Текст книги "Добродетель в опасности"

Он резко прервал молчание:

– Когда все уладится, я позабочусь о том, чтобы вы благополучно добрались до Калдвелла.

– Не надо.

– Нет, надо.

«Странно, зачем я это сказал?» – сам себе удивился Рид и неожиданно понял, что знает ответ. Залетавший в окно душный ночной воздух, тихий женский голос во тьме, щекочущий чувства аромат роз… «Нет, я не попаду в эту ловушку!» – решил он.

– Мы выезжаем через два дня, – сухо бросил Рид, заканчивая разговор.

– Но доктор Карр сказал…

– Через два дня, не позже.

Глава 5

Прошло два дня.

Ранним утром Рид выглянул из окна гостиничного номера и посмотрел на еще не слишком оживленную, залитую ярким солнцем улицу. Честити встала раньше и, как обычно, спустилась вниз принять ванну. Рид сделал вид, что спит. Он терпеливо дождался ее ухода: ему нужно было побыть одному.

Осторожно спустив ноги с кровати, Рид поморщился от боли в бедре, потом с усилием поднялся и проковылял к умывальнику. Два дня оказались неожиданно коротким сроком, но обстоятельства, вынудившие его принять решение, не изменились. Насколько он знал, Морган не собирался долго задерживаться на индейской территории, и нельзя было допустить, чтобы этот подонок опять ускользнул.

С этой мыслью Рид налил воды в кувшин, взял кусок мыла и взбил пену. Стараясь глубоким дыханием разогнать остатки болезненной слабости, он натирал ею лицо, грудь и руки. Моясь, Рид продумывал план на ближайшие дни. Через несколько минут, посвежевший и взбодрившийся, он взял полотенце и начал медленными круговыми движениями растирать широкие плечи и разминать крепкие мышцы рук и груди. Почувствовав резкий прилив сил, Рид потянулся за бритвой.

Полностью одевшись, он наконец взглянул з зеркало. Оттуда на него смотрел высокий, гладко выбритый, светловолосый мужчина в темном костюме с пасторским воротничком. Лицо его было бледным, под холодными голубыми глазами темнели круги, но стоял он без видимого усилия, успешно скрывая пульсирующую боль в ноге.

Довольный, Рид поднял с пола свой саквояж, настороженно покосился на дверь, достал с самого дна из-под подкладки маленький револьвер, спрятал его в голенище сапога. Теперь он был полностью готов.

Направившись к двери, Рид с досадой отметил свою не совсем уверенную походку и тихо выругался. Нужно подышать свежим воздухом, тогда все будет в порядке. С этой мыслью он медленно спустился по лестнице на первый этаж гостиницы.

– Нет, этого не может быть!

Честити поднесла к глазам полинявшее черное платье, которое после долгих раздумий было выбрано ею в качестве дорожной одежды, и с расстройством покрутила его в руках. Сегодня утром она встала рано и, понежившись в ванне Салли, пошла в маленькую лачужку-прачечную, куда два дня назад отнесла в стирку свое платье. Теперь она стояла в ветхом здании и глотала слезы.

Хозяин прачечной – пожилой коротышка с пышными бакенбардами – смотрел на девушку с холодным прищуром. Она резко обернулась к нему и, не в силах сдержать упрека, сказала:

– Что случилось с платьем? Оно стало по крайней мере на два размера меньше, чем было, а цвет… цвет вообще пропал!

– Я с ним ничего не делал. Мои девочки постирали его и погладили, как вы просили.

– Но… но…

– Они одинаковым способом стирают всю одежду, которую нам приносят. Уж не думаете ли вы, что они нарочно что-то сделали именно с вашим платьем? Щелочное мыло отстирывает все начисто.

– Щелочное мыло? – Пораженная, Честити только покачала головой.

– И кипяток. Во всем штате нет такой грязи, которую мои девочки не смогли бы от-кипятить.

– Откипятить? – возмутилась Честити и, понимая, что дальше спорить бессмысленно, сказала: – Ладно. Оставьте это платье себе. Может, кому-нибудь отдадите.

– Я не слышал, чтобы у нас в городке кто-то ходил в трауре.

– В трауре?

– А кто еще наденет такое платье? Только женщина в трауре. – Он помолчал, задумавшись над собственным вопросом. – Хотя, может, старая мамаша Джиллис возьмет его. У нее мало одежды, и она вовсе не так привередлива, как кажется.

Губы девушки дрогнули в слабой улыбке.

– Вот и прекрасно, – пролепетала она и пошла к выходу.

Хозяин прачечной хмуро сдвинул брови.

– Эй, постойте! А кто будет платить за стирку?

– Платить за стирку? Вы испортили мне платье и хотите, чтобы я за это еще и заплатила?

– Послушайте, леди, – злобно процедил старик, пожевав беззубыми деснами, – я не знаю, как там у вас на востоке, но здесь принято платить за услуги или расплачиваться по заслугам, если вы понимаете, что я имею в виду.

Девушка удивленно посмотрела на задиристого коротышку:

– Вы мне угрожаете, сэр?

– Боже упаси! Я только предупреждаю вас о том, что произойдет, если я не получу то, что мне причитается!

«Варварские края…» – Голос тетушки Пенелопы настойчивым эхом звучал в ушах Честити.

Усилием воли прогнав этот голос, она шлепнула на стойку монету и отвернулась от злого старика.

Выйдя из прачечной, девушка взглянула на галантерейный магазин в дальнем конце улицы, потом на свою юбку из бледно-голубого ситца. «Нет, я больше никогда не доверю нежную ткань своих платьев рукам приграничных прачек!» – мысленно заключила она.

«Что же мне теперь делать?» – размышляла Честити. Последние два дня Рид удивительно быстро шел на поправку, как будто желание поскорее встать на ноги придавало ему сил. Но в чем бы ни крылась причина его заметно улучшившегося самочувствия, она не сомневалась, что скоро они отправятся на индейскую территорию.

Подумав, что на эту поездку она согласилась в момент слабости и сочувствия, девушка расстроенно вздохнула. Эти дикие края повлияли на нее самым неожиданным образом. Она никогда не считала себя эмоциональным человеком, полагая, что все ее поступки основаны не на чувствах, а на логике, однако после встречи с преподобным Ридом Фаррелом что-то слишком часто стала поддаваться этим самым моментам слабости и сочувствия. Прошлой ночью, лежа в тишине, Честити наконец твердо решила: как бы трудно Риду ни пришлось в будущем, она больше не станет жертвовать ради него собственными интересами. Конечно, девушка не без стыда сознавала, что чересчур слаба перед взглядом ясных голубых глаз пастора, которые в последнее время все чаще задумчиво останавливались на ней. Тем не менее она решила не придавать этому значения.

Внезапный порыв теплого ветра взметнул юбку Честити, и мысли девушки вернулись к насущному. Факт оставался фактом: она не может ехать, не имея смены одежды. Что ж, из этого положения был лишь один выход, и Честити зашагала по улице в сторону галантерейного магазина.

Рид медленно брел по тротуару. Мысли его были далеко. Солнышко приятно припекало плечи, а теплый ветерок освежал лицо. Изо всех сил стараясь не замечать боль в ноге, он шел в конец улицы, к зданию телеграфа. При встрече с почтенными дамами он вежливо приподнимал шляпу. Скрывая свой острый интерес к местности и прохожим за небрежными манерами, он уже около часа гулял по городку и пока был доволен своими наблюдениями.

В лучшем и единственном ресторане Се-дейлии его встретили радушными расспросами о здоровье, за которыми последовали небрежные вопросы об индейской миссии. Расплывчатые ответы Рида явно удовлетворили всех. Потом он зашел на почту, и там в нем тоже немедленно узнали раненого пастора, который держит путь на индейскую территорию. Осторожно беседуя с местными жителями, Рид выяснил, что Дженкинс не соврал: мужчин, по описанию похожих на Моргана и двух его дружков, действительно видели в городе. Они пробыли здесь больше недели.

Контору шерифа Рид обошел стороной, опасаясь быть узнанным. Он на собственном горьком опыте убедился, что охотники за преступниками не пользуются любовью властей и едва ли могут рассчитывать на их поддержку, а потому решил как бы невзначай заглянуть на телеграф и там попытаться с помощью наводящих вопросов получить нужные ему ответы.

– Доброе утро, преподобный отец!

Лысоватый крепкий парень своим теплым приветствием прервал мысли Рида.

– Доброе утро, сэр.

– Меня зовут Арчи Уиллард, – парень протянул руку, – я городской кузнец. Вижу, вы пошли на поправку. Очень рад. Знаете, я восхищаюсь людьми, которые, подобно вам, бесстрашно выбирают себе трудный путь. Если понадобится помощь, обращайтесь ко мне: сделаю все, что смогу.

– Спасибо, сэр, – откликнулся Рид, крепко пожал парню руку и, улыбаясь в душе, пошел дальше.

Все складывается отлично! В городке знают о его ранении и о том, куда он направляется. Относительно источника этих сведений Рид нисколько не сомневался: Салли была знакома со всеми местными жителями. К тому времени когда он доберется до индейской территории, его появление там ни для кого не будет неожиданностью и не вызовет лишних подозрений.

«Спасибо тебе, Салли!» – мысленно поблагодарил Рид женщину и резко сбавил шаг. «Что называется, легка на помине!» – ухмыльнулся он. В нескольких ярдах от него, перед салуном, стояла Салли, а с ней – пышногрудая блондинка. Одного быстрого взгляда на размалеванное лицо девушки и ее золотистое платье в обтяжку было достаточно, чтобы определить: симпатичная, опытная, ждущая…

Рид вдруг вспомнил, что очень давно не был с женщиной. Он знал опасность длительного воздержания и не хотел терзаться от неудовлетворенности долгими днями и ночами, которые ему предстояло провести на индейской территории в компании с рыжеволосой красоткой, чересчур искренне верившей в его пасторскую непогрешимость. Он и так уже пережил немало томительных часов за две последние ночи, лежа без сна и вдыхая волнующий аромат роз.

А почему бы и нет? До отъезда в Седейлшо у него есть несколько часов…

– Правда, он красавчик?

Салли оторвала взгляд от медленно шагавшего по улице Рида и подмигнула стоявшей рядом блондинке.

Юная Опал Картер работала в салуне «Раундап» и пользовалась большим спросом у клиентов. Глядя на нее, Салли вспоминала себя много лет назад. Когда-то она была такой же молодой, беспечной прожигательницей жизни. Опал ей нравилась. Одно время она даже пыталась обратить девушку на путь истинный. Ее попытки не увенчались успехом, но это не повлияло на их дружбу, и Салли была рада этому. Она очень надеялась, что через несколько лет, когда Опал повзрослеет и истаскается, ей все-таки удастся образумить девушку, а пока…

– Красавчик, это точно! – откликнулась Опал, томно вздохнув. – Вообще-то попы не в моем вкусе, но я бы не отказалась от проповедей этого парня и даже, может быть, задумалась бы, будь это мне на руку.

– Ты зря раскатала губки, милая! – Салли хохотнула. – У его жены нет ни одного изъяна. Уж я-то это знаю: за последние дни я видела ее в чем мать родила чаще, чем он.

Опал удивленно вскинула свои подведенные брови, и Салли опять засмеялась.

– Эта женщина полюбила мыться в моей ванне, и я могу сказать лишь одно: пастор – счастливчик, несмотря на то что едва не потерял ногу.

– Глядя на него, я бы сказала, что его жене тоже здорово повезло.

Лицо Салли стало задумчивым.

– Как знать? В этом мужчине с небесно-голубыми глазами и крепкими мускулами есть нечто… нечто отталкивающее.

– То есть?

– Мне показалось, что у него не очень хороший характер. Он тяжелый, упрямый человек, хоть и пастор.

Опал издала хриплый стон.

– Как раз такие мне и нравятся.

– Говорю тебе, выбрось его из головы и не трать время на напрасные мечты! Если бы ты видела, как он смотрит на свою жену… – Салли помолчала. – Знаешь, я еще никогда не видела, чтобы мужчины так смотрели на своих жен.

– Послушай, Салли, там, где замешан мужчина, трава всегда кажется зеленей.

– В любом случае они собрались уезжать из Седейлии, как только он окрепнет после болезни.

Опал подмигнула:

– Мне нужно всего несколько часов, милая.

Салли тихо фыркнула:

– Ну вот же он. Дерзай!

– Доброе утро, Салли.

Женщина не сразу ответила на приветствие пастора. Он навис над ней громадой, и она вдруг подумала, что еще не видела его стоящим так близко. По спине ее пробежала легкая дрожь восторга. Бесподобный мужчина, хоть и пастор! Он взглянул на Опал, обнажив в широкой улыбке ровные белые зубы, и Салли поняла, что улыбающимся она его тоже еще не видела. Ярко-голубые глаза священника оценивающе скользнули по явным достоинствам Опал, и стало ясно, что его мысли исходят из части тела, значительно удаленной от головы.

Салли подавила усмешку. Опал была права: трава показалась ей зеленей, чем на самом деле. Наверное, она стареет.

– Доброе утро, преподобный отец, – сказала Салли, вымученно улыбнувшись, – знакомьтесь, это Опал, моя подруга.

– Приятно с вами познакомиться, Опал.

«О да, это заметно!» – отметила про себя девушка.

– Мне тоже, преподобный отец.

Опал с откровенным интересом подошла ближе и дотронулась до его руки своей белой, гладкой и теплой ладошкой. Она чуть наклонилась вперед, чтобы пастор мог получше рассмотреть ее роскошную грудь, и подняла на него черные и блестящие, как эбонит, глаза.

– Салли говорила мне, что вы болели, – она окинула его оценивающим взглядом, – но мне кажется, у вас совершенно здоровый вид.

Рид разглядывал девушку с той же откровенностью. Она была моложе, чем казалось издалека, с чистой кожей, местами проглядывавшей из-под толстого слоя косметики, и стройной округлой фигуркой. Он подумал, что по годам она вряд ли намного старше Честити, но взгляд…

Мысль о Честити вызвала в нем неожиданную грусть.

– Я себя чувствую намного лучше, – откликнулся Рид.

– Рада это слышать, преподобный отец. – Опал с расчетливым кокетством взмахнула густо накрашенными ресницами. – Салли рассказывала мне, что вы собираетесь уехать из Седейлии и заняться миссионерством. Я работаю в « Раундапе», но сейчас у меня есть несколько свободных часов, и я подумала: может, вы захотите попрактиковать на мне свое искусство проповедника? Мне очень нужна поддержка священника. Вообще-то я поняла это только тогда, когда вы ко мне подошли. Я не сомневаюсь в том, что вы сможете мне помочь. – Опал придвинулась ближе, якобы ненароком задев его руку своей упругой грудью, и прошептала, дразняще облизнув языком нижнюю губу: – Мне кажется, вы умеете делать свое дело, преподобный отец. Открою вам секрет: я тоже умею делать свое дело. Мы можем объединить наши таланты ко взаимной выгоде. – Ее взгляд упал на его губы. – У меня есть комната в задней пристройке, мы могли бы уединиться и поговорить по душам. Если хотите, я буду ждать вас там через несколько минут.

Ах, это женское тело – жаркое и сладкое, как мед…

Взгляд Рида задержался на откровенно зовущих глазах Опал, потом опустился к ее полуоткрытым губам, потом – к теплой груди, которая все более настойчиво прижималась к его руке. Окутанный душным, пьянящим ароматом мускуса, Рид вдруг почувствовал новый прилив необъяснимой грусти. «Интересно, – подумал он, – была ли эта девушка когда-нибудь так же невинна и доверчива, как Честити? И пахло ли от нее когда-нибудь розами?»

Рид резко прервал свои мысли. «Да что это со мной такое, черт возьми?» – изумился он.

Ответ напрашивался сам собой и вызывал определенное неудобство.

Твердо решив избавиться от незваного чувства, Рид посмотрел на Салли. Было видно, что она не слишком удивлена тем оборотом, который принял его разговор с Опал. Эта женщина – тертый калач в такого рода делах и, можно не сомневаться, будет молчать. А если и нет – какая разница? Полчаса с Опал исцелят все его недуги, а потом они с Честити сядут на дневной поезд и уедут из городка, оставив Опал, довольную и немножко разбогатевшую.

Решение было принято. Рид ласково накрыл ладонь девушки рукой и, услышав ее короткий взволнованный вздох, почувствовал ответный жар ее тела. Он хотел что-то сказать, но тут в конце улицы мелькнула знакомая рыжая головка.

Салли проследила за его взглядом и тихо выругалась. Рид резко обернулся к ней.

– Что вы сказали? – спросил он.

– Да нет, ничего.

Рид опять посмотрел в конец улицы.

– Это ведь Честити только что зашла в галантерейный магазин?

– Кажется, она.

Он ждал, что она скажет дальше.

– Не волнуйтесь, с ней там ничего не случится. Насколько я слышала, у Честити сильный кулак.

– Сильный кулак?..

Салли удивленно подняла брови:

– Разве она не рассказала вам о случившемся? Наверное, она решила, что это ни к чему, ведь вы были прикованы к постели, а она и сама сумела за себя постоять. Но в городке потом было много смеху.

Рид насторожился:

– Много смеху?

– Да. Это случилось на другой день после вашего приезда. Честити зашла что-то купить, а Чарли Доббс, хозяин магазина, принял ее за женщину легкого поведения. Говорят, она пыталась сказать ему, что он ошибается, но Чарли не слушал. Он полез ее лапать, а она вырвалась и одним ударом уложила его на обе лопатки.

«Он полез ее лапать» – эта мысль вытеснила из головы Рида все остальное.

– Говорят, у Чарли было такое лицо, когда он поднялся, – это надо было видеть! В магазин зашел какой-то парень и встал на сторону Честити, так что Чарли больше не возникал.

«Он полез ее лапать…» Дрожь, охватившая Рида, не имела отношения к болезненной слабости.

– Ну что ж, зато теперь я не прикован к постели, – прорычал он.

– Подождите минутку, преподобный отец!

Не слушая окриков Опал, Рид зашагал по улице. В груди его вскипал всепоглощающий гнев.

Зайдя в галантерейный магазин, Честити начала осторожно пробираться по узким проходам между рядами с товарами. Оглядевшись вокруг, она нахмурилась. Хозяина нигде не было видно, и, похоже, она была единственным посетителем в магазине.

Девушка догадывалась, что после ее предыдущего визита галантерейщик вряд ли будет с ней слишком любезен, поэтому решила побыстрее купить все необходимое и уйти. Она направилась в тот угол магазина, где находились товары для женщин, и, машинально сунув руку в карман, сжала в кулаке маленький матерчатый кошелек, надежно приколотый булавкой. У нее было много денег, и на этот раз она поместила их в более удобное место: ей не хотелось опять краснеть от стыда, когда придет время расплачиваться за покупки.

Честити подошла к стойке с одеждой, перебрала несколько вешалок с готовым платьем и разочарованно вздохнула. Да, выбор невелик, но что делать? Ей позарез нужно…

– Я знал, что вы вернетесь!

Девушка испуганно вздрогнула, услышав за спиной голос хозяина магазина, и обернулась.

– Мы с вами еще не все уладили, – продолжал он угрожающим тоном. – Вы выставили меня на посмешище всего городка и думали, что это сойдет вам с рук?

– Сэр, – начала Честити; отступив назад, она опять, как в тот раз, уперлась спиной в стену, – я пришла сюда за покупками. У меня нет намерения выяснять с вами отношения. Прошу вас: дайте мне сделать свое дело и спокойно уйти.

– Ну нет, на этот раз вам так легко не отделаться. – Одутловатое лицо Доббса блестело от пота, а маленькие глазки налились злостью. Он медленно подошел к Честити, и у нее поползли мурашки по спине. – На этот раз вас никто не защитит, – сказал Доббс вкрадчивым голосом, – и не надейтесь опять застать меня врасплох.

Он окинул девушку нахальным взглядом, и щеки ее запылали огнем.

– Так ты жена священника? – Он грубо хохотнул. – Ну и ну! Когда ты заявилась сюда в прошлый раз, у тебя был вид шлюхи, а не пасторской жены: платье расстегнуто на груди, а в глазах – бесстыжий призыв.

– Бесстыжий призыв? – Честити задохнулась от гнева. – А ну дайте мне пройти! Я больше не намерена слушать ваши оскорбления!

– Ну нет, ласточка, никуда ты не уйдешь.

Тяжело задышав, Честити сжала кулаки.

– Вы мне угрожаете, сэр?

– Нет, я тебе не угрожаю, киска, я говорю: ты не спрячешься за пасторский воротничок своего мужа. Поубавь свою спесь, рыбка, теперь никакой проныра ковбой не уведет тебя у меня из-под носа, сняв за два вонючих цента.

– Сняв за два вонючих цента? – с отвращением повторила она. – Я ухожу! Убирайтесь, дайте мне пройти!

Лавочник продолжал медленно наступать на девушку, и она почувствовала прилив ярости.

– Я вас предупреждаю… – проговорила Честити.

– Ты меня предупреждаешь? Ну и что же ты будешь делать, если я тебя не отпущу?

За девушку ответил низкий голос, неожиданно прозвучавший сзади:

– Будет делать не она, а я.

Вздрогнув, Честити обернулась и увидела Рида, который уже подошел к ним. Одетый с иголочки и гладко выбритый, он держался прямо, без малейшего признака болезненной слабости. Его рослая, мускулистая и широкоплечая фигура зрительно сузила пространство того угла, где они стояли. Пасторский воротничок был на месте, но взгляд Рида отнюдь не выражал религиозного смирения. Честити не ожидала, что у него может быть такой пугающий вид.

Ноги Доббса приросли к полу.

– К-кто вы такой?

Честити видела, как губы Рида скривились в усмешке, а руки сжались в кулаки.

– Ты и сам знаешь, кто я.

– Я думал, вы больны. В городке говорили, что вы при смерти.

– Что ж, они ошибались.

Доббс оглядел Рида, цепко прищурив маленькие глазки.

– Нет… вы не пастор! – Он усмехнулся и покачал головой. – Будь на вас хоть два воротничка… Я еще никогда не видел пасторов с такой внешностью.

Рид язвительно хмыкнул.

– Ты прав, я не пастор – сейчас. Сейчас я просто человек, который хочет услышать, как ты будешь извиняться перед дамой за свое хамское поведение.

– Перед дамой?.. Это вы о ней, что ли? – Доббс окинул Честити презрительным взглядом. – Видали мы таких дам! Не собираюсь я перед ней извиняться. Она получила то, что хотела. Заявилась сюда с таким видом, как будто только что кувыркалась с мужиком в постели и готова опять запрыгнуть туда с другим.

Рид злобно двинулся на Доббса. Предвидя его реакцию, Честити быстро шагнула вперед и встала между двумя мужчинами. Рид внезапно схватил ее и притянул к себе. Она грудью почувствовала, как колотится его сердце, а горячее тело содрогается от ярости.

– Не надо, Рид, прошу тебя! Не связывайся с ним, он этого не стоит! Лучше пойдем отсюда.

– Нет.

Рид отодвинул ее в сторону таким стремительным жестом, что она не успела сообразить, что происходит, и пошел вперед. Парализованная почти осязаемой силой его гнева, девушка стояла в немом оцепенении и наблюдала за дальнейшим ходом событий. Рид, схватив перепуганного лавочника за грудки, оторвал его ноги от пола.

– Ты извинишься перед этой женщиной, причем сделаешь это немедленно, – сказал он убийственным тоном.

– Извините! – пролепетал Доббс, выпучив глаза и мелко кивая головой. От его нахальства не осталось и следа. – Извините, извините!

– Умоляй, чтобы она тебя простила!

Доббс испуганно сглотнул и перешел на визг:

– Умоляю вас, простите меня, пожалуйста!

– Рид… – хотела вмешаться Честити, но тот не обращал на нее внимания.

Он грубо встряхнул завывающего от ужаса Доббса и прошипел:

– Твое счастье, что я в одежде священника, иначе бы…

Не закончив фразу, он бросил лавочника и, тут же забыв о его присутствии, обернулся к Честити. Рид долго разглядывал бледное лицо девушки, потом смахнул непослушный локон с ее щеки и сказал:

– Занимайся покупками, я тебя подожду.

Вся дрожа, Честити прошептала:

– Нет, Рид, пожалуйста, пойдем отсюда!

Он тронул ее плечо и на мгновение задержал руку. Это прикосновение было волнующе нежным, но взгляд Рида дышал холодом.

– Мистер Доббс извинился. Мы должны дать ему возможность загладить свой проступок.

Только сейчас она заметила, что бедный лавочник стоит как вкопанный, не в силах пошевелиться.

– Я правильно говорю? – спросил Рид, взглянув на него.

– Да, да! Конечно!

– Честити позовет тебя, когда выберет товар, – процедил Рид сквозь зубы.

Доббс исчез за полками, а Честити осталась стоять, смущенная и растерянная.

– Ты зря так, Рид. Я… я и сама могла бы за себя постоять.

Взгляд Рида стал суровым.

– Как ты постояла за себя в прошлый раз?

– Да.

– Выбирай себе вещи, я подожду.

Честити видела, что спорить с ним бесполезно. Повернувшись к одежной стойке, она сняла с вешалок темную юбку строгого фасона и простую ситцевую блузку.

– Все, я выбрала.

Несколько минут спустя, когда они вышли на улицу, Честити пыталась выбросить из головы и навсегда забыть сцену у прилавка. Рид отодвинул в сторону ее руку с деньгами и сам расплатился за покупки, при этом взгляд Доббса являл собой отвратительную смесь ненависти и страха. Напоследок Рид наградил лавочника таким страшным взглядом, что ей не хотелось его вспоминать, потому что она не сомневалась в его совершенной искренности.

Они направились к гостинице. Рид неожиданно взял ее руку и просунул себе под локоть, прижав девушку к своему боку.

– Почему ты не сказала мне о том, что случилось с тобой в магазине? – резко спросил он, и Честити удивилась его злобному тону.

– Потому что… – она отпрянула от него, тоже вдруг разозлившись; – потому что это не твое дело.

– Нет, мое. – Он посмотрел на девушку своими невероятно голубыми глазами, и по спине ее пробежала странная дрожь. – Не забывай, что ты моя жена.

Удивляясь своему волнению, Честити вызывающе бросила:

– Я не твоя жена. Это только уловка, придуманная для удобства.

Он медленно оглядел ее лицо.

– Больше никогда не поступай так со мной, Честити.

– Как не поступать?

– Никогда не ставь себя в такое положение.

От удивления Честити проглотила язык.

– Обещай мне, – потребовал Рид, и она растерянно заморгала. – Честити…

– Нет.

– Почему ты не хочешь дать мне это обещание?

– Потому что ты не имеешь права просить меня об этом!

– Я имею право, потому что несу за тебя ответственность.

Она удивленно посмотрела на него:

– С чего ты это взял?

– Мы будем путешествовать как муж и жена!

– Это всего лишь хитрость, временная хитрость!

– Черт, ну почему ты такая упрямая?

– Как ты выражаешься?

– Как хочу, так и выражаюсь!

– Я тоже делаю что хочу, и не смей мне указывать!

– Я буду тебе указывать до тех пор, пока наша «временная хитрость» остается в силе.

– Ты что, хочешь со мной поругаться?

Рид напрягся.

– Нет, не хочу. Мы отправляемся на дневном поезде.

Честити охнула:

– Сегодня?

Ответом ей был лишь его суровый взгляд.

Рассерженная и удивленная его беспричинным гневом, девушка отвернулась и тут увидела Салли. Та стояла рядом с молоденькой блондинкой, и обе смотрели в их сторону. Они наверняка видели ее перебранку с Ридом! Честити готова была провалиться сквозь землю от стыда. Заставив себя улыбнуться, она подняла глаза на Рида и процедила сквозь сжатые зубы:

– На той стороне улицы Салли с подругой. Они на нас смотрят.

Рид равнодушно взглянул в их сторону.

– Они тебе машут. Помаши в ответ, – попросила она и поняв, что он не собирается это сделать, простонала: – Господи, что они подумают?

Рид прожег ее взглядом:

– Пусть думают что хотят. Мне нет до них никакого дела. – И повторил серьезным тоном: – Никогда больше не поступай так со мной, Честити. Этого слизняка я отпустил, но, если подобное повторится, я не могу за себя ручаться.

Честити не нашлась что ответить.

Они зашагали по тротуару, Честити по-хозяйски держала его под руку.

– Ну, теперь ты видишь, что я была права? Ты думала, что он твой, но ошиблась, подруга. – Салли обернулась к Опал, вопросительно вскинув брови.

Красавчик пастор никак не отреагировал на их попытки привлечь его внимание. На виду у всех он был совершенно поглощен своей спутницей: что-то шептал ей и смотрел так, что казалось, в целом мире существует только одна она.

На юном лице Опал появилось непривычно хмурое выражение.

– Я не думала, что он мой, – заявила она, – он действительно был мой… несколько мгновений.

– Пока не увидел Честити.

– Черт возьми, о ней он думал меньше всего, когда держал меня за руку и представлял сладкие минуты нашего свидания.

Салли громко расхохоталась:

– Что ж, может быть, несколько мгновений ты потешила свое воображение, но он наверняка забыл о сладких минутах свидания с тобой, как только услышал, что кто-то пытался прикоснуться к его жене.

– Это еще ничего не значит. Когда мужчина стоит перед алтарем и слышит, как женщина клянется ему в супружеской верности, он начинает считать ее своей собственностью, только и всего.

И все-таки Салли хотела, чтобы последнее слово осталось за ней. Она оглянулась на перешептывающуюся парочку.

– Да ты только посмотри на него! Знаешь, я еще никогда не видела, чтобы мужчина так смотрел на свою жену. Он просто пожирает ее глазами. И дураку ясно: он злится, что она пошла в этот магазин без него. Я могла бы поспорить на последний доллар, что Чарли Доббс сейчас стоит за прилавком в мокрых штанах. Взгляни на этого человека, – Салли покачала головой и невольно вздохнула, – он не бросит свою жену, даже если случится всемирный потоп.

– Да… но мне бы хотелось попытаться еще разок.

– Говорю тебе: не трать напрасно время!

Опал вдруг притихла.

– Что для этого надо, Салли? – серьезно спросила она подругу.

– Для чего?

– Что надо для того, чтобы мужчина вот так на тебя смотрел?

Лицо Салли сделалось унылым.

– Милая… если б я знала! – сказала она после долгого молчания, и в голосе ее послышались нотки искренней грусти.

Он еще сердился и не мог понять отчего.

Молча сидя в темном вагоне поезда, Рид рассеянно слушал монотонный перестук колес. После случая в галантерейном магазине прошло несколько часов, а он все никак не мог остыть.

Рид взглянул на соседнее место. Честити сидела с закрытыми глазами, но он знал, что она не спит. Их резкий разговор на улице перед магазином задал тон на весь остаток дня. Перед тем как они пошли на вокзал, к ним в номер заглянул доктор Карр. Разумеется, решение Рида отправиться в дорогу с незажившей ногой очень ему не понравилось. Приняв плату за лечение, старенький врач, по обыкновению не стесняясь в выражениях, высказал Риду все, что о нем думает.

Потом в комнату вошла Салли – попрощаться. Он почувствовал себя неловко в присутствии этой женщины, а потому разговаривал с ней хмурым, сердитым тоном. Честити сказала, что он вел себя неприлично, однако он сам так не считал.

Когда Честити чудесным образом нашла в номере свои очки там, где искала несколько раз до этого, его раздражение усилилось.

В довершение всего на вокзале выяснилось, что поезд задерживается и прибудет только к вечеру. Уже стемнело, и нога ныла так сильно, что, когда они наконец сели в поезд, ему с трудом удавалось скрывать боль.

Взгляд Рида задержался на спокойном лице Честити. Почему он так разозлился, услышав рассказ Салли? Ответ напрашивался сам собой. Честити то и дело шутила с огнем. Благие намерения побеждали в ней голос разума, и она, точно маленький ребенок в дремучем лесу, уверенно шагала вперед, совершенно не замечая опасностей, подстерегавших ее за каждым кустом.

Ясные глаза Рида потемнели. Дженни тоже верила в благие намерения. Она была честной, ласковой, полной жизни, но эту жизнь так быстро отняли у нее, что он до сих пор просыпался среди ночи и удивлялся, что ее нет рядом.

Но правда была безжалостной, а реальность – неумолимой. Перед смертью Дженни кричала ему, звала на помощь. А он не успел ее спасти, хоть и любил всем сердцем.