Текст книги "Чужая постель. Роман"

Чужая постель
Роман
Елена Тимошенко-Седьмая

Иллюстратор Александр Александрович Пермяков

© Елена Тимошенко-Седьмая, 2017

© Александр Александрович Пермяков, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-2946-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вступительное слово

Роман Чужая постель, написан в помощь всем, кто не получил сексуального воспитания в семье, внимания и любви со стороны матери, не реализовался и не нашёл своё место в социуме. Одним из наиболее важных и ведущих факторов в развитии ребёнка, была и остаётся Мать. В романе, рассматривается множество психологических аспектов, влияющих на полноценное развитие личности, если семья неполная. Рассмотрены ошибки в воспитании и трудности, которые испытывает мать-одиночка, в системе отношений «мать – ребёнок». Результатом издержек материнского воспитания в неполной семье становится деформация личности ребёнка. Восприятие ребёнком «картины мира», которое он обязательно перенесёт, уже, будучи взрослым, в свою семью, – всё это он возьмёт из взаимоотношений с мамой. Ребёнок, воспитанный одинокой матерью, взрослеет гораздо быстрее, чем его сверстники, получившие воспитание в полной семье. Чаще всего подростки из неполных семей не имеют должного представления о женственности и мужественности, в результате путают мужские и женские роли. Поэтому во взрослую жизнь такие подростки выходят с искажённым восприятием реальных взаимоотношений между мужчиной и женщиной. Проявятся ли у девочки лесбийские наклонности или у мальчика гомосексуализм, в результате отсутствия материнского внимания и любви? От материнского участия и воспитания, зависит успешная социализация или дезадаптация личности и её вечные поиски себя, своего предназначения.

Справится взрослый мужчина с детской психологической травмой на сексуальной почве? Чем опасен инцест? На все эти и другие вопросы, вы здесь найдёте ответы.

Любите свою семью искренне и открыто, без фальши и лжи. Дорожите родными людьми и взаимоотношениями с ними. Будьте терпимее друг к другу, любите родных, пока они живы, и тогда родной человек никогда не станет внезапно для вас чужим. И пусть каждый ваш прожитый день будет осмыслен и наполнен гармонией, любовью, счастьем.

Ваша Елена Тимошенко-Седьмая

В основу романа легли реальные события. Все имена персонажей изменены.

Глава 1

1984 – 2005 годы

На первый взгляд, Серёжка от сверстников ничем не отличался. Как любой ребёнок в пятилетнем возрасте, везде совал курносый нос, и любил телевизор. В ящик смотрел с утра и до полуночи, пока мать не погонит спать. Зрение у мальчика стремительно падало, но родительница этого не замечала. Телевизор заменял в жизни всё: маму, папу, друзей. Хотя, насчёт папы мы поторопились. Его вообще не было. Может, где-то и когда-то тот существовал, но только не в Серёжкиной жизни. Мама никогда о нём не вспоминала. Так и жили втроём: он, мама и сестра, которая была на семь лет его старше. Сестра-Ирка, считалась в семье довольно взрослой. В её обязанности входило воспитание брата и содержание квартиры в чистоте. С воспитанием девочка справлялась идеально. Брат давно перестал считать тумаки, которыми награждала сестрица, если забывал подмести пол или ополоснуть за собой кружку. Но больше всего ей нравилось наказывать, закрывая на весь день в ванной комнате и выключив там свет. Проплакав, Серёжка успокаивался и засыпал на резиновом коврике. Выпуская его, Ирка чувствовала свою безнаказанность и запугивала ещё больше.

– Если расскажешь маме, снова накажу!

И Серёжка молчал. С такой няней ребёнок давно стал самостоятельным, а мама приучила к тому, что каждый стирал своё бельё сам. Серёжка тщательно намыливал воротнички и манжеты застиранных рубашек, простирать и прополоскать которые у него не хватало сил. Только постельное бельё мама стирала сама. Поменять постель – означало, просто спустя месяц перевернуть бельё. И лишь когда простыни приобретали серо-жёлтый цвет, нехотя включала старенькую, гудевшую на весь дом стиральную машинку «Сибирь». С работы мать приходила поздно, поэтому большую часть дня дети проводили вдвоём. Но когда Ирка уходила в школу, Серёжка пользовался свободой – включал телевизор, садился близко к экрану и таскал из вазочки печенье. Поздно вечером возвращалась мама, жарила яичницу, и они пили чай. Укладываясь спать, он держал её за титьку и мгновенно начинал сопеть. И так было каждый день.

Но однажды, по осени, откуда-то приехала бабушка, сказала, что навсегда, чем повергла маму в страшное уныние. И установила новые порядки. Она требовала, чтобы та прекратила гулять и занялась детьми. Но мать продолжала, как и прежде задерживаться на работе до позднего вечера. А на балконе ежедневно сушились отбеленные старушкой простыни. Ирка больше не командовала Серёжкиной жизнью. В квартире теперь пахло наваристым борщом со шкварками и пирожками с печенью. После обеда бабушка закрывала кухню на замок, и Серёжка уже не мог, таскать вкусные печенья. Его отправили учиться в первый класс и нацепили очки с толстыми линзами. Одноклассники дали кличку «тупой очкарик» и кидали в него камни по большой дороге домой. Ирка стеснялась брата и запретила подходить к ней в школе. Свою теперешнюю жизнь он ненавидел. Последнюю радость – телевизор – тоже запретили. Учительница не была в восторге, от отстающего школьника, который был, замкнут, а от сильного волнения начинал заикаться. Несмотря на плохое зрение, посадила ученика за последнюю парту и намекнула бабушке, что ему необходима спецшкола. Но строгая бабушка не хотела этого даже слышать. «Мой внук не будет учиться с дебилами, ничего, с божьей помощью справимся». Иногда он убегал на окраину небольшого городка и там давал волю своим чувствам и заветным мечтам. Деревья безмолвно вторили шелестом листьев, как бы соглашаясь с жалобами мальчонки. А ребёнок хотел ни много, ни мало, чтобы мама всегда была дома, и чтобы никто не обижал. Благодаря бабушкиному терпению и вниманию, внук, перепрыгивая с тройки на тройку, закончил второй класс. С приезжим мальчиком завязалась дружба, и теперь у друга можно было часами смотреть телевизор, к которому дома строго запретила подходить бабушка. Маму повысили в должности, и она купила золотые серьги. На что бабуля долго возмущалась, говоря, что лучше бы купила сыну отдельную кровать. Но мать только отмахнулась, мол, тот ещё маленький.

Серёжка же чувствовал себя совсем взрослым. Сегодня Мишка рассказывал, как целовался с соседкой, старшеклассницей Люсей. Верить Мишкиным словам было нельзя, но и опровергнуть, невозможно. Серёжка видел, как целовались в кино. Но как это могло получиться у Мишки с Люськой – даже не мог представить.

– Врёшь, докажи!

– Совсем дурак, так Люська и захочет целоваться при тебе.

– Значит, не целовались!

– Целовались! Просто ты для этих дел малявка!

– Я тебя обзывал? Вот и ты не обзывай!

Слова друга сильно обидели Серёжку и не давали покоя.

Вечером не спалось, и он, разбудив маму, попросил, чтобы научила целоваться по-взрослому. На что она долго смеялась и выпытывала, зачем. Мальчик без утайки сказал, что это умеют все, и даже друг Мишка. Мама показала. Серёжке не понравилось, но потом он решил, что тут нужна сноровка и тренировка.

Зимой бабушки не стало. Как сказала мама, умерла легко, во сне. Серёжка сильно переживал и тихонько, чтобы родные не видели, в тёмном углу прихожей частенько плакал. Бабушка была строгой, но и справедливой. Бабуля никому не давала права обижать внука и всегда заступалась за него…

Привычный жизненный уклад вернулся. Исчезли борщи, пирожки, и заново появилась ежедневная жареная яичница. И снова Серёжка со всех силёнок, пытался отжать застиранную рубашку. Зато теперь появилась свобода. Он всё чаще бывал вместе с другом, а Мишка рассказывал такое, чего тот ещё не знал.

– Я вчера с Люськой того.

– Чего того, – не понял Серёжка. – Целовался, так и скажи.

– Нет, другое. Мужиком стал!

– Чтобы стать взрослым, нужно вырасти, – возразил он другу, чем поверг того в безудержный хохот.

– Я раньше тоже так думал, но для этого необязательно быть высоким ростом и чтобы росла борода. Короче, – зашептал Мишка, выдавая тайну, хранить которую было просто невозможно. – Мы вчера с Люськой так долго целовались, а потом, она схватила за штаны и как закричит: «Твой стручок готов и созрел!». И такое вытворяла, что я даже не понял, что это было. Вот, а теперь я взрослый, мужик! – Мишка произнёс это с такой гордостью, что на этот раз у Серёжки не осталось никаких сомнений. Он оценил взглядом коренастого, крепкого, телосложения и развитого не по годам Мишку, представил рядом четырнадцатилетнюю Люську, и сомнений в том, что у них всё было, не осталось.

– А ещё Люська рассказала, откуда появляются дети.

– Откуда? – отходя в сторону и недоумевая, произнёс Серёжка. Он предполагал, что их находят в капусте, как и говорила бабушка. А тут, опять, получается, вскрывалась взрослая ложь. – И зачем только взрослые лгут, – недоумевал мальчик. – Ну, что ты замолчал? – подтолкнул он Мишку.

– Всё равно не поверишь!

– Почему?

– Сам не верю. Люська сказала, оттуда, откуда моча идёт!

– По мне, лучше бы в капусте находили, так интересней было бы.

– Эх, ты, тугодум! Детский сад, штаны на лямках! – сказал Мишка. Обнял друга за шею, повалил на ковёр и начал с ним бороться.

– Сам детский сад, – возразил Серёжка, пытаясь сбросить с себя сильного Мишку. Но перевес был явно не на его стороне, и через некоторое время, запыхавшись и взмокнув от усердия, сдался, отказавшись от участия в неравной борьбе.

Уроки теперь никто не проверял. А во время маминого отсутствия в доме царила Ирка. С подружками они включали на полную громкость старый магнитофон и закрывались в комнате. Поначалу Серёжка с Мишкой пытались заглянуть, почему там так весело, но вскоре, девочки-подростки сами позвали и даже угостили пивом. От непривычки у Серёжки закружилась голова, его охватило какое-то сумасшедшее веселье. Мальчик осмелел и полез целоваться к Ирке, затем попробовал проделать то же с её подружками. Ему стало нравиться это новое занятие, от которого сейчас испытывал необъяснимое наслаждение и волнение. Мишка зачем-то зажал сестру в углу. Брат, было, ринулся защищать, но та сказала: «Не мешай». Серёжка не понял, что происходит и чего он ещё не знает. Но подходить не стал, а стоял в сторонке и наблюдал, чем это закончится. На лице его было не только удивление, но и неприятие всей этой ситуации, отчего Ирка, засмеявшись, потом надела ему свои трусы на голову.

– Эх, ты, недотёпа, – сказала она. – Рот закрой, а то муха залетит. Матери ни слова, а то прибью!

Оставшись вдвоём, дети попытались быстро навести порядок к маминому приходу. Теперь с сестрой их связывало нечто большее, они стали сообщниками. И брат всё время пытался выяснить, что она делала в тёмном углу с Мишкой, но, отмахнувшись, та ответила: «Маленький ещё знать! Ладно, когда-нибудь, научу». И Серёжка стал терпеливо ждать, когда сестра научит и введёт его во взрослую жизнь. Тогда в классе точно никто не посмеет над ним смеяться.

Мама вернулась домой весёлая, как никогда, даже не заметив, что Ирка оставила окурки в бокале на окошке. Раньше видеть её такой не приходилось. Усадив сына рядом с собой, она сказала, что с завтрашнего дня начинает новую жизнь, и у них будет папа.

«Папа» – это слово было таким непривычным и новым, мальчик даже не знал, что делать. То ли радоваться, то ли огорчаться. Неужели, папа узнал, что ему плохо без него. Папа… Он его ни разу не видел, а вдруг тот будет не таким, как все папы? Обо всём этом, Серёжка думал перед сном на стареньком бабушкином диванчике. Мама сказала, что спать теперь они будут отдельно и в разных комнатах. Мальчик долго ворочался без сна, пытаясь представить папу, когда Ирка позвала к себе в постель. Серёжка не понимал, что происходит и злился, на что сестра ответила: «Радуйся, мужика из тебя сделала! Но если расскажешь маме, она возненавидит нас». И брат молчал, лишь бы мать продолжала дарить своё скупое внимание. Их общую с Иркой тайну, ребёнок боялся рассказать даже другу.

Папа, оказался, молчаливым и угрюмым, они пришли домой вместе с мамой. Она была такая красивая и нарядная в белом, что Серёжка не удержался, и прижался к ней всем телом, схватив за грудь. Мать засмущалась и мягко отстранила от себя сына. В тот вечер долго скрипела кровать в маминой комнате. Ирка вздыхала и крутилась у двери, чтобы подсмотреть, как там всё у них. Объясняя брату, что это голый секс и море удовольствия. Серёжке было жутко и непривычно, он снова хотел спать с мамой. И этот чужой дядька совсем не был похож на папу. Ребёнок мечтал, что папа подойдёт, познакомится, а потом спросит: «Ну, как сынок жил тут без меня? Тебя никто не обижает, а в школе?». Но всё вышло по-другому…

Обедать за стол все вместе никогда не садились. Сначала ел «папа», съедая всё мясо и самое вкусное. Мама ему прислуживала, а потом обедали они тем, что оставалось после него. Серёжка поначалу называл его дяденькой, но после пары звонких подзатыльников усвоил, что лучше будет, если скажет «папа». Мама стала варить борщи, правда, не такие вкусные, как у бабушки, перестала поздно возвращаться с работы. Да и Ирка совершенно изменилась, на брата теперь не кричала, была ласковой и послушной. Стала носить коротенькие юбочки и красить ресницы, хлопая ими так быстро, словно киноактриса, и гуляя по вечерам неизвестно где. Грудь у неё в это лето заметно выросла и стала, как спелый упругий помидор, бедра тоже заметно округлились. Она частенько разгуливала по квартире в нижнем белье, ловя на себе восторженные взгляды отчима. Мама, заметив, что дочь повзрослела, запретила, расхаживать ей по квартире в таком виде. Но Ирка ответила, что рядом папа и брат, которых стесняться, не имеет смысла. У матери на этот счёт не осталось возражений, так как сама выходила из ванной с обнажённой грудью, слегка прикрыв нижнюю часть тела полотенцем.

Как-то вечером, папы долго не было и Серёжка уже потихоньку начал радоваться, тому, что, тот никогда не вернётся… Он снова будет спать с мамой, крепко взяв её за грудь. А может, даже будут целоваться. Сейчас брат каждый вечер приставал к сестре с поцелуями, и та отвечала взаимностью. Его сердце переполняла радость, ребёнок стал ласкаться к матери, но та дала подзатыльник и, спросив про уроки, отправила учить. Не ожидая такого, он всхлипнул, и, усевшись на диванчик, стал тискать старого плюшевого тигрёнка. Давно вернулась и улеглась спать Ирка. И когда уже Серёжка окончательно поверил в то, что «папа» никогда больше не вернётся в их жизнь, скрипнула входная дверь. Мама встрепенулась, исчезло на мгновение её каменное оцепенение, длившееся весь этот нескончаемый вечер. Глаза засветились счастьем. Но пьяный муж грубо оттолкнул жену. Она поскользнулась на половике в прихожей и упала, ударившись переносицей о край вешалки. Из носа тонкой струйкой потекла алая кровь.

Серёжка, было, кинулся на помощь, но отчим грубо схватил мальца подмышку и, швырнув на диван, захлопнул в комнату дверь. За стеной слышались ругань и глухие удары, следовавшие один за другим. Тело брата сотрясали беззвучные рыдания, а сестра, обвиняя во всём мать, причитала, что та сама виновата: «Хотела мужика, вот и получила».

Через какое-то время, побои прекратились, наступила обманчивая тишина, которая изредка прерывалась скрипом пружинистой кровати и стонами матери.

– Уроды, скорей бы закончили, – шептала Ирка, затыкая уши, – поспать, не дадут! Вот возьму и уйду из дома, – пригрозила она неизвестно кому.

Наутро сын боялся смотреть маме в избитое синее лицо. Мальчику было, её очень жаль. Но ребёнок помнил крепкие подзатыльники, которыми та угощала его в последнее время. Схватив со стола печенье, он поспешил уйти в школу. Сестра вышла с ним, но на занятия не пошла, а вручила ему записку для мамы. Потом кто-то из соседей скажет, что видели девчонку в другом городе, в баре, где та устроилась официанткой. Живёт в общежитии. А пока брат сжимал в кулачке обрывок мятого тетрадного листка, с неразборчивыми каракулями и смотрел на удаляющуюся фигуру. Серёжке хотелось побежать вслед за сестрой, попросить остаться, вернуть назад. Ведь сейчас она стала самым родным и близким человеком, после мамы, которая заметно от него отдалилась. Ирка давала недостающую заботу, ласку и внимание. Пусть не такую ласку, как мать даёт ребёнку, да и ребёнком Серёжку назвать было уже нельзя. Так много тот знал об этой взрослой жизни, которая ещё не всегда была понятна его детскому мировоззрению. Но что-то в горле стало комом, и он не смог двинуться с места. Мальчик стоял, словно приросший к земле, когда в спину толкнул Мишка.

– Ты чего?

– Ничего, – Серёжка готов был в любую минуту расплакаться, но, глубоко вздохнув, понял, слезами горю не поможешь. И они, молча, пошли по большой дороге, пиная лежавшие в пыли булыжники.

Домой возвращаться не хотелось. Серёжка решил хорошо учиться, заработать денег и уехать к настоящему папе, который будет любить, играть и покупать шоколадные конфеты.

После ухода Ирки из семьи, на какое-то время в доме воцарился кажущийся мир, но это лишь казалось. И если муж приходил домой навеселе, мать старалась спровадить сына с ночёвкой к Мишке. Родители друга не были против. Непропорционально худенький Серёжка с большой головой и нелепыми очками вызывал жалость у Мишкиной матери, и та старалась его всегда накормить, чему мальчик был несказанно рад. Для одноклассников Серёжка так и остался неуклюжим, стеснительным очкариком, с которым общался только Мишка. Замкнутым мальчика нельзя было назвать. Конечно, читал он очень плохо и по слогам. И когда учительница просила ученика прочитать, от волнения начинал сильно заикаться и краснеть. Буквы сливались в одну строчку, весь класс смеялся, и он замолкал. Не дожидаясь окончания предложения, учительница усаживала его на место, автоматически поставив тройку, на что ученик не роптал. Серёжка не считал учёбу главным и жизненно необходимым занятием. Самостоятельно вырезанные и склеенные картонные самолётики, были куда интересней. Его тяга к телевизору тоже прошла, в классе появилась новенькая девочка, к которой мальчик испытывал самую настоящую любовь. О ней он мог говорить часами с другом, обсуждая, какая та красивая и умная. Такая же, как сестра, только Ирка немножко красивее. Теперь весь противоположный пол он делил на таких, как Ирка, и не таких. Но «не такие» не интересовали. А вот новая ученица – даже очень. Но чтобы завоевать её, нужно было чем-то отличиться. Долго они с Мишкой обдумывали план. Пока Мишка не написал записку, что она ему нравится. На что девочка ответила коротко, что общается с ребятами, которые учатся на одни «пятёрки». И друзья единодушно сошлись во мнении, что необходимо лучше учиться. Теперь все дни напролёт Серёжа просиживал за учебниками. А по французскому языку даже записался на дополнительные занятия. Но высокомерная красавица не оценила усердия худенького одноклассника, носившего громоздкие очки, за стёклами, которых, невозможно было разглядеть лицо. Предпочтение отдала Мишке, который также старался наверстать упущенное в учёбе.

Друзьям ничего не оставалось, как провожать её до дому вдвоём. Учебный год Серёжка окончил без троек, и мать определила ребёнка на лето, в детский оздоровительный лагерь «Голубая тишина». Кормили там намного лучше, чем дома, телевизор можно было смотреть хоть весь день. Здесь у него появилось новое увлечение – сигареты. Поначалу подросток сильно кашлял, а потом ничего, приноровился. И вскоре, мог уже, как настоящий мужик, затягиваться и пускать дым кольцами. Сигареты умудрялись таскать у воспитателей или покупать неподалёку в киоске. Жизнь в лагере очень даже нравилась, но иногда Серёжка тосковал по матери. Он впервые уехал из дома. Характер у него стал неустойчивый. Мог впадать в грусть и уединяться или же, напротив, веселиться до самого утра. Лидерских качеств Серёжка в компании сверстников не проявлял, и если дома подчинялся матери, сестре и Мишке, то здесь тоже был исполнитель чужих желаний и прихотей. Теперь вместо родителя был воспитатель Валера, возраст которого едва достиг восемнадцати лет. Парень заправски ругался, курил сигареты и учил, как нужно кружить девчонкам головы. Для этого наставник провёл «день красоты», лично состригая мальчишкам отросшие волосы и придавая каждому отдыхающему индивидуальный и неповторимый вид. Это после уже воспитанники узнали, что такая акция была проведена, чтобы обезопасить подростков от всеобщего заражения вшами, кои были обнаружены у одного из них. Впоследствии, виновник был отправлен домой к родителям. Свои огромные, черепаховые очки, как Сергей их называл, по совету того же Валеры мальчик забросил и превратился в настоящего симпатягу. Без очков глаза уставали, болели, объекты расплывались и теряли чёткие контуры, зато отбоя от девчонок не было. Но только одна была похожа на Ирку. Тихоня Марина с длинной косой, которая почему-то обходила его стороной. Подросток пытался очаровать голубоглазую русалку, так про себя он её называл. Марина оказалась, девочкой стойких моральных принципов, она считала, что целоваться будет только с мужем. Серёжка не стал унывать по этому поводу. Незаметно пролетело жаркое лето, сезон отдыха заканчивался…

В последнюю ночь перед отъездом, когда он в кругу мальчишек курил у костра, неслышно подошла Марина и прошептала: «Я согласна». Серёжка думал о маме, о «папе», видеть которого, не возникало желания. И поэтому фразу подруги не понял и пропустил мимо ушей. Марина расценила это как безразличие, и ушла в сторонку тихо всхлипывать. Очнувшись от грустных мыслей, мальчик подошёл успокоить девочку, и та огорошила признанием, что он обязан на ней жениться. Серёжка долго и пристально смотрел в глубокие и чистые как озера, глаза, и дал клятву, что когда исполнится двадцать лет, то непременно женится. А пока, ему шёл всего одиннадцатый год, и обзаводиться семьёй в планы не входило. До рассвета они целовались и плакали оттого, что расставание неизбежно. Как и полагается, обменялись адресами, в надежде писать друг другу письма. Девочка жила в другом небольшом городке, и Серёжка пообещал, как только окончит школу, обязательно приедет. Конец прощальной ночи был навсегда испорчен вожатой Анной, которая неизвестно зачем, заглянула в беседку, где они так мило проводили время. Застав влюблённую парочку, устроила жуткий скандал. Кричала, что в их возрасте делать это рано и от этого рождаются дети. Маринка напугалась: а если она уже беременна? Девочка вспомнила, как их соседку Надю, родители прогнали из дома. А бабушка потом говорила всем, что та принесла в подоле. В каком таком подоле – девочка не знала. Все соседи охали, о том, какой это позор для семьи… А как же тогда школа, друзья? Девочке стало страшно. Безудержные рыдания сотрясали худенькие плечики. У Серёжки от всего этого стала болеть голова. Он тоже был напуган, и не знал, что делать в таких случаях. Спросить у Валеры боялся, хватило криков Анны. Поэтому подросток стоял в полной растерянности и недоумении, как быть?

Он вспомнил, как с сестрой подолгу целовался перед сном, однако у неё детей после этого не было, и с мамой тоже… Луч надежды блеснул в усталом детском лице. Подросток понял одно, вожатая жестоко над ними пошутила, но зачем? Нужно было, как-то успокоить подругу. Ребята рассаживались по автобусам, надо было и им расходиться и уезжать в разные стороны. Но как объяснить девочке, которую, кажется, любишь, что целовал родную сестру, её подруг, маму, и никто не забеременел. Марина может этого не понять. Да и пацаны, с которыми подружился здесь, тоже не верили, а считали большим вруном, хоть он и клялся, что это истинная, правда. И сейчас Серёжа нашёл единственный выход – солгать этой наивной девочке с огромными глазами, полными нечеловеческого горя и отчаянья.

– Перестань плакать, а то глаза вытекут. Тебе нечем будет смотреть на меня. Анька всё придумала, дети просто так не рождаются! В нашем доме живут, дядя Лёша с тётей Олей, у них нет детей. Нужно очень хотеть, тогда они будут, а когда не хочешь, их нет.

– А мне мама говорила, что дети бывают только после свадьбы.

– Ну да, правильно говорила.

– Если рожу, ты меня не бросишь?

– Ты не должна об этом думать, потому что не беременна! Можешь успокоиться.

На прощание подросток нежно чмокнул Марину в щёку и, усевшись в свой автобус, подумал о том, что нужно срочно узнать, как же получаются дети. Но вот у кого? Мишка гостит у бабушки. А что, если спросить у мамы? Подросток помнил, как сестра говорила про голый секс, как ласкал перед сном её однажды, но что происходит потом, не знал. А что если мама не захочет говорить на эту тему? Она и так уже перестала разговаривать с ним…

Как же был Серёжка удивлён, когда на вокзале увидел маму и Ирку. Сестра оставалась так же сильно похожей на мать, но её было совсем не узнать. Свою косу отрезала и теперь была похожа на телеведущую блондинку. В каждом ухе было по две золотых серёжки, на шее поблескивала цепь. Живот был оголён, и в пупке сверкал наимоднейший пирсинг. Коротенькая юбочка скорее оголяла, чем прикрывала тело. Туфли были на таком высоком каблуке, что казалось, на них не только ходить, но и стоять невозможно. А у самой лодыжки виднелась тату в виде китайских иероглифов. Сестра была сверхкрасивая и модная. Увидев, её, брат от удивления открыл рот. А ещё она курила длинные дамские сигареты и не переставала твердить, что давно совершеннолетняя и теперь ей можно всё! Мама на фоне этой сверкающей молодой красавицы выглядела бледной, уставшей и какой-то потерянной. Серёжка был несказанно рад, что наконец-то сестра вернулась домой, что теперь он не один и есть с кем посоветоваться, поговорить о своей, нелёгкой взрослой жизни. Ведь подросток тоже взрослел не по годам, опережая сверстников, которые ещё смотрели мультфильмы. О paбoтe Ирка вспоминать не любила. Сказала только, что немного отдохнёт и снова уедет. Она привезла несколько порнографических журналов, которые Серёжка мог, часами разглядывать, испытывая непонятое наслаждение. Как-то перед сном брат попробовал, поцеловать сестру, но получил такой удар, что у него потемнело в глазах, и долго ещё болела голова.

– Совсем дебил, и ты туда же. Мал ещё.

Серёжка понял, что на этом их прежние отношения закончились. Нерешённый вопрос терзал его душу: «От чего рождаются дети?».

Первого сентября Серёжка пошёл в шестой класс. Желания учиться не было, даже отличница Инга на подвиги не вдохновляла. На перемене мальчик курил сигареты, которые стащил у сестры, и думал о том, как всё-таки нелегко жить на белом свете. Домой после школы идти не хотелось, последнее время «папа» часто пил и ругался с матерью из-за сестры. Называя ту подзаборной девкой и другими словами, значения которых брат впервые слышал и не совсем понимал. Серёжка взял парочку журналов с обнажёнными женщинами и пошёл к Мишке, обсудить насущные проблемы. Продвинутый во всех делах друг объяснил: дети рождаются тогда, когда спишь с женщиной. Серёжка вспомнил, как спал с мамой. А Мишка стал долго хохотать, и назвал дебилом. Обидевшись, Серёжка ушёл. Их дружбе пришёл конец. Нужно было где-то убить время, и он направился в библиотеку. Там выучил уроки и, вспомнив про Марину, написал письмо.

Его любимая узнала от мамы и выслала анатомию полового акта, описанного в энциклопедии. Нерешённая доселе проблема упала, словно гора с плеч. Он решил, похвастаться своими познаниями перед бывшим другом. Мишка, обрадовался, что дружба возобновилась, хотя виду старался не подавать.

Было два часа дня, когда школьник вернулся домой. Поворачивая ключ и открывая входную дверь он услышал стоны сестры. Войдя на кухню, Серёжка остолбенел: отчим ласкал Иру. Испугавшись, брат вылетел на улицу, громко хлопнув дверью. Увиденное стояло перед глазами и никак не выходило из головы, подросток вспомнил, как в детстве Ирка подглядывала за родителями и называла это голым сексом. Серёжка не помнил, как оказался на улице. Жгла обида за маму. Что-то было грязное и нехорошее во всём этом, а что именно, не мог понять. Но, осознав всё, испугался ещё больше: «зачем Ирке дети?». Эта мысль не давала покоя. Вечером «папа» пригрозил Серёжке: «Если мать узнает, убью, щенок!». Теперь подросток боялся без матери прийти домой. И постоянно переживал, чтобы о случившемся не узнала она. О том, что произошло, он не мог даже поделиться с единственным другом. Держать в себе и делать вид, что ничего не стряслось, было вдвойне сложно и тяжело. Общение с сестрой, стало теперь непонятной мукой. Пока брат не догадался, что это ревность! Он её любит как никого другого: ни Ингу, ни Марину, только Ирку любит по-настоящему, и она для него олицетворение и идеал женщины. Прошла неделя, другая, Серёжка стал забывать увиденный кошмар и начинал уже думать, что это был сон. Но действительность дала о себе знать. И однажды, вернувшись после школы, подросток застал всех домочадцев в сборе. В доме был жуткий скандал. Догадалась мама сама или застала любовников врасплох, он так и не узнал. Как найти выход из создавшегося положения – никто не видел. «Папа» настаивал на том, чтобы всё забыть и начать жизнь заново. У сестры была истерика, она грозилась броситься под поезд и поставила мать перед выбором: или она или он. Смотреть на мать без жалости было невозможно. За одно мгновение та постарела. И превратилась в истощённую, неинтересную и измученную неудавшимся браком женщину. Сын смотрел в мертвецки бледное лицо, которое ему хотелось расцеловать, чтобы она только забыла о своём горе. Но понимал, что это не решит всех проблем. В какой-то момент, мать поняла, что мужчин может быть вагон, а дочь одна, поэтому простила Ирку.

Бракоразводный процесс длился недолго, делить супругам было нечего. «Папа» ушёл с той же сумкой, с которой и пришёл. Однако облегчения в семье не наступало, и атмосфера оставалась накалённой до предела. Однажды сестра не выдержала. Обвинив мать во всех бедах, собрала вещи и, не прощаясь, исчезла из города. Соседи поговаривали, что она сошлась и живёт с «папой». Кто-то доказывал обратное, что уже водится с другим мужиком. В общем, городок жил этим событием, заново пересказывали бабуси друг другу все подробности, которых не было в помине. Мать во все эти передряги старалась не вникать и не интересоваться слухами. Но как бывает в таких ситуациях, всегда находились «доброжелатели», которым не терпелось узнать всё и расставить на свои места. От перенесённой семейной драмы мать оправлялась с трудом. Очнувшись на какое-то время, поняла, что поезд под названием «Жизнь» проходит мимо. Она попыталась прыгнуть в последний вагон, стараясь наверстать упущенное счастье. Шесть раз ещё официально выходила замуж, но уже, скорее, ради интереса, а не ради любви, семьи, которой как таковой никогда и не было. И все эти браки были кратковременными, как лето за окном. Она снова задерживалась допоздна на работе, всё чаще сын улавливал в её дыхании запах сигарет и спиртного. Даже постельное бельё теперь Серёжка стирал самостоятельно на машинке. Да и яичницу каждый день готовил сам. Мама дома практически не жила, а приходила только ночевать, словно в гостиницу.