Текст книги "Притчи православия"

Мудрость отцов-пустынников

С IV века, когда распространилось монашество, в разных его формах – от многолетнего уединенного отшельничества до общежительных монастырей, – формирование православного учения о человеке, развитие христианской антропологии происходит именно в этих лабораториях Духа – монашеских кельях. Что есть человек, какие силы в нем действуют, как пролегает путь из противоестественного греховного состояния к вышеестественному состоянию обожения – святости, являющейся назначением человека, откуда возникают и как действуют в человеке страсти и как им противоборствовать, – это было содержанием мысли и жизни монахов древности. Обретенный и осмысленный ими опыт не устарел и поныне и не устареет до конца мира. Этот опыт передавался прежде всего лично, от учителя-старца, «аввы» (отца) к ученику-послушнику, от преуспевших к новоначальным. Чтобы приобщиться к этому опыту, услышать поучения старцев и прикоснуться к их мудрости, люди совершали порой очень дальные путешествия, исполненные опасностей, какие нам трудно и представить, а потом заносили рассказы об этих странствиях в книги («Лавсаик» Палладия, епископа Елеонопольского, «Жизнь пустынных отцев» Руфина пресвитера, «История боголюбцев» Феодорита Киррского и другие). Само же поучение происходило прежде всего жизнью. Один из сборников повествований о монахах, Древний Патерик, донес до нас такой эпизод:

«Трое из отцев имели обыкновение каждый год ходить к блаженному авве Антонию. И двое из них спрашивали его о помыслах и о спасении души, а один всегда молчал, ни о чем не спрашивая. После многого времени говорит ему авва Антоний: «Вот, столько времени приходишь ты сюда и никогда не спрашивал меня». И отвечая, сказал ему: «Достаточно для меня только смотреть на тебя, отче»» (глава 17, 5).

Духовный опыт, часто не выразимый в полноте обычными средствами, передавался многообразно, в том числе с помощью притч и притчевых подобий. Да и реальные истории из жизни монахов и обителей, рассказанные с целью иллюстрации духовных законов, для вхождения в духовные истины, также превращались в притчи. А порой умудренный монах прибегал к притчевому поведению, создавая из себя или ученика своего рода живую притчу, в которой посредством материального выявлялось духовное.

Притчи монахов первого тысячелетия сохранились не только в книгах, они были живым достоянием последующих веков монашества, старчества и вообще духовной жизни христиан. Многие из них мы встречаем в поучениях оптинских старцев, в речи старца Паисия Святогорца, в церковной проповеди и в христианском быту.

Мы приводим их здесь, не сортируя ни по жанровым особенностям (сюжетная притча, притча-подобие, притчевое поведение и т. п.), ни по тематике или по связи с именем подвижника (так располагались истории в Патериках – алфавитных или тематических сборниках изречений и поучений монахов и историй из их жизни). Заголовки даны составителем (в источниках они чаще всего отсутствуют).

Основание дома

Авва Иоанн Колов сказал:

– Невозможно выстроить здания, начиная строить с крыши и продолжая постройку к низу; но должно строить, начиная с основания и подымаясь к верху.

Его спросили, что должно разуметь здесь под основанием? Он отвечал:

– Основание – ближний, когда пользуем и приобретаем его: потому что на нем основаны все заповеди Христовы.

(Отечник святителя Игнатия, Авва Иоанн Колов, № 14)

Как спастись?

Пришли братья к авве Антонию и говорят ему:

– Скажи нам слово, как спастись?

Старец отвечает им:

– Вы слышали Писание? Сего и достаточно для вас.

Они же сказали:

– Мы и от тебя, отче, хотим услышать.

Старец сказал им:

– Евангелие говорит: Аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую (Мф. 5: 39).

Они говорят ему:

– Не можем этого сделать.

Старец отвечает:

– Если вы не можете обращать и другой, то, по крайней мере, сносите удар в одну.

– И этого не можем, – говорят они ему.

Старец отвечал им:

– Если и этого не можете сделать, то не платите человеку тем, что получили.

Братья сказали:

– И этого не можем.

Тогда старец говорит ученику своему:

– Приготовь им немного кашицы, ибо они слабы. Если вы одно не можете, а другое не хотите, то что я вам сделаю? Нужно молиться!

(Древний Патерик, 16, 1)

«Геометрическая» притча аввы Дорофея

Предложу вам сравнение, преданное от отцов. Представьте себе круг, начертанный на земле, средина которого называется центром, а прямые линии, идущие от центра к окружности, называются радиусами. Теперь вникните, что я буду говорить: предположите, что круг сей есть мир, а самый центр круга – Бог; радиусы же, т. е. прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути жизни человеческой. Итак, на сколько святые входят внутрь круга, желая приблизиться к Богу, на столько, по мере вхождения, они становятся ближе и к Богу, и друг к другу; и сколько приближаются к Богу, столько приближаются и друг к другу; и сколько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так разумейте и об удалении. Когда удаляются от Бога и возвращаются ко внешнему, то очевидно, что в той мере, как они исходят от средоточия и удаляются от Бога, в той же мере удаляются и друг от друга; и сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково естество любви: на сколько мы находимся вне и не любим Бога, на столько каждый удален и от ближнего. Если же возлюбим Бога, то сколько приближаемся к Богу любовью к Нему, столько соединяемся любовью и с ближним; и сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся с Богом.

(Авва Дорофей, Поучение шестое)

Царственный нищий

Один из отцов рассказывал:

– Когда я был в городе Оксиринхе, пришли туда в субботу вечером нищие за милостыней. Когда они легли спать, у одного из них была одна только рогожка: половина ее была под ним, а другая половина – над ним. Был же сильный мороз. Я слышал, как он, дрожа от холода, утешал себя: «Благодарю Тебя, Господи! Сколько теперь находится в темнице богатых, отягченных железом, а у других и ноги забиты в дерево, так что они не могут и мочиться. А я, как царь, могу вытянуть ноги, могу пойти, куда мне угодно». Я стоял и слушал, когда он произносил это. Я рассказал это братиям. Слышавшие получили пользу.

(Древний Патерик, 7, 54; Отечник проповедника, № 35)

Благое устроение

Слышал я о некоем брате, что когда он приходил к кому-либо из братий и видел келью его невыметенной и неприбранной, то говорил в себе: «Блажен сей брат, что отложил заботу обо всем, или даже обо всем земном, и так весь свой ум устремил горй, что не находит времени и келью свою привести в порядок».

Также если приходил к другому и видел келью его убранною, выметенною и чистою, то опять говорил себе: «Как чиста душа сего брата, так и келья его чиста, и состояние кельи согласно с состоянием души его».

И никогда он не говорил ни о ком: «Сей брат нерадив», или «сей тщеславен», но, по своему доброму устроению, получал пользу от каждого.

Благий Бог да подаст нам благое устроение, чтобы и мы могли получать пользу от каждого и никогда не замечать пороков ближнего.

(Авва Дорофей, Поучение шестнадцатое)

Попытка распри

Два старца жили вместе, и никогда не было у них распри. Сказал один другому:

– Сделаем и мы распрю, как другие люди.

Тот отвечал:

– Не знаю, какая бывает распря.

– Смотри, вот я кладу кирпич посередине и говорю: «Он мой!» – а ты мне отвечай: «Нет, он мой!» Это и будет началом.

Так они и сделали. Первый говорит:

– Это мой кирпич!

Другой сказал:

– Нет, это мой!

А первый ответил:

– Да-да, он твой, возьми и ступай.

И разошлись они, так и не сумев вступить в распрю между собою.

(Древний Патерик, 17, 25)

Единственный день в году

Старец сказал: «Был некий крестьянин, очень богатый. Он, желая научить своих сыновей земледелию, сказал им:

– Чада, вы знаете, как я обогатился. И вы, если послушаете меня, обогатитесь.

Они сказали ему:

– Просим тебя, отец, скажи нам.

Он прибегнул к уловке, чтобы они не ленились, и сказал им:

– Есть один день в году, и если кто обретется работающим в этот день, разбогатеет, но по старости запамятовал я, какой этот день. Не бездействуйте ни в один из дней в году, работайте, потому что может быть это тот самый благословенный день, и если вы в этот день не будете работать, то попусту вы изнемогали весь год.

Так и мы, если трудимся непрестанно, обретаем путь жизни».

(Великий Патерик, с. 47; Древний Патерик, 11, 120)

Ангелы не нуждаются в пище

Приснопамятный и блаженный отец наш Иоанн Колов (прозвание это дано преподобному по малому росту его и значит «малый»), послушания воспитанник, оставил мир в юном возрасте. С родным братом своим Даниилом он удалился в Скит, где оба приняли монашество. Они поместились на жительство в одной келлии и подвизались в посте и молитве. По прошествии некоторого времени Иоанн сказал брату своему Даниилу:

– Я решился нисколько не заботиться о теле, не хочу употреблять пищи и пития, приготовленных на огне, но хочу пребывать в этой пустыне без попечения, подобно бесплотному ангелу.

Сказав это, он тотчас снял бывшую на нем одежду и нагой вышел из келлии в пустыню. В эту ночь случился сильный мороз. Не стерпев мороза, Иоанн возвратился в келлию к брату своему и начал стучаться в двери. Брат, желая вразумить его, долгое время не подавал голоса; потом сотворил молитву и сказал:

– Кто там стучится так настойчиво в мои двери?

Иоанн отвечал:

– Это я, брат твой Иоанн, не могу вынести мороза и возвратился послужить тебе.

Даниил отвечал:

– Не прельщай меня, демон! уйди: я не отворю тебе. Как смеешь ты говорить, что ты – мой брат? разве не знаешь, что брат мой – ангел, что он небрежет о теле, что не нуждается в пище? Уйди от меня!

Иоанн сотворил молитву и сказал:

– Я – брат твой Иоанн! ныне узнал, не стерпев мороза, что на мне плоть.

Когда он так покаялся, то брат отворил дверь и принял его в келлию, при этом сказав ему:

– Брат! На тебе плоть: для нее ты должен трудиться о пище и одежде.

(Отечник святителя Игнатия, Авва Иоанн Колов, № 1)

Котел и муха

Брат попросил наставления у аввы Пимена. Старец сказал ему:

– Доколе котел разогрет горящим под ним огнем, дотоле не дерзает прикасаться к нему ни муха, ни какое другое пресмыкающееся. Когда же котел остынет, – тогда свободно садятся на него все гады. Подобное этому совершается и с иноком. Доколе инок пребывает в духовном делании, дотоле враг не находит возможности победить его.

(Отечник святителя Игнатия, Авва Пимен Великий, № 9; Отечник проповедника, № 96)

Лампада и мышь

Авва Орсисий говорил:

– Я думаю, что если человек не будет тщательно блюсти своего сердца, то все, что он ни услышит, забывается у него и остается в небрежении, а таким образом враг, найдя в нем место себе, ниспровергает его. Когда приготовят и зажгут лампаду, то если не станут подливать в нее масла, мало-помалу свет ее слабеет и наконец совсем погасает. Кроме того, случается иногда, что мышь ходит около нее и ищет съесть светильню, но доколе не погаснет масло, не может этого сделать; если же увидит, что лампада не только погасла, но уже и охладела, тогда, желая унести светильню, сваливает и лампаду. Если лампада глиняная, она разбивается; если же медная, то хозяин ставит ее по-прежнему.

То же бывает и с нерадивой душой: мало-помалу удаляется от нее Святой Дух, доколе совсем не потеряет она горячность свою; а потом враг истребляет расположение души к добру и самое тело оскверняет злом. Впрочем, если человек не совсем оскудел в любви к Богу и дошел до нерадения только по слабости, то милосердый Бог, посылая в душу его страх Свой и памятование о муках, побуждает его бодрствовать над собой и блюсти себя с большей осторожностью впредь до посещения Своего.

(Скитский Патерик, с. 80–81; Древний Патерик, 11, 73)

Пустынник, побежденный кувшином

Некий брат, живя в общежительном монастыре и часто побеждаясь гневом, сказал сам себе: «Пойду в пустыню, может быть, там, не имея с кем ссориться, успокоюсь от страсти». Он вышел из монастыря и стал жить один в пустыне. Однажды он наполнил водой сосуд и поставил его на землю. Сосуд внезапно опрокинулся. Во второй раз случилось то же самое. В третий раз кувшин также опрокинулся. Монах, рассердясь, схватил кувшин и ударил о землю. Кувшин разбился.

Придя в себя, брат начал размышлять о случившемся и понял, что враг поругался над ним. Тогда он сказал:

– Вот! Я – один, однако побежден страстью гнева. Возвращусь в монастырь: видно, везде нужна борьба с самим собой и терпение, в особенности же – помощь Божия.

И монах возвратился в свою обитель.

(Отечник святителя Игнатия, Повести из жития старцев… которых имена не дошли до нас, № 47; Отечник проповедника, № 183; см. также Древний Патерик, 7, 38)

Три монаха

Некто рассказывал: были три трудолюбивые, достолюбезные монаха. Один из них избрал для себя дело – примирять ссорящихся между собою людей, по реченному: блаженны миротворцы (Мф. 5, 9). Другой – посещать больных. Третий удалился безмолвствовать в пустыню. Первый, труждаясь, по причине ссор между людьми не мог уврачевать всех и, со скорбью прийдя к посещающему больных, нашел его также ослабевшим и не старающимся об исполнении своего обета. Согласясь, оба они пошли увидеть пустынника, поведали ему печаль свою и просили сказать им, что доброго сделал он в пустыне? Немного помолчав, пустынник влил воду в чашу и говорит им:

– Смотрите на воду.

А она была мутная, так что ничего не видно было в ней. Спустя немного он опять говорит:

– Смотрите – теперь устоялась вода.

Они посмотрели в воду и увидели свои лица как в зеркале. Тогда он сказал им:

– Так бывает и с человеком, живущим среди людей: от возмущения он не видит грехов своих, а когда он безмолвствует, и особенно в пустыне, тогда видит свои недостатки.

(Древний Патерик, 2, 32)

Собаки, преследующие зайца

Старца спросили:

– Как может ревностный брат не соблазниться, когда видит некоторых иноков, опять возвращающихся в мир?

Старец сказал:

– Пусть вообразит себе собак, преследующих зайцев. Когда одна из них увидит зайца, то бросается за ним, а другие бегут за ней, но потом возвращаются назад. Первая же, которая увидела зайца, одна гонится, доколе его не поймает: ее не отвлекают от цели собаки, воротившиеся назад, она не смотрит ни на стремнины, ни на чащи в лесу, ни на колючие кусты и, пробегая сквозь терния, часто бывает изранена, но не перестает бежать. Так и ищущий Владыку Христа неуклонно стремится к Кресту, побеждая все встречающиеся ему соблазны, доколе не достигнет Распятого.

(Древний Патерик, 7, 40; Отечник проповедника, № 850)

К этому образу прибегает в своих беседах и старец Паисий Святогорец:

Человек бежит, сколько живет, чтобы обрести Христа, и никогда не останавливается. Бежит и чувствует не усталость, а радость.

Чтобы стало понятно, приведу вам один пример: хорошая гончая, учуяв зайца, не стоит возле охотника, а срывается с места, бежит и ищет зайца. Бежит, потом ненадолго останавливается, принюхивается, опять бежит. Она не может стоять на месте. Ее ум занят тем, как найти зайца. Она не глазеет по сторонам. Для нее больше радости в беге, чем в стоянии на месте. Жизнь для нее в беге и поиске.

Вот такое трезвение нам нужно иметь. Ум наш должен постоянно стремиться ко Христу, потому что Он наша цель. А мы, хотя взяли след, хотя знаем дорогу, знаем, куда идти, чтобы встретить Христа, часто стоим на месте, не двигаемся вперед. Если бы мы не знали пути, то наше стояние на месте имело бы оправдание.

(Старец Паисий Святогорец. Слова. Tом V. Раздел второй. Доброе беспокойство – добрая тревога о «добром подвиге». Доброе беспокойство не прекращается никогда)

Два кувшина

Некий брат сказал старцу:

– Авва! Вот я часто прошу святых отцов, чтоб они дали мне наставление для спасения моей души, и что ни скажут они мне, ничего не помню.

У старца было два пустых кувшина. Старец сказал брату:

– Пойди возьми один из этих сосудов, налей в него воды, вымой, воду влей и сосуд кверху дном поставь на свое место.

Сделал это брат один раз и, по повелению старца, в другой и третий раз. Тогда старец сказал ему:

– Принеси оба сосуда сюда.

Когда брат принес, старец спросил его:

– Который из двух сосудов чище?

Брат отвечал:

– Тот, в который я наливал воду и который мыл.

На это старец сказал:

– Так и душа, сын мой. Та, которая часто слышит слово Божие, хотя не удерживает в памяти ничего из слышанного, однако более очищается, чем та, которая никогда не вопрошает и не слышит слова Божия.

(Отечник святителя Игнатия, Повести из жития старцев… которых имена не дошли до нас, № 63; Отечник проповедника, № 1020; см. также Древний Патерик, 10, 124)

Ответ забывчивому монаху

В Скиту был один старец – труженик по телесным подвигам, но неискусный в помыслах. Потому пришел он к авве Иоанну Колову спросить его о забывчивости. Выслушав его наставления, возвратился в свою келью и забыл, что говорил ему авва Иоанн. Опять пошел спросить его и, услышав то же самое, пошел назад, но, дойдя до своей кельи, опять забыл. Таким образом много раз ходил он к Иоанну и каждый раз, по возвращении в келью, побеждаем был забвением. После, встретившись с ним, он сказал:

– Знаешь ли, авва? Я опять забыл, что ты говорил мне, но чтобы не беспокоить тебя, я уже не приходил к тебе.

Тогда авва Иоанн говорит ему:

– Пойди зажги свечу.

Он зажег. Авва сказал ему:

– Принеси другие свечи и зажги их этой.

Он сделал так. Тогда авва Иоанн спросил старца:

– Ведь не перестала эта свеча гореть от того, что ты зажег ею другие свечи?

– Нет, – отвечал старец.

– Так не угаснет и Иоанн, подобно первой свече; если и весь Скит обратится ко мне, то не умалит благодати Христовой. Приходи ко мне, когда хочешь, без всякого сомнения.

И за терпение обоих Бог отъял забвение от сердца старцева.

(Скитский Патерик, с. 71–72; Отечник святителя Игнатия, Авва Иоанн Колов, № 25)

Заросшее поле

Один брат, впав в искушение, от скорби оставил монашеское правило. Он желал положить новое начало, но скорбь препятствовала ему, и он говорил сам в себе: «Когда же я возвращусь к тому состоянию, в котором был прежде?» Унывая, он не находил в себе сил, чтоб начать монашеский подвиг. Пошел он к одному старцу и открыл ему свою нужду. Старец, выслушав скорбь брата, сказал ему следующую притчу:

«Один человек имел поле, которое от беспечности его запустело и заросло негодной травою и тернием. После возымел он намерение возделать поле и сказал своему сыну:

– Пойди очисти принадлежащее нам поле.

Сын пошел. Когда он обозрел поле, то увидел, что оно поросло множеством плевелов и тернием. Упав духом, он сказал сам себе:

– Когда же искореню весь этот сор и очищу землю?

С этими словами он лег на землю и предался сну. Так поступал он в течение многих дней.

Наконец пришел к нему отец посмотреть, что сделано, и увидел, что ничего.

– Почему ты до сих пор ничего не сделал? – спросил он сына.

Юноша отвечал:

– Я пришел было на работу, но, увидев, как тут все заросло, так огорчился, что только и оставалось мне упасть на землю и спать.

Тогда сказал ему отец:

– Сын! Возделывай каждый день такое пространство земли, какое занимаешь, лежа на ней, и таким образом подвигай свое дело вперед и не унывай.

Услышав это, юноша поступил по наставлению отца, и в короткое время поле было очищено и обработано.

Так и ты, брат, трудись понемногу и не унывай, – и Бог Своею благодатью восстановит тебя в прежнее состояние».

Услышав это, брат ушел и, терпеливо пребывая в келлии, поступал так, как научен был старцем. Обретя душевный мир, он преуспевал о Господе Иисусе Христе.

(Древний Патерик, 7, 47; Отечник святителя Игнатия, Повести из жития старцев… которых имена не дошли до нас, № 98; Отечник проповедника, № 849)

Притча о трех друзьях

Один мирянин весьма благочестивой жизни пришел к авве Пимену. У старца случились и другие братия, желавшие послушать беседы его. Старец сказал благочестивому мирянину:

– Скажи братиям что-нибудь в наставление.

Мирянин отказывался и говорил:

– Прости мне, авва! Я сам пришел учиться.

Но старец принудил, и он начал говорить:

– Я человек мирской, продаю овощи: развязываю пуки зелени, делаю из них небольшие связки – покупаю дешево и продаю дорого. Не умею говорить от Писания, а скажу вам притчу. Один человек сказал своему другу: «Я желаю видеть царя, пойдем со мной». Друг отвечал ему: «Пройду с тобой половину дороги». Сказал он и другому своему другу: «Пойди проводи меня к царю». Он отвечал: «Доведу тебя до царского дворца». Он сказал и третьему другу: «Пойдем со мной к царю». – «Пойдем, – отвечал третий друг, – я доведу тебя до дворца, введу в него, скажу о тебе царю и представлю тебя ему».

Братия спросили мирянина:

– Что значит эта притча?.

Он отвечал:

– Первый друг есть подвижничество, которое доводит до истинного пути; второй – чистота, которая достигает до небес; третий друг – милостыня, которая с дерзновением приводит к Самому Царю Богу.

Таким образом братия получили назидание и разошлись.

(Скитский Патерик, с. 60; см. также: Древний Патерик, 14, 13; Отечник проповедника, № 442; Свт. Феофан Затворник. Что есть духовная жизнь и как на нее настроиться, гл. 65)