Текст книги "Мила Хант"

13

Мы с С. заходим в лифт.

– Куда мы едем?

– Выдать вам снаряжение.

– Какое? Оружие?

– В том числе.

Двери открываются, и мы попадаем в огромный зал. Ярко светит операционная лампа, вдоль стен тянутся белые шкафы. Единственное пятно цвета – зелёная простыня, покрывающая стол, над которым висят три электрические капельницы с мигающими экранами. Чуть поодаль неподвижно стоят люди в белых халатах.

Я поворачиваюсь к С.:

– Что это?

В следующую секунду чьи-то руки хватают и поднимают меня. Не успев опомниться, я оказываюсь лежащей на операционном столе, и два типа в белом молча пристёгивают к нему мои запястья и лодыжки.

– С.! Что вы будете делать со мной?! ЧТО ВЫ БУДЕТЕ ДЕЛАТЬ?!

Я бьюсь как бешеная. Тщетно. Единственное, что мне удаётся, – это ещё сильнее затянуть железные тросы на руках.

– Не бойтесь, – говорит один из людей в халатах. – Вы практически ничего не почувствуете.

Он фиксирует мне голову чем-то вроде ледяного металлического шлема.

– Если будете дёргаться, нам придётся применить общий наркоз.

Я пытаюсь сдержать сотрясающие меня волны ужаса. Ищу глазами С., но он скрывается где-то за спинами.

– С.! С.! Что они будут делать? Не позволяйте им…

Мои крики теряются в огромном зале, совершенно не тревожа палачей. Один из них берёт шприц и подносит к моему уху. Не выношу уколы. Знают ли они об этом? Они знают всё. Я вою:

– НЕЕЕЕЕЕТ…

– Я вставлю вам в правый слуховой проход микроприёмник. Под слизистую, возле барабанной перепонки. Раньше вживляли в мочку, но тут слишком просто обнаружить. С помощью этого устройства вы будете отлично слышать нас. А ещё оно будет записывать всё, что происходит вокруг. Таким образом, вам не придётся что-то запоминать… или что-то скрывать.

Резкая, быстрая боль выстреливает из глубины уха куда-то в череп. Следующая боль прожигает губу. И третья, не настолько сильная, впивается в предплечье. Металлические зажимы, державшие меня, автоматически открываются. Я скатываюсь со стола и забиваюсь в дальний угол, вся в поту, перепуганная насмерть. Сжимаю руками измученную голову.

С. снисходит до объяснений:

– Парии установили над Периферией электромагнитное поле, которое глушит любые сигналы. Устройство, которое вживили вам в губу, перекодирует ваш голос в звуковые волны, способные проходить сквозь это поле.

– Мы услышим вас, даже если вы будете шептать, – уточняет человек в халате.

Я провожу языком по губе. Капля крови уже запеклась. Под ней чувствуется какое-то уплотнение. Закатываю рукав и с ужасом обнаруживаю на предплечье свежую татуировку – небольшой тёмный квадрат. Предвосхищая мой вопрос, С. объясняет:

– Это знак, который носят все обитатели Периферии. Он подтвердит, что вы – своя. Для нанесения татуировки они используют особые чернила, состав которых держат в секрете.

– Держали, – поправляет один из халатов, явно довольный собой.

Я, как загипнотизированная, разглядываю синеватую татуировку.

– Вы поставили на мне клеймо, точно на скотине, – шепчу я. – Вы обращаетесь со мной как с животным.

– Напротив, Мила. Я делаю всё, чтобы обеспечить вашу безопасность.

– Я марионетка в ваших руках. С самого начала.

– И это тоже для вашего блага.

– О, пёсик затявкал, как его хозяйка.

С. морщится. Я наслаждаюсь маленькой местью. Люди в халатах расступаются, дверь автоматически открывается, и я выхожу, следуя за своим мучителем.

Мы попадаем в ещё одну белую комнату, только поменьше. Молодая женщина сидит за столом, рассматривая в микроскоп какой-то крошечный предмет. Она приветствует нас, не поднимая глаз.

– Новобранец?

– Особенный новобранец.

Женщина отрывается от микроскопа и оглядывает меня с ног до головы без всякого выражения.

– Итак, это вы. Не знаю, насколько могу быть вам полезной, учитывая ваши… таланты. Но я попытаюсь.

Она поворачивается к С.

– Какие пожелания?

– Что-нибудь лёгкое и неприметное.

Он говорит так, будто покупает мне платье. Поймав мой взгляд, С. произносит:

– Это Л., специалист по оружию в третьем поколении.

– Теперь вы хотите, чтобы я пользовалась оружием?

– Ваша способность, возможно, превосходит по мощности всё оружие, которое мы можем вам предложить. Однако вы ещё не умеете управлять ею. К тому же, разумеется, будут ситуации, когда вам потребуется защищаться, не демонстрируя вашего дара.

Л. некоторое время изучает меня, потом направляет пульт на лакированную стену и нажимает кнопку. Из стены выезжает нечто вроде огромного выдвижного ящика. Л. достаёт оттуда странную перламутровую палку и протягивает мне.

– Держите за рукоятку.

Я разглядываю предмет. Он идеально ровный, без каких-либо опознавательных знаков.

– Более тёмная часть, – уточняет Л.

Немного поколебавшись, я повинуюсь. От прикосновения материя словно размягчается и принимает форму моей ладони. Раздаётся тонкий звуковой сигнал, и вдоль палки зажигается красная линия.

– Готово. Теперь она принадлежит вам. И будет слушаться только вас, – говорит Л. – Пока я её не перепрограммирую.

Оружие так удобно лежит в ладони, словно является продолжением руки.

– И как с ним обращаться? – спрашиваю я, заинтригованная.

– Вы умеете управлять людьми с помощью мысли, не так ли? То же самое и с этим оружием. Дайте ему приказ. Например, выстрелить.

– А где пули?

– Интенсивное фотонное излучение, – произносит Л. и, поймав мой недоумённый взгляд, поясняет: – Когда луч проникает в тело, внутри жертвы происходит небольшой взрыв.

– И мне достаточно просто подумать? Просто захотеть выстрелить?

– Точно. Оружие считывает с пальцев бессознательный нервный импульс.

– Это заметно уменьшает время реакции по сравнению с обычным оружием, – уточняет С.

– Правда? – говорю я, направляя палку на него. – Очень хочется попробовать.

С. не двигается с места. Он думает, я не способна выстрелить? Возможно, он прав. И я могла бы ненавидеть себя за это. Но Л. предоставляет мне уважительную причину не убивать его.

– Это невозможно, – объясняет она. – В лаборатории действует поле, обезвреживающее любое оружие. Вы можете им пользоваться только снаружи. И желательно – пользоваться мудро. В любом случае здесь не место для сведения счётов. Можете убить его, когда выйдете.

Л. улыбается. Из всех людей, встреченных мной в Службе разведки, она первая, кто позволяет себе хоть капельку юмора. С. смотрит на неё мрачно. Л., кажется, насмехается над ним.

– Здесь я у себя, – говорит она мне. – И все вынуждены считаться с моими правилами. Все. С какого бы этажа они ни явились, – повторяет она с олимпийским спокойствием, глядя в чёрный глазок камеры наблюдения под потолком.

– Вы хотите сказать, что все должны считаться с вашим отсутствием правил, – возражает С.

Непонятно, возмущается он или забавляется. Такие замороженные типы совсем не обязательно ненавидят людей вроде Л. Хоть и завидуют их свободе.

– Ошибаетесь, – отвечает Л. – У меня свои собственные правила. И они мне подходят. До свиданья, мисс Хант. И удачи. Она вам понадобится.

С. уводит меня из лаборатории, и стеклянные двери закрываются за нами. Я тщетно пытаюсь скинуть его руку с запястья. Он тащит меня по длинному коридору. Так быстро, что мне приходится почти бежать. В конце коридора я замечаю чёрную дверь. Моё напряжение растёт. Мне нужны объяснения.

– И что теперь?

С. улыбается, не замедляя шага.

– Это ваш любимый вопрос?

Он наконец отпускает меня и подходит к двери. Слепящий луч упирается ему в лоб. На экране появляется сложная формула, потом трёхмерное изображение молекулы. Устройство распознало его ДНК. Дверь открывается. С. смотрит мне в глаза.

– А теперь вы отправляетесь на задание.

14

Во внутреннем дворике их четверо. Они выстроились в ряд возле джипа с тонированными стёклами и военного фургона. Трое мужчин и одна женщина. Все – в камуфляже и берцах. На лицах – одинаковая решимость. Они приветствуют меня наклоном головы, вытянув руки по швам. Я поднимаю глаза. Кажется, стены здания касаются неба, словно говоря, что мой единственный выбор – отправиться в неизвестность с этими солдатами либо остаться внутри бетонного куба, который станет мне гробом. С. делает жест, чтобы я приблизилась.

– Вот мисс Хант. Вы её сопровождаете. Вам известно, что и как делать.

Солдаты сурово кивают. Один из них совсем молод, года на два-три старше меня. Его щека слегка подрагивает, такое впечатление, будто он кипит внутри. Но мой взгляд оставляет его совершенно безучастным. С. осматривает всех по очереди.

– Ни на шаг не отступайте от инструкции. Родина гордится вами.

Все четверо вытягиваются ещё сильнее и отдают честь.

– Можете отправлять фургон, – приказывает С.

Шофёр заводит мотор. Железные ворота, спрятанные в стене, поднимаются, чтобы выпустить автомобиль в городское движение.

– Приманка, – объясняет С. – Он поедет в том же направлении, что и вы. Потом свернёт в сектор два, чтобы отвлечь их внимание. А вы отправитесь на обычной машине.

Солдаты садятся во внедорожник, словно надутый гелием. С. отводит меня в сторону. Его глаза блестят, как в горячке.

– Мила, эти солдаты поедут с вами, чтобы облегчить вам задачу. Они точно знают, что должны делать. Ни в коем случае не вмешивайтесь.

Моя тревога непрерывно растёт, мне уже сводит желудок.

– Почему вы это говорите? И почему вы обращались к ним словно к камикадзе?

– Никогда не вмешивайтесь, – повторяет он. – И сосредоточьтесь на вашем задании.

– Что меня ждёт?

– Вы же знаете. Солдаты сопровождают вас до Периферии. Дальше вы внедряетесь, вычисляете шефов…

– И убиваю их, так? – говорю я бесцветным голосом.

Солдаты сидят внутри, мотор уже включен. Они ждут только меня. Я совсем теряю голову и кричу на весь двор:

– Я никогда в жизни не прикасалась к оружию! Вы не можете взять и отправить меня убивать людей! Я не один из ваших солдатов!

– У вас внутри есть самое экстраординарное, самое феноменальное оружие на свете. И Л. дала вам другое, тоже мощное, на случай необходимости. Незачем терять время, обучая вас военному ремеслу.

– Но как я справлюсь? Вы же ничего не рассказали ни о париях, ни об их шефах, ни о том, как к ним приблизиться… Вы не дали никакого ключа!

– Я не хочу, чтобы вы знали слишком много. Иначе вы можете случайно проговориться. И подвергнуть себя опасности.

– Я в опасности с самого рождения из-за моей проклятой способности. Вы думаете, я хоть кому-нибудь о ней проговорилась? Я чемпион мира по конспирации!

– У них шпионы в Центре. Они бы попытались уничтожить вас. Но по пути Ж. сообщит вам дополнительные сведения. – С. указывает на солдата, сидящего за рулём.

Я мотаю головой, совершенно обезумев.

– Нет, это вы должны мне всё рассказать! Чего вы боитесь?

Мои слова отскакивают от него. Он смотрит снисходительно.

– Думаю, это вы боитесь, Мила. И это нормально. Всё будет хорошо.

Я закрываю глаза.

– Да, конечно. Всё будет хорошо.

– Запомните одну вещь. Если вам надо будет подтвердить вашу принадлежность к Периферии, скажите: «Никогда как они».

– Это что? Пароль?

– Мы не уверены, – признаётся С. – Но это одно из немногочисленных сведений, которые удалось вытянуть из пленных.

Я залезаю в машину и сажусь на место, которое указывает женщина-солдат. С. заглядывает внутрь.

– Когда будете там, соблюдайте главное правило: как можно меньше говорить. Это лучший способ избежать разоблачения.

– А если мне будут задавать вопросы?

– Не увлекайтесь выдумками и враньём. Разыгрывайте замкнутую, скрытную девушку. Впрочем, вы такая и есть.

Он отступает назад. Женщина собирается закрыть дверь. Но я её удерживаю.

– С.!

Я хватаю его за руку. Он не отшатывается. Я шепчу, но достаточно громко, чтобы он меня услышал.

– Вы знаете, о чём говорите, когда советуете разыгрывать комедию и лгать. Вы настоящий профи в этом деле. Но я не верю больше ни единому вашему слову. Ничему. Так что не делайте вид, будто заботитесь обо мне.

И тут совершенно неожиданно С. гладит меня по щеке. Такое впечатление, будто этот жест вырвался у него случайно. Я застываю. Моя рука по-прежнему сжимает его предплечье. С. выпрямляется.

– Я… мы не хотим потерять вас. Мы не можем вас потерять.

Солдаты сидят безучастные, вперив невидящие взгляды в пустоту. Я заползаю в глубь салона. Дверь захлопывается. Я не смотрю в окно, пока мы выезжаем за ворота. Моя щека горит.

II. Западня

15

Вот уже полчаса мы ползём в пробке. Несколько раз я пытаюсь завести разговор, но мои вопросы падают в пустоту. Видимо, это Ж. будет решать, когда придёт время меня проинструктировать. Наконец я умолкаю и начинаю просто смотреть в окно. В этот момент мы как раз проезжаем мимо предприятий моего отца. Догадывается ли он, что его дочь вот-вот исчезнет в ядовитом тумане Периферии? Что они скажут родителям, чтобы объяснить моё отсутствие? Удивительно, но я по-прежнему надеюсь, что отец будет беспокоиться. Искать меня. А потом найдёт и вернёт домой. Удручающая наивность. Я продолжаю глазеть в окно.

Мы едем по незнакомой мне части города. Я вдруг понимаю, насколько в своём шикарном доме, возвышающемся над Центральным парком, я была отделена и защищена от остальной вселенной, переполненной и суетливой. Я взирала на лежащий внизу мир свысока, иногда жалуясь на столь неудобное соседство, но чаще всего – просто презирая. Речь даже не о Периферии, а о менее престижных районах Центра, по которым мы сейчас едем. Ж. удалось вырвать нас из толчеи делового квартала с его небоскрёбами из стекла и бетона. Я думаю о матери. Интересно, отваживалась ли когда-нибудь она, боящаяся всего на свете, выйти за пределы улиц, окружающих наш дом?

Мы катим по прямой трассе. Неожиданно – в полном одиночестве. Мной вновь овладевает тоска. Обрушиваются воспоминания о Жанне и Нильсе. Чувство вины впивается в горло. «Увы, за вашу ошибку заплатили ваши друзья». Слова леди А. не выходят из головы. Я никогда от этого не оправлюсь. Часть меня погибла там, на озере, вместе с Жанной. Остаётся лишь слабая надежда, что Нильс выживет. Я сжимаю кулаки.

Держись, Нильс. Ради тебя, ради твоих близких и немного ради меня, даже если я не имею права просить об этом. Прости меня и борись за жизнь.

Больше никому не придётся расплачиваться за мои побеги или проступки. Я обещаю. Они добились своего – я буду послушной. В гневе я изо всех сил бью себя кулаком по ноге. Солдаты оглядываются. Я успокаиваюсь. Не терпится узнать что-нибудь о том, куда мы едем.

– Ещё далеко?

Ж. переглядывается со своим соседом и уступает.

– Нет. Скоро мы пересечём реку. На северо-востоке.

Я делаю глубокий вдох. Мы почти на месте. Сейчас начнётся. Я больше не боюсь. Только хочу поскорее покончить со всем этим. И с собой. Если можно. Но в памяти всплывает лицо Пуха. И не даёт мне сломаться.

Ж. смотрит на часы и, кажется, словно компьютер, высчитывает расстояние, температуру, не знаю, что ещё, оценивая, можно ли наконец сообщить мне дополнительные сведения о Периферии. Я делаю ещё одну попытку.

– Чего ждать на той стороне?

– У нас мало информации.

Его манера уходить от вопросов пугает столь же сильно, как и раздражает.

– С. приказал вам проинструктировать меня.

– Центр обустроил Периферию сорок лет назад. Там разместили часть граждан, у которых не было средств жить в Центре…

Я перебиваю:

– Бедняки, рабочие – все те, кого не хотели видеть в Центре, но в ком нуждались, чтобы выполнять кое-какую грязную работёнку.

Ж. продолжает, никак не реагируя на мои слова:

– Потом родилось новое поколение. Ровесники ваших родителей. Только на Периферии. – Он смотрит на меня в зеркало заднего вида. – Двадцать лет спустя они выросли, организовались. И тайком развили в себе удивительные технические способности. А потом выступили против нас. Очень быстро. Настоящая операция «Коммандос»[4]4
  Коммандос – американский спецназ, операция «Коммандос» – наступление сил ООН во время Корейской войны 1951 года.


[Закрыть]. Центр был застигнут врасплох.

– Леди А. показывала мне фотографии гражданской войны.

– На самом деле столкновений произошло очень мало. На мой взгляд, это больше походило на диверсию. Они поняли, что быстрее и эффективнее вести войну в киберпространстве, с помощью средств коммуникации. Некоторые, конечно, сражались на улицах, но настоящая борьба происходила перед экранами компьютеров. И они победили.

– Но это совершенно не объясняет, что меня там ждёт.

– У нас мало сведений. По вполне понятной причине. Захватив власть, они тут же включили систему информационной защиты. И с тех пор не перестают её совершенствовать. Двадцать лет между Центром и Периферией идёт соревнование по шифровке и дешифровке. Мы знаем, что им удалось построить самодостаточное общество. Развить сельское хозяйство, тяжёлую промышленность и прежде всего передовые информационные технологии.

– А их шефы?

– Мы не знаем, какова там структура власти. Но предполагаем, что власть разделена между несколькими людьми.

– Как они защищаются?

– Без сомнения, у них есть служба безопасности. И, возможно, армия. Потому что они отражают атаки и захватывают в плен наших людей. Но и здесь нам неизвестно, как всё организовано.

– Блин, да вы ничего не знаете, – разочарованно произношу я.

С. опять посмеялся надо мной.

– Думаю, они рассчитывают на вас, чтобы получить чуть больше информации, – признаёт Ж. после короткой паузы.

Остальные смотрят на него, удивлённые дерзостью и нелестным замечанием в адрес начальства. Я внезапно испытываю симпатию к Ж.

– Не пересказывайте ничего леди А., – говорю я солдатам.

– В любом случае мы больше ничем не рискуем, – бормочет Ж.

На этот раз его слышу только я.

– Почему вы так напряжены? Вы едете туда в первый раз?

– Нет. Не в первый, – отвечает он и, помолчав, добавляет: – Именно поэтому мы и напряжены, как вы выражаетесь.

– Почему?

– Потому что из тех, кто отправляется туда, почти никто не возвращается, – впервые подаёт голос женщина, неотрывно глядящая на приближающуюся стену тумана.

Кажется, свобода, которую позволил себе Ж., постепенно развяжет язык и его товарищам.

– А я кто такая? Откуда взялась? Они раскусят меня за минуту.

– Вы пария. Из сельских районов, – отвечает Ж.

– Вы сейчас ляпнули первое, что пришло в голову?

– Нет, это придумали леди А. и доктор С.

Я вспоминаю о татуировке и инстинктивно подношу руку к предплечью.

– Почему?

– По имеющейся у нас информации, эта территория менее организованна, чем городские зоны. Вероятно, там не проводилась перепись населения. Им будет труднее проверить, жили вы там или нет.

– Вы никогда не пытались захватить в плен кого-нибудь из жителей Периферии?

На этот раз отвечает самый молодой солдат:

– Захватывали, конечно. Только их невозможно заставить говорить.

По голосу слышно, что он сильно нервничает. Он вообще выказывает намного больше страха, чем другие. Ж., кажется, просто отрешился от того, что нас ждёт, словно старый мудрец. А этот – нет. Но что нас ждёт, действительно?

– Что известно о городских зонах?

– Мы вычислили одну. Сильно превышающую по размерам все остальные. Возможно, это столица, – отвечает Ж. – Там, без сомнения, сконцентрирована вся инфраструктура, обеспечивающая существование Периферии. Вероятно, их шефы тоже там. В любом случае это наиболее структурированный и организованный район из всех.

– И, стало быть, самый опасный. Предполагаю, мы направляемся именно туда?

Если риск так велик, зачем леди А. и С. бросили меня сюда? Ведь они говорят, что возлагают на меня большие надежды?

– Будет большой удачей, если нам удастся просто проникнуть на Периферию. Неважно куда.

Ж. снова сосредотачивается на дороге. Остальные смотрят в сторону. Разговор окончен, офис закрыт, приходите завтра.

Я пытаюсь разглядеть хоть что-нибудь снаружи. Туман такой густой, что его можно резать ножом. Но в глубине смутно проступают очертания моста. Машина снижает скорость и съезжает на обочину, остановившись прямо перед въездом на мост. Из клубов тумана появляется контрольно-пропускной пункт.

Солдаты заставляют меня выйти из джипа и ведут к зданию. Внутри я обнаруживаю пять стульев и несколько стопок одежды. Мне указывают на одну. Я повинуюсь. Вскоре все мы уже переодеты в гражданское. Моя новая одежда не особо отличается от той, что я ношу обычно. Единственное – она вся серая, как униформа. На этот раз Ж. неожиданно даёт некоторые пояснения.

– Вас троих, – говорит он, кивая на женщину, молодого солдата и меня, – мы выдадим за пленных парий. Мы захватили вас в Демосе и везём в Центр, чтобы допросить.

Двое солдат стоят вытянувшись по стойке смирно, вперив взгляды в пустоту. Я менее послушна.

– И какова цель этой комбинации?

– Чтобы парии вмешались и освободили вас. А главное – забрали к себе. Вы будете чем-то вроде Троянского коня.

Я бросаю взгляд на двух своих коллег. Кажется, они не особо слушают Ж. Потом смотрю на наш внедорожник.

– А почему вы не поехали в военном фургоне, если хотите, чтобы вас приняли за солдат Центра?

– Это выглядело бы неправдоподобно. Только безумец будет соваться на Периферию на официальной машине. Они бы унюхали западню раньше, чем мы бы доехали до того конца моста.

– А как они нас увидят?

Ж. не отвечает и не даёт мне времени задать другой вопрос. Мы запрыгиваем в джип и устремляемся в бледную тьму.

Мне кажется, что подъём на мост длится бесконечно долго. Водитель заметно сбавил скорость, поскольку дорогу видно максимум на метр вперёд. Туман такой густой, что создаётся впечатление, будто он проникает сквозь обшивку автомобиля, сквозь нашу одежду, сквозь кожу. Я задыхаюсь, мне хочется открыть окно. Молодой солдат останавливает меня.

– Стёкла пуленепробиваемые.

Интересно, он хочет защитить весь отряд или заботится только о своей жизни? Мне вдруг становится жалко их всех, но это быстро проходит. Мне предстоит пройти через гораздо более тяжёлые испытания. И я этого не просила. А они – военные, то есть сами сделали такой выбор.

Мы достигаем вершины моста. Джип на секунду словно зависает над рекой – естественной границей между Центром и Периферией, – затем начинает спускаться. Молодой солдат нервно теребит ремень брюк. Женщина, закусив губу, сжимает кулаки. Она выглядит страшно сосредоточенной. Моё сердце начинает учащённо биться. Я пытаюсь разглядеть что-нибудь сквозь завесу, возведённую усилиями Центра.

И тут мы наконец выезжаем из неё. Я изумлённо смотрю на серую массу одинаковых бетонных зданий, простирающихся насколько хватает глаз. Солдаты тоже захвачены и, возможно, тоже напуганы этим зрелищем. По крайней мере, хочется так думать. Только Ж. опять кажется спокойным, даже отрешённым.

Мы продолжаем спускаться с моста, прямо в этот ровный бетонный океан, лежащий перед нами, как ковёр. Вдруг стрелки на приборной панели джипа словно сходят с ума. Ж., вцепившись в руль, приказывает:

– Пристегнитесь!

Внедорожник пересекает какую-то светящуюся вертикальную плоскость и становится неуправляемым. Нас швыряет из стороны в сторону. Я больно стукаюсь головой, наши тела сотрясаются на заднем сиденье. Несколько бесконечных секунд – и всё успокаивается. Ж. удалось не съехать с дороги. Я провожу рукой по лбу. На пальцах – кровь. Но я не обращаю внимания – настолько ошеломительное зрелище открывается перед моими глазами.

Декорации радикально изменились. Современные дома всех форм и размеров высятся вдоль многочисленных улиц. Дороги сплетаются в сложные узоры. Но самое удивительное – разнообразие цвета, буквально затопляющее глаза.

И, наконец, повсюду на улицах – люди.

Это волшебное зрелище совершенно не похоже на то, что мы видели всего секунду назад. А ещё меньше – на те кадры, что леди А. и С. показывали мне на своём экране. Я пытаюсь поймать взгляд Ж. в зеркале заднего вида.

– Мы пересекли виртуальный монитор, который транслирует изображение непосредственно на сетчатку глаза, – объясняет он. – Эта штука позволяет превращать реальный пейзаж в то, что мы видим с моста или из Центра, – в серую пустыню.

– Вы знали, что скрывается за экраном?

– Нет, – признаётся Ж. – Я знаю об этом месте только то, что нам показывают в Центре: планы Периферии, которую мы построили сорок лет назад. Прямые улицы, одинаковые здания, стандартные торговые центры. За несколько лет они преобразили свой Демос.

Свой Демос. Слова Ж. поневоле свидетельствуют о том, что Центр потерял эту территорию. После восстания парии полностью контролируют Периферию и переделывают тут всё как им угодно. Кто же глава этого государства в государстве? Кто принимает решения? Я дрожу от мысли, что должна буду в одиночку встретиться с такой мощью. Вычислить шефов и… уничтожить их. Я наклоняюсь вперёд, чтобы лучше разглядеть Демос сквозь лобовое стекло. Выезд с моста плавно перетекает в город.

– Здесь есть таможня, КПП, что-нибудь в этом духе?

– Мы не в лучших дипломатических отношениях – Периферия и Центр, – с иронией замечает Ж. – Но, думаю, у них есть другие способы контролировать, кто пересекает мост. Как и у нас, впрочем.

– Каков ваш план?

– Заедем в эту мышеловку и сделаем так, чтобы нас заметили.

Ж. резко тормозит. На выезде с моста дорогу перекрывает бетонная плита. Придётся объезжать. Ж. ругается сквозь зубы. И следует указателям. Я чувствую, как напряжение растёт.

– Вы уверены, что туда? – нервно спрашиваю я.

– Нет времени останавливаться и думать.

– Они… они нас уже засекли?

– Скоро узнаем.

Вокруг выезда с моста пусто. Издалека доносится шум оживлённого уличного движения. Ж. сворачивает направо, и мы попадаем на узкую улочку. Кровь стучит у меня в висках. Краем глаза замечаю какое-то быстрое движение. Я хочу предупредить Ж., но не успеваю открыть рот, как он сам поворачивает голову. Доля секунды – и начинается.