лишь каплю мести, Алистер Кроу. Остальное мы посчитаем потом.

Любая дверь и на выход. Только сейчас это будет дверь лавочки «Lair of Magus».

Если боль не молчит,

Если тело кричит,

Если в сердце огонь,

Я с тобой1616
  HARD BOX – Подожди меня


[Закрыть].

Хуже рекламщиков только айтишники. Этот вывод сделал Лин через пять минут после возвращения в реальность, когда кодеры сделали театральную паузу, дав парню возможность стереть кровь с лица и восстановить дыхание, а потом пошли на приступ. Особенно усердствовал этот, с дредами. То есть сейчас косички, конечно, не сияли всеми цветами радуги, да и не нужны они были. От мужика разило потом так, что как в песне: «Я узнаю тебя из тысячи1717
  Корни – Ты узнаешь её


[Закрыть]…»

Периферийным зрением Лин отметил тщетные попытки начальства удержать интерес пиар-менеджеров и медийных сотрудников в лоснящихся пиджаках, но те лишь качали головами и взмахивали руками. Начальник же, уподобившись хамелеону, багровел, синел и зеленел попеременно. «Уволит», – решил Лин. А перед ним стоял кодер с дредами, и можно было легко забыть про подставу на презентации и запах пота. В его глазах был неподдельный интерес Люцифера к вконец запутавшемуся нео-Мефистофелю.

– А этот алгоритм генерации импульса, – спросил кодер, ныряя на уровень операций, – как ты распараллелил процессы на несколько зон мозга разом?

Ответ мигнул в тумане слабого головокружения и растаял. Да к черту все!

– Давай свой адрес, – Лин жутковато усмехнулся, – скину черновики.

Когда нечего терять, можно познать дзен и делать то, что хочешь. Птица исходящего сообщения к пользователю lex_lizun улетела с увесистым пакетом исходного сырого кода альфа-версии программы «Ольфанс» с библиотеками и даже комментариями. «Ну уж скомпилируешь сам, не маленький», – подумал Лин и, отбившись от остальных любопытных, пересек зал.

Кира устало подпирала стенку, пытаясь незаметно стереть тонну невесть откуда для Лина взявшейся «штукатурки» на лице. Да, родная, так вот приду в один прекрасный день домой, а там на тебе татуировка во всю попу или что похуже.

– Так, значит, мы договорились?

Возле начальника стоял человек, которого Лин при всем желании не мог причислить ни к рекламщикам, ни к программистам. Другое слово крутилось на языке. Чиновник. Такая плавная округлость черт, такая правильность в опоре на грешную землю, такая «ниочемность» – никчемность.

– Заявление на стол сейчас или сначала два выговора с занесением? – спросил Лин громко.

Нарочито громко, раздери троян все соединения. Надоело бродить во тьме категорий «вежливый человек» и «не ударь, да не будешь битым». Будешь, милый мой, еще как будешь. Всегда найдутся желающие помять хилую птицу да крылья подрезать псевдо-заботой о чистоте оперения.

– Работаем, Вебер, работаем! – с подъемом сообщил начальник, только глаза подкачали. Темное там было что-то. Словно сам не рад, что согласился на что-то за спиной Лина.

Чиновник растаял без следа. Отчалил и начальник. Рассосались программисты, дружной толпой листавшие теперь исходники, ибо мужик с дредами, кажется, сработал как широковещательный канал передачи ценной информации. В зале презентации остались двое.

– Пойдем домой, – тихий шепот жены окутал плюшевым пледом. – Что бы ни случилось, я рядом, Лин.

Они ушли. И только аромат цветущего яблоневого сада провожал их в потухших окнах.