Текст книги "Женщина, которая умеет хранить тайны"

Глава 13

Победа над другими дает силу, победа над собой – бесстрашие.

Лао-Цзы, древнекитайский философ

Ванкувер, Канада, 198… год

После многочисленных и продолжительных перелетов извилистый путь Анабель Ламонт подходил к концу. Московская промозглая зима сменилась ранней весной в Европе, а затем и совсем теплой погодой в Африке. Теперь Ламонт сидела в самолете, который через океан летел в канадский город Ванкувер.

Из стран Европы и Северной Африки, которые девушка успела посетить, дольше всего она пробыла в Тунисе, где времени даром не теряла: потренировала французский язык и даже записалась в местную автошколу. Будучи туристом, права она получить не успела, но зато научилась водить машину.

Общаясь с попутчиками, Вера-Анабель пыталась понять их реакцию на ее произношение и французского, и английского языка, наблюдала за их манерами, старалась запомнить нормы поведения. Приходилось осваивать всякие бытовые мелочи, например, как правильно вскрывать упаковку обеда, подаваемого в самолете, как управляться с пассажирским креслом «Боинга».

В разговорах с попутчиками в салоне самолета или в вагоне поезда Анабель всякий раз рассказывала им разные истории своей жизни, импровизируя и сочиняя детали автобиографии, подробности из детства, описывала города, в которых она якобы жила. Благо что во время подготовки она изучила досконально много городов мира. С помощью этих нехитрых приемов Ламонт старалась получить навыки в общении с людьми иного менталитета и в то же время тренировать мастерство своего перевоплощения в иностранку.

Сознавала Анабель или нет, но именно такое поведение называется профессионализмом: когда молодой специалист приходит на первое место работы, он непременно приобретает соответствующие навыки и изучает особенности дела, которым ему предстоит заниматься.

В этих разговорах Анабель с попутчиками только одна деталь оставалась неизменной – легенда об изучении и коллекционировании детских национальных игр. Такое безобидное занятие, придуманное Верой специально для поездки, отлично подходило молодой миловидной девушке, не вызывало ни у кого лишних вопросов и было удобной темой для завязывания контактов.

Заключительный перелет проходил тяжело. Турбулентные потоки то поднимали самолет вверх, то кидали вниз, то бросали его влево и вправо. Пассажиры устали. Посадка была под стать полету. Самолет дрожал, и от этого одна за другой самопроизвольно открывались крышки полок для ручного багажа, плакал ребенок, в салоне возникла тревожная атмосфера, которая прервалась только в момент, когда шасси коснулись бетонной полосы и воздушное судно начало тормозить, взревев реверсом турбин.

Анабель, уставшая и невыспавшаяся, медленно шла по переходу телескопического трапа в зал прилета. Казалось, что сил на эмоции уже не осталось, но, как только девушка оказалась внутри здания аэропорта, она вдруг почувствовала прилив энергии. Шагая по залу прилета, Ламонт загляделась на красно-белый канадский флаг, который висел под высоким потолком, потом опустила глаза и замерла. Решимость ее мгновенно улетучилась – она увидела высоких и крепких пограничников, которые своим суровым выражением лиц, казалось, были призваны напугать потенциальных нарушителей границы государства.

Двигаться вперед всегда трудно, но еще труднее это делать, когда нет возможности не то что отступить, но даже остановиться, чтобы собраться с силами. Анабель это понимала, поэтому мгновенно взяла себя в руки и, приняв озабоченный вид, двинулась навстречу первому серьезному испытанию.

Не выдавая своей робости и не делая излишне решительных движений, Ламонт подошла к посту пограничного контроля и протянула заранее приготовленный паспорт. Сидевший за стойкой пограничник взял его и, не меняя положения головы, бросил взгляд на документ. Через несколько секунд поднял глаза, пристально посмотрел на девушку, затем опустил их вновь.

– Какова цель вашей поездки? – спросил он.

– Научная работа, изучение детских национальных игр, – уверенно ответила Анабель.

Чиновник сделал удивленное лицо и заулыбался:

– И что, много насобирали? Интересно?

– Да, это очень увлекательная тема.

– Хорошо, спасибо, мисс Анабель.

Перелистнув несколько страниц, пограничник проставил штамп и наконец вернул Анабель ее паспорт. Едва сдерживаясь, чтобы не побежать, девушка пошла прочь. Теперь оставалось только получить свой багаж и побыстрее покинуть аэропорт.

Светло-зеленый чемодан на ленте транспортера Анабель увидела сразу. Ей казалось, что путешествие уже подошло к концу и осталось только добраться до города, поселиться в гостинице и… начало новой жизни положено.

Анабель стащила свой багаж с транспортера и направилась к выходу. Она шла под пристальными взглядами таможенных чиновников. До дверей оставалось всего несколько метров, еще мгновение – и она сольется с толпой пассажиров, в которой можно будет чувствовать себя в безопасности.

Анабель приостановилась, чтобы перехватить чемодан другой рукой, и вдруг услышала возглас: «Эй, мисс!» Она сделала вид, что это относится не к ней, а к кому-то другому, хотя внутренний голос ей подсказал, что зовут именно ее, и успела сделать еще пару шагов. Краем глаза она увидела, как таможенный служащий двинулся ей наперерез и еще раз громко произнес: «Мисс с зеленым чемоданом, постойте!»

Теперь девушке ничего не оставалось делать, и она остановилась, удивленно глядя на рослого чиновника.

– Что-то случилось? – простодушно спросила Анабель, но сердце ее в этот момент бешено колотилось. Вместо ответа таможенник вежливо указал на столик, возле которого стояла женщина в униформе, и произнес:

– Сюда, пожалуйста. Нам надо задать вам несколько вопросов.

Женщина надела силиконовые перчатки и произнесла, указав на стол: «Поставьте чемодан сюда». Девушка послушно выполнила ее указание.

– Цель вашей поездки? – задал стандартный вопрос чиновник.

– Я изучаю национальные детские игры, – ответила Ламонт, лихорадочно соображая, что в ее действиях было сделано не так, а мужчина продолжил расспросы:

– Какие страны вы посещали? – продолжал таможенник. Анабель в начале разговора догадалась, что он англоязычный, и поэтому ответила вопросом на вопрос на французском языке:

– Вас интересуют страны, в которых я собирала материал по теме или просто была проездом?

Это была тонкая уловка, которой девушка достигала сразу несколько целей. Во-первых, этим она давала понять чиновнику, что все ее огрехи в английском языке вызваны тем, что ее родной язык – французский, во-вторых, она выигрывала время, чтобы мгновенно оценить сложившуюся ситуацию, в-третьих, попыталась сбить с толку собеседника, и ей это удалось. Мужчина, внезапно для себя оказавшись в роли отвечающего, замешкался, а Ламонт, извинившись, тут же повторила вопрос на английском.

Неизвестно, чем бы закончился этот диалог, в котором Анабель удалось перехватить инициативу, но тут в разговор вступила женщина. Она вежливым, но не терпящим возражений тоном произнесла:

– Откройте ваш чемодан, пожалуйста.

Девушке удалось избежать ненужных вопросов, но теперь предстояло выдержать досмотр багажа. В чемодане находилось несколько вещей двойного назначения, которые выглядели как бытовые предметы, но в действительности должны были быть использованы для предстоящей нелегальной работы.

Ламонт безропотно подчинилась, открыла крышку, и женщина поочередно приподняла аккуратно уложенные вещи, осмотрела их, пролистала книгу на французском о воспитании детей, взяла пузырек с духами «Шанель», поднесла их к лицу, понюхала и положила обратно. Затем проверила записные книжки с пометками и зарисовками детских игр, предметы личной гигиены, другие мелкие вещи и закрыла чемодан. Новых вопросов не последовало. Таможенник уже выискивал среди прибывающих пассажиров очередную жертву. Анабель взяла чемодан и двинулась к выходу.

Девушка смогла спокойно выдохнуть только на улице. Лицо ее горело, сердце колотилось. Этот, казалось бы, безобидный разговор с представителями таможенной службы, а затем формальный досмотр с непривычки стоили Ламонт больших усилий, но она великолепно справилась, и радостная эйфория охватила Анабель.

На автобусной остановке девушка присела на скамейку. Вечер окончательно вступил в свои права, подступала ночь, загорелись неоновые огни, включилось уличное освещение. Надо было срочно ехать в город и устраиваться на ночлег, но Анабель пропустила первый автобус. Она опасалась слежки.

Прощальные лучи солнца освещали заснеженные вершины горного хребта вдали. Непривычный ландшафт нес на себе едва уловимый налет суровости и этим напомнил девушке природу Сибири. Теперь от тех родных мест ее отделяли не только тысячи километров, но и, казалось, огромный промежуток времени, превышавший жизнь Анабель Ламонт. Впрочем, так оно и было, ведь она появилась на свет только в момент отправки из Москвы.

Через некоторое время Анабель вышла из автобуса в центре города и несколько минут пешком добиралась до гостиницы, которую она заранее подобрала в путеводителе. Свободные места в ней были.

В номере Ламонт немного успокоилась и решила все по порядку проанализировать. В конце концов успокоила себя мыслью, что на самом деле ничего плохого или угрожающего не произошло. Только очень не хватало поддержки и заботы Антона, который, видимо, уже став Дэйвом Харди, такими же неизведанными и запутанными путями по всему свету стремился к ней навстречу. К сожалению, их долгожданное свидание нельзя было приблизить. Для всех остальных людей оно должно было выглядеть случайным.

Девушка все острее осознавала свое нынешнее положение и то, что начинается основная работа. Она была там, куда стремилась попасть в течение нескольких лет. Наутро опять ее первая мысль была о том, как хочется поскорее встретиться с Антоном, вместе обсудить пережитое и продумать дальнейшие действия по обустройству в совершенно новом для них в мире.

Глава 14

Над Канадой, над Канадой солнце низкое садится. Мне уснуть давно бы надо, – Отчего же мне не спится?

Александр Городницкий, советский и российский поэт

За неделю пребывания в Ванкувере Анабель успела немного обустроиться. Первым делом она поставила отметку в условленном месте, и теперь Центр знал, что Ламонт благополучно прибыла на место. Затем из гостиничного номера Анабель переселилась в арендованную квартиру и теперь обживала ее, создавая уют.

За годы подготовки девушка успела отвыкнуть от родительского дома и чувствовала себя в Москве комфортно, но там рядом с ней был Антон, там были любящие их наставники, а здесь вместе с вечером подступала тоска. Это было первое прикосновение одиночества. Анабель верила, что, когда приедет Антон-Дэйв, все пройдет. Однако она и не догадывалась, что одиночество будет еще долгие годы присутствовать в ее жизни, постоянно меняя формы.

Оказавшись в чужом городе, человек, чтобы скрасить свою жизнь, сразу старается заводить знакомства, но Ламонт пока не могла себе этого позволить, потому что, по легенде, она была уроженкой Ванкувера, однако это пока ничем не подтверждалось – ни документами, ни воспоминаниями, ни фактами. Все это предстояло создать.

Днем девушка гуляла по городу, и это не было пустым времяпрепровождением. Она создавала новую жизнь Анабель Ламонт, но, как это ни парадоксально звучит, не в продолжение новых обстоятельств, а от настоящего момента назад, в прошлое.

Ванкувер был удачным городом для пребывания начинающих разведчиков-нелегалов. Официально он считался англо– и франкоязычным, но в действительности здесь можно было услышать диалекты, говор и наречия всех народов мира, поэтому на огрехи в официальных языках никто не обращал внимания. В то же время Анабель имела возможность общаться с людьми, владеющими канадским французским диалектом – квебекуа или, разговорным английским языком, и девушка могла оттачивать свои лингвистические навыки, не боясь вызвать подозрения окружающих.

Ламонт уже хорошо изучила центральную часть города, в первую очередь Гастаун – исторический район с архитектурой викторианской эпохи и всемирно известными достопримечательностями, особенно паровыми часами. Эти часы имели механизм на паровой тяге и поэтому были объектом паломничества туристов. Каждые пятнадцать минут они издавали пронзительный свиток, а ежечасно выпускали клубы пара.

Коллекция из четырнадцати трехметровых фигур смеющегося человека возле пляжа Инглиш-Бэй, в каждой из которых автор изобразил самого себя, вызывала у девушки улыбку и массу положительных эмоций.

Анабель посетила Музей антропологии, Музей науки, художественную галерею Ванкувера. Не оставила без внимания многочисленные торговые центры. Но спокойнее всего девушка чувствовала себя в парке Стэнли. Именно здесь, среди могучих cedars, так похожих на сибирские сосны, которые в Сибири испокон веков называют кедрами, ей казалось, что она находится в предместье родного города Томска. Это восприятие и незримая связь с Родиной придавали ей сил, уверенности в себе.

Ламонт продолжала изучать историю детских игр. Под этим предлогом она посещала детские сады и развивающие центры для детей. Ее блокнот пополнялся записями, а легенда девушки обрела конкретный детский сад, в который она якобы ходила в раннем детстве.

Анабель умело налаживала контакт с воспитательницами, и те встречали ее очень доброжелательно, показывали ей развивающие и национальные игры, делились воспоминаниями из своего детства, а девушка, в свою очередь, рассказывала им об играх других стран, особенно азиатских. Иногда в моменты общения с малышами Ламонт с некоторой грустью смотрела на детишек и мечтала о том моменте, когда и ей, возможно, выпадет счастье стать мамой. Анабель любила детей, но правила взрослой игры, которую девушка выбрала для себя, были сложны. Уж очень непредсказуемой могла оказаться ее судьба, а значит, и судьба ее пока еще будущих детей.

Как известно, в разведке везение порой играет значительную роль. Повезло и Анабель. Однажды во время посещения детского садика она услышала разговор двух родительниц, в котором одна из них сетовала на то, что возле их дома несколько лет назад закрыли школу, и теперь им придется далеко ездить. Девушке не составило большого труда выяснить, где это находится и что там располагается теперь. Таким образом, школьный период ее легенды оказался удачно достроенным: и нашлась конкретная школа, в которой она училась, и не было риска, что в случае чего работающие там учителя, которые должны были помнить эту выпускницу, не узнают ее.

Оставалось подобрать ее «родной» дом. Выбор пал на незаселенный двухэтажный коттедж, который был выставлен на продажу и, по всей видимости, сменивший уже не одного хозяина. Так был освоен еще один этап «жизни» Анабель Ламонт.

В один из дней девушка не выходила из дома до самого вечера. С помощью портативного радиоприемника Анабель ожидала получение шифровки из Центра, согласно установленному заранее расписанию. Этот сеанс связи был первым, и девушка готовилась к нему с волнением. Коротковолновый «Грюндиг» она привезла из Европы. Здесь, в Канаде, как и в США, короткие волны не использовались, и этот радиоприемник при худшем развитии событий мог послужить уликой против Анабель, поэтому «Грюндиг» хранился в чулане подальше от посторонних глаз и также имел свою легенду: подарок мамы.

Ламонт жила в маленькой квартире, которую снимала за скромную плату в одном из небогатых жилых кварталов города. Средства позволяли ей арендовать более комфортабельное жилье, но Анабель пока считала невозможным тратить деньги, выданные ей Центром на первое время, на лучшие бытовые условия.

Соседей было мало, и Ламонт старалась избегать встреч с ними, но когда это все-таки случалось, девушка живо и доброжелательно общалась, стараясь произвести самое благоприятное впечатление.

Ламонт сидела на диванчике и ждала условленного времени. К приему шифровки все было готово. Включенный коротковолновый приемник, чистый клочок бумаги, карандаш и чашка с водой стояли на столике. Анабель знала, что в Канаде почти каждое помещение имеет чуткие дымовые датчики и противопожарную сигнализацию, поэтому сжигать отработанные листки шифроблокнота было опасно.

Ровно в условленное время пошел сигнал, но он был слабым, поэтому пришлось походить по квартире в поисках наилучшего места. Именно для этого вначале шел повторяющийся позывной сигнал из определенного набора цифр азбукой Морзе, предназначенный как раз для подобных случаев настройки приемника.

Анабель взяла стул и пересела поближе к приемнику, приготовив все необходимое для записи. Волнение ушло, пришла уверенность. Скорее рефлекторно, чем по необходимости, девушка прислушивалась к тому, что происходит за дверями квартиры и на улице. Непрерывным потоком пошли группы цифр. Ламонт начала сосредоточенно их записывать. При повторной передаче проверила запись. Когда расшифровка была закончена, положила отработанный листок шифра в чашку с водой, размочила его, а затем растерла пальцами. Образовавшуюся кашицу бросила в унитаз и смыла. Потом взяла текст шифровки и прочитала его еще раз:

«Центр интересует личность священника Эдварда Лорана, примерно 1930 года рождения, служителя церкви Святого Августина. Изучите возможность установления контакта с целью изучения его характера, привычек, круга знакомств и политических интересов. Контакт должен иметь бытовой характер».

Этот листок был уничтожен так же, как и первый.

Из воспоминаний полковника СВР В. Свибловой:

Я не могла себе представить, что мое первое задание приведет меня в церковь. Но к изучению священника я подошла со всей серьезностью и рвением. За короткое время у нас сложились добрые человеческие отношения. Позже не раз думала о том, что в различных странах люди очень похожи по своим желаниям, устремлениям и жизненным ценностям. Они одинаково заботятся о семье, работают, отдыхают и, конечно, беспокоятся за сохранение мира.

Работа с людьми является основой разведывательной деятельности. Чтобы хорошо изучить человека, нужно проникнуться его повседневными заботами, порассуждать на многие темы, понять его ценности. Доверие завоевывается только в процессе искреннего общения.

Не было ни одного эпизода, когда я испытывала бы неприязнь к кому-либо. Ведь настоящее понимание человека приходит только тогда, когда ты проникаешься его сущностью и относишься к нему искренне и по-дружески.

После первого сеанса связи Ламонт вдруг до конца осмыслила, что где-то далеко, за десятки тысяч километров, о ней думают, заботятся, переживают и беспокоятся, ждут от нее информацию и помощь в важном деле. Это придало ей сил и энергии. Она тут же забыла о грусти и теперь была нацелена на результат.

Как оказалось, первое задание было несложным. Позже в работе Ламонт и Харди появились и другие задания. Каждое из них было уникальным, как и сама судьба каждого нелегала. Однако в данном случае дело заключалось не только в заданиях из Центра – Анабель и Дэйв изначально настроились работать на результат, они намеревались проникнуть в круги общества, где потенциально можно было получить важную информацию без указаний сверху.

Глава 15

Не важно, как часто вы видитесь – важно, что эти встречи значат для вас.

Эрих Мария Ремарк, немецкий писатель

Погода была настолько мерзкая, что полдень казался поздним вечером. Холодная морось, серые клочки низких туч, промозглый ветер. Анабель стояла под желтым козырьком у входа в кондитерский магазинчик и издалека разглядывала знаменитые часы в Гастауне. Вот-вот они должны были, испустив облачко пара, издать свистящую мелодию, напоминающую звуки органа.

Чтобы увидеть этот момент получше, девушка подошла совсем близко к чуду техники девятнадцатого века. Подняла глаза на циферблат, и в этот момент часы издали паром звук, похожий на мелодичный паровозный гудок.

Анабель повернулась, чтобы отойти в сторону, и прямо перед собой увидела симпатичного молодого человека с фотоаппаратом в руках. Он улыбнулся ей, глянув лукавым взглядом, и произнес:

– Привет.

– Привет, – ответила девушка.

– Можно я вас сфотографирую на фоне часов? – весело спросил парень и указал на свой фотоаппарат.

В знак согласия Анабель отступила пару шагов назад и, склонив голову, приняла кокетливую позу. Молодой человек сделал пару снимков, подошел к девушке, протянул ей руку и произнес:

– Меня зовут Дэйв. Дэйв Харди.

Анабель взяла в ладони его руку, прижала к своей щеке и прошептала:

– Анабель… Как же тебя долго не было, Дэйв. Я так тебя ждала…

Это был он, ее любимый Антон-Дэйв. Именно по такому заранее оговоренному сценарию должно было состояться их знакомство в новых ролях Дэйва Харди и Анабель Ламонт, и это означало, что непредвиденных обстоятельств в пути не случилось.

– Я спешил как мог, – едва слышно отозвался Дэйв, и затем молодые люди, слегка отстранившись друг от друга, под звуки чуть хрипящей, но бесконечно торжественной мелодии часов пошли по Камби-стрит.

Ламонт уже несколько раз была здесь до того, как подошло время предполагаемой встречи. Просто, когда ей становилось совсем грустно, она шла сюда и издалека, чтобы не привлекать излишнего внимания посторонних, наблюдала за часами. Анабель казалось, что вот-вот – и появится Дэйв. Разумеется, этого не случалось, но девушка думала, что здесь она ближе всего к любимому человеку, и ей становилось легче.

Именно с сегодняшнего дня девушка должна была приходить сюда ровно в полдень до тех пор, пока не появится Дэйв, и он не заставил себя ждать.

Следующим утром молодые люди вместе вышли из квартиры Харди. Чтобы обсудить возможные варианты выполнения поставленной Центром задачи по изучению отца Эдварда, Анабель и Дэйв отправились прогуляться по городу.

Из воспоминаний полковника СВР В. Свибловой:

С первых дней нашей работы за рубежом мы с супругом договорились строго придерживаться двух правил. Первое относилось к обсуждению тем, касающихся нелегальной работы, внутри квартиры или дома, в ресторанах, кафе или в машине. Важные вопросы мы обсуждали, только прогуливаясь на улице, а когда мобильный телефон стал неотъемлемой частью повседневности, то без телефонов. Конечно, мы не думали о прослушке или скрытых микрофонах каждый день, и все же наше правило помогало поддержанию самодисциплины и отвечало желанию относиться к порученной работе со всей серьезностью. Небольшой срочный вопрос можно было решить в квартире, обменявшись рукописными записками, которые немедленно уничтожались.

Второе правило требовало от нас полностью отказаться от употребления русского языка. Это оказалось легче, чем мы предполагали: постепенно вживаясь в новые личности, мы начинали мыслить на их языке и жили их реалиями. Даже самые интимные моменты нашей жизни протекали на иностранном, но уже ставшем нам родным языке. Мы, как актеры, забывали о самих себе и становились другими людьми – только не на пару часов на сцене, а на долгую жизнь…

После тщательного обсуждения плана действий ими было принято решение, и молодые люди сразу отправились в церковь Святого Августина. Знакомство под предлогом крещения использовать было уже поздно – по легенде, они католики с рождения. Использовать венчание было еще рано, ведь, по легенде, они только познакомились, поэтому выбрали путь обычной прихожанки храма для постепенного сближения с настоятелем. Однако оставалась еще возможность стать певчей в церковном хоре. Именно это Анабель при поддержке Дэйва намеревалась сделать как можно скорее.

Найти храм оказалось несложно. Достаточно было вызвать такси и через двадцать минут водитель высадил их прямо у главного входа в церковь Святого Августина. Храм поражал своей строгой красотой. Построенный из темно-коричневого кирпича в георгианском стиле, он притягивал взгляд и очаровывал белизной оконных арок, подкупал своей аккуратностью и гармонией. Грубая, потемневшая от времени черепица на крыше лишь подчеркивала изысканность архитектурных деталей.

Прежде чем войти внутрь, Анабель и Дэйв приостановились, засмотревшись на витраж над главным входом. Внутреннее убранство храма не вызывало благоговейного настроя, но восхищало огромным солнечным пространством с рядами лакированных скамеек с генофлекториями[5]5
  Генофлекторий – скамеечка или подушечка для коленопреклонения в католических храмах.


[Закрыть], идеальной акустикой и чистотой.

По-видимому, месса уже закончилась, но редкие прихожане еще сидели на скамейках. Анабель осмотрелась по сторонам и увидела, что на хорах певчие тоже пока оставались на месте. Шепотом Ламонт позвала Дэйва, который отошел к свечам и сейчас зажигал одну из них, предварительно опустив монетку в ящик для пожертвований.

Молодой человек подошел к девушке и вопросительно посмотрел на нее. Анабель взглядом указала наверх и прошептала:

– Видишь девушку на хорах?

– Вижу. Остальные там бабушки и дедушки, – попытался пошутить Харди.

– Погоди ты, – Ламонт остановила Дэйва, а тот, догадавшись, что задумала его подруга, спросил:

– Ты хочешь прямо сейчас с ней познакомиться?

– А почему нет? Все равно это придется делать, чтобы выйти на Лорана, – произнесла Анабель и решительно направилась к лестнице, что вела на балкон, но подниматься не стала, а присела на ближайшую скамейку.

Долго ждать не пришлось. Анабель услышала легкие шаги по лестнице и поднялась навстречу девушке. Ламонт улыбнулась смуглолицей певчей и произнесла:

– Вы так здорово пели!

Анабель и Дэйв пришли, когда служба уже закончилась, но восхищение девушки было настолько искренним, что в это невозможно было не поверить. Более того, Ламонт и уже сама поверила, что то, чего она не слышала, было восхитительно и благоговейно.

– Да? – обрадовалась певчая. – Вы любите духовную музыку?

– Обожаю, – подтвердила Анабель, – я и сама хорошо умею петь, – не преминула похвалиться, потому что… потому что это была единственная возможность обратить на себя внимание как на потенциальную певчую.

– Да?! – еще больше обрадовалась хористка.

Расчет у Харди и Ламонт был на то, что из молодых в хоре только эта девушка, и ей непременно захочется, чтобы там появилась ее сверстница.

– Меня зовут Анабель, – сказала девушка и добавила, указав кивком головы на Харди: – А это мой бойфренд Дэйв.

– Инес, – представилась девушка и помахала рукой Дэйву.

Тот приподнялся с места, по-джентльменски слегка поклонился и опять присел, а затем, когда девушки направились к выходу, встал и пошел вместе с ними.

Разговор продолжился у главного входа в церковь на скамейке.

– А как ты попала в хор? – спросила Анабель.

– Я давно сюда начала ходить. Познакомилась с настоятелем. Падре Эдвард – из Латинской Америки, и я тоже. Из Венесуэлы. Он очень хороший человек. Добрый и сострадательный.

– А он откуда родом? – спросила Ламонт.

– Отец Эдвард из Чили. Ему с трудом удалось бежать в Венесуэлу во время путча в 1973 году, а потом он переехал сюда, в Канаду. Настоятель был соратником президента Альенде. В священники он рукоположился уже здесь, в Ванкувере.

Этот факт биографии Лорана, который приоткрывал его убеждения и политические взгляды, являлся значимой информацией, но сообщать об этом в Центр было пока еще рано. Для полной достоверности всегда необходимы личные контакты с «объектом разработки». В таких случаях разведчику-нелегалу приходится использовать почти весь набор своих умений, навыков и способностей, в первую очередь артистических. При этом быть опытным психологом, невзирая на свой жизненный опыт.

Высшим мастерством разведчика считается достижение необходимой цели так, что «объект разработки» сам предлагает желаемое, не отдавая отчета своим словам или действиям. Поэтому Анабель продолжила разговор:

– А что, ваши певчие справляются? Им, наверное, уже трудно петь… все-таки возраст…

– Нормально… справляются, – улыбнулась Инес, потом вдруг прижала обе ладошки к щекам и воскликнула: – Ой! А может, ты к нам пойдешь?

– Ну, не знаю, – неуверенно протянула Анабель, растерянно посмотрев на Дэйва, а тот тут же подыграл ей:

– Ты же на скрипке играешь…

– На скрипке?! – воскликнула венесуэлка. – Тогда я тебя быстро научу церковному пению. Соглашайся, а то у нас в праздники певчих не хватает.

Анабель сделала вид, что сомневается. Возможно, что Ламонт повела бы себя по-другому, но она с самого начала прочувствовала настрой певчей и ждала этого приглашения. Инес не обладала такой профессиональной проницательностью и, опасаясь, что собеседница откажется, потянула ее за руку и сказала:

– Идем скорее.

– Куда?

– К отцу Эдварду. Он сейчас здесь, – настаивала венесуэлка.

Через минуту Анабель вновь присела на скамейку в ожидании, когда вернется Инес со священником. Ждать ей пришлось довольно долго. За это время она как следует успела рассмотреть внутреннее убранство храма. В Москве она иногда бывала в православных церквях, но здесь все было устроено иначе. Фресок и росписей на стенах не было, зато были статуэтки святых, алтарную часть украшала двухметровая фигура распятого Христа.

Немного понаблюдав за действиями прихожан, Анабель поняла, что в чаше у входа вода была освященная, потому что каждый, кто заходил в храм, смачивал там пальцы правой руки и только после этого крестился. Ламонт и Харди забыли это сделать, и такая досадная оплошность при определенных обстоятельствах могла стать роковой, потому что показывала, что молодые люди как минимум не были частыми посетителями храма, а как максимум не знали правил католицизма. Но, к счастью, это осталось без внимания кого бы то ни было.

Научить профессии разведчика-нелегала невозможно, но можно помочь им стать. Невозможно предусмотреть всех тонкостей жизни разведчика-нелегала, тем более нюансов вероисповедания, потому что сегодня он должен быть католиком, завтра – мусульманином, а послезавтра – атеистом. Предусмотреть всего невозможно, но можно развить в себе наблюдательность, находчивость и самообладание.

Наконец из служебного помещения вышел священник, а следом за ним – Инес. Ламонт поднялась им навстречу, и отец Эдвард жестом пригласил ее следовать за ним. Вместе они поднялись на хоры, а Инес осталась внизу. Священник указал девушке на раскладной стульчик, а сам сел рядом на табурет. Прежде чем занять указанное место, Анабель успела бросить взгляд вниз. Отсюда открывался не менее красивый вид. На скамейке в первом ряду сидел Дэйв, который вначале остался на улице, а теперь, видимо, чтобы поддержать Анабель, вошел внутрь.

– Итак, что вас ко мне привело? – спросил священник.

Ламонт прекрасно знала, что ему уже известен предмет разговора, но она не могла признаться, что именно для этого и пришла, а поэтому ответила:

– Мне кажется, отец настоятель, что в вашем сане уже содержится часть ответа.

Священник, чтобы скрыть смущение, кашлянул несколько раз и затем с благодушной улыбкой сказал: