Текст книги "Я проснулась в Риме"

Елена Ронина
Я проснулась в Риме

© Ронина Е., 2021

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021

Все совпадения с реальностью случайны, события и персонажи вымышлены.

«Все дороги ведут в Рим». Крылатая фраза на века. Она подходит и для будней, и для праздников, и для трагедий в нашей жизни.

Входя в новое тысячелетие, толпы людей потянулись в столицу империи. Уже в середине декабря на улицах Вечного города было не протолкнуться, а люди все прибывали и прибывали. Уже негде было селиться, но это не пугало вновь пришедших. Спали прямо на улицах, под платанами, на узких мостовых. Все ждали конца света, а его лучше всего было встретить в Риме. Так говорили монахи, а монахам принято верить.

Страх царил в воздухе. В городе стояла гнетущая тишина, горожане в эти дни предпочитали темные одежды. Что ждет всех в новом 1001 году?

Тридцать первое декабря, с рассветом толпа потянулась к центру города. Ближе к сумеркам появились монахи, беспрестанно читающие молитвы. И вот колокол начал бить двенадцать ударов. Толпа рухнула на колени, молясь и прося о помощи. Последний удар прозвучал, и воцарилась гнетущая тишина. Никто не мог поверить: неужели они живы?

Наступившее утро первого января 1001 года началось со всеобщего ликования. Никто не думал о том, что ошиблись монахи. О, прекрасная жизнь! Жизнь, дарованная Богом, продолжалась. Как это сладостно и упоительно понимать, что все у тебя впереди. И продолжают жить твои близкие. Тебя защитил Бог, ты можешь опираться на него и дальше. И начался настоящий праздник, где не было бедных и богатых, то была самая искренняя и самая красивая новогодняя история Рима. Каких-то тысячу лет назад.

Московские адреса

= 1 =

Новый год – праздник самый любимый, самый желанный. Для всех. Все и всегда ждут Нового года. От мала до велика. Почему? В детстве ждешь подарков и чуда. В юности – тоже подарков. И какой-то магии. Надеешься, что сбудутся мечты. В молодости – снова подарков. (Да, подарков, если начистоту, ждешь всегда. А еще счастья. Естественно, в виде неземной любви.) В зрелом возрасте ищешь и ждешь стабильности. В старости?

О старости Юля Муравьева еще не задумывалась. Но именно этот Новый год она, наверное, ждала всю свою жизнь. И наконец-то он наступал. 2000 год. Миллениум. В юности Юля часто задумывалась, а какой она будет в 2000 году? Не про то, какая станет жизнь, кто будет ее окружать, а именно про себя.

В 2000 году ей исполнится тридцать шесть лет. Что это за человек в тридцать шесть лет? Она почему-то хорошо представляла себе девушку, допустим, в восемнадцать лет. Или в двадцать пять. И даже женщину, видавшую виды, в пятьдесят. Но что значит тридцать шесть?

Как только она размышляла на эту тему, ее романтическим мечтам представлялся темный космос, и там, где-то вдалеке, маленькая фигурка, почти что кукольная. И совершенно не разглядеть: кто, что, какая… И, главное, что окружает. Просто пустота.

В каком-то смысле свое будущее она себе напророчила. Тот самый темный космос. Не в смысле космоса, а в смысле темного. Еще пара месяцев, и ей исполнится тридцать шесть. Она обычная молодая женщина, ничего особенного, встретишь – не узнаешь. Среднестатистическая. А еще достаточно одинокая. Первая школьная любовь, кроме разочарований, ничего не принесла, таким же неудачным было замужество, настолько короткое, что и вспомнить нечего. Невнятный эпизод. Правда, после него осталась комната в коммуналке. Муж хоть был и неверен своей молодой жене, но оказался на редкость совестлив и справедлив. Ему было как-то очень стыдно от своей неверности, он пытался оправдываться: вот же, наконец полюбил, чем еще больше обижал Юлю. А что же тогда связывало их? Она была уверена, что тоже любовь. Иначе она бы никогда не вышла замуж. Но Юля явно не могла тягаться с дочерью генерала, и не было у нее ворошиловской дачи. Поэтому от комнаты в коммуналке, как компенсации за несостоявшуюся, как ей тогда казалось, жизнь, отказываться не стала.

К родителям возвращаться не хотелось, она за это время привыкла к самостоятельности, да и дома от нее быстро отвыкли. И уж если начистоту, то обратно не сильно-то и звали. Развод переживала тяжело. Это потом придумала для утешения про невнятный эпизод. А сначала было лихо. И название ему было глухое одиночество, к которому она была совершенно не готова. Ввела она себя в него совершенно самостоятельно. Сегодня она уже понимает, что твоя жизнь интересна только тебе. Другим, возможно, тоже интересно, но на очень короткий промежуток времени. В тот момент легче было заползти улиткой в свой домик, перестать общаться, исключить навязчивые вопросы и не ловить взгляды: мол, а что ты хотела, посмотри на себя.

И откуда мы все умеем читать людские взгляды? А еще лучше – их толковать?! Юля тогда была уверена, что точно умеет.

Нет, ну есть, конечно же, работа. И, наверное, даже хорошая, ее ценят. И вроде как даже без нее не справляются. Особенно это чувствуется при выходе из отпуска. Еще есть семья. На первый взгляд, благополучная московская семья. Мать – врач, отец – назовем его краснодеревщик, хотя можно и просто столяр, но Юля предпочитала краснодеревщика. Сестра. Младшая, проблемная, любимая. А жизнь – она в каждой семье непростая и со своими нюансами. И Юлю она от одиночества никак не спасала.

Родители, выйдя на пенсию, вдруг одним махом поменяли московскую квартиру на загородный коттедж и вот уже два года пытались разводить кур и выращивать картошку. И это ее мать, в прошлом ведущий хирург, вся в поклонниках, поездках на такси и французских духах.

Лариса Васильевна всегда жила отдельной жизнью, не очень обращая внимание на жизнь мужа-столяра (она его называла табуреточником)… И не особо вникая в жизнь дочерей. Главное, она дочерей родила, что характерно, с разницей в пять лет день в день. Мать девочек нисколько не сомневалась, что этим она сполна выполнила долг перед собой, страной и дочерями. Возможно, так оно и есть? Все люди разные, у всех свое представление о жизни и о семье.

Любимая младшая сестра была счастьем относительным. Сплошные ходячие неприятности с бесконечными страданиями, к которым относились постоянные мелкие и крупные проблемы и неудачный муж Кирилл.

Да, еще у нее есть ее Леля. Скорее не ее, а Ларисы. По легенде и домыслам самой Юли, Леля была подругой бабушки. Возможно, больше, чем подругой. В семье об этом говорить было не принято. В семье вообще о многом говорить было не принято. Откуда взялась Леля? И почему она, передвигающаяся на инвалидной коляске, живет так зажиточно? Как познакомились родители Юли и почему они практически не разговаривают друг с другом? Что случилось с бабушкой? И почему ее судьба тоже была раз и навсегда запрещена в упоминаниях?

Кто-то скажет, что это просто обычная московская семья, где люди вычеркивали друг друга, а не разбирались в проблемах, и никогда больше не возвращались к этой теме. Стало быть, так надо. Без рассуждений. Ну вот такая у тебя семья! Семью, как известно, не выбирают. Принимай, что есть.

Выбирают окружение. Тут уж ты хозяйка положения. И если не нравится – сама виновата. Юле не совсем не нравилось. Просто она порой горевала на заданную тему. Одна сплошная работа. Вот там все кипело! А после нее, грустными вечерами, не происходило ровным счетом ничего. Ведь это ее жизнь, а проходит она как у Полины Виардо. «Без страстей и страданий. И уныла, как ночной колпак». Кто сказал? Ее подруга по жизни Жорж Санд. Да. Книжка из детства. Юля не была писаной красавицей, поэтому долго Консуэло была ее героиней. Отсюда и Полина Виардо вошла в жизнь девушки, как пример женщины, которая сделала себя сама. Как хотела, так и жила. А все равно подруге со стороны казалось, что уныло.

И все же семья семьей, но важно, что происходило вокруг. Наконец-то люди начали поднимать головы. Страна пережила странные девяностые, многие тогда себя потеряли, правда, многие и обрели. Все запуталось, все изменилось. И нужно было выпутываться, находить концы, которые потеряли, приспосабливаться и начинать или все сначала, или просто сначала, как Юля. Да, она удивлялась, что каждый день глазированный сырок стоил по-разному, но трагедии в этом не видела. Страна стала другой. Но люди остались теми же. И праздники никто не отменял. И Новый год будет в обязательном порядке. Тот, который она всегда ждала с нетерпением. И встречать они его с сестрой Любой поедут к родителям. И непременно чокнутся шампанским, но перед этим напишут записки с желаниями, успеют поджечь, пепел бросить в бокалы и выпить. И все это нужно успеть сделать под бой курантов. И станет весело и смешно, и раз в году родители с улыбкой посмотрят друг на друга, и будет хохотать Люба, как когда-то в детстве, и Юля подумает – а все же хорошая у меня семья!

= 2 =

Юля завидовала тем, кто говорит, что у них один день похож на другой. Это точно не относилось к ее работе. Каждый день какая-то новая лихорадка. То груз потерялся, то посылку недоукомлектовали, то закон таможенный изменили. Все время что-то нужно было решать, придумывать и выходить из положения. Как говорил Главный: «Зачем я вас тут всех держу? Чтоб вы решали вопросы. Если мне их надо решать самому, я и зарплату вашу сам потрачу!» И ведь потратит. Главный был мужик суровый. Сказал – отрезал. Поэтому с дурацкими вопросами лучше к нему не соваться. Юля и не совалась. Как правило, докладывала уже о результате. А он тоже мог быть разным. Ведь она не волшебник.

– В сроки не укладываемся.

– То есть как?

– Груз задерживается на неделю.

– Это точно?

– Это абсолютно точно.

Главный понимал, что кричать и размахивать руками не нужно. Раз Муравьева сама пришла с докладом, стало быть, исправить ничего нельзя. Но и бо́льшей задержки не будет.

– Хорошо, я сам позвоню клиенту, попытаюсь разрулить конфликт.

И вот за это Юля Главного уважала. Да, она договаривалась с таможней, но хотя бы не нужно кланяться и извиняться перед клиентами.

Рабочий день начался как обычно. Телефон разрывался, таблицы заполнены наполовину. Работы океан, и его не назовешь Тихим. Еще и очередные неприятности сестры. Полночи уснуть не могла, проснулась с головной болью. Господи, ну почему у Любы вечно все не так? Бабе тридцатник, ума – ноль. Ну, это ладно, это потом. Юля любила свою работу. И за постоянную занятость мыслей тоже.

– Ой! Муравьева! Тебя Юрий Анатольевич искал! Прямо с самого утра!

Ирина скользнула по проходящей мимо Юле взглядом, не отрываясь от карманного зеркальца. Явно своим внешним видом девушка была совершенно удовлетворена. Впрочем, как всегда. Юля в душе слегка позавидовала. И даже не внешности или спокойствию, а такому абсолютному бездействию. Ничего не делает, и никто с нее ничего не требует. Умеют же люди устраиваться.

– Так сейчас же обед!

– Я думала, ты мимо меня в туалет пойдешь, я и передам. Нельзя же целый день терпеть! – Ира надула одну щеку и повернулась к зеркальцу немножко боком.

– Господи, а если там что-то важное?!

– Ну было бы важное, он бы уже дверь открыл и рявкнул.

– На туалет ты, кстати, зря рассчитывала. С этой таможней можно про все на свете забыть. – Юля попыталась не демонстрировать раздражение.

– Природу не обманешь! – глубокомысленно изрекла Ира. – Рано или поздно ты бы обязательно вспомнила.

Девица захлопнула зеркальце и развела руками. Действительно. Вот есть же люди с железными нервами. Это их секретарь Ира. Ну разве что вздохнет тяжело. И то исключительно из жалости к людям: какие они все бедные и непонятливые. А еще нервные. Нет, на Иру обижаться нельзя. У нее нужно учиться.

Главный начал с порога:

– О! Муравьева! Где тебя носит? Я тебя с утра ищу. – Юля решила не комментировать. – Про грузы не спрашиваю, раз молчишь, значит, вопросы решаются… – Юрий взял небольшую паузу, давая возможность сотруднице пожаловаться на ситуацию. Юля молча и заинтересованно смотрела на Главного. Ну, стало быть, можно продолжать дальше.

– Так, Муравьева, что у нас с корпоративом?

– А что бы вы хотели, Юрий Анатольевич? – Юля в этом году решила не проявлять инициативу. Не было ни времени, ни желания. В конце концов, свою зарплату она получает за работу логиста.

– Я бы хотел, чтоб он был, – ответил он немного с нажимом.

Понятно. Отвертеться не удастся. Главный привык, что за «елки» в этом доме отвечает Муравьева. Она про себя вздохнула. Попыталась красиво, как Ира.

– Так будет. У нас же каждый год что-то бывает. У вас есть какие-то конкретные идеи?

– А почему я должен за всех думать?

Ну надо же? И это после того, как прошлый груз она практически выгрызала зубами. С телефоном, можно сказать, спала. И что? Когда ей думать про праздники? Нет уж. Она ответит.

– Мне казалось, у нас в офисе есть секретарь. – Юля произнесла фразу совершенно спокойно и, наверное, тут же пожалела об этом.

Главный побагровел, потом как-то весь надулся, начиная с глаз и заканчивая плечами. Господи, сейчас лопнет! Юле стало не по себе.

– Ты! Ты! – Юрий Анатольевич хватал ртом воздух и не находил нужных возражений. Наконец он выдохнул. – Не думал, Муравьева, что ты такая злая. Ирина еще молода, она учится, а мы ей все помогаем. И она, между прочим, твой товарищ!

Юля подумала: «Или твой?» Но поняла, что и так уже все на сегодня сказала. И кто только ее за язык дергал? Эта бесконечная активность – ее личная инициатива. У нас правда так: один раз себя проявишь, тебе сразу потом на шею сядут. Но ей же нравилось! Все эти стенгазеты, тематические вечеринки. Такая внеклассная работа. А Ирка что? Ирка для красоты, это понятно.

Да, Юля Муравьева отвечала в компании «Армаз» за логистику. И, между прочим, делала свою работу грамотно и четко. По слухам, до нее этой работой занимался инженер, которому таможню определили в нагрузку. Ну не было свободных людей! Да и не понимал толком никто, что с этими грузами нужно делать, как получить, как отправлять. В итоге грузы терялись, улетали в другие страны, растаможивались за какие-то непонятные взятки. Все понимали, что инженер не справляется, но замену ему найти не могли. Да и Юлю Муравьеву нашли совершенно случайно. Специально этой профессии она не училась, но была очень организованной и последовательной в своей работе. Вот и приметил ее в одном НИИ въедливый заместитель Грязева.

После финансово-экономического института Юля распределилась в научно-исследовательский институт лесной промышленности. Никому не было дела до молодого сотрудника, а девушка никак не могла взять в толк, чем занималась. Хотя, как ей казалось, никто не понимал. Люди слонялись по комнатам, пили чай, обсуждали последние сплетни отдела. Кто, с кем и зачем. На дворе середина девяностых. Экономика уже развалилась, и никто не знал, как ее налаживать. Да и в высших учебных заведениях учили так, что непонятно было, как все эти премудрости применять на практике.

Случай в нашей жизни играет большую роль. Если не главную. Как так получилось, что Маточкин зашел в кабинет начальника планового отдела НИИ именно в тот момент, когда Юля доказательно защищала свою позицию. Девушка говорила тихо, но твердо. Кончик носа покраснел, волосы выбились из конского хвоста, и она постоянно пыталась заправить их за ухо. Было видно, что она нервничает, но отступать не собирается. Начальница жестом пригласила Маточкина зайти, не воспринимая Муравьеву всерьез. А вот Маточкин сразу увидел в ней грамотного сотрудника и цельного человека.

Юля не растерялась и не отступила при виде сутуловатого пожилого блондина, хотя ей было неловко высказывать свои мысли при постороннем. А уж увидеть его на выходе из проходной и вообще стало полным сюрпризом.

– Добрый вечер. Еще раз. – Маточкин старомодно поклонился. – Вы ведь Юлия Андреевна? Так?

– Так. – Если честно, тогда Юлька страшно испугалась. Почему-то ей показалось, что товарищ из органов и она сделала какую-то ошибку. И вот сейчас ее…

– А я – Николай Федорович. Не хотите перейти работать к нам?

– А к вам – это куда?

– Наша фирма занимается продажей комплектующих для компьютеров. Закупаемся в Польше. Продаем на территории нашей страны. Компания «Армаз». Мы как раз ищем сотрудника в отдел логистики.

– А я никогда логистикой не занималась. Это грузы отправлять?

– Да. Именно так. Видите, сразу поняли, о чем речь. У вас получится. Не сомневайтесь.

И вот уже пять лет вместе. Мысли вихрем пронеслись в голове. Издалека донесся голос Грязева:

– Ты чего молчишь? Заболела?

– Почему заболела?

– Я уже пять минут сам с собой разговариваю. Речь тут такую толкнул, а ты смотришь в стену. Кстати, про стену. Чего-то я устал от этого французского пейзажика. Куда ни придешь, везде одна и та же репродукция над столом руководителя: осень, листочки вихрем и пара под зонтиком, обнявшись, причем спиной к нам. И вот где я эту картину ни видел, всегда спиной! Ну хоть бы уж навстречу шли. Нет! Удаляются. Все! Ну их! Давай что-нибудь купим модное! И чтоб без Эйфелевой башни.

И Главный заискивающе посмотрел на Юльку.

– У нас оригинал.

– Но смысл-то остается.

Да, картины почему-то в офис покупала Юлька, как и карандаши для директора точила. Чтобы было красиво. Она была на редкость организованным, въедливым и при этом очень творческим человеком. Казалось, что левое и правое полушария ее мозга работают одновременно.

Грязев почитывал научные статьи про мозг и работоспособность и вывел собственную теорию про эти самые полушария. А как же иначе? Он с людьми работает, а кадры нынче решают все. Если сотрудник – натура творческая, то обязательно разгильдяй и совершенно не организован. И даже не думай требовать от него выполнения работы в срок. Но прорыв фирмы могут организовать только творцы. А вот усидчивые и системные никакого прорыва никогда не сделают. И все у них по папочкам, и тут же ответ дадут на любой вопрос, и цифры все в голове. Но советам их в плане развития бизнеса лучше не следовать. Нет в них здорового авантюризма, не рисковые они, а бизнес – всегда немного риск. Тут смелость определенная нужна. И все это именно благодаря нашим полушариям, где левое отвечает за логику, обработку полученной информации, систематизирует и выстраивает. А правое как раз отвечает за наши мечты, фантазии. Вот откуда берутся физики и лирики. Все предельно просто. И чтоб физик был еще и лириком: такое случается, но не часто. Юля была тем особенным случаем.

Юрий Анатольевич Грязев мужиком был справедливым и, возможно, даже карандаши замечал, но он понимал, что Юля Муравьева была идеальным сотрудником. И не дай бог с ней расстаться. А может, беременная?! Самое страшное, что можно было себе представить. У него на беременных нюх. Он их прямо чувствовал и сразу начинал готовиться к замене. Но ведь обидно! Учишь ее, учишь! А она, оказывается, в его фирму кавалеров пришла искать. И потом эти романы на работе. Тот еще геморрой. Нет, Муравьева не такая. Она цельная.

Главный еще раз посмотрел на девушку боковым зрением. Она из тех, кому возраст можно было даже и прибавить. В свои тридцать пять она выглядела ближе к сорока. Высокая и немного угловатая, вечные солдатские ботинки, длинные распущенные волосы, грустный взгляд из-под очков. Но может вдруг расхохотаться, и вот она уже и обворожительная, и милая, с красивой застенчивой улыбкой.

Дураки все же мужики. Почему они не обращают внимания на Юлину улыбку? Чего им в жизни надо? Грязев тяжело вздохнул. Чего-чего? А он сам? У него дома тоже не девушка с душевной улыбкой, а самая настоящая «модель» сидит. Ноги от ушей, прическа волосок к волоску, ногти полметра. И так она его этими ногтями по спине поглаживает. Ух! Юрий Анатольевич поежился и в душе улыбнулся, правда, немного испуганно. Чего греха таить, побаивался он баб. Особенно Ленку свою. Потому и от жены ушел, что Ленку испугался. Ее напора, ревности ее. Понял, лучше развестись, чтоб хуже не было. Марину тогда было жалко. Но она была совершенно не его женщина. Студенческий брак. Он тогда даже к психологу сходил. Разбитная бабенка категорически посоветовала разводиться, именно она тогда сказала: «Мол, студенческий брак, чего вы хотите! Ничего из этого не выходит по определению». Напоследок предложила себя в новые кандидатуры. И он, позор на его уже лысую голову, воспользовался моментом. Но потом сам себя оправдывал: исключительно с горя. Вот кто-то пьет, а он с бабой переспал. И что? Так потом этой «психологической» и объяснил. Ты ж врач, ты должна понять. Состояние аффекта. И ушел к Ленке. И даже подрастающий Митяй его не остановил. Он с ним и не разводился. Он всегда и с ним, и при нем.

А Ленка – она особо не докучала. Есть и есть. То на маникюре, то в телефоне. Но если они куда идут вместе, то это «ух»! Это только у него так! Он на минуту представил рядом с собой Юлю Муравьеву. Вечно с бумагами в руках и с сосредоточенным взглядом. И еще раз подумал: «Очень хорошая девочка. Просто очень. Нужно найти кавалера».

– Может, что-нибудь тематическое?

Теперь уже Главный очнулся от своих мыслей.

– Вот это очень хорошо. Давай тематическое. Про компьютеры?

– Почему про компьютеры?

– Ну мы же к ним детали продаем.

– Нет. Давайте что-нибудь историческое. Или про путешествия.

– Историческое не надо. А путешествия – хорошо. Куда у нас там народ ездит? Турция! А что? Голубая мечеть. Опять же рынок стамбульский. Что там еще? Босфор!

– Может, лучше Европа?

– Только не предлагай мне про Париж!

– Не буду! Я уже поняла, на Эйфелеву башню вам смотреть осточертело!

– Молодец!

– Я подумаю, можно? – Юля ему беззащитно улыбнулась, и в очках блеснули хитрые зайчики.

– Естественно! – У Главного отпустило от сердца. Не беременная.

И уже взявшись за ручку двери, Юлька обернулась и уверенно произнесла:

– Италия! – Не дожидаясь ответа, она открыла дверь и вышла, не оборачиваясь.