Текст книги "Невроз. Тонкие ниточки души…"

Элина Кальманович Алёна Шамрай
Невроз. Тонкие ниточки души…

Об авторах книги

Элина Кальманович родилась в 1989 году и выросла в Воронеже. Закончила школу в 2006 году. Поступила в медицинский колледж, училась до 2009 года, параллельно поступила на факультет психологии, но, к сожалению, из-за прогрессирования заболевания не смогла совмещать учебу в ВУЗе и колледже. При это всегда увлекалась как природной психологией, так и научной. Ее любимые книги – Михаила Литвака. Работала четыре года после окончания колледжа ассистентом врача-стоматолога и медицинской сестрой. Из-за ухудшения состояния и частых поездок в Москву на лечение пришлось оставить работу. С 2012 года не работает. “Мой мир это, конечно, уютные домашние стены и интернет, книги… Испытываю дефицит общения… Цель издания стихотворного сборника собрать воедино свои мысли и чувства, ощущения, выраженные на бумаге”, – пишет Элина о себе.

Шамрай Алена Викторовна родилась в 1979 году в Воронеже. В 2002 году окончила ВГМА им. Н.Н.Бурденко с красным дипломом, в 2004 году – ординатуру на кафедре психиатрии с наркологией и медпсихологией, в 2005 году получила диплом о профпереподготовке в НИИ ПНИ им. В.М. Бехтерева по специальности “психотерапия”. Врач-психотерапевт, психиатр высшей категории, психолог-эксперт. Работает в КУЗ ВО ВОКПНД в отделении пограничных состояний. Оплубликовала 45 печатных научных работ, в том числе за рубежом.

Часть 1
Невроз. Тонкие ниточки души…

Хочу начать этот рассказ с описания своей жизни от истоков, когда я была маленькой беззаботной девочкой: именно это время и стоит ворошить в своих мыслях, ощущениях, пытаться его воссоздать, ощутить. Период данного моего состояния приходится на возраст от пяти лет, когда совершенно отчетливо себя помню и для меня это – семи лет, то есть какие-то там 2 года. Пусть малый период, но он поможет в голове воссоздать четкое ощущения позитивной программы, пройдя мысленно этот жизненный путь, отложить у себя в коре и подкорке головного мозга положительное ощущение, подкрепленное чувством позитива. Здесь где-то я рассказываю, как обыватель, минуя медицинские термины, а именно – как человек, имеющий проблемы, живущий с ними параллельно и максимально пытающийся адаптироваться к повседневной жизни. Вернемся к началу.

Итак, в августе мне исполнилось семь лет, и я пошла в школу. Была я совершенно одомашненным ребенком: в садик не ходила, воспитанием занималась моя бабушка, она же и сидела со мной. Первое для себя, возможно, Вы подметите в воспитании своих детей – что это есть косяк. Нужно или необходимо было отдавать в организованный коллектив?! Мои родственники считали: жалко, будет заражаться, болеть, где-то продует, надует… Вопрос Вам на засыпку и мысленно решить каждый для себя, читая это: правильный ли подход – преждевременная повышенная тревожность взрослых во избежание всех этих моментов; и возможно ли, в принципе, от этого уберечь и огородить? Проведя аналогии диаметрально противоположные, может не все так однобоко, а все-таки это правильно: огородить, – решать Вам, мой дорогой читатель. Я всего лишь повествую. Решила выбрать такой стиль и дать право выбора для каждого из Вас свое, минуя всякие грани, ограничения: да здравствует свобода Вашего Выбора и демократия в нем!

Так… Так: семь лет, первый класс-первый раз, домашний ребенок… Упс! 31 августа звонит моя тетя и ставит перед фактом: Лина будет давать торжественный первый звонок. Первый раз – в первый класс!.. Меня, как боязливого ребенка, это вводило в шок и ступор. Помню как сейчас: вечером репетиция, репетиция собственно чего, – поднятия меня вверх одиннадцатиклассником по кругу дзинь – дон колокольчиком. Родители решили: репетиция не нужна – будет экспромтом. За что сейчас я благодарна тете! О моих индивидуальных особенностях она не знала(тетя – жена дяди, родного брата мамы). Просто, либо так получилось, либо она забыла заранее предупредить. «Ха!.. Что мне и в пользу!» – понимаю я, спустя время. Не зря избитая речёвка: «меньше знаешь – лучше спишь»…

Вот представьте, в возрасте 4–5 лет я боялась посещать общественные елки: на одной из таких мне стало дурно, я вышла из хоровода и помчалась в ужасе к родителям… Да, нельзя не отметить: в принципе, норма и не норма – это условное понятие. Да, нельзя не отметить: в принципе, норма и не норма – это условное понятие. Причем в данном возрасте с пометками: «Ребенок не посещал организованные коллективные учреждения». Повторюсь: решать Вам – я только повествую.

Дорогой мой читатель, я оставляю право выбора за Вами! Моя задумка – искреннее, правдивое повествование о моей жизни; Ваша задача – проведение аналогии, решение для себя, помощь в воспитание Ваших малышей и, возможно, недопущение ошибок (а может и наоборот…), видение связи или отсутствия таковой в возникновении моих проблем. Во второй части книги будет приведен профессиональный рассказ обо мне, с комментариями к описанным мною событиям, психотерапевтом Алёной Викторовной Шамрай – хорошо знающим меня специалистом, помогающим мне в сложные периоды жизни в течение почти восьми лет. Грамотный профессионал своего дела и очень квалифицированный. Алена закончила факультет медицинский факультет и специализацию по психиатрии в Российском Университете Дружбы Народов. Ординатуру проходила в Институте Мозга Бехтеревой. Немного было пояснения, разъяснения. Продолжим дальше наш экскурс: 1 сентября, первый раз – в первый класс…

Ночь казалась бездонно длинной в детской абсолютной бессоннице. Естественно, наутро я была как скукоженный-лимон, да еще и кислый. Мама одела меня в праздничный наряд, вручила красивый букет цветов для первой учительницы и мы пошли в школу. Помню, как сейчас эту внутреннюю дрожь, от которой голос и тот становится искаженным. И все-таки я преодолела эту преграду: меня торжественно пронесли по кругу с колокольчиком. Я дала первый – для меня и всех присутствующих первоклашек – звонок, возвестивший начало школьной жизни. Второго сентября начались учебные будни. Я довольно охотно и, уже привыкая, начала «понимать» – теперь все: школа и некуда линять… Второй учебный день прошел успешно.

Третьего сентября меня ожидала эмоциональная засада: как понимая уже и вспоминая сейчас – еще на подготовке в этой же школе меня повергло в эмоциональное уныние и страх, когда стошнило будущего первачка. На сей раз уже первачка постигла иная беда: он описался, а Лина отдувалась. Она эмоционально страдала и на отказ решила не ходить в школу из-за подобных казусов уже третьего сентября. Потом все это сопровождалось родительским переломом в противовес: «В школу! В школу идем! В школу!»… И опять долго месячные слезы. Первая учительница была и есть уже очень старенькая – а-ля коммунистическая дама, настраивающая весь мало смышленый класс первачков против меня. Плюс у (плюсом?) учительницы в принципе была установка взрастить будущих ябедников и кляузников, что благополучно удалось: все задумки ее получились на «ура». Мои мысли уже в современном времени и месте: «Может, необходимо было перевести родителям меня на домашнее обучение или это вообще было утопией?». На это, как и на все мои истории, в дальнейшем попытается дать ответ профессионал – наша Алена, чья точка зрения даст ключ к разгадке: а Вы, читатели, воочию увидите! Прошли месяца и эти «удары судьбы», воспринимаемые мной, прошли. Но если бы на этом было все: «Чем дальше в лес…….

Далее, мой читатель, Вы узнаете многие и многие сюжеты, которые возможно станут поучительны, чтобы не повторять чужих ошибок, а учиться на них. Возможно также, что мы вместе будем бороться с нашими внутренними трудностями и вместе будет легче, – как считаете Вы?..

По национальности я еврейка, по вероисповеданию иудейка. Это еще одна большая проблема для России, 90-е с хвостом. Еврейское происхождение и иудейское вероисповедание являлись другой большой проблемой для постсоветской России 90– х. Плюс дети: малопонимающие и выплескивающие то, что слышат за кухонным столом в разговорах от родителей. В те времена, да и сейчас ни для кого не секрет, что во всех ни для кого не секрет, что во всех бедах винят евреев. И вот, на протяжении 11 лет учебы, на почве этого происходил прессинг: меня всячески унижали, оскорбляли, третировали, порой даже применяли физическую силу… Родители мои реагировали, но все тщетно. Способности у меня были средние, училась в общеобразовательной школе. Как по-вашему, необходимо ли было перевести меня в другую школу? Что думаете Вы и наш психотерапевт… Как было бы вернее, чтобы не подломить то сокровенное, что внутри… Но меня не перевели, и я сполна натерпелась за эти 11 лет…

Ах да, еще сложности как наложение: внутрисемейные. В нашей семье, в принципе, все примерно одинаковые. Но у нашей бабушки характер явно не ангельский. Когда я была ребенком, мы всей семьей ездили на консультацию к психологу: не по причине моих эмоциональных проблем, а именно – межличностных. Тогда мне было 10 лет и доктор такой маленькой «кнопке» сказал: «Если ты не можешь что-то изменить – измени к этому отношение». В том возрасте, да и сейчас, именно для меня – подчеркиваю, – не всегда эти философские уловки работают на практике. Врач хотел провести беседы с бабушкой, но так и не удалось: бабушка пренебрегла. А в душе всё набегало, нарастало, как снежный ком…

В том же 10-летнем возрасте к моему тонкому восприятию мира и повышенной эмоциональности вдруг добавляются проблемы с эндокринной системой.

Период взросления, переход от девочки к девушке… – это довольно сложный момент. Я старательно его переживаю с параллельными сложностями взаимоотношений в школе, общения в семье. А теперь и сбой в организме, заложенный на генном уровне. Как все это преодолеть!? Порой как физическое, так и эмоциональное уже не компенсируется, и вот он, неминуемый надрыв, – увы и ах… Если то, что заложено в гене, не изменить, то жизненные обстоятельства – можно. О, Боже! Тогда, в том возрасте, что я могла!? Проще говорить с высоты времени, но, видимо, мои взрослые этого не понимали. Как вижу ситуацию я? В семье всегда проще все-таки смягчить отношение бабушки к девочке-подростку. Ну, а школа как получится: поменять, перевести… Хотя это не панацея. Как аргументация в особенностях здоровья – домашнее обучение. Но есть, как есть – и слов из песни не убрать. Теперь разгребаю, что есть по фактическому посттравматическому синдрому с замедлением: это как бомба замедленного действия. Вот они и 11 лет прошли, наконец. Так и выпускной мне запомнился (была на торжественной части). В суматохе – на сцене выход выпускников, – падает вкладыш с оценками. Мои «добрые» одноклассники поднимают, притоптывают и прячут в толпе. Эти уже взрослые дети на входе в новый виток взрослый жизни. Я считаю: жестоко все это.

Потом бывший классный руководитель вернула затоптанный… Хоть бы новый выдали! Так до сего времени весточкой из прошлого – отпечатком башмака. Как все это грязно – мои воспоминания. Ну, проблемы одни не приходят – сменяются другими… И так… До… Надо, как-то решать проблемы со здоровьем. Тут я решаю случай мой не простой, а если точнее – сложный. Я объясняю маме, и мы боремся с нашей системой, и всеми правдами и неправдами я попадаю в Москву – в НИИ. Тут мой новый виток в жизни, параллельно – учеба в медицинском колледже и заочно подала документы на факультет психологии.

1 сентября 2006 года. Первый и последний день с огромным перерывом, и первое знакомство с понятиями «лекция» и «пара».

2 сентября: поезд, Москва, НИИ… И провела я там не малые 4 недели, пропустив напрочь все лекции и уже практические занятия. Мне, совершенно «неприспособленному ребенку», досталось в одночасье все разом: догонять программу, поездки из своего района в совершенно далекий, больше часа на дорогу. До этого, максимум я знала дорогу в школу и домой. Не скрою, была довольно замкнута, кроме негативно настроенных одноклассников в школе не общалась ни с кем. Это неправильно, но, возможно, моя детская психика воспринимала как протест к общению и считала: раз такие там, в том месте, где я провожу большую свою часть жизни – это как на работе… Но так было… Мне с трудом дается вся эта адаптация, наверстывание программы, поездки в совершенно чужой и далекий район.

Имелись ещё причины, мало способствующие улучшению моего состояния… По окончании школы, параллельно с поступлением в колледж, состоялось знакомство с довольно успешным парнем из Белгорода, евреем. Мне казалось – это глоток свежего воздуха!.. Но… так только казалось. Мы не можем знать, что будет впереди, можем лишь предполагать. Даже в восемнадцатилетнем возрасте мы не обладаем даром предвидения: мимолетный взгляд, весна, мелодия сердца, романтика, любовь – вот, что нами правит. Я подумала: «Наверное, этот парень – подарок свыше, посланный за все мои страдания и борьбу за счастье…». Увы! Это не так. У нас была дружба, но какая-то неправильная, одноликая… Приезжал ко мне, тусил с друзьями под эгидой ко мне. Он был внимателен, но холоден, чужой… Будто бы боялся и остерегался меня, совершенно маленькую, желторотую… Не скрою: мне было некомфортно с ним: он ставил всяческие преграды. Но, невзирая на это, зов сердца, крови звал: «Он свой, из наших!»… После этой школьной оравы… Видимо, это давало мне сил бороться, и мое природное любопытство, и его непонятное поведение в отношении моей скромной личности: чем всё это закончится?.. Закончится… Он был и есть – белый воротничок, клерк. Воспитан, всегда сдержан, интеллигентен. Не скрою: да, мои мыслительные способности, интеллект мой значительно уступали: ему на тот момент было 25, мне – 18. Может и это… разница, фу, но хоть как, смягчающие про ум – разум, его и мой. Он вечно занят: работа, самосовершенствование. Право сказать, в Воронеж в гости приезжал редко, очень редко… Приезжал под лозунгом ко мне, но зависал у друзей. Не приходил ко мне на встречу… Наше общение было таким же непонятным, как многое все… Мне было очень некомфортно с ним, но, как обычно, я терпела… Что подсказывало мне так поступать, – не понятно. Но и зря: не надо было все это…

Человек часто рассказывал разные истории, где-то нелепые… Тогда мне так казалось. Рассказывал в третьем лице: «А у моего друга так-то и так было…». Я расскажу Вам: ну, например: «Такая напряженка в отделе, друг пьет антидепрессанты…». Тогда от него я впервые узнала, что это такое. Потом, в другой приезд на юбилей к родственнице, он выпил и рассказал мне историю о том, как учился с ним друг – бывший одноклассник, и как в старших классах его изнасиловал взрослый мужчина… В рассказе мой друг бурно эмоционально кичился: «Вот мой бы папа (он– бывший военный), он бы сделал то-то и то-то, узнав, если б, не дай Бог, с ним произошло такое». Вот именно в тот день и приоткрылась надо мной завеса, скрывающая причину стен между нами и боязни маленькой желторотки. Я для него была «жилеткой»: он рассказывал все свои проблемы на работе, горькие истории в третьем лице, рассуждая как третье лицо, хотя оно ему роднее родного. Вот где всё кроется: его комплекс и проблема общения с противоположным полом. Нас даже в Центре, в Новогодние праздники, повстречала его знакомая и так удивилась: «Ты! С девушкой?». Но тогда мне было все это не понять. Да и сейчас, имея всё и положение, он – одинок. Можно иметь все и одновременно ничего. Речь не о нем, не будем сплетничать: это некрасиво. Но это я позволяю, в этом есть свои ключи и проекция, и отпечатки жизни – именно моей. В один из дней он часто, очень часто звонил, и мы часами разговаривали. Он рассказывал мне многое, как он уединяется в своей квартире, устав порой от семьи. Он откровенно проецировал негатив и просто меня грузил. А мне-то необходим был глоток позитива, легкость и взаимопонимание. В один из дней я не выдержала. Но, если брать сейчас, я не рву первая в диалоге. Что-то внутри меня изменилось, я стала совершенно нерешительна: не могу. С другой стороны, проблемы из-за которых приходится прогибаться, на многое закрывать глаза… а ведь так нельзя! Быть зависимой плохо: это определенный факт. Может быть, в дурном расположении духа я высказалась, и диалог наш завершился… Он завершился, но это не было окончательным концом: мы пересекались в виртуальных просторах.

Про учебу… Естественно, я догнала и втянулась. Но с заочной психологией пришлось, не начав, закруглить, забрать документы. По причине поездки в Москву, болезни: все это не могло быть плодотворно и хорошо одновременно. В октябре 2009 года кроме эндокринной патологии, впервые я ощутила не свойственные, необычные проблемы психики, которые совершенно не поддавались контролю: это мои мысли-(скакуны). Если в обычном состоянии у меня и у всех, в принципе, людей тысяча мыслей, а может и миллион, приходят и приходят в голову, где стоит условный фильтр и уже невольно человек подчиняется делать, выполнять так называемые «нужные, правильные» мысли. Ведь, что нас побуждает к действию – мысль: все рождается, да и погибает, в мозге. Меня повергло в шок это мое состояние: неизвестность, непонятость и непонятность.

Ни для кого не секрет, что неизвестность пугает: абсолютная же неизвестность ужасает. Пережитое мной и моей семьёй – это жутко…

Возможно, читающие этот рассказ сами страдают недугом расстройства ОКР (обсессивно-компульсивным расстройством), а может их родственники. Вы знаете лично, из собственного опыта могу сказать, родственнику тяжело наблюдать за болеющим близким, а, тем более, если это – мама. Очень больно, дорогие мои, если эти строки читает мать страдающего. Как ранее очень-очень сильно в том 2009-м году, – мне тяжело вспоминать, – так и на данный момент есть у меня рецидив, но не в той форме и силе, спасибо Богу. И я знаю, хотя бы, как теперь себя вести. Человек с проблемой не может полностью убрать симптоматику, может лишь только изменить свое отношение, – подчеркну: э то говорю я, как человек, страдающий этой проблемой порядка 7 лет… с светлыми, яркими моментами – но все-таки моментами, которые убрать нельзя. И описываю собственные ощущения. Чем больше мы принимаем проблему в «штыки», ставим задачу убрать рамки, сроки, ну, например: мысленно даю 3–7 дней, что все уйдет… Обычно вот, например, у меня, человека с этой проблемой, кажется двояко: что полностью я и только я имею контроль и волю над этой проблемой, но это не так… Эта такая же проблема, только более сложная, так как это мозг, а мозг – это самая совершенная система нашего организма, порой, ни для кого и не секрет, способная к самовосстановлению. Но честно, не знаю: не пробовала насколько длительно. Я прибегаю к методам медикаментозного лечения. Так же, как человеку, перенесшему инсульт, трудно начать ходьбу, движения… Имея состояние, я четко понимаю это, и так уже очень давно. Я не научилась – я умею сочувствовать людям, имеющим проблемы со здоровьем. Например, никогда не стоит задавать вопросы: «Почему у меня? От чего именно я подвергся этому?». Смысла нет задавать такого рода вопросы: они бессмысленны, как обсессии и компульсии. Ах, да, я еще задавала, когда для меня это было бездонно неизвестно и конец не известен: я считала, что ничего никогда не пройдет… Я спрашивала: за что? Это также бессмысленно, да еще пролила много слез… Это можно убрать, но есть разная тяжесть обсессивно-компульсивного состояния. Я проходила и истерики и агрессии: это было, но, к сожалению, это не убрать из истории моей жизни… Это – жизнь: и я приняла решение смотреть беде, сложности прямо в глаза. Открою завесу мне возможно тяжело об этом писать, я не то, что вытаскиваю из глубин памяти, скажу честно, я никогда не забывала об этом ни на миг, да, возможно, когда ремиссия и хорошее настроение смотришь на это по-другому и более стерто. И еще смирение, – это очень важно, как и при любой болезни, на мой взгляд. То есть принятие, болезни, состояния. Что касаемо обсессивно-компульсивного состояния, по– иному – никак: болячка коварная. И если Вы проявите интерес, посмотрите любой источник – увидите, что страдают люди с образом аналитического и мыслительного, и рассуждающего характера, с довольно средним или высоким интеллектом. И вдвойне тяжело переживать всю эту симптоматику в разуме, это тяжко, поэтому в свое время я вынуждена была прибегать к транквилизаторам, чтобы заглушить, забить все это, так как с каждым разом тяжко все это переносить: кто испытывает – поймет как никто меня. На каком-то этапе возможно, для кого-то нужно, для кого-то нет, совместной терапией. Но если откровенно – “задушить” все это невозможно быстро и сразу… Это испытание, которое надо пройти. Со мной всегда проходили мои близкие – это истинно близкие, это родня. Двоюродные дяди, тети не всегда тебя понимают, да им зачастую просто не нужно: так проще. Вот если бы у нас была обратная связь и взаимосвязь, давайте зададим такую тему, мне так интересно: как справляетесь Вы с нашими общими сложностями? Сейчас немного переключусь, перейду на жизнь. Эту тему мы еще затронем, назовем проблемой или ОКР…

Начались будни студенческой жизни: пары, практика, зачеты… Практика – отдельная тема, но весьма неплохая: общение с людьми, живыми их судьбами, история и в том числе болезни с историями. И, параллельно, занятия в колледже, по дисциплинам не профильно – сестринским: познание латыни – мертвого языка, анатомии, микробиологии, фармакологии и множество всего – всего. И все это было параллельно с ОКР. и тяжелой ее формой, впервые возникшей. Да, мне было не то чтобы легко, я не знаю, как все шло это параллельно – одному Богу известно.

Время шло, прошел семестр, потом другой… Вот и экзамены первого года: я сдала их успешно, спасибо Богу, положительно и отлично… Для себя внутренне поняла, по истечении года, как ранее думала, только теперь на собственном проверенном опыте: все-таки это не мое… С моим чувством повышенного сочувствия, жалости, собственной мнительности и безмерной эмоциональности в медицине сложно, а если точно: делать нечего…А может, давайте возьмем другую строну медали: утонченностью сложного внутреннего устройства, ведь надо искать положительные стороны, а порой даже в самых тяжелых моментах жизни надо искать позитив, вот порой я так, “потакая” своим двигательным обсессиям – компульсиям, или как угодно – компульсиям – обсессиям, мне бывает от этого проще, делаю ли правильно – не знаю. Узнаем мнение доктора. А вообще не стоит преград – нужна легкость, рамки никому не нужны. Насколько я помню и знаю: специалисты склонны к мнению – чтобы человек вел и старался, во всяком случае, вести себя, в каком состоянии ему комфортнее в сложившихся не совсем стандартных состояниях.

Давайте о позитиве. Хватит грусти. Итак, второй курс мне летом было весьма комфортно и хорошо. Пошло все на поправку… А солнышко летнее не зимнее – оно лечит, как– никак: серотонин, который, приходится принимать таблетировано из-за его неправильного соотношения и обмена в организме. Когда я изучала самостоятельно информацию о происходящем со мной, я уверена для Вас и Ваших близких это наверняка также любопытно и Вы, как я, также в гугле – яндексе искали ответ. И каков он? Много причин, но основные и главные, как склонны специалисты – это нарушение серотонинового обмена и перевозбуждение участков мозга в ретикулярно – лимбической системе как-то причина возникновения. Мне стало хорошо – я познакомилась с мальчиком из другого города, он приезжал в гости ко мне. Это было на пороге сентября. Мальчик из Подмосковья – интересный поэт, который сочиняет любой стих не тогда, когда приходит муза, а при предоставлении 4 слов, вот такой интересный индивид. Было детское общение нечего более, никакой близости и интимности, пока не время я еще совсем мала… в 18 совсем рано… И как у любой воспитанной девочки из благополучной семьи, первый мужчина и навсегда и это есть муж. Мое знакомство с парнем из Подмосковья завершалось к окончанию в преддверии сентября и начала нового курса обучения – второй год. Из четырех слов, предлагаемых парню, слагались множество стихов. После его отъезда мне осталось… не секрет, как и всегда – послевкусие грусти и одиночества. Право сказать не один из тех людей мужского пола, которых я пускала в свою душу, не имели права там быть… Они совсем иные, не такие… как лучше сказать – материализованные. А женщина в их видении это – тело: о чувствах и душе речь не идет. Я горевала откровенно, совершенно по-детски. И тут в своей тумбочке я обнаруживаю тетрадку со стихами и набросками, которую он забыл, – но эти же стихи перефразированные адресовались иным девушкам. Вот досада… крылышки подбиты и очередное разочарование.

Начало второго курса, хмурых осенних будней, хандры. Опять уныние, тревога, оцепенение, болезнь, но уже с явным послаблением. В интернете я знакомлюсь со своим будущим мужем. Он иностранец из Латвии, имеющий статус лица без гражданства. Фактически человек без ничего, как в реальности, так и духовно. Вот он – и именно он – меня окончательно затоптал: мою веру в благодетелей, доброту, мечту… В конце концов – любовь, и что, в принципе, она существует. Человек, пользуясь моей проблемой, с её эмоциональностью, в чем-то вспыльчивостью, знал за какие нити дергать: этакий кукловод. Одно странно: общались по интернету более полугода. Далее он все-таки, спустя время, набрав, заняв на дорогу в отсутствие финансовых средств – все-таки приезжает в Россию. Внутренний голос подсказывает: а у людей с ОКР., шестое чувство, – не знаю у всех или нет, но у меня выражено на все 100 %. Я сообщаю: не приезжай или – позже, необходимо повременить, особо не вдаваясь в подробности. Он говорит: «Я приеду!». Через 3 дня – это весна, уже конец параллельно моего обучения в колледже, – приезжает: у меня близятся ГОСы и диплом. Он вообще не в тему. Но его настойчивость обусловлена: в Латвии уже было невыносимо, пик кризиса, он был безработным длительные месяцы там. Я тогда, правду сказать, влюбляюсь в него, через интернет это, честно, сложнее: чувство такое не может пробежать и возникнуть, привязанность – да, соглашусь. Видимо все то, что происходит в жизни – должно происходить с нами. Наверное, на тот момент, он был не просто так послан мне. Я забыла о своих болезненных ощущениях. Мы начали за свой счет оформлять ему документы: денег у него не было совершенно. По жизни как: человек достойный – будет благодарен, не ценящий ничего – никогда не оценит… даже жизнь, отданную во имя. Вот мой муж был из второй категории. Я полностью, с головой, погрузилась в отношения с ним – этого делать никогда нельзя: в ком-то растворяться… Но, черт возьми, – этой душе и сердцу не прикажешь: как прикажете быть?

После выдачи диплома сразу устраиваюсь на работу. Да, не упомянула о наличии страшных болей в шейном отделе, которые сопровождали меня намного ранее возникновения ОКР., как потом мне и подтвердили в НЦ ЦИТО: именно из-за постоянных болей в шейном и позвоночном болевом синдроме, появляется очаг возбуждения в мозге. В моем случае наложение проблем возможно. Это как вариант – нельзя не отрицать. В мире нет аппарата, который точно может выявить наличие причины конкретной у конкретного человека развития ОКР. Я работаю, боли в шейном отделе мучают, я постоянно на НПВС, но это не выход, а утопия. Стараюсь жить полноценно, – как это возможно. Ну, без моей конкретизации, наверное, поняли: мой муж и был первым мужчиной. Д, да, именно, как в том романе 19 века, но это честно так. Работаю, работаю… боли не уходят. Параллельно, мы ездили в Москву в отношении проблем эндокринологии. Но тут решили, – необходимо ехать в отношении шейного отдела. Так как в Воронеже прошли все. У моего мужа назрел свой план в контексте этого. Я забыла упомянуть, что после нашей регистрации отношений в памятную дату 9-го мая по требованию мамы он уехал обратно в Ригу. В принципе, жили мы дружно, если не одно «но»: мама пилила о необходимости возвращения или поездки в Европу на заработок денег для них и семьи сестры. По советам и рекомендациям моих родственников я простила ему его подлый поступок, хоть нутро говорило явственно: предаст вновь. Я подала на развод. Так как гражданин иностранный – тянулось долго: возвратиться он успел. Его возвращение, немного об этом: мой, теперь уже бывший муж, слезно просил о возврате с раскаяньем и осознанием своей неправоты. Но, как считаете Вы: можно ли вступать в одну реку дважды, если была неудача капитальная? Нет и еще раз – нет! Есть очень редкие исключения, но случай не этот… Моя внутренняя интуиция подсказывала, что все это не увенчается добром. Как показала жизнь, интуиция не подвела… а лучше бы и подвела. И все закончилось благополучно, как в той сказке конец: жили они долго и счастливо. Но, увы и ах… Тогда точно он и снял мое розовое пенсне с глаз. Но, если бы постоянное напряжение, прессинг мамы из Прибалтики: как все плохо и все-таки, сынок, приезжай вновь на помощь, а жена, кто она? Ну, приняла и довольно – это всего лишь перевалочный пункт: постой и остановка… В принципе мы жили без ссор, кроме ценных и нелепых указаний из-за бугра, которые следовали в геометрической прогрессии. Состояние мое в отношении шейного отдела усугублялось, боли становились сильнее. В Воронеже разводили руками. Признаюсь честно, работать становилось все сложнее и сложнее, жила, как в “сказке” – на нестероидных. Муж (бывший) настойчиво – рекомендательно дает совет: увольняйся. Теперь, спустя время, я понимаю, это было дано из корыстных побуждений. Чтобы можно было свободно рвануть, уехать без затруднений в Москву и Ригу. Я увольняюсь, плотно пытаюсь всеми путями как-то исправить положение с костной системой. Тщетно, тщетно… Боли, шея, нестероидные и… круговорот. Спустя год решаем ехать в Москву в ЦИТО на консультацию. Записываюсь, жду месяц назначенной даты. Идем. В поезде мой благоверный в шутку намекает… Шутка ложь, да в ней намек, что именно и было в моем случае. Я говорю: «Сошел с ума! Какая Рига? У нас необходимая плановая поездка по делу». А, он-то был прав: наметил и распланировал заранее все. Да, осели в Москве мы на долгий 21 день. По рекомендации меняю одну, вторую клинику. Тщетно, все понимаю – все бесполезно. Мой муж связывается со своей мамой, они общаются. Он выдает мне идею – а он мастак на это, – да какую! Как все убедительно, правдоподобно: едем в Ригу, там есть хорошие врачи, там помогут, – вы понимаете в Ригу после Москвы? Но, это сейчас я понимаю, а утопающий хватается за соломинку. И дальше события в моей жизни бьют не ключом, а фонтаном.