Текст книги "Туман над Фудзи"

Иногда ей казалось, что это она старше мужа на двадцать лет, а не наоборот. Возможно, именно за это ее так ценит свекровь? За ее стабильность и надежность? Вадим по жизни пофигист, это точно.

Из-за яркого утреннего солнца город смотрелся слишком размыто. Экскурсия, о которой рассказывал Вадим, проходила после обеда, и очертания зданий были по его впечатлениям четкими и ясными, а сегодня город терялся в общей дымке. Яркое солнце не давало той картины характерной структуры Токио. Да и была ли она, структура? Лизе вдруг пришло в голову сравнение с нагромождением разнокалиберных коробок. Как будто-то люди собрались переезжать, но не было у них времени или денег заказать коробки в одной компании. Вот и собрали по соседям и по овощным магазинам. Смешно, но Токио сверху выглядел именно так. Нагромождения коробок разных величин: из-за солнечной дымки не разобрать их цвета. Серо-бледный. И чем там восторгался Вадим? Он-то рассказывал про парки, про небывалую зелень. Яркую и сочную.

– Ничего не поняла. Или с того, другого, небоскреба другой обзор?

– Обзор тот же. Да, сегодня слегка по-другому. Но это просто физика. Мешает яркий солнечный свет. Ну ты же химик!

Вадим снял очки, по привычке протер их салфеткой, которая в обязательном порядке лежала в кармане джинсов. У очкариков всегда только так. Сколько же туристов! И как понять, где их группа, а где – нет? Хорошо, есть Лиза, можно не думать о мелочах, она все расставит по полочкам, потеряться ему не даст, и уж автобус без них точно не уедет. И путь их не пугает гид Светлана. Вот ведь! Каждую поездку начинает со слов, что автобус их ждать не будет.

Прямо напротив себя он заметил пару туристов. Да, вроде из их группы. Американцы. Судя по всему, муж и жена. Он все время с фотоаппаратом. С хорошим, с мощным объективом. Видимо, у американцев так принято, хотя к чему? Айфоны сегодня ничуть не хуже. Его жену он все время видел со спины, удивляясь тяжелой походке и нелепой шапочке. Возраст. Наверное, они старше. Лет эдак на десять. Но мужик все время вприпрыжку, всех обгоняя, опережая, и она не торопится. Да, походка. С возрастом важно сохранить легкую походку. И не забывать о ней. Ходить легкой и красивой походкой вполне даже можно в любом возрасте.

А вот и еще одна дама. Полная, холеная. Да, кстати, это ведь вроде она в фиолетовом костюме? Лиза утверждала, что она на него как-то смотрит особенно. И вдруг холодок пополз по телу, неожиданно стало жарко, а потом бросило в пот. Господи, так ведь удар можно получить! С чего это мысли всякие дурацкие в голову приходят? Ведь не для того же жена его в Японию привезла, чтобы он окунулся в свои воспоминания? Бред. И он, с одной стороны, начал эти странные мысли выгонять из головы, а с другой – подивился все же превратностям судьбы и погрешностям на случайные встречи. И даже пожалел, что нет с собой листа бумаги, можно было бы сейчас в автобусе произвести расчеты. То есть он только на долю секунды предположил возможность такой встречи, а потом тут же начал высчитывать ее реальность и не думать о самой сути. И в этом тоже был весь он. Зачем думать заранее? Ему что-то показалось. И все же, неужели такое возможно?

Сибуя

Перекресток действительно впечатлил. Люди шли навстречу друг к другу с трех сторон. Толпа на толпу двигалась быстро и весело, не толкаясь и не пересекаясь. Их группа смотрела на перекресток со стороны тротуара. Как будто на тигров в зоопарке. А люди просто шли, они так живут. Они тут ходят каждый день. На работу, на обед, по своим делам. И им невдомек, что есть в этом что-то особенное. Лиза все больше удивлялась самой концепции экскурсии. Посмотреть на других людей. Вот если японцы, к примеру, приедут в Москву? Их поведут смотреть Красную площадь. А здесь их привезли смотреть на то, как люди просто переходят улицу.

А перед этим они два часа по пробкам сюда ехали. Да еще им памятник собачки показали с трогательной историей, как она любила своего хозяина. И опять Лизе показалось: не то. Что-то не то. Не главное. Она ехала сюда совсем не за тем. Или все же усталость? Перемена времени? Она все никак не могла прийти в себя.

Рита с папой сегодня явно повеселели. Правда, девочка надела на лицо черную маску. Наверное, какую-то особо модную.

– Зачем это, как думаешь? – Лиза по привычке дернула мужа.

– Может, аллергия?

– Осенью?

– Ну, возможно, заболеть боится. Обычно люди перед сложной операцией, например, берегутся.

– У такой молодой цветущей девочки? Вот уж странно. Мне кажется, это все веяние моды. Господи, а вдруг он сделает татуировку?

– Темыч? Не думай об этом!

Вадим сказал строго, и Лиза сразу перестала думать. Надо же, может быть, Рита больна? Скорее бы она сказала, что больна Рита «номер два». Слишком худая, круги под глазами, взгляд тяжелый, напряженный.

А Вадим в который раз удивился, как Лиза безоговорочно чувствует сына. Прямо перед поездкой Артем зашел к нему в кабинет и плюхнулся на диван.

– Матери не говори.

Вадим на автопилоте попросил:

– Не матери, а маме.

Мальчик еще раз вздохнул, никак не решаясь продолжить.

– Ну? – нетерпеливо спросил отец.

– Про татуировку я все решил, хотел с тобой про салон проконсультироваться. Все ж ты у нас химик.

– Не советую. Как химик.

– А я совета и не спрашиваю. Я спрашиваю про салон и безопасность. Если тебе нечего ответить, так я и сам разберусь.

Естественно, Вадим нашел салон и денег дал. И вчера татуировка была сделана. И вот Лиза чувствует и волнуется. Бьется, как птица в клетке.

Он сам никогда не любил тайн, но что ему было делать? Решил не нагнетать перед поездкой. Приедут, разберутся на месте.

Памятник собачки из всей группы больше всего понравился Инессе.

– Так, иди сюда, – она повелительно позвала Лизу. – Ну должны же быть у меня фотки! Давай меня с этим щенком сфотографируй.

– Да вроде это взрослая собака. – Лиза пыталась сфотографировать Инессу без толпы китайских туристов. Они тоже желали запечатлеться с собачкой.

– Взрослая, а дура. Жизнь свою непонятно на кого положила. Это ведь надо, ждать чего-то девять лет.

– Его ждала, которого любила.

– Вот я и говорю, щенок. Щенки, они все дураки. Или не согласна?

– Несмышленые.

– Все они смышленые. Вид только делают. Вон, видала? – Она кивнула на Матвея. – Делает вид, что ни при чем, а эта прямо желчью изошлась.

– Инесса, ну мы же не знаем, что там случилось.

– А что тут знать, тут и так все понятно. Да ты меня сверху снимай, сверху! Снизу я очень крупная получаюсь.

Наконец-то модель осталась довольна результатом.

– Вот гляди, вроде муж тебя и старше. И понятно, что в браке вы уже давно.

– А как вам понято?

– Так чего ж тут понимать? Смотрит на тебя без интереса.

– Так прямо заметно?

– Так это ж комплимент. Вы как единое целое. Вот ты свою ногу будешь рассматривать? Или и так понятно, что она у тебя присутствует? Так и он. Руку назад протянул, ты в нее рюкзак вложила.

– Надо же, как, оказывается, это со стороны смотрится. – Они шли назад к автобусу. Вадим о чем-то говорил с экскурсоводом. Инесса, поняв, что Лиза свободна, тяжело оперлась на ее руку.

«Вот ведь тетка! И фотографировать ее кто-то должен, теперь вот нести ее на себе. Что за народ? Еще будет тут ее личную жизнь обсуждать».

– Да ты не расстраивайся! Он же твой, как я понимаю, рюкзак ждал.

– Да, вы очень внимательны.

– Это да. Это я как в том фильме, помнишь? «Потому что я все всегда про всех знаю». Вот, думаешь, что эта Рита в черной маске? Потому что ей противно на всех нас смотреть.

– Это она вам так сказала?

– Нет, это я сама додумалась. Вчера из туалета ее отец с трудом достал. Чего они, думаешь, опоздали на автобус? Не хотела она, видите ли, в ту Японию. Сегодня решила: шут с вами. На Японию посмотрю, а на этих уродов из автобуса ни за что.

Лизе даже интересно стало:

– Инесса, вы случайно не писатель?

– Я? Нет, я косметолог. Ну, бывший, конечно.

– А я думала, что писатель. Фантаст! – Лиза высвободила руку и нырнула в автобус.

– Ишь ты! Ну-ну. Фантаст я. Может, и фантаст. Немного. Но мне люди небезразличны. А то каждый только в свою сторону.

И она тяжело начала взбираться в автобус.

– Заходите, пожалуйста, побыстрее заходите, у нас на сегодня очень большая программа. Все плотно и насыщенно.

– Бежим уже, бежим. Вы нам прямо не даете насладиться!

– У вас тур такой. Наслаждение по графику. Сейчас едем в ресторан.

– А правда, что у японцев больше всего ресторанов на душу населения?

– Именно так. Рассаживайтесь. В автобусе расскажу об этом немного. Это достаточно любопытно.

Синто

– Итак, сначала про рестораны. Это действительно так. Ресторанов много. И это большая часть японской жизни, японской, если хотите, культуры. Вы, конечно, обратили внимание на то, что японцы активно пользуются гаджетами, но они не разучились разговаривать, общаться. Для них это очень важно, и все деловые переговоры происходят только в личном общении. И никогда по телефону или по видеоконференции. И самый распространенный вариант – это когда вас приглашают обсудить сделку в ресторан. Кстати, у японцев достаточно приличное количество денег выделяется на представительские расходы.

– И за чашечкой саке…

– И за ней тоже. Но мы продолжаем наш тур.

Светлана обладала уникальной особенностью не растекаться мыслью по древу. Спросили, ответили, иногда даже от себя добавит. Но не больше, чем она считает нужным. А ведь верный подход. Стоит поучиться.

– Собираясь в Японию, вы, конечно же, поинтересовались о вероисповедании этой страны. Без религии невозможно понять японца. Тут все начинается с религии. И я не могу сказать, что они очень религиозны. Но это уже в их природе. В их культуре. И если вам интересны японцы, если вам хочется разобраться, почему они такие, то нужно начинать плясать от печки. Надо вникнуть в их вероисповедание. Вы знаете, что в Японии существуют две религии, это синтоизм и буддизм. Буддизм пришел из Китая, и подробнее о буддизме вы будете говорить в Киото, а мы с вами, поскольку направляемся в одно из главных синтоистских святилищ, будем говорить о религии синто. Религия очень древняя. И это основной ключ к пониманию и японской жизни, и самих японцев. В переводе «синто» – это путь богов. То есть мы всю жизнь идем по дороге, и боги нас по этой дороге сопровождают, потому что они повсюду. Божество по-японски «ками». И вот эти ками кругом. Они среди нас, они в нас. Это понять сложно, но именно в этом суть синто. Интересно, что основательницей религии является женщина. Шаманка Химико. И это тоже особенность Японии. Когда вы будете в святилищах, обратите внимание на женщин в красно-белых костюмах. Они тут главные. Их называют «мико». В красивых одеждах мужчины – это «каннуси». Священники синто. У них еще такие специальные шапочки с острыми наконечниками. Опять же, чтобы их легче было найти богам. В синто два самых главных культа. Культ предков и культ природы. На этом основано все. Когда японец умирает, он никуда не уходит. Он остается здесь, среди нас. Предков почитают, но и побаиваются. Побаиваются их гнева. Считается, что и землетрясение – это гнев богов. Религия синто очень простая. Что любят ками? Чистоту, прямоту, правдивость. Что не любят? Смерть, кровь, загрязнение. Тут у японцев и вообще все не так, как у нас. Смерть для них – это грязь. Раньше даже столицу переносили, когда умирал император. Как может город оставаться столицей, если в ней умер император? Этот город считался грязным. Кстати, и виноват в поединке всегда был тот, на котором была кровь. Вот такие поверья. Во что еще всегда верили синто? Главное, это не мешать людям жить. Пусть живут, как хотят. Свободно и спокойно. Нельзя мешать им жить, нельзя мешать выращивать рис. Вот, собственно, и все.

И совершенно другое отношение к любви. Вы еще с этим тоже столкнетесь. Япония родилась из любви двух богов. И здесь нет греха. Любовь – это всегда прекрасно. Нет греха, нет стыда. Повсеместное поклонение фаллосу. В этом нет ничего стыдного и странного. Это просто жизнь. Нет, кстати, и греха прелюбодеяния. Японцы не представляют себе, почему это грех? И любовь, и секс не могут быть грехом. Так родилась сама Япония.

Дальше Светлана углубилась в подробности мифологий. Кто-то внимательно слушал, а кто-то снял наушники и просто смотрел в окно. Япония. Совсем другой мир.

Обед в японском стиле

На выходе из автобуса экскурсовод опять предупредила про то, чтобы никто не опаздывал. И что очень важно сходить заранее в туалет, потому что потом никакой возможности не будет. И главный закон туриста: видишь туалет – забеги. И товарищу посоветуй. Не то потом может и не сложиться. А вот в магазин с сувенирами ни-ни. «Знаю я вас. Вам только дай волю. Вас оттуда потом не достать. А нам, между прочим, еще два адреса на сегодня посетить нужно. Уж тут выбирайте сами. Или вас история интересует, или эти самые сувениры, которых у вас впереди еще целая уйма. В каждом месте. А пока настройтесь на японскую еду».

На красивом подносике стояло несколько пиалушек с примерно одинаковой по вкусу, но разной по форме пищей. Как всегда, все изысканно красиво: и как выглядят сами пиалушки, и в каком порядке они расставлены на подносике, и каким образом в каждой пиалушке лежит пища. Все выверено по цвету, по форме. Но вкус тот же. Снова что-то непонятное с привкусом тины. Можно подумать, Лиза когда-то пробовала тину. Но на рыбалке с отцом была. Стало быть, запах рыбалки. Да! Нашла наконец-то правильное определение.

Они опять сидели рядом с Кирой и Сашей. Кира бесконечно восхищалась едой.

– Вкусненько. Лиза, вам как?

– Необычно. Это вам не наши суши. Приятно, не приторно, но немножко одинаково… – Лиза не знала, какие еще эпитеты подобрать к совершенно нейтральной пище.

– А я просто уже чувствую легкость во всем организме, – с какой-то детской радостью произнесла Кира. – Мы же на день раньше прилетели. Понятно, почему японцы все такие поджарые и ходят легкой походкой. Это все от еды!

– Или от голода, – дополнил Саша. – Кира у нас всегда и всем восторгается. Я с вами, Лизочка, согласен. Все немного на один вкус. Но необычно! И достаточно интересно. Долго, конечно, не выдержать.

– Но вроде в Америке тоже еда не очень вкусная? Еще и не здоровая, так? Но это я по слухам знаю, в Америке вообще-то не была ни разу, – спохватилась Лиза.

– Это она на улице такая. А дома у нас полный люкс. Кира же из Ташкента. А замуж вышла на Украине. Она уезжала в Америку из Украины. Готовит так, что пальчики оближешь.

– Да уж, и хотела бы отлынивать, но все наши друзья идут или на плов, или на борщ с галушками. – Кира расплылась в улыбке.

Лиза жевала что-то из очередной мисочки и с удовольствием разглядывала новых американских друзей. Теперь понятно, почему Кира казалась ей похожей на японку. Может быть, она даже узбечка? Однозначно, в ней текла восточная кровь. Небольшого роста, смуглая, широкоскулая, глаза миндалевидной формы. И всегда улыбается. Саша, напротив, почти не улыбался. Сухощавый, с орлиным носом. Лиза сразу дала ему определение «интеллигент в шляпе». Почему в шляпе? Ну, вот такое определение. Вот ведь осуждает Инессу, а самой про людей очень даже интересно. Общаться есть возможность только за приемами пищи, и из крошечных обрывков разговоров нужно как-то составить историю этих симпатичных новых знакомых. Но вот как тут до конца разобраться? Вроде как живут в любви и хорошо, но приехали из разных мест… И дети разные. Начали жить не так давно вместе. Как встретились? Где муж Киры? Разные судьбы.

Привел в чувство вопрос Вадима.

– А вот это вторая пара американцев? Они кто?

– Они вроде из Чикаго? Да, Кира? Мне кажется, они врачи. Знаете, у нас сейчас очень распространены какие-то модные травы, акупунктура. Но на самом деле все достаточно просто. Подтвердить диплом врача не каждому удается. И язык нужно знать, и всякие там специальные темы. А сдавать экзамены можно только три раза. Потом все. Или переквалифицируйся, или ищи другую нишу. И многие наши бывшие врачи уходят в целительство. А куда деваться? Все-таки могут применить свои знания. И, кстати, сегодня это востребовано. Но нужно, конечно, крутиться. Нельзя расслабиться ни на секунду. В постоянном страхе и напряжении.

– Саша, вы же вроде говорили, что всем довольны?

– Естественно! Я и сейчас так скажу. Это неправильно, что в нашем СССР человек приходил на работу чаю попить. И государство ему вечно должно было. А здесь у нас обмен. Ты от всего сердца вкладываешь в государство, оно о тебе забоится. И все по-честному: и с одной, и с другой стороны.

– Интересно… – Лиза с любопытством слушала мужчину.

– А там еще одна дама, полная такая, с ними вместе?

– Нет, она из Канады. Они не вместе, – подключилась Кира.

– А как их зовут? – невпопад спросил Вадим.

Саша мгновенно остановился. В воздухе повисло напряжение, которое всем передалось от Вадима.

– Он, кажется, Егор. Его жена Петровичем зовет все время. Удивительная привычка. Чисто наша, советская. Да, точно Егор. Жена Ирина. А канадка? Нет, не помню. Может, Катя? Кира, что ты скажешь? Вроде бы разговаривали?

– Анна вроде бы… Или Мария? Ой, не помню. Вы с ними знакомы?

Первой очнулась Лиза, она уже видела, как застыл муж, как внимательно на него смотрел Саша, а Кира – с любопытством. Лиза не любила длинных пауз, считала их неловкими. Муж так не думал. Ему было совершенно все равно, что и кто думает. Его собственное мнение всегда оставалось решающим. Лиза долго к этому привыкала. А потом согласилась. Не потому, что ей так нравилось, просто поняла, что это не какой-то там вызов обществу, просто у Вадима в голове стоят другие часы. Они идут гораздо медленнее. Она даже пыталась ему давать советы:

– Если человек не ответил в течение восьми секунд, можно уже не отвечать.

– Так вроде не прошло.

Тогда Лиза начала считать.

– Один, два три… Все, время упущено.

А потом поняла: это его особенность. Переделать нельзя, но можно помочь. Если ей не все равно, то можно и даже нужно помочь. И все. Это и ее муж, и ее комфортная жизнь.

– Да, я уже говорила, а мы и в Америке ни разу не были. Только в Европе. Муж, правда, в Японии был один раз в командировке лет пять назад. Да, Вадим, пять?

Вадим молча смотрел на свой поднос. Господи, да что происходит? Лиза поняла, что уже надо начинать волноваться, и еще более радостным голосом продолжила:

– Вадиму о-о-очень понравилось. Он просто захлебывался от восторга по приезде.

Кира с Сашей недоверчиво посмотрели на своего соседа.

– М-да… – Наверное, с эмоциями она переборщила. – Так, собственно, мы потому и здесь. Мне тоже захотелось посмотреть, что это за такое чудо.

Неожиданно очнулся Вадим. Каким-то сдавленным голос он произнес:

– Возможно, мы встречались. Я не уверен. Но это было так давно. И она так изменилась, что просто даже не верится. И вообще, как такое может произойти? Встретиться в Японии?

– Ой, а где они сидят? Давайте подойдем, спросим? – Кира начала вертеть головой по сторонам.

– Кира, не суетись. Это не наше с тобой дело. Иногда лучше не ворошить былые воспоминания. И даже сделать вид, что вы друг друга не узнали.

– Это точно было бы лучше, но, наверное, уже не получится.

У Лизы все перевернулось в груди. Она таким мужа не видела никогда. Потерянным, сникшим. Только этого им не хватало. Что это еще за такая Анна-Мария? Откуда она свалилась на их голову? И что их могло связывать? Вадим никак не мог собраться. Неожиданно инициативу взял на себя Саша. Твердым голосом мужчина сказал:

– Это совершенно не мое дело, но все же позволю дать совет, вдруг он будет полезным? Я вас старше… И знаю, что, во-первых, в этой жизни никто и никому не должен. Во-вторых, время многое меняет, а многое напрочь стирает. И самое главное. Америка ломает людей. Это уже другой человек. Хоть Америка, хоть Канада. Эмиграция, одним словом.

Что происходит? Лиза пыталась все перевести в шутку, но она видела, как напрягся муж, а его настроение почувствовали сердобольные американцы. Неужели это та его старая любовь? Как можно случайно встретиться в Японии? Да так просто не бывает! И потом, сколько прошло лет? Тридцать? Он ее даже не узнал… А она узнала. Что там рассказывала Белла? Она была старше. Прилично старше. То есть ей сильно за шестьдесят. Да, возраст не играет большой роли. Если это глубокое чувство, то внешность тут совершенно ни при чем. Дорисовываем сами. Ну, это надо же! Сделала подарок мужу на юбилей… Вот это да… Насмешка судьбы. Такой, стало быть, театр Кабуки. Или театр Но.

Парк Ееги

Лизу трясло, она никак не могла собраться с мыслями.

Нужно постараться ни с кем не столкнуться по пути в автобус и успеть задать мужу правильные вопросы. Ну, не на улице же устраивать разборки? Скандал в центре Японии. Бред какой-то! Но она прекрасно знала Вадима: что-то в его жизни произошло. И он может сейчас застегнуться на все пуговицы и просто перестать кого-то впускать в свое пространство. И ее тоже. Оттуда потом его не выудить.

Лиза для мужа – самый близкий человек. Она не сомневалась в этом ни секунды. И вдруг все разом переменилось. Как хрупок мир. Сейчас рядом с ней сидел совершенно незнакомый мужчина. Во взгляде легкая усмешка, боль, а еще нежность. И эта нежность предназначена не ей. Вот ведь накаркала Инесса. Или что-то разглядела?

Наконец-то они заняли свои места в автобусе. То есть, казалось бы, остались вдвоем. Хотя как вдвоем? Прямо перед ними Кира и Саша, наверняка все слышно. Но нужно же понимать, что происходит.

– Кто это? Что все это значит? – Лиза пыталась говорить как можно тише.

– Ты о чем?

– Не о чем, а о ком!

– Я пока не знаю.

Какое спокойствие! Иногда Лиза была готова задушить мужа.

– Но ты же что-то предполагаешь!

– Мне кажется, что мы были знакомы. Но это все было тысячу лет назад. Потом я потерял ее из виду.

– То есть ты из-за этой кривоногой тетки в сиреневом трико резал себе вены? Правильно я поняла? И потом дал зарок не жениться? Так?

Лиза сама не понимала, что это ее понесло? Столько лет молчала, ничего не спрашивала, и вот на тебе…

– Ну ведь женился же. – Вадим сжал Лизе руку. Просто по инерции. И Лиза сразу это почувствовала. Он не здесь. В мыслях муж улетел куда-то далеко-далеко. Лиза вдруг поняла, что сегодня здесь про другое. Да, бывает любовь особенная. Любовь-страсть. Любовь-болезнь. Любовь-наваждение. Немыслимая какая-то любовь на разрыв нервов, сердца, разума. Что там произошло? Его то ли бросили, то ли предали. И совершенно ему не важен костюм немыслимого цвета. И эта старушечья походка… Вот тебе и встреча на Эльбе. Или как тут речка зовется?

– Друзья, нам ехать буквально десять минут. Мы просто объедем парк с другой стороны. И сразу выходим. Не забывайте свои наушники, проверьте, включены ли? Наша прогулка один час сорок минут, и мы с вами встречаемся в автобусе…

И что делать дальше? Хоть не выходи из этого автобуса.

Парк и правда был совершенно уникальным, умом Лиза это понимала, но сосредоточиться никак не могла. Ей было не до деревьев и кустарников. Она постоянно наблюдала за мужем. Отслеживала, куда смотрит Вадим. И еще страшнее ей было понять, что муж не ищет пока глазами Анну-Марию, он глядит себе под ноги и пытается ту самую Анну найти в своих воспоминаниях. Нет, так дело не пойдет. Лиза постаралась взять себя в руки. Вот ее муж, он рядом, приобнял ее за плечи. Они в Японии. Она об этом мечтала. Что-то там ему показалось. И что? Это она мгновенно может расстаться с любым наваждением. Ее муж – он совершенно другой. Ему сложно вынырнуть из своих мыслей. Ну, подумает и перестанет. Он, возможно, уже и совершенно про другое сейчас думает. С него станется. А она тут, понимаешь, себя поедом ест.

Неподалеку шли Кира с Сашей. Они внимательно слушали экскурсовода, казалось, эта сногсшибательная новость не так уж их и потрясла. В этот переход по парку они взяли шефство над Эриком, поддерживали его под руки с двух сторон и, смеясь, что-то рассказывали экскурсоводу. Как будто издалека доносился голос Светланы, Лиза сделала звук в наушниках погромче. Точка. Япония. Парк Ееги.

– Мы с вами договорились, что в Японии уживаются две религии: буддизм и синтоизм. Храм Мэйдзи один из самых крупных синтоистских святилищ страны. Парк Ееги, в котором мы сейчас находимся, занимает площадь семьсот тысяч квадратных метров. Вы видите, какая богатая природа в парке? Так вот, здесь высажено более ста двадцати тысяч деревьев различных видов, и все они пожертвованы людьми с разных концов страны. Это самое посещаемое место в Японии. Ежегодно сюда стекается до тридцати миллионов туристов. Вера в Японии – это очень важно, поверьте мне. Все идет от богов. Есть даже такое выражение – путь богов. Вот у христиан для того, чтобы пообщаться с ним, нужно прийти в храм. А в Японии они кругом. Еще раз повторюсь, что Японию создали тоже боги: брат и сестра Идзанаги и Идзанами. Долгое время, кстати, считалось, что император тоже представитель богов. Ну, об этом мы еще поговорим. Да, чтобы не забыть, первый император Японии Дзимму. 660–585 годы до нашей эры.

Лиза расслышала голос Эрика:

– Нам еще долго?

– Минут пятнадцать.

– А почему тут гравий? Почему не положили асфальт? Это же Япония, новые технологии. И сумрачно как-то.

– Это историческое место. Вообще-то японцы не очень ценят свою старину. Они живут здесь и сейчас. Им не важно, сколько лет камню. Можно и на новый заменить, какая разница. Но это святое место. И гравий здесь, конечно же, очень кстати. Ну, а про сумрак… Так это деревья! И на самом деле это прекрасное убежище на период нашей жары. Вам повезло. Конец октября – самое прекрасное время. Много солнца, еще тепло. Для этого времени года даже слишком тепло. Вы же приехали на сезон красных листьев. А настоящие красные листья появятся только после легких заморозков.

– Это что ж получается, – послышался требовательный голос Инессы. – Стало быть, листьев не будет?

– Будет, обязательно будет. Вы же дальше в горы поедете, к монахам. А там холоднее. Будут вам листья. Обязательно.

– Я думал, в Японии везде асфальт, – еще раз громко и отчетливо подытожил Эрик.

Сколько ему лет? Около семидесяти. Наверное, в молодости он был красивым. Высокий, с абсолютно седой шевелюрой густых волнистых волос. Глаза с прищуром, крупный нос с горбинкой. Хорошо сложен. Понятное дело, что, видимо, случился инсульт. Подволакивал ногу, плохо действовала одна рука, и рот немного набок. Все характерные признаки. С отчимом Лизы пять лет назад случилось такое несчастье, поэтому этих больных она определяла мгновенно. И всегда им сочувствовала. Почему тогда Эрик вызывал раздражение? Дело было совсем не в болезни. Неприятен был требовательный тон. Может, оно и правильно, человек заплатил деньги и имеет право потребовать. Но все же…

Среди знакомых Лизы были люди с ограниченными возможностями, и их можно было поделить на две категории. Первые, те, перед которыми она преклонялась, сами старались быть полезными, делали все, чтобы ты через десять минут забыл про их недостатки. Может, и плакали тихо ночами в подушку, но днем делали все, чтобы никому не быть в тягость.

А были и такие, которые давили на жалость и требовали.

Когда Эрик уехал из страны? Вдруг в Америке так принято?

– Вам он не очень приятен? Простите, что спрашиваю, просто мы же все слышим в своих микрофонах его вечные капризы. – Рядом оказалась Кира. Эрика уже подхватила Светлана. Саша о чем-то говорил с Вадимом. Огромное пространство парка успокаивало, криптомерии нависали тяжелыми кронами, как будто укрывая их от внешнего мира со всеми его сложностями и неприятностями.

– Ох, да, именно капризы. А я никак не могла подобрать точное определение. Какой красивый у вас русский язык, Кира.

– А я много читаю. И в основном классику. Бунина люблю, Чехова. Люблю красивый богатый язык. Мы с Сашей часто вечерами друг другу читаем. Я же вышиваю. А он мне читает вслух.

– Какая вы интересная пара.

– Спасибо… – Кира с удовольствием улыбнулась и взяла Лизу под руку.

– Саша у меня необыкновенный. Подарок судьбы. Вот он вам про своего друга рассказывал, за которым он в Америку поехал. Так это мой муж. Да, так сложилось. Мы дружили семьями, а потом сначала ушла из жизни жена Саши, потом я потеряла Максима. И мы с Сашей поженились. Знаете, это было так естественно.

– Удивительно, вы производите впечатление такой гармоничной пары, словно всю жизни вместе.

– А так и есть. Мы же и действительно всю жизнь вместе. Просто в разных домах жили. Но все время рядом.

– Интересно. Но ведь начали жить одним домом уже… – Лиза никак не могла подобрать правильное слово. – Взрослыми людьми. Могло ведь наступить разочарование. Не было ощущения, что ваши о нем представления не совпадут с реальностью?

– Да, было. Он оказался гораздо лучше! – Кира улыбнулась каким-то своим мыслям. – И не думайте, что я сейчас приукрашиваю. Нет. Это я от всего сердца говорю. При этом Саша достаточно жесткий. Можно даже сказать, что непримиримый. Но очень тонкой душевной организации. И мы похожи по своим пристрастиям. У меня же муж был математиком, а Сашина жена – экономист. Тоже все вечно считала. Такой ходячий гроссбух. А Саша Мандельштама наизусть знает. В той семье ему читать некому было, а теперь вот я его слушаю. С восторгом.

– Какое же счастье!

– Самое настоящее. Ой. Посмотрите, какое чудо.

Навстречу им шли семьи: нарядные папы и мамы, мамы в традиционном японском кимоно. И в точно таких же кимоно крошечные девочки и мальчики. Какие сложные и затейливые эти японские наряды. Очень яркие и многослойные. Оранжевые, розовые, сиреневые, расшитые хризантемами и журавлями. Девочки с высокими прическами, заколотыми костяными гребнями. Восторг и удивление!

– Ну просто чудо! А можно вас сфотографировать? – Кира не теряла надежду на фото. Гид про эту возможность как раз упоминала.

Японцы с поклоном разрешали.

– Светлана, это у вас так принято? Детей в храмы так одевают?

– Нет, вы попали в праздничные дни. Такой специальный детский праздник. Называется Сити-го-сан (семь-пять-три). Смертность в Японии долгое время оставалась очень высокой, детей даже и за людей до семи лет не считали. И в каких-то провинциях даже не хоронили. Относили в лес. И все. Если ребенок достигал возраста семи лет, это уже настоящий человек. Большой праздник. Как бы второй день рождения. Этой традиции более трехсот лет. Основной датой принято считать пятнадцатое ноября. Но детей же много… Так что уже за месяц нарядные детки приходят со своими родителями в храм. На мальчике вы сейчас видите хакама – это традиционная мужская одежда в виде широких брюк со складками. Раньше их впервые надевали на малыша, когда ему исполнялось три года. Сейчас уже с пяти лет. Для девочек важен возраст семи лет, так как в этот день им впервые одевают жесткий пояс для кимоно – оби. Этот обряд, называемый оби-токи (перемена пояса), символизирует взросление, поскольку в первый раз в жизни девочка одевается как взрослая женщина. Вот такой красивый обычай! Кстати, кимоно в Японии очень дороги. И для малышей тоже. Сфотографировали детишек? Никто против не был? Ну, вот видите! В храм приносят новорожденных детей, чтобы представить их божествам. Кстати, сюда часто приходят женщины и мужчины опасного возраста, чтобы боги помогли им справиться с собственными дьяволами. Для мужчин это двадцать пять лет и сорок два года. Для женщин девятнадцать лет и тридцать три года. Говорю, чтоб знали, но среди вас вроде нет соответствующих возрастов.