Текст книги "Под покрывалом белых облаков"

11

– Я горжусь своими шершавыми руками! – заявил Алексей, взглянул на Кристину с вызовом. – Они выдают мою рабочую профессию.

– Шофера? – спросила Кристина, без тени осуждения.

Однако Алексей задрал нос:

– Да, я простой человек и мой отец, и мой дед трудились простыми работягами.

– Но, – попыталась оправдаться Кристина.

Впрочем, он сам понял:

– Все это чушь! В стране рабочих и крестьян, где практически полностью были уничтожены благородные люди…

– Благородные люди? – перебила Кристина.

– Я имею в виду князей, графьев!

– Пьяных помещиков! – вступила в разговор Ирина Петровна и строго поглядела в глаза Алексею. – Которые легко продавали живых людей!

– Вы имеете в виду крепостное рабство? Но это было так давно!

– Я тебя умоляю, всего лишь сто пятьдесят лет назад! – расхохоталась Ирина Петровна. – А с учетом бездарного управления страной теми, кто вовсе не является правителями и, стало быть, не могут распоряжаться жизнями миллионов людей, Россия не далеко ушагала вперед, не многим далее не смазанной, скрипучей телеги! И законы, принятые в Государственной Думе, которую не без иронии в русском народе прозвали Гос. Дурой, заставляют усомниться не только в умственных способностях так называемых народных депутатов, но и психическом здоровье чиновников.

– Ну, хватит! – прервала бабушку Кристина. – Довольно пугать Надежду! Вы посмотрите, какая она бледная!

– Внучка, дорогая, прости! – протянула к Надежде руки, бабушка. – Я прожившая немало, цинична до мозга костей, а тебе стоит жить мечтой!

– Нет, бабушка, придется признать, – ответила Надежда с грустным вздохом, – мы живем не в лучшие времена, обманщиков пруд пруди, а в правительстве засели безумцы! Что стоит, к примеру, их закон о продлении пенсионного возраста?

– А что тебя не устраивает? – ехидно поинтересовался ее муж. – Работай до смерти!

– И это при условии нищенских зарплат и абсолютной невозможности отыскать достойную работу после шестидесяти лет! Будь у тебя хоть пять высших образований, ничего, кроме работы уборщицы, дворника, ночного сторожа, ты не найдешь!

Надежда всхлипнула, закрыв лицо руками:

– Какое несчастье родиться в такой стране!

– Нет, нет, страна прекрасная! – возразила Ирина Петровна. – Это всё люди! Совершенно недостойные люди, воры и предатели! Но как же смешны и нелепы все их устремления карьерного роста, накопления богатств, когда через малое количество времени в которое измеряется человеческая жизнь, они все, подхваченные служками смерти, придут к беспринципному судье – ангелу смерти!

– Ангелу смерти? – переспросила Кристина.

– Третья сила, – пояснила бабушка, – тот, о котором святоши предпочитают молчать, вспоминая лишь карикатурные образы старухи с косой!

– Он все решает? – уточнил Алексей.

– Исходя из законов людей, – кивнула Ирина Петровна.

– Что это значит? – недоумевала Кристина.

– Все просто, – улыбнулась бабушка, – религия и представление о человеческой морали, принятой в том обществе, откуда пришла душа на суд!

– Но не божий! – воскликнула Кристина.

– Ах, выбрось все эти христианские сказочки из своей головы! – с досадой, произнесла бабушка.

– Откуда вы так много знаете? – недоумевал, между тем, Алексей.

– Знаю? – в свою очередь удивилась Ирина Петровна. – Эти знания поверхностны, они тут, только возьми!

Протянула она открытую ладонь зятю.

– Не можешь? – сощурилась. – Но лишь, потому, что у тебя нет силы!

– Почему же она есть у вас?

– Хороший вопрос! – гордо выпрямилась Ирина Петровна. – Но думаю, ответа у меня нет. Скорее всего, ответ есть у Сатаны!

– Странная у вас семейка! – покрутил головой Алексей.

– О нет, юноша, странных в семье только двое – я и Кристина, остальные могут спать спокойно! Посмотрим еще, кто родится у Надежды!

И она со значением посмотрела на беременную внучку, без сил опустившуюся на стул. Все присутствовавшие захлопотали вокруг нее, поднося к губам сильно побледневшей Надежды то стакан холодной воды, то чашку с чаем, то травяной настой призванный вдохнуть силы в ее тело.

12

– Любимому человеку необходимо дать имя, – убежденно произнесла Ленка, – и это имя не то, что выбрали мама или папа, а мое собственное, понимаешь?

– Понимаю! – с воодушевлением, согласился он.

– Я назову тебя – Ангел мой! – решила Ленка, после некоторого раздумья.

Он поглядел на нее внимательно:

– Это наедине, а прилюдно?

– Ас! – нисколько не сомневаясь, сказала она и пояснила. – Потому что ты ас во всем, иначе и быть не может, раз ты – не человек?!

– Да, – кивнул он и улыбнулся, – я буду называть тебя – Айя!

– Что это значит?

– На ангельском языке означает – Да!

– Мне нравится, – захлопала в ладоши Ленка и указала в окно на протекающую мимо реку, – а как, по-вашему, будет голубая река?

– Лагун вердал!

– Ой, как красиво! – Ленка сама не своя от счастья, бросилась на шею любимому.

И снова испытала потрясающее ощущение полета, света и тепла, так и окутавшего не только ее тело, но и душу! Много ли для счастья надо маленькому человечку? Крупицу внимания, чуточку тепла и участия, уверенности в любви и любимом!

Ленка Кузнецова чувствовала себя самой счастливой, самой желанной, самой необходимой душой для ангела. А нужды тела? Да есть ли дело до требований какого-то там смертного тела? Когда более сильные впечатления, нежели банальный секс потрясают до основания?!

Бог ворвался в жизнь Ленки и поглотил ее душу, и теперь она, полностью подпав под его влияние, последовала бы за ним хоть в пекло геенны огненной.

И возникает вопрос, тех ли богов ищут фанаты эстрадных певцов? Но что могут дать одаренные музыкальным талантом, артисты простым людям? Ничего! Потому как, они тоже люди и тоже ищут богов и многие из них уверяют себя, что видели бога в кумире прошлых лет, давно ушедшем на тот свет артисте, самообман? О, да!

Как можно познакомиться с ангелом? Просто! Ленка осталась ночевать у Кристины. Подруга уступила свою кровать гостье, а сама легла в соседней комнате, спать.

Как водиться девчонки чуть-чуть похихикали, полазали в интернете, выискивая прикольные картинки, после, зевая, разошлись.

Ленка уснула моментально, едва завернулась в мягкое одеяло с головой, как и любила, засыпать. Разбудило ее настойчивое потряхивание. Ленка не совсем проснувшись, выпростала руку из-под одеяла, выискивая на привычном месте торшер с выключателем, но нашарив пустоту, испугалась. Села, вспомнив, что она не дома, огляделась, ошарашено наблюдая за бесшумно сотрясающейся кроватью.

– Землетрясение, – шепотом закричала она.

Кровать перестала трястись и в клубящемся воздухе, прямо перед лицом Ленки возникло удивленное лицо незнакомого мужчины.

Ленка потрясенно глядела в его черные глаза обрамленные седыми ресницами.

– Кто ты? – прошептала она.

– Нет, ты кто? – спросил он, удивленно и осмотрел комнату. – Где Кристина?

– В соседней комнате, – пролепетала Ленка и потеряла сознание, рухнув в постель.

Тем временем, мужчина, обретя физические очертания, прошелся по комнате, вышел в коридор и заглянул в соседнюю. Убедившись в добром здравии Кристины, которая мерно сопела в удобной кроватке, он вернулся к Ленке и присев в кресло напротив, принялся пристально разглядывать девушку.

– Удивительная душа, – произнес он после долгого раздумья.

Ленка шевельнулась, он напрягся, когда она открыла глаза и увидела его.

– Я думала, мне приснилось, – потрясенно сказала она.

– Удивительная душа, – повторил он, приподымаясь, – может, ты еще можешь за мной последовать?

– Что это значит? – садясь в кровати, начиная сердиться, спросила Ленка.

– Я так понимаю, сознание ты терять больше не собираешься?

– Еще чего, – фыркнула Ленка и с вызовом уставилась в черные, как бездонная пропасть, глаза незнакомца.

– Я – ангел! – с угрозой в голосе, произнес он и шагнул к ней.

– Видали мы всяких там ангелов! – пренебрежительно бросила Ленка и, соскочив с кровати, встала перед ним, подбоченившись.

– Хороша! – отступил ангел и с нескрываемым восхищением оглядел девушку.

Ленка, вдруг поняла, что перед незнакомцем стоит в одной сорочке и, застеснявшись, прикрылась одеялом.

– И вообще, вы, ты, – сбилась она, – мне не объяснил цель своего визита!

– А я еще должен объяснять?! – ликовал ангел. – Божественное дитя!

– Я не дитя! – категорично заявила Ленка.

– Конечно, не дитя! – согласился он. – Если можешь выдерживать меня и не терять ежеминутно сознания, не вылетать из тела! Давно я не встречал таких сильных душ!

– То есть, – села обратно в кровать, Ленка, – ты действительно ангел?

– Заметь, один из сильнейших! – гордо произнес он. – А здесь, потому что велено охранять твою подружку!

– Кем велено? – немедленно спросила Ленка.

– О, его имя настолько известно, что ты моментально догадаешься и о моей силе, а мне бы этого не хотелось, во всяком случае, не сейчас!

– Я испугаюсь?

– Несомненно! – кивнул он и протянул к ней руки. – Давай, ты не будешь спрашивать!

– Давай! – сама не зная как, Ленка прыгнула к нему в объятия.

13

После занятий пошел снег, не мудрено, до Нового года оставалось всего несколько дней.

Холодало, и Кристина плотнее закуталась в зимнее пальто.

Серые облака закрывали почти все небо. Смеркалось, вдоль дороги, переливаясь радужными огоньками, зажглись уличные гирлянды.

Без особой надежды Кристина побрела к столовой. Едва ступив на порог, она почувствовала его присутствие.

Осторожно посмотрела в обеденный зал и сердце радостно екнуло. Удивительный блондин сидел за пустым столиком и смотрел прямо на нее. В его глазах сияло счастье.

Он легко поднялся и шагнул к ней навстречу.

Вечер все не кончался. Кристина разделила с блондином холодную сказку зимнего снегопада и шла, не чувствуя никакой усталости, окутанная его силой любви.

Будто во сне, она видела звезды в просветах между облаками, но ничего не говорила. И он не говорил, все слова казались лишними и просто растворялись в потоке чувств.

Кристина рассеянно вдыхала аромат нежных цветов, незаметно для нее возникших в ее руках в какую-то минуту жизни.

Зачарованно смотрела в ультрамариновые глаза его, сверкавшие пристальным вниманием. Рассматривала тонкие губы, прямой нос, красивые брови дугой, отмечала про себя чистоту и белизну кожи лица, без малейшего намека на всегдашнее мужское отличие, которое находила, между нами, говоря, несколько безобразным, а именно щетину или намек на щетину.

Он едва заметно ссутулился, чтобы быть ближе к ней, имея высокий рост, передвигался, тем не менее, легкой летящей походкой.

Молчал, но девушка могла бы поклясться, что слышит его красивый, полный печали голос, рассказывающий ей фантастические истории об устройстве некоего мира.

Краешком сознания она понимала всю неправдоподобность ситуации, но поделать ничего не могла, мысли исчезали, даже не сформировавшись, как следует. Привычный тяжелый земной мир исчез, уступив рассеянному нежно-голубому свету. Хрустальная пустота образовалась под ногами. В вышине прозрачного неба плыли неспешно белые облака, напоминая очертаниями то горы, то дракона, то некую птицу, то шагающего по облакам человека.

Кристина бездумно уставилась вверх, нисколько не удивляясь происходящему.

Шагать в пустоте было приятно: ничто не мешало ступням, обутым в мягкие зимние сапожки.

Дело близилось к развязке. Теперь, они оказались в тени огромного дворца, словно возникшего из сказки.

Зачарованная башнями и башенками, лестницами и лесенками, самим цветом стен дворца – серебристым, Кристина не сразу заметила черную тень. Она бежала перед блондином. Нет, не тень. На мгновение ей показался мальчик, одетый в средневековые одежды пажа.

– Хочешь остаться? – спросил ее блондин, указывая на дворец и на улыбающегося очаровательной улыбкой мальчика, вставшего перед ними в выжидательной позе. Так стоят верные друзья, готовые придти на помощь всегда и везде.

Кристина все отчетливо видела в ясном прозрачном воздухе, с замиранием сердца она поняла, как хочется ей остаться в этом спокойном, прекрасном мире и заплакала, потому, как на кого же она оставит родителей и бабушку, и беременную сестру? Представила, насколько больно им будет прощаться с ее телом, а дух, кто же из них увидит?!

Под теплым взглядом блондина, девушка покачала головой.

– Ну что же, – вздохнул он с сожалением, – ты придешь сюда, ко мне, но позже. Я подожду!

– Прости! – шепнула она.

И потянулась к нему обнять, но очутилась на крыльце у собственного дома.

В комнате царил полумрак, уличный фонарь рассеивал ночную мглу.

Она улеглась спать и заснула сразу, как сознание потеряла.

Мать, войдя к ней в комнату, тщательно подоткнула одеяло. Отец, с беспокойством взглянув в осунувшееся бледное личико дочери, предположил:

– Наверное, влюбилась!

Отчего-то обоим не спалось, накрыв на скорую руку стол в кухне, они покормили котенка и с многозначительным видом уставились друг на друга, будто чего-то ожидая.

Зазвонил сотовый телефон, отец схватил трубку и с беспокойством, вскрикивая, выслушал сбивчивые, полные слез, объяснения зятя о плохом самочувствии Надежды.

– Помчались! – коротко бросил отец взволнованной матери.

В опустевшем доме тихонько посапывал белый котенок, нашедший уютное тепло на подушке, возле щеки, спящей девушки.

Из темного угла выступила фигура. Наклонилась вперед, сосредоточенно разглядывая безмятежное лицо Кристины. Неожиданно комнату прочертил свет фар автомобиля, проехавшего по улице, высветив черные глаза, обрамленные седыми ресницами.

Опустившись в кресло и немного поерзав, он принялся напевать под нос, голос его невообразимо красивый, неторопливой волной тек над спящими. И Кристина во сне улыбалась. Ей снилось небо. С мощным порывом ветра она взлетела высоко-высоко, под белые облака. Цвет неба поменялся с голубого на сиреневый. И с вышины спустился он в сияющем ореоле.

– Ангел! – убежденно проговорила вслух Кристина, протягивая к нему руки.

Блондин, окутанный неземной аурой расправил белоснежные крылья…

14

Наутро Кристина изо всех сил пыталась собраться с мыслями, но привычного единства не было, существовали только кристаллики мыслей, сияющие, как роса в рассветных лучах солнца.

Потирая лоб, она встала с кровати и изумленно выдохнула, букет нежных цветов, погруженный в чистую воду хрустальной вазы, стоял на подоконнике.

Небесно-голубой цвет лепестков мешался с белым декабрьским светом, а по воде прыгали солнечные зайчики. Неожиданно от окна подул морозный свежий ветер, и Кристина пришла в себя.

Реально, все увиденное накануне было реально! Стараясь ничего не упустить, она принялась рисовать. Котенок составил ей компанию.

Позабыв о времени, девушка увлеклась, присутствие ангела стало настолько осязаемым, что она обернулась, чтобы заговорить с ним, но успела лишь заметить сияние, мелькнувшее в небе.

В этот момент, она увидела еще кое-что. Родителей, устало бредущих домой. По одному их виду, она поняла, что-то случилось.

– Ты почему не в училище? – завидев дочь на крыльце, переполошилась мать.

– Надежда в больнице, – ответил на тревожный взгляд Кристины, отец, – но опасность миновала, теперь она будет лежать на сохранении.

– На сохранении? – повторила Кристина, недоумевая, чтобы это значило.

– Не беспокойся, дежурства возле ее постели отменяются, – добавила мать.

– Кристя!

Окликнула подругу Ленка Кузнецова.

– Потрясающе! – оценила она рисунки Кристины, едва переступив порог комнаты. – Взгляни!

И раскрыла свою папку с акварельными листами.

Их обеих ошеломила невероятная схожесть стилей рисунков. Мало того, они обе изобразили похожие миры и ангелов, неуловимо дополняющих друг друга, существ уникальных.

– Погоди-ка, – прищурилась Ленка, глядя на изображение блондина, – где-то я его уже видела.

И достала из письменного стола подруги старую папку с рисунками прекрасного, как бог, молодого мужчины.

– Это же он, твой ангел! – воскликнула Ленка, сравнивая новые акварели со старыми.

Кристина потрясенно молчала.

Между тем, скрипнула калитка, и через минуту кто-то робко постучал в двери. В коридоре раздались голоса и на пороге комнаты подобострастно кланяясь, появился Грошев, собственной персоной.

Ревнивым взглядом окинул пространство комнаты, резво подбежал к девушкам, на ходу, выхватывая у Кристины ее работы из рук.

– Ах, так? – сощурился, с подозрением разглядывая точеный профиль блондина.

Котенок выгнул спинку и зашипел на Грошева.

– Ну, ну! – закивал ему Егор Павлович и поспешно повернулся к Кристине. – Кто это?

Девушка молчала, с вызовом глядя в его бегающие глаза.

Ленка Кузнецова отобрала у настырного препода рисунки, спрятала в папки:

– А вам-то что?

– Мне что?! – вскрикнул Грошев, хватаясь за сердце и наткнувшись взглядом на непонимающих родителей, застрявших в дверях комнаты, моментально взял себя в руки.

Он подбежал на цыпочках к матери и пожал руку отцу:

– Такая талантливая девочка, а на занятия не ходит! – говорил он.

– Где это не хожу? – с угрозой в голосе, спросила Кристина.

– А сегодня? – повернулся к ней Грошев и тут же обернулся к ошеломленным его поведением, родителям. – Вы не представляете, как мы, преподавательский состав художественного училища рады заполучить в ученицы такую талантливую и трудолюбивую девушку, но ее прогулы…

– Какие прогулы? – возмутилась Кристина.

Но Грошев не слушал, его понесло, скороговоркой он выпаливал предложение за предложением, в основном говоря, как ему жаль, что Кристина не ценит его труд и заботу о ней, как о перспективной художнице.

Усталые после ночных потрясений родители молчали и переводили взгляд с неугомонного препода на дочь и обратно, с дочери на неутомимо трещавшего о пустом, препода.

– Держи меня, я его сейчас прибью! – вполголоса проговорила Кристина подруге.

Грошев услышал и, косясь на девушек, отступил к двери, протиснулся между родителями, шаркая и не умолкая ни на секунду, ринулся к выходу. Со двора еще минут пять слышался его громкий голос с наставлениями и нравоучениями.

– Что это было? – пришел, наконец, в себя, отец.

– Грошев, наш мастер, преподаватель изобразительного мастерства! – выкрикнула раздраженная Кристина.

– Странный он какой-то! – заметил отец, рассеянно почесывая макушку.

– Ужинать и спать! – решила мать.

Ленка Кузнецова осталась ночевать в гостях у подруги. На сей раз, девушки легли в одной комнате. Белый котенок доверчиво взобрался Ленке на живот и заурчал, довольный теплом и вниманием.

– Если твой Ас придет, разбудишь меня! – попросила Кристина, устало потягиваясь и поудобнее укладываясь на своей стороне кровати.

– И ты разбуди меня, если придет твой восхитительный блондин с ультрамариновыми глазами! – произнесла Ленка, почти сразу отключаясь.

Сколь легок сон молодых, сколь непосредственен и беспечален!

Это отец в спальне, под боком жены ворочался и вздыхал, переживая за свою старшую дочь. Это мать, под боком мужа, нет-нет, да и всхрапывала, просыпаясь, глядела прямо перед собой, ничего не видя и обдумывая только одну мысль, почему же ее младшая дочь прогуляла целый учебный день, ведь такого раньше никогда не случалось!

15

Грошев не ушел, он вернулся, взобрался на дерево, прямо напротив окна Кристины и, вытащив из кармана небольшой бинокль с режимом ночного видения, который он приобрел специально для этой цели, принялся прилежно наблюдать.

Он различил в темноте наступившей ночи двух девушек и белого котенка, уснувших на одной кровати, вгляделся в белые локоны любимой девушки, но не успел, как следует налюбоваться, как был потрясен возникшим невесть откуда в бинокле черных глаз обрамленных седыми ресницами. Убрав бинокль, Грошев испытал второе потрясение, прямо перед ним на ветке стоял обладатель этих самых глаз.

Весь в черном, с черными волосами, подстриженными коротко, но модно, он смотрел на Егора Павловича испепеляющим взором.

– Чего надо? – грубо спросил он, наступая.

Грошев попятился и свалился с дерева. Не замечая боли в ушибленном копчике, Егор Павлович торопливо подхватившись, засеменил прочь, бежать он не смог бы ни при каких обстоятельствах, ноги отказывали. Страх, ни с чем несравнимый страх обуял душу Грошева.

Но черный не отставал.

– Корыстолюбивая, развратная, низкая, недоразвитая душа! – заявил он, идя в ногу с Грошевым.

– А-а-а, – тоненько завыл Егор Павлович и перекрестился.

Черный не обратил на этот жест никакого внимания.

– Шел бы ты куда подальше! – посоветовал черный.

– Черт! – в ужасе просипел Грошев, голос у него пропал.

– Обижаешь! – рассмеялся черный. – Гораздо сильнее, ведь в сущности, кто такой черт? Это бывший колдун или ведьма! Малое ангельское войско, противное тому, что есть у Богородицы!

– У Богородицы! – машинально повторил Грошев, чувствуя головокружение и слабость.

– Вот именно! – кивнул черный, не отставая от торопливо семенящего по темной дорожке, прочь от дома Кристины, бедного Егора Павловича. – Только Богородица набирает для своего малого ангельского войска из числа погибших детей, блаженных, просто дурачков, главное условие, чтобы кандидат в ангелы был наивен и прост. Именно они становятся ангелами-хранителями и именно их верующие принимают за всех ангелов Бога в целом!

И черный значительно посмотрел в бегающие глаза Грошева.

– В противовес этому войску было создано малое ангельское войско при Сатане! Единственное требование к колдунам и ведьмам, кандидатам в ангелы – не предай! Ох, не любит он предателей! Если ты предал в этом мире, то предашь и в другом! Нет ничего хуже предателей, они не только в горести и болезни бросят, но и в бою спрячутся, спасая свою драгоценную шкуру!

Грошев принялся твердить имя господа. Черный вздохнул и устало воззрился на него:

– Как ты мне надоел!

– Я сам себе надоел! – простонал сквозь слезы Грошев и упал на колени. – Отпусти!

Черный недоверчиво уставился на него:

– А ты отстанешь от Кристины?

Грошев смог только кивнуть, слезы текли у него по щекам и капали на землю.

– Быть по сему, – решил черный и добавил, – это будет справедливо!

И дунул на Грошева.

Без памяти вернулся Егор Павлович к себе домой и повалился, теряя сознание прямо в прихожей. Его одержимость Кристиной прошла, как сон. Далекий, нереальный сон, произошедший с кем-то другим…

Наутро он собрал дорожную сумку, и едва найдя в себе силы заглянуть в училище, категорично отказал директору в возможности продолжить вести курс студентов-художников. Ему было все равно, отпустят его или нет, напишут ли выговор в личное дело или нет, отпустят по заявлению или заставят отрабатывать положенных два-три месяца. Он не собирался оставаться, просто не мог, его трясло от ужаса перед встречей с Кристиной, потому поговорив с директором, завидев толпу студентов, уже подбиравшуюся к зданию училища, он, несмотря на зимний холод, подбежал к окну, рванул раму, открыл и вывалился на улицу, благо, кабинет директора был на первом этаже.

Вдогонку ему летел крик пораженного неадекватным поведением Грошева, директора:

– Да, что с вами такое? Вы с ума сошли?

Егор Павлович бежал, после он долго стоял на коленях перед неведомым ему храмом и очнулся лишь от холода, пробравшего его до костей.

Лязгая зубами, Грошев прошел пешком через весь город и вышел на задворки, где обнаружил маленький мужской монастырь. В деревянной часовне посреди двора он обнаружил источник святой воды и долго пил из алюминиевого ковшика, ничего не чувствуя. После, опять стоял на коленях, бездумно глядя на изображение Христа, прицепленное к деревянному кресту над источником. Тут его обнаружили монахи, уже успевшие закрыть ворота на ночь. Монахи, привыкшие с обходом, когда с помощью икон произносятся защитные молитвы, были потрясены видом Егора Павловича.

Выглядел он так, будто не ел, по крайней мере, три недели. Но в монастыре его не оставили, сколько ни пытался Грошев рассказать им о черном демоне.

Скорая психиатрическая увезла Егора Павловича по адресу и, успокоившись с уколами, чистый после купания в ванной, переодетый в серую больничную пижаму, он заснул, подтянув под колени ноги. Ему снились белые облака и дворец невероятной красоты. Безотчетно водя рукой, Грошев чертил скрюченными пальцами по шерстяному одеялу, как бы рисуя, но очнувшись утром, сейчас же забыл свой сон и покорно поплелся за санитаркой к ведущему психиатру больницы, проходить тесты и отвечать на вопросы. Забегая вперед, скажу, психическое состояние Грошева врачи-психиатры, собравшись в консилиум, посчитали крайне тяжелым.

В училище, получив уведомление из городской психиатрической больницы, были крайне удивлены внезапностью болезни Егора Павловича.

– А ведь казался таким нормальным, – шептались в учительской.

– Ухаживал, знаки внимания оказывал, – жаловались молоденькие учительши.

– Егор Павлович заболел, – сообщил студентам, поджимая губы и вспоминая поступок Грошева, директор, – вместо вашего мастера я назначил другого учителя!

И отступил, уступая место очкастой, строгой преподавательнице изобразительного мастерства.