Текст книги "Козерог. Сердце ледяной принцессы"

Елена Усачева
Козерог. Сердце ледяной принцессы

Вступление

Сияющая Венера, красноватый воинственный Марс, искрящийся Меркурий, тускло мерцающий далекий Сатурн, манящая Луна, ослепительное Солнце. Что бывает красивее и загадочней? Можно стоять, запрокинув голову, пока не затечет шея. Можно валяться на песке и под шум прибоя считать падающие звезды. Можно сидеть на морозе в сугробе, дышать в кулачок и, от восторга забывая о холоде, наблюдать восход мерцающей жемчужины Сириуса. И вот ты сидишь на лавочке, стоишь посреди поля, лежишь на песке, смотришь наверх и даже не догадываешься, что эти драгоценные камешки, крошечные планеты, Луна и Солнце руководят тобой. Да, да, от этих далеких светил зависит твое настроение, удача, даже то, вызовут ли тебя сегодня к доске и успеешь ли ты достать шпаргалку. Не веришь? Не надо. Они все сделают без твоей веры.

За окном стояли тугие сумерки. В такую погоду хорошо сидеть дома, пить горячий чай, замечать в темном окне мерцающие блики телевизора и ни в коем случае не выходить на улицу.

Митька Звонилкин (так-так-так, я бы попросил без смеха, у некоторых фамилии и покруче бывают) оторвал взгляд от улицы и постарался выкинуть из головы вдруг возникшие мысли о промозглой измороси во дворе. В стекле отразилась его длинная сутулая фигура, взъерошенный вихор на затылке. Митька по привычке натянул до отказа рукава свитера и сунул руки под мышки.

Ожидание затягивалось. Они уже сидели здесь десять минут, а занятие по изучению звездного неба все не начиналось. Девчонки на первых партах болтали, листая журнал с гороскопами, пацаны резались в карманную игрушку. Серега Тихомиров, Митькин сосед по парте, сейчас сидящий от него через проход, лениво разрисовывал учебник по физике. Вместе их свел одинаковый рост. Оба они были долговязы, уже класса с пятого первыми стояли друг за другом на физкультуре. Как вытянулись чуть ли не до потолка, так их обоих усадили за последнюю парту, чтобы другим доску не загораживали. С тех пор они ни на доску особенно не смотрели, ни на учителей.

Быстрые шаги физички слышны издалека, но никто не подумал поменять свое местоположение – девчонки как сидели на столе, так и остались сидеть, мальчишки даже громче стали обсуждать игру. Кружок не урок, здесь можно вести себя вольнее, да и Виктория Борисовна не тот человек, что будет ругаться из-за такой ерунды.

– Извините, ребята! – Учительница была высокой крепкой женщиной с весело прыгающим в такт шагам толстым упругим хвостиком волос на голове. – Я задержалась… – Она быстро обвела глазами класс, и под этим взглядом народ стал расползаться по местам. – Не надо, не надо, – махнула она рукой, вздохнула, словно собираясь с силами, и, глядя перед собой, быстро произнесла: – Ребята, занятий больше не будет!

Слова эхом метнулись к потолку, зацепились за решетку лампы дневного освещения, пощекотали старую пыльную паутину и упали на головы притихших старшеклассников.

– Чего? – вскочил белобрысый парень, сидящий рядом с учительским столом. – Чё за байда?

– Никита! – укоризненно посмотрела на него Виктория Борисовна. – Сядь.

– Как не будет? – наперебой затараторили девчонки с первых парт.

– Почему не будет? – забасили с галерки мальчишки.

– Ой, мамочки, – надрывно всхлипнул голос.

Митька негромко присвистнул. Ничего себе заявочки. Не будет…

– Опаньки! – Серега Тихомиров резко пролистал лежащую перед ним книгу, так что страницы затрещали, прихлопнул затертую обложку ладонью. Книга обиженно вздохнула, выплевывая из себя уже ненужные слова.

ОВЕН. ДЕВА. БЛИЗНЕЦЫ. СКОРПИОН. КОЗЕРОГ. ТЕЛЕЦ…

Знаки Зодиака, звезды и туманности, движение Солнца, заходы и восходы планет. Какого фига они всем этим занимались, если все вдруг так заканчивается?

– А что случилось?

Лиза Токаева медленно поднялась из-за стола. Была она невысокой, полноватой, светловолосой и, как давно решили все мальчишки, а чуть позже вынуждены были согласиться и девчонки, – красивой. Даже несмотря на отсутствие пресловутых ног от ушей и необходимого минимума 90-60-90. Небольшой носик, вечная полуулыбка на губах, лукавые глаза. Лиза чувствовала, что нравится, и от этого становилась еще уверенней. Первое, что она говорила при знакомстве, – это что родилась под знаком Льва, подразумевая, что связываться с ней не стоит – все равно победит. И Митька не связывался.

– Мы не хотим, чтобы кружок закрывался, – категорично заявила Токаева.

– Это не зависит от вашего желания. – Виктория Борисовна старательно отводила взгляд, пряча глаза в лежащих перед ней тетрадках – она перекладывала их из стопки в стопку, смешивала и раскладывала заново.

Учительница знала, что скажут эти хорошие мальчики и девочки, с таким удивлением смотрящие на нее. Какие у них были грандиозные планы. Собирались в поход, в институтскую обсерваторию. Да что там! В шумно-бестолковой школе их кружок был самый дружный.

Обидно…

Она знала, что им надо ответить. Приблизительно это может выглядеть так. Со старшими не спорят. Это решение руководства школы. Помимо их кружка, после уроков можно пойти еще куда-нибудь – на волейбол, на плавание, в авиамодельный или театральный. Был даже литературный кружок, куда с удовольствием принимали мечтателей и любителей смотреть на звездное небо. Ах, какие стихи можно написать о звездах… «Среди миров, в мерцании светил одной звезды я повторяю имя. Не потому, чтоб я ее любил, а потому, что мне темно с другими...[1]1
  Отрывок из стихотворения И. Ф. Анненского.


[Закрыть]

Но ни вопросы, ни ответы не смогут ничего вернуть. Их кружок запретили, ставку сняли.

Все.

– Грядут перемены! – довольно потянулся Звонилкин.

Подумаешь, кружок закрыли! На занятия Митька ходил со своим интересом – ему нужна была четверка по физике, а во всех этих формулах и законах он не рубил. Мелькание перед глазами физички давало ему шанс на хорошую оценку. Другое дело Тихомиров. Он сюда за Лизой таскается и делает вид, что ему все нравится. Ага, знаем мы такое «нравится»! Специально за Токаевой сел, а на Вику и не смотрит.

– Не трезвонь, – поморщился Серега.

– Все когда-то начинается и когда-то заканчивается, – пожала плечами Виктория Борисовна, складывая свои книги. – Мальчики, занесите карты в лаборантскую.

На ее слова дернулись лишь Тихомиров с Митькой. Остальные предпочли пропустить просьбу учительницы мимо ушей.

– Ну, так нечестно. – Пашка Шангин съехал по стулу, перегородив длинными ногами проход.

Он был невысок, черняв, с мелкими чертами лица. Его можно было смело назвать вечным двигателем, потому что если не руки, так ноги, если не ноги, так глаза, если не глаза, так плечи были у него в постоянном движении.

– Только мы собрались, можно сказать, во вкус вошли, – он глянул на недовольно надувшую губки Лизу и хихикнул. – А тут такое…

– Дурак, – фыркнула Токаева, отворачиваясь.

– Баба-яга против! – Шангин перекинул ногу на ногу, сложил руки на груди и демонстративно зевнул. – Предлагаю устроить сидячую забастовку. Каски поднесут сочувствующие.

Девчонки захихикали, кто-то из парней одобрительно щелкнул пальцами.

– Виктория Борисовна, – капризным тоном начала Надя Вытегра, но учительница хлопнула книгами по столу.

Митька вздрогнул и обернулся на Надьку. Она всегда так тихо себя вела, что Звонилкин постоянно забывал, что у него за спиной вообще кто-то находится. Вытегра сидела ссутулившись, опустив голову на ладони, локти уперлись в парту. Взгляд у нее был какой-то странный. С одной стороны – растерянный, а с другой… ожесточенно-злой. И наверно, поэтому все ее невыразительное лицо – вечно бледное, с шелушащимися губами и впалыми щеками, с темными кругами вокруг глаз – вдруг стало пронзительно-красивым. Словно кто-то таинственный мгновенно добавил недостающих красок. Глаза потемнели, на высоких скулах появился румянец.

Митька поежился. Вот уж от кого он не ожидал ничего подобного.

– Я сказала – все! – Виктория Борисовна последний раз обвела взглядом ребят и ушла в лаборантскую. Тихо, словно боясь кого-то спугнуть, закрыла за собой дверь.

– Ничего себе закидонцы, – Лиза все еще пыталась уложить в голове сказанное. Ни с того ни с сего, вдруг, в середине года… – Чего это она? Мы же хотели…

Хотели, хотели, много что хотели. Ждали ясной погоды, чтобы ночью отправиться на какую-нибудь высотку и оттуда смотреть звезды. Лизе отец обещал купить телескоп. Настроились ждать августа со звездопадами. И что теперь? Просто встать и разойтись по домам? Позанимались – и хватит?

– Тебя забыли спросить. – Серега резко поднялся. – Эй, Звонница, чего опять сел? Вставай карты собирать!

Митька приподнялся.

– А давайте ее уговорим. – Он глянул назад, ища поддержки у собратьев по несчастью. – Чего она, действительно?

– Ага! Уговорил один такой, – фыркнул Никита с первой парты, вскочил, подошел к двери в лаборантскую, глянул в оставшуюся щель.

– Обидно, – прошептала Вытегра и раздраженно передвинула тетрадки к углу парты. Упала ручка.

Никита вздрогнул и отошел от двери.

– Так, это надолго, – пробормотал он, ушел, подхватив сумку.

Удивленно пожимая плечами и переглядываясь, за ним потянулись остальные. Все-таки школа – это субординация: сказали «Все!», значит, все.

Вытегра наклонилась за упавшей ручкой, задела книгу, та соскользнула с парты, стукнувшись корешком об пол. Треснула, отрываясь, обложка.

– Ну вот, – вздохнула Надя, опускаясь на корточки. Секунду она растерянно смотрела на вывернутую обложку, а потом начала тереть кулаком нос.

– Эй, ты чего? – заподозрила неладное Лиза. – Подумаешь…

Но договорить не успела. Вытегра всхлипнула раз, другой и вдруг расплакалась в голос. Задержавшиеся в кабинете звездочеты, испуганно оглядываясь, заторопились к выходу. Остались только те, которые учились в 9-м «А». Надька была из их класса.

– Вытегра, фонтан прикрой! – Токаева раздраженно складывала в сумку тетрадки. – Нашла место.

– Отвали, а? – Надя на секунду приподняла лицо, и Митька сразу отвел глаза. Вытегру было жалко, видеть ее заплаканные глаза он не мог. И сделать тоже ничего не мог.

– Здесь что-то произошло, а ты со своими соплями, – продолжала давить на Надю Лиза.

– У меня книжка, – приподняла оторванную обложку Вытегра.

– Из-за тебя теперь ничего не узнаем! – Токаева повернулась к Сереге. – Тихий, чего стоишь? Топай за Викой. Чего она там?

Серега словно очнулся, подхватил карты и ушел в лаборантскую.

Когда он вернулся, Надя уже не плакала, а тяжело вздыхала, с всхлипыванием втягивая в себя воздух.

– Пошли отсюда, – толкнул Тихомиров Митьку, и Звонилкин качнулся, выныривая из задумчивости.

– Чего это с Надькой? – побежал он следом за приятелем.

– У нее бы и спрашивал! – огрызнулся Тихомиров. – С этими бабами не разберешься. Козерог она, вот и рыдает.

– Объяснил! – Митька закинул рюкзак на плечо.

– Ну ты, Звонарь, прямо с колокольни свалился. – Серега крутанулся на пятках и какое-то время пятился задом наперед, с удивлением глядя на одноклассника. – Ты чего тут четыре месяца делал? Мы же это проходили! Широта, долгота, расположение звезд. День рождения!

– Чего сразу день рождения? – насупился Митька. – Ну, в июле.

– Да не твой, дубина! Вытегры! – постучал согнутым пальцем по лбу Серега. – Она в Старый Новый год родилась. Сечешь? Значит, она Козерог, а Козероги легко расстраиваются, когда их планы нарушают. Ну, ты дуб!

– Сам ты дуб! – толкнул его в плечо Митька. – Чего мне, у всех дни рождения спрашивать?

– Какого ты вообще туда ходил?

– Я думал, звезды смотреть будем, ну, там, созвездия. – Митька заулыбался. – Идешь так с девчонкой вечером, бац, на небе звезда. Ты так руку выбрасываешь и уверенно ей: «Это Сириус, а это Южный Крест».

– Сириус в одном полушарии, Южный Крест – в другом, – вздохнул Серега.

– Чего в другом-то? – Подобные ошибки Звонилкина не смущали. – Нам же показывали созвездие, на крест похоже. Верняк, он!

– Звонарь, тебе надо в комики идти, а не астрономию изучать, – тяжело покачал головой Тихомиров и зашагал вперед. – Это было созвездие Лебедя.

– Да хоть Орла, – отмахнулся Митька, не догадываясь, что на небе эти два созвездия находятся рядышком и что вообще такое созвездие существует.

– Все-таки ты дуб, Звонарь! – Тихомиров сел на перила и съехал вниз.

Митька не стал повторять за приятелем, потому что спешить ему было некуда. Дома скучно, да к тому же целый час его там никто не ждет. А тут еще эти слезы. Как-то они сбили Звонилкина с нужной волны, он даже не успел расстроиться, что теперь ему четверки по физике не видать.

А кружок-то у них был неплохой. Астрономию проходят только в одиннадцатом классе, вот Виктория Борисовна и придумала: будут у них не серьезные уроки по программе, со всеми этими астролябиями и туманностями, а разговоры более понятные – созвездия, гороскопы и предсказания. Было суперски: легенды там всякие, устройство телескопа. И тут вдруг раз – и все. Вытегра со своей истерикой. Подумаешь – Козерог. Могла бы и сдержаться.

Сказать честно, Митька во все эти Зодиаки не верил. Как будто можно разных людей к одному знаменателю подвести!

– Слушай, а Виктория Борисовна кто по гороскопу? – догнал он Серегу.

– Тоже Козерог. У нее 28 декабря день рождения.

– А чего тогда она не рыдает?

– Дурак ты, Звонилкин! Все вы, июльские, с тяжестью в башке.

– Ты на себя посмотри – Стрелец-переросток!

– Молчи уж, Трезвонкин, а то колокол потеряешь!

– Свой не урони, – огрызнулся Митька и повернул в обратную сторону.

С этого дня он решил обходить Вытегру стороной. А то мало ли на что истеричные девчонки способны. Еще учудит что-нибудь, а ты потом расхлебывай, оправдывайся.

Глава 1

Звонок на уроке

«Козероги решительны и целеустремленны. Именно про них сказано – цель оправдывает средства. Они погружены в себя и редко обращают внимание на свою или чужую внешность. Главное, что человек собой представляет, а не как он выглядит. Поэтому Козероги редко следят за модой, предпочитают темные практичные цвета, а одежду скорее удобную, чем модную».

Митька стоял перед дверью Надькиной квартиры и набирался храбрости, чтобы позвонить. Сейчас он мог только удивляться, как его сюда занесло. С того момента, когда физичка объявила о закрытии кружка, прошла всего неделя. И все это время Надя не выходила у него из головы. И вот теперь он шел к ней в гости. За пазухой у него был спрятан горшок с фиалкой.

А что? Козероги знак Земли, Надьке должен понравиться цветок в горшке.

О Козерогах он читал сегодня. Специально подготовился. Пошел в книжный, купил брошюру.

Черт! Он никогда не думал, что люди настолько похожи на свои знаки! Прямо мистика какая-то…

Оказывается, другое название Козерога – Морской козел. Очень похоже на Вытегру, есть в ней что-то от холодной рыбины. И бодается она постоянно, ну, чисто как этот… ну, коза, одним словом.

Козероги не довольствуются сегодняшним днем.

Да он Надьку вообще никогда довольной не видел. Вечно она ворчит, вечно ей что-то не нравится.

Козероги живут разумом.

И это есть. Надька порой напоминает калькулятор, особенно во время контрольной. Как начнет строчить задачи, только искры во все стороны летят.

Козероги уверены, что впереди их ждет великое будущее, что они совершат нечто особенное.

Этот момент особенно Митьке понравился. Может, после этого он и стал к Надьке внимательней приглядываться, даже по вечерам о ней думал. Вот так подружишься с человеком, а он потом президентом станет. Круто! А что? Вытегра может, она такая. Как загнет что-нибудь, никто ничего не понял, а она сидит, глазами хлопает.

Звонилкин вздохнул и поднял руку.

К Надьке его привел не только интерес побывать у нее дома. Сам бы он ни за что не отважился к ней прийти. Но у него было ДЕЛО. Важное. Хитрая Лиза послала почему-то именно его.

Митьке надо было забрать Камень.

Палец утопил кнопку звонка.

Надька должна была быть дома. Вообще-то она болеет, значит, отлеживается, а потом Звонилкин предупредил ее о своем приходе. И хоть голос у Вытегры при этом был не очень радостный, принять его она согласилась, хотя и пугала, что заразная и нормально поговорить не удастся.

Дверь распахнулась, и возникший при этом сквозняк втянул Митьку в квартиру.

Надя была еще бледнее, чем всегда, куталась в халат и мяла тонкими пальцами платок – она постоянно кашляла, отвернувшись, прикрывая рот платком.

– Это тебе! – Звонилкин потянул из-за пазухи шуршащий пакет, неловко вытащил из него цветок. – Держи. И это… не болей больше.

Надя осторожно приняла в ладошки шершавый горшок с обалдевшей от такого перемещения фиалкой. Митька посмотрел на ее руки и впервые заметил, что у нее не накрашены ногти. Ну и подумаешь, что не накрашены. Так даже лучше…

Пауза затянулась, пора было говорить что-то еще.

– Погода сегодня ничего, да? – сделал далекий заход Звонилкин.

– Не видела. – Эта фраза вызвала у Вытегры приступ кашля. – Проходи в комнату, – мотнула она головой и ушла по коридору.

В какую конкретно комнату, Надя не уточнила, но Звонилкин через секунду и так все понял.

Хорошо, когда живешь в нормальной квартире, где у каждого есть своя комната… А то кое-кто отхапал себе кабинет (это про папу, который постепенно прибрал к своим рукам гостиную, где еще недавно было так удобно поваляться перед телевизором. Теперь там стоит стол, появилась куча книжных полок, темные шторы. И хоть телевизор с диваном остались, сидеть там перестало быть интересным). У Вытегры же все было просто – одна комната, одна кухня. Комната большая, под завязку заставленная мебелью. Этажерки с безделушками, низкие пуфики, столики с бесконечными вазами. Сквозь все это нужно было продираться, просачиваться. Неуклюжий Звонилкин уронил стопку книг, те задели обиженно зазвеневшую этажерку, опрокинув пару флаконов.

– Чай будешь? – Появившаяся на пороге Надя равнодушно смотрела, как одноклассник мучается среди разлетающихся во все стороны предметов. – Тогда заходи на кухню. – Митькино сопение она приняла за знак согласия и исчезла в коридоре.

Смахнув с кровати подушки и утащив за собой плед, Звонилкин выбрался на кухню. Отсюда на него пахнуло ветхозаветной стариной. В то время, когда все уже наделали в своих квартирах евроремонты, понатыкали встраиваемую технику и увешали стены бесконечными рядами шкафов, семейство Вытегры шло своим путем, а вернее, никуда не шло, застряв в безвременье. Такого древнего стола, хромающего на все ножки сразу, Митька никогда не видел. На столе стояли выщербленные чашки, удивительно тонкие, так что их страшно было брать в руки. У заварочного чайника был надколот носик, а тарелку для печенья явно склеили. Шкаф на кухне был один, двухконфорочная плита стояла отдельно, и между нею и притулившимся к мойке низеньким столиком зиял странный прогал. Зато чай оказался невероятно вкусным, а печенье таяло во рту.

– А чего ты болеешь-то? – начал светскую беседу Звонилкин.

– Простудилась, – пожала плечами Надя, не вынимая носа из большой чашки. – У меня легкие слабые.

– А то чего… – Печенье крошилось в Митькиных пальцах, убивая последнюю надежду внятно что-то объяснить. – Лизка там без тебя уже все придумала. Говорит, у нас будет тайное общество «Братство Камня». Ну чтобы астрологию не забрасывать, говорит. Будем сами дальше заниматься. Выясним, кто когда родился, карточки заведем, узнаем, кто с кем скорее всего подружится. – Он чувствовал, что несет полную чушь, но остановить себя не мог. Ни о какой картотеке они еще не договаривались. – Ну и ты давай подтягивайся. А то Токаева все в свои руки заберет. А квартирка у тебя ничего, – развернулся он на стуле, отрываясь наконец-то от пресловутого печенья. – Ничего такая. Жить можно. Бывает, конечно, лучше, но здесь даже неплохо.

– Спасибо, – сухо отозвалась Вытегра и положила на стол украшение – цепочку с красноватым камнем. Оказывается, она все время держала его в кулаке, словно решая – отдавать или не отдавать. Отдала.

Митька поперхнулся и от старания одновременно вдохнуть и не громко кашлять покраснел хуже рака в кипящей воде. И вдруг забыл, как дышать. Прямо на его глазах камень из кроваво-красного превратился в зеленый.

– А ты с ним не боишься? – Он ткнул пальцем, имея в виду внезапное изменение.

Надя пожала плечами, не отрывая глаз от чашки.

– А давай поэкспериментируем, вдруг он чего может? – Звонилкин чайной ложкой тронул камень. Он ожидал удара молнии, электрического разряда, на худой конец, что тот подпрыгнет и убежит. Ничего не произошло. Камень спокойно лежал на столе и даже цвет не менял.

Осмелев, Митька ухватился за цепочку.

– Может, с его помощью мысли читают? – предположил он и приблизил кулон к Надиному лицу.

– Щаз! – Вытегра отшатнулась. На щеках заполыхал румянец. – Грабли убери, – произнесла она грубо. – И вообще – катись отсюда!

– Чего ты? – подпрыгнул Звонилкин. – Я ж ничего!

– И я ничего! Не утомляй больную! – Она встала и начала наступать на Митьку, вытесняя из кухни. От неожиданности Звонилкин покачнулся. Грохнул упавший табурет.

– Дверь за собой захлопни! – крикнула девчонка и скрылась в комнате.

Митька нацепил ботинки, поковырялся с замком и выскочил на лестничную клетку.

Что он такого сказал?

Камень жег ладонь. Он мельком глянул и ахнул. Тот вновь стал кроваво-красным.

Зачем его подсунули? Ведь ясно, что не случайно он к ним попал, не просто так. Кто-то неизвестный все продумал заранее.

…Вчера. Первый урок. Математика. Они только-только начали писать самостоятельную. Кажется, первым затрезвонил его телефон.

Сначала завибрировал, так что портфель подпрыгнул, а потом пронзительно пискнул.

– Детский сад! – подняла голову от журнала математичка. – Я кому говорила не носить мобильные телефоны в школу? Друг с другом на перемене договориться не можете?

Митька долгую секунду смотрел на свои побелевшие костяшки пальцев – от неожиданности он сильно сжал ручку – и только потом перевел дух. Пришла эсэмэска. Хорошо, что ему никто не надумал в такое неудобное время звонить. С матери бы сталось выяснить, что он сейчас делает.

Когда класс перестал вертеть головой в поисках источника звука, Звонилкин сунул руку в портфель, приоткрыл клапан и быстро глянул сообщение.

Незнакомый абонент сообщил всего одно слово: «Стеллаж».

От неожиданности Митька выпрямился и положил телефон перед собой. Что за идиот шлет такие странные письма?

– Звонилкин! А ты у нас не только глухой, но и слепой! Ты что делаешь?

Митька был настолько увлечен пришедшим сообщением, что на время выключился из происходящего. А все-таки не стоило забывать, что он сидит на уроке, мало того – пишет самостоятельную.

Математичка его, наверное, съела бы с потрохами, но в этот момент дзинькнул еще один телефон.

– Я не понимаю, что здесь происходит? Звонилкин, тебе больше заняться нечем?

– Чего я-то? – искренне возмутился Митька, потому что ничего предосудительного он не совершил, ну, подумаешь, достал из чемодана мобильник. – Это Токаева у нас в звонари подалась.

– Так, замолчали все! – прикрикнула на зашевелившийся класс математичка. – Токаева, отомри и положи свой телефон мне на стол. Предварительно выключив его.

Лиза подняла зардевшееся лицо от мерцающего экранчика.

– Байда какая-то, – пробормотала она, но договорить не успела, потому что математичка коршуном налетела на нее, отбирая сотовый. Учительница уже набрала в грудь воздуха, чтобы прочитать старшеклассникам прочувственную речь о том, как надо вести себя в школе, когда рядом с ней пропиликал очередной телефон.

– Да за такие шутки! – взревел Серега, ныряя под парту.

– Девятый класс! – С оглушительным хлопком журнал встретился с партой. От неожиданности все подпрыгнули. – Быстро достали свои мобильные телефоны, подняли их над головами и при мне выключили.

Все завертели головами, словно ожидали услышать какую-то еще команду, после которой можно будет начать действовать.

И команда такая поступила.

Звякнул сотовый у Вытегры.

Все тут же полезли в карманы и портфели.

– А чего мне не звонят? – возмутился Пашка Шангин, придирчиво изучая содержимое своего телефона.

– Ничего, сейчас и на тебя какая-нибудь пурга свалится, – Тихомиров недовольно вглядывался в разноцветный экранчик. – Заспамят по полной.

– Все слушаем меня! – гаркнула математичка. – Быстро выключили телефоны и положили перед собой!

Притихшие ученики стали послушно жать на кнопки. Учительница ураганом пронеслась к своему столу, выхватила пакет и помчалась обратно, сгребая в сумку разнокалиберные трубки.

– За телефонами придут родители! – припечатала она последний приказ. – А теперь – все работают.

Но никому не работалось. Класс по нарастающей обсуждал произошедшее. Сотовые, конечно, были у многих, обычно их не выключали. А все потому, что по утрам никогда никому не звонили. Родители вспоминали о своих чадах ближе к обеду, а друг другу они эсэмэски писали только на переменах. Но чтобы вот так, на первом уроке, и сразу у четверых?

– Фигню прислали, – жаловался Серега. – «Физика». Какая физика, если сейчас алгебра? И номер незнакомый. Я сразу удалил. Вообще обнаглели – по утрам рекламу рассылают.

– А мне ничего не написали, – нервничал Шангин. – Могли бы тоже какую-нибудь ботанику подкинуть. Все веселее бы жилось.

– А у меня «Лаборантская» было написано, – шепотом сообщала Лиза. – Какое-то «Молчание ягнят» получается. Страшно.

Но вскоре здравый смысл взял верх, и все стали работать. Только Митька продолжал изучать рисунок на парте, который сам же и прочертил еще в сентябре.

Бывает такое – вроде живешь, живешь, ничего не происходит. А потом вдруг начинаешь замечать какие-то странности. Например, тапочки несколько раз подряд надеваешь не на ту ногу. Вечером наверняка правильно их поставил, а утром они оказываются перепутаны. Побежал в ванну умываться, рубанул горячей воды, а полилась она не из крана, а из душа, все вокруг обрызгала. Скажете, случайно? Нет, нет, точно, скоро должно что-то произойти…

Черную кошку можно не считать. Она у них в подъезде живет и часто путается под ногами. Нет, конечно, она не каждый день перебегает дорогу, сидит обычно в своей коробке и не вякает. А тут вдруг бросилась под ноги. Странно это.

Опять же самостоятельная первым уроком. Тоже не подарок.

Четыре эсэмэски. Друг за другом. Хорошо бы проверить отправителя, и если номера совпадают… Хотя как их проверишь? Грымза-математичка все трубки отобрала.

Физика… Лаборантская… Стеллаж…

Стеллаж… Физика… Лаборантская…

По всему выходит – дорога лежит в кабинет физики, в царство приборов и магнитных аномалий. Наверняка очередная идея Виктории Борисовны. Она всегда что-нибудь придумывает. Сейчас всех соберет и скажет, что вместо кружка по астрономии у них откроется школа пиратов. А чего? Там тоже надо звездное небо знать, чтобы в море не заблудиться в шторм. Да и в спокойную погоду тоже.

Митька уже повернулся к Сереге, чтобы сообщить ему о своих догадках, когда в голову пришла мысль, что это может быть проверка. На борт корабля попадут самые сообразительные, поэтому надо молчать.

Предчувствие неожиданной тайны, жгло ему душу весь день. У Звонилкина даже пузо зачесалось – так хотелось попасть в лаборантскую и все узнать. Для верности он пару раз заглянул в кабинет физики. Но там постоянно толкался народ. Виктория Борисовна была раздражена, ругалась на семиклашек, а когда на пути попался Митька, выгнала его в коридор и захлопнула дверь. Так Звонилкин ничего и не понял.

Пришлось ждать конца занятий.

Со звонком народ вывалился в коридор, Митька отправился вслед за всеми – не хотелось никому показывать, что он хочет остаться. Звонилкин пошел вниз, в раздевалку. Постоял около своей куртки, пожал с десяток протянутых рук, троим пообещал вечером позвонить, у отличника попросил завтра на утро списать домашку по алгебре, в который раз за сегодняшний день пожалел, что лишился телефона, и не спеша пошел по первому этажу, проявляя повышенный интерес к фикусам на подоконниках.

Здесь же, на первом этаже, крутился Серега, но Звонилкин решил, что тот выжидает удобного момента, чтобы отобрать у математички свой сотовый или хотя бы перехватить ее, пока она не отнесла телефоны завучу.

Вытегра с недовольным видом стояла около окна и сосредоточенно смотрела на улицу.

Тоже, наверное, кого-нибудь ждала. Или к чему-нибудь готовилась. Их же, девчонок, не поймешь. Сейчас плачут, через секунду хохочут, вечно им что-то не так. К тому же Козероги и Раки, как недавно выяснил Звонилкин, плохо сочетаются. Еще его очень напрягало, что под знаком Козерога, помимо более-менее мирных Киплинга, Ньютона, Эдгара По и Грибоедова, родилась Жанна д’Арк. Насколько он помнил из истории, девушка эта отличалась упертым характером и стукнутостью на всю голову. Возомнила из себя невесть что и на резвом коне поскакала к заветной цели – в смысле к костру инквизиции.

Он так и видел Надьку в кирасе и с копьем, верхом на толстозадом белом жеребце. Конь гарцует на месте, недовольно звенит уздой, и Вытегра, вся такая боевая, орет одуревшим одноклассникам, что им надо сейчас собраться и идти штурмовать кабинет завуча, где лежат несметные богатства в виде десятка сотовых телефонов.

Конь встает на дыбы, одноклассники шарахаются в стороны, Надька мчится вперед одна. Вверх, вверх по ступенькам. Лошадь с трудом вскидывает передние ноги, делает огромный скачок. Камень лестницы крошится под тяжелыми копытами, летят во все стороны искры.

– Звонарь, колокольню обломаешь! Ты чего тут застыл? Надька понравилась? Так забирай, она твоя!

Митька качнулся, приходя в себя после столь яркого видения, и тупо захлопал ресницами.

Пашка Шангин скептически изучал вид Вытегры сзади. На это наглое заявление Надька и не подумала оборачиваться. Она рассматривала что-то за окном, делая вид, что комментарии мальчишек к ней не относятся.

– Вот тормоз! – доверительно повернулся к Митьке Шангин. – Скажи?

Звонилкин пожал плечами. Надька уже девять лет Надька, все давно устали склонять ее фамилию на разные лады. Вытегра – это река, есть такая где-то на севере. А больше ничего интересного в Надьке не было.

– И одевается как с базара, – продолжал гнуть свою линию Пашка.

Одевалась Надька действительно не так чтобы очень. Девчонки через день хвастались обновками, постоянно вертелись перед зеркалом – Митька этого не замечал бы, если бы те сами не верещали о новых кофточках и юбочках, модной прическе или очередной татушке. Надька же в этих бурных обсуждениях участия не принимала. Держалась в стороне, выглядела нелюдимой, словно ей не нужно было каждый день сообщать потрясающие новости последней серии очередного сериала, обсуждать «зашибенный» прикид Танюхи и решать, козел Максимов или нет. И ходила она постоянно в чем-то сером – то серая юбка с черной кофтой, то черные джинсы с серым свитером. Короче, смотреть не на что.