Текст книги "Хозяин восьми морей: Бессмертная Легенда"

Мы поднялись на корабль.

– Госпожа, добро пожаловать на борт, – отвесил неуклюжий поклон Гарри Разноус.

Всё это время Урсула лишь улыбалась и кивала, но теперь не выдержала и, прижавшись ко мне, прошептала:

– Тайон, почему они называют меня «госпожой»?

– Они думают, что ты моя невеста.

– А… А???

Я едва не рассмеялся от её реакции, но пояснять что-то было некогда.

– Шон! Водяная пушка на тебе! Попытайся не разнеси город! – крикнул я, видя, что площадь перед нами почти расчистили от зевак.

– Есть! – отозвался канонир.

Мои абордажники поднялись на борт. Я взялся за штурвал, огляделся.

Моряки Лудестии крепко хватались за планширь, обнимали мачты, некоторые обвязывались канатами.

– Держитесь, будет опасно, – сказал я новичкам по-алтийски.

Воины вцепились в планширь, хватались друг за друга.

Урсула же двумя руками обвила моё плечо. Я с улыбкой посмотрел на неё. Она смутилась и пробормотала в сторону что-то вроде:

– Самая надёжная опора.

Настроение моё было отличным. И даже мелькнувшая в окне ратуши злобная рожа Вице-Премьера его не испортила.

– Шон! Давай! – скомандовал я.

Мощный водяной поток вырвался из пушки, созданной из ноздрей могучего дракона. Корабль рванул с места, резко поднявшись в воздух. Мощи хватило, чтобы пролететь над городом и довольно плавно опуститься на водную гладь в полумиле от пристани.

Урсула и алти были спасены. Больше нам здесь делать было нечего.

Глава 9

– Ты отлично выглядишь! – восхищённо произнёс я, любуясь вошедшей в капитанскую каюту девушкой. Красное платье приковывало взгляд к её фигуре, а атласный корсет подчёркивал тонкую талию, широкие бёдра и… Какое декольте… какой вид…

– Спасибо, – ответила Урсула неуверенно. – Когда твоя помощница узнала, что ты позвал меня на деловой ужин, то заявила, что я должна пойти в платье. Я, конечно, сначала отказывалась… Но потом решила, что может быть действительно так принято у цивилов. Правда, её платье пришлось подшивать, и… Скажи… Мне в самом деле идёт этот наряд цивилов?

– Как будто на тебя шили, – сказал я, подойдя к ней, и взял за руки. – Правда. Но знаешь, – я посмотрел ей в глаза, – мне очень хотелось бы увидеть, как это платье будет сидеть на тебе в твоём истинном облике.

Она отшатнулась, но я удержал её за руки.

– Ты знаешь? Откуда? Кто ещё знает, и…

– Кроме меня, в команде знает об этом только Починкко, – перебил я. – У нас в плену была лунная алти Олимора. Более известная, как капитан Морган, клык Барбароссы. Побеседовав с ней, я окончательно убедился во многих своих догадках. Хотя нет, к тому моменту я уже знал о превращениях лунных и солнечных алти. И сам уже умел это делать. Только был не в курсе ограничений этих… как вы говорите, наваждений.

– У нас одно, – произнесла она в сторону.

– Знаю. Скажи, почему ты выбрала полу-алти?

– Потому что одного желания, чтобы создать себе новую внешность или скопировать её, мало. Нужно ещё, чтобы ты хоть отчасти принимал того, кого хочешь изобразить.

Пару секунд мне потребовалось, чтобы понять, о чём она говорит.

– Это ведь проблема только солнечных алти?

– Да.

– То есть поэтому твои воины смогли превратиться только в обычных алти! – окончательно дошло до меня. – А ты больше верила в цивилов и смогла стать полу-алти… Чтобы было проще наладить связь. В идеале вы бы хотели все превратиться в цивилов, чтобы меньше выделяться.

– В идеале, – хмыкнула девушка и посмотрела на меня. – Но потом я поняла, что всё сложилось наилучшим образом. Толпа плохо говорящих цивилов, ничего не соображающих в делах и быте цивилов – плохое прикрытие.

Я рассмеялся, она улыбнулась, а затем серьёзно посмотрела на меня.

– Урсула… нет, вождь… – поправил я себя, однако тут же замолчал, когда она выставила передо мной руку.

– Зови меня «Улла». По имени, – она мило улыбнулась.

– Улла… – повторил я. – Красивое имя.

– Спасибо.

– И ты тоже красивая. Хоть я и спал восемнадцать лет, в моей памяти есть кусочки воспоминаний о тех временах.

– Правда? – встрепенулась она. – И что же ты помнишь?

– Хм… – я показательно задумался, а затем выпалил: – Ты целовала меня. Дважды.

– Что? – она покраснела. – Нет, я…

– Целовала-целовала. Не отпирайся и не прикрывайся историей о «Спящей красавице».

Она тяжело вздохнула и покачала головой:

– Признаю. Было. Но я хотела, чтобы ты проснулся.

– Только это? – я усмехнулся.

Она нахмурилась и уставилась на меня таким взглядом, будто раздумывала, как лучше разделать мою тушку.

– Ну же, превратишься? – снова попросил я.

Несколько секунд она колебалась, а затем кивнула. Началась метаморфоза: волосы становились длиннее, кудрявее, пшеничного цвета, кожа светлее и бархатистее, а сама Улла стала выше ростом. И вот она внимательно смотрит на меня своими выразительными оранжевыми глазами.

Я услышал, как на её платье лопнул какой-то шов, но само платье осталось на месте.

– Ой… она ведь расстроится, если порвётся! – выпалила Улла, вертя головой и пытаясь увидеть, где напряжение ткани сильнее всего. – И дышать тяжело. Лучше…

– Нет, погоди! – не дал я ей закончить мысль. Она ведь по-любому хочет сменить облик обратно. – Развернись!

Удивлённая девушка не стала спорить и повернулась ко мне спиной.

Мне пришлось постараться, чтобы расслабить шнуровку и не разорвать ткань.

– Что ты делаешь, Тайон?! – запаниковала Улла.

– Спасаю платье, – произнёс я, глядя на её обнажённую бархатистую спину. Правда, виден был лишь маленький кусочек. Хотелось расстегнуть больше, но для спасения платья этого было уже не нужно.

– Я могла просто использовать наваждение, – проворчала Улла недовольно.

– Мне нравятся оба твоих облика, Улла. Но сейчас я хочу лицезреть истинный. Идём к столу, поужинаем, наконец.

Я взял смущённую девушку за руку и повёл к столу. Галантно отодвинул для неё стул, сел напротив. Забавно, спереди почти не видно, что её платье наполовину расстёгнуто сзади.

Хах, главное сейчас, чтобы вождь солнечных алти не стала задавать глупых вопросов о том, где я так наловчился расстёгивать женские платья.

Я молча наполнил бокалы вином.

– За чудесное спасение двух прелестниц из лап Вице-Премьеров! – торжественно произнёс я и поднял свой бокал.

– Двух? – рука Уллы с бокалом вина замерла в воздухе. – Тебе понравился кто-то из воительниц?

– Вообще-то, я имел в виду тебя и Лудестию, – хохотнул я. – Всё так завертелось, что я ещё не говорил тосты в её честь.

Мы чокнулись, пригубили вина, а после девушка задумчиво протянула:

– Знаешь… я чувствую себя как-то неловко оттого, что ты ставишь меня в один ряд с этим кораблём.

– В самом деле? – удивился я.

– А что тебя удивляет? – немного вспылила Улла.

– Не думал, что у тебя проблемы с самооценкой, – честно признался я.

– Что?! При чём тут моя самооценка?

– Ну Лудестия в самом деле бесподобная и легендарная, красивая и разрушительная, но… Ты тоже красивая и умная. А ещё вождь солнечных алти. И…

– Стоп-стоп-стоп, – выпалила она, а затем начала массировать виски. – Ты ведь сейчас серьёзно, да?

– Вполне. Я тобой восхищаюсь, ты мне нравишься, и…

– Вот я дура! – выдохнула она. – Я ведь раньше думала, что у тебя шашни с твоей помощницей. Да и другие модницы в Торвиле к тебе липли, а… вон оно что… Ты по уши влюблён в корабль! Это странно, Тайон!

– Странно осуждать чужие увлечения. Особенно если эти увлечения не связаны с насилием и другим вредительством, – сдержанно ответил я. – Я знаю, Улла, что ты, как и лунные алти, считаешь мой корабль чудовищем. Но корабли ни в чём не виноваты. Они не выбирают, куда плыть, куда стрелять. Не говоря уже о том, Улла, что это… «чудовище» несколько часов назад спасло тебя и твоих воинов.

Секунд пять она смотрела на меня, а затем снова вздохнула и опустила голову:

– Прости, возможно, я позволила себе лишнего. Мне искренне жаль.

– Хорошо, – улыбнулся я, удивлённый её поведением.

Однако через миг я удивился ещё сильнее. Девушка задрала голову и произнесла, будто обращаясь к потолку и стенам каюты:

– Прости, Лудестия! Я зря на тебя наговаривала. Мы обязаны жизнью тебе и твоей команде. А ещё ты очень красивая. Таких красивых кораблей я раньше не встречала, и я рада, что могу плыть на твоём борту.

Я замер с открытым ртом, а сердце пропустило удар.

Удивительная женщина! Передо мной сейчас сидит самая удивительная женщина Ойкумены!

– Что? – смущённо спросила Улла, заметив это.

– Нет, ничего… – мотнул я головой. – И это… Уверен, Лудестия принимает твои извинения, и ей приятно.

– Прямо-таки уверен? – кокетливо улыбнулась Улла.

Ну вот мы и подошли к главному… Я всегда любил прыгнуть в омут с головою, вместо того чтобы «по чуть-чуть привыкать» или неспешно потягивать кракена за щупальце.

Потому и проговорил серьёзно:

– Да, уверен. Ведь именно я её создал. Ты говоришь, мы можем принимать только облик, к которому имеем некую предрасположенность. Ну тогда взгляни на мою «предрасположенность».

Я почувствовал, как руки и ноги становятся короче, мускулы уменьшаются, а зрение и слух немного ухудшаются. Пропало ощущение структурных вибраций внутри моего тела – чувствовались лишь небольшие отзвуки, которые могут запустить обратную трансформацию.

Сначала Улла хмурилась, пытаясь разглядеть моё лицо.

– Старый… – пробормотала она, а затем её глаза расширились. – Не может быть! Хотя стоп, учитывая твою одержимость им и все твои слова…

– Да, Улла. Я капитан Леон Джонсон. По крайней мере, был им в прошлой жизни.

Девушка вновь нахмурилась, буравя моё лицо пристальным взглядом. Она даже закусила клыками подушечку большого пальца, чтобы лучше думалось.

Я не торопил её, аккуратно отрезая кусочек чернохвостой сельди. М-м-м! Берг расстарался на славу.

– Хватит жрать, Тайон! – внезапно воскликнула Улла и, прежде чем я успел ей возразить, продолжила: – И не неси чепухи насчёт прошлой жизни и вот этого всего. Все создания в мире уникальны, Тайон. Ты – Тайон, отмеченный Солнцем, Избранный нашего племени. Тот, кому предначертано либо обогреть мир, либо спалить его дотла. Такое предсказание сделал верховный шаман, когда ты родился. И видимо, часть твоей избранности как раз в том, что в момент рождения ты впитал в себя энергетический сгусток капитана Джонсона, который не успел раствориться в мире. Сгусток был столь мощным, что ты не мог прийти в себя долгие годы… Но при этом… – она поднялась из-за стола и обошла его стороной, а затем сжала мои щёки своими ладонями и произнесла мне в лицо. – При этом всём ты – Тайон.

Она продолжала сжимать мои щёки, а я даже не пытался высвободиться или отвести взгляд. Я смотрел ей в глаза, думая, что она, по сути, пересказала мне весь концепт перерождения души, как я его понимаю, с пометкой на закон сохранения энергии, о котором я подумал ещё в первый же день своего перерождения… При этом она вывела, что перерождение – это не перерождение.

Сложные дебри логики женщины из другой культуры. По сложным и неизведанным тропам привели её туда, где я нахожусь.

Она принимает меня таким, какой я есть, хоть и объясняет некоторые аспекты по-своему.

А ещё я слышу, как нервно бьётся её сердце. Как она начинает тяжело дышать, и…

Я потянулся к ней, чтобы поцеловать.

Судя по взгляду, Улла запаниковала, отпрыгнула назад, но запуталась в платье и рухнула на попку.

– Ты цела?! – я бросился к ней, но она выставила вперёд руку и начала меняться, превращаясь в Урсулу. – Зачем?

– Застегни мне платье, и мы поужинаем уже наконец. И верни, пожалуйста, себе обычный вид.

– Знаешь, обидно, что ты считаешь меня стариком, – усмехнулся я, «изгоняя» личину капитана Джонсона.

– Ой… – смутилась она. – Прости, не хотела тебя обидеть. Очень симпатичное наваждение. Но мне больше нравится вот это, – всё ещё сидя на полу, она ткнула меня пальцев в нос и улыбнулась.

Я выпрямил спину, подал ей руку и, когда девушка встала, начал застёгивать ей платье.

Затем не выдержал и, усмехнувшись, проговорил:

– То есть если бы я захотел тебя поцеловать в облике Тайона, ты бы не отпрыгнула?

Она немного сжалась и не спешила отвечать. Я уже застегнул её платье и отошёл, а она всё так же стояла ко мне спиной.

– Отпрыгнула бы, – произнесла она наконец. – Пока наш народ страдает, я не имела бы права не отпрыгнуть.

Я улыбнулся. Какая ответственная леди-вождь.

– Садись уже, – вздохнул я. – Давай поедим, а заодно обсудим, что делать дальше. Мне очень интересно, отчего же страдает наш народ?

* * *

Той ночью я долго не мог уснуть. И всё из-за Уллы. Нет, к сожалению, не потому, что мы предавались страстной и безудержной любви, пробуя на прочность каждую горизонтальную поверхность в моей каюте.

Увы, такого не было – Улла спала в своей каюте. Отдельных кают на Лудестии несравнимо больше, чем на Франки-Штейне.

Я думал, прокручивая в голове всё, что узнал от неё за ужином.

Из простого – мы пришли к пониманию, почему я вообще проснулся в музее Лагранджа после всех тщетных попыток разбудить меня раньше.

Леди-вождь в тот момент хоть и была в облике Урсулы, имела при себе артефакты, созданные ей же в облике Уллы, и напичканные структурными вибрациями солнечных алти. Ну а я был окружён артефактами, созданными по технологиям цивилов и для цивилов. И где-то на стыке действий артефактов двух разных цивилизаций, я и очнулся.

К мысли о стыке технологий и цивилизаций мы пришли и когда думали, каким образом лунные алти управляют морскими охотниками. Дело в том, что морские охотники гораздо лучше чувствуют себя в ночное время суток. Обычно именно ночью они нападают друг на друга или других морских обитателей. Да и редкие нападения на города, как правило, происходят ночью. С кораблями дела обстоят иначе. Если охотники в принципе способны с ним совладать, то и днём не упустят такую добычу.

– Во тьме глубин они чувствуют себя прекрасно. Они дети ночи, и поэтому лунные считают их своими собратьями, – поделилась со мной за ужином Улла. – У них всегда имелось что-то вроде ментальной связи.

Вот только, по словам Уллы, связь эта была своего рода дружбой. Я же наблюдал реальное подчинение. Улла считает, что сами лунные алти на такое неспособны. И…

Тут мы вспоминаем артефакты цивилов, которые на секунду-другую способны контролировать морских охотников. Складываем два плюс два и получаем, что в руках лунных алти эти артефакты превращаются в невероятно мощное оружие. Сочетание ментальной связи, артефакта и лунных вибраций алти приводит к подчинению морских охотников.

– Используют монстров как оружие, – поморщился я. – Не очень-то похоже на дружбу, разве нет?

– Не похоже, – скрипнула зубами Улла. – Да и вообще, как ты описываешь их действия… Всё это не похоже на лунных алти. На тех, какими они были. Сейчас они сами куда страшнее морских охотников. А раньше были созидателями, хранителями и в чём-то даже наставниками для других алти. Такими же, как мы, – горько произнесла она, а затем яростно сверкнула глазами. – Пусть имя того, кто сделал с ними это, навсегда покроется позором!

– Если тебе станет легче, можешь пойти и плюнуть на его труп, – я указал на дверь.

– Тайон! Это не шутки, это… – она замолчала на полуслове, видя ярость в моих глазах. – Прости. Ты тоже зол из-за всего этого…

Через какое-то время, когда она немного успокоилась, я попросил рассказать о «хранителях и наставниках».

Как оказалось, и лунные, и солнечные алти время от времени приплывали из своих морей в другие, чтобы помогать обычным алти. Кого-то лечили, кому-то подсказывали, как лучше организовать жизнь на своих островах. И лунные, и солнечные алти прекрасно чувствуют структурные вибрации различных растений – могут посоветовать использовать кору дерева, на которое жители острова бы не обратили внимания. Или же научить обрабатывать то, что казалось нерушимым.

И вот тут мы подошли к очень интересующему меня вопросу. Только ли из-за изучения мира цивилов Улла со своими не вернулась домой.

– Не только, – сокрушённо ответила девушка. – Мы путешествуем не так, как цивилы. В Глубоком Сумраке мы используем порошок из путеводной астры, которая растёт на нашем острове. Но когда на нас напали… – она тяжело вздохнула и на время замолчала.

В общем, при кораблекрушении она потеряла свой билет домой. Аналоги путеводной астры она найти не смогла, а в Восьмое море цивилы ещё не попадали. Где искать янтарные молнии (указатель в Восьмое море из Седьмого) никто не знает, а Улла без своего чудо-порошка и подавно найти не может.

Кстати, в порошок из путеводной астры также добавляют перетёртые цветы огненной яблони. Той самой, из-за которой Бари захватил остров лунных алти. В Восьмом море эти яблони давно не растут, так что солнечные и лунные алти раньше помогали друг другу. Устраивали обмен ресурсами, чтобы каждое племя могло перемещаться между морями.

Нужно ли говорить, что у солнечных алти сейчас запасы цветов огненной яблони почти на исходе?

– Ясно, – вздохнул я после рассказа Уллы. – Значит, не можешь попасть домой привычным способом?

– Не могу, – пробурчала она.

– Значит, останешься со мной на Лудестии?

Она вскинула голову:

– А ты мне позволишь? И нашим братьям и сёстрам?

– Разумеется. Если ты согласна.

– Я согласна!

– Тогда добро пожаловать в команду. Ну а как закончим приготовления, тут же отправимся спасать наше племя.

– Даже тебе будет тяжело найти путь в Восьмое море. Потребуется много времени, – она вновь тяжело вздохнула.

На сей раз уже я поднялся и, обогнув стол, коснулся ладонью её щёки. И когда Улла подняла на меня взгляд, улыбнулся.

– Ты, кажется, забыла кто я?

Она с улыбкой произнесла:

– Забудешь тут, как же. Ты отмеченный Солнцем, капитан Тайон Теодор Лаграндж-Джонсон! Будущий Хозяин Восьми морей.

– Какое длинное имя, – хохотнул я.

Вспоминая этот момент нашей беседы, я наконец-то смог уснуть с улыбкой на устах.

Глава 10

– Дом! Милый дом! – радостно напевали матросы Лудестии из тех, кто первыми присоединился к нашей команде.

– Вроде бы несколько месяцев тут не были, а будто бы полжизни прошло, – весело воскликнул один из них.

– Вот моя жёнушка от счастья визжать будет. За эти несколько месяцев заработал больше, чем за половину жизни! – громко восторгался крупный черноволосый матрос Жак. – Хоть дом новый купим!

– А я старый подлатаю и дочку отдам в гимназию для девочек!

– А я думаю подкопить, а потом небольшое именьице за городом куплю!

Я слушал моряков, оперевшись на планширь, улыбался и смотрел на горизонт. Приятно, когда делаешь жизнь хороших людей лучше.

Я напряжённо уставился на старый капитанский компас, обтянутый красной кожей. Мне… точнее, Леону Джонсону подарил этот компас отец в день выпуска из Академии.

И я никогда с ним не расставался. Вплоть до самой смерти. Я рад, что Бари сохранил его. Правда, он валялся в одном из сундуков в капитанской каюте, заваленный новыми вещами.

Сзади послышались мягкие шаги. Причём одновременно с двух сторон.

Секунда… вторая… третья…

Я тяжело вздохнул:

– Ну и чего молчим?

С полуулыбкой я обернулся и увидел переглядывающихся Марси и Уллу-Урсулу. Она, как и можно было ожидать, сейчас была в своём «сменном» облике.

– Ты выглядишь напряжённым, Тайон, – произнесла полу-алти. – Ты не хочешь возвращаться в этот город?

– Хочу, – улыбнулся я. – Этот город очень важен для меня. Так было и так будет. Бун и Торвиль навсегда в моём сердце.

– Тогда что же тебя тревожит? – нахмурилась она.

Однако я не успел ответить:

– Это ведь из-за бабушки, да? – с грустью спросила Марси.

Урсула тут же посмотрела на неё, не понимая, о чём речь:

– Бабушки? Какой бабушки?

– Матери Леона Джонсона, – пояснил я вперёд Марси.

– Она ведь не верит, что Джекман Барбаросса предатель, – покачала головой моя «духовная» дочь.

– И… её мнение важно для тебя? – воздержавшись от резких высказываний, осторожно поинтересовалась Улла.

Я вновь улыбнулся. От переживаний этих милашек мои собственные переживания развеялись.

Я обнял обеих.

– Расслабьтесь, девушки, – легко сказал я. – Всё будет хорошо. А сейчас мне пора за штурвал. Готовьтесь, скоро войдём в бухту.

Оставив шокированных девушек за спиной, я взлетел на шканцы и отогнал от штурвала Берга.

– Команда! Курс в порт Торвиля! – громко скомандовал я.

И десятки голосов ответили мне громогласным гулом.

* * *

На пристани собралась уйма народу. Ну ещё бы! Не каждый день увидишь целую эскадру в своём порту – мы пришли сюда в сопровождении союзников, которых «подобрали по дороге».

А то, что эскадра дружественная, никто не сомневался, иначе стража уже объявила бы эвакуацию.

Но, конечно же, не только эскадра поразила зевак.

Почти все взрослые жители города знали этот корабль. Гордились им! Считали символом города и острова! Ведь когда капитан Джонсон возвращался домой, частенько в городе устраивали стихийный праздник. А ведь он ещё и был щедр и всячески помогал своей малой Родине!

Вот только многие годы Лудестия не появлялась у берегов острова Бун, не заходила в порт города Торвиль.

И сейчас, я уверен, там, на пристани, звучат удивлённые голоса:

– Лудестия!

– Смотрите! Это в самом деле она!

– Не может быть!

А мы подходим всё ближе и ближе. Глубина позволит мне пришвартоваться вплотную к пристани! Как я не раз делал! Сойти по трапу, не спуская шлюпок!

Даже моё любимое место свободно!

Вижу его без подзорной трубы. А там, на берегу, если кто-то глядит в трубу, наверное, уже разглядел наше «украшения».

Представляю эти шепотки:

– Капитан Барбаросса?

– Капитан висит на рее!

– Что происходит?!

Может быть, кто-то даже побежит докладывать стражникам или личным гвардейцам дель Ромбергов. Вот только сама губернатор стоит вместе с Лагранджем впереди толпы, невозмутимая и гордая.

– Бросить якорь! – скомандовал я.

И уже через несколько минут первым ступил на трап.

Я видел красивую, статную женщину в красном жакете, подчёркивающем большую грудь, и длинной юбке. Придерживая рукой шляпку, она смотрела на труп Бари. Мне показалось, Мэри Кэролайн едва сдерживается, чтобы не оскалиться от кровожадной радости.

Рядом с ней стоял немолодой мужчина с аккуратно зачёсанными к затылку седеющими волосами. На нём сюртук в бордовую клетку и атласный алый шарф – мой приёмный отец выбрал сегодня наряд очень похожий на тот, в каком был в день, когда мы познакомились. Он смотрел на меня с полуулыбкой. Мне кажется, он гордится мной. Он так сильно оберегал меня от слухов о злодействах Бари, но ведь сам явно терпеть не мог этого гада.

А ещё его рука, та, что ближе к дель Ромберг, чуть напряжена. Это на случай, чтобы одёрнуть возлюбленную, если та не сдержится и начнёт торжествующе кричать?

На эту парочку я бросил лишь быстрый взгляд. Моё внимание привлекла фигура высокой пожилой женщины в широкополой шляпе. Как обычно в последнее время, плечи моей матушки – Терезы Джонсон, укрывала шаль. Мама стояла в третьем ряду зевак, но, когда я спускался по трапу, начала активно прорываться вперёд.

Вот она уже вырвалась из толпы. От встречающих нас дель Ромберг и Лагранджа её отделяли лишь стражники, которые бросились ей наперерез.

– Пропустить! – рявкнул я.

Дель Ромберг-старшая нахмурилась, а затем, проследив за моим взглядом, повернула голову.

– Пропустить! – повторила она мои слова.

Моя матушка с невозмутимым видом прошла мимо губернаторши и Лагранджа. На это Мэри Кэролайн лишь закатила глаза.

Я уже ступил на пристань, а матушка остановилась напротив меня.

– Что всё это значит, мальчик?! – с вызовом воскликнула она, а затем указала на мой корабль. – Ты убил Бари?! Захватил Лудестию?! Как это понимать?! Я видела в тебе своего сына, он бы никогда не…

– Твой сын пал от руки предателя! – перебил я.

На пристани повисла тишина. Люди изумлённо смотрели на нас. И матушка тоже с недоумением хлопала ресницами.

– Капитана Леона Джонсона умышленно отравил его лучший друг Джекман Барбаросса, – в этой тишине мой голос был подобен грому. – Это факт. Предатель сам рассказал мне об этом перед смертью! Увы, его слова я не записал. Но! Я нашёл это!

Я достал свой старый корабельный компас и, держа его за цепочку, протянул матушке.

– Это же… Леона… – прошептала она, осторожно беря компас.

– Да! Этот компас принадлежал Леону Джонсону. Легендарному капитану и выдающемуся артефактору. Как многие из вас знают, я тоже хорош в артефакторике. Мы запатентовали портативные Певчие, скоро они поступят в продажу.

– При чём здесь твои Певчие? – выкрикнул кто-то из толпы, пока матушка любовно разглядывала компас.

– При чём здесь компас?

– Как ты смеешь обвинять капитана Барбароссу после того, как убил его?

– Тихо!!! – неожиданно громко рявкнул мой приёмный отец.

– Теодор? – хмуро посмотрела на меня дель Ромберг-старшая, а затем скосила взгляд на притихшую дочь, стоявшую за моей спиной. Ну да, что-то я не подумал, что в итоге она всё равно узнает эту часть правды.

Ну а что поделать? Мне не хочется, чтобы моя матушка считала меня убийцей лучшего друга её сына.

Да и злодеяния Бари необходимо предать огласке.

– Всё это связано! – громко произнёс я. – В компасе капитана Джонсона я обнаружил энергетический контур такой же, как и в миниатюрном Певчем. Кроме того, там стоит защита, похожая на те, что ставят на личные письма. Иными словами, у компаса есть функция записи и воспроизведения голоса. Очень тонкая работа с малым объёмом запоминая. Насколько я успел узнать капитана Джонсона, он не мог просто так умереть, не оставив подсказки. Я считаю, что в компасе записаны последние минуты его жизни. И только близкий родственник капитана Джонсона может активировать этот артефакт. Я так думаю.

Конечно же, я так не думал. Я знал это.

– Там будет… голос Леона? – подняла на меня намокшие глаза матушка.

– Верно, – кивнул я.

– Я… могу услышать его? Могу… узнать?

– Да.

– Я… не уверена, должна ли я…

– Бабушка! – сделала шаг вперёд Марси, – Я могу открыть её для тебя! Тебе не придётся лить свою кровь!

И глаза так горят… она ведь в самом деле искренне хочет быть полезной.

А в этот момент в глазах её матери застыл ужас! Дель Ромберг-старшая думает, что если мои слова насчёт крови правда, то сейчас может раскрыться многолетняя ложь о происхождении её дочери.

– Можешь, Марси, – проговорил я твёрдо, даже не глядя на свою старпома. – Кроме госпожи Джонсон, ты самый близкий родственник капитана Джонсона. Но сейчас открыть нам путь к памяти капитана Джонсона должна именно госпожа Джонсон. Хватит ли у неё духу принять правду? Или нет? Решать ей.

Матушка оторвала взгляд от компаса, решительно посмотрела на меня и резким движением вырвала шпильку из своей скромной причёски.

В следующий миг она проткнула до крови себе большой палец и приложила его к центру крышки компаса.

Ровно туда, куда нужно. Туда, где, кроме сосредоточения контура, была вшита и маленькая пластинка из лаванды виброскопа.

Я почувствовал, что матушка пустила в компас структурные вибрации.

– А теперь откройте крышку, – подсказал я.

Она распахнула её:

– Яд рыжей тропической лягушки сработал с точностью до секунды, – пронёсся над пристанью насмешливый голос Бари. – Но самое главное, эффект этого яда уж очень похож на яд керуанской тыквины. Удивительное растение, да же? Всем известно, что действует оно не на всех. Действует случайным образом, но закономерность неясна.

Послышался тяжёлый хрип. Он звучал громче, так как при записи компас был ближе ко мне, чем к Бари.

– Э нет, Леон. Для всех артефакт разрядился после недавней стычки с титосийцами.

Хрип стал ещё громче, а затем раздался грохот – звук упавшего тела.

А после свист и:

– Аркх!!! – яростно взревел от боли Джекман.

Через какое-то время зазвучал громкий кряхтящий смех.

– Чего ржёшь? – выплюнул Джекман. – С ума сошёл перед смертью? Хотя ты всегда был безумцем!

– Я лишь подумал… кха… что тебя вздёрнут на нок-рее… за предательство… Бари Голодное Ухо.

– Идиот! Полоумный дебил! Сдохни уже быстрее! Сдохни с осознанием того, что никто ничего не узнает. А если кто и узнает, то не посмеет и вякнуть! Лудестия будет моей!

– Ха-ха-ха… – продолжил я заливаться сиплым вороном. – Представь, что… байки… алти… о перерождении… правда. Я приду… за тобой!

– Довольно бредить! Будь это так, это было бы доказано!

– Ну а… вдруг? Думай об этом… бойся… меня….

Несколько стуков, лёгкий грохот и еле слышный шёпот:

– Стоп…

Когда запись завершилась, я произнёс:

– Примерно что-то такое я и предполагал. Вы всё слышали, – я обвёл взглядом присутствующих и громко выговорил: – Многие из вас, уверен, узнали голоса! Узнали капитана Джонсона и предателя Барбароссу! Всё, что вы услышали – правда! Как и то, что, убив своего друга и капитана, захватив обманом Лудестию и сменив на ней команду, Барбаросса уничтожил целое поселение алти на острове Мун. Алти, которые были друзьями капитана Джонсона и его верных товарищей. Но даже из этого дела Барбаросса вышел сухим из воды, обвинив других.

Я поймал взгляд дель Ромберг-старшей. Она сдержанно кивнула, благодаря меня за это.

– Джекман Барбаросса предатель! – собравшись с силами, выкрикнула она.

– Предатель! – поддержали её некоторые гвардейцы.

– Лжец, обманщик и убийца! – вскинул я кулак. – Его место на рее! Но он уже там! Оставим его кормить чаек. Горожане Торвиля, я, капитан Лаграндж, вместе со своей командой вернулся домой с дарами городу! После недавнего нападения морских охотников ещё не все дома восстановили, так что мы с радостью поучаствуем в этом благом деле. Госпожа губернатор, предлагаю позже обсудить, какие объекты нуждаются в срочном ремонте.

Народ одобрительно загудел, предчувствуя, что вскоре стройка последних месяцев наконец-то завершится. Сколько урона городу нанесло то вероломное нападение… даже поддержки всех меценатов и самой дель Ромберг не хватило, чтобы всё отстроить заново.

Но они многое сделали, это видно.

Сейчас же дель Ромберг благодарно кивала.

А вот моя мама так и стоит, сжимая в руках компас и не поднимая глаз.

– Госпожа Джонсон, – под гул толпы я коснулся её плеча.

– Я, пожалуй, пойду… – устало проговорила она.

– Я провожу вас.

– Не стоит.

– Провожу, – с нажимом повторил я.

* * *

Из «оцепления» на пристани нам помогли выбраться стражники и гвардейцы, выполнявшие приказ губернатора. Александр Лаграндж любезно предложил воспользоваться его самоходной каретой. Он знал, что у меня (его приёмного сына Теодора) сложились тёплые отношения с Терезой Джонсон и напрашиваться с нами не стал, уехал с дель Ромбергами. Правда, предварительно мы договорились пообедать вчетвером.

Урсула и её алти пока носу не казали с Лудестии.

И вот мы с матушкой едем в самоходной карете. Вся эта ситуация выбила её из колеи настолько, что она даже не стала отказываться от предложенных удобств, как она обычно делает.

Ехали молча, пока не добрались до небольшого домика на отшибе с крохотной лужайкой, огороженной покосившимся забором.