Текст книги "Мужчина с понедельника по пятницу"

5

Вечером того же дня, после того как мы с Глорией купили и установили в моей гостиной супернавороченный телевизор размером с теннисный корт (вульгарщина полная, я испытывала отвращение к самой себе), я помчалась к своему брату в Ричмонд, сильно опаздывая, потому что мне пришлось задержаться, чтобы попытаться поменять лампочку в точечном светильнике на кухне Глории. И все бы ничего, но Нэнси, жена Ника, с нашим отцом сходились в одном: они были ярые поборники пунктуальности.

Нэнси открыла дверь в элегантном темно-синем платье с запа́хом, кожа на ее загорелых ногах была идеально гладкой, а светлые волосы струились по грациозным плечам. Держа в руках бутылку вина и пару подарков для детей, я влетела в прихожую.

– Дети в постели. Уже слишком поздно, чтобы читать им, – заявила она.

Я всегда придумывала разные истории, чтобы рассказать племянницам перед сном.

– Можно мне просто забежать и поцеловать их?

– Давай, – натянуто улыбнулась она. – Только быстрее.

Стараясь прошмыгнуть мимо нее, я заметила в ее взгляде легкое неодобрение. Нэнси поняла, что я не переоделась к ужину. Она свято верила, что переодеваться к ужину – очень важно, чтобы добавить новую главу к этому дню.

– Не переживай, – сказала Нэнси, когда я жестом указала на свои джинсы, – лучше подумай, что ты действительно забыла сделать? – с улыбкой спросила она и мягко подтолкнула локтем, хотя с удовольствием бы отхлестала меня розгами.

– Ох, да, прости! – Я сбросила туфли и помчалась наверх, чтобы поцеловать Ханну и Матильду.

Через несколько минут я присоединилась к Нэнси на кухне, на столе были безукоризненно разложены выглаженные льняные салфетки и столовый сервиз белого костяного фарфора.

– Тебе чем-нибудь помочь? – спросила я, прежде чем добавить, что очень вкусно пахнет.

– Нет-нет, садись. – Нэнси открыла дверцу холодильника, которая была вся увешана фотографиями детей и их произведениями искусства, и достала бутылку белого вина. Она наполнила наши бокалы, попутно сетуя, что если мой брат не придет домой вовремя, то ужин сгорит. Ник – юрист. Его специализация – разводы.

– Нэнси, он всегда возвращается так поздно? – с беспокойством спросила я.

– Всегда, – ответила она. – Он живет в своем «кровожадном» офисе.

Пока Нэнси потчевала меня рассказами о скандале с учителем музыки Ханны (Ханне семь лет, Матильде – четыре), мои мысли блуждали вокруг Мэган. Как бы мне хотелось, чтобы она была с нами сегодня вечером. Я часто думаю о ней. Возможно, она, как отец и Ник, сделала бы успешную карьеру адвоката или была бы больше похожа на меня? Когда я услышала, что поворачивается ключ в замке, Нэнси застыла, глядя на часы. Ник влетел в коридор, сбросил с себя куртку, ослабил узел галстука и водрузил свой портфель на кухонный стол, извиняясь передо мной за опоздание. Нэнси подхватила его портфель и приказала повесить пиджак на вешалку.

– Ты купил молоко?

Выражение его лица говорило само за себя: он забыл.

– Николас! Я не смогу завтра приготовить детям нормальный завтрак!

После того как он извинился, она разрешила поцеловать себя в щеку.

– Это просто такой новый рецепт от Делии[15]15
  Делия Смит – известная ведущая популярной кулинарной программы на телеканале ВВС.


[Закрыть]. – Нэнси улыбалась, пока ставила на стол великолепные тарталетки с начинкой из миниатюрных луковичек в качестве закуски. Затем она, как всегда, спросила о моих делах на любовном фронте. Я постаралась перевести разговор на другую тему и принялась расхваливать тесто, но Нэнси не позволила мне так просто отделаться. Видите ли, она любила Эда и скучала по нашим совместным ужинам. Эд мгновенно раскусил Нэнси; он неплохо разбирался в людях, видимо, поэтому он хороший бизнесмен. «Она требует слишком много внимания, – говорил он. – Неуверенная в себе. В глубине души эта женщина жаждет одобрения и признания».

«Стоп. Перестань. О нем. Думать».

Я ответила Нэнси, что на данный момент на горизонте нет ни одной подходящей кандидатуры. И добавила, что мне кажется, будто все привлекательные одинокие мужчины ушли в подполье. Хотя мне вдруг стало любопытно, кто тот молодой человек в кепке, который сегодня утром гулял с собакой. Что-то в нем было интересное.

– Забей, – сказал Ник, помогая мне сменить тему разговора. – Что еще новенького?

Я всегда поражаюсь, когда смотрю на своего брата-близнеца. Он, как и я, высокий, с темно-каштановыми волосами, но за последние несколько лет, как мне кажется, Ник постарел, а его бледная кожа свидетельствовала о том, что он слишком много времени проводит за компьютером.

– Ну, я разместила объявление о поиске квартиранта с понедельника по пятницу, – рассказала я.

– Неужели это пользуется спросом? – спросила Нэнси.

Я рассказала им о смысле снимать жилье только на будние дни.

– Мне кажется, это очень смелый поступок: отпускать мужа на целую неделю, – прокомментировала Нэнси. – Я тебе ни за что не позволю подобное, Николас.

Ник улыбнулся и посмотрел на меня.

– Хотя на самом деле ты и так живешь в офисе, так что особой разницы нет, – поразмыслив, заключила она.

Когда Нэнси пошла проверить детей, Ник наклонился ко мне.

– Думаю, это отличная идея, – ухмыльнувшись, изрек он. – Учитывая скорость, с которой она тратит деньги, нам тоже скоро придется сдать в аренду свободную комнату.

– Вау! Выглядит просто потрясающе! – воскликнула я, когда Нэнси поставила передо мной кусок изысканного абрикосового пирога, рядом с которым лежал шарик ванильного мороженого.

– Просто это рецепт от Найджелы[16]16
  Найджела Лоусон – известная британская журналистка, телеведущая, ресторанный критик, владелец собственного бренда кухонной посуды, чьи кулинарные шоу пользуются огромной популярностью.


[Закрыть], – сказала она. – А теперь, Джилли, пора уже начать думать о вашем дне рождения.

– Ноябрь еще не скоро, – отделалась я.

– Нэнси нужен план, – тихонько пробормотал Ник, пока она загибала пальцы, чтобы точно сосчитать, сколько времени осталось.

– Всего три месяца, – подытожила она, – и если мы собираемся снять шатер…

– Нет, – сказала я, придя в ужас от этой идеи. – Ник, а ты что собираешься делать на день рождения?

– Ничего, – ответил он.

– Ничего? – удивилась я. Обычно он обожает всякого рода вечеринки.

– Быть может, задернуть шторы и спрятаться под одеялом? – предложил Ник.

– Ну, меня это нисколько не удивляет, – недовольно пробурчала Нэнси. – Я вышла замуж за зануду. А ты, Джилли, не лучше, – добавила она, увидев, как я хихикаю, тем самым давая понять, что это у нас семейное.

– Прости, Нэнси, возможно, я и затею что-нибудь, но…

– Послушай, Джилли, я понимаю, что тридцать пять лет – сложный возраст, пограничный. Не пойми меня превратно, мне тоже знакомо это чувство.

– Да все в порядке! Я не ощущаю себя как-то по-особенному.

– Наверное, нелегко, когда тебе за тридцать и ты одинока, особенно живя в Лондоне, – продолжала Нэнси.

Я подняла бокал и сделала большой глоток, прежде чем извиниться и отправиться в дамскую комнату.

– У Джилли впереди еще достаточно времени, чтобы встретить подходящего парня, – до меня долетели слова Ника, пока я шла по коридору обратно на кухню, – а после того, что сделал Эд, разумеется, она с опаской относится к новым знакомым.

Я остановилась за дверью.

– Николас, неужели ты не понимаешь…

– Говори тише, – предупредил он.

– …что для женщины это очень тяжело. Наши биологические часы тикают. И если она постоянно будет откладывать на потом…

Я как ошпаренная взлетела по лестнице и только в кабинете Ника почувствовала себя в безопасности. Я села за стол и глубоко вздохнула. «Только не позволяй ей добраться до тебя, Джилли», – крутилось в моей голове. Иногда мне хотелось убить Ника из-за того, что ему взбрело в голову жениться на Нэнси.

Когда они познакомились, он не мог дождаться, чтобы представить нам с папой эту замечательную, красивую и мужественную женщину, на которую, по словам Ника, он «запал». У них был бурный роман, и всего после двух месяцев знакомства брат сделал ей предложение. Прежде чем познакомить нас, Ник предупредил, чтобы мы не задавали Нэнси слишком много вопросов о ее семье. Она давно не общалась со своим отцом-алкоголиком и никчемной мамашей, которая в поисках лучшей жизни отправилась в Лондон и жила там на пособие по безработице. Ник с гордостью сообщил, что Нэнси не любит, когда ей напоминают об этом. Они встретились на работе. Нэнси была присяжным бухгалтером в юридической фирме одного из партнеров Ника. Я сомневалась, что Нэнси мне понравится, но ей удалось восхитить и меня, и моего отца. Несложно было заметить, что Ник по уши влюблен в эту женщину с длинными светлыми волосами, пухлыми губками и глазами цвета голубого денима. Бессмысленно отрицать, что Нэнси красива. Помню, тогда я подумала, что она относится к тем женщинам, которыми мечтают стать маленькие девочки, когда вырастут.

Я слышала, как Ник и Нэнси продолжают препираться внизу. И решила, что они могли бы стать идеальными героями для рекламного ролика, почему не стоит выходить замуж/жениться. О своих племянницах я ничего подобного сказать не могла. Мне нравилось по выходным гулять с ними в парке и покупать им мороженое. Я улыбнулась, вдруг вспомнив, как Ник играет с девочками и кричит: «Кто последний, тот перед чаем должен съесть брюссельскую капусту!»

Я бросила взгляд на ноутбук Ника. Мне вдруг стало жутко интересно, есть ли хоть какой-то отклик на мое объявление, пока я торчу здесь. Я не удержалась и зашла на сайт.

Добро пожаловать, Джилли, – поприветствовали меня.

– В этом нет необходимости, – пробормотала я, ожидая, когда же наконец будет принят мой пароль.

Я уставилась на экран и не поверила своим глазам.

Мне хотелось завизжать, но в этот момент в комнату вошел Ник и обнял меня.

– Прости, Джилли. Нэнси иногда ведет себя легкомысленно.

– Нет! – Я отстранилась от него. – Все в порядке. Она права, – признала я. – Мои часы тикают… Но, Ник, ты только посмотри!

У Вас 55 ПРОСМОТРОВ и 10 ОТКЛИКОВ.

– Тише! – с улыбкой сказал он, наблюдая, как я взбудоражена.

И тут мы услышали, как одна из моих племянниц заплакала в детской комнате.

– Успокойся, милая, – утешал Ник Матильду, которая проснулась и теперь сидела в кровати и рыдала. Он протянул ей бутылочку с изображением Золушки. – Десять просмотров, – прошептал он. – Здорово!

– Тетя Джилли! – закричала Тильда и приложила к своим губам пальчик, но я все же подошла к кровати, чтобы поцеловать ее на ночь еще раз. У нее было мягкое круглое личико, и она пахла молоком.

– А где Раскин? – спросила она. Тильда всегда говорит, что выйдет замуж за Раскина.

– Он в стране снов, – прошептала я.

Ханна продолжала мирно посапывать, растянувшись на кровати по диагонали. Она была старше Тильды на три года, очень любила играть на пианино и кататься на велосипеде, хотя в последнее время я стала замечать, что она постепенно охладевает к своим прежним увлечениям. С недавних пор единственное, что она хотела, – смотреть телевизор.

Обе мои племянницы были жутко хорошенькими, с длинными рыжеватыми волосами, заплетенными во французские косички, и точеными ножками. Одним словом, я их обожала.

– Да, кстати, утром звонила мама, – тихо сказал Ник, когда мы уже вышли из детской.

– Отлично. – Если честно, я волновалась за нее. Она живет в Перте с Патриком, он виноторговец. Мама переехала в Австралию сразу после рождения Ханны. В глубине души Ник счастлив был побыстрее проводить ее, потому что так и не смог простить ее отъезда. Я испытывала несколько другие чувства, хотя не могу сказать, что не хотела, чтобы она уехала. Папа совсем не удивился ее решению, потому что узнал о Патрике гораздо раньше нас.

– Как она? – поинтересовалась я.

– Вполне себе счастлива, – просто ответил он, поглядывая на часы. – Прости, Джилли, – добавил Ник, направляясь к себе в кабинет, – в последнее время ужасно много работы. Многих сократили, и если я не закончу дело…

– Ник, ты устал. Неужели это не может подождать до завтра? – осторожно намекнула я, вспомнив, как Нэнси за ужином выясняла отношения.

Он измученно кивнул:

– Ты права. Я спущусь на секунду, – пообещал он.

Потом я уже в одиночестве присоединилась к Нэнси на кухне, чтобы помочь убрать со стола.

Уже лежа в постели, я никак не могла заснуть и все думала о маме. Иногда я скучала по ней и хотела, чтобы все сложилось по-другому. Порой я ловила себя на мысли, что часто думаю о том, что было бы, если бы папа простил ей все эти годы и она вернулась домой. И как бы все сложилось, если бы я осталась жить с ней, когда они развелись.

Сегодня вечером я задумалась об этом всерьез. Когда я помогала Нэнси убирать со стола, она извинилась, что, возможно, повела себя бестактно, и сказала, что в конечном счете единственное, чего она хочет, чтобы я была счастлива.

– Я тоже, – поблагодарила ее я. – Но, Нэнси, на этот раз я хочу, чтобы все было по-другому. Я не хочу, чтобы мне снова причинили боль.

Как лошадь и жокей на состязании по преодолению препятствий, нам с Нэнси удалось направить разговор в правильном направлении, пока мы не добрались до последнего препятствия. Нэнси сказала, что я не должна забывать, с какими проблемами столкнулась мама, когда родилась Мэган.

– По статистике, женщины определенного возраста подвержены риску родить неполноценного…

– Нэнси, я все равно оставила бы его. – И с этими словами я удалилась.

Я взяла фотографию в серебристой рамке, на которой была Мэган, сидящая в изголовье моей кровати. У нее было такое же круглое мягкое лицо, как у Матильды, сияющая кожа и большие, как у папы, улыбающиеся глаза. Ник не любил говорить о ней. Он предпочел выкинуть из памяти ту часть жизни, в которой присутствовала Мэган, как закрывают скучную прочитанную книгу и никогда к ней не возвращаются. Тем не менее я думала о ней часто. Особенно по ночам.

Медленно я погрузилась в сон.

6

Декабрь, 1984

Мы с Ником и нашей няней Лизой смотрели сериал «Жители Вест-Энда»[17]17
  Популярная британская мыльная опера.


[Закрыть], держа на коленях тарелки с макаронами. Обычно нам не разрешали его смотреть, но этим утром папа повез маму в больницу. Сначала я услышала стон, а затем:

– Боже, кажется, началось!

Я выскочила на лестницу, чтобы посмотреть, что происходит. Ник даже не проснулся.

– Мам! – испуганно позвала я.

– Ступай в свою комнату! – приказал папа. Через несколько секунд он уже стоял около моей постели и заверял, что Лиза прибежит по первому нашему зову и отведет нас с Ником в школу. – Все будет хорошо! – сказал он.

Мне показалось, что папа сильно взволнован. Когда они уехали, я закрыла глаза и начала мечтать о младшей сестренке. Мне хотелось заплетать ей косички и красить ногти.

Я посмотрела на Лизу, свернувшуюся калачиком на софе, поджав свои длинные ноги. Ей было девятнадцать лет, и у нее были крашеные золотистые волосы, идеально прямые, как римская дорога. Каждый вечер перед сном я молилась, чтобы быть похожей на нее, но наутро обнаруживала, что я все та же Джилли с серыми глазами, которые иногда казались темно-синими. Мама говорила, что мне очень повезло, что у меня темные волосы и волшебные глаза, которые меняют цвет в зависимости от того, какую кофту я надеваю.

– Ты как хамелеон, – утверждала она, а затем продолжала убеждать, что я никогда не должна желать быть кем-то еще, и гордиться тем, какая я есть, и прислушиваться к своему внутреннему голосу, чего бы он мне ни советовал.

Лиза часто присматривала за мной и Ником. Когда мы были намного меньше (теперь нам исполнилось восемь), родители вечерами частенько куда-нибудь выбирались вдвоем. Я любила сидеть на маминой кровати и смотреть, как она собирается – пудрит носик, красит губы. Я ковырялась в ее шкатулке с драгоценностями и примеряла туфли на высоченных каблуках. Она периодически меняла обувь из своего арсенала в зависимости от мероприятия, на которое они собирались. Маме всегда нравилась странная еда под названием «суши». А папа обожал карри. Она любила балет, а он говорил, что терпеть не может, когда мужчины прыгают на сцене в трико. «Не вздумай жениться на женщине, похожей на твою мать! – однажды посоветовал папа моему брату после очередной сальса-вечеринки. – А теперь она грозится затащить меня на уроки по пилотированию. Думаю, она хочет моей смерти!»

С тех пор как мама забеременела, они перестали куда-либо выбираться. Мне кажется, папа втайне радовался, что они проводят вечера дома. Вернувшись с работы, он любил принять ванну. Он наливал себе стаканчик чего-нибудь, как правило, виски, поднимался наверх и запирался в ванной.

До того как мама забеременела, они с папой нередко о чем-то спорили. Постоянно слышались крики. Однажды он сказал, что она слишком стара, чтобы рожать еще одного ребенка, и тогда мама выплеснула на него бокал вина. Он говорил, что не хочет иметь неполноценного ребенка. После этих баталий мы с Ником частенько спали в одной комнате.

Стара… Маме тогда исполнилось сорок два года. Они с папой поженились, когда ей было двадцать семь.

Родители много раз пересказывали нам историю о том, как им повезло, что у них появились чудо-близнецы. Я часто наблюдала за братом, когда он смотрел телевизор, и каждый раз думала, как же мне не нравится, как мама нас стрижет. Мы оба носили жуткие челки.

После семи лет брака у них не было детей, и они даже решили усыновить ребенка. А за неделю до того, как пришли бумаги, касающиеся усыновления, мама узнала, что беременна и что у нее будет двойня. «Мои семь невезучих лет подошли к концу», – тогда сказала она. После того как мы с Ником появились на свет, мама с трудом справлялась с нами. Попутно она вела домашнее хозяйство, поэтому времени катастрофически не хватало, где уж тут думать о еще одном ребенке.

– Ты что, беременна? – спросил папа, когда однажды мы все собрались на кухне. Мама специально позвала нас с Ником, чтобы сообщить эту новость.

Папа налил себе джин и залпом осушил стакан.

– Ник, Джилли, мне нужно поговорить с вашей мамой наедине.

Мы вышли из кухни, поднялись наверх и, затаив дыхание, пристроились на верхней ступеньке.

– Пожалуйста, скажи, что ты счастлив, – услышали мы мамин голос.

– Бет, ты обещала, что будешь предохраняться. И чего ты теперь от меня ожидаешь? Что я, как безумный, буду скакать от счастья?

– Уилл, я уверена, что, когда родится ребенок, ты изменишь свое отношение. Я не сомневаюсь.

– Мы договорились, что остановимся на двоих.

– Но мне скучно! Дети в школе и…

– Из всех эгоистичных поступков, которые можно совершить исподтишка, ты сделала…

Я поинтересовалась у брата, что значит «исподтишка».

– Это что-то очень плохое, Джилли. Неприличное. Я так думаю, – прошептал Ник.

– Мне это нужно, – продолжала мама.

– Но дело ведь не только в тебе! – закричал отец, и послышался шум, а следом и крик мамы:

– Подожди, Уилл!

Входная дверь захлопнулась. Мы тихонько проскользнули в спальню Ника. А затем услышали звук заведенного двигателя. Я выглянула в окно и увидела, как папина машина исчезает в ночи.

– Может, сегодня поспишь в моей спальне? – с надеждой спросил Ник. – Хочешь, я уступлю тебе место наверху?

Будучи беременной третьим ребенком, мама чувствовала себя неважно. Она постоянно спала днем и частенько просила Лизу приехать в выходные и поиграть с нами. Лиза любила бывать у нас, потому что ей нравился отец. Иногда папа водил нас в Палеонтологический музей, куда мы добирались на двухэтажном автобусе, или в Музей мадам Тюссо, а потом мы неизменно ели пиццу «Пепперони».

Лиза убирала со стола посуду, а я гипнотизировала телефон. Весь день внизу живота тянуло и меня преследовали нехорошие ощущения, что вот-вот позвонит директор школы миссис Уорд, вызовет к себе в кабинет и сообщит, что мама умерла, потому что уже старая.

Вдруг в двери повернулся ключ. Мы с Ником посмотрели друг на друга. Лиза быстро накрасила губы и чем-то дурно пахнущим сбрызнула запястья.

В дом вошел папа и, даже не сняв свой толстый ворсистый свитер и шарф, сел напротив меня.

– Прости, Ник! – покачал он головой. – Теперь у тебя целых две властных сестры.

– Ура! Девочка! – вскрикнула я и бросилась ему на шею.

– Да! И она хорошенькая и здоровенькая, а мама передает вам огромный привет и целует. – Его рубашка пахла больницей и стиральным порошком.

– Как собираетесь назвать ее? – спросила Лиза, разглядывая свои волосы.

– Мэган, – ответил он. – Мы назовем ее Мэган, в честь моей мамы.

7

Мы с Раскином мчались через ворота Равенскорт-парка, чтобы побыстрее попасть в оазис спокойствия. Ричард был прав. Зачем рваться за город, когда буквально под окнами дома у меня прекрасный парк? Иногда опасно допускать мысль, что где-то трава зеленее.

Я прошла мимо кафе, где завсегдатаи покупали утренний кофе, привязав своих собак к воротам парка. А затем недалеко от входа в сад свернула на тропинку, которая вела в открытое поле, где обычно собирались мои друзья-собачники. Там уже стоял Уолтер, крепко державший на поводке своего эрдельтерьера Спайка, потому что тот был чрезвычайно влюбчивым, особенно когда речь заходила о Харди, карликовом шнауцере. Теперь Спайку приходилось носить намордник, потому что у него появилась дурная привычка задирать собак не из нашей компашки. Мэри, мой босс и «главарь» нашей шайки, тоже была тут. Она отчитывала Уолтера за то, что тот вверх тормашками надел на Спайка намордник.

– Ради всего святого, Уолтер, ремни намордника должны быть над его глазами, – кричала она.

Сегодня поверх своего наряда она надела стильный джинсовый фартук. Мэри не нравилось, когда на ее одежде оставались следы грязных лап. С силой бизона она швыряла Базилику жеваный синий мячик, который он тут же приносил обратно. Он носился со скоростью олимпийского призера. К тому времени как мы пришли в наш антикварный магазин, они с Раскином так устали, что целый день продрыхли.

После знакомства с Мэри под огромным дубом четыре года назад мы – Уолтер, Саманта, Брижит и Ариэль – встречались здесь каждый день; это место притягивало нас словно магнит. Сэм была моей ровесницей и имела мужа и троих детей. Брижит – наполовину француженка, работала ресторанным критиком. Ариэлю, самому юному в нашей компашке, было двадцать шесть, и у него имелся постоянный бойфренд Грэхэм. Он вроде меня успел поработать в тысячи разных мест, но истинной его страстью являлась музыка. В настоящее время Ариэль преподавал музыку в одной из школ Хаммерсмита. Почти каждый день он на велосипеде нарезал по парку круги вместе с Пагси, его черным мопсом, восседавшим в передней корзине. Уолтер уже вышел на пенсию, ему было около семидесяти. Когда-то он работал мойщиком окон.

Как только я приблизилась к нашей компании, мы поздоровались и начали обмениваться новостями. Уолтер сегодня выглядел подавленным.

– Я немного расстроен, – признался он. – Мой новый телевизор не желает работать. Я должен хорошенько ударить по нему, чтобы включить. Ко всему прочему, он слишком дорогой.

– Бракованный, – хором ответили мы.

– Возмутительно! – воскликнула Брижит.

– Вы должны пойти в магазин и поговорить с менеджером, – посоветовал Ариэль.

Сегодня Ариэль был в узких джинсах и белой футболке. Также я заметила его новую прическу. Теперь волосы были короткими и светлыми, что выгодно подчеркивало его карие глаза. У Ариэля был особый типаж, он мог каждый месяц выглядеть по-разному; я всегда с гордостью говорила, что он также универсален, как и Мадонна.

Затем я обмолвилась о своих успехах – тринадцать откликов от потенциальных квартирантов с понедельника по пятницу. Этим утром к ним добавились еще три.

– Так ты так и не сдвинулась с мертвой точки? – спросила Сэм, которая была в отпуске и теперь пыталась восполнить упущенные дни. Даже летом она выглядела очень бледной, потому что у нее была очень тонкая кожа.

– Пока нет.

– Слава праотцам! – в присущей ему манере воскликнул Ариэль. – Пагси скучал бы по тебе, – добавил он, указывая на Пагси, который, не обращая ни на кого внимания, вынюхивал что-то зловещее в траве.

– Хорошо, что ты передумала. Мы не хотим, чтобы ты уезжала, – сказала Сэм. У нее были ярко-красные волосы, заразительный смех и фигура, которая вдохновляла меня почаще показываться в спортзале. Она сидела на диете под названием «семья», поэтому работала неполный день секретарем в архитектурной фирме. Сэм была хозяйкой Харди, миниатюрного шнауцера, который приглянулся эрдельтерьеру Спайку.

– Я бы скучал по твоему милому личику, – внес свою лепту Уолтер. Он никогда не был женат, но очень любил пофлиртовать и, с тех пор как оставил работу мойщика окон (слишком тяжело тягать лестницу) и присоединился к компании собачников Хаммерсмита, не отказывал себе в этом удовольствии. В настоящий момент он был хозяином не только Спайка, но и приютского пса по имени Густо. Его редко можно было встретить без рюкзака цвета хаки, набитого разными собачьими принадлежностями.

– Всегда считала, что уехать – плохая идея, – с сильным французским акцентом добавила Брижит.

– Я тоже, – не желая отставать от остальных, вставила Мэри. – Ты не смогла бы жить затворницей. – Я не стала напоминать ей, что изначально она считала это отличной идеей, причем довольно продолжительное время, пока я сама не оставила эту затею и не переключилась на другую.

– Так что с теми тринадцатью откликами? – спросила Сэм. – Кто все эти люди и откуда они?

Я рассказала им о моей беседе с неким Роем Хэддоком[18]18
  Хэддок (Haddock) – пикша, род рыб из семейства тресковых (англ.).


[Закрыть] прошлым вечером, и все рассмеялись.

– Когда-то я был знаком с неким мистером Траутом[19]19
  Траут (Trout) – радужная форель (англ.).


[Закрыть], – пробормотал Уолтер.

– Рой, – повторила Мэри. – Что-то мне не очень нравится это имя. Я сразу почему-то представляю большого толстого мужика…

– С пивным животом, – закончила Сэм.

– Не будьте снобами, – сказал кто-то.

Вдруг мы все, как по команде, повернулись, когда мимо нас проходил мужчина в армейских ботинках, футболке и морской кепке и тянул за собой на поводке шотландского терьера. Что-то в нем показалось знакомым. Тут меня осенило. Я узнала его! Я видела его буквально на днях. Он был высокий, неряшливого вида, с недельной щетиной и примерно моего возраста. На самом деле он выглядел так, как будто только что вылез из постели, но его голубые глаза светились любопытством.

– Простите, что прерываю вас, – сказал он, с интересом изучая нашу компанию. – Это официальный час выгула собак? – Он улыбнулся, и в этом было нечто притягательное, что сразу вызвало к нему доверие. Я также глазами намекнула Ариэлю присмотреться к нему.

– Симпатяга, – прошептал он. – Джилли, поинтересуйся, может, он не занят. Не мешкай, надо когда-то начинать действовать.

Я наступила Ариэлю на ногу, и он тут же завизжал.

Незнакомец недоуменно посмотрел на нас.

– С вами все в порядке? – спросил он Ариэля, который все еще притворно скакал на одной ноге, изображая страдание.

– Да-да, он в порядке, – ответила я, игнорируя хмурые взгляды Ариэля.

Как бы то ни было, я вкратце рассказала ему о своих планах найти квартиранта, извинившись перед Мэри, которая уже миллион раз слышала об этом.

– Основная проблема с квартирантами состоит в том, что в итоге вы каждый вечер будете убегать из дома, только чтобы не встречаться с ними, – сказал он.

– Поэтому лучший вариант – чтобы квартирант жил только с понедельника по пятницу, – заявила я.

– С понедельника по пятницу? А что он будет делать в выходные?

– Сваливать куда-нибудь, – просветила Мэри, прикуривая сигарету.

Мы не представились друг другу; но вместо этого познакомили его со своими собаками и поведали, что собаку Брижит зовут Мусс, пса Сэм – Харди, Базилик – питомец Мэри, которая назвала его в честь любимой травы, растущей у нее на террасе. Мэри не преминула добавить, что в этом году она вырастила сказочные помидоры. Потом я представила Раскина и Пагси.

Пока мы смотрели на этого мужчину в морской кепке, пытаясь раскусить его, я словно перенеслась в школьные годы. Наша компания всегда настороженно относилась к новичкам. Мы будто сговаривались, когда кто-то незнакомый вторгался в наш мирок, потому что боялись, что он может нарушить привычное равновесие.

Тем не менее я рассказала незнакомцу, что на мое объявление уже есть тринадцать откликов и прошлым вечером я уже побеседовала с одним из претендентов.

– Тринадцать?

Я ожидала, что его это впечатлит.

– Неудачное число для некоторых, – в итоге произнес он.

После прогулки мы с Мэри и собаками отправились на работу. В метро, пока мы ехали по направлению к Слоун-сквер, Мэри сильно толкнула меня в бок.

– Ты только посмотри на них. – Она показала на людей, сидевших напротив нас. Все, как один, были в наушниках.

– Т-с-с, – предостерегла я.

– Они выглядят как полумертвые. – Мэри любила все комментировать, но проблема заключалась в том, что она совершенно не умела говорить тихо. – Ноль эмоций, – цыкнула она.

Один из наших попутчиков вдруг поднял глаза и уставился на нее.

К счастью, Мэри замолчала и достала книгу. Пока грохотал поезд, мне вдруг пришло в голову, что надо бы хорошенько прибраться до прихода мистера Хэддока. Мы договорились с ним на сегодняшний вечер. Я надеялась, что он окажется приятным. Затем мои мысли снова переключились на незнакомца в морской кепке. Не знаю почему, но у меня появилось странное предчувствие, что он станет важным человеком в моей жизни. Я решила, что когда мы встретимся в следующий раз, я обязательно предложу ему выпить кофе. Надежда, что он опять присоединится к нашей компании, меня не оставляла.

Мы с Мэри вышли из поезда, я взяла на руки Раскина и приложила проездной к турникету, после чего он пропустил нас обоих. Во время прогулки я спросила незнакомца: «Как зовут вашу собаку?», поскольку он не собирался добровольно называть имя. Хотя мужчина и держался дружелюбно, что-то в его поведении было странным.

– Бедолага, – ответил он своим привычным тихим голосом.