Книга: Важенка. Портрет самозванки - Елена Посвятовская

Авторский язык - рубленные фразы, которые, как ни странно, воспринимаются не без удовольствия. И главное, у автора получилось создать такой образ героини, когда ее и жалеешь, и не понимаешь, и ненавидишь, и при этом хочешь, чтоб все у нее было хорошо. Автор, кстати, ей явно симпатизирует, несмотря на чудовищные поступки... А ещё есть авторские отсылы, что мне тоже понравилось: к Драйзеру, Чехову и Достоевскому. Есть о чем подумать, не смотря на кажущуюся прозрачность и ясность.

Книгу слушала в исполнении Виктории Райциз. При том, что не очень жалую женские голоса, это было абсолютное попадание. Прекрасное прочтение.

В принципе, я понимаю, что у нас сейчас в русской прозе этот стиль главенствующий и считается очень благородным - именно так и пишут настоящие мастера слова: с обилием подобных непрошенных подробностей плюс какие-то расплывчатые ощущения в мозгу не обремененных интеллектом и самосознанием героинь, которым вроде чего-то смутно хочется, а вот чего именно - непонятно. Мысли и желания эти совершенно какие-то обезличенные и касаются не конкретного персонажа, а погожего/пасмурного денька или, к примеру радостных ожиданий юности и еще чего-то столь же безыскусного. Текст изобилует имитациями изречений неумных, но зато очень по-житейски опытных людей — опять-таки, видимо в каких-то отечественных писательских кругах считается хорошим тоном погружаться на самое народное дно и исследовать незамысловатые мотивы глубинных масс.

Впрочем, стилистические ориентиры автора книги примерно понятны. Ведь рассуждая как-то раз о Чехове, героиня романа говорит: « Ты пойми, это же иллюзия простоты, а на самом-то деле… По абзацам – это немного не то, конечно. Распадается художественная целостность.» Вот примерно к этому, наверное, и стремится в своем писательстве и сама Посвятовская.

Текст насыщен описанием предметов из вещественного мира эпохи совка 1981-1983 годов. А также упомянуты такие эпохо-образующие элементы как вожделенный ассортимент магазинов "Березка", андроповские облавы, запрет на карате, труды доктора Спока о воспитании детей, популярность ленинградского рок-клуба и прочее.

Что касается сюжета, то буквально с порога обрушилось на меня бабье царство недалеких женщин типа «Людк, а Людк» — то есть та завистливо -дружеская атмосфера, когда каждая бабонька мечтает как можно лучше устроиться в жизни, а счастливым билетом, естественно, является найденный «перспективный» мужичонка. И настолько удушающей казалась вся эта безысходная быдлячья атмосфера, что интерес к чтению подогревало только обещанное в заглавии "самозванство"... Кстати, как оказалось, не стоит "вестись" на эту самую приписку "история самозванки" и воображать себе, что героиня будет себя за кого-то выдавать и как следствие, пользоваться какими-то бонусами - спешу вас огорчить, что ничего этого в книге нет.

В общем, теперь к сюжету. Что касается главной героини "Важенки" (Иры Важиной), то в компании более красивых подруг она порой ощущает себя не вполне комфортно: «Важенка не засмеялась, понимая, что этот краткий концерт – не для нее. Весь мир – не для нее.»

Но одновременно в ней присутствовали “актерство, ум и живость, что легко заменяет красоту»...

Об актерстве: читатель неизменно симпатизирует ГГ, хотя автор время от времени - буквально с первой страницы - повторяет устами всяких примитивных существ: да вы только посмотрите, насколько она двуличная! Она по- разному ведет себя с каждым нужным ей человеком, а с бесполезными ей людьми она не берет на себя труд притворяться и общаться вообще.

И еще есть у Важенки такая выигрышная черта: если она сталкивается с какой-то важной проблемой, то откуда ни возьмись активизируются в ней изобретательность, актерство и, самое главное, выдержка, позволяющая с достаточным самообладанием провернуть ту или иную комбинацию, и со временем ее мастерство в этом вопросе становится все более отточенным. А что делать? Как говорится, "хочешь жить -умей вертеться".

И вот эта девочка вступила во взрослую жизнь и теперь борется за свое женское счастье. Поначалу Важенка еще совсем юная и лишь старается понять, что ей сулит жизнь. Вот какой разговор происходит у нее в середине романа с умудренной опытом знакомой - как видим, та растолковывает ей, что Важенка еще пока столь юна, что Бог еще пока за ней только приглядывает:

– И как человек не понимает, что все ему вернется, все эти выкрутасы, – сокрушалась довольная Важенка. – Не, не вернется! – вытирая слезы, спокойно сказала Ритка. – Возвращается тем, кто что-то соображает, кто отвечает хотя бы за свою жизнь. А за вами Бог даже еще не приглядывает, ну, может, так, одним глазком, вы ему пока неинтересны, желторотые, вот еще, следить за вами. Он и наказывает, и награждает только тех, кто дорос до этого. ... Еще не люди вы. Борьба в ваших душах и за ваши души тоже. Демоны с ангелами бьются за вас. Как, что будет – неизвестно. И с тобой еще толком не ясно, как оно там сложится, – шутит Ритка или всерьез, непонятно.

Но вот ГГ постепенно понимает, что не хочет жить такой же серой жизнью, как все. Во время просмотра "случайного, прошлогоднего" фильма с Янковским (речь несомненно идет о знаменитом "Полеты во сне и наяву" (1982)) она впервые подумала о том, что будет дальше, за синей корочкой диплома. Впервые подумала о своем, в общем-то, близком, но таком невнятном будущем, поразилась тому, что жизни после института нет. .. Каждый день будет утро, залитое серым светом, будильник, бутерброд с сыром, кофе с цикорием, восемь часов у кульмана, вечер – ее затопило тоской. Восемь! После работы садик, магазины, очереди, таз с замоченным бельем, плита, завести будильник для новой бессмыслицы. Чего можно ждать? Отпуска раз в год? А где, собственно, жизнь, ради которой она росла, училась...

Потом вроде бы мелькнул свет в конце туннеля, и вот подруги уже говорят ей: – Вот видишь, не зря ты столько мучилась, Важенка! Все твои беды позади, красуня моя. Ты заслужила это счастье. Вот прямо выстрадала.

Что дальше? Роман начинает напоминать советский вариант "Американской трагедии" Т. Драйзера

(автор дает нам недвусмысленный намек, ведь именно эту книгу Важенка замечает в гостях незадолго до судьбоносных событий: – Что ты читаешь, Наточка? – На тумбочке у кровати стопка книг. Сверху “Американская трагедия”, Теодор Драйзер. Сугробы подушек на кровати. За распахнутой дверью лоджии блестел залив. )

, а затем - еще и "Преступление и наказание".

Три года жизни Важенки описаны так сочно и эпатажно, но приземленно. Веришь, что все это случилось с ней, с обычной провинциальной девчонкой, на пути взросления, в дебрях которого она запуталась, где-то по стечению обстоятельств, где-то по собственной глупости.

И вся эта история подана через мощный текст, полный скрытого отчаяния. Не наигранного, а честно выстраданного, суть которого будет ощущаться читателем независимо от времени.

Таким же вечным останется один из вопросов – а существует ли справедливость? Если не в жизни, то хотя бы в книгах.

Когда приходит любовь, выясняется, что и циничная Важенка способна на искренние чувства. Но не надолго, пока ей снова не предстоит сражаться. За своего мужчину, за своего ребенка, но если быть совсем уж честной - за свое место под солнцем. То самое, о котором не забываешь ни на минуту, если не хочешь пи*дячить домой, в свою крысиную нору, в свое уже такое далекое и призрачное захолустье.

Первая половина книги - простые зарисовки из бурной жизни Важенки на работе и в общаге. Но автор - тонкий психолог, почти сразу я почувствовала подвох: просто не будет, меня ждет удар под дых. Так оно и случилось. Автор постепенно накручивает читателя, по спирали закручивая сюжет и умело, тонко накаляя атмосферу. Пружина выстрелила так больно, что я еще долго хватала воздух от зашкаливающе страшного, даже для таких прожженных читателей как я, финала.

Важенка - артистичная, умная, живая, несмотря ни на что, поначалу ей даже сочувствуешь. Но Важенка - чудовище, и драма ее жизни чудовищных, невероятных размеров. Прекрасный тонкий финал - как дальше будет жить Важенка со своим преступлением без наказания?

Для меня это произведение сродни "Преступлению и наказанию" Достоевского, но на дамский манер. И так как я страстный поклонник и Федора Михайловича, и "ПиН", то мне не могла не понравиться "Важенка" Елены Посвятовской. Браво!