Текст книги "Ради любви"

Глава 6

Когда рано утром Джиллиан вернулась вниз, вонь в трюме показалась ей особенно омерзительной. Запах просто изводил ее. Она сидела на койке Одри и, борясь с приступами тошноты, в отчаянии смотрела на сестру. Та неподвижно лежала на спине и тряслась мелкой-мелкой дрожью. Ее трясло теперь постоянно, независимо от того, спала она или нет. С каждым мгновением Одри ускользала от Джиллиан все дальше и дальше.

За спиной все еще слышался злобный шепоток, но девушка демонстративно не обращала на него никакого внимания. Он начался сразу, как только ее привели обратно в трюм. Она слышала, какими словами ее обзывали, когда она проходила на свое место. Вслед ей неслось непристойное хихиканье, а мужчины насмешливо делали ей гнусные предложения, на что прежде не осмеливались. Терпеть это унижение было невыносимо, но она, стиснув зубы, терпела.

Слава Богу, Одри ничего этого не видела и не слышала.

Джиллиан, давясь слезами, вглядывалась в мертвенно-бледное личико сестры. Утешительно было думать, что забытье стало для ее сестры благословением. Но Джиллиан знала, что это не так. Все обстояло как раз наоборот. Одри, любимой, нежной Одри осталось жить совсем немного.

– Джиллиан…

Джиллиан обернулась на голос Кристофера. Лицо ее было бесстрастно. Когда она вернулась, он сидел около Одри, но Джиллиан чувствовала себя настолько униженной, что не смогла ответить на молчаливый вопрос в его глазах. С тех пор они не обменялись ни словом.

Кристофер взял девушку за руку и, когда она попыталась высвободиться, крепко сжал. Глядя ей в лицо, он сердито сказал:

– Джиллиан, я хочу, чтобы ты мне ответила… Я должен знать. Все в порядке?

– В порядке? – напряглась Джиллиан. Кристофер еще сильнее, до боли, стиснул ей руку.

– Что это значит, Джиллиан? Он плохо с тобой обошелся?

– Плохо со мной обошелся, – повторила Джиллиан и бросила на Кристофера невидящий взгляд. Она была странно нечувствительна к тому беспокойству, что явно читалось на лице ее друга. Внутри нее все омертвело. Где-то у горла стоял ком ярости, беспросветного отчаяния и чего-то еще, чему названия она не знала. Джиллиан молча смотрела на Кристофера, потом заговорила, и голос ее был полон непереносимой боли:

– Все впустую, Кристофер… все! – Не в силах продолжать, она начала давиться слезами, но совладала с собой и прошептала: – Капитан Дерек Эндрюс получил то, что я должна была ему дать, и остался недоволен.

– Недоволен?!

– Он покинул каюту почти сразу же после того, как все произошло, не сказав ни слова, как будто меня в каюте не было. Я ждала, не зная, что делать, потом пришел Каттер и сказал, что капитан приказал ему отвести меня обратно в трюм. Всю впустую, Кристофер, все впустую… А Одри… Одри теперь осталось совсем немного…

У Джиллиан сорвался голос. Не в силах продолжать, она прильнула, было к крепкой руке Кристофера, но с одной из коек ее наградили сочным эпитетом, и девушка отпрянула.

– Нет, Кристофер, не надо, пожалуйста, не надо! – Джиллиан удержала юношу, готового ринуться на обидчика. – В конце концов, это правда.

– Нет, неправда?

– Кто и как меня называет, теперь не имеет значения, – пожала плечами Джиллиан. – А вот что важно, так это не дать Свифту повод выместить на тебе свою злость. Я не хочу этого, Кристофер. Я не хочу, чтобы из-за меня страдал ты.

– Ты не виновата в том, что Одри больна.

– Я должна была ей помочь.

– Нет.

– Просто я была недостаточно хороша там, наверху. И мне…

– Джи… Джиллиан… – донесся с койки Одри затухающий шепот.

Джиллиан бросилась к сестре, забыв про текущие по щекам слезы. Одри смотрела на нее странным взглядом, пристально вглядываясь в каждую черточку ее лица.

– Ты… ты сейчас… другая… Ты… – успела прошептать Одри, прежде чем ее истаявшее тело забилось в жестоком приступе кашля. Наконец кашель отпустил Одри, и она договорила с горячечной страстностью в голосе: – Ты другая, Джиллиан. Ты сегодня выглядишь такой красивой…

Кристофер, кипя от негодования, смотрел, как трогательно Джиллиан ухаживает за сестрой – нежно гладит по лбу, подносит ко рту чашку с питьем, ласково уговаривая хоть чуть-чуть попить.

«Ты выглядишь такой красивой, Джиллиан», – вспомнил он слова Одри.

Да нет, Джиллиан не выглядела красивой. Она была красивой, вот и все.

Кристофер стиснул зубы. Красота Джиллиан была красотой ее души. Она не зависела ни от цвета ее волос, ни от идеальной отточенности тонкого лица. Она вернулась из капитанской каюты, благоухающая лавандой, с рассыпавшимися по плечам пушистыми золотистыми локонами, но это никак не повлияло на ее красоту.

Кристоферу стало горько. Негодяй… Он дал Джиллиан возможность вымыться, и только потом полез к ней, как будто грязь и вонь трюма – это не его рук дело. Подонок…

Кристофер стиснул кулаки, отчаянно борясь с захлестывающей его ненавистью. Об унижении, пережитом Джиллиан, говорило ее залившееся краской лицо, когда она шла к своей койке, сопровождаемая градом непристойностей и похабных предложений. Унижение слышалось и в словах, которые она недавно сказала ему и с которыми он по-прежнему был не согласен.

«Он остался недоволен», – сказала она ему.

Недоволен… Сволочь…

От гнева у Кристофера что-то сжалось в животе. Он наблюдал, как Джиллиан грациозными движениями заботливо укрывала разметавшуюся в беспамятстве Одри и осторожно отирала пот с ее пылающего лба. Джиллиан Хейг могла оставить недовольным только полного идиота. Ведь она…

Его размышления были прерваны тяжелыми шагами возле трапа. Кто-то спускался в трюм. Кристофер быстро обернулся и увидел Каттера, а с ним двух здоровенных матросов. Первый помощник капитана обратился к Свифту, и его голос отчетливо разнесся по всему трюму:

– Капитан отдал распоряжение перевести мисс Хейг и ее сестру из трюма наверх, в каюту.

Кровь бросилась в лицо Свифту. Он буквально потерял дар речи и, выпучив глаза, лишь беззвучно открывал и закрывал рот. Потаскуха добилась-таки своего…

Ну уж нет, он не позволит этого! С каким наслаждением от выдал ей по первое число, когда Каттер привел ее обратно! Девка отошла, как побитая собака, но он все равно начал строить планы более изощренной мести… предвкушая, как она будет молить его о пощаде. И вдруг пришел этот негодяй – первый помощник, чтобы лишить его возможности отомстить! Не бывать такому!

Свифт угрожающе надвинулся на Каттера, не обратив внимания на насторожившихся матросов, и рявкнул:

– Не пойдет, мистер! Отсюда тебе никого не забрать. Покудова мы не дошли до Ямайки, за ссыльных отвечает Лондонская транспортная компания и никто другой! Все по закону! Господин Барретт под замком, так что теперь за «груз» отвечаем я и остальные ребята! И ни тебе, ни кому еще я не дам забрать этих вонючих нищенок! Они останутся здесь и точка!

Каттер окинул охранника ледяным взглядом и не спеша, повернулся к матросам, стоящим у него за спиной:

– Линден… Хаскелл… Заберите женщин и их вещи наверх.

Здоровенные парни молча шагнули вперед.

– Эй, вы, не вздумайте подходить к этим девкам, слышите? – Глаза Свифта загорелись дикой злобой. – Одна уже на ладан дышит. Коли с ней чего случится, я доложу об этом компании! Всех вас по судам затаскают!

– Прежде чем ты это сделаешь, парень, тебе придется поговорить с капитаном Эндрюсом. – Каттер не спускал глаз с лица Свифта. – Мне думается, он справится с этим делом лучше тебя.

Свифт завертел головой, выискивая в темных углах трюма попрятавшихся охранников. Перетрусившие слабаки!

От злости голос Свифта сорвался на фальцет, и он досадливо дернул головой.

– Ну ладно, нонче ваша взяла, но предупреждаю, последнее слово за мной будет!

Трясясь от ярости, Свифт беспомощно смотрел, как все трое направились к бледной как полотно девке, молча застывшей около койки своей сестры.

– Осторожнее! Бога ради, осторожнее! – Джиллиан с тревогой смотрела, как огромный матрос с соломенными волосами, отзывавшийся на имя Хаскелл, осторожно поднял сестру с койки. Услышав голос Джиллиан, Одри открыла лихорадочно блестевшие глаза, в которых мелькнул неподдельный ужас, и задохнулась в очередном приступе ужасного кашля.

Дождавшись, когда приступ прошел, Джиллиан мягко проговорила, стараясь успокоить разволновавшуюся сестру:

– Папа договорился, чтобы нас перевели в другую комнату. Ведь ты так и хотела, правда? И мы будем все вместе. Там тепло, сухо и намного удобнее, чем, здесь.

– Я хочу домой… – задыхаясь, пролепетала Одри и беспомощно огляделась вокруг. Ее взгляд остановился на Кристофере, который стоял неподалеку. – Папочка, пожалуйста…

Каттер, бросив пытливый взгляд сначала на Одри, потом на Кристофера, нахмурился. Джиллиан шепотом развеяла его сомнения:

– Это лихорадка. У Кристофера волосы и борода точно такие же, как у нашего отца. У нее все смешалось в голове.

– Папочка, ну пожалуйста… – Одри начала бить крупная дрожь. – Я так боюсь…

– Поговорите с ней, Гибсон, – вежливым, но безапелляционным тоном распорядился Каттер.

Джиллиан заметила, как покоробило Кристофера от тона первого помощника капитана. Но, взяв Одри за руку, он заговорил ласково и ободряюще:

– Все будет хорошо, Одри. Я тебе обещаю, что очень скоро ты снова будешь дома.

Бескровные сухие губы Одри тронула едва заметная улыбка.

– Ты обещаешь? Ты никогда меня не обманывал, папочка.

– Закрывай глаза, Одри, и отдохни. Все будет так, как надо, – стараясь сохранить бодрый тон, сдавленно проговорил Кристофер.

Одри послушно закрыла глаза, и Джиллиан едва сдержала рвущиеся наружу истерические рыдания, когда они направились к трапу. Не обратив никакого внимания на брошенное Свифтом ей в спину оскорбительное ругательство, она начала подниматься по трапу, с каждым шагом все больше понимая, что происходит.

Она все-таки сделала это. Она вытащила Одри из грязной смертельной ловушки, которая по каплям высасывала из нее жизнь.

Когда Джиллиан поднялась на палубу, по лицу хлестнул порыв ледяного ветра, заставив на миг забыть о нежном сиянии раннего утреннего солнца. Бросив взгляд на капитанский мостик, она увидела на фоне голубого неба широкоплечую, во всем черном фигуру капитана, который что-то внимательно рассматривал в подзорную трубу. Джиллиан вдруг окатило жаркой волной, будто она снова почувствовала сильные мужские руки, обнимающие ее.

Она судорожно сглотнула. Женщина, которая находилась вчера ночью в каюте капитана, была ей совершенно незнакома. Эта женщина млела в руках чужого мужчины, не испытывая ни малейшего стыда. Какая-то распутная бабенка, которая распалялась все больше и больше от каждого его прикосновения. Та женщина смаковала его поцелуи и упивалась бесстыдными ласками, изнывая от желания большего.

Джиллиан сердито поджала губы. Но та женщина мгновенно исчезла, сметенная ворвавшейся в каюту грубой реальностью, когда капитан подчеркнуто, отделил себя от нее и молча ушел, даже не пожелав доброго утра. А позже прислал за ней Каттера.

Джиллиан чувствовала себя униженной до предела. Ей показалось, что она не удовлетворила капитана. Может быть, так оно и есть. Мучительные сомнения по-прежнему не отпускали ее.

От порывов ледяного ветра Одри начала бить крупная дрожь. Джиллиан всмотрелась в изможденное личико сестры. Неужели все-таки слишком поздно?

Терзаемая этой мыслью, Джиллиан вошла в уже знакомый коридор, стараясь не отставать от матроса, который бережно нес Одри. Пройдя мимо капитанской каюты, он остановился возле одной из соседних дверей.

Господи, совсем рядом…

Каттер распахнул дверь, и она вслед за ним вошла в каюту. Здоровяк матрос внес Одри и с осторожностью положил ее на койку. Джиллиан огляделась вокруг. Каюта была небольшая, но теплая. Около стены стояла маленькая копия круглой печки, что она видела у капитана. Здесь уже не будет пробирающей до костей сырости. На узкой койке мог уместиться только один человек, пол не застелен, но все равно это было несравнимо лучше той грязищи, в которой они спали внизу.

Джиллиан шагнула в сторону, чтобы второй матрос смог поставить их вещи, и вдруг заметила на полу около стола маленький черный чемоданчик. Ей сразу бросились в глаза две выгравированные на замке буквы «Д.Б.», от одного вида которых ей стало холодно. Она подняла вопросительный взгляд на Каттера, и тот спокойно ответил:

– Да, это была каюта мистера Барретта. Но до конца плавания она ему не понадобится.

Не в силах что-либо сказать, Джиллиан повернулась на слабый зов Одри:

– Джиллиан… Джиллиан, где ты?

Она подошла к сестре, ласково взяла исхудавшую руку и почувствовала, какая она неестественно горячая. Взгляд Одри снова начал блуждать, и у Джиллиан вдоль спины змейкой скользнул холодок страха.

– Джиллиан, я хочу домой.

– Мы скоро будем дома.

– Я хочу домой сейчас.

– Я же сказала тебе, дорогая, очень скоро мы будем дома.

– Мисс Хейг… – негромко обратился к ней Каттер. – Вам еще что-нибудь нужно?

Осмелится ли она попросить об этом? Сделав глубокий вдох, Джиллиан беззаботным тоном ответила:

– Пожалуй, нет. Хотя, разве что чайник… или котелок. Чтобы я могла вскипятить на печке воду. И, может быть, мыло, и воду для умывания и питья. И немного чая для заварки… чтобы никого не утруждать. – Джиллиан, бросила взгляд в угольный ящик около печки и добавила: – И пусть добавят угля, а то потом, вы же знаете, сто лет пройдет, пока ее разожжешь.

Ей показалось, что по губам Каттера скользнула едва заметная улыбка.

– Что-нибудь еще?

– Да. Медную лохань… Мне бы хотелось, чтобы ее поставили сюда, – осмелев, ответила Джиллиан.

– Это которая для купания?

Каттер повернулся к задавшему этот неожиданный вопрос Хаскеллу и ответил, обращаясь сразу к обоим:

– Я распоряжусь, чтобы лохань принесли сюда, как только представится такая возможность. Что еще?

– Теперь вроде все, – ответила Джиллиан. И, внезапно сообразив, что кое-что она забыла, добавила с искренней теплотой в голосе: – Благодарю вас, мистер Каттер.

Погруженная в мысли о том, что надо сделать в первую очередь, Джиллиан не услышала, как трое мужчин, тяжело топая сапогами, вышли из каюты и как стукнула закрытая ими дверь.

Каждый вдох и выдох буквально раздирал легкие. Мэгги, хрипя, еще раз попыталась сесть на своей койке. Взглянув в сторону трапа, по которому только что увели наверх эту стерву и ее сестру, она, упершись трясущейся рукой в драный матрас, сумела-таки приподняться. Давясь непроходящим кашлем, Мэгги бросила вороватый взгляд на Свифта, потом на Кристофера, который лежал на своей койке, закрыв лицо локтем.

Кашель как-то сам собой прекратился, и Мэгги с трудом перевела дух. Дышать стало ощутимо легче. Она глубоко и осторожно задышала, стараясь поскорее прийти в себя. Значит, девка, побывав в постели капитана, выиграла-таки большой приз. По правде, говоря, Мэгги не верила, что этой стерве под силу ублажить капитана.

Губы Мэгги растянулись в злобной усмешке. Значит, эта зараза теперь нежится в тепле! Как там сказал первый помощник? «Перевести из трюма наверх, в каюту». И специально во весь голос проорал, чтоб всем было слышно!

Мэгги ни капельки не сомневалась, о чьей каюте идет речь.

Эта мысль вдруг показалась ей такой забавной, что старая карга визгливо захохотала. Смех тут же сменился новым приступом кашля, который заставил ее судорожно ловить воздух разинутым ртом и напрочь забыть обо всем, кроме рвущей легкие боли.

Кашель прекратился, и Мэгги, потирая ладонью саднящую грудь, огляделась вокруг. Ее лицо помрачнело. Никто и бровью не повел, а ведь она чуть не померла! Среди этого отребья не было ни одной сволочи, кого хоть капельку взволновало бы, что Мэгги больна. А вот за белокурую стерву есть кому переживать! И Свифт, который слюну пускал при виде этой потаскухи и все еще бесится, что та ему не дала… И Гибсон, что молча мучается от разлуки со своей полюбовницей.

Мэгги еще больше озлобилась. Джиллиан Хейг корчила из себя благородную мадам, а за теплое местечко все равно расплатилась своими телесами, вот так! Она знала еще одного человека, который ненавидел эту самоуверенную лахудру так же сильно, как и она…

На синюшных губах Мэгги появилась мерзкая улыбка. Она подкормит его ненависть, еще как подкормит, только держись! На его угрозы ей глубоко плевать… Очень скоро ей не будут страшны вообще никакие угрозы.

Мэгги потихоньку пододвинулась к краю койки, с заметным усилием села и с еще большим трудом встала на ноги. Пошатываясь, она с застывшей улыбкой двинулась к трапу.

Дерек опустил подзорную трубу. Он специально бессмысленно смотрел в никуда, притворяясь, что занят важным делом, пока Джиллиан Хейг проходила по нижней палубе. Ну что ж. Ослепительно красивая ведьма и ее сестра перебрались из трюма наверх и сейчас устраиваются в каюте Барретта. Сделка между ним и Джиллиан Хейг состоялась.

Дерек недоверчиво потряс головой.

Он, видно, совсем лишился рассудка…

Подняв глаза к ясному небу, он сердито нахмурился. Уже несколько дней стояла отменная погода. Ремонт корабля продвигался более чем успешно, и вскоре они смогут начать наверстывать потерянное время. Он собирался сразу, как только корабль будет приведен в порядок, идти на всех парусах так долго, сколько сможет выдержать команда. И корабль, конечно.

Дерек еще больше помрачнел. К такому решению его толкало множество причин, но самая убедительная обреталась у него в паху и напоминала о себе всякий раз, когда он начинал думать о женщине, только что прошедшей по палубе.

Та ночь была на удивление долгой. Он понял это, когда чуть ли не бежал из своей каюты, оставив в постели прекрасную нагую женщину. Единственное, что он смог сделать, так это отдалиться от нее, чтобы спокойно все обдумать.

Разбудив рано утром своего первого помощника, Дерек распорядился, чтобы женщину немедленно отвели обратно в трюм. Неприкрытое изумление Каттера надолго испортило ему настроение.

Покончив с этим, он вернулся к себе в каюту и вдруг обнаружил, что теперь это не только его каюта, ибо в ней все еще пахло Джиллиан Хейг. Ею пахли простыни, подушка, рубашка, что он стянул с ее нежных плеч. Ее ароматом полнился воздух и даже его мысли. Он ничего не мог с этим поделать, как и с воспоминаниями о тех мгновениях, что она провела в его объятиях.

Он помнил все до мельчайших подробностей. Еще бы не помнить! Она и в правду раскрылась навстречу ему, как цветок навстречу солнцу. Дерек был уверен, что она не притворялась. Его столько раз пытались обмануть искушенные шлюхи, что он знал все их уловки. Но то что она искренне отдалась ему, лишь усиливало его замешательство.

Она оказалась девственницей. А теперь стала шлюхой… и неудержимо влекла к себе…

Где-то далеко за полночь, когда воспоминания о Джиллиан Харкорт Хейг, о ее нежном теплом теле начали жечь ему мозг, Дерек сказал себе, что ее предложение не принял бы только полный идиот или евнух. Соглашение было честным и обоюдовыгодным… По крайней мере, впереди было еще шесть недель плавания.

Внезапно перед его глазами возникло знакомое рыжеволосое видение, и Дерек скривился, как от зубной боли. В любом случае белокурая девка не даст никаких шансов Эммалине и ее чертовым оби. Потому что Джиллиан Харкорт Хейг была здесь, рядом, и только из-за одного этого все другие женщины просто вылетели у него из головы.

Дерек негромко и язвительно фыркнул. Вполне может быть, что Джиллиан Хейг и есть то самое лекарство, которое ему необходимо… Если, конечно, пациент сможет выдержать лечение.

Разозлившись из-за неожиданного поворота мыслей, Дерек сквозь зубы выругался. Он даст ей какое-то время, чтобы обустроиться, а потом вызовет к себе и установит правила их связи – правила весьма жесткие, не терпящие никакого лавирования.

А там видно будет…

– А ее, между прочим, от нас забрали… – Джон Барретт, дернувшись от неожиданности, рывком поднял голову от миски с жидкой овсянкой, которую он получал на завтрак, и в бешенстве скрипнул крепко сжатыми зубами. Опять эта мерзкая ведьма…

Старая карга подковыляла к его забранной решеткой двери. От одного ее вида и вони Барретта чуть не стошнило. Он демонстративно повернулся к ней спиной не забыв при этом рявкнуть:

– Да пошла ты куда подальше!

– Не… не… Так не надо со мной говорить, сэр! – Барретт, не выдержав, глянул через плечо и увидел, что она хитро посматривает на него и скалит в улыбке гнилые зубы. – Вы что, не слышали, что я вам сейчас сказала? Эта зараза убралась от нас.

«Что? Да это невозможно», – пронеслось в голове у Барретта.

– Ты совсем рехнулась, старуха! Оставь меня в покое или пожалеешь, что на свет родилась!

– Ой, сэр, да вы никак забыли? – Карга уже откровенно издевалась. – По палубе-то я разгуливаю, а не вы.

– Я тебе уже сказал…

– Говорю же – она свалила… вместе со своей сестрой. Капитан поселил их в каюте рядом с собой, они теперь его полюбовницы.

При этих словах Барретт аж взвился.

– Ага, обе заразы, – фальшиво сочувственным тоном продолжала Мэгги. – И уж повеселятся вволю, плыть-то еще ой как долго,

Барретт медленно повернулся лицом к старой распутнице:

– Мне что, еще раз повторить? Иди… и оставь меня в покое.

– Я не могу, сэр! – женщина шагнула чуть ближе. – Эта стервоза заняла вашу каюту, сэр, вот я и подумала, что…

– Мою каюту?!

– Ой, а я разве вам не сказала? Потаскуха теперь спит на вашей койке, сэр. Жалко, конечно, что не с вами, но она, будьте спокойны, постарается, чтоб ваше местечко не пустовало. А ее кобель – Крис Гибсон, помните его? – нонче просто волком воет, потому как она покудова его с собой не забрала. Так что он ждет своей очереди. А там ведь еще Свифт есть, сэр. Этот прям так и ел ее глазами, так и ел, особливо после того, как капитан вас сюда засадил.

– Свифт? – Внутри у Барретта начала подниматься какая-то дрожь. – Да он не посмеет! Он мне сам сказал…

– Этот ваш друг-приятель вас и сдал капитану, так ведь? Слыхали бы вы, как он сопел, когда она подымалась по трапу! Скорее всего, он и против вас пошел из-за ее сисек. Вроде и он ей больше, чем вы, приглянулся…

Ополоумев от ярости, Барретт с ревом бросился к двери и, просунув руки сквозь решетку, задергался, тщетно стремясь дотянуться до Мэгги. От его неожиданного наскока она невольно шагнула назад и снова начала неистово кашлять, пока Барретт в бешенстве тряс прутья решетки.

– Сволочь!!! – взревел он, с растущим злорадством наблюдая, как давится кашлем его мучительница. Дождавшись конца приступа, он прорычал. – Ты что, пришла сюда доводить меня, потому что это тебе в радость? Подстилка вонючая… Кошелка с дерьмом… Ты мне заплатить за каждое свое слово, слышишь – за каждое! Ты еще пожалеешь о каждой буковке… о каждом звуке… оба всем, что ты сегодня здесь выблевала, зараза!

– Сэр… – просипела Мэгги с вымученной слабой улыбкой. – Должна ли я понимать это так, что вам не по вкусу мои услуги?

– Мерзкая, вздорная баба!

– Ага. Ну, коли так, то дайте мне, сэр, еще одно обещание. – У Мэгги как-то странно заблестели глаза. – Обещайте, что, когда мы встретимся в аду, вы скажете мне «здрасьте», чтоб я точно знала, что вы горите вечным огнем вместе со мной.

Барретт, сыпля проклятиями, в очередной раз попытался дотянутся до Мэгги. Та расхохоталась прямо ему в лицо:

– Ой-ой… какие мы горячие! Как я вас распалила! Еще не время. Сейчас я вас покину, пожалуй. А то, что я рассказала про белокурую заразу, – все истинная правда… И не забудьте про вашу верную служанку, сэр, – хихикнула Мэгги. Собравшись уходить, она презрительно закончила: – Хотя, по правде говоря, я скорее ноги об тебя оботру, чем их для тебя раздвину!

Барретт просто задохнулся от бешенства. Мэгги пропала в ночной темноте, как ее и не было. В душе Барретта разгоралась жаркая ненависть. Скрежеща зубами в бессильной злобе, он инстинктивно чувствовал, что старая кошелка не наврала. Потаскуха действительно лежит сейчас в его каюте… на его койке… а негодяй капитан залезает на нее…

Ну что ж, Джиллиан Хейг получит свое сполна.

В это удивительно ясное и солнечное утро Дерек был мрачнее тучи. Внутреннее беспокойство возрастало, особенно когда он увидел, как Хаскелл тащит через всю палубу медную лохань, которую совсем недавно унес из его каюты. Он заметил вопросительно поднятые брови своих матросов, но под их взглядами ни один мускул на его лице не дрогнул. А представление продолжалось. Он удержался от комментариев и тогда, когда Хаскелл и Линден принялись ведрами доставать из-за борта воду и носить их в каютный отсек. Еще несколько полных ведер, как он догадался, были изъяты из их питьевого запаса и отправлены в том же направлении. А потом пришел черед пустых кружек и кастрюль. Завершилось все пузатым чайником.

Дерек мысленно простонал. Он допустил ошибку, теперь это уже ясно. Он напрочь забыл, да нет, что там говорить – захотел забыть – о безграничном высокомерии Джиллиан Харкорт Хейг, проявившемся уже при первой их встрече. Уверовав в прочность своей позиции, она явно решила сполна ею воспользоваться. И снова занялась любимым делом – начала гонять ребят туда-сюда прямо у него на глазах.

Ну, так дело не пойдет!

Хаскелл снова выскочил на палубу, прервав поток мыслей своего капитана. Он заторопился в сторону камбуза, и Дерек вдруг уловил какой-то диссонанс. Он никак не мог сообразить, что его насторожило. Вроде бы наблюдалось что-то странное в том, как торопился Хаскелл. И вдруг он понял – отсутствие обиды! Вот что сбило его с толку! На лице Хаскелла не было обиженного выражения, скорее наоборот, – матрос просто сиял, торопливо шныряя по палубе, как заправская служанка. Не было недовольства и на загорелом лице Линдена, когда он шествовал тем же курсом.

Из камбуза появился Хаскелл, и у Дерека мигом все вылетело из головы.

Это еще что такое? Да какого черта…

Хаскелл возвращался в каюту, так бережно и неловко неся в своих огромных мускулистых руках поднос, как будто тот был сделан из чистого золота. Сам поднос был накрыт белой – ослепительно белой, без единого пятнышка! – салфеткой, словно несли его в покои королевы! Самым же невероятным был цветок, в гордом одиночестве стоявший на подносе в стакане с водой, как бы подвергая сомнению реальность окружающих корабль вздымающихся и опадающих океанских волн.

Цветок для шлюхи посреди океана…

Цветок? Какой там к черту цветок! Это была последняя капля, переполнившая чашу его терпения.

Дерек спустился с капитанского мостика и, сердито нахмурившись, решительно зашагал по веренице следов на палубе, что успели натоптать Хаскелл и Линден своими сапожищами.

Джиллиан обернулась на знакомый звук тяжелых шагов Хаскелла. Тот стоял в дверях, держа в грубых руках поднос, накрытый белоснежной салфеткой. Она увидела маленький алый цветок в стакане с водой и вопросительно посмотрела на Хаскелла. Его обветренное, суровое лицо вдруг густо покраснело.

– Это кок вам послал, мэм. Ведь ваша сестренка больна… ну, и всякое такое, – матрос совершенно смешался. У Джиллиан запершило в горле.

– Пожалуйста, передайте ему мою благодарность, – попросила она и, повернувшись к Одри, ласково проговорила: – Постарайся помочь мне, дорогая.

Одри слабо шевельнулась, пытаясь с помощью Джиллиан сесть на койке, но все ее усилия оказались тщетными.

С болью в, сердце Джиллиан бросила взгляд в сторону знакомой медной, лохани, наполовину наполненной чуть подогретой водой. Ей нужно было, раздеть Одри и посадить в лохань. В этом была единственная надежда Джиллиан как-то справиться с горячкой, сжигающей сестру. Средство, конечно, было необычным, но она прекрасно помнила, как Одри сама пользовалась им, когда у кого-то из соседских детей от горячки начались судороги. Жар спал почти сразу, и, хотя малыш все-таки потом умер, она…

Джиллиан с усилием проглотила вставший в горле ком. Одри выживет. Она заставит ее выжить. – Мисс Хейг… – Джиллиан обернулась к Хаскеллу, и матрос смущенно продолжил: – Может, помочь вам ее поднять?

Взглянув в его лицо, Джиллиан увидела на нем выражение искренней заботы. Оба матроса, что целый час бегали по ее поручениям, оказались вовсе не такими черствыми субъектами, как она поначалу думала. Она явно ошиблась в оценке и сейчас испытывала острое чувство стыда. – Если бы вы, мистер Хаскелл, помогли мне посадить Одри, чтобы я смогла ее раздеть, я была бы вам очень признательна слегка покраснев, мягко ответила Джиллиан.

– Конечно, мэм!

Здоровенный, крепко сбитый парень подошел к койке, и Джиллиан с облегчением расслабилась. Через несколько минут она, наконец, сможет…

Едва Хаскелл склонился над Одри, как та неожиданно издала отчаянный пронзительный крик. Матрос изумленно выпрямился и вопросительно посмотрел на Джиллиан. Еще один вопль заставил его отступить на шаг от койки.

– Папочка… – дрожащим голоском пролепетала Одри, в ужасе оглядывая каюту. – Папочка, где же ты? Ты же обещал забрать нас домой!

– Одри, милая, ну не переживай ты так. Этот человек всего лишь хочет помочь нам. Его зовут мистер Хаскелл, и он…

Джиллиан замолчала, потому что у Одри начался очередной приступ кашля. Не в силах помочь сестре, она молча ждала, когда приступ прекратится. Одри, наконец, отдышалась и слабым прерывающимся голосом проговорила:

– Я не хочу, чтобы он помогал нам! Позови папу! Он придет, он здесь!

– Мэм, я только… – Хаскелл шагнул вперед, и Одри снова пронзительно закричала. Матрос торопливо отступил к двери, которая вдруг распахнулась, и он налетел на вошедшего в каюту человека. Джиллиан услышала, как капитан выругался, уткнувшись в широкую спину Хаскелла, и в следующий момент увидела его рассерженное лицо.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – резко спросил Дерек.

Увидев капитана, Одри испуганно смолкла и начала тихо всхлипывать. Джиллиан ласково взяла сестру за руку, стараясь успокоить, и повернула голову к возвышающемуся над ней Дереку:

– Она бредит. Она испугалась мистера Хаскелла.

– Хаскелл, выйдите отсюда! – повернувшись к матросу, распорядился капитан.

Тот попятился в коридор и тихо прикрыл за собой дверь. Капитан снова повернулся к Джиллиан, впервые после той ночи оказавшейся с ним лицом к лицу. Внутри у нее все сжалось. Она молча смотрела, как он, сурово поджав губы, окинул взглядом сначала ее, а потом пристально посмотрел на всхлипывающую Одри. Джиллиан заметила странное выражение, промелькнувшее в его глазах. Дерек резко спросил:

– Внизу во всей той грязи она была намного спокойнее. Что не так здесь?

– Она боится. И зовет нашего отца.

– Вашего отца…

– Он умер, капитан.

Темные бездонные глаза так и впились в лицо Джиллиан. Она замерла, изо всех сил стараясь сдержать дрожь. Капитан, направляясь к двери, бесстрастно заметил:

– Тогда ничего не поделаешь.

Он вышел так же стремительно, как и вошел, оставив после себя какую-то непонятную пустоту.

Некоторое время Джиллиан смотрела на закрытую дверь, за которой исчез капитан Дерек Эндрюс. Сейчас он взглянул на; нее точно так же, как тогда рано утром, когда оставил одну, в своей каюте.