Текст книги "Жизнь Евы"

Поэтому, Вера решила мудро: будь, что будет! По обстоятельствам.

А обстоятельства, как правило, складываются по принципу подлости, совсем не так, как планируешь.

Только влюбленные поели на свежем воздухе шашлыков и перешли в дом по причине вечерней прохлады, только уютно устроились на диване с бутылочкой красного винца, будоражащего и без того взволнованную кровь, … – Правильно!…, – в дверь позвонили!

– Кого черт принес? – недовольно ворчал Павел, открывая парадную дверь.

– Лариса?!? – Его удивление было сильнее, чем, если бы он увидел мумию фараона Тутанхамона собственной персоной.

Жена, стоя на пороге, зябко куталась в меховое пончо из белоснежной норки.

– Здравствуй, Павлуша, можно войти? – Произнесла красавица – фотомодель.

– Проходи, раз пришла. Что ты здесь делаешь?

Вера, слушая этот диалог, вжалась в мягкие подушки дивана, не в силах пошевелиться:

– Как жена? Какая жена? У него, что, жена есть? Господи, что делать? Сейчас скандал будет!

Павел с Ларисой вошли в гостиную, где Вера срослась с диваном. Павел был спокоен. Он, как будто, не замечал состояние Веры.

– Садись, Лариса, – Он показал рукой на кресло, – это даже хорошо, что ты приехала. Сейчас обо всем поговорим. Все выясним, и решим, как нам жить дальше. Начинаешь ты. – Он повернулся к Ларисе. – Ты зачем приехала?

– Как зачем? Я – твоя законная жена, – она сделала ударение на слове «законная», – приехала, чтобы мы снова были вместе.

– Ой, ой, не начинай, пожалуйста! Я с тобой развожусь, ты прекрасно это знаешь!

Вера начала оживать, слушая Павла. Значит, все не так уж плохо!

– Павлуша, дорогой, я же тебя люблю! Какой развод? Мы ведь с тобой ребеночка хотели…, ты хотел.

– Лариса, что-то я не понял, ты сейчас зачем про ребеночка вспомнила? Я с тобой развожусь. Я тебя не люблю. Я с тобой жить не хочу. Есть еще вопросы?

– Павлуша, не спеши, подумай…

– Я тринадцать лет думал! Сколько можно? Что тебе от меня понадобилось? Говори, зачем приехала, все равно узнаю, ты меня знаешь!

Лариса, опустив в пол глазки с наклеенными ресницами, не решалась ответить.

– Ну?!?

– Павлуша, долги у меня. Мне очень деньги нужны.

Павел самодовольно усмехнулся. Примерно что-то в этом духе он и предполагал.

– Сколько?

– Много…

– Сколько?!?

– Пять.

– Чего пять? Тысяч долларов?

– Нет, миллионов, – еле слышно выдохнула жена.

Павел расхохотался:

– Эк тебя угораздило! Куда ты столько втюрила-то? Дорогая моя, таких денег даже у меня нет.

После минутного молчания, супруга произнесла:

– Я вот подумала, если уж ты так хочешь развода, я согласна, но с одним условием.

– Говори.

– Будем делить имущество.

– Ты сейчас о каком имуществе говоришь?

– О совместно нажитом.

– А что мы с тобой совместно нажили?

– Этот дом, например.

Вера знала, как Павел гордился своим домом, как любил его. Многое здесь было сделано его собственными руками. Она ожидала взрыва эмоций, возмущения, но Павел спокойно глядел на свою жену и даже, как будто, получал от этого разговора удовольствие.

– Ну, что же, закон на твоей стороне. Только тогда давай делить и твой салон красоты, и твою квартиру в центре города.

– Как ты можешь говорить такое? Я сама, своими собственными силами добилась всего!

– А я, значит, строил дом силами небесными?

– Ты не посмеешь забрать у меня мой бизнес и квартиру!!!

– Да успокойся ты. Конечно, мне от тебя ничего не надо. Я у женщин никогда ничего не беру.

– Тогда продавай дом и отдай мне половину.

Павел задумался.

– Знаешь что? А забирай его весь! Я тебе его дарю! Завтра утром едем в ЗАГС разводиться. Детей у нас нет, разведут сразу. Затем заедем к нотариусу, я оформлю дарственную на дом и делай с ним, что хочешь!

Лариса ушам своим не верила.

– Ты это серьезно?

– Серьезней не бывает.

– Ты так дорожил своим домом…

– Лариса, за счастье тебя больше никогда не видеть, не слышать, за свободу, я иду на эту жертву с радостью!

– А где ты жить будешь? – Решила проявить человечность Лариса.

Павел, наконец, повернулся к Вере, заглянул в ее глаза и сказал:

– У своей невесты, если, конечно, она меня пустит.

Вера от такого поворота событий не могла вымолвить ни слова. Пауза затянулась. Наконец, девушка утвердительно кивнула головой, но сказать ничего не успела – в дверь яростно кто-то забарабанил.

– Это еще кто?!?

Женщины с испугом глядели на сотрясаемую дверь. Павел распахнул ее.

На него со словами: «Я убью тебя, подонок!», тот час же накинулся с кулаками незнакомый молодой человек. Он был высокого роста, но очень худой, в очках с большой диоптрией, отчего невозможно было уловить направление его взгляда. Он хаотично махал кулаками, подпрыгивал, стараясь достать до лица противника.

Павел, отодвинув его от себя и держа на расстоянии вытянутой руки, находясь в зоне недосягаемости махания конечностей очкарика, удивленно спросил:

– Ты кто такой, ботаник?

Лариса из глубины комнаты подала голос:

– Павлуша, отпусти его. Это ко мне. Славик, прекрати орать! Иди сюда!

Славик сразу успокоился и побежал на голос хозяйки.

– Ларочка, дорогая! Я так волновался! Он не обидел тебя?!

Павел от этой сцены развеселился:

– Кто ее обидит? Она сама, кого угодно…

– Не смейте оскорблять мою любимую женщину!

– Я и не собирался…

– Ты, чудо мое, как меня нашел?

Вера не успевала следить за репликами, сыплющимися с трех сторон.

– Мне папа сказал, что ты уехала на поезде вчера вечером к своему мужу. Ларочка, у тебя, что, есть муж?!? Ты мне не говорила.

– Славик, что говорить-то? Мы разводимся, уже почти развелись. А откуда твой папа узнал?

Отец Славика был очень уважаемым, а, значит, всесильным человеком. У него был свой бизнес по производству каких-то кирпичей, пользующихся огромным спросом в быстро развивающемся областном центре.

В любовь своего единственного сына – недотепы и самоуверенной фотомодели, он не верил, и, проведя собственное расследование, выяснил, что у красотки имеется муж и огромные долги в банке.

– Ты, оболтус! Куда ты лезешь?!? – Пытался вразумить он сына, – думаешь, ты ей нужен? Ей мои деньги нужны! Ни копейки не дам! Запомни! Ни копейки!

Но Славик папу не хотел слушать. Решив, что любимая в беде, он ринулся ее спасать. Сидя у ног Ларисы, обнимая ее коленки, он был совершенно счастлив.

Павел с удивлением смотрел на эту идиллию.

– Лариса, кто такой этот Славик?

– Я ее жених! Мы скоро поженимся! – с гордостью выпалил Славик.

– Понятно. Ну, тогда оставайтесь, жених с невестой, чувствуйте себя, как дома! Я только кое-что из вещей возьму, остальное завтра заберу. Лариса, моя машина пока постоит здесь, у Веры стоянки нет у дома.

Он побросал в сумку все необходимое и, обняв Веру, повел ее в дом родителей «огородами», как короче.

Павел покидал свой дом с легким сердцем. Впереди новая жизнь, пусть она начнется в новом доме.

После отъезда дочери, Вениамин Андреевич не терял времени даром. Он все решил, все продумал. Сердце ныло от боли, когда он рассказывал Вере о своей «работе», о ее матери.

– Все это было для ее же блага. – Успокаивал он себя.

Он не бросил дочь на произвол судьбы. Следя за каждым ее шагом, он узнал, что она обосновалась в городке под названием Загоруйск, живет в доме у директора комбината. Вероятно, у них любовь. По крайней мере, любовь у директора, так как не влюбиться в его Верочку невозможно. Разбегаев не сомневался, что Гурьянов сумеет, если понадобится, защитить его дочь.

Сам Вениамин Андреевич скрылся в неизвестном направлении, как говорится, пустился в бега. И это у него так хорошо получилось, что обнаружить его не удавалось целых три месяца даже его работодателю. Местонахождение Разбегаева было неизвестно, но, как оказалось, для бандитов совсем нетрудно было разыскать его дочь.

Главарь банды, некий Михей, периодически отмечаясь в местах, не столь отдаленных, размышлял вслух:

– Ну, что, нет Зайчика – Разбегайчика, и не надо. Рано или поздно объявится, тогда и сочтемся. А вот за девахой съездить бы не мешало. Отвезем ее к Рустамчику, пусть работает у него в борделе, хоть польза какая от нее будет. Глядишь, и папаша вылезет, отомстить захочет, тут мы его и возьмем…

Михей любил всем давать ласковые прозвища, что еще больше подчеркивало его жестокость и цинизм. Его лицо было необыкновенно подвижно. Казалось, что под кожей и лицевыми мускулами совсем не было костей. Оно напоминало сдувшийся резиновый мяч: если в одном месте расправится, в другом сомнется. Эта постоянная игра лица в выпуклость – впуклость поражала собеседника своей уродливостью. Но, что удивительно, от этой отвратительной картины не возможно было оторвать взгляд. Михей словно гипнотизировал собеседника, заставляя смотреть на себя, испытывая при этом ужас и брезгливость.

– Когда поедем, Михей? – С готовностью отозвался Батон, его «правая рука», телохранитель, похожий по комплекции на откормленного быка, поставленного на задние копыта, то есть, ноги.

– Погоди, Батон, не гони лошадей. Здесь все продумать надо. Путь в этот Загоруйск не близкий. Через пару деньков выедем.

В понедельник в 12часов дня Павел и Лариса посетили ЗАГС, через десять минут, счастливые и свободные, помчались к нотариусу.

Все – про – все заняло не более часа. Обретя свободу, но лишившись дома, Павел помчался на работу, где на 13.00 он назначил производственное совещание.

Повестка была грозной, подчиненные боялись за мебель. Как-то так случилось, что «чистильщики» халтурно раскорчевали пни после лесорубов, а, идущая за ними новая и ужасно дорогая техника «засадцев», намертво припарковалась между двух огромных пней.

– Разболтались …!!! Работать… не хотите – вон… отсюда, валите… на… вольные хлеба, чтоб вас …, улицы мести …, …, …!!! – Обогащал Горыныч ненормативной лексикой словарный запас присутствующих.

В самый разгар воспитательной беседы, когда Горыныч привычно потянулся к близстоящей мебели, в кабинет робко просунулась голова секретарши.

– Палгорыч, вам звонят. Срочно.

– Галя! Закрой дверь!

– Палгорыч, извините, он сказал, что он отец Вероники и это вопрос…

Павел не дал ей договорить, вбежал в приемную. Его чутье подсказывало, что случилось что-то страшное, сердце бешено колотилось.

– Да! Слушаю!

– Гурьянов Павел Егорович?

– Да! С кем я говорю?

– Я – отец Вероники, Разбегаев Вениамин Андреевич. Нам нужно срочно ехать к вам домой. Вера в большой беде, за ней едут четверо вооруженных бандитов.

– Сколько у нас времени? – Побледнел Павел.

– Боюсь, что его нет совсем. Я опередил их не более, чем на час.

– Где вы?

– Я жду вас у проходной. Скорее, прошу.

Гурьянов на бегу крикнул секретарше Гале:

– Совещание отменяется!

Он несся к проходной, где стояла его казенная машина с верным шофером Валерой, и где ждал его Разбегаев.

Увидев мчавшегося генерального директора со скоростью, претендовавшей на мировой рекорд, Валера понял неординарность ситуации, завел мотор «Мерса» и в момент, когда двое запыхавшихся мужчин ввалились в салон автомобиля, рванул с места.

– Куда, Палгорыч?

Гурьянов показал направление рукой. Чуть отдышавшись, добавил:

– Домой! Скорее!!!

А сам уже звонил по телефону своему другу:

– Васька, выручай! У меня в доме четверо вооруженных бандитов, за Вероникой приехали! Помогай! Мне одному с ними не справиться! Я еду домой! Через полчаса, не раньше.

Наконец, Павел повернулся к Разбегаеву:

– Значит, ты – отец Веры? – Грозно спросил он.

– Нет, Павел Егорович, я ее удочерил и люблю, как родную, но я ей не отец. За мной охотятся бандиты. Лоханулся я, теперь отвечать надо. Но, чтобы Вера не пострадала, я ее отправил из Москвы, думал, они ее не найдут. Но я ошибся, нашли, гады. А ведь мне пришлось сказать ей, чтобы она от меня отказалась, что я убил ее мать.

Разбегаев впервые в жизни говорил правду, всю, как есть. Словно исповедовался. Ему впервые не надо было врать, изворачиваться. А Павел слушал этого человека и думал о Вере, сколько ей пришлось пережить, когда Разбегаев рассказал ей все о себе, когда сознался, что он убил ее маму.

– Так не ты убил ее мать?

– Да, нет же! Я так сказал, чтобы она меня возненавидела и уехала. Она меня даже слушать не хотела, «Не поеду!» и все! Вот мне и пришлось…

– А ты, Разбегаев, кто вообще-то?

– Киллер я, Павел Егорович.

– И как же ты «лоханулся»?

– Заказали мне одного политика, я не стал стрелять.

– Почему? Хороший политик?

– Все равно мне, хороший – плохой.

– В деньгах не сошлись?

– В принципах.

– Какие у киллера могут быть принципы?

– Не стреляю в женщин и детей.

– Похвально. А политик здесь причем?

– Он с женой был и с двумя детьми. Младшего на руках держал. Не мог я убить отца на глазах детей.

Машина мчалась к дому Гурьянова с бешеной скоростью. Только мастерство Валеры позволяло ей вписываться в крутые повороты. Чтобы хоть как-то отвлечься от тревожных мыслей, Павел продолжал расспрашивать Разбегаева:

– Как же ты в наемные убийцы попал?

– По глупости, конечно. Молодой был, верил каждому. – Вениамин замолчал ненадолго и, словно собравшись силами, продолжал:

– Друг у меня был, такой друг, что лучше брата, понимаешь? Мы с ним отличными стрелками были, большие надежды в спорте подавали. Как-то вечером, его сбила машина. Водитель видел, что наехал на человека, это эксперты по следам установили, но он уехал, даже скорую не вызвал, сволочь. Потом врачи сказали, если бы его сразу в больницу – спасли бы. Мне тогда 17 было. Этого гада не нашли. Вот тогда я поклялся, что сам его найду и убью. Тогда-то на меня и вышел Михей. Он сказал, что знает, кто был за рулем, но не скажет, пока я не окажу ему услугу: надо грохнуть одного педофила. Педофила мне жалко не было, убил. Потом еще одного. Затем подошла очередь того водилы, а потом пошло-поехало! Да и жить на что-то надо было. Я школу бросил, специальности нет никакой. Да я ничего не умею делать, кроме как стрелять. Иногда, правда, такая тоска брала – хоть в себя пулю, но Верочка спасала. Как посмотрит своими ясными глазками – все проходит, отпускает. Только ради нее и жил.

Василий Васильевич уже поднял по тревоге группу захвата и бросился на собственной машине вдогонку за другом.

Михей со своей командой подъехал к дому Гурьянова.

– Этот, что ли, домик? – Спросил Михей.

– Этот, этот. Вон и машина его стоит во дворе. – Объяснял Батон.

– Значит, хозяин дома. Говорят, он мужик крутой. Ты, голубчик, звони в дверь, да не забудь про свой «эффект неожиданности». А то он нам может осложнить ситуацию. – Распределил роли Михей.

Бандиты подошли к двери.

– Тихо, видать, не ждут. Это хорошо.

Первым стоял Батон, за ним Михей, замыкал шествие Жора, не расстающийся с пистолетом и шофер Радик.

Батон позвонил в дверь. В поеме возникла долговязая фигура Славика. Батон врезал ему кулаком в челюсть. Славик, не успевший даже испугаться, улетел в дальний угол прихожей.

– Молодец, Батончик, – похвалил его Михей. – Ступайте, ребятки, поищите нашу кралю наверху.

В спальне раздался истошный женский визг.

– Нашли, значит. – Михей развалился в уютном кресле.

Радик со стрелком – Жорой тащили вниз по лестнице полуодетую девушку.

– Я думал, ты помоложе будешь, – разочарованно сказал Михей.

Лариса от страха ничего не соображала.

– Ты кто такая, душа моя? И что здесь делаешь?

– Я? Я – жена Павлуши, Павла Гурьянова Егоровича, – заикаясь, промямлила девушка. От волнения и ужаса она совсем забыла, что сегодня днем они развелись. – Это мой дом. Я живу здесь.

– Жена? Шустрая какая! И когда это вы в ЗАГС-то ходили?

– Сегодня. – В голове у Ларисы все перепуталось.

– Сегодня? Ну, поздравляю. Жора, ты привяжи – ка молодожена к стулу, мало ли что, для надежности.

И тут взгляд Михея упал на фотографию, стоящую на камине. На снимке были запечатлены трое: крупный, мускулистый мужчина и двое пожилых людей, вероятно, его родителей. В голове Михея что-то не срасталось:

– Слушай, краля, – он подошел к Ларисе почти в плотную, – ты кто такая?

– Я? Лариса Гурьянова…

– А это кто? – Он указал на Славика.

– Это? Это мой парень, то есть, жених, – совсем запуталась она.

– Да мне на твоих парней…, где сам Гурьянов?!?

Чувствовалось, что Михею надоело играть в кошки – мышки. В глазах у него появился нехороший блеск, лицо ходило ходуном, руки подергивались.

– А! Так они в соседнем доме живут! – Наконец, поняла причину визита Лариса. Она подумала, что все выяснилось и сейчас эти ужасные люди уйдут и оставят их в покое. Ага! Щас! Размечталась!

– Ботаника свяжи. Бабу – с собой. – Командовал Михей.

В это время «Мерс» Гурьянова затормозил у дверей дома Вероники. Павел бросился туда, за ним бежал Валера. Разбегаев, не успевая за ними, кричал:

– Ты куда?!?

– Она здесь! – Павел влетел в дом. – Вера! Вера! Вера! – Орал он, как сто слонов одновременно.

– Паша, что случилось?!? – Выбежала из кухни испуганная Вероника.

– О! Ты дома, с тобой все в порядке! Господи, счастье, какое! – Он крепко обнимал ее, словно старался укрыть от всех несчастий.

– Паша, что случилось?

Он обвел взглядом всю комнату, отца Веры нигде не было, словно испарился.

В этот момент незапертая дверь отворилась и в дом вошла группа бандитов во главе с Михеем, и Лариса, которую вел Батон. Заплаканный и испуганный вид девушки говорил сам за себя. Путь им преградил Валера, защищая своего босса. Но Батон одним ударом уложил его на пол своим «эффектом неожиданности».

Павел встал перед Верой, закрыв ее своим большим телом.

– А вот и Павел Егорович, собственной персоной, – С наигранной радостью пропел Михей, демонстрируя свою мимику лица.

– Ты кто такой? Что тебе здесь надо?!? – Загремел бас Гурьянова.

– Ой, ой, ой, Павел Егорович, ну зачем так грозно? Я ведь и испугаться могу! Да, Жора?

Жора сделал выпад вперед, тряся пистолетом.

– Я к вам со всей душой, с предложением, так сказать. Верно, Жора?

– Михей, дай я его прибью! – Подал голос Жора.

– Горячие головы, молодежь! Лишь бы пострелять! – Как бы извиняясь, произнес Михей.

– Какое у тебя ко мне предложение? – Старался тянуть время Павел.

– Давай меняться! – Весело сказал бандит, – ты – мне – свою кралю, а я – тебе – твою жену.

На лице Павла отразилось брезгливое отношение к этому поддонку. Если бы здесь не было женщин, он ринулся бы на бандитов, не думая, что будет дальше, убьют ли его. Но рисковать жизнью Веры, он не мог. Еле сдерживаясь, он хотел ответить Михею, но тот опередил:

– Ой, ой, ой, Павел Егорович! Не спеши. Согласен, твоя – краше, чем моя, и помоложе будет. Но у меня есть козырь: Лариса-то твоя жена!

– Бывшая.

– Ну и что? Все равно, твоя женщина, а ты ведь человек благородный!

– Пошел ты …!

– Михей, дай я его пристрелю!

– Обожди, Жорик! Успеешь.

– Михей, как я понимаю, со мной все кончено. Ответь мне на последок на один вопрос, – надеясь на чудо в лице Василия Васильевича, тянул резину Павел.

– О! Поговорить перед смертью – твоей, разумеется, я люблю. Спрашивай, Павел Егорович, спрашивай. Отвечу, как на духу! Тем более, рассказать ты это никому не сможешь! – Бандит упивался своей властью над Гурьяновым.

Павел крепко держал Веру за своей спиной, не давая ей высунуться, что она постоянно хотела сделать.

– Скажи честно, кто убил мать Вероники?

– Тебе и это известно? – Удивился Михей. – Да какая разница, кто убил проститутку? Я или Разбегаев? Он, дурак, конечно, в благородного играл, предупредить ее хотел, что я велел ее в расход пустить. Знала она много. Но я его опередил, да, опередил! – Раздался квакающий смех довольного Михея.

– Значит, это ты ее убил?

– А то кто же? Я!

За спиной Павла раздались женские рыдания. Теперь Вера знала все. Отец не виноват в смерти мамы…

– Ну, ладно, поболтали, пора и честь знать. – Словно засидевшийся гость произнес Михей. Он подал знак своим «шестеркам», – Жорик, ты все пострелять хотел.

Двое обходили Павла с двух сторон. Он не знал, на кого кинуться, чтобы не оставить Веру, прятавшуюся за его спиной, без защиты.

Жорик медленно, с удовольствием, поднимал пистолет, целясь Павлу в грудь. Палец бандита нажимал курок. За мгновение до того, как грянул выстрел, мелькнула чья-то тень и Разбегаев, непонятно откуда взявшийся, встал перед Гурьяновым, закрыв его своим телом от пули. Раздался выстрел и Верин отец стал медленно оседать на пол перед Павлом.

Вера закричала, Павел пытался поддержать Разбегаева, у которого на груди разливалось красное пятно.

Воспользовавшись заминкой, бандиты схватили Веру и потащили к дверям, где стояла их машина.

В этот момент в соседнем доме раздался оглушительный взрыв. Все испуганно замерли.

– Как вы, Павел Егорович, здесь живете? Невозможно отдыхать! А в доме-то люди! Ничего святого! – Уже в дверях произнес Михей.

Батон держал Веру, открывая дверь машины. Жорик, обернувшись, снова поднимал пистолет, прицеливаясь в открытые двери в Павла.

– Отойди! – Услышал он голос Разбегаева. В руке у него был пистолет.

Павел метнулся в сторону, он даже не понял, как за какое-то мгновение Вениамину удалось, практически не целясь, выстрелить в Жорика, потом в Батона. Третьим выстрелом он убил Михея, а четвертым пробил колено водителю Радику.

К машине подбежали полицейские.

Получив приказ штурмовать дом директора, отряд бойцов, во главе с Василием Васильевичем, орущим во всю глотку: «Ребятки! За Пашку! Вперед!», взорвали входную дверь и с автоматами наперевес, ворвались в дом. Их встретила тишина. Бегло осмотрев помещение, они обнаружили связанного Славика. Из раздумий их вывели выстрелы в соседнем доме.

Когда отряд бойцов, во главе с Василием Васильевичем подоспели, Михей и два его подельника были мертвы, один корчился на земле, сжимая простреленное колено.

Гурьянов обнимал Веронику, находящуюся в полуобморочном состоянии. В доме находился оглушенный «эффектом неожиданности» преданный Валера и тяжело раненный Разбегаев.

Павел отнес Веру в дом, приехавшие врачи дали ей успокоительное, чтобы она поспала. А ее отца повезли в больницу. К, сожалению, его ранение оказалось очень тяжелым, и по дороге в больницу Разбегаев умер.

Вера не смогла проститься с отцом, но она теперь знала, что он не виновен в смерти ее матери.

Лариса со Славиком, оправившись от потрясений и побоев, уехали домой.

После этого происшествия, авторитет Гурьянова резко возрос среди жителей города.

– Слыхали? Наш-то, четверых бандитов уложил!

– Не четверых, их восемь было! – Слышалось у каждого пивного ларька.

Василий Васильевич получил внеочередное звание за уничтожение Московской бандитской группировки.

О роли Разбегаева в этой истории как-то забыли, обозначив его в рапорте, как отца Вероники, случайно застреленного бандитами.

Павел часто думал, что необыкновенный талант Разбегаева, спас жизнь и его, и Веры, что он пожертвовал собой ради дочери и ее счастья.

Они похоронили его, как положено. Вера часто навещала могилу человека, ставшего ей отцом.

– Я так люблю его и одновременно ненавижу, как только подумаю, сколько он жизней загубил… А мамочка моя была проституткой…, – Вера задумчиво глядела в окно.

Павел обнял ее:

– Давай не будем их судить. Мы не знаем всех обстоятельств, которые заставили их стать такими, какими они были. Вероятно, они не могли противостоять этим обстоятельствам. Но, и среди проституток, я точно знаю, есть хорошие люди.

– Что?!? Ты знаешь проституток? – Вера шутливо замахивалась кулачками на Павла.

Он обезвредил нападавшую, прижав ее к себе, и спросил:

– Ты выйдешь за меня замуж?

– Паша, я бы с радостью, но вот моя родословная…

– Глупая, я хочу на тебе жениться, а не твоей родословной. Я тебя люблю.

Вскоре они поженились, и весь Загоруйск два дня гулял по этому поводу.

Лариса продала дом, подаренный ей Павлом. Правда, не так дорого, как хотела, но рассчитаться с долгами смогла.

Новым соседом Гурьяновых стал Василий Васильевич, верный друг Павла.

Теперь любоваться закатами они стали вчетвером, семьями.