Текст книги "Душою и телом"

11

Все в тот день, когда Касси должна была выйти на работу в «Магнус Медиа», шло не так, как надо, И неприятности начались, как только она проснулась.

В шесть часов утра, раньше, чем затрезвонил будильник, Касси разбудил крик Хивер: «Папоч-ка-а! До свидания!» Затем послышались быстрые шаги Джесона по лестнице, его разговор с шофером, звук захлопнувшейся двери. Он уезжал больше чем на три недели. Разве она не заслужила того, чтобы он, по крайней мере, постучал ей в дверь на прощанье? И сказал тихонько: «Удачи тебе в новой работе, Касс»? А он уехал, даже не простившись. И вновь – уже не первый раз за эти дни она усомнилась в правильности своего решения – остаться здесь.

Четыре дня назад, в тот вечер, когда она вернулась после собеседования у Магнуса, она спокойно сообщила Джесону, что приняла предложение императора. Он ответил ей очень сухо: «Я рад». За его коротким ответом последовало молчание. Он лишь внимательно посмотрел на нее. Чего он ждал? Может, хотел услышать, что она осталась из-за него? Неожиданно ей пришло в голову, что он просто ждет от нее более эмоционального рассказа.

– Я поняла, что это колоссальная возможность, – быстро сказала Касси. – Магнус разрешил мне писать и снимать то, что мне нравится. Он сказал, что возлагает на меня большие надежды. Я раскритиковала его программу, а он совсем не рассердился.

– Ну, если бы он рассердился, то уж точно не взял бы тебя на работу.

– В том-то и дело, – оживилась Касси. – Он пригласил меня именно потому, что посчитал мою критику правильной. И теперь я смогу работать, как считаю нужным, докапываться до сути, писать интересные сценарии и снимать репортажи. Просто не могу в это поверить!

– Честно говоря, я тоже, – сказал Джесон, пересаживаясь в кресло.

– Что ты имеешь в виду?

– Просто я знаю его лучше, чем ты, Касс. Он все и всегда делает только исходя из своих интересов.

– Ты хочешь сказать, что он обманывает меня?

– Я хочу сказать, что он хорошо умеет манипулировать своими и чужими интересами.

– За что ты так его ненавидишь? – вырвалось у Касси. – Из-за Миранды?

– Я не обязан отчитываться перед тобой. – Он резко встал и подошел к окну. Спустя несколько мгновений обернулся и спокойно добавил: – Да, я должен признать, что никогда не любил Магнуса… Это давняя история… Я познакомился с ним задолго до Миранды. Не имеет смысла вдаваться в подробности, но я очень многого не могу забыть и простить ему. Это все, что я могу тебе сказать, но, поверь, Миранда здесь ни при чем.

– Тогда почему же ты позволил ей у него работать?

– Потому что я никогда не мог ей позволять или не позволять. Миранда всегда поступала так, как сама считала нужным.

– И ты не против, чтобы я у него работала?

– Ты же сама сказала, что для тебя это уникальная возможность… кроме того, я хочу, чтобы ты осталась в Нью-Йорке.

Он уже подошел к двери, но Касси его остановила:

– Могу я все-таки узнать, что между вами произошло? Я же должна понять, что он за человек и чего мне стоит опасаться. Я не хочу жить в потемках.

– Это было давно, Касси. И не имеет отношения ни к тебе… ни к Миранде. Кроме того, – он усмехнулся, – все мы живем в потемках. Всю свою, жизнь.

Сидя в полном одиночестве в свой первый рабочий день в душной комнате без окон, Касси размышляла над тем, что, в сущности, он прав. Прошло уже больше двух часов с того момента, как дежурная с восемнадцатого этажа отвела ее в кабинет, находившийся довольно далеко от отдела новостей. То, что она пришла слишком рано, Касси поняла сразу, выйдя из лифта. Никого не было видно, только сонная молодая дежурная сидела у телефона, погрузившись в чтение журнала «Пипл».

– Ах, это вы. – Интерес к Касси у девушки прорезался только тогда, когда Касси назвала свое имя. – Сестра Миранды Дарин! Примите мои самые искренние соболезнования. Нет, никого еще нет… Впрочем, постойте, я отведу вас в кабинет, который мистер Макферсон для вас вчера освободил.

Ян Макферсон, как узнала Касси вчера в отделе кадров, был ответственным продюсером «Неприятных новостей» и ее непосредственным начальником. Она слышала о нем кое-что еще от Миранды: «Этот примадонна мистер Макферсон… С виду он кажется этаким ангелочком, но тако-о-ой зануда… От всех требует какой-то немыслимой дисциплины, точно у нас не телевидение, а симфонический оркестр!»

И, сидя в пустой и душной комнате, Касси размышляла над тем, что мистер Макферсон скажет, в свою очередь, о Миранде. И вообще, что думает вся съемочная группа «Неприятных новостей» о ее сестре, которая была такой упрямой и своенравной? Ждут ли они, что Касси окажется на нее похожей? Как отнесутся к ней, ведь она – не имеющая никакого опыта работы на телевидении, а только родственница знаменитости – заполучила это местечко так же легко, как Золушка стеклянную туфельку? Догадаются ли они, что ее покровителем был сам Магнус? Конечно же, догадаются, решила Касси. Сплетни любят везде… а уж на телевидении тем более. Это ужасно, что она еще не приступила к работе, а к ней уже будут относиться с предубеждением! И, что еще хуже, они все время будут сравнивать ее с Мирандой, и будет ли это сравнение в пользу Касси – большой вопрос.

– Я просто не понимаю, – сказал ей Кеннет, когда она сообщила ему о своем решении остаться, позвонив в воскресенье в Роли. – Это совсем на тебя, Касс, непохоже. Что ты будешь делать одна в Нью-Йорке? Работать на телевидении? А как же твоя жизнь здесь? Газета? А как же я?

– Я чувствую, что должна, Кеннет, – терпеливо объясняла она. – Хивер нуждается во мне. И потом эта работа… она будет чем-то совершенно новым…

– С каких это пор тебе захотелось нового, Касси? Что произошло с моей доброй веселой девочкой? Что с тобой, котенок? – Если Кеннет рассчитывал, что ему удастся разжалобить Касси, называя ее этим ласковым прозвищем, то он просчитался. Касси даже разозлилась: держит ее за какую-то наивную дурочку, тихоню безответную. В ней взыграло безудержное желание навсегда разрушить тот образ, к которому все привыкли: длинные светлые волосы, мечтательное выражение лица, мелодичный голос. Нет уж, такой она больше не будет! Хватит! Надоело!

– Поторапливайтесь! – Размышления Касси были прерваны звонким голосом и стуком распахнувшейся двери. – Она обернулась и увидела сияющее темнокожее лицо и целую копну черных кудряшек. Но первое, что ей бросилось в глаза – это белоснежные зубы, ослепительная улыбка Шейлы Томас. Она улыбалась так широко, что напомнила Касси Чеширского кота.

– Эй, поторапливайся! – снова крикнула девушка, окинув Касси быстрым оценивающим взглядом. – Макферсон уже приперся!

И Касси направилась за ней в коридор, где Шейла стучалась в каждую дверь, – собирала народ на совещание.

– Вон конференц-зал. Заходи. У Макферсона очередной припадок, так что приготовься к основательной пропесочке мозгов.

Через минут пять в конференц-зале собралось уже человек двадцать. В центре огромной комнаты стояли потертый стол и двенадцать стульев, требовавших починки разной степени сложности. Комната выходила окнами на вентиляционную шахту и мощную стену из серого бетона. Касси оказалась среди тех, кто пришел слишком поздно, и места ей не хватило. Касси было достаточно одного беглого взгляда на присутствовавших, чтобы понять, почему Шейла так критически на нее посмотрела. Никто не сказал Касси о том, как здесь принято одеваться. Мужчины были одеты в джинсы и водолазки, а женщины – в свитеры и узкие, как на Шейле, брюки. Лишь одна из них была в платье, но она – как быстро сообразила Касси – работала в кафе и ушла, как только выполнила все заказы.

Нет, это очень мало походило на начало исключительно приятного дня. Уверенная в том, что ее примут здесь всерьез, Касси решила идти по стопам Миранды, а потому отправилась с утра в гардеробную сестры, чтобы одеться во что-нибудь новое и солидное. Она выбрала серо-голубой пиджак от Лакруа, короткую темно-серую шерстяную юбку, чтобы продемонстрировать свои длинные стройные ноги, и пару темно-синих туфель от Ральфа Лаурена на очень высоких каблуках, которые прибавили добрые десять сантиметров к ее и без того высокому росту.

Ей очень хотелось сразу стать здесь своим человеком, что называется, вписаться в коллектив. А вышло все наоборот – безуспешно стараясь спрятаться за спинами людей в углу комнаты, она чувствовала себя белой вороной.

– Парни и девушки… – Он говорил настолько тихо, что остальных слов Яна Макферсона Касси просто не разобрала. Его подкрашенные волосы уже редели. Очки без оправы постоянно падали с носа, когда он поверх очков осматривал присутствующих с ядовитой улыбкой. Пальцы то ощупывали верхний карман, где лежали сигареты, то приглаживали волосы, то нервно стучали по столу. Внезапно наступила гробовая тишина.

– Я только что вернулся после многочасовой беседы с нашим директором, – начал свою речь Макферсон. – Мы обменялись мнениями по целому ряду вопросов.

Касси услышала, как один из стоявших рядом с ней мужчин прошептал другому:

– Когда он начинает свою речь с видом госсекретаря, это значит – жди беды.

– Тише, ребята, – Макферсон поднял руку, требуя тишины, – сперва послушайте, что вам хотят сообщить ваши начальники. Затем, если будете себя хорошо вести, – мы обсудим другие вопросы. Начну с хороших новостей. Магнус твердо намерен сохранить передачу «Неприятные новости». Он полагает, как, я думаю, и все мы, что вся проблема здесь – в ведущем. Конечно, Миранду трудно будет заменить. Это понятно. Но мы можем придумать что-нибудь чуть-чуть в ином ключе… Нам придется ее заменить. Магнус считает, что мы должны дать нескольким ребятам возможность попробовать себя.

– Только ребятам? – послышался женский голос.

– Я выразился так в общем. Тамара Вилькенсон, Мануэль Кортензо и Филипп Демотт получат эту возможность первыми.

– Грандиозно! – воскликнул кто-то с иронией.

– А что будет с передачей, пока не закончится конкурс?

– Пока, – ответил Макферсон, – ее будет вести Сьюзен Диаборн из Эн-Би-Си.

– Черт!

– Ну, конечно! Магнус опять нас обманывает! – закричала Шейла Томас. – Наверняка он берет Диаборн насовсем. А конкурс – это очередная фикция!

– Нет, – спокойно ответил Макферсон. – Мы никого не назначим на место Миранды. Все решат, как всегда, рейтинги, то есть зрители. В следующие несколько месяцев каждому из названных мною сотрудников будет дана часовая возможность проявить себя. А зрители сами выберут. Единственно, в чем мы с Магнусом сошлись во мнении, так это в том, что ведущий должен быть один. Чтобы зритель привык к одному и тому же лицу, к одному и тому же голосу, к одной и той же манере задавать вопросы…

– Это еще зачем? – подал голос какой-то человек, но Макферсон посмотрел на него неодобрительно.

– Речь идет об общем стиле передачи, – продолжил он. – Наш директор нашел, что она недостаточно глубока. Он считает, что мы слишком поверхностно обо всем судим и слишком гоняемся за сенсациями.

– И кто же, интересно, в этом виноват? – не унимался человек.

– Я никого не собираюсь обвинять, Даррел, – ответил Макферсон. – Зато хочу втолковать каждому из вас следующее… Ребята… – И тут он вновь заговорил так тихо, что Касси пришлось сильно напрягаться, чтобы хоть что-то расслышать: – Если у вас есть какие-либо соображения относительно этой передачи… какие-нибудь идеи… что вы должны в этом случае сделать? Вы должны немедленно прийти ко мне. Это понятно, надеюсь? – И тут он злобно взглянул своими неморгающими холодными серыми глазами на Касси, и она с ужасом поняла, что ему отлично известно, кому он обязан этими новыми идеями.

– Да, – зачем-то прошептала Касс, чувствуя, как краснеет. Он посмотрел на нее минуту-другую, затем кивнул всем и удалился. Остальные медленно двинулись к выходу.

– Ты сестра Миранды? – подошла к ней Шейла.

– Да. Меня зовут Касси.

– Говорят, что ты наговорила Магнусу массу неприятных вещей о нашем шоу, и поэтому Макферсон тут разорялся?

– Да.

– Ну что ж, о'кей. – Улыбка Шейлы занимала добрую половину лица. Она протянула Касси руку. – Тогда, дружище, добро пожаловать к нам на борт.

Так начался день, подумала Касси… не слишком-то хорошо начался… Но, кто знает, может, закончится лучше?

12

Касси всегда легко сходилась с людьми. Всю свою жизнь. С самого раннего детства она была доброй и приветливой. Может, оттого, что весь свой небольшой запас зависти она тратила на Миранду, она никогда не испытывала этого нехорошего чувства – столь обычного в юношеском возрасте – в отношении своих сверстниц. Касси всегда была общительна, ее принимали во все компании, и она никогда и не стремилась быть там лидером. Лидерство с детства считалось уделом Миранды, и Касси научилась знать свое место. Она очень рано смирилась с тем фактом, что нужно уметь быть второй и не особенно порывалась командовать. Эта черта характера, наверное, и помогала ей приобретать друзей: они чувствовали себя в обществе Касси легко и уютно.

– Знаешь, я все никак не могу поверить, что у вас с Мирандой одни и те же гены, – сказала ей Шейла, спустя неделю после их знакомства. Они сидели рядом – за монтажным столом, работая над сюжетом, который Шейла подготовила для Миранды около месяца назад, и к которому с тех пор еще никто не прикасался. Комментарий Миранды был вырезан, и задача Касси состояла в том, чтобы написать тот текст, который будет читать Мануэль Кортензо, один из временных ведущих.

– Почему, Шейла? – спросила Касси и добавила: – Знаешь, давай сделаем здесь небольшую паузу, просто дадим крупным планом лицо человека. Так будет лучше, правда?

Сюжет был посвящен непростым взаимоотношениям так называемых «коричневых» – уличных полицейских в коричневой форме – и «нарушителей», задержанных только за то, что они припарковали свою машину в неположенном месте. Замысел сюжета состоял в том, чтобы показать, как часто рядовой налогоплательщик попадает в ситуацию, когда к нему подходит грозный полицейский, требует документы, штрафует, и даже если не отводит в полицейский участок, то все равно хорошенько обхамливает. И все это только за то, что бедняга не сообразил, где ему надо припарковаться.

– Почему бы нам не сделать здесь субтитр? – предложила Касси, когда они подробно обсудили то, каким будет лицо у человека, который остановился, чтобы перекусить, а, вернувшись, обнаружил, что его машина взята на буксир. – Субтитр мог бы быть, например, таким: «За что вы меня так мучаете?» или «Господи, ну почему я не послушался жену и не переехал жить в Денвер?»

– Да, это будет здорово, – согласилась Шейла, заново прокручивая пленку. – А потом мы можем показать, как машину везет кран… и под этим тоже можно дать какой-нибудь субтитр. Здорово! Я в восторге, Касси, а я редко прихожу в восторг. Именно поэтому мне и кажется: может, твои родители тебя удочерили, а ты просто ничего об этом не знаешь?

Еще вчера, отсмотрев подготовленный Шейлой материал, Касси сразу поняла, что все это какая-то мура и единственное, что может спасти дело, – всякие смешные подписи под кадрами. Кроме того, ей очень нравилось сочинять закадровые тексты для Мануэля. Нужно было только, чтобы тексты по размеру и содержанию соответствовали кадрам. Она уже хорошо наловчилась обращаться с монтажным столом фирмы «Стейнбек» и часами сидела за ним, гоняя пленку вперед и назад, делая паузы и увеличивая скорость. Она уже выучила эти девять с половиной минут наизусть. Работа была не просто легкой, она была интересной.

– Ты просто очень милая, поэтому нам с тобой легко работать.

– Боюсь, ты ошибаешься, Касси, – усмехнувшись ответила Шейла. – Со мной, наоборот, очень тяжело. Как, кстати говоря, было с твоей Мирандой.

– Вы не особенно с ней ладили? – не сдержавшись, спросила Касси. Хотя она уже довольно близко познакомилась со всеми своими сослуживцами, но еще ни разу в ее присутствии никто так не отзывался о Миранде. Каждый считал своим долгом произнести несколько слов соболезнования, но не более того. «Наверное, – вначале решила Касси, – они боятся причинить мне боль, вспоминая о Миранде». Но потом поняла, что это не совсем так: да, они не хотели причинять ей боль, но причина была другая – ничего хорошего они вспомнить о Миранде не могли. Шейла была первой, кто за целую неделю не упомянул ее имя.

– Да, если можно так выразиться, мы не очень ладили, – ответила Шейла. – Ладно, а что у нас будет с музыкой? Может, дадим сопровождение на пианино, как в немом кино? Этакий регтайм?

– Великолепно! – согласилась Касси, вновь прокручивая пленку. – Но давай вернемся к разговору о Миранде. Скажи, почему никто здесь ее не вспоминает? Я даже никаких сплетен о ней не слышу, а уж тем более теплых слов – ничегошеньки! Я пошла вчера посмотреть на ее рабочий кабинет, а он абсолютно пуст. Такое впечатление, что…

– Что мы ее оттуда выжили… – продолжила за нее Шейла. – Знаешь, Касси, если честно, то так оно приблизительно и было. А теперь – я выдаю тебе наш секрет – мы чувствуем себя из-за этого виноватыми. Мы плохо к ней относились и мечтали от нее избавиться. Но, конечно же, никто не желал ей смерти.

– А что у вас было не так? Ведь за последние три года у «Неприятных новостей» все время был очень высокий рейтинг!

– Видишь ли, Касси, мне трудно с тобой об этом говорить, ведь Миранда была твоей сестрой, и ты ее любила. Но поверь мне, Миранда была сущим дьяволом. Она только с виду казалась такой милой и приветливой. Когда я готовила ей материал, единственное, что ее волновало, так это как она сама будет в нем смотреться. Ее не волновали ни проблемы того человека, у которого мы брали интервью, ни правда ли это то, что он говорит. Пожалуй, она способна была бы даже окончательно разрушить его жизнь, если бы ей это было выгодно.

– По-моему, ты уж слишком, Шейла…

– Я говорю то, что думаю. Ты меня просила, крошка, – я тебе ответила. А вообще у нас весьма хамская профессия, не годится для женщины. Может Миранда тоже вначале была милой и доброй, не знаю. Но когда я ее впервые увидела, она уже стала грубой и резкой. И постоянно подчеркивала, что она отнюдь не рядовой сотрудник телевидения: у нее был личный парикмахер, собственный косметолог, хорошая портниха, а с недавнего времени появился даже этот чертов телохранитель.

– Телохранитель? – переспросила Касси. Она не очень-то удивилась, услышав, что Миранду не особенно любили на работе. Но ненависть – дело совсем другое, это уже тебе не профессиональная зависть! – Разве ей кто-то угрожал?

– Ну, наверное. Нам ведь всем угрожают. Под нами я имею в виду репортеров, дикторов и вообще телевизионщиков. Не думаю, чтобы это было что-то более серьезное, нежели очередное преследование какого-нибудь придурка. Я думаю, она просто узнала о том, что личный охранник есть у Барбары Вальтерс, и решила, что ей, как знаменитости, он тоже необходим.

Они вновь просмотрели уже смонтированную пленку, обменялись мнениями по поводу закадрового текста и субтитров, а Касси все думала, пытаясь представить себе, какой же была ее сестра здесь, на телевидении. Как и многое другое на телевидении, новости давно уже стали бизнесом, каждый рейтинг популярности приносил очень большие дивиденды. Ведущие теленовостей и всевозможных шоу, таких, как «Шестьдесят минут» и «Неприятные новости», были гораздо больше, чем просто журналисты. Они стали совладельцами программ, в которых работали. Как и у кинозвезд, у них были собственные высокооплачиваемые агенты и мультимиллионные контракты. Они торговали своим именем, получали деньги за то, что их интервью и фотографии печатались в многочисленных газетах.

– Я чувствую, что между тобой и Мирандой было что-то такое, о чем ты умолчала, – сказала Касси Шейле, когда рабочий день закончился и они, собрав свои бумаги, собрались уходить. Касси казалось, что неоконченный разговор, словно груз, давит ей на плечи.

– Угу, – промычала Шейла и затушила сигарету. Она давно и безуспешно пыталась бросить курить, и теперь взяла себе за правило выкуривать каждую сигарету до половины. Пепельница представляла собой кладбище этих самых недокуренных сигарет. – Но мне бы не хотелось об этом особенно распространяться.

– О'кей, – ответила Касси, удивленная такой реакцией Шейлы. За несколько дней совместной работы с этим приветливым и талантливым продюсером Касси успела к ней расположиться настолько, что они почти что подружились. Шейла, единственная из всей команды «Неприятных новостей», честно высказала ей свое мнение о Миранде. Пусть даже и в довольно резкой форме. Почему же теперь она вдруг уклонилась от разговора? Ответ на этот вопрос она получила утром в ту пятницу, когда просматривала смонтированный ими материал. Их похвалили все – от мистера Макферсона и Мануэля Кортензо до помрежа. И они с Шейлой решили отметить такое важное событие за ленчем, как вдруг около лифта их поймала дежурная с восемнадцатого этажа. Она чуть ли не бегом мчалась за ними:

– Касси! У меня для вас сообщение! – Девушка перевела дух и произнесла уже более спокойно: – Вам звонил мистер Магнус. Сам. Лично.

– Да? – Касси изобразила удивление. Но, поскольку девушка ничего не объяснила, Касси спросила: – Он передал мне что-нибудь?

– О, да! Конечно! Он звонил, чтобы поздравить вас с первой успешной работой. Так прямо и сказал.

– Что случилось, Шейла? – спросила Касси, Они сидели за столиком в ресторане «Хуверс», куда ходили обедать все телевизионщики. Шейла, которая все утро тарахтела без умолку, пока они обсуждали свои творческие планы на будущее, вдруг притихла и с того момента, как они вышли из лифта, не произнесла ни слова.

– Ничего, – ответила Шейла, делая вид, что внимательно изучает огромное меню, хотя знала его – Касси была в этом уверена – наизусть.

– Хорошо, я построю свой вопрос иначе: Шейла, что на тебя вдруг нашло?

– Просто ужасно хочу есть, – буркнула Шейла.

– Есть ты хочешь всегда, – возразила Касси. И это было правдой. О том, сколько съедала Шейла, ходили легенды. Ее нормальный дневной рацион включал два огромных чизбургера на завтрак, половину пиццы на ленч, полноценный китайский обед и горячие сосиски перед сном. Не считая бесчисленных «перекусов» – от «Сникерса» до пачки шоколадного печенья.

– Я, пожалуй, закажу себе шеф-салат, – сказала Шейла, откладывая меню и оглядывая битком набитый зал.

– Теперь я действительно вижу, что с тобой творится неладное. С каких это пор ты стала питаться овощами? Ты заболела?

– Да все нормально, черт подери! А что касается нашего сюжета…

– И я вижу, что это как-то связано с Магнусом, – перебила ее Касси. – Ты приуныла, как только услышала его имя.

– Это не связано ни с чем, – снова буркнула Шейла, бросая на Касси испепеляющий взгляд. – Черт возьми, Касси, ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою жизнь. И никто не имеет. Да и за каким чертом тебе лезть в мои дела, расспрашивать, вмешиваться?..

– Но я же только спросила, что у тебя не так. Хотя теперь я, кажется, сама догадываюсь.

– Иди ты… Ни с одной женщиной на свете я не собираюсь обсуждать свою личную жизнь, хоть режьте меня. Я не выношу всех этих глупых разговоров, которые принято называть «задушевными беседами». Терпеть не могу душевных излияний. Ненавижу их! С моей точки зрения, то, что происходит между мужчиной и женщиной, касается только их двоих. Никто не должен знать, что происходит за закрытой дверью их спальни. Это ничье собачье…

– У тебя был роман с Магнусом, – перебила ее Касси. – И он закончился, когда появилась Миранда…

–…Дело…

– И поэтому ты ненавидела Миранду. Это понятно.

– Да нет же, – отрезала Шейла, потушив сигарету. – Я ненавидела Миранду за то, что она использовала Магнуса. – Она закурила вновь и обдала Касси целым столбом дыма. – Знаешь, я никогда не обольщалась по поводу Магнуса и наших отношений. Когда мы десять лет назад познакомились, он уже считался легендарной личностью. Если ты была недурна собой и не особенно противилась его ухаживаниям, ты непременно однажды утром просыпалась рядом с ним в его роскошной кровати на Пятьдесят седьмой улице. Он любил меня не больше, чем всех остальных, и я это понимала. Но я знала, что нравлюсь ему. Нам было… весело вместе. Он часто смеялся, когда я была рядом.

– И как долго это продолжалось?

– Семь с половиной лет, – вздохнула Шейла. – Нет, я не была единственной. Я это знала. Но я была единственной, кого он не бросал. Наши отношения были постоянными. Я вообще очень постоянна… Звучит торжественно, не так ли?

Касси пожала плечами, пытаясь улыбнуться. Она вдруг подумала о Джесоне и о той некоторой симпатии, которую он к ней испытывал. Она удовлетвориться только симпатией не смогла бы.

– Я не сразу поняла, в чем дело, – продолжала Шейла задумчиво. – Он как-то очень резко изменился, даже осунулся. Я уж перепугалась, что он заболел. Как позже выяснилось, в некотором смысле так оно и было. Потом я догадалась, в чем причина его болезни. Он стал говорить о твоей сестре беспрестанно.

– С тобой?

– Ну да! – расхохоталась Шейла. – Можешь представить, как низко я пала? Слушала, как мужчина говорит при мне о другой женщине… Я стала его утешительницей – единственная роль, на которую я теперь годилась. А потом я поняла: она пронюхала, что только с его помощью сможет добиться, чего хочет, и стала им пользоваться.

– Ты имеешь в виду ее телевизионные успехи?

– О, нет, это у Миранды и у самой прекрасно получалось. Здесь Магнус был ей не особенно нужен, она использовала его только в редких случаях. Нет, ей хотелось войти с его помощью в эту тра-ля-ля – жизнь светского общества: всякие там оперные вечера, организация балетных концертов и так далее. Но именно туда она никак не могла прорваться. Ведь с точки зрения этих людей, Миранда была никто. И Магнус, который знал всех этих людей благодаря своему первому браку, должен был помочь ей туда пробраться.

– И он открыл перед ней двери, – догадалась Касси, вспомнив ту пожилую даму в блестках, которую Джесон назвал «апостолом Петром».

– Именно так это и было, – кивнула Шейла. – Человек с выдающимся умом, огромной известностью, гений телевидения, Вэнс Магнус стал всего-навсего сопровождающим Миранды Дарин. И знаешь, что самое ужасное? Самое ужасное, что он был в восторге от этой своей роли.