Текст книги "Тайна Авиценны. Похождения бразильцев в Афганистане"

Глава четвертая

Первый класс «Боинга-747» авиакомпании «Люфтганза» привел Андре в восхищение. Раньше он летал только в туристическом классе. Трудно было поверить, что кресло в самолете может быть таким комфортабельным! Однако его радость омрачилась тем, что Торрес провел Анну в салон с таким видом, как будто говорил: и не думайте претендовать на эту женщину, она моя! Он усадил ее рядом с собой, так что Андре мог устроиться только у нее за спиной, поменявшись местами со Скоттом.

Однако его настроение вновь просветлело, когда он увидел красивую шатенку, разносящую шампанское. «У них и стюардессы изумительные!» – подумал он. Он вспомнил, как в прошлом году, отправляясь в отпуск, «запал» в самолете на стюардессу-мулаточку. Три раза приглашал он ее с помощью кнопки вызова, чтобы сообщить ей, что воздушная богиня… Мулатка молча выслушивала и удалялась, соблазнительно покачивая бедрами. На четвертый раз явился плечистый бортмеханик и попросил пассажира умерить пыл. Но Андре был не из тех, кого так легко можно было приструнить. Он прокрался в служебный отсек между двумя салонами и у каких-то блестящих никелированных шкафчиков стиснул в объятиях «воздушную богиню». Не успела она опомниться, как он присел и с жаром принялся целовать ее стройные ножки. Но вскоре к ней подоспела подмога… Тот же бортмеханик и две другие стюардессы с трудом оторвали неуемного любовника от его «жертвы». А по прибытии на место мулатка и Андре отправились из аэропорта… вместе и на двое суток сняли в гостинице номер на двоих. Что и следовало ожидать.

Пока Андре предавался этим приятным воспоминаниям, Торрес раздал членам экспедиции листы с текстом – всем, кроме Андре, очевидно, полагая, что ассистенту его знать не обязательно. «Я с тобой еще поквитаюсь», – мстительно подумал Андре, но тут из-за спинки переднего кресла высунулась тонкая изящная рука и протянула ему листочек. Андре со злорадством заметил, как скривилась недовольно физиономия секретаря господина Зе. Он быстро пробежал глазами распечатанный на принтере текст:

«В любые времена и века Аллах (да восхвалят Его!) избирает одного из числа людей и, одарив его великими доблестями, вручает ему судьбы мира и благополучие рабов своих. Если же избранник обманет доверие, оказанное ему Аллахом (да восхвалят Его!), то станут распространяться мздоимства, смута и беззаконие. Абу Джафар Абд Алла аль-Мансур (да будет проклято имя его!) обманул оказанное ему доверие и сеет ныне семена непотребства по всему халифату.

Как подобает истинному верующему я, Абу Муслим, забочусь о том, чтобы творения Господа и многие верные ему люди не погибли от меча неправедных. И во имя Его я решил соорудить крепость, в самом сердце гор, которая сохранит все то благое, что Он поместил в этот мир. Она будет надежным убежищем для всех правоверных и для всей премудрости всех народов.

Убежище Господа сооружено будет за рекой Окс, в удалении от исказивших имя Его, в земле прекрасных женщин, чтобы Аллах (да восхвалят Его!) мог лицезреть их, в высоких горах, над которыми не летают даже орлы, чтобы быть нам вблизи Его».

– Прочитали? – спросил Торрес, забирая листы у Скотта и Андре.

– Очень интересно, но где гарантия, что это не подделка? – произнес Скотт со своим тяжеловесным акцентом.

– Существует еще один текст, написанный после того, как Абу Муслима казнили по приказу Абу Мансура, второго халифа из династии Аббасидов. Во втором тексте упоминается этот манускрипт и подтверждается его содержание, – пояснил Торрес, точно он ждал именно таких возражений. – К тому же эти тексты были найдены в разных местах, что практически сводит на нет возможность их подделки. Есть и другие, косвенные подтверждения их истинности. Это их несомненная древность и своеобразная каллиграфия, которую использовал только сам Абу Муслим и его последователи. Все это указывает на подлинность документов.

– Даже если этот документ настоящий, – вступила в разговор Анна, столь очаровательно при этом улыбаясь, что у Андре перехватило дыхание, – указания на местонахождение древнего города уж очень расплывчаты. Мы можем искать его всю оставшуюся жизнь.

– Дорогая доктор Анна, указания эти, если подумать, не такие уж расплывчатые. Первое: «Окс»! Это древнее название Амударьи. «Земля прекрасных женщин» – это, конечно, Нуристан, раньше его называли Кафиристаном, он находится на границе между Афганистаном и Пакистаном. Красота его женщин отражена не в одной поговорке, слава о ней восходит к глубокой древности. А выражение «в сердце гор» указывает на то, что убежище было вырублено в скале, отчего оно и не обнаружено до сих пор даже со спутников. Нам остается только установить, в какой именно горе находится тайный город.

– Но там сотни вершин, – пробормотал Скотт.

– Тут нам на помощь и приходит второй документ. В нем приведена подробная инструкция, как достичь города…

– Так покажите нам этот документ!

– Не сейчас. Пока что он находится в руках сеньора Зе… – слегка замялся Торрес. – Так вот, насколько я помню его, идти следует от минарета, знаменующего «осквернение чистоты еще до ее окончательного рождения».

– И что это означает? – спросила Анна.

– Сначала мы думали, что имеется в виду мздоимство, процветавшее при дворе Абу Мансура и новой династии Аббасидов, но профессор Америку, который начал с нами сотрудничать раньше вас, считает, что древний текст иногда следует понимать дословно. И теперь мы уверены, что должен существовать какой-то определенный минарет или его остатки при слиянии Окса в его верховье, где он несет чистую горную воду, с его первым притоком, мутным и глинистым.

– Если целью экспедиции является верхний Окс или Амударья, то какого дьявола мы летим в Тегеран? Почему бы нам не сойти в Кабуле или где-нибудь в Западном Пакистане? – спросил Скотт, заглянув в маленький атлас, который он взял с собой.

– Да, это было бы проще. Но проблема заключается в том, что интересующий нас регион находится в руках талибов, не разрешающих представителям западного мира проводить исследования в своих землях. Полковник Наджибулла гарантирует, что мы сможем добраться до Амударьи, идя с запада. Он считает, что тогда нам удастся наладить безопасный путь для вывоза обнаруженных сокровищ с помощью шиитских партизан. Думаю, доктор Анна сможет дать нам более детальное объяснение конфликта между талибами и шиитами, – и Торрес многозначительно взглянул на доктора истории.

– Если только это вам интересно, – лучезарно улыбнулась красавица. – Талибан – это мусульманская группировка радикальных суннитов, пришедшая к власти в Афганистане в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году. Их требования с точки зрения западной цивилизации могут показаться нелепыми: они запрещают мужчинам брить бороду, а женщинам – учиться и выходить из дому без сопровождения родственника-мужчины. Телевизор и музыка также находятся под запретом.

– И бочки, не забудьте про бочки, – вставил Андре, желая показать, что и он в курсе дела.

– Да, бочки и велосипеды тоже запрещены, хотя и неизвестно, почему. Но, отвлекаясь от анекдотической стороны, Талибан, что по-персидски означает «изучающие» – то есть «ищущие истину», – возник при моральной и финансовой поддержке Пакистана, а возможно, даже был создан его спецслужбами. Исламабад заинтересован в том, чтобы племена пуштунов, этнической группы, составляющей приблизительно тридцать пять процентов всего афганского населения, вновь захватили утраченную ими власть в восточной части страны, чтобы усилить там свою базу поддержки при возможном возникновении военного конфликта с Индией из-за Кашмира. Среди главных врагов Талибана фигурируют группы национальных меньшинств – узбеков, таджиков, а также шииты…

Тут Андре снова поймал себя на том, что он не столько слушает Анну, сколько любуется ею – ее блестящими глазами, вырезом ноздрей, выдающим страстную натуру, движением красиво изогнутых бровей… «Она будет моей, – пообещал он себе. – Причем в ближайшие же дни».

Глава пятая

– Ого! – воскликнул Андре, входя в роскошный холл гостиницы в Тегеране. – Признаться, такого я не ожидал!..

– Позвольте представить вам еще одного участника экспедиции, – обратился ко всем Торрес. – Доктор наук Бия Зоэ. Врач, специалист по инфекционным заболеваниям. А еще она – личный представитель сеньора Зе.

– Добрый вечер всем! – воскликнула интересная миниатюрная блондинка лет тридцати с голубыми глазами. – Главное чудо вы еще ничего не видели, – ответила она на восклицание Андре. – С верхних этажей гостиницы видны снежные вершины Эльбруса! Это один из самых потрясающих пейзажей, которым мне довелось любоваться в жизни.

– Вы уже здесь бывали?

– На самом деле, я здесь живу. Правда, уезжаю каждые три месяца, поскольку мне не пожелали дать рабочую визу. В Иране я занимаюсь исследовательской работой. Неофициально, разумеется.

– Ну и как вам здесь живется?

– Неплохо! Западная пропаганда все сильно преувеличивает. Мне, конечно, хотелось бы более активной светской жизни да иногда выпить немного виски. И все. Остальное меня устраивает. Иранцы очень симпатичный народ.

– А что вы изучаете?

– Болезнь Борна. Она вызывается вирусом, который, как раньше думали, поражает только животных. Но теперь мы пытаемся выяснить, не может ли он быть опасным также и для людей, например, вызывать нервно-психические расстройства, некоторые формы депрессии…

– Внимание! – прервал ее звучный голос секретаря господина Зе. – Завтра утром мы отправляемся в Абдил, город, расположенный в центре пустыни Лут. Для всех любопытствующих мы занимаемся покупкой ковров.

– В таком случае мы – худшие коммерсанты в мире, – тихо, как бы про себя сказал Андре.

– Почему? – поинтересовалась Бия.

– Так ведь Абдил, возможно, единственный город в Иране, где совсем не изготовляют ковров. Есть даже древняя персидская поговорка, указывающая на полное невежество человека в какой-либо области: «Он такой же ковровщик, как житель Абдила».

– Откуда вы это знаете?!

– Мой отец занимался восточными коврами…

– Что же они производят в Абдиле, если не секрет? – иронично поинтересовался Торрес.

– Не знаю. Фисташки, возможно…

– Фисташки?!

– Ну да. Иран – один из главных производителей фисташкового ореха в мире. Может быть, и в Абдиле они есть… но ковров там точно нет.

– Прекрасно, значит, мы покупаем фисташки.

– У меня тоже вопрос… – сказал Скотт, как обычно сверяясь со своим атласом. – Какого дьявола мы направляемся в город, который расположен в самом центре пустыни и даже не обозначен на карте? И совсем не на пути в Афганистан…

– Меня бы очень удивило, если бы Абдил значился на вашей карте, – заметил Торрес, – или на любой другой. Мы едем туда, чтобы встретиться с полковником Наджибуллой. Абдил – достаточно укромное место, и там мы сможем спокойно подготовить нашу экспедицию. Никому не удастся следить за нами и при этом остаться незамеченным.

Все в недоумении воззрились на него.

– Дело в том, – добавила Бия, – что не мы одни охотимся за этими ценностями. У нас, похоже, имеются… конкуренты, скажем так.

– Что значит – конкуренты?! – насторожился Скотт.

– Очень просто: кому-то стало известно о цели нашей экспедиции, и они намерены оказаться там раньше нас.

– И они знают, как туда попасть? – спросил Андре.

– Пока нет, но могут узнать. Так что попрошу соблюдать бдительность!

Андре удивило, что у этой, такой милой и женственной особы, появились вдруг такая твердость и командные нотки в голосе.

– А теперь я советую вам всем отдохнуть, – провозгласил Торрес. – Завтра в одиннадцать ноль-ноль мы вылетаем в Йезд, оттуда доберемся до Абдила на «Лэнд Ровере». Кстати: возьмите с собой одежду полегче. В пустыне днем бывает очень жарко, даже в конце зимы.

Ночь в гостинице Андре провел плохо. Его мысли были заняты Анной. В жизни ему нравились многие женщины, он мечтал о них и добивался их любви, но, наверное, ни одну из них он не желал столь страстно, как Анну. Ее улыбающееся лицо, эта милая ямочка на левой щеке, манера смеяться и поправлять волосы, нежный аромат ее кожи, каждая мелочь в движениях, каждая частичка ее тела – все в ней очаровывало и захватывало его, все как будто кричало: возьми, насладись или ты зря жил все эти годы.

В конце концов Андре не выдержал. Он тихо поднялся, косясь на спящего в бледном свете луны Скотта (мужчин поселили по два человека в номер), накинул халат и тихо вышел в коридор. Беззвучно ступая по мягкой ковровой дорожке, освещенной неярким дежурным светом, он подошел к двери комнаты Анны и замер. Набрав полную грудь воздуха, он собрался уже постучаться, когда услышал за дверью какие-то приглушенные звуки – то ли всхлипывания, то ли сдерживаемый смех. Моментами казалось, будто кого-то душат и из горла несчастного вырываются жалобные стоны. Встревоженный, Андре толкнул дверь, оказавшуюся незапертой. В глубине большой комнаты размещалась широкая кровать, и на ней… О боже! В первую секунду ему померещилось, будто кто-то и впрямь душит Анну, навалившись на нее всем телом и вызывая эти протяжные стоны. Но… стоны эти были, скорее, стонами блаженства, чем боли. А кроме того, руки и ноги поверженной обвивали плечи и торс мужчины, поощряя его к еще большей активности. По фигуре и прическе Андре узнал Торреса. Первым его порывом было схватить с туалетного столика вазу с цветами и расколоть ее о череп секретаря. Но он вовремя удержал себя, сообразив, что не имеет пока никаких прав на эту женщину и на ее личную жизнь.

К себе в номер он вернулся в бешенстве и так хлопнул дверью, что Скотт проснулся, вскинул голову и испуганно вытаращился на соседа.

«Кого она предпочла мне! – душила Андре обида. – Этого демагога, тупого функционера, похотливого скота!» До утра он не сомкнул глаз, терзаемый ревностью и злостью.

Глава шестая

– А солнце-то припекает! – пожаловался профессор Америку, обливаясь потом.

– Неужели у вас нет с собой одежды полегче? – участливо спросила Бия. – Ведь Торрес предупреждал…

– Боюсь, что нет, моя дорогая… Тут прямо как в аду, а ведь зима еще не кончилась… зимой должно быть холодно… Вчера в Тегеране было около нуля…

– Вы хоть пиджак снимите. Мы направляемся в пустыню Лут. А это самое жаркое место на всей планете. Летом температура доходит до пятидесяти пяти градусов Цельсия, но и зимой ненамного лучше. С той только разницей, что по ночам мороз. К счастью, в нашем джипе есть кондиционер.

– Да, да! Без него я бы давно пропал.

– А как мы себя чувствуем? – фамильярно приобнял Торрес Анну, но та, к удивлению и удовольствию Андре, отстранилась.

За окнами джипа тянулось однообразное плоское пространство.

– Думаю, купить фисташки мы здесь не сможем: не вижу ни одного дерева, – заявила Анна, лукаво взглянув на Андре.

– Зато кругом одни ковры, – буркнул тот.

Путешествие продолжалось, кондиционер и зной ожесточенно боролись друг с другом, Анна и Андре перебрасывались колкостями.

Абдил оказался маленьким жалким селением. В нем было не более шестидесяти невзрачных домишек, жавшихся к единственному колодцу. Местная растительность состояла из пятен низкорослой травы, окруженных песком. Казалось, пустыня пытается всеми силами вернуть себе то, что причитается ей по праву. И действительно – ни одного дерева, в том числе и фисташкового.

– А вот и полковник Наджибулла! – громко провозгласил Торрес, указывая на махавшего рукой рослого мужчину в форме афганского моджахеда, заросшего черной щетиной недельной давности. – Он очень прилично говорит по-английски, но не всегда понимает сложные конструкции, – предупредил Торрес. – Владеющие персидским могут объясняться с ним на этом языке. Он также говорит по-арабски и немного по-русски. Несмотря на устрашающую внешность, человек он добрый… с теми, кто на его стороне.

– А на каком диалекте персидского лучше к нему обратиться? – спросил профессор Америку.

– Не имею ни малейшего представления, – пожал плечами секретарь.

– Салам! Хебели надарэ, – произнес Наджибулла, сопровождая свою речь церемонными жестами. – Да будет мир с нами! Добро пожаловать!

Когда ему представили участников группы, Наджибулла указал на Анну и громко спросил:

– Чандаст?

Анна вспыхнула. Казалось, она готова взорваться, а ведь ее спутники уже знали, что ее не так-то просто вывести из себя. Америку и Бия, понявшие, как и Анна, смысл сказанного, рассмеялись, как, впрочем, и сам Наджибулла, обрадованный неожиданной поддержкой.

– Отчего они веселятся? – выразил недоумение Скотт.

– Наджибулла спросил, сколько она стоит, – объяснила Бия.

– Мота-ассеф-ам! Простите меня! Это была шутка, – оправдывался полковник на своем неуверенном английском. – Я же знаю: нет смысла прицениваться к западным женщинам…

Андре он сразу понравился.

– Думаю, вы хотите помыться, – продолжал военный. – Пыль пустыни липнет к телу. Потом вам надо отдохнуть. Вечером в вашу честь будет ужин. Собираемся в большом доме. В восемь. Хубаст? Понятно?

Незадолго до назначенного часа Андре повстречал Америку, казавшегося чрезвычайно довольным. Тот расхаживал по поселку, беседуя с местными жителями и делал какие-то записи в своей записной книжечке.

– Я вижу, профессор, вы счастливы. В чем причина такой радости? – спросил «ассистент».

– Вы только подумайте! Они тут говорят на «йезди». Я никогда раньше не встречал живого носителя этого языка. Потрясающе!

– А что такое «йезди»?

– Йезди? Это индо-иранский язык, близкий к фарси, государственному языку Ирана. Местные жители называют его «дари». Но будьте внимательны: не надо путать его с тем дари, на котором говорят в Афганистане, там это практически то же самое, что фарси, лишь с некоторыми лексическими отличиями. На сегодняшний день в мире осталось всего около восьми тысяч носителей истинного йезди, но не беспокойтесь: они здесь, скорее всего, двуязычны и вы легко сможете объясниться с ними на фарси.

– А я и не беспокоюсь.

– Самое интересное, что йезди, или дари – это язык иранских зороастрийцев. Думаю, здесь они тоже исповедуют эту религию.

– Так здешние жители не мусульмане?

– Нет, клянусь дамокловым мечом! Они – последователи Заратустры, который в седьмом или двенадцатом веке до нашей эры, в зависимости от того, какой источник мы возьмем за основу, реформировал масдаизм, древнюю религию иранцев. Впрочем, я не являюсь специалистом по истории религии. Это прерогатива сеньора Торреса.

– Очень интересно, профессор, но, кажется, нас уже зовут ужинать.

Ужин подали в огромном глиняном горшке, и аромат пряностей тут же заполнил все довольно просторное помещение, в котором участники экспедиции знакомились с малочисленными жителями Абдила.

– Что это такое? – спросила Анна у Наджибуллы, отведав пахучее варево.

– Хореш фессанджан!

– А из чего его делают?

Полковник несколько растерялся – кулинария явно не была его сильной стороной, а иранская кухня отличалась от той, к которой он привык с детства.

– Хореш фессани приправляют орехами, – пришла на помощь Бия. – Обычно его готовят из утки, но наши хозяева использовали курицу. Думаю, в этом безводном месте кур легче разводить, чем уток.

– А откуда этот восхитительный кисло-сладкий привкус?

– А это любимые фисташки Андре и немного гранатового сока.

– Замечательно!

– Рис тоже не такой, как у нас, – ввязался в разговор Андре, пропустив мимо ушей шутливый выпад в его сторону и не теряя надежды хоть как-то приблизиться к Анне. О ее связи с Торресом он старался не думать.

– Не такой! – подтвердила Бия. – Это «чело сафад», местный белый рис. В него еще кладут немного картофеля. А сюда, мне кажется, добавили еще и кислое молоко.

– Удивительно вкусно.

В эту минуту с Америку заговорил старейшина селения. К ним очень редко кто-либо заезжает, еще реже прибывшие говорят на йезди, или дари. Язык умирает. Молодежь не желает его учить. Хавеуала, так звали старца, глубоко сожалел об этом. Желая чем-то заинтересовать своего собеседника, старейшина вдруг радостно произнес: «Бибиту!».

По лицу Америку было видно, что он не понял, и он попросил повторить это слово помедленнее. Потом еще раз и еще. Старейшина уже начал терять терпение…

– Я думаю, он хотел сказать «Бебету», – рискнул высказать свое мнение Андре. – Наверное, они поклонники футбола.

Америку готов был высмеять непрошеного помощника, но глаза старика радостно заблестели:

– Белех, белех! Бибиту! Футбол!

Раздосадованный лингвист решил, что уже поздно и пора идти спать. И беседа двух любителей языка йезди не состоялась.

Андре направился в противоположный угол помещения, где Скотт пытался договориться о чем-то с Наджибуллой. Его намерения были явно не самыми добродетельными.

– Ну что, полковник? Чем вы тут занимаетесь, чтобы убить время?

– Не понял… убить время… это как?

– Да так… поговорить, водки выпить и что-нибудь в том же духе.

– А-а… но я мусульманин, я вина не пью. Вот абдильцы – другое дело, у них, может, найдется… хотите, спрошу?

– Не надо. Я ведь имел в виду не алкоголь, а нечто, облегчающее нам жизнь…

– А, героин! – догадался Наджибулла. – У меня есть немного.

– Нет, мне бы что-нибудь помягче. Гашиш, например…

– Гашиш?! Что же вы сразу не сказали? Я угостил хозяев. Думаю, они уже курят где-нибудь поблизости.

– Здесь все так спокойно употребляют наркотики?

– Это запрещено, но многие употребляют. И даже опиум. Но мы в Афганистане производим его гораздо больше. Мы теперь… как бы это сказать… вице-чемпионы по маку. Уступаем только Мьянме. Афганистан также – один из главных поставщиков гашиша. Я его тоже иногда продаю. Знаете… как-то ведь надо финансировать нашу борьбу…

– Вы бы продали мне немного гашиша?

– Конечно! А не хотите ли еще и героина?

– Я люблю гашиш. А вы сами его курите?

– Нет. Один мой родственник докурился до полного безумия. А из-за героина я уже потерял многих хороших бойцов. Человек втягивается и становится ни на что не способным. Жалко. Мне самому хватает сигар. Знаете, мне привозят их из вашей Бразилии. Иногда курю наргиле. Но сложно таскать с собой по горам эту штуку, бывает, приходится убегать от патрульных отрядов.

– Мне это нужно только, чтобы немного расслабиться… перед сном.

– Пойдемте в дом, где я остановился, и вы получите свой гашиш. У меня есть несколько сортов. Могу предложить афганский, пакистанский, непальский, таджикский…

«Вот почему у него такой отрешенный вид – он наркоман, – подумал про Скотта Андре, которому удалось незаметно подслушать конец беседы. – Ладно, это не мое дело». Оставшись один, он пошел искать Анну.

Анна разговаривала с Бией.

– …Да, условия здесь – не сахар. Летом жара невыносимая, и вся вода полностью пересыхает. Они живут добычей соли…

– Ладно. Пойду, – вздохнула Бия. – Завтра выезжаем очень рано. Спокойной ночи!

– А мне спать совсем не хочется. Вы не хотите погулять со мной по пустыне? – обернувшись и заметив Андре, спросила Анна.

– С удовольствием! Пойду только возьму куртку.

Они покинули поселок и двинулись в северном направлении. Поднялись на высокий бархан, полукругом охватывающий Абдил.

– Что вы думаете о нашей экспедиции? – спросил Андре, желая нарушить молчание.

– Не знаю! Все как-то странно. Откуда у них эти древние тексты? Возможно, цитадель и библиотека действительно существует, но почему их до сих пор никто не обнаружил?

– А меня все-таки беспокоит отсутствие каких-либо историографических указаний на это убежище! Можно ли так долго удерживать в полной тайне столь важное хранилище ценностей? Впрочем, я не раскаиваюсь, что поехал. Смотрите! Упала звезда… загадайте желание! – И Андре воспользовался случаем, чтобы обнять Анну за талию. Она не оттолкнула его, и это придало ему смелости.

– Вам не холодно? – спросил он.

– Холодно!

Сердце Андре сильно забилось, он уже предвкушал возможность крепче обнять ее, как бы защищая от ветра. Но неожиданно для себя самого вдруг ляпнул:

– Анна, неужели вам по вкусу Торрес?

Женщина с ироничной улыбкой посмотрела на него и проговорила:

– Я думаю, нам лучше вернуться в селение.

Андре захотелось броситься с какой-нибудь скалы, и пусть его останки навсегда затеряются в этой пустыне. Он ругал себя и свой длинный язык – надо же так бездарно испортить то, что обещало стать прелюдией к блаженной идиллии.

– Почему? – пробормотал он.

Анна, прекрасно понимавшая состояние своего спутника, коварно улыбнулась:

– Потому что мне захотелось спать.

Прощаясь, они поцеловались, и ее губы быстро коснулись уголка его рта. Но это прикосновение словно огнем опалило все его существо.

Эту ночь Андре тоже провел без сна, вновь переживая этот поцелуй и воображая, с каким упоением он обнимет ее роскошное тело, прильнет к нему губами, попробует языком каждый его квадратный сантиметр…

На следующее утро путешественники встали затемно. Им предстояло проехать много километров по пустыне, чтобы попасть в Джендек. Торрес, получивший радиограмму, на время покинул экспедицию, чтобы заняться каким-то срочным делом. Он догонит их позже. Эта новость крайне обрадовала Андре. Без конкурента ему будет много проще сблизиться с желанной женщиной.

К вечеру они сделали остановку в пустыне Кевир. Андре рассчитывал еще на одну ночную прогулку с Анной. Но его планы нарушил Скотт, допоздна задержавший специалистку по персидской цивилизации оживленной беседой у костра. И только крайняя усталость не дала Андре провести третью бессонную ночь.

Раза два он все же просыпался, разбуженный какой-то неясной тревогой, и, глянув сквозь москитную сетку палатки, видел две сидящие у костра фигуры, передающие друг другу сигаретку и меланхолично пускающие в небо дымок.

«Сволочь, – подумал Андре про Скотта, – втягивает женщину в курение гашиша».

Когда он проснулся в третий раз, у погасшего костра уже никого не было. Небо начинало светлеть, а из соседней палатки слышался скрип походной кровати и те же приглушенные звуки женского голоса, которые так потрясли его еще в гостинице. Андре заскрежетал зубами. Отъезд Торреса ничего не изменил: Анна занималась любовью с кем хотела, но только не с ним, не с Андре. Почему? Это глубоко ранило его мужское самолюбие…

* * *

– Как дела, Вальтер?

– Все идет по плану. Наша оперативная группа два дня назад вылетела в Тегеран. Экспедицию настигли недалеко от Абдила. Следуем за ней вне поля видимости.

– Будьте осторожны. Они и так догадываются, что за ними слежка.

– Когда прикажете действовать?

– Мы не можем действовать, пока цитадель не будет найдена или пока мы не завладеем информацией о ее точном местонахождении. У них имеется второй, более важный манускрипт, нечто вроде карты. Где они хранят его – пока неизвестно, но в конце концов он выплывет, так как без него им не обойтись. После этого будет проще… Все, Вальтер, больше мы с тобой не встречаемся. Держим связь по мобильному телефону. И не забывай: успех этой операции имеет для нас жизненное значение. Судя по всему, речь идет о сотнях миллиардов долларов!