Текст книги "Взлет и падение «красного Бонапарта». Трагическая судьба маршала Тухачевского"

…И все-таки к старым большевикам относились пока что более-менее лояльно. В августе 1933 года Преображенский был освобожден из ссылки, в октябре восстановлен в партии. На XVII съезде он выступил с покаянной речью. Тер-Ваганян тоже в 1934 году был восстановлен, но в мае 1935 года снова исключен – в третий раз! – и отправлен в ссылку. Большая часть членов группы не пережила 1937 года.

Ни о каком покаянии самого Смирнова не было даже и речи. Он был осужден в 1936 году, на процессе Зиновьева и Каменева. Его жена, А. Н. Сафонова, видная оппозиционерка, сотрудничала с НКВД и была отпущена на свободу. Уже после XX съезда она обратилась к Хрущеву с письмом, в котором утверждала, что многое из того, в чем обвинялся ее муж, было правдой. Но он все равно, как и другие, до самого последнего времени числился «невинно пострадавшим».

В довершение прочих радостей, подняли голову (точнее, они никогда ее и не опускали) националисты. При Сталине их называли «буржуазными» – но на самом деле эта порода находится вне классов. Тем, в чьей памяти еще живет 1991 год, толпы на улицах Вильнюса и Тбилиси, требующие отделения от России, странно думать, что в двадцатые – тридцатые годы не было национальных движений. Были, конечно. Прибалтика кушала свою независимость, но в состав СССР входила Украина, входил Кавказ со своей извечной тягой к смуте и «самостийности».

На XVII съезде ВКП(б) Ярославский сообщил, что со времени предыдущего съезда только в 13 республиканских, краевых и областных организациях было исключено из партии за «националистические уклоны» 799 человек. Большей частью на Украине. Там, как сказал Сталин, националистический уклон стал государственной опасностью и «сомкнулся с интервенционистами». Война показала, что он был прав. Однако национализм представлял собой серьезную проблему не только на Украине.

Одним из первых дел «буржуазных националистов» стало дело о «султан-галиевской контрреволюционной организации». Ее глава М. Х. Султан-Галиев в 1918–1920 годах работал председателем Центральной мусульманской военной коллегии при наркомвоенморе Троцком. В противовес великодержавной политике Сталина, Султан-Галиев сначала предлагал поднять до уровня союзных статус некоторых автономных республик, затем выдвигал план создания четырех крупных национальных образований на равных правах с союзными республиками – федерация Урало-Волжских республик, Общекавказская федерация (республики Закавказья и Северного Кавказа), Туранская республика (четыре республики Средней Азии), Казахская республика. Все это, конечно, не просто так, и буквы правительственных постановлений бывают беременны большими бедами. За этими планами стояли усиление национальных и региональных суверенитетов, ограничение власти центра и, при продолжении этих тенденций, тот же 1991 год и развал России. И не в том странность, что дела «националистов» есть, а в том, что их так мало…

В 1928–1929 годах за участие в «антипартийной группировке Султан-Галиева» был исключен из партии ряд работников Татарской и Крымской АССР. «Султан-галиевцев» обвиняли в связи с пантюркистским движением и с генеральными штабами нескольких зарубежных стран. Что весьма похоже на правду – достаточно посмотреть на нынешних сепаратистов. Среди них нет ни одного, кто не находился бы под патронажем заинтересованных иностранных государств.

В 1930 году коллегия ОГПУ осудила Султан-Галиева и еще 20 человек к высшей мере наказания, заменив ее впоследствии заключением на 10 лет. Однако в 1934 году Султан-Галиев был уже освобожден (!). В 1937 году его вновь арестовали и в декабре 1939 года расстреляли, равно как и большинство его соратников.

В 1930–1931 годах были арестованы один из секретарей ЦК, несколько наркомов и другие высокопоставленные работники Белоруссии. Их обвиняли в связи с организацией «Союз освобождения Белоруссии», по делу которой было осуждено 86 представителей науки и культуры республики. (Вспомним о тесной дружеской смычке партийных секретарей и интеллигенции, составлявшей основу антигосударственных «народных фронтов» в отделяющихся республиках времен перестройки. Интеллигенция играла роль творца обеспечивающей идеологии и детонатора, а за ней стояли политические интересы матерых партбоссов, которые весьма неплохо финансировались – уж не из-за границы ли?)

Что же касается Украины, то там даже крестьянские восстания часто проходили под националистическими и сепаратистскими лозунгами. В начале 30-х годов появились подпольные националистические организации «Союз освобождения Украины», «Украинский национальный центр» и «Украинская войсковая организация». Это уже были подлинные антисоветчики.

Кроме откровенно националистических организаций, стремящихся к отделению Украины от России, в КП(б) У разглядели еще и некий «националистический уклон», возглавляемый заместителем председателя Совнаркома Украины Скрыпником.

В январе 1934 года в Москве арестовали заместителя председателя бюджетной комиссии ЦИК СССР М. Н. Полоза. Его обвинили в участии в «Украинской военной (войсковой) организации», подготовке вооруженного восстания и террористических актов и сначала осудили на 10 лет, а 9 октября 1934 года приговорили к расстрелу в числе 134 украинских «буржуазных националистов». А ведь еще был жив Киров, и времена были совсем не такие суровые, тогда расстрельными приговорами просто так не бросались.

Можно, конечно, в порядке всеобщей реабилитации объявить необоснованно репрессированными всех – но как же все-таки быть с 1991 годом? И, право же, военные базы Гитлера под Киевом нужны были Сталину не более, чем военные базы НАТО в Севастополе, которые у нас все еще есть шанс заполучить.

Официальное следствие по делу троцкистского подполья так и не сумело раскрыть истинную роль И. Н. Смирнова в работе нелегальной оппозиции – следователи ОГПУ не могли тягаться со старым подпольщиком. Однако из заграничного архива Троцкого стало известно, что именно Смирнов стал инициатором создания глубоко и надежно законспирированного широкого антисталинского блока.

В июле 1931 года Смирнов, тогда начальник строительства нижегородского автомобильного завода, ездил в командировку в Берлин. Во время поездки он несколько раз встречался с сыном Троцкого Львом Седовым, который являлся главным помощником отца и редактором «Бюллетеня оппозиции». Прерванные на время контакты были налажены. Осенью 1932 года оппозиционер Э. Гольцман встретился в Берлине с Седовым и передал ему для Троцкого письмо Смирнова и статью «Хозяйственное положение СССР», которая вышла в «Бюллетене оппозиции». В статье, в частности, говорилось, что в результате «неспособности нынешнего руководства выбраться из хозяйственно-политического тупика в партии растет убеждение в необходимости смены партруководства».

Но, что еще более важно, Смирнов заявил, что бывшие оппозиционные группы в СССР объединились и хотят наладить связь с Троцким. В письме он сообщает про переговоры между четырьмя группами о создании единого оппозиционного блока. Это были группы самого Смирнова, зиновьевцев, Ломинадзе – Стэна и Сафарова – Тарханова.

О создании блока также сообщил Седову старый большевик Ю. П. Гавен, входивший в группу «О». Кто такой «О», до сих пор неизвестно. (У Троцкого тоже хватало старых конспираторов, прятавших все, что только возможно.) Об этой группе вообще не известно ровно ничего, кроме названия и того, что она существовала.

Через Гольцмана и, возможно, через Гавена Смирнов и его товарищи узнавали мнение Троцкого о процессах, проходивших в СССР, а Лев Давидович, в свою очередь, получал через них подробную информацию о том, что на самом деле происходит в Советском Союзе.

Из архива также видно, что в это время Седов имел многочисленные связи в СССР и в некоторых советских миссиях за рубежом. Большинство его корреспондентов скрыто под псевдонимами. Троцкий и Седов называли между собой Смирнова «Ко», Гольцмана – «Орлов», Гавена – «Сорокин». Неизвестный старый большевик, работавший в советской торговой миссии в Лондоне, фигурировал как «Свой», И. Н. Переверзев – «Петр». Кочерец, переводчик Арагона, посылал Троцкому секретные партийные документы. Слали информацию бывшая чекистка Н. Островская, бывший оппозиционер Рафаил и многие другие.

Зиновьев и Каменев тоже обменивались информацией с зарубежными единомышленниками, особенно с Рут Фишер и Масловым. Связным у них был старый большевик Г. Л. Шкловский и, возможно, советский посол в Праге Аросев, старый, еще гимназический друг Молотова, его товарищ по ученическому социал-демократическому кружку. Поэтому он был одним из наиболее информированных советских дипломатических представителей за рубежом.

С 1928 года Аросев возглавлял советскую дипломатическую миссию в Чехословакии. И вот представьте себе такой кульбит: в 1932 году уже немолодой заслуженный большевик вступает в брак с некоей Гертой Фрейнд, дочерью крупного пражского торговца. Девушка была известна широким образом жизни, состояла в «Союзе свободомыслящей молодежи», а ее брат, Гарри Фрейнд, являлся активнейшим троцкистом. Несмотря на попытки советской разведки вмешаться в сложившуюся скандальную ситуацию, ЦК ВКП(б) (не иначе как Молотов) взял Аросева под защиту, и, вплоть до мая 1933 года, он по-прежнему возглавлял советское представительство в Праге. После возвращения в СССР Аросев получил еще более лакомый для Троцкого кусочек – возглавил ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей за границей). Можно только догадываться, какой объем информации и какие денежные средства перекачивались через «сладкую парочку» к «демону революции».

В 1932 году организовался единый блок, состоявший, как уже говорилось, из четырех групп. Но начать работу он не успел. В 1932–1933 годах большинство входивших в него оппозиционеров были арестованы по делам «своих» групп. Сначала за связь с рютинцами выслали Зиновьева, Каменева и Стэна, затем арестовали «бухаринцев». Два месяца спустя были арестованы Смирнов и другие «троцкисты». Уцелевшие зиновьевцы решили временно прервать работу своей группы.

Впрочем, аресты затронули далеко не всех подпольщиков. Многое сохранилось, сохранились и связи с рабочими, и если бы не последующие события, этот мощный блок имел полную возможность вырасти и добиться успеха.

В конце 1933 года была арестована троцкистка А. П. Лифшиц. После долгих допросов она признала, что по поручению Раковского должна была объехать все места ссылки троцкистов, чтобы объединить оппозиционеров. У тех, кого она назвала, при обысках изъяли статьи и письма Троцкого, а также листовку, написанную заключенными Верхнеуральского политизолятора. Так ОГПУ узнало о существовании единого троцкистского подполья, которое поддерживало более-менее регулярную связь со своим высланным из Советской России лидером. Нелегальный центр этой организации готовил побеги ссыльных оппозиционеров и перевод их на нелегальное положение.

Основу центра составляли исключенные из партии в 1927–1930 гг. и сосланные троцкисты. Всего по делу «нелегального троцкистского центра» было привлечено 39 человек. Большинство из них приговорили к лишению свободы или ссылке и почти всех репрессировали в конце 30-х годов.

…Итак, есть достаточное количество данных, говорящих о том, что к 1934 году в стране оформился мощнейший стан противников правительственного курса. В 1932 году в ряде городов прошли выступления рабочих – особенно внушительными они были, как и за пятьдесят лет до того, в Ивановской области. Рабочих мало интересовали вопросы ленинизма и внутрипартийной демократии – они протестовали против снижения норм снабжения по карточкам. Поднимали голос руководители промышленности, заговорившие об обнищании рабочих. Недовольны были и мало понимающие в сути происходящего рядовые коммунисты. Это потом, в 1936-м, когда все получится, они будут за Сталина. А тогда…

А что опасней всего, программа оппозиции была очень привлекательна – куда привлекательней правительственной, в очередной раз требующей «напряжения всех сил». Конечно, призывы к снижению темпов индустриализации, возврату к нэпу и росту демократии всегда притягательны. А вот стоит ли верить, что, если их выполнить, станет лучше – на этот вопрос читатель может ответить сам…

И, в довершение всего, существовало еще и мощное разветвленное подполье (точнее, даже несколько таковых). Их участники имели навыки пропагандистской и конспиративной работы, опыт Гражданской войны, были достаточно сильны и организованны. Имели они и знаковую фигуру на место Сталина – опального «демона революции». И готовы были действовать как легальными, так и нелегальными методами.

Мы почти не писали о той части оппозиции, о которой широко известно и о которой пишут все, о бесконечных блокировках и разблокировках вождей. Это малоинтересно и абсолютно ничего не объясняет, так что неудивительно, что в качестве объяснения репрессий при таком подходе потребовалась легенда о сталинской паранойе.

Что же касается «подводных» процессов, то в последние годы на поверхность выходит все больше информации о нелегальных политических группах – тех, что провалились и поэтому стали известны. А сколько их так и остались нераскрытыми? Среди противников Сталина имелись не только болтуны, но и люди чрезвычайно серьезные – а вот о них и об их глубоко законспирированных организациях мы почти ничего не знаем. Кроме, конечно, судебных процессов 30-х годов – но кто же верит судебным процессам? Ведь совершенно точно известно, что все подсудимые находились под гипнозом и сами не знали, что говорят! Или все-таки знали?

Но пока что до этих процессов еще далеко. На дворе 1934 год – странный, непонятный год. Это только внешне кажется, что все просто – сумасшедший Николаев убил Кирова, Сталин воспользовался этим и начал расправу с оппозицией, перешедшую в широкомасштабный террор. На самом деле вопросов тут куда больше, чем ответов…

На достаточно мирного и безобидного царя Александра Второго было совершено восемь покушений, и его в конце концов убили. Сталин, капитан, у которого корабль давал такие виражи, что черпал бортом воду, остался в живых. Между тем его противниками были вовсе не парламентские сидельцы, а старые партийные бойцы. Неужели они не мечтали убить Сталина?

Мечтали, конечно, как же не мечтать? Рой Медведев в работе «О Сталине и сталинизме», ссылаясь на воспоминания жены деятеля Коминтерна Р. Г. Алихановой, упоминает, что Рютин не раз говорил ближайшим единомышленникам: единственный способ избавиться от Сталина – убить его. Рютин, по сути – такой же болтун, как и прочие, всего лишь более заметный. Но весь ход событий, вся логика происходящего говорят нам, что таких, лелеявших мечты о смерти Сталина, должно быть великое множество.

В ноябре 1932 года два старых большевика – Н. Б. Эйсмонт (член партии с 1907 года) и В. Н. Толмачев (член партии с 1904 года, начальник Главдортранса СНК РСФСР) были вызваны на допрос в ЦКК и ОГПУ. Согласно информации, поступившей от некоего Никольского, члена партии, Эйсмонт вел активную работу, нацеленную на то, чтобы снять Сталина с поста генсека. Вождя он не любил, и сильно. Говорилось в письме Никольского и кое-что еще. Одна приписываемая Эйсмонту фраза звучала так: «Вот мы завтра поедем с Толмачевым к А. П. Смирнову[2]2
  Член партии с 1896 года, кандидат в члены Оргбюро, снятый в 1930 году с поста секретаря ЦК и зампреда Совнаркома РСФСР как сочувствующий «правым».


[Закрыть], и я знаю, что первая фраза, которой он нас встретит, будет: “И как это во всей стране не найдется человека, который мог бы его убрать”».

Правда, на допросах Эйсмонт интерпретировал эту фразу следующим образом: «Неужели в партии нет человека, который мог бы заменить Сталина». Однако уже в 60-е годы Никольский, вызванный в парткомиссию при ЦК КПСС, несмотря на все усилия хрущевских «партследователей», твердо держался своей версии – была сказана именно эта фраза. Слово «убрать» врезалось ему в память.

Показательно отношение к угрозе Эйсмонта И. Н. Смирнова – того самого Смирнова, организатора красного подполья в Сибири и опытнейшего конспиратора. Его жена, тоже известная троцкистка А. Н. Сафонова, вспоминает: «После получения сведений по делу Эйсмонта Смирнов по этому поводу сказал: “Эдак, пожалуй, Сталин будет убит”».

Когда шло следствие по делу группы Слепкова, один из ее членов, Астров, сообщил, что «правые» говорили о необходимости «дворцового переворота и кто-то даже выкрикнул: «Дайте мне револьвер, я застрелю Сталина!» Однако револьвер ему не дали, а сам взять не удосужился, так слова и остались словами…

Авторханов, которого уж точно нельзя считать сталинистом, вспоминал: еще в 1929 году один из группы «правых» говорил ему: «Государственный переворот не есть контрреволюция, это только чистка партии одним ударом от собственной подлости. Для этого не нужен и столичный гарнизон Бонапарта. Вполне достаточно одного кинжала советского Брута… Ни одна страна не богата такими Брутами, как наша. Только надо их разбудить».

Воспоминания Авторханова бесценны, потому что говорят о фактах, которые нигде не всплывали, и о людях, которых никто не знает. Так, он вспоминает о некоем «салоне» Королевой и кружке Сорокина. В этих дискуссионных клубах разрабатывалась идеология террора. «Самый острый вопрос, который ставили именно молодые коммунисты, – но участники Гражданской войны, – гласил: нужно ли ответить на массовый террор группы Сталина контртеррором против Сталина?[3]3
  Здесь необходимо отметить, что «массовый террор» ограничивался, в основном, ссылками и высылками, в крайнем случае заключением в лагерь, а под «контртеррором» понималось нечто совсем другое.


[Закрыть] Сорокин отвечал на этот вопрос положительно и оправдывал террор историческими экскурсами, а идеологию террора разрабатывал его наиболее убежденный сторонник Миша, которого члены кружка шутя называли «Кибальчич». Эта кличка подходила к нему не меньше, чем к оригиналу».

Этот самый «Миша» был сыном старого большевика, из последнего класса гимназии ушел добровольцем в Красную Армию. В армии стал коммунистом. Работал в белых тылах, получил за это орден Красного Знамени (орденоносцы тогда исчислялись десятками, не более). Окончил университет. В 1927 году участвовал в хлебозаготовках. Суровой реальности обостренной классовой борьбы «не вынесла душа поэта» – он примкнул к оппозиции и стал размышлять о терроре. Биография «Миши» чрезвычайно типична. Куда они делись, молодые и не очень молодые участники Гражданской войны, которые побывали на хлебозаготовках и стали по ту сторону баррикады?

Впрочем, все это несерьезно. Болтающая интеллигенция может призывать к убийству, но организовать его не способна, и наши местные бруты так и остались неразбуженными. Исключение могли бы составлять такие люди, как Смирнов, однако тот был противником террора.

Но имели место и реальные попытки покушения. Первая произошла еще в те времена, когда Сталин, который был далеко не трус, ходил пешком по Москве в сопровождении одного лишь личного охранника.

Все-таки эпоха мало походила на наши представления о ней…

Вот какую записку направило ОГПУ Сталину в ноябре 1931 года.

«Записка ОГПУ И. Сталину номер 40919 от 18 ноября 1931 г.

По полученным нами сведениям, на явочную квартиру к одному из наших агентов в ноябре м-це должно было явиться для установления связи и передачи лицо, направленное английской разведкой на нашу территорию.

12-го ноября на явку действительно, с соответствующим паролем, прибыл (по неизвестной нам переправе английской разведки), как вскоре выяснилось, белый офицер – секретный сотрудник английской разведки, работающий по линии РОВС и нефтяной секции Торгпрома.

Указанное лицо было взято под тщательное наружное и внутреннее наблюдение.

16-го ноября, проходя с нашим агентом в 3 часа 35 мин. дня по Ильинке около д.5/2 против Старо-Гостиного двора, агент английской разведки случайно встретил Вас и сделал попытку выхватить револьвер.

Как сообщает наш агент, ему удалось схватить за руку указанного англоразведчика и повлечь за собой, воспрепятствовав попытке. Тотчас же после этого названный агент англоразведки был нами секретно арестован.

О ходе следствия буду Вас своевременно информировать.

Фотокарточку арестованного, назвавшегося ОГАРЕВЫМ, прилагаю.

Зам. председателя ОГПУ Окулов».

На записке резолюция: «Членам ПБ. Пешее хождение т. Сталину по Москве надо прекратить. В. Молотов». И подписи Кагановича, Калинина, Куйбышева и Рыкова.

Следствием этого случая стало усиление личной охраны генсека – до совершенно «колоссальных» размеров. У него стало аж целых трое телохранителей да десять человек на даче в Кунцево – трое в самой даче, трое на ее территории и четверо снаружи.

Второй случай произошел летом 1933 года, когда Сталин отдыхал в Грузии, на берегу озера Рица. В Закавказье были свои порядки, и вождь ездил всегда в сопровождении целой свиты. В тот день в первом автомобиле ехала охрана, во втором – Сталин, в третьем – Первый секретарь ЦК республики Берия и нарком внутренних дел Грузии Гоглидзе, в четвертом – обслуга и в пятом – опять охранники. Вдруг на полдороге Берия попросил вождя пересесть из второй в четвертую машину, сославшись на некое «предчувствие» (правда, кроме мистического предощущения, имелось еще и донесение агента). И действительно, когда кортеж переезжал через горную речку, именно под второй машиной мост рухнул. Естественно, считается, что это происшествие было подстроено Берией – как же иначе, ведь врагов в стране не существовало…

Еще об одной попытке покушения стало известно по чистой случайности. В 1993 году доктор исторических наук Петр Черкасов участвовал в изучении документов из французского Особого архива, который немцы захватили во время оккупации Франции. После 1945 года архив оказался в Москве и теперь, в соответствии с договоренностью между Россией и Францией, подлежал возвращению на родину. Там, в одном из донесений французской разведки, Черкасов нашел сведения о неизвестном ранее покушении на Сталина.

11 марта 1938 года, во время вечерней прогулки генсека по территории Кремля, некий человек в форме офицера войск ГПУ попытался его убить. Как выяснилось потом, это был лейтенант Данилов, военнослужащий тульского гарнизона. В Кремль он попал по поддельным документам. На допросе Данилов показал, что его целью было отомстить за маршала Тухачевского, и признался, что состоит в тайной террористической организации. Можно относиться к этому признанию как угодно, однако четыре человека, которых он назвал как своих сообщников, не дождавшись ареста, покончили с собой (естественно, о показаниях Данилова они знать не могли). Это были инженер Астахов, штабной майор Войткевич, капитан Одивцев и капитан Пономарев. Запомним эту историю, пригодится…