Текст книги "Лисий капкан"

Глава 13

– Ну давай же, терминатор, расслабься, тебе понравится!

– Пожалуйста, отпустите меня, умоляю вас, отпустите.

– Поздно, куколка, – пропыхтел он прямо мне в лицо и поцеловал в губы. – Сорока берет то, что блестит, а Сокол всегда берет то, что ему нравится! – И он рывком задрал юбку.

– Я дам вам всем денег, хотите? Я дам, честно!

– Всем? Дашь нам всем? Ха-ха, парни, смотрите, даже уговаривать не пришлось – она даст нам всем!

– Нет, нет, умоляю, не надо! Отпустите меня! Отпустите! Отпустите!

Я открыла глаза, договаривая последнее слово.

Мой лоб покрылся холодным потом, простыня подо мной была настолько сырая, словно на нее вылили ведро воды. Дрожащими руками я вцепилась в одеяло.

– Это сон… сон… – шептала я. – Снова этот кошмар…

Коридор, кухня, выключатель, кружка, графин с водой, ванная, холодный душ, мыло, губка и желание снять с себя кожу, к которой он прикасался. Точно так же, как и в тот страшный день.

Раньше после таких кошмаров я рыдала в ванной. Но с каждым погружением в тот вечер на озере я становилась сильнее, одержимее, опаснее. Душевнобольным достаточно дождаться наступления весны и осени для изменения психических процессов в организме, ну а мне – уснуть и посмотреть фильм, в котором в главных ролях я и Сокол. Фильм, в котором я наизусть вызубрила каждое его слово, каждое его резкое движение и каждый мой крик о помощи.

3:15. Нужно бы еще поспать. Будильник зазвонит только в шесть. Но этой ночью я больше не сомкнула глаз. Около пяти утра начался дождь, добавив ложку дегтя в бочку моего дрянного настроения. За завтраком и кусок в горло не лез. И было дикое желание убить Сокола прямо сейчас. Но потом я сяду в тюрьму… и еще раз испорчу себе жизнь из-за этого ублюдка. Откинусь с зоны с бритой головой и гнилыми зубами (почему-то я себя именно такой представляла) и пойду работать на табачную фабрику. Туда-то уголовницу точно возьмут. И буду счастлива, наверное, по уши. Отомстила же, верно? На свадьбах буду тосты задвигать: «Фарта, удачи, воровского азарта, а также любви и ложилась чтоб карта!» Да и в трудные минуты будет что сказать: «Тяжелый крест мне пал на долю, тюрьма всё счастье отняла…»

Но я же не настолько глупа, чтобы позволить этой мрази еще раз сломать мне жизнь. Моя месть будет красивой, как ювелирная работа. Аккуратной, как операция на сердце. И жестокой, как ядерное оружие.

А пока он даже не подозревает, что я рядом – его терминатор, его железная леди. Наши машины стоят бок о бок, наши дома, кабинеты в универе – тоже. Он думает, что избежал наказания. И скорее всего, даже не догадывается, что в жизни существует три суда: верховный, где насильнику дадут срок, он его отмотает и выйдет; божий, о нем никто ничего не знает, но я верю, что он существует там, в том мире; и самосуд – пожалуй, страшнее его нет. Когда жертва становится единственным присяжным на этом суде, и, конечно же, выносит смертный приговор.

* * *

Утром я пила кофе на балконе, и мне показалось, что на улице довольно прохладно, поэтому из дома вышла тепло одетой: темные узкие джинсы, синяя водолазка с высоким воротом, осенние замшевые ботинки и пиджак.

Я шла на стоянку, где оставила машину, замороченная своими мыслями. Смотрела на лужи, зевала без конца – вот и сон ко мне неожиданно нагрянул. А где ж он был в три утра, в четыре, в пять? Подняла глаза, и у меня перехватило дыхание. Сокол подходил к своей машине. Синяя куртка нараспашку, под ней виднелась футболка с надписью Adidas, а на голове черная кепка той же фирмы. Он открыл водительскую дверь, кинул на сиденье пакет. Из машины торчала только его задница. Затем машина взревела на весь тихий двор. Сокол вынырнул оттуда, подкуривая сигарету. Я уже была почти у своей машины. Он выпустил дым, глядя на серое небо, опустил голову, и наши взгляды встретились. Пятисекундная пауза. Я заметила удивление в его глазах, затем он словно опомнился и сделал затяжку. На его щеке красовался синяк и еще один чуть ниже подбородка, нижняя губа разбита и немного распухла.

– П-привет… – поздоровалась я, сделав вид, что удивлена.

– Привет, – криво улыбнулся он, застегивая темно-синюю спортивную ветровку. – А ты здесь…

– Живу! – подсказала я.

– И я…

– Значит, мы соседи? – притворялась лучше некуда.

– Я здесь всю жизнь живу, но тебя раньше не видел.

– Я из Грязовца приехала. Учиться.

– Тогда ясно… Квартиру тут снимаешь?

– Нет. Родственницы квартира, – выдумывала я.

Сокол кинул на землю окурок, отодвинул на затылок кепку и нахмурил брови, взглянув на переднее колесо моей машины.

– Обалдеть… Кому ж ты так насолила? – одернув джинсы, Сокол присел на корточки. Я, делая удивленное лицо, нагнулась.

– О боже… Я же не могла так проколоть?

– Нет, что ты, это резины. Ножом, похоже.

– В этом районе живут такие отморозки?

– Отморозки живут в каждом районе, но с моей машиной никогда такого не делали, – усмехнулся он.

– Интересно, кому так помешала моя малышка?..

– Запаска есть?

– Есть.

– Домкрат есть?

– Тоже есть.

– Ну, значит, починишь! – Он подмигнул и сел за руль.

«Вот урод!» – мысленно выругалась я, но не растерялась. Ведь Макс однажды заставил меня поменять колесо на машине, если вдруг случится, что проколю, а помочь будет некому. Вот, собственно, этот момент и настал.

Засучив рукава, открыла багажник и достала домкрат. Положила его на землю и принялась доставать тяжеленное колесо.

– Эй, эй, стой! – Сокол выскочил из машины и, подбежав к моему багажнику, толкнул колесо обратно. – Я же пошутил!

– Серьезно? – Я уткнула руки в бока. – Знаешь, для меня раз плюнуть прикрутить запаску! А вот тебя я уже успела посчитать слабаком, который способен бросить девушку в трудной ситуации.

Я подняла домкрат, кинула его в багажник, отряхнула руки, достала мобильник.

– Скажи любой номер такси!

– Ты в универ?

– Куда ж еще?

– Тогда поехали на моей.

– Боюсь, что не доберусь до универа – лопну от смеха прямо в твоей машине! Ты же шутник!

– Да ладно тебе, – улыбнулся Сокол. – Вечером прикручу твое колесо. Если, конечно, разрешишь, – виновато посмотрел он. – Кстати, до звонка осталось семь минут. Прыгай в машину. – И, не дождавшись моего согласия, сел за руль своего «опеля» и открыл мне пассажирскую дверь.

Именно этого я добивалась вчера, когда под покровом ночи, облачившись в темную одежду, усердно прорезала шину на своей малышке.

– И как тебе тут? Нравится?

– Да, – пожала плечами я. – Хороший город, хорошие люди, что еще нужно студенту первокурснику?

– Согласен, народ у нас клевый, гостеприимный.

Я чуть не поперхнулась. Гостеприимный? Ты серьезно? А не ты ли меня встретил с хлебом да солью три года назад?

– Вчера был веселый вечер? – я взглянула на синяк на его правой щеке.

– Да так, ерунда.

Выспрашивать не стала, и почти до самого универа мы ехали молча. Сокол остановился на светофоре и взял с панели свой мобильник.

– Диктуй свой номер.

Я чуть не поперхнулась от такой наглости.

– Уже! – усмехнулась, давая понять, что не раздаю свой телефон первым встречным.

– То есть колесо сама прикрутишь?

И я, чуть не краснея от стыда, продиктовала свой номер.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Эля.

– Значит, «Эля соседка», – записал он в телефон. – Меня Егор. Будем знакомы.

«Давно уже знакомы, Егор…»

В моей сумке зазвонил телефон. Пока я его доставала, Сокол убавил музыку. Звонил брат.

– Макс, привет!

– Привет-привет! Ну, как там твое ничего?

– Всё отлично. Еду на учебу.

– А я на соревнования в Ростов.

– Разве у тебя не в следующем месяце соревнования?

– Это в Краснодаре в следующем месяце.

– Ясно. Значит, перепутала.

– Мама сказала, что ты приедешь домой на выходные?

– Да, приеду, очень соскучилась! – Я заметила, как Сокол в этот момент посмотрел на меня.

– Мы тоже! Ждем с нетерпением.

– Тогда до выходных!

– Всё, обнимаю!

– И я тебя!

Сокол свернул к универу и припарковал тачку.

– Спасибо, что подбросил, – улыбнулась я, вышла из машины и поймала на себе несколько хитрых взглядов парней, которые окружили машину Сокола.

– А ты че это не с Черняевой? – спросил кто-то из них.

– А ты че это такой любопытный? – ответил Сокол.

– О, братан, поздравляю, такую кралю отхватил!

– Да заканчивайте, парни, девчонка из соседнего дома. Ей кто-то колесо порезал.

– Так может, это ты? Чтоб, так сказать, подбросить? – посмеялись парни.

После первой пары мы с Ритой пошли в столовку. У меня наконец проснулся аппетит. Я взяла чай и булочку с маком. Рита газировку и сосиску в тесте. Сели за свободный столик.

– Смотри, вчера Алёнка такой классный маникюр мне сделала! – Рита протянула руку с нежно-голубыми ногтями. На безымянных пальчиках были нарисованы птички. – Прикольно, да?

– Супер! – жуя булку, сказала я. – Как она?

– Нормально, – пожала плечами Рита.

– Из-за измены брата сильно переживает?

– Да ну, какая там измена. Разобрались уже.

И кусок булки застрял в моем горле. Как разобрались? Неужели мой план отомстить Цыпе провалился?

– Короче, Саня ей не изменял. Этот болван дал ключи от дачи Каштану, чтобы тот с девицей на ночь завис там. Девица и оставила бельишко свое. Уж как она умудрилась без трусов уйти, не знаю. Но Саня притащил Каштана и ту девицу к Алёнке в салон. Девчонка извинялась перед Алёнкой, Каштан тоже. В общем, вроде они ей доказали, что мой брательник не виноват.

– А серьги? – вырвалось у меня.

– Ну, и они, соответственно, вернулись к хозяйке.

К хозяйке значит…

Лихо он выкрутился. Каштана подговорил. Нашли обладательницу моих трусов! Я расстроилась. Мало того, что Цыпа вышел сухим из воды, так еще и своих любимых сережек лишилась!

– А Каштан – это кто? – ради приличия поинтересовалась я.

– Это Богдан Каштанов. Друг моего брата. Он в машинке учится.

– Где?

– В машиностроительном технаре.

– Ясно.

– Они раньше крепко дружили, когда подростками были.

– Эй, Оксанка, ты чего? – вдруг крикнула Рита, и в следующую секунду по моим волосам и лицу потек холодный компот. А на макушку посыпались, видимо, яблоки из этого компота, падая на стол и пол.

– Слушай сюда, ведьма рыжеволосая! – На мои плечи легли ее ладони и вжали в стул. – Если еще раз увижу тебя рядом с Соколом, то сожгу на костре, усекла?

Она смахнула со стола мой стакан с чаем, и он полетел прямо на Риту. Рита соскочила и стала кричать на всю столовую, какая Черняева идиотка, а я соскребала с головы курагу и яблоки. Подруги Черняевой смеялись во весь голос, одна из них щелкнула меня на камеру мобильника.

– А ты, Ритка, лучше держись подальше от этой курицы, тогда тебе перепадать не будет! – Белобрысая мегера развернулась на каблуках и вместе со своей свитой вышла из столовой, смеясь и обсуждая, как меня уделала.

Во время второй пары я в туалете смывала с волос компот, Рита – сладкий чай с брюк.

– Нет, ну и зараза эта Черняева! – ворчала Ритка. – Ну скажи, как я пойду на пару? – Она выставила вперед ногу, мокрое пятно на джинсах было вверху и немного заходило на вторую штанину.

– Чувство, что ты до туалета не успела добежать.

– Во-во! Третий день в универе, а уже рискую получить прозвище «мокрые штаны»!

– «Мисс недержание» звучит лучше! – посмеялась я, расправляя волосы под сушилкой для рук.

Ритка ворчала, растирая водой джинсы, а я нисколько не переживала по поводу случившегося. Черняеву задело? Это ж хорошо! Значит, я на шаг приблизилась к своей цели и готова соперничать, несмотря на то, что она училась на четвертом курсе и являлась авторитетом в большой компании старшекурсниц. Но кучка нафуфыренных девок – никто по сравнению с моими друзьями. И пусть они не так прекрасны и не носят каблуки, но зато способны насадить на вилы и выпустить кишки. А это куда страшнее, чем вылитый на голову компот.

– Но ты тоже самоубийца! – фыркнула Ритка. – Додумалась сесть в машину к Соколу! Черняева теперь будет тебя травить! Ты еще и в одном доме живешь с ним?

– В соседних. Его дом стоит буквой «г», двор у нас общий.

– Ой, тогда точно травлю устроит, – вздохнула Ритка. – Она в Сокола клещами вцепилась. – Хотя… – задумалась она, – может, и не будет. Если вспомнить, как год назад он ее бросил из-за подобного случая.

– А что было год назад?

– Алёнка рассказывала, что девчонка со второго курса глаз на Сокола положила. То учебники перед ним уронит, то столкнется как бы случайно, а потом на свой день рождения пригласила. Сокол, конечно, не пошел, но Черняева о приглашении узнала. И давай травить ее. И компоты на голову выливала, и в углу зажимала, и капюшон куртки краской облила. Девчонка издевок не выдержала и ушла из универа. А Сокол, когда узнал всё это, расстался с Черняевой. Он терпеть не может, когда стаей на одного нападают. Вот погоди, ему расскажут, что сегодня в столовке произошло, и ей точно влетит от Сокола. Она уже клялась, что никого травить не будет.

– Сокол узнает из соцсетей. Наверняка фото с хештегом вроде «абрикосовая голова» или «посвящение в первокурсницы» разлетелось по интернету. А на нем я, обтекаю компотом и соскребаю курагу с волос.

– Не, в интернет не выложат. Она знает, что Сокол разозлится. В своей беседке поржут, и всё. Так что не быть тебе «мисс сухофрукт» или как тебя там.

Ритка решила поехать домой, испугавшись получить прозвище. Я, как косвенный виновник, решила прогулять пары с ней. Мы вызвали такси и поехали в сторону дома.

– Слушай, а поехали ко мне? Предки еще не приехали, брат в универе, посмотрим ужастик, – предложила Рита.

– Отличная идея! – обрадовалась я.

– Давай только в магазин заскочим, хавчика зацепим.

– Давай!

Мы вылезли из такси и побежали под моросящим дождем в супермаркет. Ритка взяла салат, я питьевой йогурт. Сегодня среда, а значит, не стоит есть ничего тяжелого: вечером нужно на тренировку – обниматься с железом.

Мы стояли на кассе. Рита впереди. Ей кто-то позвонил, она прикрыла ладонью телефон, одними губами прошептала «это мама», кинула мне деньги за свой салат и побежала на улицу.

– Мира? – за спиной раздался женский голос.

И меня словно облили крутым кипятком.

Я медленно обернулась и увидела удивленное лицо Юльки, бабушкиной соседки, с которой мы вместе росли.

– Мирка, это ж ты ведь? – неуверенно переспросила она. Я лишь смогла выдавить кривую улыбку. Не знала, что и делать: мотать головой и говорить, что она обозналась, или сказать, что это я.

– Привет, Юль, – улыбнулась я. А внутри всё рухнуло: как она смогла узнать меня, черт возьми?

– Вот это да! Какая ты фифа стала! – завистливо протянула Юля.

В этот момент подошла моя очередь. Я быстро складывала в пакет продукты, делая вид, что тороплюсь.

– Хвост длиннющий отрастила! И покрасилась так классно. Такая яркая стала! И нет этих ужасных очков.

– Угу, – кивнула я, забирая сдачу.

– Ой, Мирка, если б не твой шрам, ни за что бы не узнала!

И тут меня отпустило: она узнала меня только по шраму-звездочке. Я расслабилась, исчезли мысли, что плохо замаскировалась, и меня узнают все – и Сокол тоже. Я дождалась, когда Юля отойдет от кассы, чтобы ради приличия спросить, как ее дела.

– Ну а ты как живешь? Всё здесь же?

– Нет, я с парнем живу, – гордо заявила Юлька. – Учусь в колледже. Мой работает охранником в ночном клубе. Вот приехала в гости к родителям, и такая приятная встреча, – замурлыкала Юлька и еще раз оглядела меня с головы до ног. – А ты-то, кстати, чего тут?

– А я это… я…

– К квартиросъемщикам приехала?

– Ага.

– Они у вас нормальные, кстати. Мама говорит, не шумные хоть.

– Знаю.

– Как там мой король поживает? – засмеялась Юлька.

– Король твой скоро женится.

– Эх, упустила парня… А я вас часто вспоминаю, моих друзей Ярославских. И то, как по стройкам лазили, и то, как играли, когда были мелкими. ВКонтакте Макса нашла, а тебя не нашла…

– Меня там нет, – соврала я.

– Как Аркадьевну жаль… – И Юлька перешла к теме, от которой всё внутри сжалось. – Всегда, когда прохожу мимо ее квартиры, вспоминаю, как оттуда пахло пирожками. Какая добрая она была. Как шить любила…

– Да… – Вот и всё, что я смогла выдавить.

– Помню, как она переживала последние годы, что ты перестала к ней ездить. Сердце у нее болело. А помочь было некому совсем. Мама моя ей пару раз скорую вызывала. И каждый день приходила к ней измерять давление. А бывало, Аркадьевна напечет пирогов, придет нас угощать и чуть ли не плачет, что внуки о ней совсем забыли… – Каждое Юлино слово закручивалось в мое сердце как спираль. – И умерла бедняжка в одиночестве, никому ненужная… – вздохнула Юля и на этот раз брезгливо посмотрела на меня.

Мне стало так больно за бабушку… Юля встряхнула мои мозги. Пошевелила каждую извилину. Задела каждый нерв. Сжала в кулак мое сердце. Я молча смотрела на нее стеклянными глазами, не зная, что ответить. Да, это всё выглядело так, словно, пока была маленькой девочкой, с радостью ездила к бабушке. А сейчас выросла и ударилась в тряпки, в моду, и бабушка стала не нужна. Но это же не так. Совсем не так! Но я не могла никому объяснить, что эти три года, когда бабушка медленно умирала, я ненавидела этот город. Не могла сюда вернуться. Здесь меня сломали. Тогда я не думала ни о ком. Пыталась спасти себя…

Я молча развернулась и пошла на улицу, даже не сказав Юле «пока». На крыльце стояла Рита и по телефону прощалась с мамой.

– Ой, капец, я чуть не спалилась! – хихикнула Рита. – Если мама узнает, что прогуливаю, мне кранты!

– Кино отменяется, – подала ей салат. – Извини…

Я пошла в сторону дома, глотая слезы и мечтая поскорее закрыться в квартире, чтобы как следует разрыдаться. Меня душили Юлькины слова. Я представила, как одиноко было бабушке. Как она ждала меня на каникулы. Как пекла свои пирожки. Она всегда пекла пирожки к моему приезду…

Дорога из супермаркета была как раз мимо бабушкиного дома. И проходя мимо ее подъезда, я не сдержалась и расплакалась. Прошла два дома и оказалась у пятиэтажки Сокола. Остановилась. Вытерла слезы. Взглянула на его подъезд. И тихо прошипела:

– Я уничтожу тебя! За себя. За нее. Уничтожу!

Глава 14

Вечером я не спеша шла с тренировки. Накинула капюшон на голову, слушала музыку в наушниках, ловила лицом капли дождя. На плече болталась спортивная сумка, белые кроссовки утопали в лужах, тренировочные спортивки вмиг стали мокрыми и неприятно прилипли к ногам. Но мне было хорошо. Я любила дождь. Размышлять под дождь. Гулять под дождем. Неожиданно музыка сменилась рингтоном звонка. Я достала телефон из кармана. На дисплее был незнакомый номер.

– Алло?

– Эля?

– Да.

– Это Егор.

И в горле пересохло от волнения. Пока я вспоминала, как складывать буквы в слова, он продолжил разговор:

– Ты свободна сейчас?

– Да.

– Может, выйдешь во двор? Колесо поменяю.

– Сейчас буду!

И я почти бегом побежала в свой двор.

На улице было темно. В наших дворах фонари горели через подъезд, поэтому в сумерках я не сразу заметила Сокола, точнее заметила его только по угольку сигареты. Он стоял у моей машины и был одет во всё темное. Толстовка с капюшоном на голове, спортивные штаны. Сокол смотрел на мой подъезд, а я подходила с другой стороны.

– Привет еще раз, – поздоровалась я.

– Привет-привет. – Он кинул под ноги окурок. – Открывай багажник.

Я прошла к машине, открыла багажник. Он достал колесо, подкатил его к машине, затем полез в свою машину, которая, кстати, была снова припаркована рядом с моей, и достал инструменты.

Сокол молча заменил колесо. Встал напротив и, доставая из пачки сигарету, сказал:

– Всё. Можно садиться и ехать!

– Спасибо. Выручил. Я в долгу! – «Ну давай же, скажи, что с меня кофе, например».

– Да ладно, – ответил он и сделал затяжку.

«Вот черт!»

Если честно, я вообще не понимала, как разговорить этого парня. Начать о погоде, о ямах во дворе, об универе? Или о чем-то еще, что нас объединяет? Сам он молчал и курил, о чем-то задумавшись. А я стояла и как дура пялилась на новое колесо. Жаль, что в моей голове не поселилась еще и сердцеедка, обольстительница, которая могла бы мастерски стрелять глазками и умело заигрывать с парнями. Вот была бы компания моим чертяткам. Пришлось действовать как умею.

– Слушай, в этом городе пять кинотеатров, не подскажешь, в какой лучше сходить? – Сокол медленно вздохнул, задумался.

– Мне нравится кинотеатр в заречье. В торговом центре. Сейчас покажу на карте. – Он достал мобильник, попросил Алису найти нужный адрес и встал вплотную ко мне. Наши лица освещал экран его мобильника, на котором был выстроен маршрут до кинотеатра, он вел пальцем по экрану, объясняя мне, как добраться. Мой взгляд не был обращен к экрану, я смотрела на его лицо, на губы, которые целовали меня против моей воли, и в тот вечер от них пахло алкоголем и травкой. Он впервые был так близко. Настолько, что мои чертята поперхнулись от горьковатого запаха его одеколона.

Неожиданно телефон завибрировал, и во весь экран высветилась накрашенная мордашка Черняевой.

– Извини. – Сокол отошел на пару шагов и прислонил телефон к уху. – Что-то срочное? – спросил он. Я слышала, как она начала быстро что-то тараторить. – Ты дала слово, что больше никогда так не сделаешь. Ты сегодня его нарушила! – Мне кажется, он узнал про случай в столовой. – Нет, не надо приезжать. Завтра поговорим. Извини, я занят.

Он убрал телефон и вернулся ко мне.

– Кстати, хочу извиниться за свою подругу. Я в курсе, что она сделала сегодня в столовой. Я поговорил с ней. Больше такого не повторится.

– Да уж, не очень приятно выскребать сухофрукты из волос, – улыбнулась я. – Но я виновата сама. Нужно было поехать на автобусе. Тогда ни у меня, ни у тебя не было бы проблем.

– Ладно, на чем мы остановились?

– На кинотеатре.

– А, да… Так ты поняла, где он расположен?

– Я найду.

– Тогда пока?

– Пока.

* * *

Утром, выйдя из подъезда, я обнаружила, что машины Сокола уже не было. Неужели ему так не терпелось в универ, что он выехал за час до пары? Кстати, по четвергам у Сокола первой парой стояла физкультура, у меня тоже. Я решила сразу ехать в трениках, чтобы не переодеваться и заплела волосы в хвост, чтобы не мешались. А джинсы и тонкий голубой джемпер взяла с собой. Я еще не знала, сколько там спортивных залов, и для меня оставалось загадкой, как и где будет проходить физкультура. По пути забрала Риту. Она сразу накинулась с расспросами – что вчера произошло, почему я резко передумала идти смотреть фильм. Я соврала, что неожиданно решила нагрянуть мама, пришлось мчаться домой и заниматься уборкой, чтобы она не видела, какой беспорядок я учинила в квартире ее родственницы. Всё выглядело очень даже правдоподобно.

– Вчера я рассказала брательнику, что сделала Черняева в столовке. И настоятельно попросила донести эту информацию до Сокола, чтоб тот знал, что его ревнивая гиена взялась за старое! – глядя в маленькое зеркальце и подкрашивая губы в матово-красный, сердито сказала Ритка.

– Он бы и так узнал. Вчера половина универа видела, как на мою голову вылили компот.

– Думаю, она тебя больше не тронет. Сокол ей важнее, – захлопнув зеркальце, улыбнулась Ритка яркими губами.

Мы припарковались и вышли из машины. На крыльце стояла наша группа. Все девчонки и парни были уже переодеты в спортивнее костюмы.

– Блин, опаздываем! – Рита бросилась к крыльцу.

– Еще пять минут, – вдогонку крикнула я.

– Мне же переодеться нужно, – крикнула Рита и забежала в здание.

А я, поняв, что физкультура будет на улице, развернулась и пошла обратно к машине, чтобы оставить в ней сумку.

Рита выбежала из универа, застегивая синюю олимпийку. Следом вышел преподаватель. Такой высокий худощавый дядечка с густыми усами и густой шевелюрой.

– Идем за мной! – сказал он и быстрым шагом пошел к стадиону. Мы, как утята, которые шагают за мамой уткой, последовали за ним.

К восьми утра прорезалось солнышко и стало даже жарковато. Подходя к стадионуу, я сняла олимпийку от костюма и повязала ее на бедрах. Александр Сергеевич, так звали преподавателя, выстроил нас в ряд, проверил по списку, провел разминку и дал команду бежать пять кругов вокруг стадиона.

Я обожала спорт, любила бегать. В Ярославле часто наматывала круги в скверике неподалеку от дома. Поэтому радовалась пробежке с утра на свежем воздухе. Ритка на первом круге высунула язык на бок, а на втором прилично отстала от меня. А на третьем круге на стадион пришла еще одна группа студентов. Я уже догадывалась, с какой группой у нас сегодня совпадала физкультура, и среди старшекурсников выискивала глазами Сокола. Я увидела его в толпе, только когда пробегала мимо. Он смотрел на меня в упор. Еще бы, мое тело словно было обтянуто не спортивным костюмом, а водолазным: ткань белой спортивной майки была очень тонкой, облегающих черных треников – тоже. Но потом я заметила, что на меня не только Сокол таращится во все глаза, а еще несколько парней смотрят, улыбаются и перешептываются.

– Стой! – остановил меня тренер. – Фамилия?

– Коваленко, – запыхавшись, ответила я.

– Хорошо бегаешь, Коваленко! Запишу тебя на участие в «неделе здоровья»! – Он даже не спросил моего согласия. – Продолжаем, продолжаем! – закричал он. – Просыпаемся! Тот, кто плетется в конце, еще два круга побежит!

Я сняла с пояса олимпийку и надела ее, чтоб не пялились на мою грудь.

Пошла на четвертый круг. Позади раздался голос другого преподавателя:

– Пять кругов! – И меня быстро обогнали несколько старшекурсников. В их числе были и Сокол с Цыпой. Еще бы, они только что пришли, а я уже успела подустать. За моей спиной послышалось насвистывание.

– Эй, Лисичка-сестричка, как зовут? – Я, конечно, поняла, что это обращаются ко мне, но не обернулась.

– Что-то неразговорчивая, – посмеялся кто-то из парней, бегущих позади.

– Давай ускоряйся, Назаров, препод сегодня не в духе. Из-за тебя дополнительный круг мотать будем! – Один из парней обогнал меня.

– Да как тут ускориться, когда перед тобой такой вид. Не задница, а орех! – И я пожалела, что сняла с бедер олимпийку.

– Эй, куколка, знакомиться будем или как? – Меня затрясло от гнева. Я ненавидела подобные подкаты – этот идиотский самоуверенный тон. Ненавидела с того самого дня.

– Отвали! – грубо гаркнула я.

– Слышь, ты че такая дерзкая, а? – пропел парень и поравнялся со мной. – А меня Лёха зовут! – Он на бегу протянул руку. Я молча бежала вперед. Парня не устроил мой игнор, и тогда он переместился прямо напротив меня, побежал «задней походкой», не давая мне прохода.

– Тебе неясно? – недовольно спросила я.

– А я, может, познакомиться хочу, – подмигнул он смазливыми голубыми глазками.

– А если я не хочу?

– Тогда придется принудительно, – хитро улыбнулся парень, – уж слишком ты мне понравилась.

– А если у меня парень есть? А если он чемпион области по боксу? А если он тебе нос оторвет? А если…

– Ладно, ладно, боюсь, боюсь, – усмехнулся парень и выставил передо мной ладони. – Только не бейте, пожалуйста, – пропищал он.

– Эй, Назар, у тебя че, челюсть лишняя? – за спиной раздался знакомый голос. А через пару секунд с нами поравнялся Сокол.

– Да ладно тебе, Сокол. Смотри, какие телочки симпатичные тут бегают.

Парень подмигнул мне.

– Назар, ты беги давай, пока есть чем бегать, – очень настоятельно попросил Сокол.

Назар повернулся ко мне спиной и побежал вперед.

– Осенью у психов обострение, – подмигнул Сокол и побежал вслед за ним.

Черт возьми, бывает же такое: только что за меня заступился парень, которого планирую убить.

– Что сейчас было? – запыхавшись спросила Рита, поравнявшись со мной.

– Да один парень решил подкатить ко мне, а Сокол отшил его.

– О-о-о, мать, я тебе вот что скажу: Сокол ни-ког-да, слышишь, никогда ни за кого, кроме матери и Оксанки, впрягаться не будет. Я его как облупленного знаю! А тут… Тут даже больше чем интерес. Похоже, Сокол в тебя втюрился, причем сильно. Зуб даю! Могу у брательника спросить.

– Да ладно тебе, Ритка, ничего не втюрился. Просто мимо пробегал, когда мне дорогу преградили.

– Ты видела его лицо? Какой он злой был? Когда только начал с Оксанкой встречаться, у нас на даче вечеринка была, там к Черняевой тоже парень подкатывал. Вот точно такое же лицо было у Сокола, когда он ему по роже съездил. А через какое-то время ему вообще пофиг стало, кто там к Черняевой подкатывает, он даже не впрягался. Черняева сама жаловалась Алёне, что мечтает его на ревность вывести, чтобы стал таким, каким был, когда только начали встречаться. Драться за нее лез.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь. Черняева слишком эффектная, чтобы он вот так просто переключился с нее на меня.

– Ой, я тебя умоляю. Ты себя в зеркало видела вообще? Вполне себе здоровая конкурентка Оксане! – Потом Ритка задумалась. – Что очень-очень плохо… Она ж тебе жить спокойно не даст. Ладно, что-нибудь придумаем.

– Коваленко и ты… вторая! – крикнул преподаватель. – Разговоры закончили!

– Вторая, – хихикнула Ритка.

– У тебя новая фамилия, – посмеялась я.

* * *

Остальные лекции читали в другом корпусе. Поэтому мне больше не удалось с ним увидеться. Вечером тоже не увидела его машину во дворе. Когда проснулась, сразу выглянула в окно – машины так и не было. Неужто помирились с Черняевой и он ночевал у нее?