Текст книги "Глупо мечтать о принце"

Елена Скачко
Глупо мечтать о принце

Кто кого нашел?

или

Не проходите мимо лежащего мужчины

Глупо мечтать о принце, если ты дочь сантехника.

Или школьного завхоза. Из поселка Жучково.

Это я о нас с Алкой. Обе мы образованные умницы, почти красавицы, рукодельницы, отличные хозяйки и нежные мамы. А еще мы похожи друг на друга, как двоюродные сестры, и с этого началась наша дружба навек! Я была в 8 классе, когда ко мне подошла девица из скандального 9-б и спросила: «Ты Попова?» – И правда похожа, – сказала она своей свите из трех отпетых хулиганов школы. С тех пор мы с Алкой почти не расставались. Учились в одном институте, жили в одной общаге и детей родили в одном году.

Сейчас нам обеим слегка за тридцать и обе мы мамаши-одиночки. Хотя замужем побывали, причем весьма экзотично для наших исходных данных.

Мой был настоящим «золотым» мальчиком. Сыном министра и министерши. Министр до того как стать министром был, говорят, толковым производственником. А вот о бывшей свекрови ничего толком сказать не могу. В любом случае, несла она себя по жизни так, словно министершами рождаются, как принцессами. Теперь министр давно пенсионер. Персональный. Сын министра – алкоголик со стажем. А бывшая свекровь – жена персонального пенсионера, с замашками жены действующего министра.

А вот у Алки был самый настоящий принц! Сын не то предводителя какого-то племени, не то короля какого-то незамеченного ни одной картой Ганду… Ой, нет, ошибусь наверняка, в этом темном лесу я разобраться не в состоянии даже на самую ясную голову. Одно очевидно – был он черным, как ворона, жилистым и вертким, как олимпийский чемпион по легкой атлетике, и прогрессивным, как родной папа (по слухам). Не побоялся связать себя брачными узами с простой белой девушкой, всего-навсего дочерью поселкового завхоза, вопреки недовольству всего племени, власть над которым должен был унаследовать. Случилось ли это с ним или не простили его неугомонные соплеменники, нам не известно – Алка оказалась не такой прогрессивной и ехать за королевской короной отказалась наотрез. А я вот все время недоумевала – ну как можно быть демократом (он на этом настаивал), а власть принимать по наследству? Ох уж, эта голубая кровь! Слишком сложно для девчонок из Жучково!

Впрочем, жизнь с элитными отпрысками оказалась для нас совсем не богемной. И потому мы с Алкой давно решили, что хватит нам и обычных, среднестатистических мужиков, чтоб только не алкоголики-наркоманы, не женатые или четырежды разведенные (пару раз допускается), не безработные, и проживающие на континенте (для Алки это было принципиально!).

Даже квартирный вопрос мы готовы были проигнорировать, потому что, к счастью, своей крышей над головой обзавелись. Каждая своим способом, но в обоих случаях легальным и вполне приличным.

Алке квартира досталась в наследство от родной тетки, сестры школьного завхоза, которая в племяннице души не чаяла. Даже брак с наследным принцем, в отличие от родителей, сразу простила. Мое же скромное жилье было остатками роскоши от министерской жизни, его милостиво оставили моему сыну и министерскому внуку Пашке. А я как бы при нем. Потом я долго отвоевывала право быть единоличной владелицей ключей от этого малогабаритного рая, потому что госпожа министерша считала совершенно естественным свое вторжение к нам в любое, как правило, самое неподходящее время. Это называлось «поцемать внучка». В ответ на мое предложение потискать его на своей территории в одну из суббот блестяще играла роль глухонемой.

В тот судьбоносный вечер мы с Алкой почти до ночи пили мартини. В любимой забегаловке со странным названием «Колумб». Повода не было, просто свободный вечер.

Начались каникулы, своих чад мы отправили в родной поселок, а теперь вот на все сто использовали блага временной свободы. Алке громко рассказывала, что наш родной городишко наконец-то угомонился по поводу цвета Данькиной кожи и уже не сбегается к автобусной остановке поглазеть на чудо природы.

– Ничего, – темпераментно жестикулировала подруга. – Девки подрастут и еще в очередь к остановке выстраиваться будут. Принц как-никак!

После четвертой порции напиток стал напоминать коктейль из денатурата с привкусом вермута, но нас это уже мало волновало. Видно, бармен был хорошим психологом и наглел от бокала к бокалу. На какой стадии у меня случилась амнезия, установить нереально – папарацци за нами тогда еще не охотились.

Наутро в платье и босоножках я валялась на Алкином диванчике и старалась вспомнить хоть что-нибудь. Беглый осмотр меня успокоил – всего лишь помятый сарафан и круги под глазами. Алка тоже нашлась с первой попытки. В обнимку со своим спаниелем – флегматом по причине преклонного собачьего возраста – она мирно посапывала на собачьем коврике.

Разбудить подругу не удалось, и, умывшись, я приняла мужественное решение отправиться домой. Жутко хотелось переодеться. Четыре остановки в маршрутке были сплошным адом, и не вспоминать бы об этом вообще, если бы не важное «но».

Все, что случилось со мной потом, потому и случилось. Мне было так плохо, что только в таком состоянии я была готова понять коллегу по несчастью. Не осудить, не испугаться, не обойти десятой дорогой…

Впрочем, обойти было нереально. Он валялся прямо возле лифта, на моем 12 этаже. Я могла, конечно, запрыгнуть обратно в лифт и уехать за спасением к консьержке или переступить через беспризорное тело и скрыться в своей норке. Еще могла дико заорать на весь подъезд. Но у меня не было сил. Мне было отвратительно. И потому в больной голове родилась сочувственная мысль – а вдруг человеку тоже плохо?

– Эй, – потрясла я крепкое плечо, и тело опрокинулось на спину.

Мертвый? – как в бездну, я мгновенно провалилась в липкий страх и почувствовала струйку холода на спине. К счастью, тело зашевелилось, устраиваясь удобнее, и даже захрапело.

– О, нажрался, как свин, – я невольно отстранилась. Но где-то глубоко в моей «явчерашней» душе шевельнулось понимание. А потом проснулся и реализм. В ТАКИХ штиблетах алкаши не ходят. Это я знала наверняка. В трудные времена, бросив свою малобюджетную профессию, я зарабатывала на хлеб с докторской в магазине обуви. Бутике, как тогда любили говорить. Так вот, с полной ответственностью эксперта я была уверена – обувка на мужичке эксклюзивная. Тыщи полторы. У.е. Рубашка и джинсы тоже ничего, но тут я не профи. Может, и подделка.

– Ладно, поспи пока, я сейчас. Мне все-таки пришла в голову мысль спуститься к консьержке, спросить, что к чему. Она тут за порядок отвечает, вот пусть и разбирается. Но на уровне нижних этажей я резко нажала кнопку «стоп».

Где-то я его видела… Лифт понесся обратно. Недоумение и любопытство раздирали мои оплошавшие мозги.

– Танюшка, сосредоточься, – уговаривала я себя, вглядываясь в породистое, с легкой небритостью лицо. Но память объявила бойкот.

Я все-таки спустилась вниз, но консьержку не застала. Где-то во дворе звучал ее сочный голос, но отрывать ее от любимого занятия – трепа с каждым встречным – не хотелось. Дежурила сегодня баба Галя (так ее звал весь двор), а втянуть ее в историю с респектабельным пьяницей в фирменных сандалиях означало только одно – провести в компании с ней полдня. А потом еще неделю обсуждать приключение.

В общем, решение мое было революционным – разбудить и предложить помощь. Смутно знакомая личность на все мои попытки отвечала легким стоном и поворотом на другой бок. Стало вдруг мучительно жаль некогда белоснежную тенниску, и я потащила это холеное бревно к своей двери. Благо, это всего парочка метров. Тело не сопротивлялось и даже поддалось. Или от безысходности у меня силы удвоились. Не знаю. Но я таки затянула его сначала в квартиру, а потом на предварительно расстеленный плед. И отправилась в ванную. Отмокнув, я завернулась в махровый халат и приземлилась на любимом диване.

Проснувшись, я наткнулась на жесткий взгляд. Мой насильно притянутый гость смотрел в упор, и мне стало не по себе.

– Кто вы и что хотите? – по-хамски спросил он.

Предзакатное солнце освещало комнату каким-то удивительным светом и оттого картина казалось совершенно нереальной. Я хотела что-то сказать, чтобы понять – я во сне или уже наяву, но мой пленник взял на себя инициативу.

– Меня похитили? – спросил он. – Чего вы хотите? Еще пара часов – он демонстративно посмотрел на свой дорогущий циферблат – и меня начнут искать. Может быть, даже час, – он напирал. – Я вас слушаю.

В обычной жизни я бы нахамила в ответ, но сейчас в лучах предзакатного солнца, когда все казалось таким космическим, к тому же почти не болела голова, мне вдруг стало обидно до слез.

Я тянула этого борова на своем горбу, чтобы он не простудился в своей грязно-белой тенниске на бетонном полу, а он…

– Убирайтесь, – сказала я. – Не понимаю, почему вы не сделали этого раньше.

– Не блефуйте. Я пытался. Дверь открыть невозможно. А телефона

...

конец ознакомительного фрагмента