Текст книги "Я целую тебя сквозь Вселенную. Стихи"

Я целую тебя сквозь Вселенную
Стихи
Елена Талантина (Путилина)

© Елена Талантина (Путилина), 2023

ISBN 978-5-0060-6146-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я иду через июнь
ИСТОРИЯ 1

***

Струится Вечность между тонких пальцев.

И мы песчинкой вслед за ней несёмся.

В честь нашу будут звезды называться —

Те, на которых завтра мы проснёмся…

Расколдую

У меня самовар и вода из колодца.

Ноготки и тимьян на крюке у печи.

Припасённый горшочек медового солнца.

Под холстинкой льняной зреет хлеб. И горчит

Конопляное масло в зелёной бутылке.

Сядь поближе к огню, он прогонит озноб.

Усмири, наконец, норов вздорный и пылкий.

Я сварю тебе зелье. Чабрец и иссоп,

И головки ромашек, и ягод бузинных

Брошу лёгкой рукой в старый свой чугунок.

Я так долго ждала. Это времени вывих.

Мы попали в петлю из бетонных дорог.

Мы едва не забились в агонии смертной

В нержавеющих нитях больших городов.

Мы успешны, шаблонны и эквивалентны,

Как искусственный запах тепличных цветов.

Но рассыпался морок. И скрип половицы,

И растрёпанный кот – всё опять на местах.

Я тебя расколдую, душа моя птица.

Я тебя сохраню на бумажных листах.

В двадцать строк уложу, запишу как заклятье.

Запечатаю красным огнём-сургучом.

А пока – сядь к огню, просуши своё платье.

Пей мой чай. Ешь мой хлеб. Не грусти ни о чём.

Взахлёб

Взвесь пыльцы, дождя и солнца

В хрустале души.

Заливается, смеётся

Лето. Не спеши.

Поцелуй его в макушку,

Расчеши вихры.

Не считая дни-веснушки,

Не боясь жары

Разгонись, и, будто в речку,

В август окунись.

Если можешь быть беспечным,

Будь, и не стыдись.

Пей глотками это лето,

Пей его взахлëб.

Стань улыбкой, счастьем, светом,

Будь как мотылëк!

И, запутанные в гранях

Хрусталя души,

Рифмы летние на память

В небе запиши.

* * *

Мир бездонный твоих ладоней.

Погружусь в него с тихим стоном

И растаю в бреду медовом.

Я в ладонях твоих – как дома.

Я к ладоням твоим так часто

Жмусь макушкой своей беспечной.

Ты меня наградил Счастьем,

Я с тобой разделю Вечность.

* * *

Я стою и слушаю скворца.

Клён макает кудри в воды неба.

Впереди – дорога без конца.

За спиной – котомка с коркой хлеба.

В точке сотворения миров

Упиваюсь мартовским похмельем.

Под пасхальный звон колоколов

Я достигла маковки апреля.

Растворила сердце-акварель

В синеве весенней воспалённой.

Надышалась солнцем. А теперь

Слушаю скворца под старым клёном.

* * *

Она варила карамель,

Водила ложкой.

Ждала отчаянно апрель,

Играла с кошкой.

Она ждала – вот-вот, сейчас!

– и не сбывалось.

Просила: ну, в последний раз!

Такая малость!

Она опять ждала весны

С её мечтами…

…А кошка спит и видит сны:

Апрель с котами.

Запой

Утро богато на рифмы и чувства,

Льются стихи волной.

Я не умею играть в искусство,

Я ухожу в запой.

Я ухожу гадать на ромашках,

Петь и плести венки.

Быть перелëтной – совсем не страшно,

Но не всегда с руки.

Быть перелëтной, не зная стаи, —

Значит, идти на риск.

И я опять одна улетаю,

Рифмой напившись вдрызг.

Обычный гений

Фёдор Михалыч покинул свой призрачный Питер.

Дышит черёмухой в дикой сибирской глуши.

Сбросил бадлон, нарядился в растянутый свитер,

И наконец-то совсем никуда не спешит.

– Аннушка, чаю! Покрепче, голубушка, право!

Впрочем, оставьте! Пойдемте, мой друг, до реки.

Там, за Уралом, остались густые дубравы.

Здесь же певучие сосны стройны и легки.

– Аннушка, слышишь? Звенит розоватое тело,

Бабой лоснится на солнце, исходит смолой.

Вот и березка – на вольных хлебах раздобрела,

Барынькой важной присела у тропки лесной.

– Аннушка, ангел, а приступы, кажется, реже.

Думаешь климат? Ну, что же, дай Бог, поглядим.

Я в этом рае совсем не слежу за одеждой.

Это преступно! А, впрочем, пойдём, поедим.

Грузная поступь. Сутулясь по давней привычке,

Тихо бредёт, опираясь на локоть жены.

Вечер обычный. И гений гуляет обычный.

Запах черемухи. Обыкновенные сны.

По Достоевскому

Петербург – как чахотка в больных альвеолах поэта.

Рвёт на части дыханье, сбивает на шёпот слова.

В мятых складках тумана, в дожде уходящего лета,

Как в плаще пилигрима, бредет, спотыкаясь, Нева.

Ах, Настасья Филипповна, Вам так к лицу этот климат,

Эти хмурые тучи, и львы, и Казанский собор.

Истонченные нервы, и фразы – как пули, навылет.

И застывший осколком в горячей груди приговор.

Город, бьющий по хрупким, молитвенно сложенным пальцам,

По спокойствию грубых, уверенных, сильных сердец.

Петербург, я прошу, закружи еще раз меня в танце,

Прежде чем мне на голову ляжет последний венец…

Атмосфера старого романса…

Прошлой ночью был сильный ветер.

Ветви гнулись под ним, стонали.

И встревоженно тявкал старый

Одинокий оглохший пëс.

Серебро потемнело. Светел

Блик сухого вина в бокале.

Пальцы тронули гриф гитары.

Пыль покрыла бутоны роз.

Обветшал старый дом у пруда,

Где русалки шалили в мае.

Дно рассохшейся старой лодки

Выстилает упругий мох.

Пей глинтвейн, и не знай простуды.

Лёгкий хмель тебя обнимает.

Станешь сонным, ленивым, кротким,

Как последний осенний вздох.

***

Резвится Август-вдохновитель.

Стихами брызжет мне за ворот.

Обрывками паучьих нитей

Сшивает туч овечий полог.

Зеленой мишурой березы

Шуршит, щекочет ее ветром.

И заплетает в рифмы прозу,

Сдувая с пыльных улиц лето.

***

А небо – синее-синее

С сединками облаков.

Здесь люди живут красивые

Среди полярных снегов.

Здесь люди живут надежные,

И преданные сердца.

Здесь верится в невозможное.

Здесь есть любовь до конца.

В озерной глади Карелии —

Глаза живые Земли.

Ее легенды овеяли,

В ней буйно сказки цвели

Про светлые чувства сильные,

Про теплый очаг и кров.

Про небо, синее-синее,

Сквозь снежную кипень веков.

Магадан

Возьми меня с собою в Магадан.

Там холодно, там белые медведи.

Закинем шмотки в старый чемодан,

И на оленях сквозь пургу уедем.

Заляжем чудо-нерпами в сугроб,

И всполохи полярного сиянья

Нас поцелуют незаметно в лоб,

Мелькнут в зрачках тоскливым ожиданьем.

Давай с тобой уедем в Магадан

Пока найдут – пересечём границу

Реальности, чтоб там развоплотиться

И снова воплотиться. Но – в туман.

Возьми меня с собою в Магадан…

***

Пушистый плед и пëстрые подушки

На кресле ждут, когда же ты придешь.

Душистый чай из трав в тяжёлой кружке,

Том Пастернака. За окошком дождь.

Ленивы незатейливые мысли:

Полить цветы, достать к обеду утку.

Давно плевать на даты. Это числа,

Им нет числа. А у тебя – минутка,

Чтоб затаиться в кресле и забыться.

Передохнуть, и вновь бежать по кругу.

…Давно облез пушистый плед. И выцвел

Том Пастернака. Обжигает руку

Душистый чай в старинной жëлтой кружке.

И в изголовье – пëстрые подушки.

***

Август кисти раздает.

Мелкий дождь целует ручки.

Легкий выдох – и вперед!

Солнце. Небо. Чайки. Тучки.

Все, на что хватило глаз

Зарисую на прощанье.

Август, в стопоследний раз,

Не давай мне обещаний…

Ожидание

Ну, что? Ещё один рывок?

Всего четыре воскресенья.

Я засекаю новый срок.

Я отмечаю оживленье:

Бодрей на кровле воробьи

На солнце прогревают спинки.

Клюют рябину снегири.

В сугробах – тёмные ложбинки.

И вроде, каждый год одно:

Капель, ручьи, гам птиц и лужи…

Но повторяю всё равно:

– Весна, скорей! Мне март мой нужен!

Нетерпеливей с каждым днём

И незатейливее строчки:

– Скорей, весна. Мы очень ждём.

В ответ:

– Спешу. Я тоже – очень.

Обратный отсчёт

До весны сто двадцать дней.

Осень в изморозь уходит.

Мир хмелеет в хороводе

Ветра, листьев, новостей.

В межреберье бьëтся гулким

Градом в профильную жесть

Беспокойная мазурка:

– Шансов нет. Надежда есть.

До весны сто двадцать дней.

Умирать совсем недолго.

А потом, – подумать только!

Никаких календарей…

…

Отсыревшим, прелым, палым

Стылым духом напитал

Ветер землю. И, усталый,

В голых ветках задремал.

Кардиограмма

Володе

На частоте сердечных сокращений

Построена мелодия любви.

Кардиограмма наших отношений

Как нотный лист. Ты помнишь?

– Раз-два-три…

Вальсируем по отсыревшим листьям,

По стрелам льда, по стрелкам на часах.

И почерк, как кардиограмма, быстрый

Мои стихи хранит в черновиках.

Ты мой

Ты мой – до дрожи в солнечном сплетеньи.

До глупых слёз. До бестолковых слов.

До трепета, до умопомраченья.

Ты – целый мир. Ты – лучший из миров.

В твоих губах Создателя дыханье.

В твоих руках – спасительный покой.

Ты – самое заветное желанье.

Со мною, без меня – навеки мой.

***

Глаз твоих синь весенняя.

Блики в апрельской сырости.

Где мне найти спасение?

Как столько счастья вынести?

Мне по любому поводу

Имя твоë мерещится.

На другом конце города

Жду тебя, твоя женщина.

Август

Тишина внутри меня.

Среди грохота железа,

Посреди речного плеска,

Треска яркого огня —

Тишина внутри меня.

Тишина внутри меня.

Нежным шелком,

Пышной ватой,

Хлопковой, голубоватой:

Розоватые края —

Тишина внутри меня.

Это Август слезы вылил,

Сбив с дороги хлопья пыли.

И, молчание храня,

Небо хлынуло в меня…

***

Я куплю себе новенький чайник,

Заварю в нём душицу и мяту.

Я сама себе буду начальник.

Я не буду ни в чём виноватой.

Нарисую пунцовое небо,

Старый лес и берёзки-подружки.

Отломлю тëплый мякишек хлеба,

Завалюсь на своей раскладушке.

И просплю что-то очень большое,

И вполне бестолковое что-то.

Будут люди серьёзные в шоке:

Им-то завтра к 8 на работу.

Достигать, добиваться, бороться

За мечту, за высокие цели.

А я выпью воды из колодца

И блинов напеку на неделю.

Поворчу понарошку на кошек,

Наберу спелых яблок в корзину.

Огурцов соберу на окрошку

И чуть-чуть для засолки – на зиму.

Разноцветных колючих носочков

Навяжу всем родным и знакомым.

Заходи ко мне, если захочешь:

Я до самой весны теперь дома.

Веранда

На веранде пахнет грушами.

В паутине мокрый сад.

Я сегодня осень слушаю:

Листья шепчут невпопад.

Сиплый ветер просит помощи.

Дробь дождинок по стеклу.

Август, август! В лужах тонущим

Не спастись. И по теплу

Я уже грущу украдкою.

И уже слегка простужена.

На веранде пахнет сладкими

Дозревающими грушами.

Осень

Золотую мелочь листьев

Из дырявого кармана

Щедро сыплет Осень —

Пьяный и растрёпанный художник.

Он идёт слегка шатаясь.

Из гранёного стакана

Льёт свой вермут остро-пряный,

И свистит в лицо прохожим.

И ему, конечно, по фиг,

Что ботинки износились,

Что костюм его парадный

Весь из рыжих лоскутов.

И ему, конечно, дорог

Вдохновения миг, где слились

Хмель бездумный и отрадный

С лёгкой поступью шагов.

***

Снова Август. Синий. Безмятежный.

Льнет плечом игриво к Сентябрю.

Мы пройдем сквозь них, мой друг, неспешно

К золотому в листьях алтарю.

Поклонимся вызревшим колосьям,

Освятим созревшие плоды.

И, держась за руки, вступим в Осень.

И пойдем тихонько – я и ты.

Счастье

Счастье – такая большая собака.

Трогает лапой:

– Чеши мне пузо!

Счастье – тайком на молитве плакать.

Мерить украдкой мамины бусы.

Грудью кормить. Да хотя б до года.

Спелый арбуз выгрызать до корки.

Счастье – один на один с природой.

А в Новый год с ребятнёй на горке.

В ванной ворчанье:

– Опять налили!

Коврик сырой и на зеркале паста.

Счастье – виски подровнять:

– Так, милый?

Такт отбивать под «Сансару» Басты.

Счастье. Простое, как вкус малины.

Липкие пальцы, сладкие губы.

Кошкой доверчивой выгнув спину,

Ластится счастье к тому, кто любит.

Зима

Как куражится Зима, как тревожится.

Укрывает белый свет снежной кожицей,

Прорастает ледяными былинками

Через лужи по листве. Невидимкой мне

В капюшон нырнёт. И там отогреется.

Оживëт моя Зима-чародейница.

Зарумянит щëки, нос. И украдкою

Наколдует Новый год с шоколадками.

Берёза

Трясет береза косами,

Живет береза грезами

О будущей весне.

Февраль ветрами выстегал:

Замерзшая, безлистая,

Пожаловалась мне.

Нагое тело тонкое

Мороз нагайкой звонкою

На прочность проверял.

Она дрожит, но держится,

Пока надежда теплится —

Скорей бы март настал!

Не забыла

Не грустите: я вас не забыла.

Просто было некогда писать.

Посмотрите: небо нам открыло

Свою солнцем вышитую гладь.

Посмотрите только, сколько шелка

На нерукотворном полотне!

Сколько раз невидимой иголкой

Луч сновал в атласной синеве!

Не грустите! Скоро, очень скоро

Будет март, весна и птичий гам.

А пока – небесные просторы

И стихи я посвящаю вам.

СУОК

Истекает небо золотом и ртутью.

Тихо плачет кукла наследника Тутти.

Доктору Арнери строгий дан приказ:

Выплавить из сердца к празднику алмаз.

Кукольного сердца маленький секрет

Знает добрый доктор, а наследник – нет.

А наследник рубит платье шашкой – рраз! —

Подарю невесте сказочный алмаз!

Но рукой небрежной разрывая шëлк,

Он живое сердце в кружевах нашëл…

В чём финал у сказки? Невелик секрет:

Счастлива невеста.

Куклы больше нет.

***

Сентябрь стекает по карнизам,

Летит на северных ветрах.

И в космах путается сизых

Седое солнце. В закромах

Остатки пряничного лета,

Как дед для внучки, приберёг

Старик Сентябрь. Неприметно

Он на траву в саду прилёг.

Дыханьем лёгким и студёным

Сбивает листья с тополей.

Слегка хмельной. Чуть-чуть влюблённый.

Сентябрь – туманный чародей.

***

Огней полотна пестротканые

На ветви мокрых тополей

Развесил город. Ты туманами

Меня укутай и согрей.

В продрогшем сердце медом липовым

Пролейся, разгоняя кровь.

Ты мне такую осень выдумай,

В которой ты – моя любовь.

Ноябрь

Розы склонили головки,

Льдинки на лепестках.

Ищет зима уловки,

Чтобы зайти на днях

И навсегда остаться,

Очаровав мой сад.

Но розам рано прощаться —

Не отплясал листопад.

Солнце еще с теплинкой,

Гладит их нежный цвет…

Вот и скатилась льдинка,

Новой зимы привет…

Маргарита

Я ночь, я грех, я Маргарита.

Над неприкаянной землёй,

Мерцая кожей неприкрытой,

Я вновь спешу на шабаш свой.

Мне сто имён, мне сто наречий.

Сто упований, сто времён.

Я опускаюсь каждый вечер

На крытый шифером балкон.

Сняв крылья и взъерошив кудри

Вхожу в твой сумрачный покой.

И искушаю твою мудрость,

И потешаюсь над тобой.

Испепеляю, исцеляю,

Вновь обрекаю и дарю…

Я в жизнь, как в камешки играю,

Я жизнь, как бархаты, крою.

Мне сто имен. Я свет. Я смысл.

Я упованье, боль и сон.

Я тайный умысел. Я выстрел.

Любовь со множеством имён.

В один из долгих декабрей

Как твои поцелуи колкие,

Снег щетиной в лицо мне тычется.

Лед и кровь. Воспаленной коркою

Сушит губы зима-владычица.

Студят сердце ветра-разбойники,

Не согреешься полушалками.

А на узеньком подоконнике

Роза слезы роняет жалкие.

С прогулки

Ну как тут не стать поэтом,

Когда дал Господь так много:

Река за деревней. Лето.

Рассвет. Тишина. Дорога.

Нос мокрый, язык шершавый.

Мохнатые уши и лапы.

Запор на калитке ржавый.

Тоскуют в углу лопаты.

А в старом кирпичном доме

Уютно сопят носами.

Ступеньки скрипят при подъёме

Старушечьими голосами.

Эх, взять бы дубовый посох,

Пойти с утра в перелески.

Чтоб ступни настыли в росах,

Как в давнем, забытом детстве.

Набрать в подол земляники,

Да трав заготовить в зиму,

Пока они не поникли

В осенней промозглой сини…

С натуры

Пряная. Острая. Диковатая…

С осторожной природной грацией.

Степь не скошенная, не смятая.

Разреши тобой любоваться.

В золотом покрывале локонов.

В победительном свете кожи —

Восхитительное далёкое,

Удивительное похожее.

* * *

В оспинах оплывшие сугробы.

Медленно, лениво тает снег.

Луч весенний прожигает тропы

Там, где шел по снегу человек.

По пути жевал батон горячий,

Из пекарни. Донести б домой!

Воробьи ватагою ребячьей

Подбирали крошки за тобой.

Все так просто. Хлеб. Весна. Дорога.

Дом и мама. У крылечка пёс.

И на сдачу – леденцов немного.

А батон – вот жалость! – не донёс…

***

А весна-то какая, Господи!

А скворцы-то, скворцы снуют!

Травы, в косы сплетенны осенью,

Непричесанные встают.

На обугленную проталину

Брызнет алым рябины гроздь.

Немигающим взором раннее

Из ветвей смотрит солнце вскользь.

Залоснилась дорога слякотью,

Заслезился на речке лед…

Стиснет сердце: смеяться, плакать ли.

Слава Богу, весна идет!!!

Таинство

У природы нет плохой погоды.

Я сегодня принимала роды

У реки. Сквозь утренний покров

Нарожала речка облаков.

Тонких, с розоватыми краями.

Они робко плыли над полями.

Но взрослели, крепли… Оглянись:

Облаками выложена высь.

А река притихла утомлённо.

Одеяло – бережок зелёный.

Берегут стрижи её покой,

Прошивая воздух над рекой.

* * *

Я иду через июнь, ноги босы.

Под ногами трын-трава. В небе грозы.

Мимо детства и скрипучих качелей

Ухожу от синеглазых апрелей.

Дробным стуком воробьëв по карнизам,

Рассечёнными лучами сквозь призму.

Ухожу, чтоб в сентябре раствориться

В полыхающих берёзах – Жар-Птицей.

* * *

Стихи приходят в дождь, в лесу или по шпалам.

Приходят босиком, под шелест сонных звезд.

Шныряют, щекочась, под толстым одеялом.

Бывает, по стеклу скрипят, как ржавый гвоздь.

Сбегают по листу росой медово-пряной,

Мурлычут на груди, клокочут в чугунке.

То встанут на пути неловко и упрямо,

То лаской заскользят – не удержать в руке.

Я в косы заплету растрёпанные рифмы,

Я гребнем причешу взъерошенный размер.

Добавлю сердца стук к космическому ритму

Пульсирующих звезд, вибрирующих сфер…

***

Даже слëзы не спасают – угасаю.

По проложенной дорожке, среди бед

Я сама себя спасаю и спасаю.

От спасения себя мне спасу нет.

По траве пройду босая. Не роса ли

По следам моим цепочкой тянет ржу?

Растеряв себя опять – не чудеса ли! —

Я растерянную снова нахожу.

Потомкам

Не беда, если мы не встретимся.

Просто знайте сквозь вьюгу дней:

Я крушу ветряные мельницы.

Я опять становлюсь сильней.

Собираю росу напёрстками,

Чтобы всласть напитать ростки.

Бью по жизненным волнам вёслами.

Знать бы только, куда грести.

Знать бы только, какие гавани

Приготовили мне приют.

Эй, шпана! Отправляясь в плаванье

Твердо верьте – вас всюду ждут!

За штормами, за непогодами,

Даже если им нет конца,

Ждет вас бабка седая – Родина,

Всепрощающий взгляд Отца.

И в могучих ладонях прадедов,

И в усталых лицах старух

Весь наш мир шебутной, неправильный

Упокоит мятежный дух.

Не беда, если мы не встретимся.

Через сотни и сотни дней

Окаянное сердце светится

В каждой строчке судьбы моей.

Бог придумал нас для Вечности

ИСТОРИЯ 2

* * *

Мы строптивое стадо Твоё.

По сияющей звёздной россыпи

Держим путь сквозь узкий проём

К Тебе, Господи.

По кипящей лаве пройдём,

Но споткнёмся на ровной плоскости.

И увидим небо. А в нём —

Тебя, Господи.

И сорвём ошмётки с души

На четвёртой космической скорости,

Чтоб мятежный дух сокрушить.

Спаси, Господи!

Вайи

I

– Ликуй, Мария! Почему ты плачешь?

Глаза ввалились, пересохли губы.

Отец Небесный внял нам, не иначе!

Смотри, осла к Нему ведëт Иуда.

Не Нищим Проповедником – Царëм, —

Войдëт Он в город.

Мы за Ним пойдëм.

II

– Очнись, Мария! Иаков и Симон

Поют осанну, расчищая путь.

Почëт и славу здесь получит Он.

Кров, пропитанье, время отдохнуть.

Великий Город счастлив встрече с Ним.

Ликует древний Иерусалим.

III

– Мария, поседела прядь волос,

И почернело смуглое лицо.

На Праведника нынче вырос спрос,

И фарисей торгуется с Творцом.

Уже звучит преступный звон монет.

Уже грядëт неслыханный Завет.

IV

– Завеса разодралась пополам!

Он умер – ты спокойна? Как же так?

Накрыло мглою иудейский храм,

Тех, кто пришёл с Ним поглощает мрак.

И лишь в твоих глазах нетленный свет.

Возможно ли? Мария, дай ответ!

V

Давно срубили старую смокву,

Подрос осëл, преставился Пилат.

Она идëт, едва примяв траву,

Дорогой той, что много лет назад

Входил в Великий Иерусалим

Еë Иисус, и те, кто были с Ним.

* * *

Господь проснулся на заре

И поднял сонный взгляд на небо.

Сказал с улыбкой:

– Снилось мне,

Я накормил голодных хлебом,

Утешил жаждущих вином,

Мятежным душам дал покоя.

Мне снилось, в доме за углом

Два сердца бились в такт со мною.

В окне, где пыльная герань

И голубые занавески,

Чумазым пальцем трогал грань

Оконной рамы житель детской.

А рядом, локон заложив

За нежно-розовое ушко,

С иглой в руках вдыхала жизнь

Девчонка порванной игрушке.»

Николушка

Дребезжат на небе звезды.

Над простуженной землёй

Он идёт, взбивая воздух

Своей старенькой клюкой.

Над поникшей деревенькой,

Мимо гордых городов.

Чуть присогнуты коленки.

Он ни молод, ни здоров.

Седина и острый иней

В кудреватой бороде.

Строгий взор наполнен Силой.

Он – желанный гость везде.

Навалилось горюшко —

Помоги, Николушка!

До зарплаты стольничек —

Выручай, Угодничек!

По колено снег. И ветер.

Сущий в мразех, не тужи!

Завтра будет день твой светел:

Так Всевышний положил.

В море и на автостраде,

Где б не пролегал твой путь,

Ты Святому Николаю

Поклониться не забудь:

– Чудотворче Святый!

Пред Христом ходатай!

Огради от всяких бед,

Дай мне, грешному, совет,

Как с пути не сбиться?

Как Ему молиться?

Усмири сердечко

Слабым человечкам.

Вьюги землю заметают.

Враг куражится и ждет,

Когда жухлыми листами

Мир к ногам его падёт.

Только свечки теплятся

Вопреки метелице.

Воском души тают

Рядом с Николаем.

Хоть черна как головешка —

Ух, разбойная душа! —

Приласкает, словно кошку,

Отогреет не спеша.

И отправит голу

К Божьему Престолу.

Дребезжат на небе звезды.

Над простуженной землёй

– Николай Святитель, поздно.

Заходил бы ты домой!

Отдохни немного —

И опять в дорогу…

Святый Отче Николае, моли Бога о нас!